Я: Я люблю тебя, и мне жаль. 4 страница

– Тревор, я не могу встать между тобой и твоей сестрой. Ты знаешь это. Вы оба слишком важны для меня.

И, конечно, как только Тревор начинает отвечать, на посадку объявляется мой номер.

– Мне нужно идти, Тревор. Я сожалею об этой неразберихе, которую я вызвала.

– Куинн, ты не можешь уйти, – горячо заявляет он.

– Мне нужно идти. У меня есть фильм, в котором я должна начать сниматься, а у тебя есть жизнь, к которой нужно вернуться.

– Но, Куинн, я…

– Пожалуйста, не надо, – со слезами на глазах я продолжаю: – Пожалуйста, я не могу сделать это прямо сейчас, или я никогда не сяду на этот самолет. И мне нужно разобраться в этом.

Когда снова объявляется посадка на мой рейс, Тревор с тревогой оживляется:

– Могу я тебе хотя бы написать сообщение? Может быть, мы могли бы о чём-то договориться.

С болью в груди я поднимаюсь на носочки и целую покрытую щетиной челюсть Тревора. Он не позволяет мне отделаться просто лёгким поцелуем. Его рука касается моей челюсти и направляет мой рот к его, прижимая свои мягкие губы к моим в мольбе. Призыв остаться. Призыв уступить. Призыв любить.

– Я буду скучать по тебе. Удачи, Тревор.

С силой, о существовании которой я никогда не знала, я поднимаю свою сумку и двигаюсь к зоне посадки, оглядываясь назад только тогда, когда прохожу через ворота. Страданий на лице Тревора было бы достаточно, чтобы разбить моё сердце, если бы оно уже не разбилось на миллион осколков.

Я вхожу в самолёт и быстро нахожу своё место в первом классе, благодарная за то, что там были свободные места. Я сжимаю кусочек ностальгии в ладони, прислоняя голову к креслу и закрывая глаза.

Место рядом со мной опускается, и я поворачиваюсь к пожилому мужчине, который занял вакантное место.

– Добрый вечер.

– Здравствуйте, – угрюмо отвечаю я, совсем не готовая к полноценному разговору.

Он садится на своё место, нажимает несколько кнопок на своём телефоне, прежде чем положить его обратно в карман, а затем берёт журнал со спинки сиденья перед ним.

– По делам или на отдых? – спрашивает он, не глядя.

Я мгновение думаю, а затем честно отвечаю:

– Гм… оба?

– Поездка не была хорошей? – прощупывает он, кладя журнал на колени и поворачиваясь ко мне с добрым взглядом.

– О, поездка была прекрасной. Просто грустно возвращаться домой, вот и всё.

Его грудь приподнимается от одиночного хихиканья, пока его взгляд снова не останавливается на мне.

– Кто-нибудь когда-нибудь говорил вам, что вы – ужасный лжец?

– Да, на самом деле, мне недавно так и сказали.

– Ты напоминаешь мне кое-кого, – добавляет он, но его глаза не сужаются, как будто он пытается меня уличить. – Ты напоминаешь мне мою милую Агату. Эта бедная женщина пыталась лгать мне всё время, когда мы впервые встретились, и говорила мне, что она не заинтересована в том, чтобы заводить со мной отношения. Но я знал лучше. Я смог догадаться по тому, как она смотрела на меня. Поэтому я продолжал настаивать, пока она, наконец, не сдалась. Мы вместе уже более пятидесяти лет. Что бы ни беспокоило тебя, всё получится. Всё происходит так, как задумано. Теперь, если ты не возражаешь, я немного закрою глаза. У меня есть ещё один перерыв после Лос-Анджелеса, прежде чем я вернусь к моей милой леди.

– Спасибо…, – я жду, когда он назовёт имя.

– Томас. Томас Делани, – отвечает он, протягивая руку, и я отвечаю на его жест.

– Я желаю вам ещё много лет счастья, мистер Делани.

– Ну это очень мило с вашей стороны, мисс Миллер, – добавляет Томас, удивляя меня, и я задыхаюсь от шока. – Что? Может, я и старый, но моя миссис и я любим посещать кинотеатры и смотреть фильмы. Вы одна из её любимчиков. И если тот таблоид, который я видел на газетном стенде, содержит хоть какую-то правду, то я бы сказал, что ты оставляешь разбитое сердце.

– Вы не ошибаетесь. Сейчас это просто расплывчатый беспорядок.

– Ну постарайся немного поспать. В утреннем свете всё становится яснее.

***

Шагая по аэропорту Лос-Анджелеса, я натягиваю кепку на голову, не желая, чтобы папарацци засвидетельствовали мои покрасневшие глаза и отсутствие макияжа. Некоторые знаменитости используют прогулку по аэропорту как пиар-акцию, и это ещё одна причина, по которой я избегаю полёты. Я не жажду такого внимания.

Присцилла сообщает мне, когда я иду забирать свою сумку, что ждёт меня у лимузина, чтобы отвезти меня в мою квартиру. После того, как я немного поспала в самолете, я вспомнила слова Томаса перед тем, как мы взлетели, что в утреннем свете всё будет казаться яснее. И он прав. Я знаю, что приняла лучшее решение и уехала: мне не нужно вставать между Иззи и Тревором. Они не просто брат и сестра, разделяющие ДНК, – они лучшие друзья и всегда ими были. Я не стою того беспорядка, который может случиться в их жизни.

Мой телефон звонит, и высвечивается номер, который я не узнаю, когда беру свою сумку. Я не решаюсь ответить, но что-то внутри меня говорит мне, что я должна.

– Алло?

– Куинн, – его глубокий голос раздаётся в телефоне с такой интонацией, как будто всё стало в порядке с миром, когда он услышал мой голос.

– Тревор? Откуда ты мне звонишь?

– Работа. Я просто проверял, хотел убедиться, что ты приземлилась хорошо. Я... Я, возможно, следил за твоим рейсом.

– Я в порядке, в целости и сохранности. Ты... ты читал мою записку?

– Нет.

– Пожалуйста. Когда у тебя будет время, просто прочитай её, – умоляю я, чувствуя, как разрывается моя грудь.

– Я не могу, потому что это будет означать, что всё кончено, а это ещё не конец. Наше время ещё не закончено, Куинн.

– Должно быть таковым, – шепчу я. – Моя поездка ждёт меня, поэтому мне нужно идти.

– Могу ли я... Я могу написать тебе, когда закончу с работой?

Я впервые улыбаюсь с тех пор, как мой мир развалился прошлой ночью.

– Мне бы это понравилось, Тревор. Я буду скучать по тебе.

– Куинн, подожди, я… – умоляет Тревор, но я заканчиваю разговор, выходя на улицу утреннего Лос-Анджелеса, где меня ждёт Присцилла.

– С возвращением! – радостно восклицает она. Затем она видит моё лицо и быстро сажает в машину подальше от зрителей. – Что с тобой случилось? – спрашивает она, но мои рыдания слишком сильны, чтобы ответить. – Это из-за мужчины на фотографии?

Я киваю и склоняюсь к ней, продолжая плакать у неё на плече.

После нескольких глубоких вдохов я, наконец, могу успокоиться и говорить:

– Я люблю его.

– Это я могу сказать и по тому, как ты смотрела на него на фотографии. И, очевидно, он чувствует то же самое к тебе. Так в чём же дело? Мы можем спланировать твои съёмки так, чтобы ты могла прилетать обратно каждые выходные, если хочешь. Ты же знаешь, что производственная команда в лепёшку разобьётся, чтобы подстроиться под тебя.

Ещё одно рыдание вырывается, когда я вспоминаю, сколько раз я рассказывала о себе Тревору за последние три недели.

– Он сделал тебе больно? – спрашивает она, и я качаю головой, прежде чем ответить:

– Нет. Но я причинила ему боль.

– Это из-за денег? Многие мужчины не могут иметь дело с женщиной, которая зарабатывает больше.

Я вытираю нос тыльной стороной ладони насколько это возможно, а затем большим пальцем вытираю слёзы на щеках, прежде чем посмотреть на своего агента и друга.

– Я люблю его, и мы не можем быть вместе, потому что я люблю его сестру так же сильно.

Присцилла смотрит на меня в замешательстве.

– Странный любовный треугольник?

– Нет, – наконец-то я смеюсь. – Они были моими лучшими друзьями с моих тринадцати лет, и моего переезда в Дейл Сити. Тревор, очевидно, стал для меня чем-то большим, чем просто влюблённость, но моя дружба с Иззи была гораздо важнее для меня. Она выяснила, что Тревор и я скрывались, когда я ещё жила дома, и это разрывало её на части. Видишь ли, она знала, что я навсегда запала на Тревора, но она заставила меня поклясться, что между мной и ним никогда ничего не будет. Я уверена, что она проделала то же самое со своим братом.

Я вздохнула и продолжила:

– Но когда я была дома, всё просто… случилось. Тяга была слишком сильной, чтобы бороться с ней. Мы заключили сделку, в которой нет места чувствам, но, вероятно, это было не очень хорошо для меня. Она… сказала, что ненавидит меня, когда я появилась в её доме, и это сломало меня даже больше, чем потеря Тревора, – я потеряла своего лучшего друга. Но я могла бы справиться с тем, что она ненавидит меня, если бы у неё оставался брат. Я думаю, что как у близнецов, у них особая связь, и я бы никогда не отняла это у неё. Итак, я ушла. Я изъяла себя из уравнения. Не то чтобы это действительно имело значение, так как я всё равно должна была уехать завтра.

– Это очень самоуверенно, Куинн, – говорит она, пристыжая меня. – Ты же знаешь, как я всегда ненавидела, когда люди принимают решения за тебя. Вот почему я всегда работаю так усердно, чтобы ты была вовлечена в свою карьеру, чтобы ты могла выбрать желаемый путь, а не тот, который я для тебя выбрала. Я думала, что ты уже узнала это к настоящему времени.

– Прости? – спрашиваю я, широко раскрыв глаза.

– Ты слышала меня. Ты приняла решение за все вовлеченные стороны, ни с кем не проконсультировавшись. Ну и что из того, если твоя подруга узнает и расстроится из-за того, что ты переспала с её братом? В конце концов, она бы со временем справилась. Не похоже, что ты нарушила закон или что-то ещё. Если бы она была твоим другом с самого начала и любила тебя так же сильно, как ты любишь её, то она бы хотела, чтобы ты была счастлива, даже если это будет с её братом.

И Присцилла продолжила:

– И самая большая ошибка, которую ты допустила, заключается в том, что ты ушла от любви. Боже, это как плохой любовный роман. Как ты будешь себя чувствовать через несколько лет, когда узнаешь, что он женился и имеет детей? Возможно, он сейчас молод, но в какой-то момент все эти вещи скроются за горизонтом. Блин, Куинн, я даже не знаю, сможешь ли ты это исправить, потому что ты собираешься уехать на съёмку через два дня. Вы даже не будете находиться в одной стране.

– Он… он сказал, что напишет мне.

– Так что, у тебя будет онлайн-роман? Где большой жест? Где тебе нужно бороться за него?

– Я оставила всё это в Дейл Сити, – бормочу я, глядя в окно.

Поездка по Лос-Анджелесу в воскресенье утром не лучше, чем ранним утром в будний день: машина за машиной плотно набиваются на шоссе, как сардины, когда мы медленно направляемся в другую часть города.

Подъехав к моей квартире, водитель помогает разгрузить мои вещи, когда Присцилла и я выходим.

– Я убрала встречи на этой неделе и наполнила холодильник, не то чтобы он тебе понадобился.

– Присцилла? Спасибо. Увидимся через два дня.

– Всё что угодно для тебя, девочка. Попробуй немного отдохнуть. Тебе это понадобится.

Я киваю и вхожу в квартиру, как только Присцилла уезжает в лимузине. Телефон в моём кармане ощущается, как дополнительный вес, и я вытягиваю его оттуда, размышляя над идеей перезвонить Тревору или даже Иззи. Чёрт, в этот момент я буду рада услышать даже голос Вика.

Вместо этого, входя в квартиру и чувствуя свежий лимонный запах лака для мебели, настолько отличающийся от свежего просторного запаха в Дейл Сити, я чувствую решимость. Я сделала плохой выбор, и теперь мне нужно выяснить, как это исправить.

Я бросаю свою сумку на пол, кошелёк и телефон на столешницу моей открытой кухни и достаю бутылку воды из холодильника. Когда я оборачиваюсь, телефон на стойке манит меня, и мне приходится бороться с желанием схватить его.

Удовлетворённая, что могу игнорировать это, я тащу свою сумку за собой в спальню, быстро распаковываю и сортирую бельё.

Добавляю самый последний номер телефона в список контактов, и когда я запускаю приложение сообщений, моё сердце бешено колотится в груди. Мои пальцы трясутся над экраном, и мне приходится заставить себя сделать несколько успокаивающих вдохов, прежде чем я продолжу.

Используя только два номера в приложении, я печатаю быстрое сообщение.

Я: Я люблю тебя, и мне жаль.

Я выключаю устройство и кладу его в свои документы, затем сбрасываю одежду и заползаю в мою аккуратно заправленную кровать, и, имитируя телефон, отключаюсь от себя и мира.

⇐ Предыдущая 5 6 7 8 9 10 11 121314 Следующая ⇒