20 декабря.

Несмотря ни на что, Снейп чувствовал себя умиротворенным. Наступили настоящие зимние морозы. Северус обдумывал, стоит ли наведаться в Хогсмид ради сомнительного удовольствия посидеть в «Трех Метлах». Этот вечер явно был создан для виски, желательно, неразбавленного. Но ему не хотелось столкнуться с Гермионой.

Вообще, они оба, кажется, стали избегать друг друга. Работа успешно продвигалась, но они не перемолвились ни словом, пока трудились бок обок в лаборатории сегодня утром. Гермиона пришла поздно и, как он подозревал, с похмельем. Вчера она ушла, пробормотав что-то о встрече с МакГонагалл; учитывая чрезмерную любовь Минервы к виски, он мог быть уверен, что Гермиона, мягко говоря, неважно себя чувствует и, наверняка, хотя они и не обсуждали такую деликатную тему, никуда не собирается сегодня.

Но Гермиона молча ушла из лаборатории ранним вечером. Снейп постарался убедить себя, что она просто устала, что это последствия злоупотребления алкоголем накануне. Не убедил. И целый час злился на весь свет, уверенный, что она отправилась на свидание с Кэрошем. Ведь, в конце концов, она согласилась посмотреть на его гравюры. И то, что она не уточнила, когда зайдет взглянуть на упомянутые произведения искусства, не имеет никакого значения. Сегодняшний вечер вполне подходил, как и любой другой.

К концу часа Снейп устал злиться. Он выдохся – свидетельство того, что семестр был длинным и сложным; после каникул он способен без устали злиться целыми днями, если не неделями. Отсутствие кого-нибудь, на ком можно было бы сорвать злость (прим. переводчика: мальчика – или девочки – для битья), тоже способствовало скорейшему успокоению. Все равно баллы снять было не с кого. Пока. Снейп еще не придумал как, но Гриффиндор совершенно точно потеряет энное количество баллов из-за свидания Гермионы и Кэроша. Несомненно, это ребячество, но разве магглы не призывают дать волю «внутреннему ребенку»?

В конце концов, погода пресекла все мысли о походе в Хогсмид. Днем снег валил так, что багряно-золотой пейзаж за окном сменился девственно-белым. Снейп порадовался, что если он не может пойти в Хогсмид, то и Гермиона с Кэрошем не смогут. Его радость поубавилась, когда он вообразил альтернативу посещению людного ресторана.

Наконец, устав злиться, устав ощущать комплекс неполноценности оттого, что Гермиона ушла любоваться на гравюры Кэроша, устав от бесконечного самовопрошания, что же она в нем нашла, Снейп решил напиться.

Бутылка Старого Огденского виски была очень старой, возможно, это было старейшее виски, когда-либо извлекавшееся из глубин шкафа. Открывая виски, Снейп осторожно вдохнул его аромат; все знали, что почему-то бутылки Огденского не отличались надежностью. Но одно дело слабые забавные взрывы виски небольших сроков выдержки и совсем другое – это виски, способное взорваться куда более эффектно.

Два стакана спустя Снейп погрузился в кресло напротив камина, наблюдая за лениво падающими за окном снежными хлопьями. Комнату освещали только отблески пламени из печки и около сотни рассеянных повсюду свечек. Яркий, откровенный свет сегодня неуместен. Виски сделало свое дело, и Снейп почти медитировал, разглядывая узоры из снежных хлопьев. В его голове царила блаженная пустота.

Северус не знал, сколько он так просидел – подозревал, что долго, – когда в дверь постучали. Альбус Дамблдор. Должно быть, он таинственным образом учуял запах виски – или просто его чертово всезнание, которое всегда толкало его навестить Снейпа каждый раз, когда тот занимался самолечением подобного рода.

Снейп не был уверен, сделал ли он хоть что-нибудь, чтобы впустить гостя. Может, да, может, нет. В любом случае, результат один и тот же. Дверь распахнулась, и бородатое чудо вошло в комнату. Гм. Наверное, виски крепче, чем он полагал.

- Северус, я подумал, что мне пора заглянуть к тебе. В конце семестра всегда такая суматоха, да? У меня абсолютно не было времени переговорить с вами. Сегодня Огденское?

Старик задает слишком много вопросов. И какой-то он странный сегодня; кажется, издаваемые им звуки не соответствуют движению его губ. Снейп слегка нахмурился и жестом указал на соседнее кресло. В котором в один из прошедших дней сидела Гермиона… Черт. Абсолютная пустота в голове имеет свои преимущества.

- Альбус, – произнес он, пока директор устраивался в кресле и расправлял бороду. – Виски?

- О, да, виски в такой вечер – замечательно. Я налью себе?

Определенно, звуки не соответствуют движению губ. И мерцание в глазах ярче, чем обычно. Снейп кивнул, и Дамблдор призвал стакан, наполнил его и задумчиво сделал первый глоток. Затем взглянул на виски на просвет.

- Святые небеса, Северус, откуда? Не помню, когда я в последний раз наслаждался виски такой выдержки.

- Оттуда, – Снейп указал на шкаф. – Не знаю, как оно там оказалось. Это важно?

- Нет, вовсе нет. Подозреваю, оно осталось от твоей предшественницы. Или, вернее, от ее предшественника, учитывая его возраст. Интересно, сколько всего таится в замке и ждет, когда же его найдут. Всего, чего угодно. И оно не всегда кажется тем, чем является на самом деле.

Дамблдор многозначительно взглянул на профессора. Снейп не собирался глотать наживку, но, похоже, его сознание ушло в подполье, а оказавшееся у власти подсознание думало иначе.

- Не уверен, что она ждет, когда же ее найдут, Альбус, – «Боже, я, правда, произнес это? ». Снейп потянулся поставить свое виски на стол. Оказалось, что тот стоит немного дальше от него, чем должен был. Северусу удалось не дать стакану упасть и потом медленно водрузить его на низкий столик из орехового дерева. Следующий глоток подождет. До нового года. Или нового столетия.

- Иногда вещи находятся независимо от их желания.

- В таком случае, я бы сказал, что кто-то уже нашел ее. С помощью своих гравюр, – Снейпу не понравилось, как обиженно прозвучал его голос.

- Возможно, он получил лишь общее представление о месторасположении. Думаю, он видит не то. Туман и зеркала, если хочешь.

Снейп снова поднял виски. Черт с ним. Если он собирается продолжать беседу с Дамблдором, когда тот говорит загадками, ему нужно выпить еще.

- На самом деле, неважно, что он видит, Альбус, или нашел ли он что-нибудь. Речь не о нем. Выбор за ней. Всегда был за ней. Раз вы начали этот дьявольски слезливый, пьяный разговор, послушайте уж до конца. Неважно, что я думаю, – важно, что она думает. И могу сказать, она не думает обо мне. О, не качайте головой, вы знаете, она действительно не думает обо мне. Я – ее профессор зелий, с которым…с которым у нее произошел несчастный случай много лет назад. С которым ей приходится работать, даже если ей не очень-то и хочется. Знаю, знаю – она не ненавидит меня. От этого я избавлен. Возможно, она даже уважает меня – кто знает? Но это все. А я слишком много… много-много выпил.

Снейп уставился на свой стакан с янтарной сияющей жидкостью, ожидая обычных мудрых утешений, возражений, советов. Лимонных долек.

В тишине потрескивал огонь, медленно превращаясь в красные тлеющие угольки.

Наконец, когда Снейп уже было поднял голову, чтобы проверить, не ушел ли директор посредине монолога, раздался мягкий смешок.

- Похоже, мне уже ничего не надо добавлять, да? – странное ударение на «мне», но Снейп не обратил на него внимания. Его зрение подозрительно расфокусировалось, огонь стал казаться расплывчатым. И слух, вероятно, тоже пострадал. Снейп поднял голову, чтобы убедиться в своих подозрениях. Но Дамблдор ушел.

21 декабря.

Почему-то всегда, когда выпадал cнег, у Гермионы становилось легче на душе.

Наверное, дело было в детских воспоминаниях, хотя девушка прекрасно знала о холоде, сырости, сугробах, которые весьма усложняют зимой жизнь загородом. Но она все равно приходила в восторг от снежного покрывала, прятавшего грязь и слякоть, такого белого и чистого, что на нем можно было выводить любые узоры.

Гермиона хмыкнула над своими романтическими фантазиями. Они, увы, не помогут разобраться с главной на данный момент проблемой, имя которой – Перегрин Кэрош.

Раньше Гермиона практически не думала о нем, но после разговоров с Минервой и Снейпом она всерьез стала размышлять об отношениях с профессором ЗОТС. Сначала она хотела списать все на характер Снейпа. Он всегда … ну, он был Снейп. Но когда МакГонагалл более или менее подтвердила его наблюдения, Гермиона испытала глубокий шок. Вернее, испытала глубокий шок, когда уже протрезвела.

Девушка была рада, что Снейп не нарушал тишину в лаборатории и отвлекал ее от постоянных раздумий и страданий от головной боли. А сегодня он сам выглядел нездоровым. Ей стало любопытно почему, но она решила, что он вряд ли обрадуется соответствующему вопросу.

Гермиона вздохнула. Помощи ждать неоткуда. Ей придется самой решать проблему с Кэрошем.

Возможно, Гермиона Грейнджер и не понимает тонких намеков, но она всегда честна. Она не играет в игры. Что значит, Кэрошу надо открыть глаза на некоторые вещи.

Возможность представилась раньше, чем она ожидала. Большинство студентов разъехались по домам, а оставшиеся обитатели замка собирались за обедом в Главном зале. Снейп уже сидел на своем месте, когда Гермиона вошла в зал. Он по-прежнему казался нездоровым, хотя выглядел несколько лучше. Он уперся взглядом в тарелку, как будто в ней было что-то опасное, и даже не поднял головы, пока Гермиона пробиралась на свое место – как всегда, рядом с Кэрошем.

Сердце девушки ухнуло вниз. Она спокойно сидела рядом с Перегрином две недели, но сейчас занервничала.

Кэрош встретил ее обычной улыбкой и подвинул ей стул. Гермиона не осмеливалась взглянуть ни на Минерву, ни на Снейпа, хотя подозревала, что на лице последнего не отразилось бы ничего, даже если бы в зал ворвался разъяренный гиппогриф.

- Добрый вечер, Гермиона, – прозвучал мягкий голос с легким акцентом – Что за отвратительная погода.

Она кивнула, ерзая на стуле, делая вид, что усаживается поудобнее.

- Хорошо, что эльфы приготовили нам кое-что горячее.

Перед девушкой появилась тарелка с тушеным мясом. Но аппетита не было. На лице Кэроша возникло недоумение.

- Гермиона, вы в порядке? Вы не простудились в подземельях?

Она взяла себя в руки.

- Нет. Я в порядке. Только немного устала, вот и все.

Он улыбнулся.

- Вам нужно взять выходной. Вы чересчур много работаете, – Кэрош замолчал на минуту. – На улице слишком много снега, а в подземельях слишком холодно. Почему бы вам не подняться ко мне? Мы бы посмотрели гравюры, и я бы угостил вас хорошим кофе.

Блин. Надо прямо сейчас. Хотя она планировала все не так. Если вообще можно планировать что-то подобное. Скорее, следует молиться и положиться на благосклонность небес. Но в Главном зале, во время ужина, когда здесь находятся все-все…

Гермиона отложила вилку – нельзя сказать, что она начала ей пользоваться, – и осторожно произнесла:

- Перегрин, вы знаете, вы мне очень нравитесь, и мне бы очень хотелось посмотреть ваши гравюры, но…ммм, – она смутилась, но решила просто выложить все, как есть. Вряд ли в такой ситуации можно быть деликатной. Как будто стараешься не больно оторвать перцовый пластырь. Гермиона глубоко вздохнула. – Вам нужно знать, что я сейчас не заинтересована в каких-либо отношениях. Дело не в вас – вы замечательный человек, но я должна быть откровенна с вами. Думаю, что вы хотите от меня большего, чем я могу дать.

Вот. Сказала.

Кэрош помолчал и, наконец, ответил:

- Гермиона, моя дорогая. Разумеется, мне бы очень хотелось познакомиться с вами поближе. Вы очаровательная и прекрасная молодая женщина. Но ваши слова не слишком меня удивили. Я всегда замечал, что хотя вы разговариваете со мной, ваши мысли где-то далеко. Мне бы искренне хотелось, чтобы все было иначе, – он взял ее руку и поднес к губам. – Мое предложение о гравюрах остается в силе, заходите, когда пожелаете. А теперь прошу меня извинить.

Мужчина грациозно поднялся и быстро ушел.

Гермиона выдохнула. Черт. Почему она не влюбилась в него? Он отлично выглядит, он привлекательный и внимательный, он беспокоится, не простудилась ли она, не много ли она работает. И после того, как она ему отказала, он вел себя так мило, так вежливо, даже поэтично. Он – мечта любой женщины. Ну и почему нет? Проклятье, даже он думает, что замешан кто-то третий, а он знает ее без году неделю.

И то, что он прав, что кое-кто третий и вправду замешан и с ним еще предстоит разбираться, не повышало девушке настроение.

Гермиона думала, что заслужила передышку, но в Хогвартс прибыла Парвати Патил.

Гермиона как раз уходила из Главного зала, чтобы подняться к себе, когда объявилась редактор «Ms Magic Magazine», конечно, во всем розовом. Ее плащ, как всегда, яркий, из-за стоявшей погоды выглядел плоховато. Сама она была бледна, и ее блестящие волосы растрепались.

- Парвати, ради Бога, что ты здесь делаешь? Мы ждали тебя только завтра.

Госпожа Патил сосредоточенно поправляла свой плащ.

- Ну, – с принужденной веселостью начала она, – завтра – великий день, да? Я получу мою косметическую линию, – Гермиона приложила усилия, чтобы не рассвирепеть от ударения на слове «мою». – Я подумала, стоит приехать пораньше, чтобы проверить, все ли в порядке.

Парвати уже овладела собой, и Гермиона задумалась, не привиделась ли ей первоначальная неловкость. А Патил продолжала:

- Я сняла комнату в прелестнейшей гостинице в Хогсмиде, но мне пришлось идти пешком от края Запретного леса. Честно говоря, мне кажется, Альбус ведет себя немного глупо, сохраняя все эти заклинания, когда Сама-Знаешь-Кого уже нет, – она взмахнула рукой. – Ну так что, все в порядке?

Гермиона была раздражена как предположением, что она не сделала того, что обещала, так и фактом, что вечер безнадежно испортили.

- Да, все в порядке, Парвати. Почему бы тебе не вернуться в Хогсмид? А к завтрашнему дню мы все для тебя упакуем и приготовим этикетки, – «Это общение с Кэрошем так на меня повлияло? »

- Но я уже здесь. Можно я взгляну одним глазком?

Легче согласиться, чем дальше выносить капризный тон маленькой девочки. Со вздохом Гермиона повела Патил в подземелья.

Гермиона удивилась, обнаружив, что запирающие заклинания с двери лаборатории сняты, и еще больше удивилась, обнаружив внутри работающего Снейпа. Который, похоже, обрадовался визиту заказчицы в той же степени, что и сама Гермиона.

- Парвати заглянула узнать, как дела, – неуклюже пояснила девушка.

Снейп продолжал сердито смотреть на них, а Патил внезапно уставилась на него, изумленно расширив глаза. Затем, овладев собой, она придвинулась к нему и взглянула на содержимое пробирки в его руках.

- Ой, – произнесла она тем же тоном маленькой девочки, – это для меня?

- Нет, – коротко ответил Снейп, возвращаясь к работе.

Парвати снова уставилась на него. Чтобы отвлечь ее, Гермиона принесла первую упаковку с образцами. Патил разгуливала по лаборатории, отвинчивая крышечки, нюхая, опуская пальцы в еще не до конца готовые зелья и задавая вопросы. Гермионе казалось, что все внимание бывшей одноклассницы сосредоточено на Снейпе. Она с раздражением поставила упаковку. «Что, черт возьми, такого привлекательного она нашла в нем сейчас? »

Парвати отодвинула последний образец с одобрительным бормотанием и робко оглянулась туда, где работал Снейп.

- Итак, профессор, – начала она сладким голосом, – вы не объясните мне, что вы делаете? Я очарована.

Гермиона ощутила, как напряглись ее мускулы, и принялась с грохотом переставлять колбы.

- Жаль, что вы не были очарованы раньше, мисс Патил. Когда учились в школе. Когда изучали зельеделие, например. А теперь уже бесполезно, – Снейп даже не взглянул на нее.

Глаза Парвати засверкали.

- Кода вы варили эти зелья, вы все их тестировали, профессор?

- Все они были протестированы, – без выражения ответил он.

- Я так и думала, – промурлыкала она. – Знаете, это заметно. Вы такой умный. Мне бы и в голову не пришла мысль о мужской косметики.

Парвати положила руку на предплечье Снейпа. Гермиона готова была поклясться, что он застыл от шока.

- Увидимся завтра, профессор.

И запечатлев на его щеке легкий поцелуй, Патил удалилась, даже не попрощавшись с Гермионой.

Напряженность не отпускала Гермиону; внезапно в голове словно что-то взорвалось. От приступа неконтролируемой ярости девушка даже потеряла дар речи.

- Если я вам больше не нужна, профессор, – она ехидно подчеркнула обращение, – то позвольте оставить вас наедине с вашей гениальностью.

22 декабря.

Впервые за чертовски много лет ему досталось что-то, отдаленно напоминающее поцелуй, и от кого – от Парвати Патил. Мисс Розовое. Во имя Господа… Снейп не мог продолжать. Он с ужасом вспоминал события предыдущего вечера и с еще большим ужасом ждал, что сегодня утром Патил появится в лаборатории снова.

Снейп не сомкнул глаз этой ночью, хотя в последнее время он не испытывал проблем со сном, даже если и спал намного меньше, чем обычные люди. Северус пытался преодолеть замешательство и раздражение и завершить работу, поэтому заперся в лаборатории, склонившись над последними образцами мужской косметики.

А вечер начинался многообещающе – Гермиона, наконец, объяснилась с Кэрошем, если он правильно истолковал его поведение за обедом. Снейп еще не окончательно пришел в себя после спровоцированного директором пьяного разговора, но со скрипом стула и внезапным уходом Кэроша в голове внезапно прояснилось. Взгляд Гермионы был прикован к ее тарелке, как будто она искала там ответы на … ну, возможно, на вопрос о значении четвертого закона алхимии Фульканелли.

Снейп почти был готов заговорить с ней, но что-то его удержало. Во-первых, они не одни, а во-вторых… Он подозревал, что она услышит в его словах только тайное злорадство, насмешку, что она не поняла намерений Кэроша. И он достаточно хорошо знал себя, чтобы не надеяться на то, что ему удастся найти нужный тон, который бы не рассердил ее и не расстроил еще больше.

Снейп прервал свои размышления и сосредоточился на зелье. Беловатый крем, переливающийся оттенками пурпурного, почти затвердевший. Надо размягчить его шпателем. Вот так. Профессор вздохнул от усталости и напряжения. Теперь крем был нужной консистенции и готов к использованию. Снейп кисло усмехнулся. Он смотрел на собственное творение невидящим взглядом, ни о чем не думая, наслаждаясь мгновениями передышки. Потом внезапно зачерпнул пальцем немного крема и нахмурился, стараясь понять…

Несколько шагов – и он в ванной, перед зеркалом. Все еще хмурясь, Снейп принялся изучать свое отражение. Он не помнил, когда в последний раз рассматривал себя в зеркале, за исключением тех моментов, когда он брился. Но тогда он только проверял, гладко ли он выбрит, а сейчас он внимательно вглядывался в свое лицо. Потом тряхнул головой и пожал плечами. Намазал кожу принесенным кремом, больше ради того, чтобы не пропал продукт, и снова посмотрел на себя. Он подумал, что, наверно, косметика действительно что-то сотворила с его лицом – что-то, что заставило госпожу Патил весьма странно повести себя вчера. Что-то, что объясняло странные замечания МакГонагалл и Кэроша пару дней назад. Но в зеркале отражалось то же лицо, что и всегда. Точно такое же. Возможно, кожа и волосы стали выглядеть чуть лучше; в конце концов, он протестировал несчетное количество кондиционеров и бальзамов. Но само лицо не изменилось, осталось таким же узким и бесстрастным. Снейп с отвращением отвернулся от зеркала. Трата времени. Госпожа Патил, без сомнения, просто выпила лишнего вчера вечером.

Когда Снейп вернулся в лабораторию, Гермиона была уже там. Она оторвала взгляд от образцов, над которыми заканчивала работать.

- Доброе утро.

Их голоса прозвучали одновременно, и на лицах появилась одинаковая легкая улыбка. Гермиона вновь склонилась над образцами, а Снейп подошел к печке; давно следовало выпить кофе.

Северус, не задумываясь, набрал воды, засыпал кофе и поставил кофейник на огонь. Потом он занялся написанием этикеток для образцов мужской серии. Вскоре бульканье, исходящее из кофейника, и знакомый аромат возвестили, что кофе готов. Снейп налил кружку и, поставив ее перед Гермионой, на мгновение задержался рядом с девушкой. Она пробормотала «спасибо», не отрываясь от работы. Наполнив последнюю баночку кремом и приклеив к ней этикетку, Гермиона зевнула и потянулась, изогнувшись назад и слегка задев Снейпа. Удивленная, она обернулась к нему. Он не пошевелился. Девушка минуту или две смотрела на него. Мужчина с удовольствием отметил, что она не отодвинулась от него сразу же, а взяла кофе и сделала глоток, держа кружку обеими руками, наверное, пытаясь согреть их.

- После всего этого я почти удивлена, что мы закончили вовремя. Иногда я думала, что мы не успеем, и нам придется иметь дело с розовым воющим дервишем, впавшим в отчаяние.

- Не обижай дервишей, – сухо ответил Снейп.

- У тебя есть родственники-дервиши, угадала? – хотя за последние десять лет Гермиона где-то научилась «держать лицо», насмешка более, чем явственно проступала в ее голосе.

- И как ты догадалась? – его тон все еще оставался сухим, а она уже открыто насмехалась. Точнее, смеялась, улыбалась ему. Как он скучал по ее улыбке.

Снейп хотел что-то сказать – позже он не мог вспомнить что именно, хотя помнил в общих чертах, что в тот момент было в его голове, – но дверь открылась, и в лабораторию влетел розовый дервиш собственной персоной.

- Милые мои! Северус, вы сделали это! О, как изысканно! Расскажите мне все об этом!

Парвати Патил обрушилась со своими восклицаниями на Снейпа, едва заметив Гермиону, которая отступила в сторону. Она больше не «держала лицо», а откровенно насмехалась над его смущением.

Всего пара часов понадобилась, чтобы ответить на все вопросы госпожи Патил и уклониться от ее излияний чувств, но эти часы казались бесконечными. Наконец, она ушла, унося с собой коробку с образцами, аннотациями и рецептами для массового производства. У Снейпа в ушах до сих пор звенел ее голос, и он вздрагивал при воспоминании о ее сделанных шепотом приглашениях на обед, ланч, все, что угодно, когда он будет в Лондоне в следующий раз.

К счастью, дверь за Патил, в конце концов, захлопнулась.

- Я думал, она замужем?

Он не осознавал, что произнес вопрос вслух, пока Гермиона не ответила:

- Некоторые не обращают внимания на такие мелочи.

- Я обращаю.

Гермиона отсутствующе кивнула, явно думая о своем. Несомненно, она мечтает поскорее вернуться в Лондон, ведь до Рождества всего ничего. Конечно, ее ждет ее семья, а, может, и кто-нибудь еще. Снейп вздохнул, запрещая себе спрашивать, останется ли она в Хогвартсе. Зачем нарываться на отказ?

- Полагаю, ты уезжаешь сегодня, раз… раз все уже сделано?

Он ждал ответа. Вопрос эхом разнесся по холлу, где они стояли.

- Ммм…ну, я не…, – протянула Гермиона, как будто ответ предполагал нечто большее, чем простое «да».

- А, Гермиона, Северус. Как хорошо, что я застал вас двоих. Вы проводили госпожу Патил? Все прошло успешно?

Снейп скривил губы в усмешке – порой замечания Дамблдора представлялись очаровательно двусмысленными. Впрочем, то же можно было сказать и о самом директоре.

Дамблдор принял их молчание за подтверждение и хихикнул.

- Славно, славно. Гермиона, я рад, что поймал тебя. Как я понимаю, твои родители в отъезде? – он замолчал на минуту и продолжил после того, как девушка пораженно кивнула.

Снейп приподнял бровь – неужели она удивлена, что директору известно местонахождение ее семьи?

- Превосходно. Тогда, возможно, ты окажешь нам честь и проведешь Рождество вместе с нами? Конечно, это не то же самое, что дома, но, уверен, мы найдем, чем тебя развлечь.

Снейп с неловкостью осознал, что Дамблдор смотрит по очереди то на него, то на Гермиону, и почти прослушал утвердительный ответ девушки. Зато он заметил, что она кинула быстрый взгляд на него, когда соглашалась.

23 декабря.

Гермиона проснулась задолго до рассвета с отчетливым ощущением, что что-то не так. Через секунду она поняла – ей не надо выбираться из теплой постели и спешить в подземелья, чтобы работать до изнеможения. Она может побаловать себя, поваляться в кровати, полежать в ванне, затем – поздний завтрак.

С радостью вспоминая о праздниках в Хогвартсе, Гермиона перевернулась под одеялом, закрыв глаза и вытянув носки, стараясь снова уснуть. Но не тут-то было. Ее разум уже привык начинать работать, преодолевая дикое желание тела поспать еще чуть-чуть.

Черт побери. Так нечестно.

Гермиона полежала немного, делая все возможное, чтобы заснуть, но безуспешно. Вздохнув, девушка потянулась с закрытыми глазами и отпустила мысли на свободу.

Разумеется, они тут же обратились к нижним этажам замка. Если быть честной – к подземельям. Если быть совсем честной – к их обитателю. Точнее, к вчерашним событиям. Конечно, они, наконец, избавились от кислотно-розового наказания в лице Парвати, передав ей плоды совместных трудов, но Гермиона думала не об этом. Она вспоминала мгновение, когда ей на секунду показалось, что кое-что еще сохранилось с того длинного, странного, восхитительного седьмого года. Идеальное понимание, без слов, без усилий, неожиданное, но втайне желанное. В какую-то минуту она почти подняла руку, чтобы провести пальцами по его лицу, очерчивая знакомые линии, прекрасно зная, как отреагирует его тело на прикосновения. И он не остановил бы ее. По крайней мере, он, наверное, не остановил бы ее. Ну, она думает, что он не остановил бы ее. Вернее сказать, он бы вытерпел это. Но она никогда не узнает, что случилось бы, потому что Парвати, как всегда, не вовремя, ворвалась в комнату, и момент был упущен.

Гермиона вздохнула.

Не стоит фантазировать. Он расслабился, потому что работа завершена. Или просто не обратил внимания. Или, может быть, недавнее близкое общение с Парвати сделала общество Гермионы более привлекательным для него. Девушка хмыкнула. Прелестно: немного менее неприятна, чем Парвати Патил.

Но еще был момент, когда они коснулись друг друга, и он не отодвинулся от нее. Он не отшатнулся от нее, как от Парвати, пока та два часа увивалась вокруг него, расспрашивая об их работе. Гермиона усмехнулась. Наблюдать, как Снейп вырывается их хищных лап Патил, – это зрелище, пожалуй, стоило постоянной нервотрепки последних недель. Усмешка погасла, когда Гермиона вспомнила внимание – внимание? Нет, скорее беспардонная лесть, с которой Парвати обращалась со Снейпом. Господи, со Снейпом. С человеком, конца чьих уроков она не могла дождаться. С человеком, на которого она жаловалась все семь лет учебы. С мерзким, ядовитым, уродливым, злобным, сальным ублюдком. Со Снейпом.

Гермиона заерзала под одеялом. С какой стати Парвати вдруг воспылала такой любовью ко Снейпу? Он же практически не изменился со школы. Он тестировал косметику, так что, естественно, его волосы перестали быть сальными, а кожа стала выглядеть лучше – Гермиона почувствовала удовлетворение оттого, что он все-таки был вынужден прекратить использовать то проклятое универсальное хозяйственное мыло. С раздражением она вспомнила липкий обмылок, который вряд ли делал волосы и кожу чище. Да, приходилось признать, что жизнь без постоянного страха разоблачения и пыток благоприятно отражается на внешнем виде. Но он был все тем же Снейпом, которого она знала в школе.

Снейпом, который критиковал ее работу. Который совершенно игнорировал ее, если был чем-то занят. Который не осведомлялся заботливо о ее дне. Который не подвигал ей стул и не наполнял ей бокал. Который предоставлял ей самой разбираться с делами и не интересовался ее успехами. Который знал, как удобнее организовать рабочее пространство для нее и какой кофе она любит. Который знал, что ей кажется смешным, а что раздражает. Который умел использовать свои знания, чтобы достичь желаемого результата. Снейпом, который никогда ни под кого не подстраивался и не ждал, что кто-то будет подстраиваться под него. Снейпом, с которым она могла быть собой.

Да, он оставался именно тем Снейпом, которого она помнила со школы.

О, господи.

Девушка подняла голову и несколько раз стукнулась ею о подушку, будто это могло что-то изменить. Работа, дружеские вечеринки, Кэрош, виски Минервы – все было бесполезно. Истина, наконец, выползла наружу.

Гермиона поняла, что ей придется поговорить со Снейпом. Разумеется, он рассмеется ей в лицо, или съязвит, или и то, и другое. Кошмар, зато все станет на свои места. Она не может и дальше зарывать голову в песок. Она гриффиндорка.

Гермиона ощутила слабость. Она решительно вылезла из кровати. Огонь в камине был зажжен, и воздух успел прогреться. Девушка взяла кофейник – такой же, как у Снейпа; одна из необходимых, привычных вещей, которые она привезла с собой, – и наполнила его водой. Пока варился кофе, Гермиона быстро приняла душ и оделась. Затем, перелив обжигающую жидкость в кружку, она подошла к рождественскому календарю, стоявшему на книжной полке. Ангела почти не было видно из-за открытых окошечек; Гермиона нашла число двадцать три и с трудом оторвала очередное оконце – из-за двухнедельных интенсивных занятий зельеделием ей пришлось чрезвычайно коротко обрезать ногти. Открылась картинка, изображающая трех роскошно одетых мужчин и навьюченных верблюдов. Волхвы. Гермиона вспомнила, что загруженная Парвати, она еще не успела купить рождественские подарки.

Что означает – разговор с мастером зелий придется отложить. Спорный вопрос, что предпочтительнее: выяснение отношений со Снейпом или поход по магазинам в Хогсмиде за два дня до рождества. В любом случае, подарки купить надо. И лучше купить и отослать их до того, как, возможно, ей придется уехать из замка.

За кофе Гермиона составила список. Как обычно, в начале шли Гарри, Рон, Джинни, Молли и Артур Уизли, Дамблдор. Минерва. К счастью, с подарками родителям можно повременить. Вряд ли Министерство обрадуется необходимости стирать память целому теплоходу, потому что в районе Вест-Индских островов появилась английская сипуха, нагруженная свертками.

Остается Снейп. Гермиона покусывала перо, размышляя, покупать ли ему подарок. Посомневавшись немного, она написала на листке: «Северус». В конце концов, она всегда сможет передать подарок через директора. Но что за подарок? Гермиона решила просто побродить по магазинам, надеясь на удачу.

Все правильно. Сначала она разберется с рождественскими подарками, напишет открытки, отошлет их, а потом займется Снейпом. Возможно, еще сегодня. Или завтра. Она, конечно, гриффиндорка, но давно уже не считает благоразумие трусостью. А проявить благоразумие порой значит подождать. И это определенно ее случай.

Удовлетворенная своим решением, Гермиона отправилась на завтрак.

24 декабря.

Значение свободного времени сильно преувеличивают. Только один свободный день, и Снейп уже злился на весь мир, отказываясь даже предположить, что его настроение связано не с наличием свободного времени, а с тем фактом, что он уже более двадцати четырех часов не видел Гермиону. Впервые за последние несколько недель.

Она не уехала. Она приняла приглашение Дамблдора, при этом посмотрев на него, Снейпа. И он до сих пор пытался разгадать значение ее взгляда. Она проверяла, не возражает ли он? Насколько он заинтересован? Собирается ли протестовать?

А ведь десять лет назад он знал ее так же хорошо, как себя самого; десять лет – она изменилась, повзрослела. И теперь он больше не может понять, о чем она думает, только по одному взгляду. Что делает ситуацию интереснее – и сложнее. Если бы он все еще понимал ее так же хорошо, возможно, проблемы бы не было. Это значило бы, что она не изменилась, не повзрослела и была бы неинтересна. Она не была бы Гермионой.

Бесполезные размышления. И утомительные. Постоянно прокручивая в голове одни и те же воспоминания, Снейп наскучил сам себе. Пора заняться делом.

Предыдущий день он провел в Лондоне.

Выпив кофе в кабинете, он отправился бродить по школьным коридорам, пока не выяснил, что Гермиона ушла в Хогсмид. Его первым порывом было последовать за ней, ему тоже, в конце концов, нужно купить рождественские подарки. Он терпеть не мог это занятие, но всегда покупал что-нибудь для Дамблдора и Минервы, по меньшей мере. А много лет назад, и для Гермионы.

Но Снейп не поддался первому порыву: если он пойдет в Хогсмид, то непременно столкнется с Гермионой. Подумает ли она, что они встретились не случайно? После долгих сомнений, Снейп с полпути в деревню внезапно аппарировал в Лондон. Что оказалось не самым мудрым решением в его жизни. Толпы людей на улицах, и в маггловской, и в волшебной части города; все куда-то несутся, мчатся, чуть ли не общая паника. И ему пришлось покупать подарки скорее наудачу, чем по заготовленному плану. Результаты, завернутые в упаковочную бумагу с серебристым отливом, лежали сейчас перед ним на столе.

Уставившись на небольшую стопку подарков, Снейп старался ни о чем не думать. В кружке стыл кофе. Северус сделал глоток и поморщился. Встал, пытаясь заглушить раздражение и злость, размышляя, не будет ли неуместным поискать Гермиону, и пошел к печке, чтобы налить себе свежий кофе.

Едва он вернул кофейник на место, как раздался стук в дверь. Снейп посмотрел на нее, подавляя вспыхнувшую надежду, отставил кружку и пересек комнату.

За дверью стояла Гермиона.

Пораженный, он застыл, вглядываясь в странное выражение на лице девушки – смесь страха и решимости.

- Можно войти?

Снейп кивнул и отступил на шаг.

- Я подумала, что теперь мне следует стучаться, ведь мы больше не работаем вместе, и я сомневалась, здесь ли ты, и…

Приступ бессвязной болтовни выдавал, что она нервничает. Кое-что не изменилось за десять лет. Снейп поднял кружку и изогнул бровь, внезапно успокоившись, глядя на ее волнение. Он не представлял, почему она взволнованна, но находил непонятное утешение в том, что она не в состоянии вести себя спокойно, с отстраненной вежливостью. Вдруг Гермиона умолкла, осознав, что она тараторит.

- Кофе?

Девушка кивнула, Снейп налил кружку и протянул ей. Их пальцы соприкоснулись, и мужчина с трудом подавил дрожь. Кажется, Гермиона тоже – или он принимает желаемое за действительное? Впервые за много лет Снейп позволил себе подобную роскошь. Он обернулся к ней. Гермиона не сводила с него взгляда, и он видел, как в ее глазах появляется вопрос. А страх пропал.

- Хочешь прогуляться?

Он собирался спросить о другом, более важном и конкретном, но слова сами вылетели изо рта.

- О…да. Да, хочу, – похоже, Гермиона удивилась его вопросу так же, как и он сам. – Я только возьму плащ.

Внезапно Снейп понял, что не может ни на минуту отпустить девушку, и удержал ее, взяв за руку. Они оба посмотрели на его пальцы поверх ее черной мантии, потом – друг на друга. Снейп судорожно вздохнул, удивленный легкой дрожью, пробежавшей по телу.

- Позволь мне, – начал он, затем, вытянув свободную руку, прошептал: «Accio». Один из черных плащей оказался в его руке, еще одним заклинанием Снейп уменьшил его до нужного размера и закутал в него девушку. После призвал плащ для себя.

Он осознавал, что Гермиона изучающе смотрит на него, и смущение на ее лице сменяется надеждой. Хотя, вероятно, он снова принимает желаемое за действительное. В любом случае, она не оттолкнула его, не отшатнулась, когда, застегивая плащ, он провел пальцами по ее подбородку. По крайней мере, у него останется в памяти это прикосновение.

Снег лежал толстым слоем, как и положено зимой в Шотландии. Снейп и Гермиона свернули с истоптанной тропинки, уходя подальше от замка. Они задержались в зимнем саду позади оранжереи, чтобы нарвать трав. В воздухе запахло розмарином – он понадобится для лечебных зелий только после Рождества, но до того его надо высушить.

Где-то в саду Снейп помогал Гермионе перебраться через низкую ограду и как-то забыл потом отпустить ее руку. А она, кажется, и не заметила.

Они никого не встретили по дороге и ничего не слышали – только как снег падает с деревьев или как потрескивает лед на озере. Да еще звук их собственных голосов. Разговор шел, в основном, научный. Они обсуждали недавние статьи, и саркастические комментарии относительно подбора материалов для исследования исходили от обоих. Где-то среди сугробов и мороза былое согласие восстановилось, пробившись сквозь неуверенность и ощущение безнадежности.

Когда с гор начали спускаться сумерки, Снейп и Гермиона вернулись обратно в подземелья. Их беседы было достаточно, чтобы понять – ну… в любом случае, он надеялся. Им уютно вместе, и он уже давно не чувствовал себя уютно рядом с кем бы то ни было. Хотя в данный момент слово «уютно» не совсем точно описывало его ощущения. Огонь в печке разожгли недавно, и в комнате было слишком жарко, особенно после нескольких часов на свежем воздухе.

Снейп сбросил плащ и не дал Гермионе сделать то же. Он сам осторожно расстегнул застежку, снова коснувшись ее лица. На этот раз она подалась вперед в ответ на его прикосновение, внимательно наблюдая за его реакцией. Он снял с нее плащ и позволил ему упасть на пол. Его руки остались на плечах девушки. Он не мог заставить себя двигаться или говорить. Происходящее казалось сном. Абсолютно нереальным, невозможным.

Прикосновение губ Гермионы доказало, что он ошибается. Все было настоящим; теплые губы пробовали на вкус его собственные – и он притянул ее ближе, погружаясь в поцелуй.

Потом…потом Снейп с трудом понимал, что происходит. Удовольствие затуманило голову. А когда время вновь замедлило ход, он осознал, что заново изучает тело, которое когда-то знал, как свое. Интересно, а это еще…о, да, это еще работает. Изогнувшееся тело под ним и легкий то ли укус, то ли поцелуй в плечо свидетельствовали со всей очевидностью…А это…Его эксперименты внезапно оборвались – Гермиона не осталась в долгу и принялась проверять собственные гипотезы. Он так думал… Должно быть, она, как и он, заново изучает тело…тело, которое когда-то было ее. В старых шрамах. Изменившееся намного меньше, чем ее. Все еще…о, пожалуйста…способное…

Когда способность мыслить здраво вернулась, Снейп увидел перед собой насмешливое лицо Гермионы. Он подумал, что она выглядит необыкновенно довольной собой. Но через секунду все мысли испарились – девушка облизала губы, и без того влажные и блестящие. Снейп тряхнул головой, прогоняя слабость, и вновь сосредоточился на Гермионе. Руки спустились с плеч к ее груди. Она пополнела, а соски слегка потемнели. Интересно, что за упражнения она делала, чтобы укрепить мышцы талии и бедер…Их изгиб стал еще соблазнительней…

И тут Снейп окончательно потерял способность рассуждать…

25 декабря.

Часы пробили двадцать пять – что было слышно даже в подземелье, то ли благодаря акустике замка, то ли благодаря специальным чарам Дамблдора, желавшего возвестить о начале именно этого дня.

Гермиона лежала с закрытыми глазами, чувствуя тепло мужчины, делившего с ней постель. После первого взрыва страсти он успокоился, возможно, даже уснул.

Она не могла точно сказать, когда именно вчера она начала надеяться, наверное, когда он пригласил ее на прогулку. Или когда не захотел отпускать, даже чтобы она взяла плащ. Или в саду, когда он не отпустил ее руку. Или когда они разговаривали, или когда слова всего лишь дополняли их взгляды. И к тому времени, когда они вернулись в его комнаты, ее надежда почти превратилась в уверенность и она перестала чувствовать себя дурой, оттого что прежде, чем прийти к нему, использовала кой-какие чары в качестве меры предосторожности. А потом, ПОСЛЕ, она поняла, что Снейп ничего не забыл, совсем ничего.

Изменился ли он? Гермиона не была уверена. Он остался сложным, закрытым человеком. Неудивительно, учитывая, сколько лет он вел двойную жизнь. Девушка слабо улыбнулась. Если бы Снейп внезапно начал вести себя как Перегрин Кэрош, он не бы

Ллдльпдвэ. л бы Снейпом. Это было бы неправильно, абсурдно. Но теперь ни разница в возрасте и положении, ни Вольдеморт больше не имели значения. Может быть, на сей раз у них получится.

Она легко коснулась его волос. Без сомнения, они изменились в лучшую сторону, но Гермиона была слишком занята ссорами со Снейпом, чтобы оценить изменения по достоинству. Только поведение Парвати заставило ее обратить на них внимание. А это значит, кстати, что Снейп скорее всего вновь будет пользоваться хозяйственным мылом – только чтобы избежать повторения подобных сцен.

Теперь, когда все сомнения в прошлом, Гермиона находила произошедшее забавным. Девушка захихикала, слегка пошевелившись. Снейп что-то пробурчал. Все-таки она разбудила его, или, вероятнее, он не спал, а дремал. Она чмокнула его в лоб, нежно добавив:

- Веселого Рождества.

Он повернулся, издав вопросительный звук.

- Я слышала, как пробили часы, – пояснила Гермиона.

Он снова издал какие-то звуки, что-то невнятное и ехидное, хотя девушка расслышала слова «Дамблдор» и «идиотские». Она улыбнулась, наклонилась к нему и стала целовать подбородок, затем добралась до губ. Он шевельнулся ей навстречу, и на мгновенье она совсем потеряла голову, их языки переплелись. Она ощутила, как его рука начала поглаживать ее бедро, и подалась вперед, чувствуя его возбуждение. Слегка задев ее грудь, рука переместилась вверх и стала гладить ее между лопатками. Гермиона застонала от удовольствия и, повинуясь легкому нажатию, перевернулась на спину, предоставляя Северусу полную свободу действий, чем он поспешил воспользоваться. Сначала он поцеловал ее у основания шеи, затем обхватил губами сосок. Она извивалась, пока он лизал, покусывал и посасывал его, лаская рукой другую грудь. По ее позвоночнику словно пробегали электрические разряды. Гермиона, едва сознавая, что делает, приподняла бедра, сама не зная, хочет ли она усилить растущее внутри напряжение или освободиться от него. Рука мужчины, поглаживая, опустилась ей на живот, потом еще ниже. Девушка протестующе застонала, когда он оставил ее грудь – чувствительным соскам не понравился холодный воздух подземелий. А его пальцы играли с волосами внизу ее живота, проникали в нее снова и снова, надавливали то сильнее, то нежнее, ласкали то быстрее, то медленнее. Ее бедра вновь подались вверх, девушка вся изогнулась. Он опять принялся лизать ее сосок, а она схватила его за волосы, прижимая к груди, приникая к нему всем телом. Мужские пальцы умело дразнили ее клитор, и, с криком откинувшись назад, Гермиона забилась в оргазме.

Придя в себя, она сознала, что до сих пор держит его за волосы. Девушка осторожно отпустила его, слегка помассировав кожу головы.

- Я сделала тебе больно? – прошептала она.

Кажется, он пожал плечами.

- Может, немного. Неважно.

Гермиона поцеловала его.

- Извини.

Пауза.

- Это того стоило, – судя по голосу, Снейп был доволен собой. – Похоже, тебе понравилось.

Девушка едва не подавилась.

- Самоуверенный ублюдок, – прошипела она, но почти беззлобно.

- Да, – раздался спокойный голос. – Ну и что?

Гермиона не смогла сдержать улыбку. Ответ вполне в его духе.

- Ничего, – ответила она, быстро наклонившись и схватив губами его сосок. И была вознаграждена: теперь он задохнулся и вцепился ей в волосы. Гермиона кружила вокруг соска языком, дразня другой смоченным слюной пальцем, помня, насколько чувствителен он к подобным ласкам. Но вскоре она прекратила свое занятие – если память не подводила, он мгновенно реагировал на такие действия, а она задумала кое-что еще. Опираясь на локоть, Гермиона переместилась ниже, погладила его бедра, потом стала водить рукой вдоль их внутренней поверхности, едва задевая его. Инстинктивно он старался добиться более тесного контакта, поднимая бедра, но Гермиона не позволяла ему. Снейп начал издавать неясные звуки, нечто среднее между возмущением и мольбой, и потянул ее за волосы. Уступив, она принялась целовать его и, устроившись поудобнее, повторила губами тот путь, который проделали ее пальцы. Затем склонилась к члену, по-прежнему кружась вокруг, но не касаясь его. Эрекция была заметна и при слабом свете оплывших свечей, но, не отпуская ее волосы, Снейп даже не пытался управлять ее действиями. Нет, он не станет принуждать. Никогда. Она помнила разговор десятилетней давности – об imperio. Пожалуй, достаточно. Гермиона, наконец, взяла его член в рот. В ответ раздался долгий стон, показавший, как сильно мужчина хотел этого. Судя по его движениям и солоноватому привкусу во рту, Снейп приближался к оргазму. Она лизала и целовала член, сжимая его у основания, ласкала яички. Он ругался и умолял, а потом, к ее удивлению, прозвучало хриплое «нет» и ее оттолкнули.

Гермиона подняла голову, и Снейп взял ее за подбородок.

- Еще нет, – повторил он напряженным голосом.

Она только кивнула; ее дыхание участилось, когда она увидела неприкрытое желание на его лице. На нее давно так никто не смотрел. Точнее, десять лет никто так не смотрел. Северус поцеловал ее, жестко, страстно, затем опустился ниже. Она инстинктивно развела ноги. Он ласкал ее языком, пробуя на вкус, проникая внутрь, кружась вокруг клитора, посасывая, покусывая, и ее мозг полностью выключился. Его пальцы мяли ее ягодицы, Гермиона подняла руку и, повторяя его движения, стала играть со своими сосками. Окружающий мир не существовал, девушка воспринимала только его действия и свою реакцию, напряжение внутри нарастало, и она знала, что оргазм близок. Желая, чтобы они достигли его вместе, Гермиона обхватила его за голову и заставила остановиться. Должно быть, он понял ее намерения, потому что встал на колени, вытянулся вперед, оперевшись на локти, и грубо поцеловал ее в губы. Она раздвинула ноги, чтобы он оказался между ними и прошептала ему в рот:

- Пожалуйста, Северус, сейчас.

Он вошел в нее, двигаясь медленно и осторожно. А потом ни один из них не мог больше сдерживаться, и были только жар, желание, влажность, резкие толчки и разрядка.

Когда все закончилось и они лежали, Снейп все еще внутри ее, Гермиона поцеловала его в плечо. Он пах ими, их страстью, был горячим и липким.

- Знаешь, ты по-настоящему хорош в постели, – лениво произнесла она.

Пауза была достаточно длинной, чтобы девушка забеспокоилась.

- У меня превосходная память, – ответил он, наконец. – И ты была права.

- Была права?

- Да. Этого никогда не забудешь. Хотя, – добавил Снейп, – я все еще ни разу не катался на велосипеде.

Гермиона расхохоталась. Она смеялась, уткнувшись в него носом, ее плечи вздрагивали.

- Напомни, чтобы я тебя научила, – неожиданно девушка успокоилась. – Северус, – начала она неуверенно, зная, что просто должна спросить, – в прошлый раз мы не смогли… продолжать… из-за того, что происходило… Сейчас все по-другому?

«Если это все, что мы можем себе позволить, пусть будет так. Но, пожалуйста, скажи «да». Пожалуйста».

Снейп долго молчал.

- Гермиона, – заговорил он очень сдержанно, – обстоятельства изменились, но я – нет.

- Ты меня интересовал таким, каким ты был, когда я училась, – мягко произнесла девушка.

Она чувствовала его дыхание.

- Не могу обещать, что… отношения со мной не всегда бывают легкими или приятными. Я не собираюсь превращаться в профессора Кэроша.

«Он не сказал «нет». Он думает». Гермиона, стараясь унять вспыхнувшую надежду, продолжала разговор с ощущением, будто движется по минному полю.

- Если бы я хотела профессора Кэроша, – сухо произнесла она, – кажется, я могла получить его самого. Но, похоже, у меня слабость к высоким брюнетам с трудным характером.

- Не хочу, чтобы ты питала какие-либо иллюзии на мой счет

Гермиона рискнула.

- Мне пришлось танцевать с Гиацинтой Хуч. Какие иллюзии могли у меня остаться после этого?

Снейп фыркнул.

- А мне пришлось делать эпиляцию воском, – его слова прозвучали так, словно с тех пор прошло десять минут, а не десять лет.

Гермиона хмыкнула.

- Итак?

- Если ты уверена…

- Я уверена. Я знаю, это только начало, но я действительно уверена.

Он наклонился, чтобы поцеловать ее.

Позже, когда сквозь шторы проникли лучи солнца, когда рождественский завтрак начался и закончился без них, Гермиона выбралась из объятий Снейпа и сердито посмотрела на него.

- А ты до сих пор не пожелал мне веселого Рождества.

Он поднял бровь и улыбнулся.

- Веселого Рождества, Гермиона.

Мгновения счастья - не ощущенье благополучия,

Наслажденья, исполненья желаний, безопасности или любви,

И даже не славный обед - но порыв вдохновенья.

Мы опыт скопили, но смысл его утеряли.

А осмысленье преображает наш опыт

В нечто иное, в нечто - вне того смысла,

Который нам чудился в счастье.

Элиот Т. С. Четыре квартета. Драй Сэлвейджез. Перевод С. Степанова

КОНЕЦ.

⇐ Предыдущая 7 8 9 10 11 12 13 14 1516