Ёсида Канэёси 6 страница

Некий человек рассказал о случившемся среднему государственному советнику Фудзивара Фуюката, который отвечал: «Странно, что у них не было припасено сухого песка». Тут мне стало как-то не по себе. Все восхищались этими самыми невиданными опилками, что было и вправду странно: ведь знаток придворных обычаев тут же вспомнил, что засыпать площадку принято сухим песком.

После того как слуги некоего знатного господина посмотрели священные танцы в государевом дворце, они удивлялись и переговаривались: «Такой-то нёс государев меч». На что одна придворная дама тихонько заметила: «Когда государь переходит из одного помещения в другое, меч всегда следует носить вслед за ним». Вот ведь умница! Наверное, она прослужила во дворце уже много лет.

Святой Догэн обучался в Китае и привёз оттуда все книги канона учения Будды. Он хранил их в Якэно, квартале Рокухара. Догэн любил рассказывать о сутре «Сурангама», а храм свой он посвятил Наланде. Как-то Догэн сказал: «Говорят, что Оэ Масафуса полагал, что главные врата индийского храма Наланды смотрят на север, но в „Записках о путешествии на Запад“ и в „Жизнеописании Фа Сяня“ ничего подобного не говорится. И в других сочинениях тоже. Масафуса был человеком многознающим, но тут он промашку дал. Храм Западного Просветления в Чанъани смотрит на север — вот это правда».

«Записки о путешествии на Запад» — путевые записки китайского буддийского проповедника Сюань-цзана (600–664) о путешествии в Индию. «Жизнеописание Фа Сяня» — путевые записки Фа Сяня о путешествии в Индию (см. 84).

Предшественниками факелов, используемых в новогодних церемониях, послужили клюшки для игры в деревянный шар, которые во время празднования Нового года доставляли из дворцового храма Сингон в Сад Священного Источника. Там их и сжигали. Когда говорят «Пруд исполненной молитвы», имеют в виду пруд, расположенный в этом саду.

В одной песенке поётся так: «Падай-падай, снежная крупа, из Тамба-земли снежная крупа! » Мелкий снег напоминает крупу, поэтому и говорится «снежная крупа». Петь «из Тамба-земли» неправильно, надо говорить «валивали, снежная крупа». Некий знаток заметил, что дальше следует петь «на ограды, на деревья». Интересно, старая это песенка или нет? В дневнике Сануки-но Сукэ говорится, что, когда государь Тоба был маленьким, он, увидев, как идёт снег, распевал эту песенку.

Старший государственный советник Фудзивара Такатика доставил к государеву столу сушёного лосося. Ему сказали: «Как ты можешь предлагать государю такую дрянь? » Такатика отвечал: «Нигде не сказано, что государю нельзя вкушать лосося. А что до того, что он сушёный, так государь сушёную форель вкушает. Разве не так? »

Если корова бодучая — подпиливают рога, если лошадь кусачая — подрезают уши, и тем подают людям знак. А если знака нет, а корова или лошадь покалечат человека, значит, хозяин виноват. А кусачую собаку держать нельзя. Это тоже преступление, это тоже против закона.

Мать Ходзё Токиёри, управителя провинции Сагами, звалась монахиней Мацусита. Однажды, после того как она пригласила сына к себе, монахиня взяла ножичек и принялась вырезать испорченные куски бумаги из раздвижных дверей с тем, чтобы починить их. Её старший брат Ёсикагэ, который был заместителем командующего крепостью Акита и готовился к приёму Токиёри, сказал ей: «Давай я поручу эту работу слуге. Он с ней справится как надо». — «Такую мелкую работу ему лучше меня не сделать», — отвечала она, продолжая клеить кусок за куском. И снова сказал Ёсикагэ: «Чем дыры латать, давай всю бумагу сменим, так проще будет. А у тебя заплатка на заплатке, смотреть противно». — «Мы так и сделаем, но только потом. А сейчас я хочу преподать Токиёри урок. Надо, чтобы молодой человек понял, что испорченную вещь можно починить, а потом ею пользоваться».

Весьма поучительный рассказ. В управлении главное — бережливость. Монахиня — женщина, но умом сравнится с мудрецом. Родив сына, которому предстояло управлять Поднебесной, она доказала, что она человек не как все.

Адати Ясумори, командующий крепостью Акита и управитель провинции Муцу, был непревзойдённым наездником. Как-то раз он приказал вывести себе коня. Увидев, как он разом перемахнул через порог конюшни, Ясумори сказал: «Слишком горяч», — и велел подать другого. Этот конь вытянул ногу и тронул копытом порог. «Слишком боязливый, с ним в беду попадёшь», — сказал Ясумори и в седло не сел.

Человек неискусный разве стал бы так беречься?

Всадник Ёсида говорил так: «У каждого коня — свой норов. Следует помнить, что силой с конём не справиться. Прежде чем сесть в седло, осмотри коня, пойми, что в нём хорошо, а что плохо. Далее осмотри удила и седло. Если заметил неподобающее, на коня не садись. Только тот человек, который следует этим правилам, может зваться наездником. В этом и состоит секрет».

Во всяком деле так: плохой знаток всегда превзойдёт одарённого любителя. Первый занимается своим делом без спешки, с тщанием, не отвлекаясь, а любитель действует как вздумается. Это справедливо не только в искусствах и других умениях. В любых делах пусть ведёт тебя скучная осторожность — тогда и добьёшься успеха. Человек искусный, но который действует по своему хотению, всегда уступит такому знатоку.

Некий человек пожелал, чтобы его сын стал священником, и сказал ему: «Выучись, познай, что такое карма, — будешь тогда молитвы читать и тем на жизнь заработаешь». Сын внял отцу. Однако решил, что, прежде чем стать ему священником, следует выучиться верховой езде, рассудив так: паланкина или экипажа у него нет, а потому, когда люди призовут его к себе требы читать, они пришлют за ним лошадь. Если же он будет неискусен в верховой езде, тогда вывалится из седла, а это огорчительно. Потом сын подумал так: после того, как он требы прочтёт, хозяин станет потчевать его вином, а если он не выкажет при этом никаких умений, хозяин расстроится. И потому сын стал учиться застольным песням. Когда он выучился и песням, то решил, что пора бы ему и настоящим делом заняться. Но для того, чтобы Учением Будды овладеть, времени уже не осталось — жизнь прошла.

То, что сказано об этом человеке, не только священнику, но и всякому другому урок. Человек молодой мечтает о разном, он хочет добиться многого, пройти путь долгий. Он желает овладеть искусствами и учениями, полагая, что перед ним раскинулось безбрежное будущее. Он празден и ленив, то, что творится под носом, притягивает его взор. Так, ничего не делая, он проводит дни и годы, пока не подступит старость. Ни в чём не искусен, против задуманного — ни в чём славен не сделался. И тут, сколько ни горюй — годы назад не вернёшь, колесо, пущенное с вершины горы, катится всё быстрее.

Помысли, чем хочешь заняться ты в этой жизни, изо всех дел выбери главное, об остальном — забудь, упражняйся в одном. В каждый день и в каждый час выбери из дел то, в чём есть хоть какой-то прок, остальные — оставь, делай главное. Если же будешь неразборчив и в сердце твоём будет многое, ни одного дела не сделаешь. Это — как шахматы: не трать ни одного хода зря, опережай соперника, жертвуй малым, чтобы получить большое. Легко решиться отдать три фигуры и получить взамен сразу десять. Труднее отдать десять, чтобы получить одиннадцать. Будь готов к тому, чтобы выиграть одну фигуру, но знай, что отдать сразу десять — дело нелёгкое, трудно отдать так много и получить так мало. Но если не отдашь своего, чужого по своему хотению не получишь, а своего всё равно лишишься.

Вот у столичного человека появилось срочное дело на Восточной горе, и он уже пришёл туда, но тут вдруг ему приходит в голову, что дело на Западной горе сулит ему большую выгоду, и тогда у самых ворот он поворачивает назад и идёт на Западную гору. Так он должен поступить. Но он говорит: «Раз уж я пришёл сюда, сделаю-ка я сначала дело здесь — ведь на Западной горе мне встречи сегодня не назначено; вернусь обратно, а уж когда-нибудь потом отправлюсь на Западную гору». Если он проявит такую минутную леность, эту минуту уже не наверстать. Вот это-то и страшно.

Если решил сделать одно дело, пусть не волнует тебя то, что дела остальные пребудут в небрежении. Не стыдись людской хулы. Делай большое, по сторонам не оглядывайся.

Вот собрались многие люди, один сказал: «Есть два вида мисканта, и как их различать — знает только святой Ватанабэ». Шёл дождь, монах Торэн спросил: «Кто-нибудь одолжит мне зонт и плащ? Пойду к Ватанабэ, чтобы он рассказал мне про этот мискант». Ему отвечали: «Да не спеши ты так — куда ты в дождь собрался! » Торэн отвечал: «Глупости! Разве жизнь и смерть дожидаются часа, когда небо разъяснится? Я умру или святой скончается — что тогда? » С этими словами Торэн выбежал на улицу, чтобы пойти к Ватанабэ и расспросить его.

Как это благородно, как хорошо! В «Луньюй» сказано, что быстрота — залог успеха. Как Торэн хотел поскорее узнать про мискант, так и мы должны поторопиться познать великую тайну просветления.

Сегодня ты собирался делать одно дело, но тут вдруг возникает срочность в другом и путает все твои расчёты. Ты ждал одного человека, но он не пришёл, зато появился другой, которого ты вовсе не ждал. Предполагаешь одно, а выходит другое. В общем, всё идёт против твоих ожиданий. Ты думал, что дело будет хлопотное, а оно сделалось без труда, а дело, что казалось лёгким, повернулось боком. Всякое каждодневное дело делается не по задуманному, на год вперёд не рассчитать. А что уж там говорить про целую жизнь! Но как только ты обнаружил, что всё идёт не по задуманному, вдруг видишь, что что-то сделалось так, как ты желал того. И тогда ещё раз убеждаешься, что мир непредсказуем. Истина в том, что зыбко всё.

Мужчина не должен приводить жену в свой дом. Когда кто-то говорит, что живёт один, мне делается отрадно. Противно слышать про такого недостойного человека, который живёт у жены или же взял женщину к себе, и они живут вместе. Над таким человеком люди станут смеяться — скажут, что он привёл женщину ничем не замечательную, или, если женщина окажется хороша, они станут говорить, что он носится с ней, как с образом Будды.

Незавидна участь хозяйки дома. Ну родит она детей, будет их холить-лелеять… Сердце щемит: останется она вдовой, уйдёт в монахини, состарится… До самой смерти не ждёт её ничего хорошего.

С любой женщиной так: если будет она мозолить глаза с утра до вечера, надоест тебе, возненавидишь её. А оттого и она тоже спокойна не будет. Другое дело, если ходишь ты к ней время от времени — пусть даже годы идут, а связь всё равно крепка. Когда захаживаешь нечасто и остаёшься ненадолго, тогда и женщина тебе как будто вновь покажется.

Жаль мне человека, который скажет: «Ночь пришла, ничего уже не видать». Красота и очарование многих вещей и красок бывают явлены только ночью. Днём люди носят одежды простые и незатейливые. Ночью же обряжаются в платья видные и яркие. Красивый человек при тусклом светильнике выглядит ещё красивее, в ночном голосе — особое очарование. Запахами и звуками лучше всего наслаждаться ночью.

Вот посреди самой заурядной ночи во дворец прибывает прекрасно одетый человек — очень приятно. Люди молодые и днём и ночью присматриваются друг к другу, а потому даже тогда, когда, казалось бы, можно расслабиться, им следует следить за собой с особым тщанием — будь то день праздничный или обычный. Отрадно, когда воспитанный человек с наступлением темноты начнёт делать себе причёску или когда женщина посреди ночи скроется на минуту, возьмёт зеркальце и приведёт себя в порядок.

Храмы и святилища следует посещать, когда стемнело, в те дни, когда служб нет.

Когда человек тёмный судит о знаниях других, он никогда не бывает прав. Вот человек неширокий, который только и делает, что упражняется в шахматах, и достиг в том успехов, садится играть с человеком умным, но в шахматах неумелым… И на этом-то основании утверждает, что он-де стоит выше. Вот другой человек, искусный в чём-то одном. Видя, что другие в его искусстве несведущи, он считает их ниже себя. Это — ошибка великая. Монах, который изучает священные писания, и не сведущий в них монах школы дзэн, который предаётся созерцанию, — каждый из них считает себя выше. Неправы оба. Не выходи за пределы того, что знаешь, людей не суди.

Глаз мудреца видит людей насквозь.

Вот какой-то человек повёл лживые речи, желая ввести других в заблуждение. Человек неискушённый поверит ему и посчитает ложь за правду. Кто-то же настолько уверует в истинность сказанного, что и сам станет на эту ложь громоздить своё домыслы. Другой же пропустит ложь между ушей и не прилепится к ней. Ещё один удивится и станет размышлять, можно ли верить сказанному или нет. Найдётся и такой, кто вроде бы сам и не уверует в ложь, но скажет: люди так говорят — значит, так оно и есть. Сыщется ещё и такой человек: сделает вид, что после долгих размышлений он пришёл к выводу о правдивости слухов, он будет кивать и улыбаться, но на самом-то деле он не разобрался ни в чём. Другой вроде бы докопался до истины, но всё равно боится ошибиться и не уверен в себе. Ещё один хлопнет в ладоши и засмеётся, сказав, что ложь эту он слышал уже много раз. А ещё кто-то докопается до истины, но о том не скажет и предпринимать ничего не станет — будто ничего и не знает. Обнаружится и такой, кто с самого начала поймёт, зачем эта ложь явилась на свет, и ничуть в неё не поверит, но, поскольку лжец ему мил, он станет с ним заодно.

Сборище глупцов бессильно перед человеком мудрым: по их словам и лицам он поймёт их мысли без ошибки. А с нами, заблудшими простецами, ему ещё проще — знает и видит нас как свои пять пальцев. Следует, однако, помнить, что рассуждения мои о правде и лжи не относятся к учению Будды.

Один человек шёл трактом Коганаватэ. Вдруг он приметил, как некий господин в богатых одеждах зашёл на залитое водой рисовое поле и усердно полощет деревянную статую бодхисаттвы Дзидзо. Пока прохожий дивился и глазел, прибежало несколько человек из свиты этого господина. С криками «Наконец-то изволили сыскаться! » они увели господина с собой. Оказалось, что это был Минамото Митимото, министр внутренних дел. Пока он не спятил, это был блестящий и всеми уважаемый человек.

Когда священную колесницу, принадлежавшую храму Тодайдзи, перевозили из храма Вакамия, что в монастыре Тодзи, обратно в Тодайдзи, её сопровождали знатные люди из рода Минамото. Минамото Митимото находился тогда в чине генерала. Он приказал людям, чтобы они очистили дорогу перед колесницей. Главный министр Минамото — Сададзанэ заметил на это: «Может, не стоит так кричать перед самым храмом? » Митимото ответил: «Я человек военный, мне лучше знать, как паланкин охранять».

Впоследствии Митимото говорил: «Наш главный министр читал только книгу церемоний „Записки северных гор“, а вот „Записки западного дворца“ он и в глаза не видел. А там, между прочим, сказано, что следует остерегаться демонов и злых духов, так что дорогу перед храмом надо очищать обязательно».

«Записки северных гор» («Хокудзансё») — сочинение Фудзивара Кинто (966-1041), посвящено придворным церемониям. «Записки западного дворца» — сочинение Минамото Такаакира (914–982), также посвящено придворному церемониалу.

Сейчас в каждом храме существует «штатное расписание» для монахов. Однако в «Установлениях годов Энги» говорится и о «штатном расписании» для служительниц святилищ. Тогда в любом учреждении штатное расписание было.

«Установления годов Энги» («Энгисики») — свод правил, касающихся придворной жизни и управления страной. Составлен в 927 году.

В «Основах государственных дел» говорится о том, что почётные должности существуют не только для чиновников второго класса, но и четвёртого.

«Основы государственных дел» («Сэйдзи Ёряку») — сочинение Корэмунэ Масасукэ, написано около 1010 года, посвящено истории законодательства в Японии.

Монах Гёсэн из храма Ёкава говаривал: «В китайской музыке есть мелодия, но нет ритма. А в Японии есть ритм, а мелодии нет».

У китайского бамбука лист узкий, а у речного — широкий. Возле рва в государевом дворце растёт речной бамбук, а возле павильона Дзидзю, где пиры устраивают, — посажен китайский.

В Индии на Орлиной горе есть две ступы. Та, что у подножья, называется «Сошествие с колесницы». Та, что на вершине, называется «Удаление от мира».

Десятую луну называют «месяцем без богов», но не существует указаний относительно того, что в это время не следует проводить богослужений. Такого сочинения нет. Может, когда-то в этот месяц богослужения не проводились — вот и дали ему такое название?

Говорят, что в этот месяц все божества собираются в великом святилище Исэ, но оснований для такого мнения я не вижу. Если б это было так, тогда в Исэ в этот месяц проводились бы особые действа, но такого нет. Правда, в десятой луне государь, бывало, часто посещал различные святилища, но только толку от того было мало.

Обычно считалось, что в десятой луне синтоистские божества собираются в провинции Идзумо, а не в Исэ.

Теперь уже никто не помнит, что на ворота дома человека, которого государь своим указом отстранял от должности, вешали колчан. Колчан вешали и в храме Тэндзин на Пятой линии в том случае, если хворал государь или же в стране случалось моровое поветрие. В святилище Курама, где почитается божество Юки, тоже вешали колчан. Если дознаватель вешал колчан на ворота, выходить из дома и входить туда запрещалось. Теперь, после того как этот обычай исчез, ворота дома опечатывают.

Раньше, когда преступника ставили на правёж бамбуковыми палками, его привязывали к пыточному станку. Однако теперь никто уже не помнит, ни как этот станок выглядел, ни как к нему привязывали.

На горе Хиэй обычай призывать будд и бодхисаттв от имени великого наставника Сайтё придумал настоятель Дзиэ — он первый стал вписывать его имя в молитвы. Это не законники до этого додумались. Во времена святых государей времён древних государственные дела отправлялись без таких обращений, но в последнее время это обыкновение получило распространение.

Следует также помнить, что в законах говорится о том, что вода и огонь — чисты и скверна может тронуть только сосуды и светильники.

Это случилось в те времена, когда правый министр Фудзивара Кинтака возглавлял столичный сыск. Однажды он проводил совещание во дворце. Бык, принадлежавший мелкому чиновнику Акиканэ, выпрягся, вошёл в здание, улёгся на пол возле Кинтака и стал жевать свою жвачку. Все подумали, что это какой-то дурной знак, и хотели было отослать быка к гадателю, на что отец Кинтака главный министр Фудзивара Санэмото сказал: «У быка мозгов нет. Зато у него есть ноги — вот он и идёт, куда они его повели. Нехорошо лишать нищего чиновника быка, на котором он во дворец ездит». Поэтому быка вернули хозяину, а циновку, на которой он улёгся, переменили. И ничего дурного после этого не случилось. Правильно говорят, что если явилось дурное знамение, а ты его как бы не заметил, то никакой беды не случится.

Когда задумали построить дворец Камэяма и стали ровнять землю, то обнаружили на пригорке клубок из великого множества змей. Подумали, что змеи — местные божества, сказали о том государю. Государь изволил спросить: «И что теперь делать будем? » В один голос все отвечали: «Змеи эти обитают здесь со времён давних, тревожить их было бы опасно». И только один министр заметил: «Змеи живут на государевой земле, разве могут они прогневаться за то, что мы строим ему дворец? Эти божества худого не сделают, они нас не накажут. Так что потревожить их можно».

Пригорок срыли, а змей выпустили в реку Ои. И никакой беды не случилось.

Обычно свиток с сутрой связывают тесёмкой так: сверху и снизу перевязывают крест-накрест, а конец пропускают под скрещениями. Видя это, настоятель Косюн из часовни Кэгон расшнуровывал, бывало, свиток и завязывал вновь. При этом он говаривал: «Так только молодые делают, смотреть противно. Надо просто обмотать свиток тесёмкой, а конец пропустить под завязкой». Косюн был человеком старым, он в таких вещах хорошо разбирался.

Некий человек хотел заполучить чужое поле, но суд отклонил его иск. С досады он послал людей на то поле и велел сжать его. Но работники сжали совсем другое поле. Им сказали: «Что вы наделали! Это же не то поле! » Жнецы же отвечали: «Да, сжать это поле — дело тоже несправедливое. Но если уж нас послали на дурное дело, какая разница, где мы его сделаем? »

Ответ жнецов весьма справедлив.

Люди говорят, что птица ёбукодори поёт весной, но что это за птица, никто не знает. В одной из книг школы Сингон говорится, что обряд призывания душ умерших проводится тогда, когда поёт ёбукодори. Наверное, имеется в виду земляной дрозд, птица ночная и несчастья предсказывающая. В песне «Манъёсю» говорится: «Не ведая о том, что длинный и туманный день весенний минул, сердце моё плачет и плачет, словно дрозд земляной». Из этого можно заключить, что у земляного дрозда и у ёбукодори много общего.

Не надейся на вещи и на людей. Дурак желает всего на свете — оттого становится зол и гневлив. Не надейся на власть — сильные падают первыми. Не надейся на богатства — разоришься в мгновение ока. Не надейся на мудрость — даже Конфуций не пришёлся ко двору. Не надейся на добродетели — ученик Конфуция, Янь Хуай, был добродетелен, но умер рано. Не надейся на милость господина — он скор на расправу. Не надейся на слуг — взбунтуются и разбегутся. Не надейся на доброту другого — он переменится. Не надейся на обещания — слово своё мало кто держит.

Если же не будешь ожидать ничего от себя и от людей, хорошему — обрадуешься, от плохого — не загрустишь. Освободи место справа и слева — никто тебя не тронет. Освободи место спереди и сзади — не уткнёшься в стену. В тесноте — сожмут и раздавят. Когда сердцу тесно и трудно — будет биться с надрывом, разорвётся на части. Будет место — будет тебе вольготно и покойно, ни один волосок не упадёт с головы.

Человек создан Небом с Землёй. Они же границ не имеют. Зачем человеку быть другим? Человеку великодушному и безгранич ному горе с радостью — не помеха, ничто не ущемит его.

Осенняя луна — хороша без предела. Тот, кто считает, что она всегда такова, — человек неразборчивый, мне его жаль.

Когда кладут древесный уголь в жаровню, предназначенную для обогревания государя, никогда не берут уголь щипцами. Его пересыпают прямо из глиняного горшка. Чтобы уголь не просыпался, его следует укладывать с особым тщанием.

Во время высочайшего выезда в святилище Явата, что в Ивасимидзу, некий слуга, облачённый в белые одежды, стал перекладывать уголь руками, и тогда один знаток придворных обычаев заметил: «В те дни, когда надевают праздничные одежды, пользоваться щипцами не возбраняется».

Полагают, что название мелодии «Софурэн» значит «Женская любовь», но это не так. На самом деле оно значит «Лотосы первого министра». При династии Цзинь министром был Ван Цзянь, он с любовью ухаживал за лотосами, которые посадил возле дома. Тогда эту мелодию и сочинили, а самого министра прозвали «Лотосовым».

А мелодия «Кайкоцу», которую сейчас записывают иероглифами «кружение», на самом деле следует писать иероглифами «уйгур». У уйгуров когда-то было сильное государство. После того как династия Хань покорила этих варваров, они являлись в Китай и исполняли там свою музыку.

Когда Тайра Нобутоки был уже человеком старым, он любил вспоминать о днях прошлых: «Как-то вечером Ходзё Токиёри послал за мной. Я сказал, что отправляюсь немедленно, но никак не мог сыскать подходящего платья. Поэтому он снова прислал человека со словами: „Наверное, ты не знаешь, что тебе надеть. Но сейчас уже ночь, надень что попало и беги поскорее“. Поэтому я явился к нему в самом затрапезном виде. Нобутоки достал кувшин с вином и простые глиняные чарки. „Понимаешь, пить в одиночку мне не хотелось, вот я и позвал за тобой. Только закусить нам нечем. Мои люди уже давно спят, пошарь-ка вокруг, может, что-нибудь сыщется“. Я зажёг лучину, всё вокруг облазил, пока наконец не обнаружил на кухне чуть-чуть соевой пасты в горшочке. „Вот всё, что мне удалось обнаружить“, — сказал я, на что Нобутоки ответил: „Нам этого вполне хватит“. После этого мы хорошенько угостились в своё удовольствие. В моё время всё по-простому делалось», — заключил старик.

Человек по имени Саймёдзи, который вступил на путь Будды, отправился однажды на поклонение в святилище Цуругаока. После совершения молитв он отправил посыльного к Асикага Ёсиудзи, управляющему левой государевой конюшней, чтобы известить о своём приезде. Когда он сам добрался до Ёсиудзи, тот предложил ему сушёных морских ушек, креветок и лепёшек. Только-то и всего. А ещё хозяин усадил за стол свою жену и настоятеля по имени Рёбэн. После угощения Саймёдзи сказал: «Жду не дождусь отрезов, что у вас на родине ткут и что вы мне каждый год дарите». Ёсиудзи отвечал: «А у меня уже приготовлено! » Женщины, что были у него в услужении, тут же сметали тридцать халатов разных расцветок. Их потом отослали к Саймёдзи.

Эту историю рассказал мне человек, который всё это видел собственными глазами. До недавнего времени он был ещё жив.

Один богач говорил так: «Человек должен забыть про всё остальное и думать только о богатстве. Бедняку жить на этом свете незачем. Только богатство делает человека человеком. Если хочешь разбогатеть, первым делом запомни следующее и следуй тому без промашки.

Во-первых, запомни, что жизнь человеческая прочна, а мысли о её зыбкости не имей никогда.

Во-вторых, не гонись за всем на свете. Когда живёшь в этом мире, ты желаешь для себя и других столько всего, что не счесть. Если будешь желаниям и хотениям потакать, никаких денег не хватит, всё проживёшь. Желаний не сосчитать, а деньги — счёт любят. Деньги сосчитаны, бессчётных хотений ими не утолить. Если желания проросли в сердце твоём, знай, что дурь эта погубит тебя. Убойся того и смирись, не траться даже на малое.

В-третьих, не думай о деньгах как о рабе низком, — останешься нищим. Почитай их за господина и божество, бойся его и не смей повелевать им.

В-четвёртых, запомни: когда тебя унижают, не гневайся и не сердись.

В-пятых, будь честен и держи своё слово.

Если захочешь богатства и последуешь сказанному, обязательно разбогатеешь. Это так же верно, как огонь пожирает сухое, а вода течёт туда, где ниже. Когда же накопишь столько, что уже и не потратить, сердце твоё успокоится и возрадуется — хоть останутся пустыми твои рот, глаза и уши, хоть не станешь ты украшать свой дом и потакать хотениям».

Люди желают богатств для того, чтобы потакать своим желаниям. Они дорожат деньгами, чтобы исполнять хотения. Есть желания, а ты им не потакаешь; есть деньги, а ты их не тратишь. Чем тогда ты лучше бедняка? Какая радость тебе в богатстве? По моему разумению, речи богача следует понимать в том смысле, что от желаний следует отказаться, а о бедности — не горевать. Чем радоваться исполнению желаний, лучше отказаться от богатства. Чем смывать коросту и радоваться облегчению страданий, не лучше ли не хворать вовсе? Если следовать этому, к нищете и богатству останешься равнодушен. Просветление и невежество станут одно, желание от нежелания не отличишь.

Лисы, бывает, нападают на людей. Во дворце Хорикава лиса укусила за ногу спящего охранника. Когда один служка проходил ночью мимо главного храма в монастыре Ниннадзи, на него набросились три лисицы. Он выхватил кинжал и успел нанести удары по двум из них. Одну убил, а две другие убежали. Лисицы изрядно покусали служку, но серьёзных ран не было.

Средний государственный советник Фудзивара Такасукэ как-то поведал мне: «Тоёхара Тацуаки — мастер непревзойдённый. На днях он зашёл ко мне и сказал: „Я человек глупый и неучтивый, но всё-таки осмелюсь заметить: пришло мне в голову, что пятое отверстие на поперечной флейте расположено как-то странно. Дело в том, что промежуточной ноты нет только между пятым и четвёртым отверстиями. Но промежуток между ними такой же, как всюду. А потому издаёт это отверстие звук необычный, и дуть в него следует на некотором расстоянии. Если этого не сделать, в тон не попадёшь. Вот почему играть на поперечной флейте так трудно“».

⇐ Предыдущая 1 2 3 4 5 678 9 10 Следующая ⇒