КРИСТАЛЛ И ПУТЬ СВЕТА 3 страница

Тантра, или Ваджраяна:

Различные уровни Тантры — это практики Ваджраяны: все они опираются на принцип пустотности всех феноменов. Основываясь на этом принципе, все они применяют визуализацию, но на каждом уровне она используется по-разному и нацелена на воссоединение энергии человека с энергией вселенной.

Внутренние, или высшие, тантры:

Ануттара-тантра (высшая тантра, тиб. Сангва лана мэдпэй гюддэ) в школе нингмапа подразделяется на три уровня:

Ати-йога (изначальная йога).

Ати-йога и Ану-йога имеются только в школе нингмапа. С точки зрения этой школы, Ати-йога — это конечная стадия Ану-йоги, кульминация постепенного пути. Ати-йогу называют еще Дзогченом, и действительно, состояние, достигаемое в этой йоге, доподлинно то же самое, что и состояние Дзогчен. Но достигается оно через путь преображения, в конце девяти стадий постепенного пути, в то время как Дзогчен сам по себе не постепенен и в нем прямое введение дается с самого начала.

Ану-йога (полная йога).

Ану-йога, которая в школе нингмапа подводит к Ати-йоге, использует метод визуализации, который имеется только в этой школе. Визуализацию проявляют мгновенно, а не строят постепенно, деталь за деталью. Вы представляете себя божеством, но при этом более важны не детали, а ощущение [присутствия].

Маха-йога (великая йога).

Если в школе нингмапа вершиной пути преображения является Ати-йога, в других трех школах тибетского буддизма практика Маха-йоги, которая включает в себя постепенную визуализацию, ведет к состоянию Махамудры. Это состояние опять-таки не отличается от состояния Дзогчена, или Ати-йоги, хотя метод его достижения другой.

Внешние, или низшие, тантры: Йога-тантра.

Это первый уровень пути преображения. Здесь себя представляют божеством и начинают внутреннюю йогу, используя тонкую энергию тела, что продолжается и на всех высших уровнях пути преображения.

Упайя-тантра (нейтральная или промежуточная тантра).

Здесь божество, или реализовавшее существо, представляют как нечто внешнее по отношению к себе, хотя и равное, и применяют некоторые методы внутренней йоги, а также внешние действия.

Крийя-тантра (тантра действия)

Это уровень пути очищения, и божество здесь визуализируют как внешнее по отношению к самому себе. Используются внешние действия, чтобы очиститься и обрести способность получить мудрость от реализовавшего существа, а также подготовиться к работе с высшими уровнями тантры.

Сутра — путь отречения:

Хинаяна и Махаяна нацелены на переживание шуньяты, или пустоты, — основного постулата и отправной точки Тантры. Постепенный путь требует, чтобы продвижение вверх начиналось именно отсюда, Дзогчен же начинает прямо с высшего уровня.

Буддийское учение утвердилось в Тибете в девятом веке н. э., в первую очередь, благодаря великому учителю Падмасамбхаве, сумевшему преодолеть сопротивление последователей местной шаманской традиции Бон. Падмасамбхава, полностью реализовавшее существо, проявил сверхъестественное рождение в стране Уддияна, где получил передачу Дзогчена непосредственно от Гараба Дордже через чистое видение, а также устную передачу от своих современников, потомков духовной линии Гараба Дордже. Позднее он путешествовал по Индии, где получил все тантрийские учения, которые проповедовались в то время, и в совершенстве овладел ими. Он обрел способность принимать любой облик по своей воле, а также другие сиддхи, или силы, возникающие в результате преодоления двойственности. Так, когда его пригласили в Тибет для дальнейшего распространения буддийского учения, он с помощью своих высших способностей смог преодолеть препятствия в виде вредоносных энергий.

В каждой местности есть властвующая над ней энергия, а бонские шаманы обладали способностью концентрировать различные господствующие энергии Тибета. Они применяли эту силу, чтобы воспрепятствовать укоренению здесь буддизма. Падмасамбхава проявлял себя в разном облике, чтобы самому получить власть над господствующими местными энергиями и заставить их защищать учение Будды, в результате чего они стали охранителями Учения.

Однако, поскольку Падмасамбхава был свободен от любых ограничений, он не считал необходимым отвергать то, что было ценным в местных традициях Тибета, а, напротив, создал условия, при которых буддизм смог объединиться с местной культурой, с ее глубоко разработанными системами космологии, астрономии, ритуалов и медицины, подобно тому, как Будда Шакьямуни, проповедуя в рамках индийской культуры своего времени, использовал ее как основу для передачи того, что по своей природе выше пределов какой бы то ни было культуры. Таким образом, благодаря авторитету и активной деятельности Падмасамбхавы осуществилось то великое слияние духовных традиций Уддияны, Индии и местных бонских истоков, которое известно нам теперь как тибетская форма буддизма.

Первые ученики Падмасамбхавы не считали себя ни школой, ни сектой. Они просто практиковали тантрийский буддизм и Дзогчен. *8 Но позднее, когда от индийских учителей Тантры из Индии в Тибет пришли другие буддийские традиции и либо оформилось как школы, прежние последователи Падмасамбхавы стали называться нингмапа — " древние", или " древняя школа".

Однако не следует ошибочно считать учение Дзогчен некой самостоятельной школой или сектой или же относить его к какой-либо школе или секте. Под словом " Дзогчен" всегда подразумевается изначальное состояние. И, хотя линия передачи этого состояния от Учителя к ученику действительно существует, членов этой линии — а все они практики Дзогчена — можно обнаружить, как тогда, так и ныне, во всех школах тибетского буддизма, равно как и среди практикующих Бон или среди тех, кто вообще не принадлежит ни к какой школе.

Несколько примеров помогут уяснить это. Мой учитель Чангчуб Дордже не имел никаких ограничений и не принадлежал ни к какой школе. С одной стороны, он получил передачу от своего главного учителя Нягла Падма Дуддула, а с другой — передачу и наставления по Дзогчену от бонского учителя Дзогчена. Учение Дзогчен существовало в традиции Бонпо уже на заре тибетской истории, хотя эта традиция не была столь развита, как та, которую ввел Гараб Дордже. Последователи школы нингмапа, или " древние", являются представителями старейшей из четырех школ тибетского буддизма: приняв учение Дзогчен в очень давние времена, они и поныне продолжают быть его носителями. Однако Дзогчен стали настолько прочно отождествлять со школой нингмапа, что многие ошибочно считают его неотъемлемой частью только этой школы. Школа нингмапа действительно дала очень многих великих учителей Дзогчена; в сравнительно недавние времена ими были Лонгчен Рабчжампа (1303—63) и Джигмэд Лингпа (1729—98) — самые выдающиеся ученые, историки и духовные учителя Тибета. Но другой великий практик Дзогчена был главой школы карма-кагюд. Речь идет о Рангчжунге Дордже (1234—1339), третьем Кармапе, который объединил учения Махамудры, традиционно принадлежавшие к линии передачи его школы, с Ати-йогой Дзогчена, передававшейся в традиции нингмапа; и такая передача объединенного Учения продолжается в школе карма-кагюд и поныне.

В тот же самый период, что и кагюд, развивалась школа сакяпа, которая следовала другим линиям передачи, полученным от традиции индийских махасиддхов. Мой дядя Кенце Чоки Вангчуг (1910—1973) был настоятелем монастыря этой школы и выдающимся примером сакяпинского практика Дзогчена. Самая поздняя школа, гэлугпа, развивалась как реформистское движение, видевшее свою задачу в том, чтобы очистить Учение от крайностей Тантры и, восстановив значимость Сутры, возвратиться к строгому соблюдению винайи, или правил монашеского поведения, заложенных Буддой. Поэтому часто полагают, что Дзогчен должен быть весьма далек от идеалов гэлугпы. Тем не менее, в этой школе было много учителей Дзогчена, в том числе, великий пятый Далай-лама Гелчог Нгаванг (1617—82). Он был первым Далай-ламой, который принял на себя обязанности светского правителя Тибета, унаследовав при этом и духовную роль своих предшественников. Именно он начал строительство дворца Потала в его современном виде. Он был величайшим практиком Дзогчена. Поэтому следует помнить, что многие Учителя, сохраняя свою главную принадлежность к одной из школ и полностью выполняя свои обязательства по отношению к ней, тем не менее, были вольны получать передачи из других традиций, и это приводило к очень плодотворному обмену в тибетской духовной жизни и культуре.

Глава 5

С ДВУМЯ СВОИМИ ДЯДЯМИ, УЧИТЕЛЯМИ ДЗОГЧЕНА

Сначала пройди через сумбур учебы,

Затем обдумай смысл того, чему выучился.

И, наконец, созерцай его суть, как предписано.

Миларэпа

В Тибете учителя жили в самых разных обстоятельствах, но все же можно выделить четыре главные разновидности образа жизни: монах, живущий в монастыре; мирянин, семейный домохозяин; учитель-мирянин, странствующий со своими учениками, порой вместе со стадами скота; *9 и, наконец, йогин, который зачастую жил в горной пещере. Я сам получил передачу не только от своего главного Учителя, но и от многих других, в том числе и от двух своих дядей. Мой дядя Тогдэн был великим йогином, практиком Дзогчена. Как и Чангчуб Дордже, он не получил систематического образования и не принадлежал ни к одной из школ. Когда Тогдэн был еще мал, родители решили, что он должен стать ювелиром, а потому все его образование свелось к обучению этому ремеслу Но однажды у него обнаружилась тяжелая душевная болезнь, и ни один врач не мог его вылечить. Наконец, его привезли к выдающемуся учителю Дзогчена того времени Адзому Другпа, и в результате этой встречи дядя не только избавился от своей болезни, но и стал серьезным практиком, йогином, и проводил все свое время в одиноком затворничестве в отдаленных горных пещерах, высоко в горах, где бродили барсы и леопарды. В детстве мне иногда разрешали пожить с ним, и я помню, что леопарды особенно любили сливочное масло, и, чтобы полакомиться им, ночью всегда пытались забраться в пещеру, в которой Тогдэн хранил припасы. В этих высокогорных пещерах я впервые научился янтра-йоге, хотя был совсем мал и просто подражал движениям Тогдэна. В первый раз я жил с ним, когда мне было три года, и припоминаю, как мой дядя, совершенно обнаженный, часами практиковал янтру; я же в это время забавлялся, как любой ребенок, и, играя, бывало, пинал дядю или шлепал по голой спине, он же невозмутимо занимался практикой. Став немного постарше, я узнал смысл того, что он делал.

У Тогдэна были длинные волосы и длинная густая борода, и когда я впоследствии попал на Запад, то оказалось, что он удивительно похож на портреты Карла Маркса, которые я там увидел, разве что очков он не носил. Дядя был примером практика, который получает признание как Учитель лишь благодаря тем качествам, которые проявляет в результате практики, а не потому, что его объявили перерождением какого-либо жившего прежде знаменитого Учителя. Когда Тогдэн впервые попал к Адзому Другпа, его ум был настолько расстроен, что он едва ли мог понять что-то из учений, которые этот Учитель давал на ежегодном летнем учебном ритрите, проводившемся где-нибудь на высокогорье, в палаточном городке, похожем на стойбище кочевников, — этот лагерь возникал на время ритрита, а потом исчезал. Благодаря Адзому Другпа Тогдэн сумел справиться с болезнью настолько, что ко времени окончания летнего ритрита уже мог делать некоторые практики.

Учитель предложил дяде побыть в одиночном затворничестве, но тот не был способен понимать Учение и потому не знал, что нужно делать в таком ритрите. И вот какой выход из этого положения нашел Адзом Другпа: он послал моего дядю в пещеру, находившуюся на расстоянии четырех дней пути, велев ему оставаться там и практиковать до тех пор, пока за ним не пришлют, а с ним в качестве провожатого отправил другого ученика. Этот ученик уже многие годы следовал учению Адзома Другпа и был серьезным практиком. Человек он был простой, не интеллектуал, и больше всего занимался практикой чод. Эта практика направлена на преодоление привязанности к своему " я" и зависимости от нее путем мысленного подношения собственного тела. Эта практика была разработана великой тибетской йогини Мачиг Лабдрон (1055—1149), *10 которая происходила из бонской семьи. Она соединила элементы бонских шаманских традиций с учениями Праджняпарамита-сутры и традициями Дзогчена, которые получила от двух своих коренных Учителей, Патампы и Трагпы Нгонше, создав особую тибетскую форму практики, которая представляет собой законченную самостоятельную систему; хотя ее можно практиковать и в сочетании с другими методами. Те, кто практиковал чод, обычно кочевали, непрерывно перебирались с места на место с самым скудным имуществом, как нищенствующие монахи, зачастую не имея вообще ничего, кроме ритуальных музыкальных инструментов: дамару, или двустороннего барабанчика, колокольчика и канглинга — трубы из человеческой бедренной кости. Жили они в маленьких шатрах, где в качестве центрального шеста использовался ритуальный трезубец-кхатванга, а четыре ритуальных кинжала, пурба, служили колышками. Эту практику делают обычно в уединенных и пустынных местах, вроде пещер и горных вершин, но в особенности на кладбищах и в местах сожжения трупов, чаще всего ночью, когда устрашающая энергия таких мест обостряет чувства практикующего. Находясь один в темноте, он призывает всех, перед кем имеет кармические долги, прийти и получить плату; используя в качестве подношения собственное тело. Среди приглашенных — Будды и просветленные существа, для которых йогин мысленно преображает подношение в нектар, и все существа шести миров, для которых подношение умножается и превращается, сообразно вкусам каждого, в нечто полезное и приятное. Кроме того, вызываются и приглашаются демоны и злые духи, которым в качестве угощения подносится само тело, как оно есть. Внутренние " демоны" — это обычно скрытые страхи, например, страх болезни или смерти, которые можно преодолеть только вынеся их на передний край сознания; существуют также " демоны" — вредоносные энергии, и эта практика дает йогину возможность их привлечь и в конце концов подчинить. У нас есть инстинкт самосохранения, и мы стараемся защититься от воображаемого вреда. Но наша попытка самозащиты в конечном счете вызывает еще большее страдание, потому что еще глубже вовлекает нас в ограниченность двойственного видения — разделение мира на себя самого и другое. В практике чод мы призываем то, что страшит нас больше всего, и открыто предлагаем то, что обычно более всего хотим защитить, и потому благодаря этой практике отсекаются две привязанности: к эго и к своему телу. Название чод означает " отсекать", но отсекается здесь не само тело, а наша привязанность: человеческое тело считается драгоценной колесницей для достижения реализации.

Итак, тот практиковавший чод ученик Адзома Другпа, который сопровождал дядю в пещеру, где ему предстояло провести затворничество, вел его самой кружной дорогой, проходившей по множеству уединенных мест, благоприятных для его практики, поэтому чтобы добраться до места назначения, вместо обычных четырех дней им понадобилось гораздо больше времени: около месяца. А по дороге каждый день, в ходе обычного разговора, он давал дяде прямые наставления по всем вопросам практики, а не только по практике чод. Поэтому, когда Тогдэн, наконец, прибыл на место и остался один, он уже точно знал, что ему следует делать.

Дядя пробыл в этом ритрите несколько лет, а когда вышел из него, то уже достиг замечательных способностей, почему люди и дали ему имя или, скорее, титул Тогдэн, что означает " Совершенный Йогин", — так я его всегда называю, настоящее его имя было Урген Тэндзин. После этого он стал часто делать ритриты, в промежутках между ними странствуя с места на место. Его передвижения привлекли внимание китайских властей, которые тогда вторглись в восточный Тибет. Его арестовали и приказали рассказать о себе все. Из-за особенностей своего характера мой дядя не смог дать ответ, который бы удовлетворил китайцев, и те решили, что он шпион. Его приговорили к смертной казни, но, несмотря на несколько попыток расстрела, убить его так и не смогли. Когда дядю освободили, местные жители стали называть его Тогдэном. Кроме того, он так хорошо умел общаться с животными, что даже пугливый дикий горный олень, который обычно от всех убегает, сам приходил к нему и повсюду следовал за ним. Часто бывали в его компании и менее смирные твари. Однажды, когда Тогдэна приехал навестить князь Дэгэ, его министр, чтобы объявить о прибытии князя, вскарабкался к Тогдэну в пещеру и увидел, что рядом с йогином кротко сидит громадный горный лев. Чтобы быть принятым, князю ничего не оставалось, как разделить общество царя зверей, что он и сделал, не дрогнув.

Поскольку Тогдэн жил далеко от населенных мест, то тем, кто, прослышав о его славе йогина, приходил его повидать, чтобы попросить у него Учения, приходилось преодолевать значительные трудности. То же самое можно сказать и о другом моем дяде, Кенце Чоки Вангчуге, хотя его детство протекало совсем в других обстоятельствах, чем у Тогдэна. В раннем возрасте он был признан тулку и объявлен воплощением настоятеля четырех видных монастырей. Ожидалось, что, занимая такое положение, он должен будет соблюдать определенный образ жизни, включая исполнение административных и даже политических обязанностей, а также ритуалов и ученых занятий. Однако он, невзирая на явное неодобрение, предпочитал проводить время в уединении, посвятив свою жизнь практике.

Находясь в затворничестве, он тоже жил в уединении, в пещере выше границы вечных снегов, где круглый год лежит снег. Но его репутация как практика и, в особенности, как тэртона, или открывателя скрытых текстов и предметов, была настолько высока, что его всегда разыскивали люди, полные решимости получить у него Учения. Вокруг Кенце Чоки Ванчуга часто происходили странные вещи, связанные с его способностями тэртона. Однажды, когда я был совсем молод, то отправился к нему; чтобы пожить в пещере, которая находилась недалеко от дядиной пещеры, только чуть пониже. Там мне приснился сон, в котором мне явилась дакини и вручила маленький бумажный свиток, на котором был написан священный текст. Она пояснила, что текст очень важный, и, проснувшись, я должен отдать его своему дяде. К тому времени я уже достиг такого уровня практики, что мог поддерживать осознавание в течение всего сна и сновидений, и в этом сне я знал, что сплю. Помню, что я зажал этот текст в кулаке, а другой ладонью крепко охватил этот кулак. Остаток ночи прошел без приключений, и, когда на заре я проснулся, оказалось, что я все еще что-то сжимаю в кулаке. Когда я разжал кулак, то действительно увидел на ладони маленький свиток. Я тут же в сильном волнении побежал и стал стучать в дверь пещеры дяди. Обычно беспокоить его в столь ранний час не разрешалось, так как он занимался утренней практикой, но я был слишком взволнован, чтобы ждать. Он подошел к двери, и я объяснил ему, что произошло, и показал свиток. Он совершенно спокойно взглянул на него и сказал: " Спасибо. Я этого ждал. " Затем он вернулся к своим занятиям, как если бы ничего особенного не случилось.

В другой раз он спросил моего совета относительно видения, которое было у него в связи с поиском места нахождения предполагаемого тэрма. Он всегда относился к моему мнению с большим уважением, хотя я был еще совсем юн. У него были некоторые сомнения, объявить ли всем об этом тэрма или просто тихо пойти и взять его. Я считал, что если об этом узнают много людей и, тем более, будут присутствовать при его обнаружении, многим это принесет пользу для укрепления и развития веры. Дядя согласился с моими соображениями, и народу было объявлено о том месте, где находится предполагаемое тэрма, и о времени, когда нужно будет там собраться.

Назначенный день настал. Мы вышли, и вскоре нас уже сопровождала целая толпа. Место, указанное дядей, находилось довольно высоко на склоне горы, а поскольку он был очень тучным, его несли туда четыре человека. Наконец, он сказал, что мы подошли достаточно близко, и указал на гладкий крутой склон, немного повыше места, где мы остановились. Дядя объявил, что тэрма там, внутри скалы. Затем он попросил небольшую пешню, какими пользуются альпинисты, постоял несколько минут в молчании, держа ее в руках, а потом изо всех сил метнул вверх. Острие застряло там, где, как казалось, была сплошная поверхность. Тем временем несколько мужчин из числа наблюдавших сделали из ствола дерева лестницу и приставили ее к скале, чтобы можно было залезть наверх. Один юноша осторожно вскарабкался по ней и вытащил острие. К всеобщему изумлению, от сплошной на вид скалы отвалился целый кусок. Дядя попросил юношу осторожно пошевелить пикой в отверстии, которое только что образовалось: оказалось, что оно заполнено рыхлым сухим песком. Дядя велел выгрести этот песок, и парень очень медленно это сделал. Затем, сидя на лестнице высоко над нами, он замер и от удивления открыл рот. Наконец он сказал, что видит круглый светящийся предмет. Дядя не разрешил его трогать. Несколько человек растянули внизу одеяло, и парень выкатил концом пешни предмет, так что он упал на одеяло. Дядя принял его в белый шелковый шарф-хадак, и, когда он поднял его высоко вверх, все мы увидели загадочный светящийся белый шар из неизвестного нам материала, размером с большой грейпфрут.

Когда мы вернулись домой, дядя запер находку в специальный деревянный ящичек и наложил восковую печать. Он сказал, что потом этот предмет сам обнаружит себя. Но через несколько месяцев, когда мы открыли все еще запечатанный ларец, оказалось, что предмет непостижимым образом исчез. Дядя не выказал удивления, а пояснил, что дакини забрали его назад, так как еще не пришло время для его полного открытия.

Как я уже упомянул, вокруг дяди часто происходили чудеса, и отчасти поэтому многие желали получить у него Учения. Нужно было совершить долгое восхождение к его пещере, начав свой путь далеко внизу, в лесу, но, тем не менее, иногда двадцать или тридцать человек предпринимали колоссальные усилия, чтобы вскарабкаться наверх и повидать его. Кроме того, пещера его была маленькой и, чтобы выслушать его проповедь, все двадцать-тридцать посетителей должны были втиснуться внутрь и сидеть, прижавшись друг к другу. Кенце Чоки Вангчуг не создавал эти трудности намеренно — просто таковы были условия, в которых он жил. Потом, в конце дня, всем пришедшим за наставлениями приходилось снова спускаться вниз, по крутому склону, в темноте, — ведь карманных фонариков у нас в Тибете не было! Спустившись, они должны были ночевать в лесу, без всяких удобств — гостиниц там нет! А на следующее утро им предстояло снова карабкаться вверх, чтобы еще раз послушать Учителя.

Но даже такие трудности — ничто по сравнению с усилиями, которые прилагал Миларэпа ради того, чтобы получить Учения от своего учителя Марпы: *11 тот заставил его построить пять башен и каждый раз перед тем, как дать ему какое-либо учение, разрушал одну из них! Чтобы понять, почему эти люди были готовы выносить любые трудности, нужно вспомнить, насколько хрупка наша жизнь: ведь смерть может прийти к каждому из нас в любой момент. Если мы осознаем, что беспрерывно, жизнь за жизнью, продолжаем страдать, не понимая, почему страдаем и как положить конец этому страданию, перед нами со всей ясностью предстанет громадное значение Учителя и его Учения.

Нет ничего необычного в том, что люди затрачивают большие усилия и приносят большие жертвы, чтобы получить Учение. Но существует, особенно в наше время, и другая тенденция: получать все с легкостью, не прилагая особых усилий. При чтении этой книги у вас может сложиться впечатление, что объяснения касательно Основы, Пути и Плода, как они в учении Дзогчен, слишком трудны и, чтобы понять их, требуется много усилий. Однако эти усилия совершенно несравнимы с теми, которые ученики предпринимали, чтобы получить объяснения от таких Учителей, как Тогдэн, Кенце Чоки Вангчуг или Марпа. Независимо от того, насколько доходчиво дается объяснение, без активного участия человека, стремящегося его получить, ничего передать невозможно. Если речь идет о серьезной попытке объяснить природу вселенной и природу человека, то нельзя ожидать, что читать это будет так же легко, как занимательный роман, и все же объяснение не должно быть слишком сложным!

Существует классическая схема объяснения Учения с использованием системы взаимосвязанных понятий, сгруппированных в триады. Именно по этой схеме построено объяснение, которое дается ниже. Ее основу можно представить в виде простой схемы:

ОСНОВА ПУТЬ ПЛОД

/ / / / / / / / / Сущность / / Воззрение / / Дхармакайя / /

Природа / Практика / Самбхогакайя /

Энергия | Поведение Нирманакайя

/ | \ / \\ Данг Ролпа Цел Сэмдэ Лонгдэ Мэннгагдэ

Основа, Путь и Плод

Учение Дзогчен носит еще и другое тибетское название: Тиглэ Ченпо, или Великое Тиглэ. Тиглэ — это " капля": сферическое тело без разделяющих линий или углов, как на изображении круглого металлического зеркала, или мэлонга, из сплава пяти драгоценных металлов, которое является особым символом учения Дзогчен и единства изначального состояния.

И потому, хотя для ясности изложения Учения подразделены на группы, не следует забывать об их коренном единстве, подобном совершенной форме Тиглэ. Однако внутри этого единства различаются группы из трех понятий — триады, каждая из которых взаимосвязана со всеми другими, как представлено на рисунке слева, где показаны разделение на три сегмента, концентрические круги и вращающийся в центре гакил, или " колесо радости". На обратной стороне современного мэлонга по краю этого изображения написаны древними письменами Шанг-Шунга слоги а, А, ХА, ША, СА, МА, запирающие врата шести миров.

Глава 6

ОСНОВА

Совершенно невозможно найти Будду где-то,

кроме собственного ума.

Тот, кто этого не ведает,

может искать повсюду,

но как найти себя,

если искать где угодно, только не в себе самом?

Тот, кто где-то ищет свою собственную природу,

подобен шуту; который, потешая публику,

забывает, кто он такой, и рыщет везде

в поисках самого себя.

Падмасамбхава. " Йога знания ума"

Центральное положение среди триад занимает триада " Основа, Путь и Плод", *12 и теперь мы рассмотрим поочередно каждую из ее составляющих.

і Сущность Основа ґ Природа

і Энергия

Основа, по-тибетски жи, — это термин, обозначающий фундамент бытия, как на вселенском уровне, так и на уровне отдельного человека, причем эти два уровня в сущности — одно и то же: понять один значит понять другой. Если вы постигли себя, вы постигли природу вселенной. Мы уже упоминали об изначальном состоянии, которое человек переживает в недвойственном созерцании, и именно в этом состоянии он обретает переживание тождества с Основой. Это состояние называется Основой потому, что оно существует изначально, оно чисто, самосовершенно и никем не создано. Оно присутствует в каждом существе и не может быть уничтожено, хотя его переживание утрачивается, когда существо впадает в двойственность. Тогда оно временно затемняется взаимодействием омрачающих страстей влечения и неприятия, которые возникают из коренного неведения, присущего двойственному видению. Но не следует делать из Основы объект, рассматривать ее как нечто существующее само по себе — это состояние бытия. В обычном человеке она скрыта, в реализовавшем существе — проявлена.

Не только в Дзогчене, но и в других Учениях считается, что со смертью физического тела сознание не прекращается, а переселяется. Кармические причины, накопленные в течение бесчисленных жизней, дают начало следующим рождениям до тех пор, пока человек не достигнет реализации, — тогда карма исчерпана, а перерождениям положен конец. Вопросу о том, как и когда начались эти перерождения, не уделяется много места, ибо считается более важным заниматься тем, что по-настоящему полезно для прекращения страдания круговорота зависимого бытия, вместо того, чтобы тратить драгоценное время на отвлеченные рассуждения о первопричине. Во времена Будды среди брахманских сект велась большая полемика относительно точной природы Творца и даже о том, существует ли этот Создатель. Однако сам Будда отказывался как утверждать, так и отрицать существование Верховного Существа как первопричины, советуя своим ученикам прилагать усилия к достижению состояния просветления — такого состояния, в котором они будут знать ответы на все эти вопросы без всяких сомнений и домыслов.

На уровне того, что мы сами действительно переживаем в своей жизни, ясно, где начинается сансара, — она начинается в любой момент, когда мы впадаем в двойственность, так же, как заканчивается, когда мы входим в изначальное состояние за пределами всех ограничений, в том числе ограничений времени, слов и понятий. Тем не менее, слова " Песни Ваджры" *13 — это попытка его передать:

Песня Ваджры

Нерожденное
и все же длящееся непрерывно,
ни приходя, ни уходя, вездесущее,
Высшая Дхарма,
неизменное пространство, неописуемое,
спонтанно самоосвобождающееся,
совершенно не встречающее препятствий состояние.
Существующее изначально,
самопорожденное, без местопребывания,
где нет зла, что отвергается,
и нет добра, что принимается,
бесконечное всепроницающее пространство,
безмерное и беспредельное, без уз,
в котором не нужно ничего уничтожать
и не нужно ни от чего освобождаться,
присутствующее вне пространства и времени,
существующее изначально,
Безмерное Дхату* — внутреннее измерение,
сияющее ясностью, как солнце и луна,
самосовершенное,
неразрушимое как ваджра,
непоколебимое как гора,
чистое как лотос,
сильное как лев,
несравненное блаженство без границ,
пробуждение,
беспристрастие,
вершина Дхармы,
свет вселенной,
совершенный изначально.
_________ * Тиб. йинг — измерение.

⇐ Предыдущая 1 234 5 6 7 8 9 10 Следующая ⇒