ШЭНЬСИ-ШАНЬСИ 17 страница

Шэньси-Шаньси

Старик и девушка стояли, замерев, пытаясь сделать полный выдох.

— И многих путников вы сбросили в озеро?

— Много, — прохрипел старик.

— За добро — добром! За зло — по справедливости!

Бодхи двумя ударами ноги сбросил обезумевших старика и его внучку в холодные воды озера.

Перейдя хребет Миншань, Бодхи вышел к реке Байлунцзян. Здесь он остановился в деревне, где крестьяне выращивали овощи и фрукты среди полей риса, кунжута и ячменя. Это был Юг земли Шэньси. Впереди был хребет Циньмин со знаменитой горой Табайшань.

Переходя через отроги Циньмина, Бодхи попал в деревню, окруженную кипарисами и соснами.

Деревья находились в низине, а небольшая речка проходила на склоне горы в трех полетах стрелы. И крестьяне носили воду через многие подъемы и спуски.

Недалеко от управы он встретил возбужденного крестьянина.

— Путник, скажи, верить ли нам монахам? —- Что случилось?

— Иди с нами, путник, и рассуди нас.

Крестьяне привели Бодхи во двор местного плотника, который вырыл в своем саду глубокую яму, до дна которой доходила только веревочная лестница.

Рядом с домом сидели опечаленные родственники плотника.

— Однажды через нашу деревню проходил монах-паломник. Он попросил воды у плотника, и тот дал ему воды.

Узнав, что мы уже сотни лет носим воду с горы, он сказал плотнику, что она течет на его земле.

И вот уже второй год как Лю забросил все дела и роет во дворе своем колодец. А воды как не было, так и нет.

— Пусть плотник вылезет из ямы.

Когда из ямы появился грязный, худой, с горящими глазами человек, односельчане и родственники тяжело вздохнули.

Бодхи посмотрел на лохматого Лю: * — Повтори, что сказал монах.

Шэньси-Шаньси

— Он сказал:

твоя вода — в земле, твоя радость — в земле, твое будущее — в земле.

— Где он стоял, когда говорил эти слова?

— Вот здесь. У старой вишни.

Бодхи подошел к дереву и встал лицом на Юг. Напротив него был огород и стена.

Бодхи пошел вглубь огорода, а вслед за ним двинулись крестьяне.

Подойдя к глинобитной стене, он прошел вдоль нее и внезапно нанес по ней страшный удар кулаком-молотом.

Часть стены отвалилась.

Бодхи сбросил куски глины — и вдруг вытащил из разлома круглую шкатулку.

Все ахнули и придвинулись ближе.

— Позовите чиновника из управы.

— А он здесь.

Бодхи передал шелковую коробочку чиновнику. Тот открыл ее — и все разочарованно переглянулись.

Чиновник расправил одну из рукописей и побледнел.

— Это рукопись Учителя Кун-Цзы. Ее спрятали во времена Цинь Шихуанди, когда сжигали книги ученых Фа-Цзя. Надо срочно сообщить властям.

Бодхи ушел, а селение, окруженное кипарисами, шумело до утра.

Через несколько дней рукопись дошла до императора Тоба-Вэй, и он в окружении знатных вельмож и великих ученых мужей лицезрел святыню Тянь-Ся, рукопись самого Учителя Куна.

Чиновник и плотник были щедро вознаграждены.

А строители императора провели в селение канал от горной речки.

Так земля плотника дала воду деревне.

Пройдя через живописные ущелья Циньмина, несколько раз переходя притоки великой Хэ, Бодхи пришел в город Чанъань. Люди Поднебесной говорили: «Чанъань — столица девяти династий и девяти добродетелей».

Шэнъси-Шанъси

Это был удивительный город — молодой и старый.

Дом великих императоров,

место славы и предательств.

Арена ожесточенных битв,

место голода, пожаров, разрухи.

Место появления учения Будды,

место, открытое всем Богам,

трибуна для ученых мужей Поднебесной.

Основал город мудрый император Лю-Бан родом из земель Цзян су, которого в книгу истории записали именем Гао-Цзу, первого импе ратора династии Хань, вернувшего лицо стране Чжун-Го.

Это он отменил суровые законы, направленные против народа.

Это он дал имя народу Тянь-Ся — Хань.

Это он признал учение Фа-Цзя истинным, а Учителя Кун-Цзы -праведником и святым.

Это он — автор песни «Великий Ветер» — Да Фэн-Гэ.

Это он вернул книгам почтение и почитание.

В Чанъани Бодхи пошел в монастырь, где работал великий уче ный Кумараджива.

Здесь он перевел многие сутры Будды. Здесь он научил монахов работать с текстами. Здесь его ученики поняли, что такое свобода и рабство разума, игры и тени разума, радость разума, познающего новые миры, и страшные сны спящего разума.

Монах из бибилиотеки,

худой, длинный, с взглядом, пронизывающим стены, показал царевичу древнюю карту Учителя. Кумараджива нарисовал ее за день до ухода на Небо. В последний час. Это была странная карта.

На ней не было гор, лесов, рек, озер, пустынь, городов. На ней не было надписей, не было чисел. Были обозначены только стороны света и был нарисован треугольник. Бодхи посмотрел на карту. Посмотрел на долговязого монаха. № захохотал.

Шэньси-Шаньси

\ Громко, весело, заразительно, по-детски, по-весеннему, чисто, ясно, добро, от всей Души! Сначала робко улыбнулись чумазые писари, затем на пергаменте лица хранителя книг появилась улыбка, а затем засмеялись все. Смеялись вместе с Бодхи древние книги, древние стены, смеялся и сам Учитель Кумараджива.

Из Сианя Бодхи направился в земли Шаньси.

Он шел вдоль реки Лохэ, которая под прямым углом пересекала

непостоянную Хуанхэ.

За хребтом Люиляншань находился город Тай-Юань, где, следуя пещерной карте, Бодхи хотел увидеть знак, на котором изображен зеленый дракон и красная птица Феникс — Чиняо.

И еще он должен был подняться на вершину горы Хэн-Шань в память и почтение старика нищего.

Извилистая, заснеженная дорога за хребтом Люиляншань шла мимо пустынных полей, покрытых снегом-пухом. С неба шел ватный снег. Было тепло. Земля отдыхала до весеннего пробуждения.

Убранные хлопковые поля.

Убранные поля проса, пшеницы, ячменя.

В деревне Синьсян у притока Хуанхэ Бодхи зашел в деревенский храм, где служил даосский священник.

Войдя в зал, он увидел целое собрание крестьян.

Все замолчали, когда он вошел.

После тишины и подозрительных взглядов с места встал старик — один из старейшин деревни.

— Мир тебе, путник. Возможно, тебя послало Небо. Возможно, добродетельная Гуань-Инь, а, может, Будда Амитаба.

Кто ты?

— Я паломник. Мое имя Да-Мо. Мне нужно подняться на вершину священной горы Хэн-Шань, чтобы совершить обет.

— Это святое дело. Садись и отдохни. А мы продолжим наш

совет.

Старик важно сел, а старейшина клана рода Ван поднялся и заговорил, убеждая своих односельчан.

Шэнъси-Шанъси

— Разбойников много. Сегодня они придут снова. У них оружие. Нам, простолюдинам, запрещено носить оружие, и вновь многие из нас погибнут, оставив жен вдовами, а детей сиротами. Надо отдать им статуи Будд.

Из разговоров Бодхи понял, что в деревне есть восемь бронзовых статуй Будд. И разбойничья шайка хочет забрать их, чтобы выплавить из них монеты.

И еще понял Бодхи, что крестьяне боятся разбойников, но еще больше они боятся гнева Богов, если отдадут статуи.

Долго спорили между собой старейшины и главы семей. В конце спора все замолчали, хмурые и злые в своем бессилии — и тогда встал царевич:

— Люди, которые сами по себе чеканят монету, — преступники. Враги императора.

Если они заберут статуи, то вас всех обвинят в измене. Что вы делаете с лисами и кабанами, что топчут ваши поля?

— Мы уничтожаем их.

— Значит, вы должны уничтожить разбойников.

— Мы не воины, и у нас нет оружия.

— Оружием может быть все, что окружает вас. И вы должны помнить, что сейчас вы защищаете ваше небо и землю. Ваших детей и жен. Ваших предков.

— Но Будда сказал — «Не убивать»!

—■ Будда сказал — «Не убивать, но защитить все живое». А вы это и сделаете.

— Что мы должны сделать, паломник?

— Соберите всех мужчин деревни во дворе.

Времени терять было нельзя. Никто не знал, когда нападут разбойники, и Бодхи решил научить их по-своему.

Когда на площади перед деревенским храмом собрались крестьяне, в глазах их были робость и непонимание.

Бодхи разделил их и стал объяснять, что их оружием будут их орудия труда:

— Лодочники будут баграми с крючьями стаскивать всадников с лошадей.

. Мясники будут рубить их на земле.

Шэнъси-Шанъси

Пеших разбойников будут сбивать с ног пастухи своими тяжелыми кнутами.

Молотильщики зерна своими цепами будут дробить им кости и

ломать суставы.

Жнецы своими косами — подрубать ноги лошадям и косить врагов на земле.

Вилами для поднятия сена можно остановить меч и проткнуть

ими разбойника.

Кузнецы, своими молотами вбивайте убийц в землю.

Дровосеки, мечите топоры во всадников и пеших, держите при себе большие и малые топоры.

Потом Бодхи показал им, как это делается в бою. И крестьяне повеселели. Каждый из них мастерски обращался со своим орудием труда.

Когда Бодхи сказал им, что Небо с ними, так как они защищают живых, те стали намного уверенней.

До прихода разбойников оставались два дня.

Выставив дежурных, Бодхи обучал крестьян строить ловушки и засады на улицах деревни, на окраине и у входа в деревню — там, где стояли камни-обереги.

Женщины и дети вышли помогать своим мужьям, отцам и братьям.

Мужчины трех деревень, связанные семейными узами, собрались

вместе.

Бодхи следил, чтобы каждый крестьянин упражнялся индивидуально, в паре с чучелами всадников на столбах и с подвешенными мешками с песком.

К царевичу подошли плотники и сказали ему, что они недовольны, так как у них нет другого оружия, кроме стамески и их скамьи. И они остались не у дел.

Бодхи пошел в мастерскую плотника. Посмотрел вокруг.

Посмотрел на плотников, столпившихся у резной двери:

— У вас здесь столько оружия, что вы можете осилить гвардию императора!

Сядьте на пол.

Смотрите и запоминайте.

Один час показывал приемы боя Бодхи. Один час всеобщего внимания.

Шэнъси-Шанъси

Один час чуда!

Крестьяне увидели, как —

скамья, стул, корзина, кувшин,

молоток, стамеска, рубанок,

доска, жердь, замок, гвозди —

становились грозным оружием.

Оружием на уничтожение. Оружием спасения.

На черную землю падал сухой, колючий снег.

Под голыми деревьями свистела поземка.

Рассвет был декабрьским — холодным, серым.

Отряд из ста разбойников ворвался в деревню с криками, воем и яростью.

Несколько семей крестьян ждали их на храмовой площади, остальные затаились в переулках.

Как только первая волна рухнула в яму с кольями, крестьяне разделили отряд нападающих на три части, растянув поперек улицы толстые канаты из волокон бамбука.

С плоских крыш на них полилась кипящая смола, и началась битва на улицах, где лошади не могйи развернуться.

Всадников сбрасывали с лошадей и добивали на земле сидевшие в засаде крестьяне.

Бой был основан на одной мысли —

загнать врагов на храмовую площадь. Загнать и не выпускать.

Взмыленные лошади, взбешенные убийцы

с трех сторон ворвались на пыльную, белую площадь.

В центре, рядом с каменным колоколом,

спокойно стоял Бодхи.

Стоял с двумя топорами.

С крыши храма, харчевни, домов,

из-за деревьев, кустов, стен

смотрели на площадь крестьяне.

Смотрели — и ужаснулись.

Вначале раздался страшный крик джунглей,

крик хищника, крик, рвущий Душу, крик темноты.

Затем бородатый варвар с Запада

взлетел над врагами, лошадьми, пылью, камнями,

и стал рубить их,

колоть, вышибать из седел,

вращаться воронкой,

. вращаться смерчем.

Шэнъси-Шанъси

Крестьяне не выдержали.

Они выскочили из своих убежищ.

Они бросились на своих врёгов

с вилами и топорами,

цепами и ножами,

серпами и цепями,

молотами и скамьями.

В полдень все было кончено.

Ни один разбойник не ушел из деревни.

Будды были спасены.

Дети были спасены.

Бодхи посмотрел на крестьян — гордых и чумазых.

— Хорошо иногда в этой жизни быть воином!

И крестьяне рассмеялись.

Бодхи ушел.

Крестьяне похоронили убитых.

И стали думать, как разделить между собой лошадей, пойманных после битвы.

В город Тай-Юань Бодхи пришел во время Дасюэ, времени больших снегов, в начале декабря.

С неба падал порхающий пух снега.

Люди в теплых халатах толпились под навесами харчевен.

Перебегали в деревянных сандалиях по улочкам.

Серебристые, волшебные снежинки

летели, кружили, танцевали и мягко ложились

на красные фонари, на желтые крыши,

на собак, спящих под повозками торговцев,

на бумажные окна с драконами,

на круглые соломенные головные уборы.

Пройдя рыночную площадь,

пройдя рыбные и мясные ряды,

Бодхи вышел к даосскому храму, который искал.

У входа его встретил гадатель Ли-Бо.

Коренастый, круглый, веселый.

Даос Ли-Бо любил жизнь, женщин, сладости,

любил вино, любил стихи, любил поговорить.

Шэнъси-Шанъси

Увидев Бодхи, он всплеснул руками:

— Смотрите, кто к нам пришел! Сам Да-Мо!

— Мир тебе, Ли-Бо!

Пусть синее Небо станет желтым!

— Давно пора! Иди за мной, человек с Запада!

Иди, и ты отведаешь мой знаменитый чечевичный суп! Ли-Бо вел Бодхи по левой стороне храма в сторону кухонной залы, мимо трех учебных классов:

— Смотри, Да-Мо! Здесь у нас своя малая академия Цзи-Ся! Здесь учатся гадатели по «Книге Перемен».

Вот эти изучают магические квадраты «Ло-Шу» и «Хэ-Ту». А в этом зале познают Фэн-Шуй.

Древние были правы — где земля красива, там и люди красивы. Ли-Бо остановился и важно поднял кривой палец.

— Знать дыхание Земли, Воды, Ветра, Огня, Камня — это очень,

очень важно!

Но знать дыхание моего чечевичного супа важней!

— Это Истина!

В третьем классе монах У, друг Ли-Бо, преподавал магию чисел. Увидев идущих по коридору, он отвернулся. Бодхи посмотрел на Ли-Бо:

— Что это с ним?

— Обиделся! Друг называется!

Вчера пришла ко мне вдова на лечение сердечной боли. Вот я ей и показал свое волшебное дыхание с гор Ченду.

■ — Это как?

— Я ее крепко поцеловал, а монах У увидел. И началось... Говорит мне: зачем целовал? Ты же монах! Целитель! Учитель! Это было вчера, а утром снова начал.

Ну, я ему и сказал!

— Что?

— Я говорю монаху У: вдову я поцеловал вчера, а ты до сих пор

ее целуешь!

Вот он и обиделся.

— Почему?

— Монах У очень любит свою жену. Она у него маленькая и не красавица. Почему он ее так обожает? Почему, Да-Мо?

. — Чтобы полюбить Землю, надо на нее смотреть глазами Неба.

Шэнъси-Шанъси

-— Что верно, то верно!

А вдова, между прочим, пригласила меня продолжить лечение у нее дома!

Вкусным был чечевичный суп. Вкусным было вино из Аньхоя. Вкусной была беседа.

Утром Бодхи поблагодарил даоса за гостеприимство и покинул храм.

Он шел по мокрой дороге под мокрым снегом. Мимо торговых рядов, уличных гадателей, знахарей и акробатов, работающих под широкими навесами.

У восточных ворот Бодхи остановился.

Возле древней стены стоял седой крестьянин, а рядом под мокрой соломенной рогожей смотрели на прохожих две босые девочки лет семи-восьми.

Перед ними стояли два менялы и спорили под зонтами, которые держали их слуги.

Бодхи смотрел в глаза голодных детей. Он подошел к ним и повернулся к крестьянину:

— Ты продаешь своих детей.

— Да, господин. Иначе мы умрем с голода.

— Иди за мной.

Толстые менялы возмутились, но, увидев горящие глаза Бодхи, отпрянули и скрылись в своих паланкинах.

В богатой части рынка царевич нашел мастерскую резьбы по камню, кости и дереву.

Судя по благожелательным иероглифам у входа и на стенах, это была лавка богатого купца-промышленника.

На витринах стояли фигурки из слоновой кости — это были драконы, фениксы, черепахи, единороги, две счастливые рыбки, тигры, слоны.

Отдельно стояли каменные, резные фигурки восьми бессмертных даосов и фигурки, привезенные из Бхараты, Рима и Парфии, Согда и Бактрии.

У входа застыли крестьянин с девочками, а Бодхи сказал слуге, чтобы тот вызвал хозяина.

•

Шэнъси-Шанъси

Когда пришел хозяин — высокий человек в парчовом халате — Бодхи вытащил из сумы камень, обернутый в платок, величиной с большой кулак и развернул его.

Хозяин, увидев камень, задрожал и побледнел. Он не верил своим глазам.

В Тянь-Ся из всех драгоценных камней самым ценным считалась яшма — воплощение всех добродетелей. Символ Неба и Земли.

Император, ученые мужи, мудрецы, воины и вельможи считали, что этот камень есть бессмертие Духа, летящее в виде узоров неба и узоров земли.

Есть Время, застывшее на мгновение в виде линий гор, лесов, рек, озер и водопадов.

Есть Вечность, замершая во вдохе истомы осени и неги весны.

Когда человек приходил в этот мир, первое, что он видел, была радуга яшмы.

Когда человек уходил на Небо, в рот усопшего вкладывали кусочек яшмы, чтобы он ожил в райских кущах.

В храмах считались священными кубки и чаши из яшмы.

Красная, зеленая, синяя яшма были ценней алмазов.

Белой яшмой мог пользоваться только император.

Яшма — Юн — считалась семенем дракона.

Голубая-белая считалась символом властелина Поднебесной.

Желтая — символом земли.

Зеленая — Восток.

Красная — Юг.

Черная — Север. •,

Белая — Запад.

Яшмовые пластины — самый почитаемый музыкальный инструмент с мелодичным звоном.

Подвески из яшмы — головные уборы и одежды знатных вельмож.

Узоры яшмы — небесные узоры мироздания.

Звучание яшмы возрождает в человеке духовную гармонию.

Перед хозяином лавки лежал неограненный камень непомерной величины, и это была белая яшма, или, как ее называли мастера по резьбе, «яшма, как бараний жир».

Бодхи хлопнул ладонью по прилавку, и хозяин мастерской очнулся от грез другого, истинного мира:

Шэнъси-Шанъси

— Цена этого камня непомерна.

Он твой, мастер. Взамен ты сделаешь то, что я скажу.

— Говорите, что нужно сделать.

— Возьмите побольше денег и идите за мной.

После бани крестьянин и его девочки оделись в новые, красивые одежды. Потом они сытно поели в харчевне у реки.

На рынке Бодхи приобрел для крестьянина двух быков и корову с повозкой из двух лошадей.

Потом он договорился с хозяином лавки драгоценных камней о том, что тот проследит, чтобы крестьянин приобрел землю и построил новый дом. Чтобы в течение года он следил и всеми силами помогал этой семье продуктами, одеждой, деньгами. И главное, чтобы он взял на обучение четырех старших сыновей разорившегося человека с седой головой.

— Мое имя Да-Мо.

Дай мне слово, мастер, что все сделаешь правильно.

— Клянусь Нерожденной Праматерью Ушэн Лао-Му.

— Пусть в твоем доме, мастер, звучит смех счастья. Смех детей.

— Мир тебе, путник Да-Мо!

С тем Бодхи и ушел из города Сианя к священной горе Хэн-Шань.

Яшма была подарком ученого Ю-Ши.

Яшма спасла жизнь девочкам и семье погорельца-крестьянина. И он в свою очередь поможет кому-нибудь — у него доброе сердце.

Зло ходит внутри человека,

уничтожая его тело, сжигая его Дух

и раня сердца тех, кто рядом.

Добро ходит от человека к человеку,

от сердца к сердцу, ходит по кругу.

Добро — это знания, труд воля и упорство.

Ворованный арбуз не сладок.

Ворованное добро не принесет счастья.

Доброта — это твой труд, твоя боль, твоя мудрость.

На горе Хэн-Шань

Бодхи увидел три каменных изваяния.

Это были священные небесные наставники даосов —

Лао-Цзы, Чжуан-Цзы и Ле-Цзы.

Шэнъси-Шанъси

За ними он нашел священное дерево, а в восьми шагах от него — камень с изображением сокровенного таинственного воина Сюаньу, покровителя стороны Север.

Под ним он нашел квадратную пластину с неровными краями.

Теперь у него было четыре пластины.

Оставалась еще одна, на горе Сун-Шань. А гора эта находилась в землях Хэнань.

Когда Бодхи вошел в столицу северной Вэй, город Лоян, там царили напряжение и смутное волнение.

Императоры северной Вэй почитали буддийских монахов и строили много храмов, пагод, монастырей и курилен.

И сейчас во всех святилищах монахи читали молитвы и сутры Будде Шакьямуни, Будде Амитабе, Будде Майтрейе и Будде Авалоки-тешваре — Гуань-Инь.

Бодхи остановился на постоялом дворе.

В зале сидели купцы, торговцы, крестьяне окрестных деревень.

Их лица были тревожны и говорили они тихо.

Сидя у стены, царевич пил вино из Аньхоя.

Так он просидел до утра.

На рассвете, на главной городской площади глашатаи зачитали указ о том, что воцарился новый император северного царства — Сяо-Чжуан-Ди, и что император объявляет амнистию, дарит крестьянам новые земли и принесет жертвы Небу и Земле в главных храмах за городской чертой.

В запретном городе будут принесены жертвы предкам, Буддам и божествам Дао.

Дорога царевича лежала к пятой священной горе Чжун-Го — Сун-Шань, что находилась в землях Хэнань.

Через сутки, укрываясь от снежной бури, Бодхи постучался в дом, стоявший на окраине деревни.

Дверь ему открыла женщина средних лет.

Она молча провела его в большую комнату-залу, где вдоль стены сидели еще женщины.

Все они были одеты в чистые одежды, лица их светились, и все они смотрели на царевича.

Шэнъси-Шанъси

Женщина предложила ему место у очага, и сама ушла в соседнюю комнату.

Здесь были женщины-ивы, женщины весеннего дождя, женщины Солнца и Луны и женщины-хризантемы.

Женщины были разные, но молодых было больше.

Бодхи понял, что попал в «дом старых дев», здесь доживали свои дни одинокие женщины.

Он еще раз посмотрел на женщин, сидящих вдоль стены.

Царевич обладал даром ясновидения.

Он перешел к нему от его матери — царицы Наргис.

Это она перед тем, как его мальчиком семи лет отправляли в джунгли в дикое племя Маймунов, сказала ему:

— Мой любимый сын, тебя ждут долгие и мудрые дороги.

Не будет рядом матери и отца, но с тобой всегда будут солнце, луна, огонь, земля и небо, деревья и ветер.

Все кшатрии, брахманы и вайшьи — Дваждырожденные — будут жить в четырех ашрамах, как ученики-Брахмачарины, домохозяева-Грихастхи, отшельники-Ванапрастхи, странники-Санньясины.

У тебя, сын мой, будут жены и дети, но не будет дома.

Ты не сможешь читать и писать, но будешь знать все.

У тебя будет много битв и много страданий.

Но люди ждут тебя — ты будешь великий Учитель.

Бодхи попросил острый нож.

Когда старшая из женщин принесла его, он взял полено, что лежало у очага, и стал снимать с него стружку.

Женщины работали у ткацких станков.

Кто-то вышивал узорные платки, а четыре из них ткали на стенной конструкции ковер, и уже были видны драконы, ласточки, горы в зыбком тумане, золотые рыбки в озере.

Это были молодые вдовы, чьи мужья погибли в войнах.

Здесь были девушки, оставшиеся без родителей и семьи, чьи жизни унесло наводнение или землетрясение.

Здесь были женщины, не имевшие мужского потомства и отвергнутые семьями и кланом.

По разным причинам судьба собрала их вместе.

Но старая женщина — хозяйка дома -г потихоньку, обходя деревни, находила им семейное пристанище.

Женщины, слушая завывание метели за окном, запели песню.

Хэнань

Их мягкие, бархатные голоса создавали мир любви и нежности, которого они лишились, но в который верили.

Под утро никто из них не заметил, как ушел Бодхи.

На скамейке, где он сидел, они увидели куклу.

Это была искусно вырезанная фигурка мальчика.

Его руки и ноги двигались, у него были смешные глаза пухлого младенца и озорная улыбка.

Женщины со смехом и шутками передавали его из рук в руки.

Всем неожиданно стало легко и спокойно.

Буран утих, и сквозь бумажные окна в комнату ворвались зимние, долгожданные лучи солнца.

Старшая женщина подняла руку:

— Мы прочитаем молитвы — и у куклы будет Душа.

Мы оденем его в новые, нарядные одежды — и он будет словно принц.

Кукла принесет вам счастье!

Ведь путник, который был у нас ночью — не просто бродяга, это был сам Милэ-Фо!

Утопая по колено в снегу, царевич поднимался на холм, не зная, что принес счастье двадцати одной женщине, и что он есть Божество Милэ-Фо, приносящее долголетие, богатство и счастье.

Через несколько лет все женщины из «дома старых дев» вышли замуж, и у всех родились сыновья.

⇐ Предыдущая 13 14 15 16 171819 20 21 22 Следующая ⇒