Интерлюдия 11 страница

Ди засунул теплую сухую ладонь Джеку под майку. Изначально лишь слегка соприкоснувшись, губы встретились теперь в спокойном нетребовательном поцелуе, словно знакомясь, привыкая: штрих и мазок, толчок и вкус, улыбка и дыхание в унисон, и вот они уже сносят друг друга, как пустынный ветер дрейфующие дюны.

Джек вздохнул.

Интересно, а я не бухнусь в обморок, словно викторианская девица? Ведь к такому можно и привыкнуть.

Ди отстранился, отвел глаза, сейчас румянец охватил уже все его лицо. Как у подростка, украдкой целующегося на крыльце и спешащего домой к положенному времени. Джек улыбнулся, забыв на мгновение, что нужно контролировать собственные чувства, обуздывать эмоции, и внезапно внутренне содрогнулся точно от разряда, который прошил позвоночник и взорвал разум. А в голове мелькнули кадры распускающегося цветка. Джек резко выдохнул.

Господи! Это же то самое чувство?

Он высвободился из объятий Ди и повернулся, чтобы спасти кофейную кружку:

- Черт, пролил.

- Наверное… надо позавтракать? – слегка сконфуженно произнес Ди.

- Звучит здорово.

Они замолчали. Слышались лишь звуки готовящейся еды.

Джек стоял у двери, ведущей во двор, и потягивал кофе.

- В магазин бы сгонять, - промямлил Ди. – Прикупить... кое-что. – Он замешкался перед последним словом. Ди наверняка заметил, что у них заканчивается не только кофе и продукты, но и лубрикант.

Джек глубоко вздохнул и повернулся:

- Мы можем заехать в книжную лавку? Я просто умираю без новых книг.

Ди выстрелил в него взглядом:

- Никаких «мы», приятель. Один поеду.

- Шутишь?

- Нет, слишком для тебя рискованно туда-сюда мотаться.

- Думаешь, убийцы шныряют по супермаркету в надежде, а вдруг я туда забреду?

- Вполне возможно.

- Брось. Ты просто параноик.

- Паранойя спасала мою задницу сотни раз. А теперь спасет и твою.

- Ди, мне необходимо выбраться из дома.

- Выйди во двор.

- Сделаю вид, что ничего не слышал. Я тебе не домашнее животное.

- Великолепно. Теперь ты закатываешь скандал, - пробурчал Ди, со злостью помешивая омлет.

- Вполне возможно. Мы здесь уже неделю, и ничего плохого не произошло. Ты сам говорил, что тут безопасно, так почему бы мне не поехать?

- Потому что я не хочу испытывать твою удачу! – закричал Ди, переставляя скороду на холодную конфорку. – Пожалуйста, не спорь, просто останься здесь. Дай мне чертов перерыв, Джек.

Джек взорвался. О, нет, как бы не так!

- Хочешь перерыв, так пожалуйста! Меня уже дважды с корнями вырвали из привычной и отлаженной жизни. Пришлось отказаться от карьеры, дома, друзей, семьи, удариться в бега, за мной кто только не охотится, а тебе, видите ли, нужен перерыв! – Он швырнул кружку в раковину и ушел, сокрушаясь от собственной ярости. Хлопнул дверью, пересек двор и уселся у облюбованного дерева, прислонившись спиной к стволу.

Господи! Да возьми же себя в руки. Но он неделями сдерживался, так что пальцы стали скользкими. Джек столкнулся с ситуацией, которую не в силах был осмыслить, поэтому сосредоточился на другом – как выжить, - но сейчас он почувствовал себя в безопасности, и все выползло наружу. Скорее всего, ему больше никогда не увидеть родителей, Кэролайн, друзей, капризную медсестру, дежурившую в приемном покое. Никогда не зайти в кафетерий на углу улицы.

Вспомнилась Джулия – маленькая девочка, которую он лечил на протяжении двух лет. Она родилась с целым комплексом сложных лицевых деформаций, и чтобы их исправить, требовалось несколько операций. Только тогда она смогла бы говорить и нормально есть. Ей исполнилось всего четыре года, но она просто светилась изнутри. Джулия знала, что каждая поездка в больницу означает боль и дискомфорт, но всегда обнимала его при встрече, называла доктором Джеки на своем ломаном лепете, хихикала, когда он ее щекотал. Он вспомнил, как она декламировала ему слова, которые выучилась говорить с новой челюстью, какой она была храброй и не расплакалась, услышав, что подошло время для следующей операции, хотя ее губы дрожали, а в больших карих глазах стояли слезы.

Кто теперь о ней заботится? Держал ли тот доктор ее за руку? Ждал ли в послеоперационной, когда она откроет глаза после наркоза? Следил ли за процессом рубцевания ткани, уделял внимание деснам - рано или поздно начнут расти коренные зубы. Вспоминает ли сама Джулия доктора Джеки, спрашивает ли, почему он ее бросил?

Она лишь одна из пациентов, которых ему пришлось покинуть и доверить своим коллегам. Со многими он даже не попрощался, так стремительно все произошло.

Слеза прокатилась по щеке. Он поспешно ее смахнул. Благодари судьбу, что остался жив.

Джек откинул голову к стволу. Он ожидал, что вся его жизнь изменится, но даже не подозревал, что повстречает того, к кому станет испытывать чувства. И эти чувства его откровенно пугали, ведь неподготовленное сердце в итоге разобьется вдребезги.

Как только Джек в гневе выскочил во двор, Ди облегчённо вздохнул. Джек казался мистером Все-в-порядке с самого начала, как они повстречались, остроумный, терпеливый, что порой, как ни странно, просто бесило. Когда-то он должен был сорваться. Наконец-то Джек показал, что у него в голове и в сердце на самом деле. Конечно, это оказалось не просто, и проще уже не станет.

И ты только все усложняешь, трахая его по восемь раз на неделе. Как будто вам обоим что-то светит в будущем. Любовь, отношения. Ты знаешь, что у него на уме, и в конце концов сделаешь ему больно. Думаешь, ему нужно еще и это дерьмо ко всему прочему?

Ди стоял, прислонившись к буфету, застыв, как длиннохвостый кот в комнате, полной кресел-качалок.

Еще две недели назад он оставил бы Джека в покое и отправился по собственным делам. Но то время уже ушло. А теперь хотелось подойти, вызвать на разговор, а может даже…

Ди закрыл глаза.

Признайся, сволочь. Ты хотел бы сейчас побежать и утешить его. Обнять и держать, пока он не почувствует себя лучше, не успокоится. Вытирать слезы или даже целовать, пока он не забудет, почему расстроился.

Господи, во что ты превращаешься? В чертову девчонку. В одного из тех новоявленных сопляков, которые часами могут разглагольствовать о собственных переживаниях, не сказав ни слова, которое имело бы смысл?

В одного из этих… геев?

Оставь его, пусть проревется. Тебе самому хотелось бы, чтобы он тебя видел в таком состоянии? С ним все будет в порядке. Сейчас отойдет и соберётся.

Ди уселся за стол, решительно повернувшись спиной к двери, и приступил к омлету и тостам. Но почти не почувствовал вкуса еды. Он мысленно составлял список необходимых покупок, неосознанно добавляя то, что понадобилось бы Джеку.

Поставил чашку и тарелку в посудомоечную машину, вымыл миску, где взбалтывал яйца, убрал тостер, ополоснул кофейник. А когда почувствовал, что его охватывает оцепенение и больше невозможно дышать, отправился во двор.

Джек расхаживал, скрестив руки на груди и уставившись в землю. Ди неплохо читал язык тела - поза и движения Джека просто кричали: «Отвали! ».

Ди остановился в нескольких шагах, теряясь в догадках, что же ему сказать и нужно ли вообще что-то говорить. Джек намеренно не обращал на него внимания.

- Надеюсь, ты не на меня дуешься. – Ди постарался привнести в голос беззаботные нотки.

Джек взглянул на него и покачал головой:

- Нет, просто все эти события выбили меня из колеи. Извини.

- Ни к чему извиняться, слышишь? В последние недели ты прошел через ад, у тебя есть право послать все к черту. Честно сказать, меня даже поражала твоя сдержанность. Большинство народу умом бы двинулись.

- Я сроду такой. Нацеплю на лицо счастливое выражение, сделаю вид, что все в порядке, чтобы никто из окружающих не беспокоился. – Джек провел рукой по волосам. – Проглочу и улыбнусь. Это в двух словах.

- Передо мной тебе не надо притворяться.

- Да я не перед тобой. И даже не могу сказать, перед кем. Кому я хочу понравиться? – Он пнул камешек, на лице отразились гнев и разочарование.

Ди угадал его намерение заранее по напряженным плечам, движению корпуса и рванул вперед, схватив Джека за руку:

- Джек, не…

Не успел он закончить фразу, как тот сжал кулак и с силой ударил по дереву.

- Мать твою! – закричал Джек, шарахнулся назад и затряс ушибленной рукой.

Ди обнял его сзади, прижимая руки по бокам:

- Господи, Джек, завязывай с этим дерьмом!

- А-а-а… - заскулил тот и попытался рассмеяться. – Черт, я кретин.

- Дай-ка гляну. - Джек протянул руку. Сбитые костяшки кровоточили. – Не сломал? – Он осторожно пошевелил пальцами, морщась от боли. – Ладно. Пойдем промоем.

Ди потащил его в дом.

- Ди, это действительно больно.

- Да, знаю.

- Не ожидал.

- А я ожидал. – Ди отвел его в ванную и посадил на крышку унитаза. – По чему я только не лупил. По груше, по боксерской лапе, по лицу. По твердым вещам - доскам, стенам. Головой понимаешь, что они жесткие, но когда все бесит, так и норовишь приложиться кулаком, как будто в глубине души надеешься, что они прогнуться.

Джек кивнул:

- Вот именно, я думал, что дерево прогнется.

Ди опустился коленями на прорезиненный коврик и вытер руку Джека мокрым полотенцем, а потом обработал перекисью.

- Поболит немного.

- Сам виноват.

- Ну, по крайней мере надеюсь, что тебе полегчало.

Джек вздохнул:

- Не знаю. Не знаю, что со мной случилось. Я вроде был в порядке, на самом деле в порядке. Удерживал все в себе, но до тех пор, пока… - Он затих. Ди поднял на него глаза. – Эмоции как лавина. Стоило упустить одну, и меня тут же прорвало, как дамбу.

Ди смотрел на него минуту, потом не выдержал пристального взгляда и отвернулся. Забинтовав Джеку ладонь, он закрепил повязку пластырем, который нашел в аптечке:

- Так-то лучше.

- Мама в детстве целовала и действительно становилось лучше.

Ди хотел как-то прокомментировать, однако придержал язык. Посмотрел на несчастную руку Джека, почувствовал, как тот слегка сжал теплыми пальцами его ладонь. Склонил голову и медленно перецеловал каждый сустав. Когда Ди почувствовал, что Джек задрожал, и поднял взор, то увидел слезы в его глазах, устремленных вдаль. Тот подался вперед и соскользнул на пол, как ребенок, укрываясь в надежных объятьях Ди.

Едва Ди уехал в магазин, Джек спустился в подвал. Там располагалась комната для отдыха: бильярдный стол, несколько потертых диванов, музыкальный центр и большой телевизор. В углу стояли несколько тренажеров. Джек подумал, что неплохо бы позаниматься на беговой дорожке, чтобы скинуть напряжение.

Из комнаты вели несколько дверей. Одна - в прачечную-подсобку, а вот другую Джек не открывал. Даже удивительно, ведь с докучливым любопытством уже обследовал почти весь дом.

Самое время.

Джек открыл дверь и шагнул внутрь. Как будто кабинет: письменный стол, кресло, несколько книжных полок. Стоящие на них фотографии и безделушки притягивали Джека как магнит. Очень хотелось узнать о прошлом и семье Ди побольше.

Снимки незнакомых людей. Сувениры, происхождение которых он так и не смог определить. Воспоминания о неизвестной ему жизни. Он стоял и рассматривал осколки чужой судьбы, чувствуя прилив обиды из-за того, что Ди все еще многое от него скрывает. Они делили кров и пищу и даже недавно были очень близки в ванной, но Джек по-прежнему не знал, откуда Ди родом и чем он дышал долгое время. Они спали в одной постели, но настоящее имя Ди оставалось для Джека загадкой.

Он взял фотографию трех белокурых детей и подошел к окну, чтобы лучше рассмотреть в дневном свете. В груди сжалось - Джек узнал в одном из мальчиков Ди. Тот сидел посередине; похоже, на снимке ему лет десять. Те же карие глаза, тот же нос, та же скрытая полуулыбка. Льняные локоны раздувает ветер. Джек улыбнулся, тихонько обвел пальцем маленькое лицо.

- Боже, Ди, - выдохнул Джек.

Наверное, этот мальчик любил играть в «парчиси» и возиться с солдатиками на диване в гостиной. Осознание жизненной трагедии – то, каким он был и то, каким стал - почти сбивало Джека с ног.

Где же их сфотографировали? Похоже, где-то в парке. Может, семейный пикник или отпуск? Ди упоминал, что вырос в бедности, поэтому вряд ли они ездили в отпуск. Джек вынул снимок из фетровой обложки, перевернул и прочитал на оборотной стороне подпись, сделанную женской рукой: «Июнь 1980, Йеллоустон. Даррел, Энсон и Мерл».

Джек затаил дыхание, моргнул, снова посмотрел. Но буквы никуда не исчезли.

Энсон. Все встало на свои места, как будто нашлись недостающие элементы мозаики.

Джек опять повернул фотографию и посмотрел на лицо мальчика.

- Энсон, - прошептал он, прикасаясь к изображению. Глянул через плечо. А вдруг имя, если его произнести вслух, сработает как заклинание и вызовет человека?

Он долгие минуты не отводил глаз от снимка. Не двигаясь, гоняя имя эхом по коридорам своего сознания, так наполненного Ди – нет, Энсоном - в последнее время, что тот вытеснил все остальное.

Почему он не сказал мне?

Но Джек знал, почему. Ди убежден, что этот мальчик умер. Он убил его, когда взял в руки оружие и хладнокровно выстрелил в человека. Это имя больше ему не принадлежало, Ди думал, что не может претендовать на вещи, семью, документы, место в мире, где любили и понимали Энсона.

Джек поборол обиду на Ди за то, что тот скрывал от него. Ди поведал ему о том, о чем наверняка не рассказывал никому другому. Случай в армии, первое убийство, гибель семьи, вина, ярость, внутренняя борьба. Он закрыл это на долгие годы и только сейчас достал на свет. Но не все еще закончилось. И пока не закончится, он не вернет себе прежнее имя.

Джек надел на снимок обложку, вставил в рамку и аккуратно поставил на полку именно на то место, где в пыли виднелась чистая полоска. Попятился и кивнул.

Скрипнула входная дверь.

- Джек!

- Иду, - откликнулся он, поднимаясь по лестнице. Ди положил пакеты с продуктами на буфет. Джек прошел к машине, одной рукой прижал к себе сразу две сумки, другой взял упаковку пива. Пнул пяткой дверь, чтобы захлопнулась, вернулся в дом и выложил все на стол.

- Ну что, видел кого-нибудь в овощном отделе? Скрывающимся за ящиком с рукколой?

- Очень смешно, придурок, - проворчал Ди. – О них теперь можешь не беспокоиться.

Джек принялся разбирать покупки: чипсы, хлеб, чертова копченая говядина, сыр, кетчуп...

- Ты купил…

- Ага, но только взял другого производителя. Того, что ты хотел, не было.

Джек пожал плечами:

- Соленые огурцы, они и в Африке соленые огурцы. Меня просто иной раз на них тянет.

Ди фыркнул:

- Хотелось бы кое-что сказать, но лучше промолчу.

- Да что уж там, валяй. Выдай про беременность, мы поржем и опять вернемся к жизни.

Джек обернулся и посмотрел, как Ди, облокотившись о буфет, открывает банку пива. Смял пустой мешок, заглянул в другой:

- И это все? - Ди что-то пробормотал себе под нос. – Я не расслышал.

- Говорю, что не купил вишню в шоколаде.

- Ой, да ладно. Ты же сам знаешь, что хочешь.

Ди покачал головой, как бы говоря, что это уже слишком.

- Эти конфеты напоминают мне о бабушке. А ты странным образом все вывернул в сторону сексуальных фантазий. У меня возникает когнитивный диссонанс – вот сижу я в гостиной у бабушки, леплю из пластилина картошку, а ты мне отсасываешь. И это чертовски неправильно. И я охреневаю.

Джек захохотал:

- Ну уж нет, только не так.

Он смотрел как Ди улыбается и смеется вместе с ним, такой открытый, доступный. Джек вдруг затих.

Энсон, его зовут Энсон.

Ди нахмурился:

- Что?

- Что что?

- Секунду назад ты выглядел довольно забавно.

Джек задумался:

- Могу я кое-что у тебя спросить?

- Валяй.

- Ты… ну, ты оказался лучше, чем я мог подумать. Я сейчас говорю про то, что происходит между нами.

- В смысле, лучше? – Ди скрестил руки на груди.

- Следовало ожидать, что парень типа тебя начнет вопить и рвать на себе волосы из-за того, что трахнулся с мужиком. Утверждать, что он не гомосексуалист, впадать в уныние, делая несчастным себя и окружающих.

Ди помолчал и ответил:

- Да какая разница, если тут никого, кроме нас двоих?

- Не всегда же мы будем прятаться.

Он посмотрел на пол и переступил с ноги на ногу:

- Не хочу сейчас об этом думать.

Джек шагнул ближе:

- Все равно рано или поздно придется.

- Рано или поздно не означает прямо сейчас. – Ди встретился с ним взглядом.

Джек удерживал его довольно долго.

Я знаю твое настоящее имя, Ди. Мне не надо ждать, пока ты сам скажешь. Я могу назвать его прямо сейчас и посмотреть, как ты отреагируешь на то, что я залез туда, куда меня не звали. И тогда, возможно, я перестану ждать тебя. А может, если я назову тебя по имени, ты станешь моим так же, как я сейчас твой.

Он открыл рот.

Но Ди его тут же перебил:

- Не хочу загадывать наперед. Сейчас у меня есть ты и мне не хочется думать о том времени, когда тебя не будет. – Он покачал головой и зашептал: – Никто не знает меня так, как ты, Джек. Я был никем до встречи с тобой, когда ты уйдешь, я опять стану никем.

Джек оторопело открыл рот от такого признания. Он не мог найти подходящий ответ, поэтому просто молча протянул руку и притиснул Ди к себе. Тот сразу заключил его в объятья.

- Ты никогда не был никем, - пробормотал Джек, уткнувшись ему в шею. – Только не для меня.

Его зовут Энсон. И он скажет мне об этом, когда будет готов.

Глава 18

Солнце припекало шею, пока Джек, стоя на коленях и спасаясь от безделья, выдирал сорняки. Он взялся за обустройство двора, чтобы отвлечься от скуки, и приступил к этому делу рьяно, проводя часы за прополкой, стрижкой газона, обрезкой кустарника и деревьев, постоянно гоняя Ди то в питомник за саженцами, то в скобяной магазин за инструментом. В душе теплилась надежда, что Ди надоест мотаться по его поручениям и тот разрешит наконец выйти из дома, но Ди все еще спокойно без комментариев разъезжал туда-сюда и не выказывал никаких признаков, что когда-нибудь передумает.

Прошел уже месяц с тех пор, как они укрылись в Реддинге. И Джека тревожила такая… оседлость. Они с Ди – слишком маловероятные компаньоны в нормальных обстоятельствах – больше не ощущали напряжения и тревоги за собственную шкуру, не балансировали на краю в ожидании катастрофы. Жизнь стала превращаться в рутину.

Ди всегда вставал рано, делал какой-то мудреный комплекс упражнений, типа тай-чи, потом готовил завтрак и варил кофе. Джек просыпался около девяти и обычно находил Ди за столом, читающего газету.

Тот действительно оказался не очень компанейским - все время был где-то рядом, но начинал дергаться, когда они слишком долго находились в непосредственной близости.

Они готовили еду. Спорили, кому мыть посуду. Вместе смотрели бессмысленные телешоу. Иногда расходились по дальним углам, иногда сидели в одной комнате.

По ночам, прежде чем заснуть в их общей кровати, они набрасывались друг на друга, пока не выбивались из сил.

Джек открыл в себе запас сексуальных потребностей, о каких и не подозревал, а Ди… порой казалось, что он только начал познавать секс. Джек частенько замечал у него такое изумление на лице, словно тот думал: «Черт, я и не знал, что так могу». Джек дорожил такими минутами, потому что это происходило только сейчас и здесь, в их постели, у него на руках. Упивался тем, что Ди ослабил собственную защиту и позволил увидеть его настоящего, пусть даже всего лишь малую часть.

Единственное место, куда Ди брал с собой Джека – соседнее стрельбище. Они ездили туда примерно пару раз в неделю, и Джек уже ловко обращался с оружием из личного арсенала Ди, хотя из пустынника пострелять ему так и не довелось. Теперь Ди учил его манипуляциям: как быстро достать из поясной кобуры, как взвести курок, послать патрон в патронник, как удобней держать в ладони. Джеку казалось, что все это намного сложнее, чем просто стрелять.

Он не спрашивал, какое развитие событий предполагает Ди, если учит Джека всему этому. Ему казалось, что лучше не знать ужасов, которые представляет себе Ди: стрельбу, нападения или что-то другое.

Джек потянулся, надеясь, что не обгорел, – утром он надел борцовку, а его майский загар сошел еще в Вегасе – услышал, как хрустнули позвонки, и решил передохнуть. Поднялся на ноги, развернулся.

Ди наблюдал за ним из-за двери, сжимая банку с пивом, про которую, похоже, совсем забыл. Джек замер под его взглядом. Ди поставил банку на перила и прошел через двор. Глядя куда-то вдаль, безмолвно протянул ладонь.

Джек недоуменно сбросил садовые перчатки и взял его за руку. Ди, по-прежнему не говоря ни слова, отвернулся и повел его в дом. Джек последовал за ним, чувствуя себя глупо – его вели, как ребенка по зоопарку, но что-то в поведении Ди заставляло хранить молчание.

Ди зашел в спальню, закрыл дверь – Джек постоянно удивлялся, от кого они прятались? – и только после этого повернулся и посмотрел ему в лицо. Приблизился почти вплотную, продолжая гипнотизировать взглядом, одним рывком стащил с Джека майку. Пробежался пальцами по его влажной потной груди, сдернул трусы. Джек переступил через них и попятился, не отводя глаз.

Опрокинулся на кровать. Руки Ди собственнически шарили по телу, каждое движение, каждое касание словно кричали: " Мой! Мой! Мой! ". Джек растянулся на простыне, для удобства закинув руки за голову, и наблюдал, как раздевается Ди. Обнажившись, тот вперился в него тем же ненасытным взором.

Джек подвинулся, освобождая место. Ди лег на бок, опираясь на локоть, стал рассматривать его всего, а когда уже не оставалось сил просто смотреть, начал невыносимо медленно притрагиваться к груди, рукам, ногам, пожирая пылающими глазами. Джек знал, что сейчас от него требуется одно – лежать смирно. И он лежал, наблюдая за выражением лица Ди. Неразговорчивость его любовника сделала Джека практически экспертом в чтении мелких сигналов. Небольшое подергивание у виска, оттянутый уголок рта, полузакрытые веки – лишь это немногое могло объяснить ему, чего желает Ди прямо сейчас. Хотя хотелось, конечно, чтобы тот сказал сам.

Вдруг Ди прекратил исследование тела, наваливаясь на него с жестким клеймящим поцелуем. Джек резко втянул воздух через нос и ухватился за его плечи, переплелся ногами. Но все равно казалось, что они недостаточно близки. Почувствовав его руку между их телами, он схватил Ди за короткие волосы, вскинул бедра и застонал ему в рот, когда тот проник в него, вдавив в матрас. Ди напирал, с силой притираясь пахом и каменной хваткой вцепившись в бицепсы.

Он уткнулся Джеку в шею в жуткой тишине, прерываемой лишь всхлипами и шумными вдохами; мощные толчки и перекаты уносили, подобно морскому валу. Джек растворился в них, желая взять как можно больше, прижимая Ди за ягодицы. Хотелось что-нибудь сказать, сделать, перевернуть Ди, оседлать и объездить, пока тот не станет молить о пощаде. Но Джек лишь безвольно лежал и держался за него – одна рука стискивала задницу, другая – затылок.

Но тут Ди застыл. Они надолго замерли, прислушиваясь к тяжелому дыханию. Ди немного отстранился и встретился с Джеком взглядом:

- Джек. – Имя прозвучало дуновением воздуха.

Он кивнул и прошептал:

- Сильнее!

Ди поднялся на колени, притянул его за бедра, не разрывая контакта, закинул его ноги себе на плечи, закрыл глаза и толкнулся – глубоко, жёстко.

- Так?

Джек, пораженный, что Ди решился заговорить во время секса, смог лишь кивнуть.

Ди толкнулся снова, выгнув шею, а потом еще и еще и наконец отчаянно, быстро заработал бедрами, удерживая его за лодыжки. Каждый мускул на груди выделялся, словно высеченный из мрамора. У Джека всегда заходилось сердце от одного только вида.

Голова металась по подушке, из горла вырывалось беспомощное бульканье. Ди сделал несколько точных коротких движений, практически штрихов, задевая самое чувствительное место, Джек выгнулся дугой, точно от электрического разряда, и кончил со сдавленным криком. Ди освободился следом, как обычно не издав ни звука. Джек лежал, пытаясь отдышаться, и наблюдал, как судорожно вздымается собственная грудь. Он ощущал себя выжатым, полностью опустошенным, больным, вымотанным. Оттраханным всеми возможными способами. Его охватила адреналиновая дрожь. Ди отстранился и отвернулся, усевшись на краю кровати.

Джек приходил в себя, медленно выплывая из послеоргазменного марева. А очнувшись, заметил, что Ди так и сидит с растерянным видом, как ребенок, который потерял щенка.

Джек протянул руку и дотронулся до его бедра:

- Эй, в чем дело?

Ди вздохнул:

- Извини, док.

- За что?

Ди мазнул по нему взглядом:

- Я вроде как переусердствовал.

- Не извиняйся, я же сам так захотел.

Он снова вздохнул, покачав головой:

- Просто…

- Что?

- Увидел тебя во дворе. Ты выглядел так… охрененно, - сказал он чуть слышно. – Захотел тебя до зубовного скрежета. Завелся… не знаю, до сблёву или как-то так…

Джек усмехнулся:

- Умеешь ты подобрать слово, Ди.

Тот придвинулся ближе и посмотрел ему в глаза:

- Никогда никого не хотел так, как тебя. – Тяжело сглотнул. – И теперь… я… - Он замолк и отвел взор.

Джек положил руку ему на плечо:

- Что?

- Гей, так ведь?

Джек хмыкнул:

- Ди, знавал я в свое время многих мужчин, – геев и натуралов – могу сказать достаточно уверенно – ты голубой как весеннее небо.

Ди удивленно засмеялся:

- Вот дерьмо!

Джек потянулся, обнял его сзади и положил подбородок на плечо:

- Эй, это не самое страшное.

- Конечно нет. Я всего лишь киллер-гомосек. Определение как в идиотском анекдоте.

- Ты больше не киллер, - ответил Джек.

Ди накрыл его руку ладонью:

- Да, больше не киллер. – Вздохнул, прислонившись к его груди, повернул голову, с тихим ворчанием прижался поцелуем. Джек вытянул шею, чтобы встретить его губы. Легкие прикосновения, нежные ласки все еще воспринимались им как неожиданность.

Ди развернулся, толкнул Джека на кровать, вытянулся рядом и дернул его на себя. Джек лег на него сверху, упиваясь теплом влажного рта, запахом загорелой кожи, – его и Ди - прошелся ладонями по бокам, спустился к ягодицам, уютно устраиваясь между раздвинутых ног. Он почувствовал, что Ди приподнял бедра…

Джек отстранился и моргнул. Ди замер и опустил взгляд, его лицо застыло. Затем он отвернулся, закрыл глаза. Джек опять нырнул в его объятья и на выдохе прошептал прямо в ухо:

- Ты хочешь этого? - Ди коротко кивнул, задышал прерывисто и часто, будто испуганный кролик. На горле билась жилка. – Ты хочешь, чтобы я был в тебе? – Беззвучно произнес Джек одними губами, желая точно убедиться.

Снова короткий кивок.

Не заставляй меня произносить вслух. Просто сделай. Позволь мне притвориться, что я этого не просил.

Джек вернулся к его губам, спустился поцелуями по горлу к груди, твердым натренированным мышцам, напряженным, как канаты. Продолжил целовать лицо, рот, шею. И пытался осознать происходящее. Давненько он не верховодил в сексе, тем более с мужчиной, который еще ни разу не был в пассивной роли. Мысль сделать это с Ди и невыносимо захватывала и щекотала нервы.

- Перевернись.

Ди перевернулся. Джек приподнялся, раздвинул ему ноги, провел по телу длинными мягкими мазками, словно расчищая сад камней, прочерчивая прямые линии, вырисовывая круги на песке. Склонился, поцеловал в затылок и стал разминать плечи, спину, руки, чувствуя, как из закаменевших мышц потихоньку уходит напряжение. Шрамы под его ладонями: вот одно ножевое ранение, правее – еще несколько светлых полос, словно пыльные дороги, подобно призракам, неприкаянно бродящим по топи, рассказывающие историю его плоти. Что сделали с ним, чем ответил он.

Джек склонился ниже, почти прижимаясь грудью к его спине, провел ладонями по вытянутым рукам, по всему телу, уже податливому и расслабленному, и произнес:

- Ляг на бок.

Приподняв бедра, Ди перевернулся. Джек сел пониже, одной рукой поглаживая задницу, ныряя пальцами в расщелину. Достал смазку, выдавил на ладонь, потом опять прижался ртом к шее, груди, спине, дыша с ним в унисон.

Несколько мгновений он просто его обнимал, стараясь подавить неуверенность и страх, что облажается.

Господи, поверить не могу, что он этого хочет. Я должен сделать так, чтобы ему понравилось. Просто должен.

Не стоило объяснять, что поза лицом-к-лицу не подходит для первого раза. Джек осторожно толкнул Ди на живот и пристроился у него за спиной, обхватив бедра, приподнял на колени. Ди уперся лбом в сложенные на подушке руки, как будто спрятался. Джек замер в нерешительности:

- Ты не обязан, - пробормотал он.

Ди подался ему навстречу и повернул голову.

Джек кивнул:

- Ладно.

Нанес на себя побольше смазки и прижался теснее. Когда услышал, как Ди резко выдохнул в подушку, медленно скользнул внутрь.

- Господи, - простонал он, наблюдая, как его принимает тело Ди.

Ди молчал, но по-прежнему оставался расслабленным. Погрузившись полностью, Джек замер с закрытыми глазами, поглаживая его костяшками и концентрируясь на том, чтобы тут же не кончить.

⇐ Предыдущая 8 9 10 11 121314 15 16 17 Следующая ⇒