Отрезок четвертый

«Твое дело какое: твое дело зарядку делать, — операция выживание, друг, динамические нагрузки, вот ими и занимайся, заботься об организме, об организме заботься, накачивай долбанные мышцы, не отчаивайся, а проси о большем, проси о большем, сражайся, жми дальше, вот твое дело»

(Джеймс Келман. «До чего ж оно все запоздало»).

В самом начале семестра я стал усиленно размышлять, как бы мне стать, э-э-э, мужчиной. Чем бы себя изнасиловать, дабы познакомиться с силой воли. Эта капризная дама предстала передо мной, как испорченная погода перед синоптиком. Не важно, какой путь избрать, важно, насколько ты готов к повороту событий. Штудируя труды по истории Древней Греции и Рима, я осознал, что людские интересы мало изменились с тех пор — секс, еще раз секс, и экшн. Одной из составляющих экшена был бег во всех его проявлениях, будь то нарезание кругов внутри Колизея, или прополка копьями персидских грядок, с произрастающими в них сарациновыми сорняками, и как следствие забеги на полях сражений вслед за противником.

В одно прекрасное утро я надел на ноги кеды и выбежал во двор. Сделав несколько кругов вокруг небольшого жилищного комплекса, приполз домой. Наркоманская тушка, извлеченная из-под никотино-алкогольного панциря, было готова для окончательного свежевания, приносящего избавление от жизни. Стоя под душем, я прислушивался к ощущениям. Если бы не мозг распоряжался действиями таких конечностей, как руки, а, скажем, печень и селезенка, то они бы вытянули указательный палец и покрутили им у виска.

«Качай пресс». Врачихина фраза, словно торчащая из подушки иголка гусиного пера не давала спать спокойно. Я даже не задумывался о технологической стороне дела — каким образом при накачке пресса восстанавливаются почки. С уверенностью человека, знающего таблицу умножения, я пришел к выводу, что рано или поздно придется заняться столь необычным для себя процессом.

Дима И. был на вид средних размеров полотняным шкафчиком с фрамугами рук и консолями ног, с блондинистым, ровно остриженным газоном, покрывавшим затылок. Предложил растянуть девочку-штангу на двоих. В подвале «Бонча» был зальчик, убогий, как привокзальный сортир, но уютный, если не сказать, душевный. Позитивную роль играло то, что на тренажерах пыхтели такие же студиозусы, как и я. Самое тяжелое для новичка — побороть комплексы, возникающие в связи с осознанием состояния своего тела на фоне здоровых мускулистых хряков. Долгое время в такие залы ходили «качки» — не было никаких фитнес-центров, где можно встретить и пузатого колобка, и шнурка о двух ногах, на котором болтающиеся спортивные трусы пародируют гюйс на флагштоке во время штиля. Только что прибывший мальчик с пальчик знал, что ему придется коммуницировать с людьми, больше похожими на откормленных бычков. И хоть никогда я не сталкивался с недоброжелательностью со стороны завсегдатаев культуристских заведений, где-то под коркой основных сведений о бытие у любого человека лежит боязнь косых взглядов, которые будут кидать на него господа с рельефными торсами. Это — тормозной башмак, из-за которого состав, включающий в себя такие вагоны, как характер и желание достичь намеченной цели, никогда не покатится по рельсам спорта у большинства представителей сильной половины. Попросту говоря — это психологическая трусость, присущая большинству мужчин, в чем они не спешит сознаться. А в умах интеллектуалов неискореним стереотип о том, что человек со штангой — дебил. Они готовы бравировать своими знаниями в искусствоведческих статьях, сублимируя порой таким образом элементарный недостаток физической силы.

Я в семнадцать лет — раб устойчивого понятия: любая активная деятельность мозга сопряжена с обильными возлияниями понятно каких жидкостей, курением как таковым и курением чего-либо отличного от табака, потребление чая литрами во время беседы о «Розе мира» Даниила Андреева или о пресловутом Ницше. Траханные мастера мысли. Вечные разговоры в дыму гашиша, бравирование количеством прочитанных философских трактатов и употребленной наркоты. Обсуждение глюков и приходов. Все это, сидя на кухне с сигаретой в зубах. Все это — комплекс действий и предписаний к тому, как надо жить. Михаил Сапего, директор издательства «Красный матрос», митьковский кореш, назвал мне необходимый набор качеств для интеллигента 80-х: предрасположенность к алкоголизму, стойкое диссидентское восприятие мира, наличие интеллекта, интерес к искусству. Вся диссидентская литература пронизана одами портвейну и похмелью. Похмелье стало настоящим ритуалом, придерживаясь которого человек борется с устоями жизни.

Был и другой немаловажный момент. Ситуация складывалась проще некуда — быки слушают Алену Апину и Шуфутинского, продвинутая молодежь все остальное: от Doors и «Аквариума» до Sex Pistols и Cannibal corps. А подобная музыка никак не предполагает спортивного образа жизни. Сдохший Мориссон. Сдохший Сид Вишес, который приближался к смерти со скоростью ракеты «земля-воздух». В одном кабаке добропорядочный папаша, узнав, что за соседним столиком сидит безумный Сид, затушил сигарету о свою руку. Мол, могешь так, парень. Вишес вынул нож и полоснул блестящим лезвием себе по запястью. Кровища не заставила ждать. А так, мол, могешь? Папаша вместе со своим семейством срочно переместился на улицу.

Страсть к саморазрушению присуща каждому поколению в период teen. Порой эта страсть неосознанная, как в случае с народовольцами, порой очевидная, как в случае с панками. Для некоторых моих сверстников музыка явилась предпосылкой к наркотикам, будь то вылупившееся из скорлупы заграничного небытия техно, или гитарное психо-сайко. О том, что в мире существует straight edge, мало кто знал. А если и знал, то не понимал, что это такое. Для меня запоздалым веянием благого движения, мощным стимулом, чтобы развязаться со всей дрянью предыдущей жизни, и очиститься, стал Генри Роллинз.

⇐ Предыдущая 18 19 20 21 222324 25 26 27 Следующая ⇒