Дверь в Осень 3 страница

- Хватит мельтешить, - твердо сказал он, заглядывая ему в глаза, а тот непонимающе уставился на него, мгновенно засовывая подрагивающие кисти между коленей.

- Чего ты не одеваешься? – попытался возмутиться Иван и нервно дернулся, когда руки Марка опустились на его плечи.

- Верка сама приедет через час. Не нужно никуда спешить… Лучше скажи, ты помнишь, что сказал ночью?

- Ч-что с-сказал? – даже запнулся Иван, уже накручивая в голове всякую нецензурщину.

- Вспоминай… ладно, я намекну. Ты принял меня за Маркизу и… кое-что сказал касаемо и ее, и Максима… - Марк смотрел на него, не отрываясь, ожидая ответа.

- Я сказал, что… - он снова запнулся, а потом, решительно встретив ждущий ответа взгляд, четко произнес: – Я помню, что я сказал, - и Марк улыбнулся. Иван еще никогда не видел, чтобы он так улыбался. – Поэтому ты тогда перестал брыкаться? - Руки медбрата уперлись в его колени, и, продолжая улыбаться, парень кивнул и сказал:

- Если это действительно так, как ты сказал… то мы обязательно найдем её. Если ты не врёшь – я сделаю для тебя всё, что угодно…

***

Максим почти летел по лестнице вниз, проигнорировав наличие лифта. Разгоряченный гневом, лохматый, расхристанный, он выбежал из подъезда, нашел глазами свою машину и, уже понимая, что в таком состоянии садиться за руль нельзя, просто открыл ее, и мешком повалился на заднее сидение.

- Сучонок, что же ты со мной делаешь?.. – почти всхлипывая, выдохнул он в мягкую обивку. – Говоришь, ничего не было? А эти дурацкие синяки? А ободранный подбородок? – накручивал себя Максим, сжимая кулаки.

Он не следил за временем, и понятия не имел, сколько его ушло на рефлексию и жалость к себе, а в голове, повторяясь, звучали слова Ивана.

«Ну, я же поверил… что тебе мешает?! Что мешает?.. » - Макс поднялся с сидения и, встряхнувшись, решительно открыл дверцу машины.

«Действительно, что мне мешает? Я ведь вечером сам его оттолкнул... В итоге что — он допил бутылку Марка и пошел в комнату Маркизы. И... нашел под одеялом что-то худенькое с длинными черными волосами... К тому же пьяный Марк дрых, как убитый... » - рассуждал про себя Максим, все больше успокаиваясь. «Я идиот... » - Он снова вошел в подъезд и, на этот раз, дождался лифта.

Дверь была не заперта, и Максим, таясь больше от неловкости за только что произошедший срыв, тихо вошел в квартиру. Голоса доносились из зала, и он пошел на них. Но когда Макс остановился у открытых настежь двустворчатых дверей, то почувствовал, как начинают дрожать поджилки, как вновь поднимается к горлу задремавший было гнев…

- Если ты не врёшь – я сделаю для тебя всё, что угодно… - произнес Марк, и в голосе парня чувствовалась улыбка. Его руки упирались в Ванькины колени, и лица были так близко, что Максима снова захлестнуло бешенством.

- Ах вы… - севшим голосом выдавил из себя блондин. Прямой и бледный, словно раскаленный добела лом, он шагнул в комнату, мгновенно отшвыривая Марка за шкирку в угол и хватая Ивана за отворот кофты. – А я-то поверил… Поверил, что ничего не было, - шипел он, утаскивая басиста с заломленной рукой в комнату Маркизы. – Сейчас проверим, насколько хорошо вы тренировались ночью… - щелкнул замок на двери, и тут же в нее забарабанил Марк, одновременно крича и уговаривая, пытаясь остановить уже неуправляемое безумие…

- Макс, прекрати! Да что на тебя нашло? - перепуганным голосом взывал к нему Иван, пытаясь освободиться, но Максим не отпускал — гнев придавал ему сил.

- А вот… - мстительно ухмыльнулся тот и, навалившись всем телом, стал привязывать брыкающегося басиста к кровати веревками, которые антуражно висели на спинке, делая из шторы на окне подобие песочных часов. – Тебе же всегда всё можно, всегда всё прощается, - выговаривал он, - почему мне — нельзя? Я — не Маркиза, которая терпеливо ждет, когда ты поймешь сам, когда в твоей дурной кастрюльке без крышки переварится то, что до тебя хотели донести... Посмотрим, каково будет тебе, когда… - Иван вдруг понял, что все это время Макс держался из последних сил, что напряжение копилось в нем, словно монетки в копилке, и каждый его поступок за последние несколько дней, каждое слово — всё было учтено. И сейчас Макса прорвало. Так же, как его самого недавно... Так же? Он внезапно осознал, почему Маркиза всегда держала его на расстоянии, ведь вблизи они действительно взрывоопасная смесь: страсть и ревность, любовь и собственничество. Вот почему она всегда проповедовала эту странную философию, позволяющую его страстям выплескиваться, не раня, не разрушая, а мягко проходя насквозь, оставляя после себя тягучую, словно патока, истому. Вот почему всегда прощала, понимая истоки его поступков, его эмоциональных штормов. Он так не умел, и вот, что вышло...

Макс продолжал тянуть веревку, крепко прикручивая его руки к спинке кровати. Наверху что-то щелкало, но блондин не обращал внимания, пока их обоих не накрыло сорвавшейся со всех крючков шторой...

В дверь по-прежнему ломился Марк, но Максим воспринимал этот шум, как далекий гул. Перед глазами были только эти голые, раскрашенные татуировками плечи, затонированные в бежевый импровизированным шторным паланкином, эти торчащие косточки таза, показавшиеся за линией джинсов, которые он тянул вниз. Он лихорадочно оглядел комнату, и резко дернул ручку ящика прикроватной тумбы. Ящик выскользнул из пазов и с грохотом упал на пол, рассыпая свое содержимое. Косметика, баночки с кремом, карандаши, тени, салфетки, массажное масло... «Стоп», - одна рука подхватила бутылочку, а второй Макс продолжал удерживать Ивана, упираясь растопыренными пальцами в район шеи.

- Макс, не надо, - закашлялся Иван. - Не надо так, пожалуйста... - дергался он, но тот уже переворачивал его на живот. Щелкнула крышка бутылочки, и Макс ненадолго перестал вдавливать парня в матрас.

«Что он делает?! » - сердце заходилось стуком, и Иван весь подобрался, когда на кожу закапало нагретое в ладони масло, а когда рука собственнически скользнула в промежность, он понял, что Максим не остановится, и что его ждут вовсе не томные игры Маркизы, построенные на тонком психологическом давлении, что не будет ни стихов, ни ореола фантазий, а только эти крепко удерживающие поясницу пальцы, и оборванная штора, прячущая творящийся под ее покровом кошмар.

А потом подушка переместилась под живот; и Иван чувствовал, как масло стекает по внутренней стороне бедер, слышал, как Макс расстегивает свои джинсы, и дрожал, вцепившись пальцами в держащую его веревку, а с плеча сползала на пол шелковая штора. Происходящее не было похоже на их занятия любовью — скорее на демонстрацию силы и превосходства. Когда он перестал сопротивляться и просить, хватка рук Максима немного ослабла, и прикосновения даже стали немного похожими на ласку. Раньше Макс никогда не трогал его там, и не стремился к подобной близости. Но теперь Иван засомневался, что тот никогда об этом не думал, потому что его скользкие от масла пальцы вели себя уж слишком смело, нащупывая вход. Он вздрогнул, когда почувствовал вторжение. Палец Макса вошел в него совсем чуть-чуть, но тело мгновенно пробил озноб, а на лбу выступили капельки холодного пота. Это было страшно — переживать заново то, что вспоминать не хотелось, то, что продолжало пугать его, несмотря ни на что. А когда ко входу прикоснулась головка члена, настойчиво проталкиваясь в него, Иван просто повис на веревке. Хотелось вцепиться во что-нибудь зубами, чтобы не закричать, не начать метаться, в панике причиняя самому себе еще больше боли. И он вцепился в свою руку и завыл.

Внутри было настолько тесно и непривычно, что Максим едва не кончил в тот же момент, как вошел. Иван под ним сдавленно охнул и выгнулся, а Макс почувствовал, как член обхватывает тугое колечко мышц, и не мог определить источник пульсации: то ли венка на тонущем в горячей тесноте пенисе, то ли всё вокруг него… Было понятно, что, если бы не масло, вряд ли тут бы обошлось без травм. А парень под ним забыл, как дышать, несмотря на то, что Макс пока не двигался. Хотелось войти глубже, хотелось чувствовать, как это тонкое тело подрагивает под ним от желания, но все четче и четче проступала жестокая реальность: то, что происходило, было обыкновенным насилием, и оправдываться состоянием аффекта или тем, что это, якобы, справедливо, становилось труднее с каждой секундой. Но как же ему все-таки хотелось!.. Макс осторожно вышел, и перевернул Ивана к себе лицом. Тот не был возбужден, и Максиму опять стало не по себе. Искусанные губы и блестящие от близких слез глаза, бледное лицо с прилипшими к мокрому лбу волосами — это мгновенно воскресило картину пресловутого тура. Так чем он тогда лучше Мастера, если результат ярости одинаков?!

Он сполз с кровати, натянул джинсы, борясь с собственной возбужденной плотью, и стал отвязывать Ивана. Тот молчал, и когда веревки перестали держать его, повернулся лицом к стене и остался так лежать, даже не пытаясь прикрыться. Макс укрыл его одеялом, но Иван не шевельнулся. И тут из-за двери раздался женский голос.

- Максим! Сейчас же открой дверь! Что происходит, черт возьми?! - это приехала Вера, и парень шагнул к двери, поворачивая продолговатую пуговицу замка. Как только дверь открылась, в комнату ворвался Марк. Его глаза мгновенно округлились, когда он увидел сорванную штору, разбросанную по полу косметику, ящик, выдранный из пазов тумбы, и только потом взгляд остановился на неподвижно лежащем на кровати парне.

- Что ты сделал? - пробормотал Марк, обходя блондина и опускаясь на край кровати, - Что ты сделал, Макс?! - стоявшая рядом Вера схватилась за голову.

- Да-а, вот тебе и «при мозгах»... - произнесла она, глядя на бледное лицо Максима со сжатыми в линию губами. - Эк вас повернуло на этом длинноносом чучеле... Что тебя, что Маркизу... Идём-ка, - она крепко ухватила Максима за локоть и увела из комнаты.

Марк склонился над Иваном, осторожно кладя руку на плечо.

- Вань... - позвал он, - ты как? - он не ожидал услышать ответа, но парень тихо произнес:

- Хреново... - Иван позволил себя повернуть, и спокойно встретил взволнованный взгляд Марка.

- Он что... - запнулся Марк, разглядывая узорчатые следы веревки на запястьях, - сильно, да? - но тот отвернулся, а потом, пряча лицо, процедил сквозь фильтр подушки:

- Нет, просто... мы ведь, до этого момента... никогда... - теперь запнулся Иван.

- Подожди... - изумленно воскликнул медбрат, - так после того случая... ну, что на диске...

- Никогда, - подтвердил басист.

- Пи***ц, - выругался Марк. - Охренеть! Он тебе хоть ничего не... - он многозначительно посмотрел на парня, но тот опять покачал головой.

- В субботу концерт, - пробормотал басист, с короткой гримаской боли усаживаясь на кровати и свешивая ноги на пол. Простыня и пододеяльник были покрыты масляными пятнами, и парень, уже не стесняясь Марка, стал стирать потеки масла с кожи. - Ты показал Вере фото? - бесцветным голосом спросил он, и Марк понял, что тему произошедшего Иван закрыл. Когда они покинули разгромленную комнату, оказалось, что Вера уже отправила Максима домой и сидела в кухне, не отрываясь уставившись на черно-белое фото.

- Это было в почтовом ящике? - в голосе чувствовалась сосредоточенность. Иван кивнул, растирая запястья. - Поздравляю нас, - хмуро произнесла она, - кошмар еще и не начинался...

- Что ты хочешь сказать, Вер? Мы и так на нервах, а ты тянешь... - жалобно посмотрел на сестру Марк, а та, спокойно достав непочатую пачку сигарет, стала медленно снимать с нее пленку.

- Маркер принеси, - парень быстро смотался в комнату Маркизы и отыскал среди разбросанной косметики черный цилиндрик, а девушка положила снятую с пачки пленку прямо на фото, сняла колпачок с маркера и сказала: - А теперь смотрите оба.

Ее рука с маркером заскользила по пленке, что-то рисуя. Когда она закончила, и показала результат парням, то в кухне повисло молчание. Через пленку Вера дорисовала матери братьев-маньяков черную прямую челку и отпустила волосы ниже плеч.

- Никого не напоминает? - парни молчали. - Мастер видел в ней мать... Он ведь никогда не занимался с Маркизой сексом...

- Но он ее бил, - с сомнением в голосе сказал Иван. - Зачем ему бить свою мать?

- Потому что она била его... - предположил Марк, и Вера повернулась к брату, кивая. - А если у Мастера был старший брат, то, можно предположить, что била она не только его, - продолжил мысль Иван.

- Знаешь, когда Мастер смотрел на нее, в глазах было что-то и от безумного обожания, и от ненависти. Я видела его ярость, когда она уходила на ваши встречи, - Вера скользнула взглядом по лицу Ивана, - Мне было страшно, что он все-таки сорвется и убьет ее, а она, словно приговоренная, продолжала восходить на свой личный эшафот... - она поправила волосы, вздохнула, вспоминая что-то, и снова заговорила: - Ты в курсе, что она продолжала ходить в его квартиру после похорон?

- Нет, - удивленно вскинулся Марк. - Знал, что ходит иногда на кладбище... Так, может, она там?

- Нет ее там, я ездила... - отрицательно покачала головой Вера. – Но, я тут подумала... Нужно к ее отцу наведаться.

- И чего ты раньше молчала?! - воскликнул Иван.

- Потому что они несколько лет не общались. С того момента, как она познакомилась с Мастером. И, я уверена, что ее у него нет и не было.

- Тогда смысл? - буркнул Марк.

- Он кое-что знает, и эта информация для нас бесценна... - задумчиво произнесла Вера.

- Когда едем? - спросил басист.

- Завтра мы с Марком туда скатаемся, а ты… отдохни, к концерту приготовься, а то... так специфически хромающий басист будет вызывать подозрения, - хмыкнула девушка, Марк дернул ее за рукав и заворчал, а Иван отвернулся. Вера никогда не скрывала своего отношения к Ивану, и он знал об этом.

- Ясно. Мое присутствие нежелательно... - Иван поднялся. - Поеду домой, а то, действительно, к концерту нужно подготовиться.

Когда за ним закрылась дверь, Марк спросил:

- Вера, что ты не хотела говорить при нем?

- Есть кое-что, что я сначала и сама хотела бы уточнить, - она внимательно посмотрела на брата. - Просто с момента нашего с Маркизой знакомства, она всегда была такой тихушницей. Всегда себе на уме, на своей волне, вся в своей поэзии, в книгах... окружала себя снами наяву... Эта ее идея красоты, присутствующей даже в боли, эта ее философия принятия всего происходящего с ней, навязчивые идеи, проникающие в самую душу, благодаря ее дару владения словом... И папик у нее странный. Такой тихий, спокойный, а когда у Маркизы проблемы возникали с ее заскоками... ну, то с лестницы она полетела из-за тебя, то с этой твоей меткой я на нее наехала... он всегда очень болезненно реагировал на такие проявления ее характера, на ее странности... Тогда мы были почти детьми, и было как-то не до анализа поведения родителей — в себе бы разобраться. А сейчас я спрошу напрямую, и он должен ответить... Без его помощи найти Маркизу будет сложно, если даже менты молчат и не шевелятся.

Глава 5

Пятнашки1

«Если ты сможешь — возьми. Если боишься — yбей.

Все, что я взял от любви - пpаво на то, что больней»

/гр. Агата Кристи «Сны»/

«Заглушала музыка крики,

Столько памяти в каждом слове...

Я уснула в камере пыток,

На полу, в луже чьей-то крови»

/гр. Fleur «На краю»/

Проворочавшись всю ночь, Максим чувствовал себя разбитым. Вечерний концерт пока был чем-то далеким, но парень очень переживал, как будет петь «Братья Ветра» после того, что сам натворил. Он помнил, что на фоновом экране будет транслироваться клип, и понимал, что ему понадобится все его актерское мастерство, чтобы на лице не отразились его истинные эмоции. Макс не представлял, что сейчас думает Иван, и сможет ли когда-нибудь забыть и простить ему потерю контроля. Но в голове ворочался и гадкий шепчущий комок, напоминающий, что басист тоже поступил с ним жестоко, тоже утратил контроль, но и на эти аргументы находились свои оправдания и контраргументы: Иван тогда был пьян, а Макс - абсолютно трезв; Иван порезал его скальпелем, а он что?.. А он сделал с ним то, чего тот больше всего боялся... и кто прав, кто виноват? Два ревнивых идиота.

«Ну, вот почему все не может быть нормально?! » - раздраженно спрашивал он себя, и снова понимал, что «нормально» у них не может быть по определению. Но, даже понимая, что поступил с Иваном жестче, чем сам от себя ожидал, Максиму хотелось продолжения, хотелось его ответного желания, и выбросить из головы картины вчерашнего происшествия он не мог, генерируя бесконечные вариации, в которых не было насилия, а была... любовь?

В клуб он ехал с тяжелым сердцем. Максим откровенно боялся увидеть глаза Ивана и прочитать в них... Что? Ненависть? Нет. С ненавистью он смог бы смириться, да парень и не умел по-настоящему ненавидеть. Он боялся стать для Ивана безразличным, чужим, еще одним лицом в толпе...

Перед клубом уже стояли группы фанов, заметивших вокалиста, и Максим, поприветствовав их, быстро заскочил в клуб, сунул охраннику руку под браслет, и скрылся в проходе, ведущем к гримерке. В зале уже вовсю кипела работа, и выскочивший из-за кулисы Смирнов с гитарой махнул Максу рукой, а Сашка-Бармалей прокричал из-за пульта:

- Макс, тут Том уже все настроил, давай, пробуй микрофон и начинаем прогон! - тот кивнул, на ходу засовывая наушник в ухо.

- Изотов где? - дернул Максим пробегающего мимо техника, но тот пожал плечами и побежал дальше.

- Не волнуйся, я не собираюсь тебя подставлять, - раздался знакомый голос за спиной. - У меня был не самый легкий разговор с Юрой, поэтому я задержался, - сразу объяснил все Иван, чтобы исключить уточняющие вопросы.

- О чем? - тихо спросил Максим.

- Я ушел из группы. Как ты хотел, - басист обогнул замершего на месте вокалиста, и направился в гримерку.

«Вот и всё? » - стучало где-то в горле. «Я больше не вхожу в круг твоего доверия? А как же поиски Маркизы? » - Максим задумался. Девчонка на многое открыла ему глаза, стала другом, и он не мог взять и перестать волноваться. А потом Бармалей потащил его на распевку, отчитывая, как малыша, что он стоит столбом.

- Макс, соберись! - хлопнул его по плечу Александр, - Не думал, что буду говорить это тебе! Это же твой сольник! Волнуешься? Не надо. Все будет отлично!

Максим был благодарен другу, но ему больше не казалось, что все будет хорошо. Все приготовления к концерту были закончены, звук настроен, в зал повалил народ, а вокалист с ужасом смотрел из-за кулисы на этих людей, которые ждут его выхода, его песен, жаждут его слышать и видеть; в их горящие предвкушением глаза, на их поднятые вверх руки... Ступор. С ним еще такого не было. Словно кто-то вынул из него батарейку, а во рту отчетливо чувствовался вкус окислившихся контактов...

Он вышел на сцену под крики фанов. Натянул улыбку. Поздоровался. Даже говорил что-то об альбоме...

«Они не видят? Не видят мою фальшивую насквозь игру... » Максим не смотрел на пристроившегося в другом конце сцены Ивана, но знал, что он там, и что тоже не смотрит. Он пел, и поражался, насколько пророческими оказались строки посвященной другу песни.

Уходишь, мой друг.

Я выбор свой сделал тоже...

Нельзя удержать того, кто всегда в пути.

По линиям рук,

Узнал я, что сердце гложет,

На память набросив прощальных минут сатин...

Слепящие прожектора, дым и крики — фон для мыслей. Макс чувствовал, что еще чуть-чуть, - и он снова совершит какое-нибудь безумство, которое будет иметь последствия...

Две песни или десять — все спеты, все отыграны...

«Играй, Лицедей, сегодня твой день. Больно? А хрена ты хотел? » - он поклонился залу, и краем глаза увидел, как Иван просто уходит со сцены за кулису. Просто уходит. Хотелось броситься следом, схватить за футболку и уволочь с собой... «Куда? Да куда-нибудь! Подальше от этих Харонов, маньяков и прочих... »

Хотелось. Но он стоял, улыбался и принимал поздравления, раздавал автографы, поворачивал лицо с резиновой улыбкой то в один, то в другой объектив...

«Трусливая сволочь ты, Макс. Общественное мнение не одобрит, так ведь? И ты всё понимаешь. Но все равно стоишь тут и выёживаешься... » - говорил он себе. А потом лицо в толпе привлекло его внимание: колкий оценивающий взгляд, хищная ухмылка, обнажившая блестящую линию зубов. Мужчина явно надеялся на то, что Максим его узнает, что поймет цель его визита. И Макс не стал заставлять его ждать, бросившись сквозь толпу.

«Нужно сообщить охране», - лихорадочно соображал Максим, проталкиваясь сквозь фанатов, извиняясь и улыбаясь на бегу. Харон же быстро уходил. «Не успею. Надо догонять! » - понимал Макс, и заторопился следом. А когда он завернул за угол, куда скрылся беглец, в бок уперлось что-то небольшое, неприятно защелкало, и по телу пробежала судорога от полученного удара током. Парень даже не вскрикнул, повисая на руках улыбающегося Харона.

- Ну, здравствуй… - он расстегнул рубашку, и, взглянув на еще «лохматый», с отслаивающимися корочками шрам на груди, пробормотал, - в этот раз я по адресу...

***

К отцу Маркизы Вера и Марк приехали только часам к трём, предварительно созвонившись. Мужчина был очень удивлен, когда услышал в телефонной трубке много лет не слышанный голос. Он был в курсе того, что произошло с Мастером, и сообщение об исчезновении дочери тоже не сильно его удивило, но заметно расстроило и взволновало. Он пригласил их в квартиру, вежливо предложил чаю, и Вера не стала обижать одинокого человека отказом. Пока они разговаривали, мужчина то и дело скользил взглядом по Марку, а потом, не удержавшись, все-таки спросил.

- Скажи, она ведь с тобой, да? - Марк кивнул. - Так и думал... - вздохнул мужчина.

- А в чем, собственно, дело? - занервничал парень. Все личностные оценки он воспринимал слишком близко к сердцу.

- Она с самого начала была психологически зависима от принятых ею самой решений, слишком зацикливалась. В этом она так похожа на мать. Я этого всегда боялся... что она будет, как мать... - мужчина задумался, уставившись куда-то в пространство, пока Вера не коснулась его руки, привлекая к себе внимание.

- Мы, собственно, и приехали, чтобы кое-что узнать. Кем она была, ее мама?.. Вы ведь раньше жили не в Москве? Она сейчас там и живет, как раньше? - спрашивала Вера, но мужчина отрицательно покачал головой.

- Извините, что спрашиваю такие вещи, - подключился к разговору Марк, - но за что ее маму лишили родительских прав?

- Она была не в состоянии заботиться о ребенке. Была психически больна.

Вера достала из сумки фото, найденное в ящике студии, и протянула мужчине.

- Михаил Алексеевич, вам знакомо это фото? Вы знаете, кто на нем? - тот нервно вцепился в карточку и не своим голосом спросил:

- Откуда это фото у вас? Вера! Откуда?! - нервничал мужчина, но Вера настаивала на ответе.

- Кто это? - она ткнула в фигуру женщины на фото.

- Это ее мать. А это — она сама, - мужчина показал на ребенка, сидящего на руках женщины, - ей два годика здесь... - тихо произнес он.

- А это тогда кто?! - дрожащим голосом спросил Марк, указывая на мальчика рядом.

- Это Женя. Сын от первого брака. Тот, кого впоследствии вы стали называть... Мастер.

- Сводный брат, - не веря своим ушам, выдохнула девушка. - Она знала?! Знала?

- Нет. До того момента, как убила его. Тогда уже в милиции все и открылось.

Марк спрятал лицо в сложенных на столе руках.

- Она не знала, но знал ОН. Знал, что не имел на нее никаких прав, и когда она уходила к Ивану... это была агония... Запретное чувство, которое отравляло его столько лет... И он ведь никогда так и не тронул ее, - шептал парень. - Но... - он поднял голову и внимательно посмотрел в глаза мужчины, - если ее мать лишили родительских прав, то что стало с Мас... с Женей, когда вы уехали с дочкой в Москву?

- Его забрали в интернат. А старший брат его давно с матерью не жил. Но, за те три года, что мы с ней были женаты, он приходил к Женьке. Только когда ее не было дома. Странный мальчик... Но его тоже нечего винить. С такой матерью... Я ведь развелся, когда увидел, что она сделала... Мальчишка же весь в шрамах! Живого места нет... Он никогда водолазку не снимал. Даже летом. Я все удивлялся, - рассказывал мужчина, - а потом как-то раньше с работы вернулся, а он с братом телевизор смотрел. Без майки... Исполосованный весь. Я зашел, а он дочку на руках держит, и она пальчиками своими маленькими... водит по его груди, улыбается, ей нравятся рисунки... Крестики-нолики... знаете такую детскую игру? Мать в «крестики-нолики» на нем играла... Ножом. Я сам чуть с ума не сошел, когда увидел... Хотел Женьку с нами в Москву забрать, но не разрешили, я же не успел его усыновить. Да, если честно, я после судебного решения не сильно и переживал. Хотел, чтобы дочка никогда не вспоминала о них. А в подсознании все-таки отпечаталось. Меня ведь часто не было дома — мало ли, чего дитя насмотрелось... Помнишь тот случай, когда ты прибежала ее бить за Марка? - девушка кивнула, хмурясь. Она сама недавно вспоминала этот момент. - Я тогда так испугался, что она сделала с ним то же, что ее мать со старшим сыном... - сбивчиво рассказывал мужчина, а Марк поспешно отвернулся, пряча мгновенно покрасневшее лицо.

- Как его звали? Как звали старшего брата?! - Вера вцепилась в край стола и напряженно ждала.

- Виктор.

- Нам еще нужен точный адрес той квартиры, где вы раньше жили, - затараторила Вера, и мужчина стал быстро писать на полях подвернувшейся под руку газеты адрес.

- Надо сообщить нашим... - дернулся Марк, даже не осознавая, что сейчас сказал, а Вера обратила внимание, и уголок ее рта пополз вверх.

- Нашим? Да. Звони. - Марк набрал номер и тут же выругался.

- Да уж. Аж три раза сообщил. У них же концерт сегодня. Все телефоны либо выключены, либо заперты в гримерке... Только ехать.

- А когда у них начало?

- В семь. Сейчас полвосьмого. Надо ехать.

Пока Вера петляла на машине по улицам, Марк названивал то Ивану, то Максиму, но, хотя телефоны и были включены, никто не отвечал. А когда, наконец, они подъехали к спрятавшемуся в подворотне клубу, народ уже расходился. Марк выскочил из машины, и бросился внутрь, чуть не сбив с ног охранника.

В помещении, засыпанном конфетти и шариками, сновали техники. Знакомых лиц не обнаружилось, и Марк немного растерялся. В кармане задребезжал мобильный, и он потащил его из кармана за шнурок.

- Марк, ищи хорошо. Машины обоих еще на стоянке. Может, они помирились, да сидят в гримерке, празднуют... А я тут покараулю.

Парень буркнул в трубку что-то неразборчивое и побежал за кулисы, где чуть не столкнулся с Бармалеем, которому и начал сбивчиво объяснять, что ему нужно.

- Макс? Не знаю. Он после выступления сразу куда-то ломанулся через зал. Я думал за Ванькой — он еще раньше смылся. Сказал, что дела у него.

- И куда ж они смылись, если машины на стоянке, - раздраженно произнес Марк, и понесся дальше, открывая каждую попавшуюся дверь и бесцеремонно заглядывая внутрь.

- Эй, ты чего творишь? - бросился за ним Бармалей, но буквально через несколько метров Марк замер у очередной распахнутой двери, хватая ртом воздух, а потом ринулся в комнату с криком:

- Ванька!

«Нетнетнет... »

Неподвижно лежащее прямо у двери тело не подавало признаков жизни, и Марк, чувствуя, как его начинает колотить от перенапряжения, склонился над парнем, начиная искать на шее пульс.

- Свет включи, пожалуйста, - попросил он Барма. Вспыхнувшая лампочка только добавила картине пугающих подробностей. Иван лежал на полу бледный, как стена, а от уголка губ тянулся вниз по щеке ярко-красный росчерк крови. Разорванная футболка едва прикрывала грудь.

- Что здесь происходит? - схватился за голову Барм.

- Некогда объяснять! Поищи Максима. Что-то у меня нехорошее предчувствие... - Марк набрал номер сестры, - Вера, Макс не выходил? Нет? Я Ивана без сознания нашел. Похоже, его электрошокером уложили. - Обрывая нажатием кнопки Веркины вопли из трубки, парень попытался поднять басиста с пола. - Вроде одни кости, а тяжелый, кобан... - шипел себе под нос Марк, закидывая руку Ивана себе через плечо. Вернулся Бармалей, но ничего обнадеживающего не сообщил.

- Макс пропал. Как сквозь землю провалился. Его вещи остались в гримерке, машина — на стоянке...

Уложив басиста на заднее сидение машины Веры, Марк отдышался, оглядываясь на забегавших у входа охранников.

- Надо ментам звонить, - сказала Вера, - это уже совсем ни в какие ворота не лезет. - Вещи его забрал? - кивнула она на Ивана, но ее опередил Бармалей, быстрым шагом направляющийся к машине. В его руках был кофр с басом и рюкзак со сменной одеждой. - Надень-ка на него кофту, простудится же... - скомандовала она, а Марк, чтобы не заморачиваться, просто укрыл парня нашедшимся в багажнике покрывалом.

- С ним точно все в порядке? - нервно проводя рукой по волосам, уточнил Александр, заглядывая в машину.

- Отлежится, - тихо ответил Марк, - пульс нормальный... - он поправил сползшее с голого плеча покрывало. - Надеюсь, что последствий не будет... А то он в последнее время как белка в колесе... Говорил, что даже из группы придется уйти, потому что он не успевает...

- Да, Юрка Мелисов звонил мне сегодня перед концертом... - кивнул Бармалей, - Но просил фанам не сообщать пока, а то это не концерт получился бы, а сплошные жалобы и прошения. Если еще и Макс... тогда полный кавардак начнется... - произнес Александр, даже не предполагая, насколько верными окажутся его слова...

⇐ Предыдущая 11 12 13 14 15 16 17 181920 Следующая ⇒