Annotation 4 страница

Глава 9 Грэйс Утро понедельника. Опять. Дни перетекают один в другой – словно вода по водостоку. Заставляю себя встать с кровати. Я не тороплюсь в школу, отбывать свой добровольный приговор. Не тороплюсь встретиться с Йеном. Я думала, тяжело видеть то выражение на лицах друзей. И моих родителей. Но увидеть его на лице Йена? О, Боже, меня будто кулаком в живот ударили. Он был там! Он видел меня, отвез в больницу, когда я проснулась с кровотечением и чувством тошноты. Как мог Йен поверить, что все произошло по взаимному согласию? Ответ маячит на задворках сознания, но я отказываюсь выпустить его на волю. Я знаю, что он дружит и играет с Заком в одной команде. Знаю про их маленький мальчишеский кодекс, " братаны важнее девок" и все такое. Я это знаю, и все же… Останавливаю тайфун мыслей, результатом которого станет лишь опустошение мной коробки бумажных платков, расправляю плечи, поднимаю голову выше. Я не буду прятаться. Не отступлю. И черта с два покажу Йену Расселу, как сильно он меня обидел. Достаю дерьмовую одежду из шкафа. Футболку, удобные спортивные штаны – все черное. Смотрю на свою любимую пару сапог. Как бы мне хотелось их надеть, только я не уверена, что они устоят перед высокоэффективными чистящими средствами, которые мне приходится использовать. " Невеста" постоянно предлагает отправиться за покупками в магазины, где продают кардиганы 2-в-1 и развевающиеся юбки, потому что папа ненавидит мой стиль одежды, а она хочет показать, насколько хорошо ко мне относится. Кристи не в курсе, но подобные вещи могли бы мне понравиться, если бы ее не было на горизонте. Папа оказался неспособен удержать кое-что в штанах, поэтому теперь она тоже семья. Но это не значит, что мне должна нравиться сложившаяся ситуация или сама Кристи. Вместо любимых кожаных нарукавников надеваю браслеты с шипами. Наношу на волосы разглаживающую сыворотку (не сказать, что она помогает, но так локоны, по крайней мере, не напоминают наждачную бумагу на ощупь), оставляю их распущенными. Делаю макияж обычным образом. Глядя в зеркало, чувствую себя лучше, потому что выгляжу привычно. Десять минут спустя, упаковав еду и камеру в сумку, я готова отправиться в путь. – Мам? – Нахожу ее в подвале. Она перекладывает вещи в сушилку. – Ты меня в школу отвезешь? Мама смотрит на меня, потом на часы. – Да, я как раз на работу ехать собиралась. – Она не комментирует мою одежду. – Ты сегодня не бегала? Широко улыбнувшись, мама отвечает: – Уже пробежала четыре мили. Боже. Она всегда зовет меня с собой на пробежки, однако я твердо убеждена: если бы Бог создал человека, точнее женщину, с расчетом на бег, он бы существенно уменьшил размер груди и перенес большую часть этой амортизирующей прокладки на стопы. Без обид. Мы садимся в машину и едем в школу. По радио крутят тяжелый рок, который нравится мне, а маме противен. – Во сколько я должна тебя забрать? – Мы заканчиваем в четыре. Она морщится. – У меня рабочий день до пяти. Тебя друзья подвезти не смогут? – Конечно, если бы они у меня были. – Я закатываю глаза. Линдси и Миранда до сих пор со мной не разговаривают. – Все еще злишься? Вздохнув, скрещиваю руки. – Злюсь не я, а они. Мама сворачивает на парковку, плотно сжав губы. – Ты пробовала извиниться? Я слегка поворачиваю голову, достаточно, чтобы сердито глянуть на нее. – На меня напали, мам. По-твоему, извиняться должна я? Она громко вздыхает, качает головой. – Нет, конечно. Но ты все-таки напилась и флиртовала с мальчиком, который нравится Миранде, прямо у нее перед носом. Стоит извиниться хотя бы за это, потому что, видит Бог, тебе бы не помешал друг сейчас. – Нет, мам. Я напилась и отказала мальчику, который нравится Миранде. Только он не принял отказ, разве не так? – Я выскакиваю из машины практически на ходу и захлопываю за собой дверцу, лишая ее шанса ответить. Сжав кулаки, шагаю с каменным лицом по главному коридору, где царит блаженная прохлада, в то время как на улице солнечно и тепло. Йен уже на месте. Услышав звук шагов, он смотрит в мою сторону. Заинтересованность мелькает в его глазах при виде меня. А затем он словно вспоминает, что не должен интересоваться мной. – Привет, – говорит Йен, дернув подбородком. Я не удосуживаюсь ответить. Кладу сумку на нижнюю полку тележки, подхватываю пару резиновых перчаток, натягиваю их. Йен наблюдает за мной, только я на него не смотрю. Мне не нужно смотреть. И без того знаю, как волосы спадают в его темные глаза, как он прикусывает внутреннюю поверхность щеки, когда о чем-то глубоко задумывается. Знаю, что у него на левой руке есть маленький ровный шрам – будто от пореза ножом или другим острым предметом. А если встану перед ним, практически вплотную, то его губы будут расположены прямо напротив моего лба. О, Боже, каково будет ощутить эти губы, если он поцелует меня в лоб? Я резко захлопываю дверцу только что вымытого шкафчика, представляя, что она угождает Йену в лицо. – Неудачный день? Он разговаривает! Намеренно расправляю плечи, медленно оборачиваюсь к нему. Благодаря кроссовкам, мой рост в данный момент идеален для сценария с поцелуем в лоб. Я силой прогоняю эту мысль из своей головы. – Обычный день. Ни хороший. Ни плохой. Просто очередной день, посвященный уборке шкафчиков. Губы Йена изгибаются в ухмылке; он поднимает обе руки, словно принимая поражение. – Ладно-ладно. Только не покусай меня. Я просто пытался завести беседу. – Ох, беседу, да неужели? Серьезно? – Выпятив бедро, упираю руку в бок, другой жестикулирую, предлагая ему продолжить. – И как там они происходят? – Эмм, я говорю что-нибудь, ты отвечаешь. – Точно, точно. Не так, как в субботу, когда ты заткнулся и повернулся ко мне спиной. Боюсь сообщить столь прискорбную весть, но я никуда не денусь. Смирись с этим, мать твою. Вместо того чтобы закатить глаза, показать мне средний палец или просто отойти в сторону, Йен делает нечто совершенно неожиданное. Он улыбается. И это настоящая улыбка, а не наглая ухмылочка, которой члены команды по лакроссу обучаются в первый же день тренировок. Настоящая улыбка, обнажающая идеально ровные зубы. Правда, один немного темнее других. Интересно, почему? Я настолько ослеплена его улыбкой, что едва не упускаю из виду шаг, сделанный Йеном мне навстречу. Он стоит передо мной – то есть, прямо передо мной. Приходится насильно отвести взгляд от его рта, теперь отделенного от моего лба всего несколькими сантиметрами пространства. Еще секунда, и я зарыдаю. Или, может, вспыхну пламенем. Не уверена. Йен склоняется немного, чтобы наши глаза оказались на одном уровне, и я вновь могу дышать. – Я это заслужил, да? Послушай, я налажал, и мне жаль. Это… ну, да. – Он отступает на шаг назад, проводит рукой по волосам, пытаясь подобрать слова. – Зак мой друг, Грэйс. Извини. – Извинить за то, что он твой друг? Он раздраженно стонет. – Нет, извини, что я ранил твои чувства. Я выпрямляюсь. – Мои чувства и я в полном порядке. – Как и все остальное. Йен действительно это сказал? Он произнес эти слова так тихо, почти шепотом, но я точно их услышала. Пристально смотрю на него с отвисшей челюстью, жду чего-то, чего угодно, еще хоть крупицу, однако Йен просто кивает один раз и тянется за перчатками. Очевидно, часть нашего дня, отведенная под вопросы и ответы, закончена. Мы обрабатываем шкафчики группами, по шесть на каждого. Сначала опрыскиваем все, даем чистящему средству одолеть грязь и мерзость, оставленную девятиклассниками внутри, стараясь при этом не дышать. Добравшись до шестого шкафчика, возвращаемся к первому и начинаем драить. Повторяем, повторяем… и повторяем. Я окидываю взглядом длинный коридор, вдоль которого протянулись два ряда шкафчиков, спрашивая про себя – подойдет ли эта неделя к концу когда-нибудь? К тому времени, когда я вычищаю свой двадцатый шкафчик (да-да, я считаю), Йен начинает отставать. Я не сбавляю темпа. Продолжаю тереть и опрыскивать, тереть и опрыскивать. Я молодец. После очередных двадцати шкафчиков поднимаю глаза. Йен идет прочь по коридору, его длинные ноги беззвучно преодолевают метры по вощеному линолеуму. Минуту спустя слышу, как дверь мужского туалета открывается со скрипом, потом захлопывается. Поджав губы, раздумываю секунды три, после чего направляюсь к игровому полю со своей сумкой. Если Йен что-нибудь скажет по поводу моего отсутствия, я совру, что ходила перекусить. Едва открываю дверь, и в животе завязывается узел. Заставляю свое тело двигаться вперед, повторяя субботний маршрут, чтобы никто меня не застукал. Бросив взгляд на поле, рычу вслух. Ничего не получится. Тренер Брилл заставил парней заняться упражнениями, выполняемыми в паре. Слишком много наблюдателей сидит или стоит на боковых линиях. Тяжкий груз начинает кружиться внутри, от тошноты во рту остается кислый привкус. У меня есть миссия. Я не могу ее провалить. Кроме этого мне ничего не остается. Я не могу потерпеть поражение. Пока стою, кусая большой палец в попытке придумать план действий, Зак МакМэхон оборачивается, без малого меня не заметив, только я успеваю спрятаться за кустом. Наблюдаю еще минуту, но в итоге сдаюсь. Матерясь, спешу обратно в здание школы, в свой коридор, где пары дезинфектанта практически видны невооруженным глазом. Йен до сих пор не вернулся. Звук моих шагов разносится эхом по пустынному помещению. Нездоровая, извращенная часть меня предупреждает, ехидно хохоча, чтобы я привыкала к подобному, раз никто больше не хочет со мной общаться. Проходя мимо мужского туалета, замираю на месте. А вдруг у Йена опять голова разболелась? Может, ему плохо. Может, он потерял сознание из-за испарений. Медленно открываю дверь. Услышав его голос, расслабляюсь. Раздается сигнал, указывающий на то, что он завершил телефонный разговор. Меня вот-вот поймают, если не сделаю что-нибудь грандиозное, дабы отвлечь внимание. Ударяю кулаком в дверь, пытаясь выставить все так, будто только открыла ее. – Йен, ты в порядке? – Да, все нормально. – Он подходит ко мне. Его лицо побледнело, глаза опустели. Когда я не уступаю дорогу, Йен взмахивает руками. – Что? Если тебе нужно по делу, ты ошиблась дверью. – Мне просто стало интересно, не болит ли у тебя голова опять. Ты выглядишь отстойно. Улыбаясь, он хватается за сердце, пошатнувшись. – Давай, сыпь соль на рану. – Серьезно. Ты бледный и вялый. Его улыбка меркнет. Йен протискивается мимо меня. – Я же сказал, что все нормально. Наблюдаю за ним, пока он возвращается к нашей секции. Вид его задницы в джинсах лишь слегка отвлекает меня. Не знаю, в звонке ли причина, или головная боль вернулась, или у него хомячок умер, однако в одном я уверена: Йен далеко не в порядке, и я ни черта не могу с этим поделать. *** Присоединяюсь к нему молча, и вскоре мы вновь входим в ритм. Опрыскиваем, опрыскиваем, ждем, ждем, чистим, чистим, движемся дальше. Когда Йен подбирается слишком близко ко мне, в воздухе ощущается определенный запах. Дезинфектант его перебивает, но не полностью. Как только я чую этот аромат, мне хочется закрыть глаза и вздохнуть. Понятия не имею, почему. Возможно, дело в его растрепанных каштановых волосах или в огромных темных глазах, однако что-то в Йене Расселе наводит меня на мысли о шоколаде. Нежном, изысканном, таящем на языке шоколаде. Только каждый раз, когда думаю о том, чтобы закрыть глаза и вдохнуть, лицо Зака всплывает в памяти. И вместо шоколадного аромата Йена, я ощущаю его запах. Потный, кислый, отчего тошнота накатывает, обжигая горло. Раздраженно хлопаю дверцей шкафчика; чувствую взгляд Йена на себе. – Ну, и в честь чего такой костюм? Я замираю. Костюм? Испустив шумный вздох, оборачиваюсь, пристально смотрю на него. – Какие-то претензии по поводу того, как я выгляжу? Глаза цвета растаявшего шоколада изучают меня с ног до головы. Он медленно качает головой. – Не по поводу того, как ты выглядишь. По поводу того, как ты одеваешься. – Позволь, угадаю. Моя юбка слишком коротка для тебя? Глаза Йена округляются, затем он смеется. По-настоящему смеется, безудержно. Сохраняю хмурую мину на лице, потому что не понимаю: он смеется надо мной или со мной, и существует ли вообще разница? – У меня нет никаких жалоб в адрес коротких юбок, – отвечает Йен. Из-за улыбки в уголках его глаз собираются морщинки. – Я просто говорю, что тебе не нужен костюм. Ты и без того выглядишь хорошо. Не знаю, к чему он клонит, но не ведусь на это. – Спасибо, только я не пытаюсь тебя впечатлить. Я так одеваюсь. Улыбка замирает, потом медленно тает. – Виноват. Мы резко оборачиваемся, когда на первом этаже хлопает дверь. Шлепанье вьетнамок, доносящееся с лестницы, извещает о прибытии посетителей... посетительниц. Я делаю глубокий вдох, потому что уже знаю, кто это, хотя они еще не появились в поле зрения. Миранда и Линдси. Мои бывшие лучшие подруги. Миранда важно вышагивает по коридору. Ее белокурые волосы струятся по спине, подобно жидкому золоту, макияж идеален. Она одета в спортивные штаны с эмблемой школы Лаурел Пойнт, пояс которых приспущен, чтобы продемонстрировать пирсинг в пупке, а из-под миниатюрной майки видны бретельки лифчика цвета морской волны. Линдси плетется следом за ней, без конца заправляя свои мягкие каштановые волосы за уши – жест, говорящий: " Я такая милая". Пытаюсь сдержать рвотный рефлекс. Я ничего им не сделала, но они меня ненавидят. Миранда ненавидит открыто, а ненависть Линдси лучше замаскирована. Хотя не менее губительна. Я готовлюсь к битве, только девочки проходят мимо меня, прямиком к Йену. – Привет, Йен, – мурлычет Миранда. – Слышала, тебя заставили заняться дезинфекцией. Надеюсь, ты ничего не подхватишь, – добавляет она с ехидной усмешкой в мою сторону. Я опрыскиваю следующий шкафчик, заметив, что Линдси держится позади. – Привет. – Он кивает один раз, однако не смеется над ее оскорблением. Очко в его пользу. – В общем, слушай. Мы собираемся у меня дома после тренировки по лакроссу. Ты придешь? Йен пожимает плечами. – Наверно. – Здорово! Увидимся позже. – Миранда откидывает волосы назад как раз в тот момент, когда я опрыскиваю новый шкафчик. Она резко оборачивается ко мне, поднимает руки к голове и взвизгивает. – Ты специально это сделала. Ты обрызгала мои волосы чистящим средством. Силой заставляю себя не поморщиться от пронзительной интонации ее голоса. – Эээ, нет. Ты сама швырнула свои волосы под спрей. Тебе стоит быть аккуратней. Мало ли что может случиться, – выпаливаю в ответ. Миранда, похоже, вот-вот взорвется, словно термоядерная бомба. – Сука! – Она делает выпад. Я бросаю бутылку чистящего средства и тряпку, готовая к самообороне, если ногти Миранды с французским маникюром оставят на мне хоть царапину. Пытаюсь не вздохнуть, когда она меня толкает. Слабачка. Я твердо стою на ногах, не сдвигаюсь ни на сантиметр, поэтому Миранда практически отскакивает от меня по инерции. Естественно, это тоже моя вина. – Шлюха! – Она снова бросается, намереваясь выдрать мне волосы. Нагнувшись, уклоняюсь. – Иди домой, Миранда. У меня нет времени на тебя. Линдси наконец-то выходит из своего паралитического ступора и пытается утихомирить Миранду. – Давай, Мир. Пойдем отсюда. Оно того не стоит. – Она вновь заправляет пряди за уши. Ярость Миранды немного ослабевает. – Ты права. Не стоит. Она этого не стоит. Шалава. Когда она морщит нос, я не удерживаюсь от нового подкола: – Кому я должна прислать счет за покраску машины, Миранда? Тебе или Линдси? Ее реакция оказывается предсказуемой. Она вырывается из рук Линдси, бросается на меня с выпущенными когтями. Я пытаюсь вспомнить все, чему научилась от папы. Расставить ноги, согнуть корпус, защитить лицо. Ладно. Я смогу. Как только Миранда приближается, загибаю руку ей за спину, ухватив за запястье, и прижимаю ее лицом к дверце шкафчика. Если я все сделала правильно, то не должна причинить Миранде боль, лишь обездвижить ее. Наклонившись, говорю ей на ухо: – А теперь послушай меня. Я этого не просила. Извини, если думаешь, будто я украла Зака, но ты была там, Мир. Ты знаешь, что случилось. Знаешь, что я не вру. Если не можешь смириться с этим – это твои проблемы, не мои. Так что держись от меня подальше, и тогда я отвечу тем же. – Все еще удерживая ее руку, толкаю Миранду к Линдси. Линдси смотрит на меня с ужасом. Йен смотрит с выражением, похожим на благоговейный трепет. Взгляд Миранды полон ненависти. Именно ее ненависть задевает меня за живое. Отворачиваюсь, поднимаю спрей, притворяюсь, что мне не больно. – Нет. Нет. Пошли. – Линдси уводит Миранду, но та до сих пор потирает свое запястье. – Сука! Ты получила по заслугам. Даже твой отец так думает. Я вздрагиваю. Не знаю, в словах ли дело, или в том, что они пропитаны ядом, или в том факте, что их произнесла моя лучшая подруга, только, клянусь, моя рана буквально начинает кровоточить. Поднимаю голову. Я не сбегу. Не позволю ей увидеть кровь. – Ладно-ладно, достаточно. Уходи, Миранда. У нас полно работы. – Йен кладет руки ей на плечи, разворачивает ее, провожает до середины коридора. – Йен, она шлюха. Тебе не противно находиться рядом с ней? Ты можешь венерическое подхватить. – Со мной все будет в порядке. Идите. К счастью, они слушаются его. Вьетнамки шлепают по полу. Девочки бросают на меня злобные взгляды через плечо, выкрикивают слова, которые я слышу даже во сне. – Шлюха! – Мразь! – Шалава! У меня уже выработался иммунитет. Смотрю им вслед, пока они не скрываются из виду. Пока за ними не захлопывается металлическая дверь. Пока Йен не протягивает мне свое чистящее средство. Очередной шкафчик ждет меня.
10

Глава 10 Йен – Йоу, старик, слышал, ты лицезрел кошачью драку из первого ряда. – Улыбка у Джереми просто дьявольская. – Блин, как бы я хотел посмотреть. Заерзав на стуле, тянусь за новым " луковым кольцом". Мы сидим в " Бургер Кинг" – четыре парня, вспотевших на тренировке по лакроссу, и я – вспотевший от физического труда. – Черт, чувак, ты пахнешь как апельсиновый Краш. – Поморщившись, Мэтт отодвигается от меня. Я бросаю в него смятую салфетку. – Ага, ну, поверь мне, уж лучше пахнуть апельсинами. При распылении это дерьмо воняет куда хуже. – А, по-моему, так сексуально. – Зак играет бровями; сидящий рядом с ним Кайл смеется. Показав им обоим средний палец, забрасываю в рот очередное " луковое кольцо". – Серьезно, старик, что там произошло, черт побери? Колье серьезно раскидной нож достала? Моя рука дергается, Кола плещется под пластиковой крышкой стаканчика. – Что? Нет! Черт, где ты это услышал? – Ну, а что случилось-то? Четыре пары глаз обращены на меня. Я просто улыбаюсь, пью Колу, держу их в напряжении, пока Мэтт не пинает меня под столом. – Ладно-ладно. Слушайте, ничего особенного не было. Миранда наехала на Грэйс, и та сделала ей залом руки. Стол взрывается восхищенными возгласами, но Зак затыкает всех, ударив кулаком по столешнице. – Грэйс нравится грубость. – Он ухмыляется. Не знаю, почему, но из-за этого я сжимаю зубы. – Чего она проблемы провоцирует? Грэйс ничего не провоцировала. Миранда первая начала. Однако должен признать. Грэйс любит бросать вызов окружающим, чтобы ее услышали, чтобы... – Рассел! – Мой стул снова пинают, и я возвращаюсь в реальность. – Извини, что? – Я спросил, что случилось дальше? – Ох. Эээ, Грэйс сказала Миранде, что она не уводила у нее Зака. На сей раз раздается синхронное " Ооооо! ". Брови Зака приподнимаются. – Подожди, Миранда на меня запала? Интересно. Это не новость. – Можно подумать, ты не заметил. – Кайл закатывает глаза. Зак пожимает плечом. – Миранда флиртует со всеми, у кого есть Y-хромосома. – Со мной не флиртует, а у меня есть Y-хромосома. – Нет ее у тебя, – возражает Мэтт, чем зарабатывает брошенную в лицо соломку фри. Раздается сигнал сотового. Зак достает телефон из кармана, читает сообщение. – Помяни дьявола, – говорит он со злобной ухмылкой. – Миранда интересуется, не хотим ли мы потусоваться у нее дома. Вы в деле, ребята? Я закатываю глаза. Никогда не понимал девчонок. Миранда сказала, что сегодня у нее будет вечеринка, но никого не пригласила? Какого черта? Кайл, Мэтт и Джереми кивают в унисон. В памяти всплывает ее лицо, когда она орала оскорбления в адрес Грэйс. Я бы предпочел подвергнуться очередной календарной лекции отца, чем проводить время с Мирандой Холлис. – Рассел, ты идешь, или как? – Да, наверно. *** Тридцать минут спустя мы сидим в благоустроенном подвале дома Холлисов – большого, с красными ставнями, в пешей доступности от школы. Помещение Г-образной формы, настоящая мужская берлога. На стене укреплена 50-дюймовая плазменная панель, рядом с ней на полке – навороченная система объемного звука. Перед телевизором стоит Г-образный светло-коричневый диван. За спинкой дивана, не подпирающей стену, расположен бильярдный стол… настоящий бильярдный стол. Позади стола висит пробковая доска для дартс; на противоположной стене – фото Крамера из сериала " Сайнфелд" в рамке. В короткой перпендикулярной части комнаты примостилась барная стойка с двумя табуретами. В углу возле беговой дорожки и эллиптического тренажера стоит квадратный столик с шахматным полем на столешнице. Фигуры уже расставлены на случай, если кому-нибудь захочется сыграть. Мне не хочется. В воздухе ощущается запах нового ковра и плесени с намеком на отбеливатель. Оглядевшись по сторонам, прихожу к заключению, что дверь за барной стойкой ведет в прачечную. Мэтт с Кайлом плюхаются на диван с откидной спинкой. Зак и Джереми берут бильярдные кии. Линдси неловко стоит около бара, где Миранда расставляет емкости со льдом и банки Колы. – Пива не будет? – Мои родители дома, – отвечает Миранда. Она застенчиво улыбается ему, бросая опасливые взгляды в сторону лестницы, потому что они вполне могли услышать нас. – Стремно, Холлис. Улыбка улетучивается. – Миранда, слышал, Колье надрала тебе задницу сегодня! – подтрунивает Джереми, после чего разбивает пирамиду. Стук шаров разносится эхом по большой комнате. – В ее мечтах. – Выражение лица Миранды ужесточается. Открыв баночку газировки, она делает маленький глоток, затем промокает свои покрытые блеском губы. Миранда приняла душ и переоделась по случаю. На ней мини-юбка и темные леггинсы, которые бы понравились моей сестре Вал. Пирсинг в ее пупке на виду; взгляд Зака то и дело сосредотачивается на нем. – Она первая начала, прыснула чистящее средство мне в лицо. Склонив голову, смотрю на нее округлившимися глазами. Она серьезно, черт побери? – Э, нет. Грэйс этого не делала. Ты ее спровоцировала, сама откинула свои волосы и задела уже опрысканный ею шкафчик. Миранда посылает мне взгляд, буквально кричащий: " Какого черта ты делаешь? ", только я его игнорирую. Повернувшись к Заку, она дуется. – Грэйс такая сука. – А-я-яй. – Зак проводит рукой по несчастным, подвергшимся жестокому обращению волосам Миранды, и та практически падает к его ногам. Он встречается со мной взглядом, посылая мне сигнал. Зак хочет подкатить к Миранде. И это нормально. Но еще он хочет, чтобы я подкатил к Линдси. А это уже не совсем нормально. Линдси – милая, тихая девочка, из разряда тех, что поправляют очки на переносице, глядя на тебя из-под оправы. Я смотрю на нее. Она стоит одна возле бара, словно только это и входит в ее намерения. Взяв банку Колы, иду к дивану. Я не в настроении для пула или дартс, к тому же писклявый голос Миранды действует мне на нервы. Подхватив пульт от огромного телевизора, включаю его без разрешения. Пролистываю список каналов, выбираю бои без правил на Спайке и откидываюсь на спинку дивана, попивая содовую. – Фу! – Миранда кривится. – Как вы, парни, можете такое смотреть? – Рассел, – в тоне Зака слышатся предупредительные нотки. – Что? Бои без правил – это круто, – отстаиваю я свой выбор. – Есть попкорн или еще что-нибудь? Знаю, что веду себя по-свински, но мне все равно. Глядя на идеальный макияж Миранды, гадаю, сколько она потратила на полную цветовую гамму Сефоры. Мои сестры оставляют там все свои зарплаты за обещание скрыть какие-то видимые только им недостатки. Но ее блестящие губы и размазанные тени – нет, по-моему, правильный термин " смоки" или типа того – не прячут злобную жилку, пролегающую в ней второй аортой. Отворачиваюсь обратно к огромному экрану, смотрю, как один из соперников наносит идеальный удар Супермена. В памяти всплывает Грэйс, заломившая руку Миранде. О, да. Я запросто могу представить ее в октагоне. Бросив взгляд на Миранду, представляю, как Грэйс одним ударом стирает этот блеск с ее лица. Она бы задала жару. Грэйс бы ее уничтожила. В пух и прах. Улыбаясь воображаемой сцене, делаю глоток Колы. Миранда бросает упаковку чипсов на стол передо мной. Даже не утруждаюсь благодарностями. Пока я уплетаю чипсы и пью, Джереми загоняет шары в лузы. Заку, судя по виду, скучно. Миранда, похоже, бесится, а Линдси по-прежнему стоит в сторонке, будто только что с неба свалилась прямо на это место. Сжалившись над ней, наклоняюсь к Мэтту и говорю: – Чувак, скажи что-нибудь Линдси, а? Заку нужен компаньон, а я не в духе. Глянув на нее, он матерится себе под нос. – Ах, черт. – Нацепив улыбку, Мэтт окликает: - Эй, Линдси! Садись с нами, посмотри, как этому чуваку накостыляют. На лице Линдси каким-то образом одновременно отображаются благодарность и отвращение. Чертовски впечатляющий навык. Однако она садится между мной и Мэттом. Это дает Заку зеленый свет беспрепятственно подкатить к Миранде. На экране один из парней хлопает по рингу в знак поражения, затем начинается новый бой… потом еще один. Мэтт и Линдси начинают целоваться рядом со мной. Его рука у нее под футболкой; она то и дело тихо хмыкает. Миранда сидит на барной стойке, обернув руки и ноги вокруг Зака. Его рот не отрывается от ее рта. Джереми опирается на бильярдный кий, будто платный канал смотрит, надеясь, что ему перепадет поглазеть на обнаженную грудь. Надо выбираться отсюда, пока меня не стошнило. Иду к лестнице; проходя мимо Кайла, ударяю его по плечу, кивком указываю на дверь, но он качает головой. Его взгляд прикован к Мэтту и Линдси, которые приняли горизонтальное положение, как только я освободил место. Кайл подходит ближе. Когда его ладонь накрывает грудь Линдси, мое терпение лопается. Мне нужно уйти. Сейчас же. В прохладной темноте снова обретаю способность дышать. Сделав шаг, слышу что-то. Оборачиваюсь кругом, чтобы найти источник шума, но улица пуста. Воображение разыгралось, наверно. Иду дальше, и на сей раз вижу мелькнувшую возле дома Миранды тень. – Эй! Тень замирает на мгновение, потом разворачивается; длинные волосы взметаются в воздух. Движусь к ней, но не успеваю приблизиться на пару шагов, как она убегает. Это Грэйс. Я точно знаю. *** Домой добираюсь (мне пришлось идти пешком) почти в 11 вечера. Я совершенно измотан. Хочу принять душ, поесть и завалиться в кровать. Когда сворачиваю к крыльцу, у тротуара останавливается машина. – Привет, малыш! Отлично. Я испускаю стон, но все равно оборачиваюсь, дожидаясь свою сестру. – Привет. Склонив голову набок, Валери изучает меня. – Паршивая ночь? Я киваю, потому что в ее интонациях слышится любопытство вместо осуждения. – Хочешь поговорить об этом? Черт, нет. Ну, возможно. Мне действительно хочется узнать, все ли девушки такие, как Линдси и Миранда. Только Вал тоже девушка. Если она ведет себя так же, я не хочу об этом знать. – Эмм. – Давай. – Вал похлопывает ладонью по своей машине. – Пристраивайся. Задумавшись на секунду, наконец-то пожимаю плечами и прислоняюсь спиной к Хонде Аккорд, подаренной Валери папой в честь поступления в колледж. – Позволь мне задать один вопрос. – Я сую руки в карманы джинсов, жалея, что у меня нет сценария или шпаргалки какой-нибудь. – Почему девчонки целуются с парнями, с которыми не встречаются? Вал глубоко вздыхает. – Кто-то целовался с тобой? – Нет, нет. Не со мной. С моими друзьями. Мы были у одной девчонки дома, в подвале. Нас пятеро. Две девушки. – Ах. – Она кивает. – Ах? – Что? Это действительно распространенное явление? – Что это значит? – Это значит, что некоторые девушки готовы на все от отчаяния. Похоже, вы нашли двоих. – Отчаяния? Нет. То есть, мне так не кажется. Ты знаешь Миранду Холлис или Линдси Уоррен? Когда Валери отрицательно качает головой, я продолжаю: – Ну, они учатся в моем классе. Обе симпатичные. Вообще-то, Миранда красотка. Она могла бы получить любого, кого бы пожелала. Тогда почему… – С кем она сосалась? Я морщусь. Уверен, меня даже стошнило немного. – Господи, Вал. – С кем, Йен? – С Заком. Она кивает, словно и без того знала ответ. – Дай угадаю. Зак не ее бойфренд, верно? – Нет. – Вот видишь. Миранда надеется, что он им станет. Я качаю головой. – Не станет. Валери подталкивает меня плечом. – Тебе эта Миранда нравится? – Нет. Определенно нет. – Ладно, значит, дело не в ревности. Так почему тогда тебя это волнует? Не волнует. Или волнует? Черт, понятия не имею, что со мной происходит. – Ладно, смотри. Мы в подвале у Миранды. Я, Зак, Джереми, Мэтт, Кайл и Линдси. Линдси, вся такая застенчивая, стоит одна, поэтому я прошу Мэтта поговорить с ней. Не успеваю опомниться, а они уже целуются у меня под боком. Миранда с Заком тоже устраивают шоу в противоположном конце комнаты. Джереми наблюдает, пуская слюни, и без малого не принимается за ручной труд… – Да, я поняла, Йен. – Извини. Я вижу, что пора оставить их наедине, знаешь? Поэтому поднимаюсь, предлагаю Кайлу уйти со мной. Вместо этого он, эмм… ну, присоединяется к ним. – Позволь, угадаю. Она ему позволяет. – Именно! Зачем так делать? Линдси не встречается ни с одним из них. Сомневаюсь, что они вообще нравятся друг другу. В смысле, эти девчонки раньше дружили с Грэйс Колье, а теперь называют ее шлюхой. И потом вытворяют подобную хрень. Почему? – Ясно. Жду, пока Вал уточнит, что ей ясно, однако она просто смотрит на улицу, ни на чем конкретном не сосредотачиваясь. – Линдси твоя подруга? – вдруг спрашивает Валери. Я пожимаю плечами. – Она неплохая. Но мы не тусуемся вместе, или типа того. – А как насчет двух других? Мне вспоминается дневное представление в коридоре. – Аналогично. – Вот видишь. Проглатываю ругательство. – Вал, сегодня был длинный и странный день. Может, поможешь мне с выводами? – Хорошо, следи за прыгающим мячиком. Миранде нравится твой приятель Зак. Линдси ее подружка, верно? Так вот, Миранда решает воспользоваться преимуществами игры на своей территории и предупреждает Линдси: " Не подведи меня". Будучи хорошей маленькой подпевалой, Линдси ее не подводит. Мне требуется секунда-другая, чтобы осмыслить услышанное, после чего у меня отвисает челюсть. – Ты намекаешь, что Линдси позволила Кайлу и Мэтту себя облапать, потому что Миранда ей так сказала? – Я смотрю на нее в течение длительной паузы. – Это… Боже, это… Вал разводит руками. – Как я сказала, готовы на все от отчаяния. Некоторые девушки ни перед чем не остановятся, чтобы понравиться парню, а другие сделают все, чтобы сохранить друзей. – Девчонки глупые. – Да, мы такие. Она хихикает один раз. Но в глаза мне не смотрит. Мой желудок сжимается, потом проваливается куда-то вниз. Выпрямившись, поворачиваюсь к сестре лицом. – Ты? Не может быть. Валери кивает. – Никогда не замечал, что моя подруга Кара перестала ко мне в гости приходить? – Кара. Кара… это та, которая под чирлидершу косила? – Я ее помню. Белокурые волосы, загар а-ля Умпа Лумпа, действующее на нервы кудахтанье. – Что случилось? – Ей нравился один футболист, и она хотела, чтобы я ее компаньоншей на свидании выступила. Подумав, догадываюсь, что должен сделать. – Вал? – Да? – Кого мне убить надо? Она смеется. – Спасибо за предложение, малыш. Но твои впечатляющие убийственные навыки не потребуются. Я, эмм, струсила. Кара взбесилась и больше со мной не разговаривала. – Хорошо, это… эээ… хорошо. – Чувство облегчения, пронесшееся по телу, ощущается настолько приятно, что я едва не испускаю стон. К счастью, именно в этот момент у меня в животе урчит. – Ага, просто замечательно. Идем. Сделаю тебе сэндвич. Боже, да! Валери закидывает ручку сумки на плечо и направляется к двери. – Вал, подожди. – Подхожу к ней, надеясь, что она не прибьет меня за это. – Ты не струсила. Ты поступила храбро. Когда у нее челюсть отвисает, я обхватываю рукой ее шею и тру костяшками по макушке. – А теперь, где мой сэндвич, черт побери? *** Наступает утро вторника. Я отдираю свою задницу от кровати без помощи надоедливых сестер или родителей. Первым делом проверяю сотовый. Пролистывая список смс, качаю головой. Похоже, вечеринка только началась после моего ухода. Зак прислал мне несколько фоток Миранды без футболки. Неплохо, но все же… фу. Джереми прислал несколько фоток с Линдси, зажатой между Кайлом и Мэттом. И им. Брр. Встав с кровати, потягиваюсь, затем начинаю выуживать одежду из кучи, сваленной на полу, и пытаюсь понять, что, черт возьми, не так с Линдси. Я не очень хорошо ее знаю. Мы всего три предмета в школе вместе посещали. Она не очень разговорчивая. Всегда считал ее своего рода милой и невинной. Полагаю, я ошибался. Почистив зубы, собираю свою экипировку. Нахожу отца, который уже готов и ждет меня. – До сих пор не могу отыскать проклятую камеру. Обернувшись, смотрю на папу, всерьез подумывая наградить его за лучшее замечание дня не по теме, однако понимаю, что это не стоит продления срока моего заключения. Сажусь в машину и жду, пока он ко мне присоединится. – Какую камеру? Видео? – Нет, нет! Обычную старую камеру, в которую нужно вставлять фотопленку. – Проехав по нашей улице, папа останавливается на красный. – Что такое фотопленка? Шучу-шучу. – Я поднимаю руки вверх, когда он награждает меня грозным взглядом, прежде чем сворачивает направо. – Я не видел пленочную камеру с тех пор, как позировал для командного портрета, и то не уверен, что в той камере использовалась фотопленка. – У нас же был приличный Кэнон со вспышкой, разве нет? – Я тогда еще не родился, пап. – Такого быть не может. Я точно фотографировал тебя после родов. – Семнадцать лет назад. Отец вздыхает. – Проклятье. – Ты ведь в курсе, что у тебя в телефоне есть камера, да? – Да, недостаточно хорошая. Пожимаю плечами. – А что насчет одноразовой? – Нет, мне нужен настоящий фотоаппарат. Надо сделать фотографии моих работ для сайта. Большие, глянцевые, яркие фотографии. Разблокировав свой сотовый, я нахожу несколько настоящих камер в интернете. – На eBay есть несколько предложений за пару сотен. Ты бы мог просто купить новую. Я пытаюсь помочь. Однако папа вздыхает. Матерюсь про себя. Сейчас начнется. Через три, две, одну. – Я мог бы купить, но она мне нужна на один раз. Не собираюсь выкидывать на ветер две сотни долларов. Я мог бы потратить эти деньги на восстановление вмятины на кузове, сделанной тобой. Нельзя просто покупать все, что захочешь и когда захочешь. Это самый быстрый способ утопить себя в долгах, Йен. Я со вздохом вскидываю руки в знак поражения, когда он останавливается на очередном светофоре. Благодаря чему поездка лишь продлевается на пять мучительных минут. – Ну, и сколько шкафчиков ты вычистил? Называю цифру наобум. – Около ста. Мы овладели этим делом в совершенстве. К счастью, папа подъезжает к школьной стоянке; времени на перекрестный допрос не остается. – Спасибо, что подвез. Увидимся позже. – В четыре, верно? – Да. До скорого. С игривого поля доносится свисток, когда отцовская машина покидает стоянку. Я оборачиваюсь, в течение минуты наблюдаю за своей командой, выполняющей упражнения, желая к ним присоединиться. Черт. Забыл спросить у папы, когда мой следующий визит к доктору. Все еще глядя на них, слышу, как захлопывается дверца машины. Повернув голову вправо, вижу Грэйс около бежевой Сентры и забываю, каким образом нужно глотать. Сегодня на ней джинсы и разодранная черная футболка. Через отверстия не видно кожу, потому что она поддела под низ черную майку. Мне хочется взметнуть вверх флажок пенальти за то, что меня лишили этой малости. Ее волосы распущены так же, как вчера. Браслеты с шипами, стрелки Клеопатры и практически черные губы тоже вернулись. Она просто стоит, смотрит на то, как я смотрю на нее, затем ехидно произносит в итоге: – Дай мне свой телефон. Стоп, что? Я наконец-то вспоминаю, какими мышцами надо пользоваться, и сглатываю с трудом. – Что? – Дай мне свой гребаный телефон, – повторяет она, едва ли не рыча, подходит ко мне, будто к добыче, которую вот-вот прикончат. Словно идиот, достаю телефон из кармана, вручаю ей. Грэйс наводит фокус, показывает средний палец и фотографирует себя. – Вот. Фотография дольше протянет. Она швыряет мне телефон, заходит в здание школы. Ничего не могу поделать. Я смеюсь. Облачившись в перчатки, готовимся начать нашу рутину: обрызгать-выдраить. Посмотрев на нее, говорю: – Вчера довольно напряженная ситуация сложилась. Где ты научилась драться? Грэйс бросает на меня взгляд, но не отвечает. – Ну же. Наверняка кто-то научил тебя этому приему. Кто? По-прежнему без ответа. Выйдя из себя, подхожу к ней, захлопываю дверцу шкафчика. Она отшатывается так, словно я ударил ее током. – Простой вопрос, Колье. Если ты умеешь так бороться, почему не дала отпор Заку? Грэйс шумно вздыхает. – Не твоего долбанного ума дело, Рассел. – Отлично! – Отлично, – соглашается она, после чего сует руку в следующий шкафчик, не сводя с меня глаз. – Ты круто с ними разделалась. – Я быстро поднимаю обе руки, когда она открывает рот, чтобы огрызнуться. – Просто к слову. Грэйс смыкает губы, ничего не сказав, однако продолжает поглядывать на меня. Из-за хмурого выражения ее ясные глаза кажутся еще более пронзительными. – Я думал, они были твоими подругами. – Возвращаюсь к своей секции шкафчиков, опрыскиваю их чистящим средством. – Были. Прошедшее время. Собираюсь отвесить саркастичный комментарий о том, что она наконец-то со мной заговорила, но вдруг вижу, как ее глаза наполняются слезами. Ого. Грэйс Колье плачет? Не думал, что у особей вроде нее есть слезные протоки. Стою, словно долбаный придурок, пытаясь решить, следует ли мне извиниться, или заткнуться, или задать больше вопросов, или сымитировать приступ головокружения, только Грэйс не ждет, пока я разберусь. – Они на его стороне. Судя по тому, каким презрительным тоном она произносит эти слова, у меня не остается сомнений – речь идет о Заке. Переступаю с ноги на ногу и обратно. Я так не могу. Не могу обсуждать своего товарища с девушкой, обвинившей его в изнасиловании. Поэтому поступаю единственным образом, каким может поступить парень в моем положении. Поворачиваюсь к ней спиной и достаю свой айпод. Только даже наушники не в силах заглушить всхлип Грэйс. Мы работаем несколько часов – в тандеме, но не вместе. Я ранил ее чувства. Сам чую, ведь что-то нависает в воздухе, что-то тяжелое и мрачное, и оно растет. Не знаю, как это остановить, как все исправить. Я не могу обсуждать Зака с Грэйс. Но не разговаривать с ней вообще тоже не могу. Пока все это дерьмо вращается по кругу у меня в голове, пол будто вздымается под ногами, затем опускается, потом опять поднимается. Соскользнув вниз, усердно стараюсь удержать завтрак в животе. Зажмуриваю глаза. Это помогает. – Йен? Что случилось? – Грэйс рядом со мной, однако, я до ужаса боюсь открыть глаза. – Голова кружится. Черт, до чего же сильно голова кружится. Слышу, как она отрывает бумажное полотенце от рулона, лежащего в нашей тележке. Несколько секунд спустя холодная влажная бумага осторожно накрывает мой лоб. Боже, как приятно. Рука Грэйс юркает мне под затылок. Это еще приятней. Она приподнимает мою голову, подкладывает что-то мягкое под шею. Мне требуется секунда, чтобы распознать рулон полотенец. – Ты снова бледный, прям белый, как и в прошлый раз. У тебя проблемы с сахаром крови, или что? – Сотрясение. – Ох. А я гадала, почему ты не играешь с командой. Где твой телефон? Я позвоню твоим родителям. – Черт, нет. – Глаза распахиваются. Большая ошибка. Коридор по-прежнему вращается вокруг Грэйс. – Дай мне телефон, Рассел. – Почувствовав приближение ее руки к карману моих джинсов, оказываюсь на грани полной остановки системы. Я отбиваюсь от руки Грэйс. – Отвали, Колье. Я в порядке. – Снова открыв глаза, с облегчением отмечаю, что мир, похоже, вновь пришел в равновесие. Медленно сажусь, уронив влажное полотенце себе на колени. Прислонившись спиной к дверце нижнего шкафчика, тру свой неспокойный живот. – У тебя в сумке какая-нибудь еда есть? – Я дергаю подбородком в сторону рюкзака, который она всегда носит с собой. Взгляд серебряных глаз лазерным прицелом сосредотачивается на мне. Грэйс расстегивает карман, достает два упакованных в полиэтилен сэндвича. – Ветчина или индейка? Пожимаю плечами. – Выбирай, что хочешь, я съем второй. Она тут же протягивает мне сэндвич с ветчиной. Интересно, зачем было утруждаться и делать его, если ей не нравится ветчина. Потом решаю, что мне все равно, и просто забираю сэндвич, отчаянно желая угомонить тошноту. Разворачиваю обертку, откусываю. Грэйс, как и в прошлый раз, неторопливо присоединяется ко мне. – Слушай, по поводу нашего предыдущего разговора. Я… эмм… извиняюсь за то, что довел тебя до слез. Она моментально вскидывает голову. – Я не плачу. Больше не плачу. Я гримасничаю. – Как скажешь. Мне все равно жаль. И еще, спасибо тебе. Ты уже во второй раз обо мне позаботилась. Тебе надо медсестрой стать. Грэйс фыркает. Поначалу мне кажется, будто она разозлилась, но на самом деле это смех. Думаю, я даже ее зубы мельком увидел. – Нет, я хочу работать журналистом. – Круто. – Киваю, затем вздыхаю. – Я понятия не имею, чем хочу заниматься. Чем очень раздражаю своего отца. – Что тебе нравится? Пожимаю плечом. – Кроме лакросса? Строить. У меня дома полно разных моделей. Думаю, было бы клево строить настоящие вещи, знаешь? Но… – Я замолкаю, снова пожимая плечами, и вытираю лицо влажным полотенцем. – Что? – Ничего. – Я недостаточно умен, чтобы стать инженером. Мои надежды на стипендию держатся на лакроссе. – Папа хочет, чтобы я работал с ним. – Чем он занимается? – У него плиточный бизнес. – А ты не хочешь зарабатывать на жизнь, укладывая полы плиткой. – Нет, отец не этим занимается. Он планирует. Создает эскизы по индивидуальным заказам, потом изготавливает плитку. Укладывают ее другие люди. – По-прежнему не вижу здесь проблемы. – Она забирает полотенце из моих рук, наклоняет мою голову вниз и кладет его на заднюю поверхность шеи. – Забей. Это длинная, скучная история. – Я кусаю сэндвич. – Вкусно. Очень вкусно. Спасибо. – Не за что. Грэйс ерзает, сидя рядом со мной на полу, хмуро смотрит на свой сэндвич и в итоге внезапно выпаливает: – Я тоже должна тебя поблагодарить. – Да, должна. – Я люблю, когда меня благодарят. – Подожди, за что? – Сам знаешь. За вчерашнее. – Она по-прежнему не встречается со мной взглядом. – Не трать на них слезы. То, что они сказали тебе вчера? Это стремно. – Когда ее плечи поникают, решаю не повторять оскорбления. Вместо этого достаю свой сотовый и показываю ей фото-сообщение, полученное от Джереми, то самое, где Линдси выступает в роли начинки в человеческом сэндвиче. – Если она ведет себя как шлюха, значит… – Нет. – Грэйс швыряет телефон обратно и затыкает уши. – Не произноси это слово. Слово, которым ее обзывает вся школа. – Точно. Извини. – Я доедаю свой сэндвич. Она молча протягивает мне бутылку воды, которую открыла, чтобы сделать мне холодный компресс, затем качает головой. – Что? – Это фото. Оно довольно отвратительное. И это не Линдси. – Да, это она. Я там был. – Осушаю почти половину бутылки залпом. Грэйс резко оборачивается ко мне. – Ты ее сфотографировал? – Нет. Но я там был. Все сам видел. Она очень охотно в этом участвовала. Качая головой, Грэйс взмахом руки указывает на мой сотовый. – Нет, я знаю, что это действительно Линдси. Я просто хотела сказать, она не такая. Линдси милая. А не… – Она прикусывает губу, поэтому я договариваю за нее. – Легкодоступная? Я так же думал. Но потом она позволила нескольким парням себя облапать. Именно по этой причине я ушел. – Ты была там прошлым вечером. У дома Миранды. Я тебя видел. – Ее руки замирают на полпути, не донеся сэндвич до рта. Однако Грэйс ничего не подтверждает, и не отрицает. – Почему? Она откусывает крошечный кусочек, жует целую вечность, после чего откидывает волосы за плечо. – Не знаю. Чтобы себя помучить, наверно. Вздор, но я не заостряю на этом внимание. Грэйс раньше дружила с этими девчонками. Если бы все сложилось иначе, если бы определенные события не произошли, она была бы в том подвале вчера. У меня в воображении формируется образ: Грэйс растянулась на диване, Джереми хищно пялится на нее. С кем бы она целовалась? Со сколькими? Живот сводит. Я сминаю остатки сэндвича в шар и забрасываю его в мусорную корзину, стоящую на тележке. – Эмм… я должна поблагодарить тебя еще кое за что, – говорит Грэйс с таким видом, будто слова противны на вкус. – За то, что помог мне той ночью. Верно. Той ночью. Глубоко вздохнув, медленно выдыхаю. Я не в состоянии говорить об этом с ней. Но, черт, как я могу просто перестать разговаривать сейчас? Она меня накормила, сделала мне холодный компресс, даже подложила рулон полотенец под голову вместо подушки. Пока я соображаю, каков надлежащий протокол для того, чтобы сообщить девушке, оказавшей тебе первую помощь, что ты не можешь с ней беседовать, потому что твой друг называет ее лживой сукой, пытающейся загубить его мечты на стипендию для колледжа, Грэйс внезапно поворачивается ко мне лицом. – Почему ты это сделал? Я моргаю, до сих пор толком не придя в себя после приступа головокружения. – Что? – Почему ты мне помог? Той ночью? У меня газа на лоб лезут. – А я должен был просто оставить тебя там? – Все оставили, – возражает она. – Ага. Ну, было темно. И холодно. А ты явно… – Я прикусываю язык, не зная, что сказать. Грэйс была без сознания, полуголая и… и… Мне действительно хочется дать Заку по морде. – Явно что? – Была не способна сесть за руль. – Ага. Так безопасней. Она играет со своими руками: правая потирает левую, левая потирает правую. – У меня было кровотечение. Я киваю. – Первый раз. Грэйс отшатывается назад. Все цвета покидают ее лицо. Вена прерывисто пульсирует у нее на виске. Я слышу, как она сглатывает. Глядя на меня краем глаза, Грэйс отодвигается в сторону. Ничего не понимаю, но мои слова не просто ее расстраивают. Они ее пугают.
11

⇐ Предыдущая 1 2 345 6 7 8 9 10 Следующая ⇒