ЗАТИШЬЕ ПЕРЕД БУРЕЙ

А теперь возвратимся к Бильбо и гномам. Всю ночь они несли стражу, сменяя друг друга, но все было тихо, и утром они тоже не увидели и не услышали ничего подозрительного. Только кружившихся в небе птиц с каждым часом становилось все больше. Стая за стаей летели с юга, а воро'ны, оставшиеся возле Горы, с непрестанным карканьем носились над скалами.

— Странно, что происходит? — проговорил Торин. — Время осенних перелетов давно миновало, да и птицы это не перелетные: скворцы и зяблики. А там, вдали, густо кружит вороньё, словно ждет падали после битвы!

Вдруг Бильбо указал пальцем:

— Смотрите! Старый дрозд вернулся! Значит, ему удалось спастись, когда Смауг разнес наш склон. Вот только улитки вряд ли уцелели.

Тут их старый знакомый подлетел поближе, уселся неподалеку на камень, забил крылышками и засвистел. Потом он склонил голову набок, как будто внимательно слушал, а затем снова засвистел и опять показал, что слушает.

— По-моему, он пытается нам что-то сказать, — произнес Балин. — Но я не успеваю ничего разобрать, когда слушаю таких птиц, у них слишком быстрая речь и трудный язык. А ты понимаешь, что он говорит, Бэггинс?

— Не все, — ответил Бильбо (который на самом деле не понял ровным счетом ничего). — Похоже, старикан очень взволнован.

— Ах, если бы это был ворон! — воскликнул Балин.

— А я думал, ты их недолюбливаешь. Когда мы в первый раз ходили в долину, ты косился на них с опаской.

— Так то были ворОны! И, вдобавок, гадкие, подозрительные и грубые — что ни слово, то брань. Да ты сам слышал, как они нас поносили. Нет, вОроны — это совсем другое дело. Народ Трора когда-то был с ними в большой дружбе. ВОроны часто доставляли нам тайные сведения и получали в награду блестящие безделушки, которые им нравится прятать у себя в гнездах. ВОроны живут долго и помнят все, что им довелось увидеть, и передают мудрость из поколения в поколение. В детстве я знал многих воронов с окрестных скал и холмов. Этот холм называли Равенхилл, потому что на утесе над караульней когда-то гнездилась знаменитая чета мудрых птиц — старый Карк и его жена. Но едва ли птицы их древнего рода до сих пор живут где-нибудь возле Горы.

Только он закончил, как старый дрозд громко свистнул и умчался прочь.

— Мы не понимаем его, но я уверен, что он-то нас понимает, — сказал Балин. — Посмотрим, что будет!

Вскоре послышалось хлопанье крыльев: вновь появился дрозд, и с ним — совсем дряхлый, огромный, почти слепой ворон с плешью на голове. Ворон летел с трудом; он важно опустился на землю, еще раз медленно и тяжело ударил крыльями и скакнул к Торину.

— О Торин, сын Трайна, и Балин, сын Фундина, — прокаркал он (и Бильбо понял, что он сказал, потому что ворон не клекотал по-птичьи, а говорил на обычном языке). — Я — Роак, сын Карка. Вы знали моего отца. Сто лет, и еще пятьдесят, и еще три года прошло с тех пор, как я вылупился из яйца, и Карк уже умер, но я помню все, что он мне рассказывал. Ныне я предводитель больших воронов Одинокой Горы. Нас мало, но мы не забыли прежнего короля. Сейчас почти все мои подданные улетели, ибо с юга пришли великие вести — некоторые будут вам в радость, другие нет. Посмотрите! Птицы возвращаются на Гору и в долину Дейла с юга, с востока и с запада, ибо слух пролетел по земле: Смауг убит!

— Убит! Убит? — закричали гномы. — Убит! Значит, мы зря боялись, и сокровища теперь наши! — Они вскочили и запрыгали от радости.

— Да, он убит, — подтвердил Роак. — Дрозд, да не выпадут никогда его перья, видел это своими глазами, а ему можно верить. Смауг пал в битве с людьми Эсгарота три ночи назад на восходе луны.

Торину пришлось потратить немало времени, чтобы утихомирить гномов. Наконец, он заставил их замолчать и выслушать остальные вести. Ворон подробно описал битву, а затем продолжал:

— Таковы радостные вести, Торин Дубовый Щит. Возвращайся к себе во дворец без страха, все сокровища твои — до поры до времени. Но к Горе собираются не только птицы. Слух о гибели стража сокровищ прокатился повсюду, — а легенда о золоте Трора не перестала смущать сердца от того, что ее столько лет передавали из уст в уста. Многие рассчитывают на свою долю добычи. Войско эльфов уже выступило из Леса на север, и за ним по пятам летит вороньё, думая поживиться падалью на поле битвы. Люди на берегу Озера обвиняют гномов в своих несчастьях, ибо они остались без крова, и многие умерли, а Смауг разрушил их город. Они надеются из ваших сокровищ возместить свои потери, неважно, живы вы или нет. Мурость подскажет тебе, как поступить, но тринадцать воинов из народа Дурина, который судьба разметала по свету, — лишь малая часть от прежнего войска Горы. Выслушай мой совет: не верь главе города озерных людей. Лучше доверься тому, чья стрела сразила дракона, — его имя Бард, он родом из Дейла, потомок Гириона. Он человек сурового нрава, но честный и верный. Мы бы хотели, чтобы всем бедам пришел конец и воцарился мир между гномами, эльфами и людьми. Но за это тебе, скорее всего, придется заплатить золотом. Я все сказал.

Выслушав ворона, Торин пришел в неописуемый гнев.

— Спасибо тебе, о Роак, сын Карка, — произнес он. — Мы не забудем тебя и твоих подданых. Но ни крупицы нашего золота не получат разбойники и воры, пока мы живы. А вы заслужите еще большую нашу благодарность, если будете приносить нам вести о тех, кто приближается к Горе. И еще: я прошу тебя, если есть у вас молодые вороны с сильными крыльями, отправь их гонцами на Север, к нашим родичам, которые живут в горах к западу и к востоку отсюда. Пусть расскажут о нашей беде. А самое главное — пошли вестников в Железные Холмы, к моему троюродному брату Дайну, ибо его народ многочисленен и привычен к ратному делу, и до Железных Холмов не так далеко. Пусть поспешит нам на помощь!

— Я не судья твоим замыслам, — прокаркал Роак. — Хороши они или нет, я сделаю, что смогу. — И он тяжело полетел прочь.

— Назад, к Горе! — воскликнул Торин. — Враг на подходе!

— А еда на исходе! — заметил Бильбо, который никогда не упускал из виду важные житейские обстоятельства. Он полагал, что со смертью дракона приключение, вообще говоря, закончилось (в чем он сильно ошибался), и был готов отдать почти всю свою долю добычи за то, чтобы миром уладить все споры.

— Назад, к Горе! — подхватили остальные гномы, будто и не слышали хоббита, и Бильбо поневоле поплелся следом за ними.

Как видите, — если вспомнить, что в это время происходило на юге, — у гномов осталось в запасе несколько дней. Они еще раз обследовали все подземелья. Как и следовало ожидать, войти во дворец теперь можно было только через Главные Ворота — другие двери (кроме узкого лаза в потайной ход) Смауг давным-давно завалил или уничтожил. Поэтому гномы, не мешкая, взялись за работу: они принялись укреплять главный вход и прокладывать к нему новую тропу. От древних каменщиков и рудознатцев в Горе сохранились кирки, заступы и прочие ремесленные орудия, а во всякой работе с камнем гномы по-прежнему были чрезвычайно искусны.

Вороны каждый день приносили к Горе вести о том, что происходит вокруг. От них гномы узнали, что Король Эльфов свернул к Долгому Озеру, — значит, появилось еще несколько дней на возведение укреплений. Вскоре пришла еще одна приятная новость: оказывается, трое пони спаслись и ускакали вниз по Бегущей реке, а сейчас бродили по берегу сами по себе недалеко от палатки с припасами. Поэтому одиннадцать гномов остались заканчивать работу, а Фили и Кили отправились вслед за вороном туда, где паслись пони, поймали их и забрали из палатки все, что смогли увезти.

Младшие гномы вернулись через четыре дня, и к этому времени стало известно, что объединенное войско эльфов и людей Озера выступило к Горе. Но теперь гномы чувствовали себя уверенней: запасов должно было хватить на несколько недель, если расходовать бережно (в основном, конечно, приходилось грызть набивший оскомину Крам, но даже Крам лучше, чем ничего), а в воротах возвели высокую и толстую стену сухой кладки, сложенную из плотно пригнанных каменных кирпичей. В стене гномы оставили бойницы, через которые можно было следить за тем, что происходит в долине, или стрелять, но не сделали никаких дверей. Они вылезали наружу и залезали обратно по приставным лестницам, а все необходимое втаскивали на веревках. Река вытекала из-под стены через низкую арку, — но дальше гномы перекрыли старое узкое русло, и под стеной образовалось широкое озеро: вода разлилась от Главных Ворот до обрыва, откуда она водопадом сбегала в долину Дейла. Добраться до Ворот теперь можно было только вплавь или по узкому выступу вдоль утесов справа от озера, если смотреть со стены. Пони подвели к ступеням, поднимавшимся от руин старого моста, разгрузили и, велев возвращаться к хозяевам, отправили без седоков на юг.

И вот как-то ночью в долине Дейла вспыхнули огни — множество огней от факелов и костров.

— Они здесь! — объявил Балин. — Их лагерь очень велик. Похоже, они шли по обоим берегам реки и вступили в долину под прикрытием сумерек.

Этой ночью гномы почти не спали. На рассвете они заметили небольшой отряд, направлявшийся в их сторону. Через бойницы в стене было видно, как пришельцы поднялись по долине и начали медленно взбираться к Воротам по разбитой дороге, заваленной обломками скал. Вскоре гномы разглядели, что отряд состоит из людей Озерного Города в полном вооружении и эльфийских лучников. Наконец, пришельцы вскарабкались наверх, к началу водопада, и замерли в изумлении: они увидели, что перед Воротами плещется широкое озеро, а сами Ворота перекрыты стеной из свежеобтесанных камней!

Воины удивленно переговаривались, указывая на озеро и на стену, и тут их окликнул Торин:

— Кто вы такие? — громко вопросил он. — Зачем пришли к вратам Торина, сына Трайна, Короля Под Горой, бряцая оружием? Что вам надо?

Ему не ответили. Одни воины сразу повернули назад, другие постояли немного, внимательно разглядывая укрепления, и затем тоже направились вниз. В тот же день они перенесли лагерь и встали на восточном берегу реки, между отрогами Горы. Отзвуки песен и голосов разнеслись среди скал, чего не случалось уже много лет. Гномы услышали, как играют эльфийские арфы: эхо прекрасной музыки долетело к Воротам, и воздух будто бы потеплел, а в осеннем ветре Бильбо почудился запах лесных цветов, распускающихся по весне.

Хоббиту нестерпимо захотелось сбежать из темной суровой крепости, спуститься вниз и вместе со всеми пировать и веселиться возле костров. У некоторых младших гномов тоже дрогнули сердца, и кое-кто стал потихоньку роптать: мол, лучше бы все сложилось иначе, хотелось бы встретить этот добрый народ, как друзей. Но Торин помрачнел и нахмурился.

Тогда гномы сами достали арфы и другие музыкальные инструменты, найденные в сокровищнице, и завели песнь, чтобы у Торина стало легче на сердце, — но это была не эльфийская песня, а песня гномов, похожая на ту, которую они пели когда-то давным-давно у Бильбо в норе.

В чертог под сумрачной Горой
Король вернулся как герой.
Врагам на страх повержен в прах
Дракон безжалостный и злой.

Наш меч остер, и тверд булат,
И неприступна крепость Врат.
Сокровищ вид сердца бодрит
И гномы клад свой отстоят!

Здесь силу мощных чар сплетал
Кузнец, пока узор ковал.
Во мгле, в горах, где дремлет страх,
В чертогах гномьих пел металл.

Искусно гномы в нить одну
Свивали солнце и луну,
И звездный рой они порой
С небес низали на струну.

Наш древний трон освобожден,
Стекайтесь к нам со всех сторон!
Средь темных гор назначен сбор,
Все к Королю под сень знамен!

Услышьте, братья, этот зов,
Спешите в край своих отцов!
Здесь у Ворот Король вас ждет
И ждет награда храбрецов.

В чертог под сумрачной Горой
Король вернулся как герой.
Врагам на страх повержен в прах
Дракон безжалостный и злой!

Песня, похоже, понравилась Торину — он улыбнулся и повеселел, и стал прикидывать, через сколько дней к Одинокой Горе подойдет Дайн, если он выступил из Железных Холмов сразу же, как только получил весть. Но Бильбо приуныл и расстроился: песня и последующий разговор показались ему слишком воинственными.

На другой день ранним утром гномы увидели, как отряд копьеносцев переправился через реку и двинулся вверх по долине. Они несли зеленое знамя Короля Эльфов и голубое знамя Озера. Вскоре они подошли к Воротам и остановились под самой стеной.

Торин опять громовым голосом вопросил:

— Кто вы такие? Зачем явились с оружием к вратам Торина, сына Трайна, Короля Под Горой?

И на сей раз он получил ответ.

Высокий темноволосый человек с суровым и мрачным лицом выступил вперед и громко крикнул:

— Приветствую тебя, Торин! Почему ты укрываешься за стеной, как разбойник, который боится выйти из логова? Мы пока не враги, — и мы рады, что вы остались в живых. Мы не надеялись вас увидеть, но коль мы встретились, то у нас будет, о чем поговорить.

— Кто ты, и о чем хочешь поговорить?

— Я — Бард, от моей руки пал дракон, владевший твоими сокровищами. Разве тебе нет до этого дела? Кроме того, я прямой наследник Гириона из Дейла, а в твою сокровищницу попало немало золота и драгоценностей из его городов и дворцов, которые разорил Смауг. Разве нам не стоит об этом потолковать? Далее, в своей последней битве Смауг разрушил дома людей Эсгарота, а я пока служу главе этого города. От его имени я спрашиваю тебя, разве нет в тебе сострадания к бедам и несчастьям его народа? Они помогли тебе в трудную минуту, а ты в отплату навлек на их город погибель, хотя, без сомнения, неумышленно.

Что ж, слова были честные и обоснованные, хоть и прозвучали заносчиво и сурово, и Бильбо уже надеялся, что Торин признает все сказанное справедливым. (Хоббит и не рассчитывал на то, чтобы хоть кто-нибудь вспомнил, что это он, Бильбо, один, без всякой посторонней помощи, обнаружил уязвимое место дракона, — и он не ошибся: никто никогда так и не вспомнил об этом. ) Но Бильбо не знал, какую силу обретает золото, которым долгие годы владел дракон, и забыл про великую страсть, разгоревшуюся в сердцах гномов. Торин провел в сокровищнице много часов, и чары золота разожгли его алчность. Он разыскивал Аркенстон, но при этом замечал и другие прекрасные вещи, хранившие память о трудах и печалях народа Дурина.

— Самый каверзный вопрос ты приберег напоследок, как самый главный, — ответил он. — Никто не вправе притязать на сокровища моих предков на том основании, что Смауг, который отобрал их у нас, лишил его крова или убил его родичей. Это золото не принадлежало дракону и не может быть выкупом за его злодеяния. Мы сполна возместим людям Озерного Города стоимость наших припасов и снаряжения и по совести оплатим их помощь — в надлежащее время. Но мы не дадим Ничего, ни крупицы, пока нам угрожают. Пока у наших дверей стоит вооруженное войско, мы считаем вас грабителями и врагами. Я спрошу тебя: а какую долю сокровищ вы отдали бы нашей родне и наследникам, если бы обнаружили, что мы погибли и богатства не охраняются?

— Справедливый вопрос, — согласился Бард. — Но вы живы, а мы не разбойники. И кроме законных прав, богатый может иметь благородное сердце, чувствовать жалость и сострадать нуждам тех, кто помог ему, когда он сам бедствовал. Вдобавок другие мои притязания остаются в силе, а ты пока оставил их без ответа.

— Я сказал, что не буду вести переговоры с вооруженными людьми, подступившими к моему порогу! А тем более с народом Короля Эльфов, к которому я не питаю особой любви. Наш спор их не касается. Ступайте отсюда, пока не запели стрелы! Если захотите еще раз поговорить со мной, то сперва отошлите эльфов обратно в лес, где им и следует быть, а потом возвращайтесь, но не забудьте сложить оружие, прежде чем подойдете к воротам!

— Король Эльфов — мой друг, и он выручил народ Озера в час нужды, хотя не имел никаких обязательств перед Озерным Городом, просившим помощи только во имя дружбы, — возразил Бард. — Мы дадим тебе срок одуматься. Пусть мудрость подскажет тебе другой ответ, когда мы вернемся!

С этими словами Бард развернулся и отправился назад, в лагерь.

Прошло несколько часов, и к Воротам опять подошел отряд под знаменами Леса и Озера. Вперед выступили герольды с трубами и протрубили вызов.

— От имени Эсгарота и Леса, — провозгласил один из них, — мы взываем к Торину Дубовому Щиту, сыну Трайна, именующему себя Королем Под Горой! Мы предлагаем ему выбрать одно из двух: либо серьезно обдумать все притязания, о которых было объявлено, либо стать нашим врагом. По меньшей мере, он должен выделить Барду, как убийце дракона и наследнику Гириона, двенадцатую часть сокровищ. Получив свою долю, Бард сам отдаст часть этого золота в помощь людям Эсгарота, но если Торин хочет снискать добрую славу в окрестных землях и расположение соседей, какими пользовались в старину его предки, он также выделит, сколько сочтет нужным, чтобы поддержать людей Озера и возместить их потери.

Торин вскинул свой лук с роговыми концами и пустил стрелу в герольда. Стрела вонзилась в щит и затрепетала.

— Если таков твой ответ, — крикнул герольд, — то я объявляю, что отныне Гора в осаде. Вы не покинете ее до тех пор, пока сами не попросите о перемирии и не призовете нас для переговоров. Мы не поднимем на вас оружия, но и не выпустим вас из сокровищницы. Можете есть свое золото, если хотите!

И посланцы поспешно удалились, а гномы остались обдумывать свое положение. Торин пришел в такое мрачное расположение духа, что его соратники, даже если бы захотели, не осмелились бы ему возразить. Но в том-то и дело, что почти все гномы, похоже, были с Торином заодно, — кроме разве что старого толстяка Бомбура, и Фили, и Кили. Бильбо, разумеется, не понравился новый поворот событий. Хоббиту давно уже опостылела эта Гора, и ему совершенно не улыбалось сидеть здесь в осаде.

— По всем углам до сих пор воняет драконом! — ворчал он себе под нос. — Меня просто тошнит от этого запаха! А Крам уже не лезет в глотку.

Глава 16

⇐ Предыдущая 10 11 12 13 141516 17 18 19 Следующая ⇒