Москва, 2007 11 страница

Родная моя Сануся, так хотелось бы всех вас повидать. Будем ждать Сатья-Юги. Очень тяжек Армагеддон, но от сознания, что конец его близок, сердце радуется. Также храним твердую уверенность, что уже недалек день, когда вся клевета, все грабительство и мошенничество нашего доверенного обнаружится ярко. Ты не можешь себе представить, сколько злостной лжи и клеветы они сеют где только возможно. Пишут самые гнусные анонимные письма и веером рассылают их куда только возможно. Им нужно стереть нас с лица земли, так они боятся, что мы все же сможем рано или поздно обнаружить их <... > [60] совершенный подлог, и свидетельства которого хранятся в надежном месте. Но час Высшей Справедливости недалек, и мы будем свидетелями их поражения. Вот и Муссолини оказался пустым местом. Родные наши, берегите здоровье и думайте о лучшем будущем. Все мы крепко обнимаем и целуем вас всех. Радостен будет день, когда нам удастся свидеться.

Всем сердцем.

Е. И. Рерих – Ф. А. Махон [61]

[1940]

Моя дорогая г-жа Махон, в эти дни грозных событий и ужасов, совершаемых всевозрастающей человеческой ненавистью, я ежедневно посылаю Вам мысли силы и спокойствия. Легко могу себе представить, как болезненно реагирует Ваш организм на дисгармоничные токи и враждебные энергии, выпущенные в пространство. Создаваемый ими хаос велик. Мои ночи также очень неспокойны, я страдаю от ощущений в голове, напоминающих продолжительные электрические разряды. Вероятно, они вызваны сильным напряжением нервной системы, я так устала от них.

Надеюсь, вскоре мы услышим более обнадеживающие и хорошие новости. Старые бойцы очень верят в способности генерала Вейганда, и именно вера создает более чем две трети всех так называемых чудес. Если дух нации силен, можно ожидать великих событий, которые приведут к конечной победе.

Дорогая г-жа Махон, будьте в хорошем настроении. В потоке событий могут быть большие изменения.

Но рано или поздно человечество придет к осознанию того, что нет большей саморазрушительной силы, чем человеческая ненависть, и с этим осознанием народы снова вернутся к Учению Любви и Прощения. Нет иного выхода из постигших нас бедствий. Наше бедное Знамя Мира смотрится так неуместно, но разве не то же самое происходит со всеми высшими понятиями?

Мы очень радовались визиту г-жи и г-на Ричардсон. Они нам нравятся, но именно маленький Рэймонд покорил мое сердце. Редко я встречала такую любвеобильную натуру! Вы его видели?

Выставка Святослава имела огромный успех в Филадельфии. Отзывы критиков превосходны. Они говорят, что эта выставка была величайшим событием сезона в художественной жизни Филадельфии – центра американской интеллигенции.

Жара становится изнурительной. Шлем Вам обоим наши наилучшие пожелания. Искренне Ваша.

Е. И. Рерих – З. Г. Фосдик

[1940]

Родная моя Зиночка, как счастливы были мы узнать, что благодаря Зиночкиной находчивости удалось сохранить легаси для расплаты по некоторым адвокатским счетам. Вот уж поистине верный Страж! Большой гнет свалился с сердца. Что же касается до телеграммы о деле Маркса, то она была получена в дни болезни Н. К., и, ввиду того что температура Н. К. была выше 40 градусов, Юрий и Святослав не решились показать ее ни ему, ни мне. Конечно, они поступили правильно, ибо нужно было избегать всяких волнений, и притом чем могли мы помочь этому? Здоровье Н. К. последние два-три года очень пошатнулось. Сейчас ему лучше, но все же он сидит на строгой диете, и мы стараемся всячески поддерживать спокойную атмосферу вокруг него. Но сами знаете, как это трудно сейчас. О моем сердце не хочется писать, но оно мне надоело со своими непрекращающимися перебоями. Но скоро подойдут новые космические токи, и тогда будет легче и со здоровьем. Я все более и более увлекаюсь астрологией. Истинно, астрология есть наука величайшая, наука будущего. Астрология указывает и на будущую победу в наших делах при условии, что мы охраним сроки. Плаут, упустивший срок в одном из дел, по-настоящему подлежит суду. В былые времена такого адвоката лишали практики. Мнение Фишера о том, что мы до сих пор не имели ни хороших адвокатов, ни справедливых решений, – ценно, но можно было бы высказаться еще покрепче. Вообще, следовало бы собрать вместе имеющиеся у нас мнения выдающихся адвокатов, высказывавшихся вполне в нашу пользу, – их немало. Хотелось бы узнать хотя бы от Фишера, возможно ли добиваться справедливости в тех делах, где противная сторона имеет особого «покровителя»? Относительно апелляции мы ничего определенно не можем сказать отсюда. Конечно, основа, что все дела должны по возможности растягиваться, остается в силе, но как это сделать? Вероятно, и в этом деле Вы, родные, посоветовались с друзьями, ведь все дела сейчас настолько переплетены, что никогда не знаете, насколько одно обстоятельство может прямо или косвенно отражаться на другом. Мы уже видели, как в деле «Сен» противная сторона упоминала и дело Маркса, обращая это в свою пользу, только наши адвокаты почему-то не умели или не желали использовать все козыри, имевшиеся в их руках. О многом приходится задумываться. Куда же пошла легаси Н. К.? Ведь и Маркс тоже имел ее в виду. Мы всегда понимали, что Жаксон и Давидиан одно, а теперь выходит точно бы они разделились в счетах. Как мы понимаем, с ними хотел поговорить <... > [62]

Н. К. Рерих, Е. И. Рерих, Ю. Н. Рерих – С. Н. Рериху

31 января 1941 г.

Родной наш Светуня, сейчас получили твое письмо от 26-го, а по телеграмме твоей знаем, что картины были уже отосланы. Из этого полагаем, что и ты сам тоже на пути. Может быть, ты и еще писал нам и письмо где-то плавает. У нас только что произошел прискорбный эпизод с американскою телеграммою от Фосдик, которая из Америки была отправлена 9 января, а дошла к нам лишь 29 января – целых 20 дней где-то гуляла. А из-за этого происходит недоразумение и убытки с адвокатами. В результате Фосдик может пострадать на 2200 с лишком долларов, ибо мы могли ответить лишь 29 января! Такого эпизода с телеграммами еще до сих пор не бывало. Также и письмо Кузенса к тебе плавало где-то 14 дней. Не передаем его содержания, ибо ты сам его увидишь. Пакет с эскизом пришел, но, к сожалению, в смятом виде. Пришло письмо от Харвей и дочери Джипсона, конечно, все с большим запозданием. Письма к нашему доктору, о которых ты знал, так и не пришли, а ведь, как ты знаешь, письма были от больной. Одновременно с этим письмом в заказном пакете на имя Подувала (на Музей) посылаем квитанцию на ящик с двумя картинами. Картины следующие – «Новая Земля» и «Нанга Парбат». Цены ты приблизительно себе представляешь и, конечно, сделаешь так, как лучше. При повеске этих картин не вешай их на слишком сильном свету – так для них лучше. Пожалуйста, попроси того человека, который на прошлой выставке снял фотографии, чтобы он снял и с теперешних картин, а кстати, дал бы хотя бы по одному отпечатку и из ранее снятых. Ведь у нас фотографический запас совершенно иссяк. По письму Джима видно, что он хочет что-то сделать и именно он писал Рамасвами. Передай им, а также и всем друзьям наши сердечные приветы. Скажи Тампи, что мы не извещали его о дне твоего приезда, ибо не знали точного срока. Впрочем, ты, вероятно, его известил или из Бомбея, или из Лагора. Это время наша почта совсем оскудела. В гулявшем пакете обе квитанции пришли. Также был пакет из Радио с проектом контракта, но мы его сейчас не пересылаем, ибо, наверно, ты их сам видел в Лагоре. Радовались, что тебе удалось так быстро отправить картины. Две добавочные картины посылаем с Тедж Рамом до Амритсара, а оттуда дальше пассажирским поездом. Дикенсы писали Ману, что они очень жалели, что не были в Лагоре во время выставки, ибо им очень хотелось иметь картину. Понимаем, что дорогой мотор в спешке купить трудно, и, конечно, ты сделаешь так, как лучше. Знаем о твоем очень удачном путешествии, шлем тебе самые лучшие наши мысли. Интересно твое свидание с американским консулом и прочими друзьями. Посылай нам иногда телеграммы, ибо письма так задерживаются. Но, конечно, нет гарантии и в телеграммах – страшен эпизод с телеграммой от Фосдик. Привет всем друзьям.

Обнимаем тебя от всего сердца. Юсик пришел за письмом и требует, чтобы и от него был послан тебе душевный привет. Родной мой птенчик, береги себя во всех отношениях. Целуем тебя без конца.

П. и М., Юсик

Е. И. Рерих – З. Г. Фосдик и Д. Фосдику

17 февраля 1941 г.

Родные наши, по обыкновению предыдущее письмо Зиночки пришло раньше, нежели последующее, которое было написано перед отъездом в Чикаго. Наверно, в пути находится сообщение о впечатлениях этой выставки. Ведь удалось повидать столько интересных и для настоящего, и для будущего людей. Так давно уже прервались всякие сношения с Чикаго, и за эти годы подросло целое новое поколение деятелей. Невольно опять вспоминаем, как нужны связи с молодыми и начинающими, чтобы получилось крепкое сотрудничество для будущего. Интересно, вернул ли Плаут недостающие бумаги. Было бы недопустимо, если он забрал деньги и растерял нужный материал, в других странах за это судят. Странно, что, судя по Вашим письмам, Давидиан относится так безразлично к поступкам Плаута. Вообще, многое остается странным, и в том числе непонятно, почему соображения Гулейжана, по-видимому, слабо воспринимаются Жаксоном. На днях мы перебирали меморандумы, в свое время посылавшиеся Плауту. Их было целых семь, и сколько в них было ценных и любопытных соображений. Даже странно подумать, чтобы все эти резонные соображения не могли быть полезно использованы. Вообще не понятно, что адвокаты оказались настолько ограниченны, что не умели воспользоваться самыми интересными и живыми фактами. Также остается непонятным, почему письма Альмы остались без употребления. На днях нами получено очень милое письмо от биософа Франсис Мерчэнда по поводу прочтения им «Аума». Передайте ему и всем его друзьям наш привет и поясните, почему мы сейчас сами не пишем. То же самое скажите и Брэгдону, и Шраку, и Стоу, и всем, чтобы они не удивлялись нашему молчанию. Была и карточка от Гребенщикова. Местная почта тоже, подражая заграничной, пришла в расстройство. Так, письмо от Лагора вместо обычных двух дней приходит к нам через две, а иногда и три недели. Можете себе представить, как это отражается на всем. Вы, может быть, уже получили наше письмо, разъясняющее, что Ваша деловая телеграмма, посланная Вами 9 января, была нам доставлена 29 января. Вы сами знаете последствия этого. Храните эти квитанции телеграмм и заказных писем.

Вы пишете о сердечных отношениях с Катрин и Инге, это нас крайне радует. Из телеграмм мы понимаем, что операция прошла успешно и Катрин уже дома, но письма от нее или от Инге еще не было, а так хотелось бы знать все подробности. Дошли ли до Вас два экземпляра английской монографии, посланные Маном? Как жаль, что Вы не имели больше экземпляров из Риги. У нас остается лишь один экземпляр. Вполне понятно, что без газетной рекламы такая книга могла идти лишь постепенно, и потому некоторый запас свободных экземпляров был чрезвычайно нужен. Сюда их больше достать нельзя. Также и из прежних изданий Музея и Пресса тоже необходимо Вам иметь на всякий случай свободные экземпляры. Удивительно, что дело Франсис с печатником, по-видимому, надолго повисло в пространстве. Странно, почему одно дело может быть бессрочно откладываемо, а другие почему-то спешат. Думается, что во всем какие-то особые воздействия, но неужели адвокаты работают на две стороны и не находят поводов для отсрочек? Вообще, так многое остается таинственно непонятно. Но, может быть, эти тайные воздействия и темные махинации скоро обнаружатся во всем своем безобразии. Интересно бы Вам знать, что именно происходит в той школе и в том музее[63]. Вы пишете, что даже каталог школы не издан – из этого можно понять, что школа вообще перестала действовать или обратилась во что иное. Мы почему-то перестали получать воскресный «Таймс», хотя Святослав говорил, что подписка была на два года, ибо в свое время Катрин и Дедлей внесли плату двойную и она была зачтена [за] два года. Там иногда бывали сведения о выставках в том музее, а может быть, сейчас и выставки эти превратились во что-то иное. Прилагаем наш Привет к памятному Дню, пусть согреет Ваши милые сердца, и мы будем светло думать о Вас всех.

Родные мои, всем сердцем верю, что этот День будет радостным, ибо [очень его] жду. Прошу мою Зиночку явить самую большую бережность к книге «Надземное» и никому не давать ее читать на дом. Конечно, многое из имеющегося у Вас материала будет разделено на две книги. Храните все документы, все наши письма, они очень и очень понадобятся. Н. К. работает как никогда, и здоровье его немного лучше, я же сижу на молочной диете из-за перебоев в сердце. Несмотря на тяжкие события, большая радость и торжественность живет во мне. Святослав сейчас на юге Индии с выставкой, очень собирается к отъезду. Не понимаю, что происходит с копирайтом на последнюю книгу. Если необходимо знать имя переводчика, то, родные, Вы сами должны решить, как лучше сделать это. Ведь трудились над этим переводом трое, потому, если хотите, можно иметь все три имени или одно, как по обстоятельствам лучше. Переводить можете первую часть «Мира Огненного», как я уже писала, она сейчас больше ко времени. И Святослав может Вам помочь в сохранении правильности смысла. Как радостна будет работа с такими сотрудниками, как Дедлей и Зиночка, Катрин и Инге. Привет сердца и Джину, пусть не огорчается, все придет, трудные времена переживем. Как здоровье Софьи Михайловны? Привет душевный и ей. Она может быть спокойна за мою Зиночку[64]. Скоро будем вспоминать трудное время и радоваться, ибо оно многому нас научило и обернулось на пользу великую. Обнимаем всех вас, живите дружно, все будет лучше, чем можно было ожидать. Преданность оградит от всего.

[С любовью],

Е. Р.

Н. К. Рерих, Е. И. Рерих, Ю. Н. Рерих – С. Н. Рериху

20 февраля 1941 г.

Родной наш Светуня, очень радовались твоим вестям от 11 февраля. Ты уже имеешь нашу телеграмму, поясняющую, что прерывать или торопиться с производимой тобою работою не нужно, именно, смысл первой телеграммы и был, чтобы ты спокойно работал. Также ты имеешь нашу телеграмму – «Мадрас экзибишен аксептабл»[65]. На месте тебе виднее, какие там условия, но область Мадраса, как центр больший, чем Лагор, может представить большой интерес. Людей культурных там немало. Совет – не миновать Мадрас. Может быть, надумаем что-то подарить в Музей Блаватской в Адиаре, но об этом решим позже, когда ты нам телеграфируешь о начале и конце выставки. Ведь письмо все равно вовремя не успеет дойти, и потому лучше сообщаться телеграммами. Вообще очень интересно, сколько времени идут наши письма к тебе. Как поступить с машиной, тебе виднее, она будет очень нужна. Конечно, ты предварительно ее испытаешь. Советуем открыть тебе хотя бы на минимальную сумму счет в твоем Бомбейском банке. Может быть, Траванкор пожелал бы поручить тебе маленькую выставку своих художественных произведений для Америки, при таком обстоятельстве и многие условия переводов облегчатся. Верим, что все будет так, как нужно. Радуемся, что ты встречаешь доброе отношение и искусство твое так ценится. Какие именно картины намечены? И на чем осталось дело с Афзалом? Удалось ли тебе вместо «Книги Жизни» оставить там «Сантану»? Мы уже писали, что получены драйвер ляйсенс[66] и токен[67] на эту четверть, куда тебе ее выслать? Но если у тебя что-то выйдет с машиной, то, вероятно, эти вещи тебе понадобятся. Очень прошу купить для меня коробочку простую, глухую, из слоновой кости, не шире и не выше от полутора до двух инчей[68], и чтобы крышечка плотно и крепко держалась. Тампи прислал местную газету с твоим портретом, на котором ты изуродован. Вкладываем записочку от Зины, общее письмо, относящееся к твоей Чикагской выставке, уже тебе было послано. Не тревожься. Все будет хорошо. Передай Кузенсам наш сердечный привет, а также Тампи и всем друзьям. Храни здоровье, будь осторожен. Горюем, что тебе тяжко от жары. У нас сейчас дожди сильные, дорогу размыло, но необычно тепло. Обнимаем тебя крепко, береги себя, мой Птенчик.

П., М. и Юсик

Е. И. Рерих, Н. К. Рерих, Ю. Н. Рерих – С. Н. Рериху

24 февраля 1941 г.

Родной наш Светуся, радовались твоим вестям, телеграммам. Последняя телеграмма была от 21-го. Посылаем тебе с обратной распиской лайсенс и мотор-токен, а также гарвальское письмо. Конечно, весьма возможно, что они уже получили картину, ибо письма долго странствуют. Надеемся, что ты уже получил наше письмо с чеком, посланное 10 февраля. Странно, что письмо с чеком не дошло еще и 21 февраля. В телеграмме мы просим тебя устроить фотографии с картин. Жалеем об «Армагеддоне», у нас была другая версия, которая, кстати, была и во всех здешних журналах. Если бы почему-либо вместо «Армагеддона» захотели бы взять «Книгу Жизни», или «Чараку», или «Новую Землю», или что-либо другое, мы ничего не имели бы против. Фотографии, прошлый раз снятые служащим департамента новостей, все-таки были не так плохи и давали некоторое представление. В телеграмме поминаем и о выставке в Мадрасе, где выставка может быть удачна очень и могут быть полезнейшие знакомства. Тампи прислал письмо, в котором пишет по твоему адресу всякие суперлативы – видимо, он действительно очень рад твоему приезду. Хотя его письмо от 11 февраля, но, по-видимому, картина «Новая Земля» уже дошла, ибо он пишет, что она ему больше всего нравится. Получили из Америки поздравительную телеграмму, которая хотя и была Лс[69], но шла девять дней. Опять пришли парижские газеты, уже за срок еще более давний, именно от начала прошлого мая, это рекорд. Итак, тебе пришлось вспомнить и архитектуру. Но очень просим не слишком утомляться. Ведь жара, по-видимому, у вас большая. Не забывай также «Алесбюри дропс», они и в больших и малых аптеках имеются. По-видимому, картины, перечисленные тобою, предназначаются для Музея, иначе почему среди них мой портрет? Для «Аркадии» ничего не нужно, но вот нам очень нужен большой легкий сундук для шуб. Так как письма наши иногда вообще не доходят или же берут какие-то долгие сроки, то сообщи нам телеграммой заранее о твоем передвижении и куда писать.

Итак, родной наш, совет тебе беречься, не забывать «Алесбюри дропс», именно, быть очень осторожным, не пересаливать ни в чем, не утомляться по такой жаре и не упустить выставку в Адиаре. Беспокоюсь очень о жаре, как ты ее переносишь на этот раз, а еще более жаркие месяцы впереди.

Кончаем письмо, чтобы не слишком утомлять цензора. Привет всем друзьям. Не думает ли кто из них приехать в Кулу? Целуем тебя крепко.

М., П. и Юсик

Е. И. Рерих, Н. К. Рерих, Ю. Н. Рерих – С. Н. Рериху

28 февраля 1941 г.

Родной наш Светуня, сейчас получили твою весть от 19–20, горюем, что наши письма не доходят или идут так безобразно, точно с злонамерением. Письма посылаем все не заказными, но это, как видишь, не ускоряет. Юрий сегодня едет с Азимом в Манди на фейр[70] и дурбар[71], куда и ты получил приглашение. Пользуемся случаем, чтобы послать это письмо. Вчера послали тебе телеграмму и письмо о заказе большой картины 8 футов на 10 футов 6 инчей от большой бомбейской фирмы Инженеров и Контракторов, адрес их: Бомбей, Месензиес Лимитед, Пост Бокс 925. Телеграфный адрес: С... В... Возможности большие, картина предполагается в столовую, очень большую, 25 на 45 футов и вышины 15 футов. За лето ты мог бы ее написать. Мы уже думаем о лете, какое оно здесь будет? Думаем, что проведем его, как всегда, дружно вместе здесь. Уверены, что ты сделаешь все, как нужно. Конечно, и в Мадрасе будут полезные знакомства и могут быть продажи. Хотелось бы вообще продать побольше. Ты прав, что обстоятельства меняются и многое невозможное сейчас становится возможным назавтра. О Чикаго мы имеем лишь письмо Зины об открытии выставки, но о последующем еще никаких вестей не дошло. Письма до нас стали доходить еще хуже. Береги здоровье, будь очень осторожен. Друзья пишут, что с Бирб нужна большая осторожность и тактичность. Свои трудности везде. Зина писала, что было много запросов на картины, но, по обыкновению, вероятно, торгуются. Там наблюдается большое падение на цены. Неужели ты еще не получил гарвальского чека, послан был 10 февраля. Вряд ли кто мог его стащить, ведь послано письмо заказным и чек на твое имя. Интересно, что в Бомбее тебя называют Светозаром, звучит по-славянски. Целуем тебя крепко и торопимся отослать письмо с Юрием. Береги себя.

М., П. и Юсик

Н. К. Рерих, Е. И. Рерих, Ю. Н. Рерих – С. Н. Рериху

3 марта 1941 г.

Родной наш Светуня, были очень рады получить твое письмо от 23 февраля. Итак, у тебя много дела, Бог даст, и число артиклс[72] возрастет, – что очень полезно. Не удивись, что письмо из Лагора, ибо завтра, 4-го, мы с Юрием едем в Лагор на пару дней, чтобы там сделать доверенности для Америки, заодно сделаем доверенности и тебе. Юрий только что вернулся из Манди, куда он ездил с Азимом по приглашению Раджи на фейр. И Раджа и Нун – все очень дружественны. Летом Раджа опять собирается в наши края. Особенно не хлопочи о коврах, твои ковры покрыли лестницу, надеемся, лето продержатся. Во всяком случае, ничего дорого не нужно. Хорошо было бы, если бы ты купил два легких тюрбана – шарфы золотистого цвета или же лиловато-синий и темный красный, хочу иметь их для себя. Материал должен быть очень легким и тонким. Если и машину присмотришь, то, пожалуйста, такую, чтобы можно было легко влезать, хуже нет тесных и приземистых машин. Не гонись за модою, нам нужен воздух. Здесь сейчас все покупают шестиместные вагоны, говорят, они гораздо удобнее. Здесь уже появились такие, и сейчас в Лагор Пасик едет в такой машине. За эти дни из Америки ничего не пришло. Жаль, что Катрин и Инге оперировались во время открытия выставки и все заботы были на Зине и на Третьякове. Не забудь, чтобы в Тривандруме, так же как в прошлом году, сняли и дали бы нам хотя бы по два отпечатка фотографий. Надеемся, что гарвальский чек придет скоро и отъезд Мана на две недели в Лагор ничему не помешает. Все письма посылаем прямым путем, вернее, не заказными. Ты пишешь о хороших часах, но выясни, заслуживает ли их этот человек? Считаем, что конец сентября для нас будет очень значительным. Надеемся, что ты уже получил письмо из Бомбея о большом панно. На месте тебе виднее, как распределить время твоей работы. Крепко обнимаем тебя и целуем.

П., М., Юсик

Привет из Лагора. Здесь все ладно. Желаем тебе всякие артикелсы. Дорогу за Манди совсем разломали, мы с трудом проехали. Мотор миссионера из Палампура был совсем раздавлен. Раджа Манди очень дружественен. Жаль, что почта так безобразна. Действуй во благо. 8-го мы уже возвращаемся. Шлем тебе, родному нашему, лучшие мысли.

Привет друзьям[73].

Дорогой Света!

Вот и мы в Лахоре. Жарко и душно. В этом году очень ранняя весна, но, вероятно, апрель будет холоднее. Видели Манчанду по делу о доверенностях. Гостил с Хусейном в Манди во время Shivratri Fair – было интересно и красочно. Жалели, что тебя не было. Крепко обнимаю.

Ю. Р. [74]

Н. К. Рерих, Е. И. Рерих, Ю. Н. Рерих – С. Н. Рериху

11 марта 1941 г.

Родной наш Светуся, ты уже имеешь нашу телеграмму о получении ньюс[75], они пришли в пяти конвертах. Кроме того, из твоего банка пришло уведомление и о взносах. Храним это уведомление. Пасик и Юсик уже вернулись, все было ладно. Сделали доверенность и на тебя, от Пасика и Юсика. Оставили карточки губернатору, Юнгу, епископу и Сикандеру X., Афзалу и сэру Абдул Кадиру. Видели Афзала, Кадиров (сэр и леди приехали к нам), Гупту и Дикенсона и Артура. Все было дружественно. Фабри еще не назначен, и против него были газетные выступления, но на это место имеется только два кандидата, и потому окончательное решение еще не ясно. Но ты прав, симпатиями он не пользуется. Гупта вообще очень пессимистичен, но и это для тебя не новость. Дядюшка говорил о желательности получения зала, после чего возникнет суждение и о картинах. Ладно ли, что картины столько времени будут находиться в затворе? Видели Раджу Манди – дружественен и говорил о возможности выставки в Дели, в Олл Индиа Файн Арт Сосайэти[76]. Дорога около Джогидранаггара сделалась совершенно невозможной. Работают тяжелые танки, которые срезают честь откоса, и ты можешь себе представить, во что превращается путь. Возможны и сюрпризы в виде оползней. Так, например, несколько минут до нашего проезда был оползнем раздавлен в лепешку мотор миссионера из Палампура. По счастью, сам миссионер только что вышел из мотора. Итак, мы убедились воочию, что новенький модный мотор был буквально превращен в плоскую лепешку. По Лагору мы ездили в том же моторе, как и ты. Бьюик был поместителен. Когда будешь решать о моторе, то обрати внимание, чтобы он был поместительным, имел приспособления для прикрепления вещей и не был бы таким сдавленно душным, как теперь некоторые модные кары[77]. Ведь прежде всего нам нужны практичность и удобство. Азим знает о «Аленсбюри дропс» и знает их реакцию. В «Модерн Ревью» вышла статья миссис Сараджудин. Может быть, в твои места этот мартовский номер журнала дошел быстрее, чем к нам. Была ли у тебя уже переписка о бомбейской картине? Их письмо мы тебе переслали. Каждый артикл теперь так ценен. Сейчас пришла телеграмма от Катрин, прилагаем ее точную копию.

Думаем, что слово «ержент» не является ли искажением слова Дюрант, ибо Зина писала, что Третьяков имел сношения с Дюрант Рюэлем. Они спрашивают «ревьюс»[78], но, очевидно, они не знают, что в настоящее время все печатное отсюда не может быть посылаемо без какого-то особого разрешения и что такая посылка берет крайне долгое время, и нельзя думать, что в шесть недель нечто подобное может дойти. Вот и теперь последнее письмо Зины было от 12 января, а обещанные ею рецензии, отосланные в тот же день, все еще не дошли. Может быть, из твоего места легче переслать что-либо печатное. Очень жаль, что все наши корреспонденты совершенно не представляют себе, насколько медленно идет почта сюда и отсюда и сколько цензур она проходит. Хотя мы и пишем о затрудненности почтовых сношений, но, видимо, друзьям, живущим в нормальных условиях, трудно представить себе мировой хаос. Если наш прогноз о галерее Дюран Рюэля правилен, то это хорошо, ибо она была не меньше других лучших галерей, а по нынешним временам, вероятно, американцам уезжать некуда. Относительно выставок, заказов и всяких работ делай так, как тебе по местным условиям удобнее. Горы опять покрылись снегами, и два дня лил дождь со снегом, и сейчас прохладнее, а то становилось даже жарко, а в Лагере было до 90 градусов[79]. Предполагают, что в апреле будет снова похолодание по всей Индии, дай-то Бог! В конце сентября планируем поехать в горы. Мотор очень пригодится. Тампи пишет, что он, к сожалению, еще не получил от тебя трех книг – его монографий. Дикенсон нам понравился, и не исключено, летом он побывает в наших краях. Съезд предполагается большой этим летом. Заказал ли ты коробочку слоновой кости приблизительно от двух до трех инчей ширины и высоты, причем крышка должна быть плотно пригнана, лучше, если будет привинчиваться? Высота может быть не больше двух инчей и даже немного меньше. Для работ в течение лета понадобится цинк, белила и несколько кистей, о чем мы уже писали. Очень нужны нам кальки на окна в мастерскую, они развалились. Выписали бы сами, но не знаем адреса бомбейского магазина. На всякий случай сообщи нам его телеграфно. Может быть, нам удастся выписать их до твоего проезда через Бомбей. Высота нужная футов семь с половиной, таких окон три, ширина их по шести футов. Может быть, кальку придется сшивать, ибо имеется лишь в три фута ширины, тогда придется купить 45 футов. Крепко целуем тебя, береги здоровье.

П., М. и Юсик

Все будет хорошо, не тревожься.

Н. К. Рерих, Е. И. Рерих, Ю. Н. Рерих - С. Н. Рериху

21 марта 1941 г.

Родной мой Птенчик, послали вчера телеграмму тебе, ибо давно не имеем сведений от тебя. Тревожимся твоим самочувствием, ведь сейчас везде необычно жарко. У нас с каждым днем становится все теплее. Уже отцвели абрикосы и сливы, цветут вишни и груши, и даже яблони уже в налитых бутонах. Твои цветы все рассажены, но видом пока очень чахлы, хуже всего флокс. Вистерия очень быстро наливается, и недели через полторы-две будет уже распускаться. Хотелось бы, чтобы ты еще застал ее в цвету. Когда думаешь ехать в Хайдарабад? Знаю, что там будет успех, знаю, что туда нужно ехать в апреле, но надеюсь, что ты не задержишься слишком долго и в половине апреля ты уже будешь с нами. Очень ждем тебя, и в этом году как-то еще больше соскучились без тебя. Думаю, что и в Бомбее ты управишься быстро. Получил ли ты мое письмо со вложением предложения от бомбейской фирмы написать для них большое панно? Также дошел ли до тебя лайсенс и токен для Ганиза? Послали тебе и гарвальское письмо о недоразумении с картиной. Ответил ли им соответственно? Из твоего банка приходит уже третий запрос о получении тобою чековой книжки, видимо, посланной уже давно. Письма из банка приходят в Наггар, и мы не знаем, что с ними делать. Думаю, лучше их хранить до твоего приезда. Имею от Катрин два письма на мое имя, там же два письма и для тебя. Не думаю, что их стоит пересылать тебе, в них нет ничего спешного, а при медлительности настоящей почты они дойдут в твое отсутствие. Катрин пишет, что операция была сделана, как говорят врачи, в самый последний момент. В общем, она чувствует себя много лучше, но сейчас простудилась и потому вернулась некоторая слабость. Пишет и об успехе чикагской выставки, но понаслышке, конечно. На выставке был продан один этюд улыбающегося человека в желтом на фоне зеленой воды за 150 долларов. Запросов было много, но отпугивала величина картин, современные квартиры не вмещают таких гигантов. Но также несомненно, что именно большие полотна привлекают внимание и производят впечатление. Посылаю тебе стихотворение, посвященное твоей картине. Катрин полагает, что ты имел бы большой успех и в Южной Америке. Франсис хотела бы способствовать этой выставке, но, как пишет Катрин, у нее много добрых намерений и слов, но когда доходит до действия, то она ни с места. Ожидают теперь выставку у Дюран Рюэля в конце апреля. Получили еще одну книгу, монографию из американского Музея Модерн Арт. Эта книга еще ужаснее прежних, просто идиотство! Но именно такие образцы помещаются ныне в музеи, точно бы задались целью как можно ярче представить безумие нашего века. Автор этих произведений, некто Клэ, уже немолодой человек, кажется, даже старик.

⇐ Предыдущая 6 7 8 9 101112 13 14 15 Следующая ⇒