Примечание автора 17 страница

— Как я уже сказал — все сложно, — вздыхаю я, теребя свои волосы. — Давай зайдем внутрь.

— Нет, — говорит Бекка, но она больше не злится. Просто выглядит уставшей. — Мне нужно время подумать. Всё произошло слишком быстро.

Дурь несусветная. И что теперь? Видимо наше быстрое с ней «примирение» сошло на нет. Наша пятилетняя история слишком ускоряет все события.

— Ты меня кидаешь?

Она качает головой.

— Я имею в виду, только на сегодня. Мне нужен перерыв, Пак. Подумай, как изменилась моя жизнь за последнюю неделю. Я хочу побыть одна.

Еще большая дурь. Я хочу схватить её, как Пэйнтер схватил Мел, перекинуть через плечо и дать понять, кому она принадлежит. Мне. Сейчас и навсегда. Но Бекка это не Мел, и ей нужно время. Я могу дать ей ночь. Одну ночь. А затем я направлю её на путь истинный.

— Вероятно, я не увижу тебя, пока ты не закончишь смену завтра вечером, — говорю я, думая о нашем рейде на «Вегас Бэлльс».

Скорее всего, мои дела затянутся на весь день.

Выражение её лица меняется, и на мгновение мне кажется, что она собирается заплакать. Но она снова качает головой, даже когда наклоняется ко мне, чтобы обнять.

— Я просто очень устала, — говорит она. — Я хочу поспать одна. Почему бы нам не встретиться за обедом в пятницу и поговорить. Или, может быть, если завтра вечером ты не будешь занят, ты смог бы зайти в «Лось»?

Я обнимаю её, целуя в макушку.

— Иди спать, — говорю я, ненавидя эти слова. — Если я не смогу приехать в «Лось», мы поговорим в пятницу.

Есть ещё одна проблема. Как-нибудь нам нужно будет сесть и пересмотреть ее график. С работой и школой у неё почти не остается времени для меня. Может, она позволит мне немного помочь? Бекка кивает, затем, повернувшись, вытаскивает из кармана ключ. Также нужно организовать смену ее замка. Этот кусок дерьма слишком легко выбить.

— Спокойной ночи, — тихо говорит она.

Затем она входит внутрь и закрывает дверь.

Проклятье.

Пэйнтеру нужно будет надрать задницу. Может быть, у меня появится время завтра после рейда, потому что это — черт знает что.

Бекка

Как ни странно, я действительно хорошо спала этой ночью.

Я не могу списать это на душевное спокойствие или чувство, что все приняла. Вовсе нет. Но сочетания алкоголя, секса и адреналина хватило, чтобы вырубить меня, что конечно же очень хорошо.

Утром я проснулась достаточно рано, чтобы принять душ и немного пошить, прежде чем отправиться в школу. Шитьё всегда было моим любимым делом, это меня успокаивало. К сожалению, еще слишком рано, чтобы поговорить с Даниэль о ситуации с Паком. Она ещё спит.

Что касается Пака, то он, вероятно, уже уехал. Вернется ли он в целости и сохранности из-за делишек его клуба, которые ему сегодня предстоит решить? Наличие этого вопроса в наших отношениях, не дает мне никаких утешительных моментов. Предположим, мы будем вместе, превратимся в пару, как Буни и Дарси. Неужели я действительно хочу знать подробности его жизни?

Как я могу быть с кем-то, если не могу смириться с его реальностью?

Я борюсь с этими мыслями, тщательно направляя полоску ярко-красного шёлка через швейную иглу. Напряжение уходит, но я все-таки не могу обрести гармонию. Машинка продолжает мять и стягивать мягкую ткань.

Дерьмовая метафора моей жизни.

Десять минут спустя я наконец-то получаю то, чего хочу, как раз тогда, когда звонит телефон. Я останавливаю машинку, и, разминая шею, иду к телефону, чтобы ответить. Это единственное, что мне не нравится в шитье — иногда я так зацикливаюсь на нем, что забываю немного подвигаться.

Я отвечаю на звонок, и земля разверзается у меня под ногами.

— Бекка?

Тини.

Я не слышала его голос много лет, но лишь одно слово — моё имя — и меня отбрасывает назад. Моя спина горбится, и я сгораюизнутри. Боже, ненавижу этого человека. Подождите. Нет. Я не позволю ему сделать это со мной. Никогда больше.

— Какого чёрта ты хочешь?

Мило.

У меня никогда раньше не хватало наглости так с ним разговаривать. Я мысленно хлопаю себя по плечу.

— У меня плохие новости, дорогая, — отвечает он, судя по голосу, очень желая, показаться опечаленным, хотя звучит больше самодовольно. Самодовольно и гордо.

Я почти вижу это выражение, совпадающее с голосом, на его заострённом, похожем на хорька, лице.

— Я хочу поговорить о твоей матери.

— И как она? — спрашиваю я жестко.

— Она ушла от меня, — отвечает он, его тон ужесточается. — И попала в аварию. Ночью. Два дня назад. Съехала на машине прямо со скалы. Она, конечно же, выпила, а потом села за руль. Все это печально.

Его слова обрушиваются на меня, словно реальные удары. Нет, словно ножи. Они режут мне живот, выпуская кишечник наружу, который падает на пол кухни в дрожащей, кровоточащей массе.

— Ты лжёшь.

— Нет, дорогая, я не вру. Она стала дикой, неуправляемой. Рассказывала сумасшедшие истории, представляешь? Я пытался остановить её, но она просто не слушала. Ты знаешь, какая она, когда выпьет. Когда в доме появились полицейские, я тоже сначала им не поверил. Я ездил на опознание ее тела вчера утром. Это точно она.

— Да пошел ты, — рычу я. — Она говорила, что ты избивал её. Что ты с ней сделал?

— Ничего, Бекка. Она сама приняла такое решение.

Я вешаю трубку, осматривая свою квартиру. Слёзы льются из моих глаз. Я не хочу верить ему — мог ли он солгать? О Боже. Пожалуйста.

Телефон звонит снова. Тини.

— Не клади трубку, — быстро говорит он.

— Ты лжёшь, — повторяю я спокойно. — Ты лжёшь, как всегда. В какую игру ты снова играешь, Тини?

— Ты можешь не верить, Бекка. Но не волнуйся, я сфотографировал её в морге, чтобы ты могла убедиться в этом лично. Возможно, тебе не стоит смотреть — довольно неприятный вид… Но поступай так, как считаешь нужным.

Потом он начинает смеяться, и я понимаю, что все это правда. Она действительно мертва. Тини же слишком горд собой, и я понимаю в этот момент, что это он убил ее.

Убил её, чего она и боялась.

А я позволила этому случиться.

На меня начинают накатывать воспоминания. Мне пять лет, может быть, шесть. Это было на Хэллоуин, и мама одела меня, как маленькую принцессу. Сама же оделась как королева, и мы долго играли в «кошелек-или-сладость» (trick-or-treating — «кошелек-или-сладость», поход за сладостями на Хэллоуин — прим. перев. ), после чего устроили ночевку в гостиной.

Я не могу вспомнить город, где мы жили, вообще хоть что-нибудь… но я помню короны, которые мы сделали вместе. Она использовала проволоку для каркаса, затем мы покрыли ее фольгой и приклеили яркие блестки.

Та корона была самой красивой вещью, которую я когда-либо видела.

— Она действительно мертва, не так ли? — шепчу я, еле различимо.

— Да, — отвечает он. — Она действительно мертва. Вот такая реальность, дорогая, она была плохой женой и получила по заслугам.

Я бросаю телефон через всю комнату.

Какой. Злобный. Ублюдок.

Телефон снова звонит. Не тот, который я бросила, а тот, что в моей спальне. Он лежит там, ожидая меня, словно какой-то отвратительный тролль, решивший уничтожить всё, что я люблю. Я не должна отвечать. Я знаю, что не должна отвечать.

— Да, — сухо говорю я.

— Все, что случилось с твоей мамой, очень печально, — говорит Тини. — И, конечно, это просто опустошило меня. Потерять жену — ужасная судьба. К счастью, я уже встречаюсь кое с кем, и теперь, когда она ушла, это значительно упростит мою жизнь. Вот почему я подумал, что будет лучше передать окончательное решение в твои руки.

— Решение?

— Она, конечно, уже кремирована, — говорит он. — Непозволительно, чтобы тело валялось вечно. От тебя зависит, что будет дальше, Бекка. Я, знаешь ли, потратился, все эти услуги недешевые.

Онемение охватывает мое тело. Я смотрю на свою комнату, пытаясь справиться с реальностью, в которой моя мать на самом деле мертва. Потом его слова доходят до меня.

«Эти услуги не дешевые».

Внезапно я понимаю. Понимаю все.

— Чего ты хочешь? — спрашиваю я, всякие эмоции покидают меня, потому что я уже знаю ответ.

Тини нужны деньги. Тини всегда хочет только денег.

Я чувствую его триумф через трубку.

— Три тысячи долларов, — говорит он. — Отправь их мне, и я отдам тебе прах твоей матери. Я отправлю смс-ку с фотографией её тела и свидетельства о смерти. У тебя есть три дня, Бекка, чтобы найти для меня деньги, иначе я ее выброшу.

Телефонный звонок обрывается.

Боже, даже Тини не мог быть таким злобным. Но он был. Он способен на всё, и мы оба это знаем. Я ухожу на кухню и падаю на стул, ударившись об стол. Ваза с полевыми цветами, которые я собрала в прошлые выходные, опрокидывается, разливая вокруг воду. Чёрт возьми. Я протягиваю руку и хватаю её, бросая со всей силой об стену.

Разрушительный грохот сладко отдается в моих ушах. Звонкий. Чистый.

Освобождающий.

Я осматриваю квартиру в поисках чего-нибудь другого, что можно было бы еще бросить. От того, что я вижу, меня тошнит, это так жалко. Тысяча маленьких штрихов за эти годы превратили мою квартиру в дом. Некоторые из них мои собственные творения — подушки и шторы. Картины. Я покупала дешёвые художественные плакаты и вешала их на стены.

Кого, чёрт возьми, я думала обмануть?

Неважно, что я делаю и где живу, потому что одно никогда не изменится. Бекка Джонс — отброс общества. Как и моя мать. Теперь она мертва, и тот же злобный ублюдок, всё тот же, выстрелил, как ядовитый паук, от которого я никогда не смогу сбежать.

Все, что я делала, было ложью.

Пора её уничтожить. Уничтожить всё.

Я так сильно отталкиваюсь от стула, что он опрокидывается назад. Пробежавшись взглядом по кухне, я вижу нож, который Реджина дала мне, когда я только съехала от них. Он был очень острым. Может быть, через чур острым, я резалась им не раз. Он также оставался острым, потому что Эрл дал мне камень для заточки, и этот сумасшедший мужчина не уставал наводить обыск на моей кухне, чтобы удостовериться в том, что я забочусь о своих инструментах, кухне и прочих штуках.

Взяв нож, я проверяю лезвие пальцем, от чего появляется кровь.

Боль чувствуется хорошо.

Ее просто и легко понять, в отличие от боли, которая пронизывает меня каждый раз, когда я представляю лицо моей мамы. Он избил её до смерти? Застрелил её? Возможно, он просто напоил её и толкнул машину через край — должно быть это было очень легко устроить.

Почему, чёрт возьми, я не смогла найти для нее деньги?

Я хватаю подушку с дивана, которую сшила из старых рубашек Эрла, и глубоко вонзаю в нее нож, представляя, что это лицо Тини. Затем я разрываю ее и вытаскиваю поролон, выбрасывая его на пол. Затем следует настенное панно, которое я сшила из полос ткани, в виде солнечных лучей. Слишком легко. После этого я перехожу к плакатам. Они также рвутся очень легко, создавая красивый шум, который не может меня удовлетворить.

Кружась, я ищу чтобы еще можно было уничтожить.

Шторы. Сорвать их было бы легче… Работа над ними займет много времени, и это хорошо. Красная ткань оказывается тяжелой, и мне приходится подтянуть стул, чтобы достать до них, потому что, когда я пытаюсь их дёрнуть, они не поддаются мне.

Эрл хорошо закрепил карниз, Эрл никогда не делал ничего на половину.

Сначала я разрезаю их на полоски, наслаждаясь звуком рвущегося полотна. Затем дергаю карниз, бросая его через комнату. Представляя, что это копья, пробивающие дыры в груди Тини.

Полоски ткани, как кровь, растекаются по полу.

Я смотрю на диван. Я хочу уничтожить и его. Хочу уничтожить всё. Я начинаю идти к нему, полагая, что начну с подушек, прежде чем напасть на сам каркас. Я могу использовать свой молоток с этой частью.

Пошел ты, Тини!

Блеск отраженного солнечного света привлекает мой взгляд.

Машинка.

Она стоит в окне башни, залитая светом, и зовет меня. Она выглядит как произведение искусства. Гладкие черные линии. Хорошо смазанная, в ожидании, чтобы создавать что-то красивое. Кто-то украсил ее настоящим сусальным золотом, и даже электродвигатель не смог запятнать ее красоту.

Эта швейная машинка просто прекрасна.

Жаль, что красота это всего лишь гребанная ложь.

Реджина отдала ее мне, и я была так горда, потому что она доверила мне ее. Идиотка. Она сказала мне использовать ее, чтобы создать что-нибудь прекрасное, создать новую жизнь для себя. Это была та машинка, которую мать дарит дочери в знак своей любви, но только в настоящей семье. Нормальной семье.

Она блестит на солнце, указывая на потолок, как средний палец, ставя меня на место.

На хрен это. К чёрту всё.

Я обхожу диван с мрачной целью, решение уже принято. Конечно, я получаю судьбоносный жест, споткнувшись о мусорное ведро, с тканью в руках, падаю на лицо. Нож отлетает. Боль отдается в затылок, а также нестерпимо болит нос.

Я вытираю его рукой, уставившись на ладонь, завороженная видом алой крови.

Кровь между моих ног была красной, после того, как Тини взял меня в тот первый раз. После чего мама отвела меня в ванную и помыла в душе. Я помню, как смотрела, как окрашенная вода кружилась и кружилась вокруг моих ног, пока не исчезла в сливе. Я не знала, чего ожидать после этого.

Нет, это ложь.

Я ждала, что она спасёт меня.

Ждала, что она посадит меня в машину и уедет далеко-далеко.

Вместо этого она плакала, и я плакала, но ничего не изменилось, кроме того, что Тини стал навещать мою комнату ночью. Потом он начал делить меня со своими друзьями, и крови стало больше.

Ухватившись за край деревянного стола, я обретаю спокойствие. Ножки стола кованые, потрясающе красивые. Вся эта грёбаная машинка как искусство, совершенна и неповторима, и ей, бл*дь, нет места в моей жизни.

Абсолютно.

Я нагибаюсь и протягиваю руку, чтобы перевернуть стол. Машинка, конечно, не легкая, но и не слишком для меня тяжёлая. Я не какая-то бесполезная, изнеженная маленькая девочка, которая была избалована. Не-а. Я очень сильная. Я пережила изнасилование, пережила жизнь с Тини, и я, чёрт возьми, выжила, но потеряла маму.

Мне необходимо две попытки, чтобы поднять стол достаточно высоко.

Потом я поворачиваюсь к окну. Солнце светит через горы, купая меня в лучах света так же, как оно освещало машинку ранее.

Мама больше никогда не увидит это солнце.

Подняв ее выше, я бросаю её с криком прямо в закрытое окно. Разрушительный звук раздается в воздухе, и он более прекрасен, чем я могла себе представить. Смутно я понимаю, что мои волосы и одежда в осколках стекла, но мне наплевать.

Моя работа ещё не закончена.

Я тянусь за мусорным ведром для ткани, поднимая его выше. Сверху лежат квадратные кусочки ткани, которые я начала резать для одеяла. Тупые, тупые, тупые маленькие ублюдки... Я выкидываю ведро через окно, чтобы оно присоединилось к разбитой машинке на улице.

— Что, чёрт возьми, происходит? — кто-то кричит.

Я смотрю вниз и вижу трех очень удивлённых людей, уставившихся на меня.

Одна из них — мой бывший босс, Ева. Её глаза широко распахнуты, а рот открыт. В сочетании с её тяжёлым макияжем и искусственными рыжими волосами она выглядит как клоун. Противный, ненавистный клоун. Я отмахиваюсь от суки и тянусь к пластиковой коробке, в которой лежат все мои ремесленные вещи и бобины. Когда я бросаю ее, крышка отлетает, и в воздухе разлетаются нити и ленты, словно взрыв красочного текстильного фейерверка.

Внезапно мой живот начинает бунтовать.

Слишком много боли, слишком много гнева, слишком много адреналина. Завтрак возвращается, и он приближается быстро. Я бегу в ванную и промахиваюсь, врезавшись в кухонный стол. Здесь меня рвет в первый раз, отвратительная смесь полупереваренной пищи и свежей крови из моего носа. На второй раз я уже добираюсь до раковины.

Я стою там, тяжело дыша и плача. Люди всё ещё кричат снаружи, потом я слышу, как кто-то стучит в дверь моей квартиры.

Чудовищность того, что я сделала, поражает.

Я уничтожила швейную машинку Реджины.

Ту самую машинку, которую не хотела продавать, чтобы спасти жизнь моей матери. Что, чёрт возьми, случилось со мной? Как я могла игнорировать страдания мамы, ради чертовой машинки?

Боже, как мне объяснить это Реджине?

Я медленно встаю, не обращая внимания на стук в дверь, когда реальность обрушивается на меня. Тини убил мою маму, и ему это сойдет с рук. Я никогда не получу ее пепел, если не заплачу ему.

Нет.

Только не это.

Стук в мою дверь продолжается, но я не обращаю никакого внимания, потому что вдруг всё становится невероятно ясно. Почему я не поняла этого раньше? Я чувствую истерический смех, зарождающийся глубоко внутри, когда бегу в свою спальню и хватаю рюкзак. Я должна действовать быстро — в любую минуту кто-нибудь позвонит Реджине и Эрлу и расскажет им, что я сошла с ума. Что я выбросила их драгоценную семейную реликвию на улицу.

Может быть, они смогут простить меня за это. Надеюсь. Вот такими они были людьми. Однако сейчас не время выяснять это. У меня слишком много дел, и я не могу рисковать и ждать, когда они остановят меня — последнее, что мне сейчас нужно, — это увлечь их за собой как сообщников. Я начинаю хватать одежду и складывать её в сумку. Наклонившись через кровать, я поднимаю портсигар, лежащий на тумбочке, и также засовываю его внутрь.

Ванная комната.

Чистя зубы одной рукой, другой я хватаю свои туалетные принадлежности. Шампунь, кондиционер, бритва. Всё это улетает в рюкзак, который я перебрасываю через плечо. Мой кошелёк висит на маленьком крючке на стене рядом с дверью. Там есть деньги — четырнадцать долларов. Жалкое зрелище. Этого даже не хватит на бензин.

Но я знаю, где можно достать больше денег.

Открывая дверь, я чуть не сбиваю с ног Еву, когда проталкиваюсь мимо неё. Она кричит на меня, что мало меня заботит. Ева больше не имеет значения. Ничего из этого не имеет значения. Моя маленькая синяя машина стоит и ждет меня в переулке. Она всегда была добра ко мне, а теперь мне нужно, чтобы она стала еще лучше, так как впереди у нас долгая поездка.

Весь путь до Калифорнии.

И когда я туда доберусь? Ну, тогда я использую другую семейную реликвию Реджины и Эрла, чтобы убить Тини Петчела и покончить с этим дерьмом раз и навсегда.

Я не могу дождаться.

Глава 13

Бекка

Через час я останавливаюсь у стрип-клуба «Вегас Бэлльс». Адреналин и первоначальный взрыв гнева уже исчезли, оставив меня уставшей, но решительной. Мой телефон разрывается от звонков. Реджина. Эрл. Даниэль. Блейк. Даже Дарси пытается со мной связаться. Очевидно, моя истерика стала самой большой новостью в Каллапе с тех пор как… Ну, вы помните мою драку за завтраком на прошлой неделе.

К сожалению.

Не то чтобы это важно — у меня имеется еще кое-какая работенка, и только потом я побеспокоюсь о Каллапе. Очень возможно, что я вообще сюда не вернусь. Я не могу так рисковать Паком, сделав его соучастником преступления — он уже провёл достаточно времени в тюрьме. Мысль о том, чтобы расстаться с ним болью отдается во мне, но мысль о том, что Тини будет жить и дальше, ранит ещё сильнее.

Я должна покончить с этим. Положить этому конец. Может быть, мне повезёт, и я найду прах моей матери раньше, чем найду его, но сейчас это не так важно.

Что действительно важно — так это то, что я должна убить Тини.

Для этого мне нужны деньги, много денег, чтобы доехать до Калифорнии, а потом, надеюсь, и обратно. Я могла бы, конечно, попытаться одолжить их. Но любой, кто поможет мне, станет соучастником убийства. Я не смогу с этим жить. Нет. Пусть все будет только на мне и ни на ком другом. Возможно, я ненамного лучше своей матери, но, по крайней мере, я ни за что не потяну никого с собой.

Я проработаю в «Вегас Бэлльс» целый день, получу столько денег, сколько смогу, а потом уеду. Если у меня кончатся деньги, я остановлюсь в другом клубе и сделаю это снова.

Очень жаль, что я не смогла вовремя избавиться от своего драгоценного достоинства, чтобы спасти маму.

Вышибала у двери узнает меня. Я останавливаюсь, чтобы привести себя в порядок и переодеться во что-то более подходящее. Вспоминаю слова барменши и думаю, серьёзно ли я отношусь к минету?

Наверное.

Ну что ж. Возможно я должна буду сделать вещи и похуже.

— С возвращением, — говорит вышибала, открывая мне дверь. — Решилась, в конце концов?

—Да, — выдавливаю я, показывая ему свое самое дружелюбное и наименее сумасшедшее выражение лица. — В прошлый раз я струсила — теперь я готова.

— Хорошего дня, — подмигивает он мне. Боже, люди такие глупые создания. — К нам сегодня пожалует большой босс из другого города, а трое девушек ушли на больничный. Не упади лицом в грязь, и тебя без проблем наймут.

Вот это удача.

Внутри я вижу ту же барменшу, что и в прошлый раз. Она хмурится, когда видит меня, и я не понимаю, в чём её проблема. Хотя это действительно сейчас не имеет никакого значения, потому что я здесь не для того, чтобы производить на неё впечатление. Мне просто нужно убедить их позволить мне работать всю смену, чтобы я смогла собрать пару сотен баксов.

И больше я их не увижу.

Она подходит ко мне.

— Ты должна уйти, — говорит она шепотом. — Не лучший день для начала.

— Мне нужны деньги. Менеджер здесь?

Она медленно кивает, а затем указывает на дверь, ведущую в коридор.

— Иди в его кабинет, — говорит она. — Скоро к нам приедут VIP-персоны. Он занят, так что давай быстрее.

— Спасибо.

— Не благодари меня, — бормочет она. — Чертовски глупой затеей было возвращаться сюда.

Глупой? Она не знает и половины. Я прохожу по залу, заметив, что работает только одна официантка. Двое мужчин сидят возле сцены, на которой медленно танцует девушка. Она явно не старается их впечатлить, и я не могу её винить. Двух клиентов явно недостаточно, чтобы заработать денег.

Чёрт.

Что мне делать, если я не смогу заработать нужной суммы, котороймне хватит на дорогу до Кали? Скрестив пальцы, я подхожу к двери, ведущей в кабинет. Трое высоких мужчин выделяются в коридоре в рубашках с надписью «Охрана». Очередные вышибалы.

— Мне нужно поговорить с мистером МакГрейном о работе, — говорю я, глядя между ними. — Меня прислала барменша. Я уже говорила с ним один раз на этой неделе — он сказал, что я могу вернуться, если передумаю.

Один из парней кивает.

— Он разговаривает по телефону. Подожди минутку, а потом я спрошу его.

— Хорошо.

Мы стоим там, секунды тянутся словно резина, я пытаюсь выглядеть так, будто знаю, что делаю. Один из мужчин всё это время открыто пялится меня. Второй смотрит в свой телефон, в то время как третий — тот, кто со мной разговаривал — стоит неподвижно как статуя.

Жутковато.

Я чувствую нервный смех, зарождающийся в желудке, и безжалостно проглатываю его. Не могу позволить себе всё испортить, сделав какую-нибудь глупость. Наконец, большой парень стучит в дверь, будто в ответ на какой-то секретный сигнал, который мог услышать только он.

— Да?

— К Вам пришла девушка, босс, — говорит он. — Она сказала, что уже была здесь на этой неделе. Ищет работу.

— Пусть войдёт.

Охранник кивает мне, открывая дверь.

Сделав глубокий вдох, я прохожу. Внутри я вижу трех мужчин, МакГрэйна и еще двух, которых не узнаю. Все они одеты в костюмы, и помещение наполнено нервным напряжением.

— Здравствуйте, — говорю я, стараясь излучать уверенность. — Не знаю, помните ли вы, но…

МакГрэйн перебивает меня.

— Ты всё ещё хочешь танцевать?

— Гм, да, я…

— Отлично, ты можешь начинать прямо сейчас, — говорит он. — Половина персонала взяла больничный. Ты можешь танцевать приват. Не хочу, чтобы ты была на сцене, пока у меня не будет возможности увидеть, как ты выступаешь. Скоро к нам прибудут гости —ты сделаешь всё, что они, чёрт возьми, попросят. А со всем остальным разберемся позже, договорились? Не беспокойся о деньгах. Ты получишь всё, что тебе причитается и денежный бонус.

Его слова звучат весьма неубедительно. Мои глаза сужаются.

— Есть ли у вас документы…

— Позже, — отрезает он. — Тащи свою задницу в гримёрку и приготовься. Они будут здесь через двадцать минут.

МакГрэйн подходит к двери и открывает её.

— Круз, проводи ее. Пусть одна из девушек расскажет ей о правилах клуба.

Затем он выталкивает меня за дверь. Я смотрю на вышибалу, который глазел на меня. И, конечно же, Крузом отказывается жутковатый, похожий на статую охранник. Удачненько. Он улыбается мне.

— Следуй за мной.

***

Гримерка оказывется больше похожа на раздевалку — очевидно, что бюджет на ремонт интерьера исходил только из того, чтобы дать девочкам не больше, чем самое необходимое. Вдоль одной стены стоит ряд металлических шкафов, два больших зеркала и тумба с раковиной.

Здесь всего три девушки — одна из них, очевидно, официантка. На ней надет чёрный корсет, короткая чёрная юбка и такие же колготки в сеточку. Каблуки на ее туфлях примерно в пять дюймов в высоту, и даже взгляд на них заставляет мои ноги болеть.

— Новая танцовщица, — объявляет Круз, оглядывая женщин.

Одна одета в бюстгальтер и стринги, а вторая в костюм распутной кавбойши с кнутом. Все они подпрыгивают, когда Круз начинает говорить, и я чувствую, что сотрудницы «Вегас Бэлльс» не так уж и сильны духом.

Для меня это не имеет значения. Сейчас имеют значение только деньги.

— Привет, я Венера, — говорит кавбойша. — Когда ты начинаешь?

— Прямо сейчас, — отвечаю, немного нервничая. — Мистер МакГрэйн только что нанял меня.

Девушки обмениваются взглядами.

— Повезло тебе, — говорит официантка. — Это не всегда так просто. Сегодня у них полная задница, многие не вышли на смену.

— Он сказал, что я не могу танцевать на сцене, пока у него не будет шанса посмотреть на меня, — объясняю я, чувствуя себя почти извиняющейся.

Если бы барменша говорила правду, эти женщины сделали нечто большее, чем просто пришли и получили свои рабочие места.

— Я буду танцевать только приват.

— Попробуй затащить их в комнату с шампанским, — советует мне полуголая девица.

Наклонившись низко к зеркалу, она аккуратно красит свои ресницы.

— Приведи туда парня, готового платить, и не будет иметь значения, что ты не на сцене. Только не забудь поделиться чаевыми с официантками.

— Спасибо, Клэр, — говорит та, что в чёрном.

Повязав на талии маленький фартук, она улыбается мне.

— Ты отлично справишься.

Потом она поворачивается и выходит из комнаты.

— Что ты наденешь? — спрашивает ковбойша по имени Венера.

— Эм, у меня есть только нижнее белье, — говорю я, неловко оглядываясь вокруг.

— Займи шкафчик, — говорит Клэр. — Неважно, какой. Сложи туда свои шмотки и забери ключ. Он побудет у барменов, пока ты танцуешь.

Это не кажется мне хорошей идеей, но думаю, что это не имеет значения, если кто-нибудь решит обчистить меня. Я все равно планирую провести здесь всего один день. Я оставила сумочку и запасной набор ключей в машине. Эрл встроил секретный отсек в багажник, так что я буду в безопасности, даже если кто-нибудь взломает его, если только машину не угонят.

Хотя, полагаю, даже, если это случится, я в любом случае, в заднице.

— Посмотрим, что у тебя есть, — говорит ковбойша.

Я снимаю рубашку, показав им чёрно-красный бюстгальтер, который купила на днях в «Уолмарт». Он не идеален, но вполне сгодится. Потом я расстёгиваю джинсы и снимаю их. Под ними у меня соответствующие бюстгальтеру стринги.

Судя по взглядам, мои «коллеги» явно не впечатлены — очевидно, стриптиз в «Вегас Бэлльс» был более утонченным, нежели в «Лайн». Принято к сведению.

— Я отвезу тебя за покупками после окончания смены, — говорит Клэр. — Ты сможешь заработать больше, но не в этом. А сегодня сойдет и так.

— Спасибо, — отвечаю я. — Насколько голой нужно быть для привата?

— Если это в самом зале, толифчик не снимай, — советует Клэр. — Мы поддерживаем полный контакт, но, если им нужны твои сиськи, они могут купить комнату. Возьми с собой официантку… Ох, бл*дь.

— Что? — спрашиваю я с тревогой.

— У нас недостаточно официанток. — хмурится она. — Ладно, поступим так. Ты не будешь заходить в комнату без официантки. Они приносят выпивку, но также они нужны, чтобы следить за тобой для твоей безопасности. Знаешь, иногда парни не следуют правилам. Официантка же может позвать охранника… За исключением сегодняшнего дня, сегодня работают только две из них, а это значит, что ты будешь одна.

— Думаю, нам просто нужно сказать охранникам, что они должны быть рядом, — решает Венера. — Если они нам понадобятся, мы всегда можем закричать.

— Я хочу вернуться в «Лайн», — заявляет Клэр. — Это чертовски нелепо. Я не должна была приходить сюда.

Какой-то мужчина просовывается головой через дверь.

— Ты выходишь через две минуты, — говорит он ей и снова исчезает.

— Это Трей. Он ставит музыку и объявляет танцовщиц, — объясняет Клэр. — Хорошо, пошли. Если у тебя появятся какие-либо вопросы, не бойся их задавать. Сейчас в клубе почти никого нет, но в полдень должно прийти больше народу. Многие ребята приезжают из технопарка в перерывы на ланч.

⇐ Предыдущая 14 15 16 17 181920 21 22 23 Следующая ⇒