24. КАЛЛУМ

23. АИДА

Выборы состоялись спустя два дня после того случая.

Кэл весь в пластырях. Ему пришлось наложить швы на пару порезов, но теперь вряд ли можно догадаться, что он побывал в схватке. А вот мне приходится носить гигантский гипс, так как, видимо, тот идиот-вышибала сломал мне два пальца, когда хлопнул багажником по руке. Теперь я особо счастлива, что застрелила его.

Из-за этого мне очень трудно набирать что-либо на телефоне, что раздражает, потому что у меня очень важный проект, и я не хочу, чтобы он сорвался из-за того, что я не могу проверить почту.

— Я могу помочь тебе с этим, — говорит Кэл, протягивая руку, чтобы взять мой телефон. — Ты можешь диктовать, а я буду печатать.

— Нет! — говорю я, выхватывая его обратно. — Мне не нужна помощь.

— Что ты делаешь? — подозрительно спрашивает он.

— Не твое дело, — говорю я ему, убирая телефон обратно в карман.

Он хмурится. Он итак на взводе, так как с минуты на минуту мы должны получить результаты выборов. Мне действительно не стоит его подстрекать.

Его телефон звонит, и он чуть не выпрыгивает из кожи. Он прижимает его к уху, слушая.

Я вижу, как на него нахлынуло облегчение. Он кладет трубку, ухмыляясь.

— Поздравляю! — кричу я.

Он подхватывает меня на руки и кружит, пока я не обхватываю его ногами за талию и не целую его очень долго.

— Ты сделал это, — говорю я.

Он опускает меня на землю, его ярко-голубые глаза смотрят на меня.

— Мы сделали это вместе, Аида. Мы действительно это сделали. Ты обеспечила мне дополнительную поддержку, в которой я нуждался от итальянцев. Ты помогла мне завоевать расположение нужных людей. Я хочу, чтобы ты работала со мной. Каждый день. Как только ты закончишь учебу.

Мое сердце странно затрепетало.

Это безумие. Пару недель назад я с трудом думала, что мы с Каллумом сможем жить в одной комнате, не убив друг друга.

— Соседи по комнате и коллеги? — говорю я дразняще.

— Почему бы и нет? — Каллум хмурится. — Я тебе надоел?

— Нет. Ты не совсем болтливый тип, — смеюсь я. — На самом деле, ты довольно... спокойный.

Правда. Когда Кэл не доводит меня до ярости, он успокаивает меня.

Рядом с ним я чувствую себя в безопасности.

— Но что мы будем делать с Зейджаком? — спросил он.

Данте и Неро забрали около 500 тысяч долларов наличными из казино Мясника, а также разгромили кучу его автоматов. С тех пор мы ничего не слышали. Похоже, это затишье перед бурей.

— Ну, Неро считает, что мы должны...

В этот момент нас прерывают Фергюс и Имоджен, которые услышали новость. Они врываются в кабинет Кэла, желая отпраздновать это событие шампанским.

Я пытаюсь бочком выйти, чтобы оставить их наедине, но Имоджен обнимает меня за плечи и снова притягивает к себе.

— Ты не хочешь выпить? — спрашивает она меня. — Мы поздравляем и тебя, Аида. Достижения мужа принадлежат жене, и наоборот.

Имоджен, очевидно, простила меня за убийство ее шкафа. На самом деле она настаивает, чтобы мы все, включая Нессу и Риону, пошли на ужин, чтобы отпраздновать событие. Тут я замечаю, что наш столик в Эвересте уже заказан. Мне остается только улыбнуться уверенности Имоджен в своем сыне.

— Полагаю, ты хочешь, чтобы я переоделась, — говорю я Каллуму. Он смотрит вниз на мою футболку и шорты.

— Даже не знаю, — говорит он, одаривая меня полуулыбкой. — Ты и так выглядишь довольно мило.

Я удивленно поднимаю брови.

— Кто вы такой и что вы сделали с моим мужем? Кэл пожимает плечами.

— Ты выглядишь прекрасно во всем. Я не собираюсь командовать тобой по этому поводу.

Я слегка ухмыляюсь и шепчу ему: — А что, если мне нравится, когда ты мной командуешь?

Он хватает меня за руку и рычит мне в ухо.

— Тогда иди и надень тот маленький голубой сарафанчик, который я купил для тебя, и посмотри, как я тебя вознагражу.

Как только он переходит на контролирующий тон, крошечные волоски поднимаются на моих руках, и у меня появляется теплое, пульсирующее, нервное чувство.

Часть меня хочет ослушаться его.

Другая часть хочет посмотреть, что произойдет, если подыграю ему.

Поэтому я иду в гардеробную, нахожу требуемое платье и надеваю его. Затем расчесываю волосы, закрепляю их заколкой, надеваю серьги в форме маленьких белых маргариток и обуваю босоножки.

К тому времени, как заканчиваю, Каллум уже ждет меня внизу. Я спускаюсь по лестнице, как королева бала, проводя рукой по перилам и стараясь выглядеть грациозной.

Каллум улыбается мне, сам он выглядит очень красивым в своей бледно-голубой рубашке и брюках. Он чисто выбрит, челюсть кажется острее, чем когда-либо. Теперь я могу видеть безупречную форму его губ и то, как они слегка улыбаются, даже когда его глаза смотрят строго.

— А где все остальные? — спрашиваю.

— Я сказал им ехать в другой машине. Нас повезет Джек. Он берет меня за руку и притягивает к себе.

— Надеюсь, под этой юбкой ничего нет, — пробормотал он.

— Конечно, нет, — отвечаю честно.

Джек уже ожидает нас у городской машины, придерживая дверь. Он стал немного добрее ко мне после ограбления казино с моими братьями и кузеном. Не знаю, потому ли, что ему понравилась моя семья, или потому, что он их боится. Но с тех пор он не сделал ни одного грубого замечания. И мне не приходилось стрелять в него.

Мы с Каллумом забрались на заднее сиденье. Я вижу, что Кэл уже поднял перегородку. Он также включает музыку, громче, чем обычно.

— Как далеко находится ресторан? — спрашиваю его.

— Думаю, у меня будет достаточно времени, — отвечает он.

Не утруждая себя ремнем безопасности, он садится передо мной и засовывает голову под юбку сарафана. Я задыхаюсь и делаю музыку чуть громче. Затем я ложусь спиной на сиденье.

Каллум вылизывает мою киску длинными, медленными движениями. Его рот кажется невероятно мягким после свежего

бритья. Его губы ласкают мою кожу, а язык скользит между моими складочками, теплый, влажный и чувственный.

Мне нравится трахаться с ним в машине. Я никогда не понимала, зачем люди берут шоферов, а теперь понимаю, что на сто процентов по этой причине — чтобы превратить скучную поездку на работу в лучшую часть своего дня. Когда-нибудь, когда у всех нас будут машины-роботы, можно будет заглянуть в окно и увидеть именно это.

У меня начинается Павловская реакция на аромат кондиционера для кожи. Внезапно он становится самым эротичным ароматом в мире.

Мне нравится ощущение сидений на моей обнаженной коже, и то, как движение машины раскачивает меня и прижимает еще плотнее к языку Каллума. Он так чертовски хорош в этом. Он выглядит таким холодным и жестким, но на самом деле его руки и рот как теплое масло. Он знает точно, как именно нужно лизать и сосать, так что это максимальная стимуляция без перебора.

Я качаю бедрами, скачу по его лицу, изо всех сил стараясь не издавать никаких звуков. Может, я и отказалась от мести Джеку, но это не значит, что я хочу устроить для него шоу.

Но трудно молчать, когда Кэл вводит в меня пальцы. Он нежно крутит и скользит языком, находя все самые чувствительные места.

Я сжимаюсь вокруг его пальцев, мое дыхание учащается, а кожа покалывает. Тепло по спирали распространяется по животу. Киска стала мокрой и очень чувствительной.

Другой рукой Каллум тянется вверх и задирает переднюю часть моего платья. Освободив одну грудь, он ласкает ее рукой, слегка пощипывая и потягивая за сосок.

Постепенно он усиливает давление, пока не сдавливает мои сиськи, щипая и дергая за соски. По какой-то причине это кажется чертовски

фантастическим. Может быть, потому что я уже так возбуждена, а может быть, просто потому, что мне нравится, когда Кэл немного груб в постели. Между нами так много напряжения, поэтому это дает разрядку агрессии. Позволяет нам куда-то направить ее.

У меня никогда не было таких отношений. Всегда были люди, которых я ненавидела, и люди, которые мне нравились, и эти две категории были полярно противоположными. Мои парни всегда относились к категории «милые и веселые», а не «сводящих меня с ума».

Каллум становится понемногу и тем, и другим. И каким-то образом из-за этого мое влечение к нему становится в десять раз сильнее. Он улавливает все мои эмоции: обиду. Ревность. Бунтарство. Желание. Любопытство. Игривость. И даже уважение. Он собирает все это в одну пачку. Результат абсолютно неотразим. Он полностью захватывает меня.

Кэл продолжает лизать мою киску, ласкать пальцами и сжимать мои сиськи одновременно. Стимулируя каждую часть меня, пока я не начинаю извиваться и тереться об него, готовая взорваться.

Чувствую, как машина поворачивает и начинает замедляться. Сейчас или никогда.

Я отпускаю его, кончая снова и снова на язык Кэла. Волны удовольствия накатывают на меня. Мне приходится прикусить губу и крепко зажмуриться, чтобы не закричать.

Затем машина останавливается, и Кэл садится, вытирая рот тыльной стороной ладони.

— Как раз вовремя, — говорит он.

Я задыхаюсь, как будто пробежала милю.

— У тебя безумие на голове, — говорю ему.

Он приглаживает их ладонью, ухмыляясь.

— Да, да, ты отлично справился, — говорю я, смеясь.

— Знаю, — говорит он.

Он берет меня за руку, чтобы помочь выбраться из машины.

Мы поднимаемся на лифте на сороковой этаж Фондовой биржи. Я никогда не была здесь раньше, хотя знаю, что ресторан должен быть хорошим.

Вид действительно потрясающий. Имоджен, естественно, заняла лучший столик в этом месте. У нас есть панорамный вид на город, раскинувшийся внизу, и часть озера.

Остальные уже сидят. Несса одета в цветочный комбинезон, ее светло-коричневые волосы собраны в высокий хвост. Теперь, когда стало жарко, у нее появилось больше веснушек. У Рионы волосы распущены — необычно для нее. У нее действительно самые потрясающие волосы, которые я когда-либо видела. Густые, волнистые, глубокого оттенка. Я думаю, ей не нравится, как ярко они выглядят. Как много внимания они привлекают.

Сегодня, однако, она почти в таком же хорошем настроении, как и все остальные. Мы все разговариваем и смеемся, заказываем по меню всякие вкусности. Я оглядываюсь на семью Кэла и впервые не чувствую себя чужой. Я чувствую себя комфортно за столом. Даже счастлива быть здесь.

Мы говорим о самой длинной книге, которую мы когда-либо читали.

— Я прочитала «Войну и мир»! — говорю я им. — Думаю, я единственный человек, который когда-либо так делал. Я застряла в хижине, а на полке была только эта книга.

— Думаю, «Противостояние» может быть моей самой длинной книгой, — размышляет Риона. — Не сокращенная версия, разумеется.

— Ты читаешь Стивена Кинга? — изумленно спрашиваю я.

— Я прочитала все книги, — говорит Риона. — До самой последней, потому что у меня не было времени...

— Она была так напугана «Оно», — перебивает Каллум. — Она до сих пор боится клоунов.

— Я их не боюсь, — возвышенно говорит Риона. — Они мне просто не нравятся. Есть разница...

— Хочешь еще вина? — спрашивает Кэл, протягивая мне бутылку. Я киваю, и он наполняет мой бокал.

Когда он ставит бутылку на стол, то опускает руку мне на колени. Он находит мою руку — ту, что не в гипсе, — и переплетает свои пальцы с моими.

Его рука теплая и сильная, он сжимает ее в нужной степени. Его большой палец нежно поглаживает мой, затем снова замирает.

Мы с Кэлом трахались много раз. И целовались тоже. Но это первый раз, когда мы держимся за руки. Он делает это не для показухи, потому что мы на мероприятии. И он не хватает меня, чтобы притянуть к себе. Он держит меня за руку, потому что хочет этого.

Наши отношения развивались таким забавным, обратным путем. Сначала брак. Потом секс. Затем знакомство друг с другом. И наконец... что бы это ни было. Чувство тепла, желания, привязанности и связи разливается в моей груди, чувство, которое горит и становится сильнее с каждым мгновением, особенно когда я смотрю на мужчину, сидящего рядом со мной.

Я не могу в это поверить. Кажется, я влюбляюсь.

24. КАЛЛУМ

Я сижу за столом в окружении родных и греюсь в лучах победы. Мои родители выглядят счастливыми и гордыми, какими я их еще никогда не видел. Мои сестры в хорошем настроении, смеются и шутят над каким-то парнем, который бегает за Нессой.

Над этой сценой я работал несколько месяцев.

И все же замечаю, что отвлекаюсь от разговора, поскольку хочу посмотреть на Аиду.

Я не могу поверить, что она осталась на складе Зейджака, ради меня.

Ее могли убить или, по крайней мере, схватить и держать в заложниках, пока ее братья не вернут украденные деньги.

Она могла просто сбежать, как только выбралась из кабинета. Но она этого не сделала. Потому что знала, что где-то в здании нахожусь я, возможно, меня пытают, возможно, убивают.

Для нее это был бы удобный шанс расторгнуть наш брачный контракт.

Но мне кажется, она больше не хочет расторгать его. Или, по крайней мере, не так сильно, как раньше.

Я знаю, что не хочу ее терять.

Я стал уважать Аиду, она мне нравится. Люблю то, как она на меня влияет. Благодаря ей я становлюсь более безрассудным, но и более собранным. До встречи с ней я просто выполнял все пункты. Делал то, что должен был делать, не заботясь особо об этом.

Теперь я хочу достичь всего того же самого, но я хочу этого гораздо больше. Потому что теперь хочу делать это вместе с Аидой, которая вдохнет жизнь в общее дело.

Я беру руку Аиды и держу ее, нежно проводя большим пальцем по ней. Она поднимает глаза, удивленная, но не раздраженная. Улыбается мне, сжимая в ответ ладонь.

Затем ее телефон пикает, и она достает его из сумки, чтобы прочитать сообщение. Она смотрит на него под столом, поэтому мне не видно экрана. Но я замечаю немедленную перемену в выражении ее лица — как она слегка втягивает воздух от волнения, ее щеки заливаются румянцем.

— Что там? — спрашиваю я.

— О, ничего, — говорит она. — Просто сообщение от брата.

Она быстро убирает телефон. Но я могу сказать, что она вся горит от возбуждения и сейчас едва может усидеть на месте.

Я убираю руку и пью вино, стараясь не показывать своего раздражения.

Что нужно сделать, чтобы Аида была полностью откровенна со мной? Когда она откроется мне и перестанет относиться ко мне как к назойливому надсмотрщику?

Она слишком счастлива, чтобы заметить перемену в моем настроении.

— Надо заказать десерт! — говорит она. — Какой ты любишь?

— Я не ем сладкого, — отвечаю я угрюмо.

— У них есть грейпфрутовое джелато, — поддразнивает она. — Это практически здоровая пища.

— Может быть, попробую немного твоего, — говорю я, уступая.

— Я не буду его есть, — смеется Аида. — Мне закажу шоколадное суфле.

На следующий день после обеда я должен был поехать посмотреть свой новый офис в мэрии. Я заезжаю домой, чтобы узнать, не хочет ли

Аида поехать со мной. К моему удивлению, она уже одета и садится в джип Нессы.

— Куда ты идешь? — спрашиваю я ее.

— Мне нужно выполнить кое-какие поручения, — туманно отвечает она.

— Какого рода поручения?

— Самые разные, — говорит она, забираясь в машину и закрывая дверь.

На ней маленькая кофточка и обрезанные шорты, волосы собраны в хвост, на голове солнцезащитные очки в форме сердца. По меркам Аиды, это довольно нарядно. Мое любопытство разгорается.

Я прислоняюсь к окну, злясь, что она не идет со мной. Мне хотелось показать ей всю мэрию и, может быть, сходить вместе на поздний обед.

— А это не может подождать? — спрашиваю ее.

— Нет, — с сожалением отвечает она. — Вообще-то, мне нужно ехать...

Я отступаю назад, позволяя ей завести двигатель.

— К чему такая спешка? — говорю я.

— Никакой спешки. Увидимся вечером! — говорит она, ставя машину на задний ход.

Аида чертовски бесит, когда не отвечает на вопросы.

Я не могу отделаться от мысли, что она выглядит слишком мило, чтобы спешить на почту или еще куда-то. И какие у нее могут быть дела, требующие времени?

И кто написал ей вчера вечером? Может быть, это Оливер Касл?

Может, она собирается встретиться с ним прямо сейчас?

Меня сжигает ревность.

Конечно, я понимаю, что должен поговорить с ней, когда она вернется домой вечером, но не хочу ждать до тех пор.

Жаль, что я забыл стащить ее телефон. Мне удалось узнать её пароль, наблюдая за ней через плечо, пока она вводила его — 1799, запомнить несложно. Но в суматохе нашей встречи с Зейджаком и выборов сразу после этого я забыл проверить его.

Я должен был сделать это прошлой ночью, пока она спала. Теперь это, блядь, пожирает меня заживо.

Я достаю из кармана собственный телефон и звоню Джеку. Он сразу же берет трубку.

— Как дела, босс? — говорит он.

— Где ты сейчас находишься?

— В Рейвенсвуде.

— На джипе Нессы есть GPS-трекер?

— Да. Твой отец установил их на все машины. С облегчением, я вздохнул.

— Хорошо. Хочу, чтобы ты проследила за ним. Аида поехала по делам — хочу, чтобы ты проследил, что она делает и куда идет.

— Понял, — говорит Джек.

Он не спрашивает почему, но я уверен, что он догадывается.

— Держи меня в курсе. Рассказывай мне обо всем, что она делает. И не теряй ее из виду.

— Понял.

Я кладу трубку.

Мне не очень нравится натравливать Джека на Аиду — особенно зная, как она к нему относится. Но я должен знать, что она делает. Я

должен знать, раз и навсегда, принадлежит ли сердце Аиды кому-то другому, или оно доступно. Может быть, даже для меня.

Мне все равно нужно идти в мэрию, поэтому я беру с собой отца. Он уже говорит о том, что через пару лет мы организуем кампанию на пост мэра. Плюс, все способы, которыми мы можем использовать должность олдермена, чтобы обогатиться за это время.

Я едва могу обращать внимание на все это. Моя рука продолжает скользить обратно в карман, сжимая телефон, чтобы я мог поднять его в тот момент, когда позвонит Джек.

Примерно через сорок минут он пишет мне сообщение:

Она где-то в районе Джексон Парка. Машину я вижу, но ее пока не нашел. Заглядываю в магазины и кафе.

Я натянут как струна.

Что находится в Джексон Парке? С кем она встречается? Я знаю, что она с кем-то встречается, я чувствую.

Отец кладет руку мне на плечо, заставляя вздрогнуть.

— Ты не выглядишь довольным, — говорит он. — Что случилось, тебе не нравится офис?

— Нет, — я качаю головой. — Он замечательный.

— Тогда в чем дело?

Я колеблюсь. Мои отношения с отцом основаны на работе. Все наши разговоры сосредоточены вокруг семейного бизнеса. Проблемы, которые нам нужно решить, сделки, которые нам нужно заключить, пути расширения. Мы не говорим о личных вещах. Эмоциях. Чувствах.

Тем не менее, мне нужен совет.

— Я думаю, что, возможно, совершил ошибку с Аидой, — говорю ему.

Он смотрит на меня сквозь очки, выбитый из колеи. Он не ожидал, что я скажу именно это.

— Что ты имеешь в виду?

— Я вел себя холодно и требовательно. Даже жесток. Теперь может быть слишком поздно начинать все сначала...

Отец скрещивает руки, прислонившись к столу. Наверное, не хочет говорить об этом. Я тоже не хочу об этом говорить. Но это съедает меня заживо.

— Вчера вечером она, кажется, не держала зла, — говорит он. Вздохнув, я смотрю в окно на высотки напротив.

Аида всегда справляется с трудностями. Но это не значит, что ей не было больно. И это не значит, что ее будет легко переубедить. Она — крепкий орешек. Что нужно сделать, чтобы по-настоящему расколоть ее, найти внутри уязвимое ядро?

— Когда ты влюбился в маму? — спрашиваю я, вспоминая, что брак моих родителей тоже был не совсем традиционным.

— Я не сентиментальный человек, — говорит отец. — Думаю, в этом мы с тобой похожи. Я не слишком много думаю о любви и о том, что она значит. Но могу сказать, что стал доверять твоей матери. Она показала мне, что я могу положиться на нее, несмотря ни на что. Это нас и объединило. Именно тогда я понял, что больше не одинок. Потому что могу рассчитывать хотя бы на одного человека.

Доверие как сущность любви.

Это звучит не романтично, по крайней мере, на первый взгляд.

Но в этом есть смысл, особенно в нашем мире. Любой гангстер знает, что друзья могут пустить тебе пулю в спину так же легко, как и враги — на самом деле даже проще.

Доверие встречается реже, чем любовь.

Доверие — значит отдать свою судьбу, своё счастье и свою жизнь в чьи-то руки. И надеяться, что они сохранят ее в целости и сохранности.

Мой телефон снова вибрирует.

— Дай мне минутку, — говорю я отцу, выходя в коридор, чтобы ответить на звонок.

— Я видел ее всего секунду, — говорит Джек. — Она была в ресторане с каким-то парнем. Он дал ей что-то, маленькую коробочку. И она сунула ее в свою сумку.

— Что за парень? — спрашиваю я, во рту пересохло, а рука крепко сжимает телефон.

— Не знаю, — извиняюще говорит Джек. — Мне был виден только его затылок. У него были темные волосы.

— Касл?

— Не знаю. Они сидели на террасе. Я зашел в ресторан — хотел попытаться занять столик, чтобы подойти поближе и послушать. Но пока я был внутри, они ушли. И я не смог снова найти ее.

— Где ее машина? — спрашиваю я.

— Но, вот что странно, — я слышу, как Джек тяжело дышит, как будто он идет и говорит одновременно. — Джип все еще на той же парковке. Но Аиды нет.

Должно быть, она уехала с тем парнем. ЧЕРТ!

Сердце колотится, на душе тошно. Она сейчас с ним?

Куда они направляются?

— Продолжай искать ее, — рычу я в трубку.

— Обязательно, — говорит Джек. — Есть еще одна вещь...

— Какая?

— Я нашел обувь.

Я вот-вот взорвусь, а в словах Джека нет никакого смысла.

— О чем ты, блядь, говоришь? — говорю я.

— На парковке, возле джипа, лежала обувь. Женская, Converse slip- on, восьмой размер, кремового цвета. Левой ноги.

Я пытаюсь вспомнить, во что была одета Аида, когда садилась в джип. Топ цвета лаванды. Джинсовые шорты. Голые ноги. А потом, на ногах... обувь, как обычно. Такая, которую можно надеть, не завязывая шнурков. Белые или кремовые, почти уверен.

— Оставайся там, — говорю в трубку. — Оставайся у Джипа.

Возьми обувь.

Положив трубку, я поспешил обратно в офис.

— Мне нужно идти, — говорю отцу. — Ты не возражаешь, если я возьму машину?

— Бери, — говорит он. — Я возьму такси до дома.

Я снова спешу вниз на первый этаж, мысли бешено крутятся в голове.

Что, черт возьми, здесь происходит? С кем встречалась Аида? И как она потеряла обувь?

Пока я еду на встречу с Джеком, я снова и снова пытаюсь дозвониться до Аиды. Гудки идут, но трубку она не берет.

Когда я звоню в четвертый раз, он сразу же попадает на голосовую почту, так и не дозвонившись. Значит, ее телефон выключен.

Становится тревожно.

Может быть, я дурак, и Аида сейчас сидит в номере отеля и срывает одежду с какого-нибудь другого мужчины.

Но мне так не кажется.

Я знаю, как должны выглядеть доказательства, но просто не верю в это. Не думаю, что она изменяет мне.

Думаю, она в беде.

⇐ Предыдущая 8 9 10 11 121314 15 16 17 Следующая ⇒