ЛЮДИ ПРОВЕРЯЮТСЯ В ОГНЕ

–––––––––

ЛЮДИ ПРОВЕРЯЮТСЯ В ОГНЕ

В округе бесчинствовали немецкие мародеры-заготовители. Они объезжали деревни и хутора, забирали коров, ловили кур, при малейшем сопротивлении жгли населенные пункты.

Однажды в лес, в группу Крайнова, прибежал запыхавшийся мальчик.

— Дяденьки, Борки жгут! — Далеко это? — спросил Борис.

— Здесь, рядом...

— Немцы или полицаи?

— Немцы. Около ста человек.

— Ничего себе! — присвистнул Крайнов и обратился к Володе Прохорову: — Что будем делать?

— Решай сам!

Крайнов задумался, сдвинув белесые густые брови.

— Мы сейчас можем голову сломать, — сказал он глухо, — потерять всю группу, но, если не дадим бой, население перестанет нам верить.

Быстро расхватали оружие. Борис оглядел свой отряд — восемь бойцов, а там около ста гитлеровцев! Суровое испытание!

Над Борками поднимались черные клубы дыма. Из хутора слышалось мычание коров, крики, женский надсадный плач.

Добежали до околицы хутора. На развилке двух дорог Крайнов обратился к Юрию Скобло:

— Вот тебе пулемет, он тяжелый, для внезапного удара не годится. Ты заляжешь с ним на подступах к хутору. Если к немцам подойдет помощь, дай очередь, чтобы мы знали, и можешь скрываться в лесу.

Ворвались в Борки. На дороге, в пыли, — труп женщины с ребенком. У малыша был раздроблен череп. Дома пылали, а грабители спокойно грузили подводы. Прохоров и Крайнов, вооруженные автоматами, стреляли короткими очередями, остальные — залпами из карабинов. Застигнутые врасплох заготовители тоже схватились за оружие, спрятались в укрытия и отстреливались.

Дерзкое нападение крайновцев окончилось полной победой. Гитлеровцы бросились в те подводы, которые не успели наполнить вещами, и стали нахлестывать лошадей, удирая из хутора. Борки сгорели дотла. Перепуганные и растерявшиеся женщины толпились вокруг оставшихся телег с их скарбом. Крайнов посоветовал женщинам укрыться в лесу. Мужчины из хутора ушли в партизанский отряд Старовойтова, находившийся по соседству с крайновской группой.

После этой операции командир отряда стал для Юрия Курбатова кумиром, и он старался повсюду держаться вместе с ним.

Но не все действовали смело при первой операции.

Как только крайновцы ворвались в Борки, оставленный в засаде Юрий Скобло забрал пулемет и исчез в лесу. Выйдя на противоположную опушку, он заметил небольшую деревню, где и решил переждать бой. Его угостили молоком, накормили горячими лепешками, думая, что он партизанский разведчик, а не беглец с поля боя.

Пропавший возвратился поздно вечером, рассказал, как увидел немцев, обстрелял их и скрылся. Правда выяснилась позднее. Крайновцы случайно зашли в деревню, где отсиживался Скобло. Их встретили радушно. Улыбающиеся женщины позвали:

— А, Юрочка, что нас забыл? Заходи в гости.

Внешне он был пухлый, рыхлый, черный от природы и всегда грязный от неряшливости. А партизаны не прощали нерях. Настоящий партизан держался щеголевато, гордо. Скобло же ходил нечесаный, с гнойными прыщами на лице. Но особенно отталкивало его бесчестное отношение к долгу. Если очередь Скобло стоять на посту ночью, можно быть уверенным: он храпит, положив винтовку под голову. Попробуй оставить его в засаде — удерет, не подав сигнала.

Винтовка, оружие неудобное в партизанских условиях, была только у Скобло. Даже вместо карабинов ребята приобретали то немецкий автомат, то русскую самозарядную винтовку. А Скобло безразлично, какое у него оружие. Тогда Крайнов использовал винтовку в особых боевых целях. В отряде имелось приспособление для бесшумной стрельбы. Оно насаживалось, как наконечник, на ствол винтовки. Ответственным за «бесшумку» назначили Скобло. Он таскал ее вместе с винтовкой, а когда требовалось стрелять, винтовку брал лучший стрелок группы Егор Стрельцов. Таким путем Скобло стал «тягловой силой». Но и с этим делом справлялся скверно. В одной жаркой перестрелке, когда крайновцам пришлось отходить по болоту, Скобло потерял «бесшумку». Это заметил Иван Нагорный и спрятал ее за пазуху. На базе он хотел испытать Скобло. Половина группы собралась на задание.

— Нужно винтовку взять, — буркнул Нагорный. — Эй, Скобло, где «бесшумка»?

— Где обычно, в ящике с патронами.

Нагорный открыл ящик: нет! Обшарил вокруг: конечно, не видно!

— Куда девал?

— А я при чем? Стрельцов брал, он и знает.

— Эх ты, подлая душа, — не выдержал Нагорный, выхватил «бесшумку» и с размаха запустил ею в Скобло. Тот взвыл и пошел жаловаться Крайнову.

Самомнение, однако, у Скобло было огромное, говорил он много, хвастливо, захлебываясь.

По самолюбию-то и хотел ударить Борис. Самым нудным заданием считалась пастьба лошадей, которых только что приобрели партизаны. Все ребята рвались в бой, и лишний раз остаться с конями считалось недопустимым.

«Ну, я наступлю Скобло на любимую мозоль», — подумал Борис. Он вызвал его и поручил к утру смазать все оси у телег.

— Сам понимаешь: завтра на задание, а колеса скрипят. И с этого дня ты будешь постоянно пасти лошадей!

Как просчитался Борис! Вместо гневного взрыва он увидел довольную, блудливую улыбку.

На другое утро все колеса у телег были густо смазаны дегтем, Борис усмехнулся:

— Ну, хоть одно задание Скобло выполнил добросовестно!

Но что это? Запрягли лошадей, тронулись в путь, и снова заскрипели, заголосили колеса. Скобло их помазал только сверху, не снимая с осей. И тут он остался самим собой!

Уже впоследствии при новом, сменившем Крайнова командире Скобло списали из группы и передали в другой партизанский отряд. Вскоре парня выгнали и оттуда. Он стал «примаком», «зятьком», как именовали таких отщепенцев.

Однажды крайновцы проходили по незнакомой деревушке рано утром. В крайней избе заскрипела дверь, и на крыльцо вышел заспанный лохматый мужик в белых подштанниках с тянувшимися сзади вязками. Он зевнул, поскреб пятерней в голове и стал справлять нужду прямо с крыльца. В этой растолстевшей фигуре партизаны узнали Скобло.

... Борки прогремели! О крайновцах заговор или как об отважных партизанах. Местные жители встречали их тепло, по-дружески.

Крепкая дружба завязалась и между отдельными бойцами крайновской группы. Однажды в районе станции Глушанино, в лесу, Юрию и Борису повстречались два итальянца и немец в форме гитлеровских солдат. Фашисты схватились за оружие. Борис увидел их первый, вскинул автомат и дал очередь. Итальянцы побежали, а немец навел винтовку на Бориса. Это заметил Юрий и поспешно выстрелил в фашиста, который чуть было не сразил партизанского командира. Крайнов горячо пожал руку Юрию. Тут-то Борис и рассказал, что он хотел менять его в Москве на другого парня. После этого Крайнов постоянно брал с собой на задания Курбатова, а в дальнейшем назначил его своим заместителем.

В отряде стали появляться новые мужественные люди. Вот, например, Сергей Новиков. Это был человек с обросшим черными волосами лицом, с горбинкой на носу, чуть сутуловатый. Он бежал из концлагеря вместе с товарищем. Пробирались лесом, замирая при каждом шорохе. Искали партизан, чтобы примкнуть к ним. Навстречу беглецам из леса на большак неожиданно вышли Борис Крайнов и Юрий Курбатов. Оба с белыми повязками на рукаве, какие носили полицейские. Это было мерой предосторожности, так как партизаны забрались в район, где господствовали немцы и полицаи.

— Из лагеря бежите, голубчики? Кажется, попались, — сказал Юрий, наставляя на них автомат. Оба пленника понуро опустили головы: бежать — пуля догонит? В разговор вступил Борис:

— Выход есть. Идите к нам, будете полицейскими, накормим, хорошо оденем.

Ребята насупились еще больше, а Сергей вдруг сорвал с головы пилотку, шлепнул ее наземь и зло крикнул:

— Сволочь, на — стреляй! Никуда мы не пойдем, бей!..

— Следуй за нами! — сказал Борис, и велел Юрию опустить автомат.

Шли размеренной походкой, как на прогулке, и со стороны показалось бы, что идут друзья. В лесу Борис и Юрий закинули оружие за плечи. Впереди виднелись палатки — партизанская база.

— Хорошо ведешь себя! — улыбнулся Крайнов Новикову. — Будешь партизаном?

Сергей расширенными глазами глядел, как оба конвоира сняли белые повязка и сунули их в карманы. Добрая улыбка Бориса лучше всего говорила, они попали к своим!

Сергей Новиков стал смелым подрывником, пустил под откос не один эшелон. Погиб он в бою у деревни Петуны, после отзыва Бориса за линию фронта. Отряд наскочил на «внуков батьки Махно». Так именовали себя изменники Родины, заявлявшие, что они не хотят служить ни советской власти, ни гитлеровцам. Но это только фразы. Предатели получили от фашистов армейские сапог и, оружие и приказ вылавливать народных мстителей. Пуля предателя и сразила храброго Сергея Новикова, а ярославец Володя Прохоров и белорус Иван Шухлев в неравной схватке тяжелоранеными попали в плен к врагу.

Судьба их очень беспокоила товарищей. Удалось узнать лишь одно: Прохорова и Шухлева доставили в госпиталь в Себеж. Там не лечили, нет, а избивали плетьми, кололи штыком. Так они и приняли мученическую смерть.

О Владимире Прохорове, о его прошлом известно немного: что он из Ярославля, что жил он не то в Закоторосльном районе, не то в Заволжском районе, до войны занимался в кавалерийском клубе.

Оставшиеся в живых партизаны крайновцы вспоминают Прохорова самыми теплыми словами. Был он высокий и худой, глаза серые, добрые. Говорил по-волжски, окая.

В 1942 году Володе стукнуло двадцать лет, но из-за плохого здоровья он выглядел старше. Часто покашливал, но никогда не жаловался на недомогание. Он не думал о внешней стороне боевой работы, о подвиге, как юноши подчас называют каждую смелую выходку.

— Лишь бы делу польза, — повторял Прохоров.

Хорошо рассказала о нем Наташа Обуховская, совершившая свой первый поход в тыл врага вместе с Володей осенью сорок первого года. Отряду дали проводника — местного жителя. Фронт перешли лесом в районе Завидова Калининской области. Перешли спокойно, так как немцы еще боялись забираться в русские леса. Но в первую же ночь проводник тайно сбежал. Конечно, сначала партизаны растерялись, оставшись в неизвестной местности, без опыта хождения по карте и компасу. Осложнялось положение и тем, что командир группы некто Смирнов оказался человеком трусливым, сам предложил повернуть обратно. Но комсомольцы помнили, зачем они переходили линию фронта, и отстранили своего командира от руководства. Командование отрядом в трудную минуту взял на себя ярославец Владимир Прохоров, который выполнил боевое задание и привел на базу всю группу без потерь. Честолюбивый человек в таких условиях позаботился бы о том, чтобы выпятить свою роль в отряде, наконец, остаться командиром, но Прохоров скромно доложил о действиях отряда командиру части. Задание выполнила группа, группа доверила ему руководство, так при чем тут он, Прохоров!

Не рисовался Володя и своим мужеством, хотя человек он был стойкий. Наоборот, он признавался:

— Мне в бою страшно, очень страшно, но нужно взять себя за шиворот, заставить смотреть вперед и спокойно стрелять.

... В те суровые дни не было в Белоруссии такого селения, которое безропотно переносило бы оккупацию. Каждая деревня, каждый хутор вели борьбу; было ли это молчаливое сопротивление военным немецким приказам, пестревшим на столбах, или открытые нападении на предателей-полицаев. Многие мужчины и женщины стремились уйти в лес, к партизанам, и при первом же удобном случае примыкали к ним.

Местные крестьяне появились и в группе Бориса Крайнова.

Бывший тракторист из деревни Залядье Иван Шухлев решил бороться с немцами, как только они вошли в его родную область. Свой трактор он откатил в лес. Чтобы не заметили, провел машину по гусеничному следу танков. В лесу Шухлев выкопал глубокий котлован и загнал в него машину, сверху замаскировал землей, дерном и ветками. По этому поводу зубастые партизаны сочинили песенку:

Ради бога, тише, тише,

Как бы кто не услыхал:

Наш знакомый Ваня Шухлев

Целый трактор закопал.

И торчит труба одна,

Но кому она нужна!

Иван Шухлев никак не мог простить своему двоюродному брату, что он связался с полицейскими, опозорив трудовую семью. Однажды Иван выпросился у Бориса Крайнова на побывку домой. Борис, конечно, не отпустил бы, но около Залядья, на берегу озера Тросно, остался склад с толом. Запасы его в отряде истощились. Поэтому Крайнов и послал за толом Шухлева, разрешив ему навестить родственников в соседней деревне. На поездку Крайнов дал пять дней, но вот уже наступил восьмой, а Шухлев не возвращался. Что же произошло с ним? Борис грозит строго наказать за опоздание. А тем временем Иван Шухлев узнал, что на побывку со станции Полота должен прибыть двоюродный брат — полицай. Наступил удобный момент для мести. Эта встреча, однако, могла кончиться для Ивана трагически: брат ненавидел его за то, что он стал партизаном. И вот Иван в засаде. Вечером брат собирается пойти к своей девке на свидание. Идти ему надо мимо леса. В самый последний момент у Ивана возникла мысль, что ему не пристало стрелять из-за угла. Он шагнул навстречу предателю, и между братьями состоялся короткий разговор. Иван Шухлев расстрелял полицейского, чтобы он больше никогда не срамил фамилии Шухлевых. А семья эта замечательна! Когда погиб Иван, на его место в отряд пришел родной брат Миша, пятнадцатилетний подросток. Он нес тяжелую партизанскую службу наравне со взрослыми бойцами. Враги варварски сожгли деревню Залядье. К партизанам на базу в Хобню приехали отец и мать Ивана Шухлева с маленькой дочкой Надей. Их поселили в деревне Мальковщине. Отец ходил за лошадьми партизан. Мать вскоре умерла, отца же убили гитлеровцы во время карательной экспедиции. В одном из боев Наде оторвало обе ноги. До самого последнего дня вместе с партизанами находился Миша Шухлев. После войны он вернулся в родное Залядье, где до сего времени работает в колхозе. Такова краткая история семьи Шухлевых — семьи советских патриотов.

... Каждому новичку Крайнов находил дело по душе и заботился о том, чтобы в отряде были мастера на все руки. Недоставало только радистов, без которых приходилось все сведения передавать в штаб через отряд Герчика, а тот не сидел на месте, и подчас разыскать его в болотистых лесах стоило большого труда.

Борис выведал, что в двух деревнях живут русские девушки и занимаются опасной работой. Переодеваясь в грубую крестьянскую одежду, они проникают в расположение проходящих на фронт немецкий частей, заводят знакомство с полицаями, появляются на вокзалах. Конечно это наши разведчицы! Но как они передают свои сведения в Москву? И Борис познакомился с одной девушкой. Красивый парень-партизан скоро вошел в доверие и узнал, что пять девчат по заданию штаба Калининского фронта сброшены в Белоруссии на парашютах. У них есть рация. Борис тотчас пустился в «дипломатические» переговоры и убедил девчат перебраться из деревень в лес. Командир группы Антонина Талыгина запросила штаб и получила разрешение действовать совместно с отрядом Крайнова. И вот однажды солнечным утром у склада Цветкова остановилась подвода. С телеги соскочили две девушки-разведчицы: Антонина Талыгина и Татьяна Афанасьева, а вскоре прибыла и радистка Дуся Артемьева. Шумно встретили их крайновцы. Местные остряки говорили:

— Радиостанция имени Коминтерна начинает свои передачи!

Но рапорты Крайнова проходили долгий путь, прежде чем достигали штаба Западного фронта. Отряд не имел схемы связи. Радистка передавала радиограмму сначала в штаб Калининского фронта, а уже оттуда ее адресовали по назначению.

Итак, радисты в отряде появились, но Крайнов не унимался.

— Вот бы нам иметь свой танк! Наворочаем дел! — говорил Борис, и голубоватые глаза его загорались.

План намечен: остановить эшелон с танками, одну машину спустить с платформы на землю, а остальные взорвать!

— Кто умеет водить танк, ребята?

Удивленные «ребята» переглядываются: никому не приходилось!

Значит, нужно найти водителя! Среди шоферов, служивших у немцев, встречались и русские парни. Как-то из подорванной на мине автомашины выскочил шофер. Борис — к нему:

— Танк умеешь водить?

Парень рассудил, что, если не уметь, можно проститься с жизнью. Он криво улыбнулся:

— А как же! Умею!

Борис обрадовался и привел его в отряд. За шофером строго следили и брали его с собой на многие задания. Однако мечта Крайнова так и не осуществилась: не представился случай! А шофер за это время стал неплохим партизаном.

Не всегда между тем Борис Крайнов удачно выбирал новых бойцов. Да и трудно каждому заглянуть в душу! В отряд взяли опытного проводника Николая Медведева. Он порвал с «внуками батьки Махно» и безотказно служил партизанам: проводил их по малозаметным, неведомым тропам. В отряд Николай попал благородно: выручил из беды Курбатова. Тот нарвался на подозрительных косцов. А они, увидев незнакомого человека, отложили косы и вытащили из травы винтовки. Тут появился из кустов Медведев.

— Бросьте, это свой! — крикнул он косцам.

Больше месяца Медведев честно выполнял свои партизанские обязанности. Но вот в окрестных деревнях поползли слухи, что кто-то из партизан занимается грабежом: отбирает драгоценные вещи. Слухи дошли до Крайнова. Он стал, как обычно, советоваться с Володей Прохоровым. Тот сказал, что давно присматривается к Медведеву. Проводник частенько возвращается из деревень навеселе, заимел хороший наган, но не сдал его в отряд. А у партизан было неписаное, но строгое правило: все трофейное оружие сдается командиру, а тот распределяет его между бойцами.

В это время Крайнов лежал больной в небольшой лесной деревеньке Хобне. Вернувшегося с задания Медведева он позвал в хату.

— Что у тебя за наган? Выкладывай!

Медведев послушно положил на стол оружие. Борис взял его и вынул из барабана патроны.

— Обыскать! — приказал он Шухлеву. И тут Медведев упал на колени.

— Борис, пощади! Виноват, совершил ошибку...

Шухлев расстегнул полевую сумку Медведева и вытряхнул ее содержимое. К ногам посыпались золотые и обыкновенные часы, кольца. Сумка была набита облигациями. Так и остались они валяться раскиданными по полу.

Какой пощечиной это было для партизан! Медведев порочил весь смысл народной борьбы в тылу врага. Борис, обычно мягкий, покладистый, умеющий прощать, твердо сказал:

— Расстрелять! — и поглядел в сторону Шухлева и Курбатова, находившихся в избе. — Каков будет ваш суд?

Они повторили это суровое, жесткое слово.

Иван Шухлев взял автомат и вымолвил:

— Ну что же, иди!

В этот день почти никто не разговаривал. Никогда не было так тяжело на душе.

Иногда задумываешься: почему имя Крайнова — честного и незаурядного партизанского командира — не прозвучало в печати своевременно, по горячим следам его работы? Он не назван по фамилии даже в «Повести о Зое и Шуре». В жизни бывают горькие случаи. А у Бориса Крайнова имелись и недруги, наговаривавшие на него. Вспыльчивый и самолюбивый, Борис особенно не поладил с командиром соседней партизанской бригады К. Тот не раз выставлял Крайнова перед штабом в незавидном свете, сообщал о его «незаконных действиях». Один случай — о расправе с бандитом Медведевым — я рассказал. А вот и другой факт, ставившийся в вину молодому командиру.

В белорусской деревне Жеребичи староста Козлов предавал честных людей. Об одной женщине шепнет, что ее сын в партизанах, — и немцы грабят семью, уводят корову, давят кур. О другом старике донесет, что он давал хлеб партизанам, — старика повесят! А среди сельчан прикидывался простачком: «Ох, какое несчастье! Кто бы мог подумать, что дознаются супостаты? »

Придут в деревню партизаны — Козлов вынесет им какую-нибудь ржавую винтовку:

— Достал оружие, возьмите, пригодится для борьбы с извергами...

Медком угощает.

Только партизаны быстро раскусили Козлова. Они наметили убрать предателя: однажды ночью вошли в дом старосты, взяли его под стражу, а заодно отобрали несколько пар сапог, одежду. Крепко обносились партизаны, и старостины сапоги пришлись им по ноге. Козлова решили расстрелять в поучение другим изменникам. Он ехал на одной подводе с Борисом и плакался командиру.

— Простите, недопонял... Оставите живым, искуплю свою вину. Буду помогать вам.

Партизаны видели: Козлов разжалобит командира. Курбатов с присущей ему запальчивостью вытащил пистолет. Раздался выстрел, но Борис подтолкнул товарища под локоть, и пуля ушла вверх. Юрий снова ткнул пистолет в сторону Козлова, но Крайнов опять помешал ему.

Наконец Борис, в душе остро переживавший расстрел Медведева, отпустил старосту. И совершенно напрасно! Козлов тут же пустил слух, что крайновцы грабят мирное население. Этому слуху поверили соседи-партизаны и без проверки донесли в Москву.

⇐ Предыдущая 1 2 3 456 7 8 Следующая ⇒