Марселла 12 страница

— Что ты собираешься делать с Пеппоне и Опущенно-Глазым?

Лука посмотрел на меня с легким весельем.

— Гаэтано.

— Я не потружусь запомнить его имя сейчас, учитывая, что он умрет скоро, как и его друг Димо.

— И ты собираешься быть тем, кто убьет их, как ты убил Димо?

— Не надо меня корить за то, что я убил одного из твоих солдат, ладно? Это была моя

жизнь против его жизни, и мне очень нравится оставаться живым. А двое других действовали против твоего приказа, поэтому полагаю, что они будут наказаны соответствующим образом. Разве смерть не является наказанием за такой проступок?

— Не всегда. Я не убиваю каждого солдата, который мне не подчиняется, это зависит от тяжести проступка.

Я кивнул.

— Тогда, думаю, им не придется бояться смерти, учитывая, что они пытались убить только Уайта.

Лука оглянулся на Марселлу и Маттео, которые наблюдали за нами со своего места у фургона, который к этому времени уже трясся.

— Кто-то, должно быть, очнулся, — сказал я.

— Тогда позволь мне с ним поговорить.

Я вытащил ключи из джинсов и бросил их Луке, который поймал и кивнул. Он направился к фургону, а я последовал за ним на несколько шагов. Я чувствовал себя измотанным, все тело болело. Уже второй раз за последние недели мое тело получило несколько травм. Я действительно нуждался в отпуске.

Марселла подошла ко мне с озадаченным видом.

— Почему ты улыбаешься? Вы с папой все выяснили?

— Да, вроде как прояснили, и я улыбаюсь, потому что думаю об отпуске.

— Только если ты возьмешь меня с собой.

Я коснулся ее талии.

— Конечно.

Лука отпер фургон и распахнул дверь. Пеппоне чуть не вывалился наружу. Должно быть, это он стучал в дверь. Когда он увидел Луку, его лицо на мгновение осветилось, прежде чем он заметил меня.

— Отведите их обоих в камеру, — приказал Лука.

— Капо! — позвал Пеппоне, но Лука проигнорировал его, так как двое вышибал схватили Пеппоне и все еще бессознательного Опущенно-Глазого и потащили их внутрь Сферы.

Марселла взяла меня за руку и тоже стала затаскивать внутрь.

— Я хочу услышать, что они скажут.

***

Пеппоне выглядел не таким высокомерным, когда стоял в центре камеры. Лука обвел его взглядом, как лев свою добычу.

— Садись, — приказал он.

Пеппоне без колебаний опустился на скрипучий деревянный стул. Опущенно-Глазый коротко застонал, но не сдвинулся с места.

Лука окинул взглядом своих оставшихся в живых людей.

— Вы пытались убить Мэддокса?

Пеппоне сжал ладони вместе, словно собирался молиться, но не Богу, а Луке. Я прислонился к дверному проему, с любопытством ожидая, к чему клонит Лука.

— Мы сделали это ради Фамильи, Капо. Он враг, иметь его в наших рядах это риск. В конце концов, он предаст нас. У них нет ни одной верной кости в теле. Он не такой, как мы, и никогда им не станет.

Его слова были лихорадочными в своей убежденности. Я стиснул зубы, желая защититься, но сдержался, потому что это допрос Луки. Слова, сказанные Пеппоне, были именно теми словами, которые Лука произнес в самом начале и, возможно, все еще думает.

Мне тошно от этого. Марселла незаметно соединила наши руки за спиной. Она по-прежнему в основном избегала физического контакта, когда рядом был отец.

Пеппоне даже не пытался ничего отрицать. Он признался во всем, и Луке не пришлось прибегать даже к малейшему намеку на пытки, какой позор. Мне бы очень хотелось посмотреть, как Пеппоне будет страдать.

— Неужели ты не понимаешь, что он наша погибель? Мы должны избавиться от него, пока он не обесчестил и Фамилью.

— Надеюсь, ты не намекаешь на то, что я обесчещена, потому что я не чувствую ни малейшей потери чести, — сказала Марселла ледяным тоном, которым славились ее гены Витиелло.

Пеппоне лишь мельком взглянул в ее сторону, после чего снова обратился к Луке.

— Капо, мы сделали это ради тебя и ради Фамильи.

— Мое слово закон. Вы пошли против моего прямого приказа и напали на одного из наших. Мэддокс не враг, и я не позволю обращаться с ним как с врагом.

Я чуть не задохнулся от его слов. Услышав их из уст Луки, я ненадолго усомнился в своем рассудке.

Лука повернулся к своему брату.

— Созови солдат на встречу на электростанции в Йонкерсе.

Маттео кивнул и ушел с извращенной улыбкой, которая все еще вызывала холодную дрожь у меня по позвоночнику, как бы часто я ее ни видел. Он сумасшедший ублюдок.

Пеппоне неистово затряс головой.

— Ты потеряешь поддержку большинства своих людей, если сделаешь это!

Лука не выглядел впечатленным.

— Большинство моих людей доверяют моим суждениям, Пеппоне, а тем, кто не доверяет, я напомню о последствиях.

Я понятия не имел, что это значит.

— Что это должно означать? Почему собрание на электростанции? — спросил я Марселлу, когда мы вышли.

— Именно там произошла последняя кровавая бойня в истории Фамильи. Большинство людей называют ее «Ворота в Ад» из-за этого, и потому что, по слухам, это место, где отец любит делать свои кровавые заявления.

— Кровавые заявления, да?

— Да, он вырвал язык тому, кто посмел оскорбить маму. Сегодня вечером он публично накажет твоих обидчиков. — Марселла подарила мне маленькую, напряженную улыбку. — Папа позаботится о том, чтобы это больше не повторилось.

Я взял ее руку и поцеловал ладонь, затем наклонился, шепча.

— Быть может, ты знаешь способ заставить меня забыть о шоке и боли до тех пор?

Марселла закатила глаза, но я не упустил мелькнувшее в них волнение.

— Возможно.

Глава 20

Мэддокс

К моему полному удивлению, Лука разрешил Марселле сопровождать меня в мою квартиру, чтобы я мог переодеться и обработать раны перед встречей в Йонкерсе. Луке нужно было тем временем все подготовить, но он послал Маттео отвезти нас и, вероятно, проследить, чтобы мы не затеяли ничего непотребного.

Маттео заехал в подземный гараж и вышел из машины.

— Ну же, Маттео, тебе не обязательно следовать за нами наверх. Мэддокс не представляет для меня опасности.

— О, я знаю. Твой отец, наверное, больше беспокоится о его блуждающих руках.

Марселла покраснела.

— Это смешно.

— Судя по тому, как он на тебя смотрит, нет, — просто сказал Маттео.

— Это наше личное дело, — сказала Марселла.

Маттео посмотрел мне в глаза. Если он хотел, чтобы я поклялся, что я не стану трогать Марселлу, то он мог идти в жопу. Как только я останусь наедине с Белоснежкой, я буду трогать, целовать и облизывать каждый сантиметр ее тела.

Маттео криво улыбнулся.

— Твой отец не согласится, но у меня есть дела поважнее, чем играть в няньку. Ты уже достаточно взрослая.

— Спасибо, — сказала Марселла.

— Но у вас всего тридцать минут, так что поторопитесь.

Мы с Марселлой вошли в лифт, и нам не нужно было повторять дважды.

Я наполовину затащил ее в квартиру, желая остаться наедине.

Марселла с любопытством огляделась вокруг.

— Здесь мило.

— Будет еще лучше, когда ты переедешь, — сказал я, но затем поцеловал ее, мои губы переместились на ее губы.

Марселла отстранилась.

— Сначала нам нужно промыть твои раны.

— У нас всего тридцать минут. Не хочу тратить их на обработку ран.

Марселла бросила на меня ругательный взгляд, который заставил меня поспешить в ванную и принять самый быстрый душ, который был и одним из самых болезненных в моей жизни.

Я не потрудился одеться, вместо этого я вышел из ванной совершенно голый и все еще влажный.

Глаза Марселлы путешествовали по моему телу, впитывая те части, которые ей нравились, такие, как мой пресс, мои бедра и мой член, прежде чем она оценила мои раны. На одну или две из них нужно было наложить пару швов, но я мог сделать это позже. Я опустился на диван и положил руки на спинку.

— Я готов к лечению, сестра.

Марселла покачала головой с наигранным неодобрением и хмыкнула, когда мой член медленно начал наполняться кровью. Она ошеломила меня, опустившись передо мной на колени и слизывая капли воды с моего члена. Мой член замер от ее близости.

Ее горячее дыхание обдало мой кончик, а затем она взяла его в рот.

— Блядь, да.

Я запутался рукой в ее волосах, пока она принимала в рот все больше и больше моего члена. Ощущение ее тепла и языка, скользящего по нижней стороне моего члена, почти заставило меня взорваться.

Мои веки опустились, но я не закрыл их полностью, не желая лишать себя вида стоящей на коленях Марселлы. Когда я впервые увидел ее, у меня было много подобных фантазий, но во всех них я ощущал себя триумфатором, будто я поставил Витиелло на колени, будто я получил часть своей мести. Но в этот момент я единственный, кто стоял на коленях, потому что эта девушка передо мной, она властвовала над моим сердцем непоколебимой хваткой. Ничто не имело значения, кроме нее.

Марселла впилась ногтями в мои бедра, заставляя стонать от удовольствия. Она взяла меня еще глубже, но застонала, когда я коснулся задней стенки ее горла.

— Давай, Белоснежка, ты можешь это сделать, — дразнил я хриплым голосом.

Она игриво царапнула меня зубами, но затем попыталась снова и взяла меня почти полностью в рот. Моя голова откинулась назад, и я застонал, почти обезумев от ощущений. Я мог бы оставаться так вечно, но время шло, и мне все еще нужно было попробовать киску.

— Как бы я ни наслаждался ленивой жизнью, наблюдая, как ты поглощаешь мой член, словно конфету, я действительно хочу, чтобы твоя киска оказалась у меня во рту. Так что закинь ногу мне на голову, садись и пристегнись, чтобы получить лучший оральный секс в своей жизни.

Марселла посмотрела на меня тем же взглядом, что и незадолго до того, как я впервые поглотил ее. Она позволила моему члену выскользнуть из ее губ таким образом, что ее зубы коснулись нижней части. Я застонал, испытывая полуискушение откинуть ее голову назад и кончить ей в горло. Я смотрел с обычным ошеломленным благоговением, как она демонстрирует мне свою красоту.

— Тебе нужно лечь, если ты хочешь, чтобы я была на твоем лице.

Я закинул ноги на диван и вытянулся.

— Готов.

Марселла облизала губы, стоя на коленях на диване. Когда она наконец закинула ногу мне на голову, разместив свою розовую киску прямо перед моим лицом, я стал еще более возбужден, чем раньше, что казалось невозможным.

Прежде чем Марселла успела устроиться поудобнее и вновь познакомиться с моим членом, я поднял голову и втянул ее киску в рот.

Она откинула голову назад с глубоким стоном. Я не стал медлить, из-за отсутствия времени и терпения. Мой язык безжалостно дразнил ее складочки и чувствительный вход, пока она не стала почти отчаянно извиваться на мне. Тогда я обуздал себя и установил медленный ритм. Она наслаждалась ощущениями с чувственно закрытыми глазами, которые я видел в зеркале на стене. Я отпустил ее капающую киску с наглой улыбкой.

— Ты готова погрузиться обратно? — спросил я дразнящим голосом. — Или хочешь, чтобы тебя обслужили первой? — я подчеркнул вопрос щелчком языка.

Улыбнувшись, она опустила голову, и приветливый жар ее рта снова окружил мой член. Я хотел, чтобы это длилось вечно. Отдавать и принимать удовольствие, наслаждаясь обоими в равной степени, это то, чего я никогда не испытывал в такой степени.

— Я уже близко, — задыхалась Марселла.

— Я знаю, — прохрипел я и продолжил посасывать ее клитор.

Марселла делала минет все небрежнее, ее зубы касались моего кончика, а дышала она все тяжелее.

Когда она отстранилась и ее рука крепко обхватила мое основание, я понял, что она вот-вот взорвется. Я ввел большой палец в ее киску, а мои губы обхватили ее клитор. Она вскрикнула, пальцы выдавливали жизнь из моего члена, а ее стенки сжимались вокруг большого пальца. Она дрожала, бедра дергались, будто ее коснулось электричество.

Я вращал большой палец, наслаждаясь тем, как он входит в нее, пока мой язык успокаивал ее набухшую киску. Она все еще дрожала, и с нее капало возбуждение. Я высунул из нее блестящий большой палец, позволил языку проникнуть внутрь и попробовать ее на вкус. Она тихо застонала, и наконец жар ее рта вновь окружил мой член.

Она втянула меня глубоко в рот и массировала мои яйца, пока я дразнил ее стенки своим языком. Она надавила, загоняя мой язык еще глубже в киску, отчаянно желая получить член. Блядь. Потребность освобождения в ее теплом рту была невероятно сильной. Я рывком поднял бедра, вгоняя член еще глубже в ее жар. Ее язык и губы сводили меня с ума. Я хотел кончить, но в то же время хотел продлить ощущения как можно дольше.

Черт, время поджимало.

Как по команде, телефон Марселлы на журнальном столике зазвонил, и на экране высветилось имя Маттео. Этот ублюдок дал нам ровно тридцать минут. Я бы убил его за это больше, чем за что-либо другое.

Марселла отстранилась, и я чуть не толкнул ее обратно.

— Не делай этого со мной, — простонал я.

Она усмехнулась. Кто бы ни говорил, что девушки не могут быть жестокими? Она потянулась к телефон и выключила его.

— Это поможет нам выиграть время, которое понадобится Маттео, чтобы подняться на лифте и найти твою квартиру.

— Тогда не теряй времени.

Марселла соблазнительно улыбнулась, взяв мой член в рот. Я обхватил ее затылок, пока она покачивалась вверх-вниз, с каждым разом погружая меня все глубже.

Мои яйца напряглись. Я не сводил глаз с губ Марселлы, обхвативших мой толстый член. Ее глаза были полузакрыты, и она дышала через нос. Я начал толкаться вверх, входя в нее все глубже и глубже.

— Можно? — выдавил я, в последний момент вспомнив, что Марселла может не захотеть глотать.

Она моргнула один раз и кивнула, и это все, что мне понадобилось для освобождения. Я застонал, когда мое тело забилось в конвульсиях под волной наслаждения. Марселла неловко сглотнула, обхватив мой член, и часть спермы вытекла из ее рта, и это зрелище заставило бы меня кончить снова, если это было возможно.

Она отстранилась, вытерла рот и торжествующе улыбнулась.

Конечно же, Маттео, умеющий находить идеальное время, постучал.

— Время вышло. Вам лучше убедиться, что я не увижу ничего, что не хочу, когда выбью эту гребаную дверь ровно через две минуты.

Марселла вскочила на ноги и бросилась в ванную, чтобы вымыть лицо. Я остался на месте, все еще слишком пьяный от удовольствия, чтобы пошевелить мускулами, не говоря уже о том, что каждый сантиметр моего тела болел, и я, наконец, почувствовал это.

Когда Марселла вернулась вскоре после этого, ее глаза расширились от возмущения.

— Поторопись!

Я встал и с грязной ухмылкой в ее сторону отправился на поиски чистой одежду.

За секунду до того, как Маттео выбил бы дверь, я открыл ее.

— Извини за задержку, — сказал я без искренности.

Маттео покачал головой.

— Не говори мне ничего, чего я не хочу знать или Лука не должен знать.

Марселла

Я слышала все истории о «Вратах в Ад», как пресса называла электростанцию в Йонкерсе из-за кровавых заявлений прошлого, но мне никогда не разрешали там находиться, а тем более присутствовать на собрании. Женщины не приветствовались на этих собраниях, и до недавнего времени — а может, и до сих пор — отец хотел держать меня подальше от этого бизнеса. Сегодня я стану первой девушкой, которая наконец-то нарушит эту традицию.

Мы с Мэддоксом вышли из машины. Моросил мелкий дождь, было некомфортно, холодно, поэтому пришлось поплотнее натянуть пальто, пока мы направлялись к зданию, где нас ждали папа и Ромеро. Здание с красновато-коричневым кирпичным фасадом возвышалось у реки Гудзон, пропитанное историей, и сегодня я стану первой девушкой, ставшей ее частью.

Гордость и беспокойство бурлили в груди. В этом не было ничего особенного — присутствовать на собрании, но все увидят меня и поймут, что перемены уже на пороге.

— Теперь я знаю, почему это место называют «Вратами в Ад». Это место кричит о последней остановке, — пробормотал Мэддокс.

Я кивнула, но меня отвлекло напряженное выражение лица отца.

— Привет, Ромеро, — сказала я.

Я не видела его уже давно — последний раз через несколько дней после того, как меня спасли из клуба. Все было слишком напряженно для семейного собрания или долгого отдыха в Хэмптоне.

— Мне нужно с тобой поговорить, — сказал мне папа.

Мы отошли на несколько шагов в сторону.

— Я хочу использовать сегодняшний день для твоего посвящения, — сказал папа, совершенно ошеломив меня.

Я не ожидала этого.

Мои глаза расширились.

— Не будет ли это слишком для твоих людей? Ты наказываешь солдат за попытку убить байкера и принимаешь в Фамилью девушку.

— Именно поэтому я и делаю это. Ты готова?

Я кивнула. Я хотела этого. Хотела стать частью Фамильи, хотела развивать наш бизнес, а не просто стоять на обочине всю жизнь.

Папа одарил меня напряженной улыбкой.

— А мама знает?

— Знает, и она просила передать тебе, что гордится тобой.

Пытаясь контролировать свои эмоции, я должна была быть собранной и сильной, как только как только войду в здание. Все будут смотреть.

Мэддокс бросил на меня вопросительный взгляд.

— Папа проведёт посвящение сегодня после того, как закончит с кровавым заявлением.

Мэддокс усмехнулся.

— Ты надерёшь задницу. Эти старомодные идиоты не поймут, что их поразило.

— Тебе стоит пересмотреть свой выбор слов, — сказал Маттео.

Ромеро отрывисто кивнул Мэддоксу, настороженно глядя на него.

— Это муж моей тети Лили, Ромеро. Он Капитан, — представила я его Мэддоксу, надеясь растопить лед.

Ромеро протянул руку и пожал ее Мэддоксу.

— Пора, — сказал папа.

Ворота громко скрипнули, когда мы вошли в здание. Я видела только пару фотографий в старых газетах, но это место выглядело еще более ветхим, чем на любой из них. Главный зал, где собрались все, десятки мужчин, был высотой в несколько этажей. Во многих местах отвалилась штукатурка, а большинство труб наполовину сгнили от ржавчины. В воздухе витала вонь старой воды и чего-то металлического.

Мэддокс, Маттео, Ромеро и я последовали за папой внутрь, который должен был идти впереди, как Капо, и толпа благоговейно расступилась перед ним. Я чувствовала на себе десятки глаз, спрашивающих, почему я здесь. Я не упускала из виду недоверчивые и даже ненавидящие взгляды, которые некоторые из них посылали Мэддоксу.

Отец направился прямо к низкой бетонной платформе и забрался на нее, а мы собрались в первом ряду, где уже ждали Амо и Гроул.

— Я чувствую себя немного неуютно, как ягненок, окруженный стаей волков. Черт, сколько здесь членов мафии? — пробормотал Мэддокс себе под нос.

Мне пришлось подавить улыбку. Сохранять безэмоциональный вид сегодня было крайне важно.

— Это только люди из Нью-Йорка и окрестностей. Если отец созовет всех своих людей, будет гораздо большее собрание.

Амо однажды описал мне это, и у меня мурашки побежали по коже при мысли об этом.

— Как по мне, этого достаточно, — сказал Мэддокс, но потом в толпе воцарилась тишина, и он тоже замолчал.

Папа поднял руки, заставляя толпу замолкнуть. Многие из них настороженно смотрели на нас, но теперь их внимание было приковано к отцу.

— Мое слово закон. Оно всегда было законом и будет им, пока мой сын не придет к власти и его слово не станет законом.

Амо стал еще выше, его выражение лица было наполнено гордостью.

— Когда вы клянётесь мне в верности, вы обязаны выполнять мои приказы, даже если вы с ними не согласны. Как Капо, я должен держать в голове общую картину.

Гроул и Амо исчезли и вернулись с двумя мужчинами, которые пытались убить Мэддокса.

Когда он объяснил, что они сделали, я увидела, что несколько человек не видят вины в случившемся.

— Суть в том, что вы пошли против моего прямого приказа. Вы посчитали себя выше закона. Вы решили, что знаете, что является лучшим выбором для Фамильи, а не я. Но я Капо.

Это слово эхом отозвалось в зале, и отец сделал паузу, подчеркивая эффект.

— Я объявил Мэддокса Уайта нашим человеком. Может, он и не один из нас, но он работает с нами, а мы уважаем союзников.

Отец продолжал говорить, но меня отвлекали люди, переглядывающиеся между мной и Мэддоксом. Конечно, все уже знали о нашей связи. Я высоко подняла голову и ответила на их взгляды.

— Фамилья построила свою мощь, создавая союзников и пробуя новые совместные операции на протяжении многих лет. Хотя мы должны чтить наше прошлое и традиции, мы также должны готовиться к будущему, если хотим быть успешными.

Отец заставил обоих мужчин встать перед ним на колени, и они снова признались в своих преступлениях.

— Вы не подчинились прямому приказу. Вы пытались убить союзника и поставили под угрозу не только миссию, но и жизнь моей дочери. Мэддокс Уайт помогает нам найти сторонников Эрла Уайта, которые могут преследовать ее. Есть только одно наказание за это преступление: смерть.

В толпе воцарилась тишина. Я затаила дыхание, опасаясь, что люди могут взбунтоваться, но за исключением нескольких неодобрительных лиц большинство людей приняли приговор.

Я приготовилась, когда отец поднял пистолет и выстрелил сначала в одного, потом в другого мужчину. Я едва вздрогнула. Похищение и смерть Эрла приучили меня к определенной жестокости. Думаю, я должна была поблагодарить его за то, что наконец-то набралась смелости и присоединилась к Фамилье.

На лице Мэддокса отразилось удивление.

— Я не думал, что твой старик действительно пойдет на это.

— Может, тебе не стоит называть его так здесь, — сказала я, забавляясь.

Мэддокс быстро ухмыльнулся, но папа перехватил его взгляд, и они кивнули друг другу, что, вероятно, было своего рода мирным договором в тайном мужском коде. Затем настала моя очередь. Папа пригласил меня присоединиться к нему на платформу.

Мое сердце бешено билось в груди, когда я поднялась и встала рядом с ним.

С этой точки обзора толпа казалась еще больше, и я не могла отрицать, я нервничала.

— Перемены неизбежны, — произнёс отец громким голосом. — Будущее не ждет, пока мы догоним его. Оно опередит нас, если мы ему позволим, и я не намерен позволять кому-либо управлять этой лодкой, кроме меня. — он указал на меня. — Как я уже говорил некоторым из вас на собраниях, моя дочь Марселла присоединится к бизнесу.

Все уставились на меня, и их сомнения придали мне еще больше решимости доказать каждому из них свою правоту. Отец протянул мне один из своих кинжалов. Он сверкал под мерцающими прожекторами, падающими на нас из-за углов.

Я посмотрела папе в глаза и провела лезвием по нежной плоти ладони. Мои внутренности на мгновение перевернулись, но я прикусила внутреннюю сторону щеки, чтобы не отвлекаться.

— Рождённая в крови, поклявшаяся на крови, я вхожу живой и ухожу мертвой, — твердо сказала я, и все сомнения, которые испытывала, испарились в этот момент.

Это моя судьба. В моей крови, как и в крови Амо, текла кровь Фамильи.

Я убрала клинок и повернулась лицом к толпе, показывая свой порез и позволяя крови стекать на помост.

Весь зал повторял слова, которые я только что произнесла. По всему телу побежали мурашки. Я поймал взгляд Мэддокса, и гордость в его глазах дала мне чувство принадлежности.

Наконец-то я стала официальной частью Фамильи. Конечно, это только начало. Мне предстояло провести остаток жизни, доказывая свою состоятельность всем мужчинам, которые считали, что единственное предназначение женщины — согревать постель своего мужа.

Я не хотела становиться такой, и благодаря свободе, которую предоставил мне отец, мне никогда не придется быть такой.

Глава 21

Мэддокс

Свадьба никогда не входила в мои планы. Я всегда представлял, что в какой-то момент я обзаведусь Старушкой, девушкой, которую я буду временно терпеть рядом, пока она, как и все предыдущие, не начнет меня раздражать, и я ее не брошу. Любовь до тех пор, пока смерть не разлучит нас, казалась мне чем-то вроде фильма, который я никогда не посмотрю.

Жизнь без Марселлы была пыткой, о которой я даже не хотел думать. Вечность с ней? Мое единственное желание. Если бы существовали более тесные узы, чем брак, я бы выбрал их. Я хотел, чтобы Марселла принадлежала мне навечно, а я хотел принадлежать ей. Я хотел, чтобы каждый ублюдок, который морщит нос от нашей связи, и особенно от меня, знал, что мы с Марселлой принадлежим друг другу, что ничто в этом мире не может нас разлучить. Даже Лука Витиелло не смог этого сделать.

За последние шесть месяцев я пытался доказать ему свою правоту, помогая ему уничтожить несколько сторонников Эрла и защищая Марселлу, как только мог. Но мы с ним так и не говорили ни о чем, кроме бизнеса, и, несмотря на настояния Марселлы и Арии, меня так и не приглашали на семейные ужины.

Я не мог его винить. Если бы у меня была такая дочь, как Марселла, я бы превратил в ад жизнь любого, кто посмел бы посчитать себя достойным ее. Возможно, сегодня чаша весов наконец-то склонится в мою пользу, а может, это заставит его выйти из себя.

Вышибала только кивнул, когда я шагнул в Сферу. В то, что настанет день, когда я смогу приходить и уходить из клуба Фамильи, верилось с трудом. Сегодня меня привел сюда не бизнес. Я направился в подсобку, где находился кабинет, и постучал.

— Войдите, — раздался глубокий голос Луки.

Должен признаться, я немного нервничал. Марселла любила своего отца и, несомненно, хотела его одобрения.

Я вошел. Лука сидел за своим столом и что-то печатал на ноутбуке. Он откинулся в кресле и указал на стул напротив. Я сел и ненадолго почувствовал себя молодым человеком во время одного из моих многочисленных визитов в кабинет директора.

— Что привело тебя ко мне? — спросил он нейтрально.

Мы с ним научились быть вежливыми друг с другом.

— Мне нужно поговорить с тобой. Это касается Марселлы.

Сразу же выражение его лица стало настороженным и обеспокоенным.

— Что с ней?

Я потянулся в карман своей кожаной куртки, заметив едва уловимое напряжение в теле Луки. Да, доверие потребует времени, если мы вообще когда-нибудь достигнем этого уровня. Я раскрыл ладонь, в которой лежало обручальное кольцо моей бабушки.

Во время моего последнего визита к матери, четыре недели назад, а это был всего лишь второй раз с тех пор, как она отправила меня на поиски Грея, она дала мне это кольцо. Я вспомнил слова матери о том, что ее отношения ни с моим отцом, ни с дядей не были достаточно настоящими, чтобы она захотела носить кольцо. Ни один из них никогда не просил ее руки. Она всегда была для них только Старушкой. Она отдала кольцо мне, потому что видела, что Марселла это нечто большее. Тогда я был шокирован, потому что не был готов признать, что хочу жениться на Марселле.

Его взгляд опустился на кольцо, и в глазах промелькнуло удивление, но он успел его скрыть.

— Я хочу жениться на твоей дочери и знаю, как много твоё одобрение будет значить для Марселлы. Вот почему я здесь. Чтобы попросить ее руки.

Лука уставился на меня, будто видел меня впервые.

— Она знает, что ты здесь?

— Это противоречило бы цели, верно? Насколько я понимаю ваши традиции, я должен сначала спросить тебя, прежде чем спросить Марселлу. Не думаю, что она ожидает, что я сделаю предложение в ближайшее время.

— Но ты уверен, что она согласится?

Был ли я уверен? Черт, нет. С такой девушкой, как Марселла, ни один мужчина не должен быть слишком уверен в себе, но я надеялся, что она ответит согласием. За последние несколько месяцев мы преодолели столько негативных влияний, и это только сблизило нас.

— Ты думаешь, она согласится? — ответил я на его вопрос.

Лука кивнул.

— Думаю, она согласится.

Его слова застали меня врасплох.

— Так что ты скажешь? Даёшь ли ты мне своё благословение взять ее в жены?

Честно говоря, даже если бы он сказал «нет», я бы попросил Марселлу выйти за меня. Ему просто придется свыкнуться с этой мыслью, как ему пришлось свыкнуться с тем, что мы вместе. Я хотел быть с Марселлой, и ничто и никто меня не остановит.

⇐ Предыдущая 8 9 10 11 121314 15 16 17 Следующая ⇒