ПРОДОЛЖЕНИЕ СЛЕДУЕТ 9 страница

Затем осознание того, что я увидела, ударило меня, как кувалда.

Она жива.

Лия Волкова жива.

Раньше я едва держалась на волоске, но теперь, когда я знаю, что она жива, я чувствую себя в десять раз хуже, чем сегодня утром.

Все, что Адриан сделал со мной, было испорчено, но я думала, что столкнулась с кем-то мертвым, с кем-то, кого не существует. Но она существует. Она дышит. Она прямо там, в том же чертовом доме, в то время как бездомный двойник трахает ее мужа изо дня в день.

Я забрала ее жизнь, ее сына, ее мужа. Всё.

Кажется, меня сейчас вырвет.

Неудивительно, что мне снились кошмары о том, как она убивает меня или пытается убить. Я бы сделала то же самое. Если бы мой муж, мужчина, которого я люблю, привел другую женщину, чтобы трахнуть ее под моей крышей, я бы убила его собственными руками.

Мне было бы все равно, что он называет ее моим именем или что он привел ее только в качестве замены. Она – не я.

Это измена.

Это чертовски неправильно.

Я могла бы молчать об этом раньше, но теперь, когда я знаю, я не могу продолжать в том же духе.

Я не так больна, как Адриан. Я не разлучница.

Другая женщина.

Ведя разговор с тенью, я знаю, что он единственный, кто может позволить мне сбежать.

В конце концов, он похитил меня с того дня рождения, посреди всей этой охраны, просто для разговора. Он может сделать это снова, если я совру и скажу, что знаю миссию.

На этот раз я не вернусь к Адриану и его больным, извращенным играм.

На этот раз, черт возьми, мне придется уйти.

Глава 30

Адриан

Когда я вхожу в нашу спальню, первое, что я чувствую, это запах... роз.

На ночном столике горит несколько свечей, их огоньки мерцают в темной комнате.

Я останавливаюсь у входа и сбрасываю куртку. Сегодняшний день был чертовски утомительным, и встреча за столом Сергея была целиком посвящена вызовам. Хотя обычно я и глазом не моргаю, видимая угроза, которую демонстрируют мне Владимир и Сергей, заставила меня насторожиться.

К счастью, камеры в особняке Сергея ничего не зафиксировали о похищении той ночью. Я смотрел их сам, делая вид, что потерял свою карточку, но эта часть была полностью отрезана от записи. Последнее, что он увидел, было то, как Ян втолкнул Лию в мою машину, прежде чем она схватила его за плечо и потянула за собой.

Я просмотрел запись с противоположных камер, затем сделал паузу и увеличил изображение, чтобы увидеть лица нападавших, но они оба были в масках. Водитель был в шапке и никогда не поднимал головы настолько, чтобы я мог разглядеть его лицо.

Другой был не так осторожен, и это имеет смысл, поскольку я предполагаю, что именно его мы нашли у подножия утеса. Он был спецназовцем, ставшим убийцей. Наемник насквозь, без каких-либо реальных союзов, и, как большинство профессиональных спецназовцев, невозможно отследить, как он входил в контакт со своими клиентами.

Меня больше интересовал – и до сих пор интересует – ублюдок, который все это время прятал лицо, потому что он, казалось, держал в руках бразды правления всей этой операцией. В тот день я просмотрел все записи с парковки и даже взял с собой. Он не появлялся на экране. Вообще. А это значит, что он знал о них все и старался проникнуть в их слепые зоны.

Он также знал, как подстрелить Яна так, чтобы его не засняли на камеру, а затем использовать дороги, которые не отслеживаются.

Так вот, это та часть, которая имеет нулевой гребаный смысл. Почему он прошел через все эти неприятности только для того, чтобы отпустить их? Он мог бы причинить мне больше вреда, если бы угрожал жизнью Лии.

Если Ян не причастен к этому, а я уверен на девяносто девять процентов, он мог просто убить моего охранника.

Какого хрена он отпустил их обоих?

Если только его целью не было захватить их.

Ян сказал, что большую часть поездки он был без сознания и почти ничего не помнил. Он лжет. Я могу сказать, когда Ян лжет. Но я все еще не могу понять, почему он лжет, поэтому я сказал ему, что его средства к существованию зависят от того, помнит ли он, что произошло в той гребаной машине.

Коля бросил на меня злобный взгляд, прежде чем понял, что не должен так на меня смотреть. Мой заместитель чертовски мягкосердечен, когда дело доходит до Яна, настолько, что даже он был одурачен его поведением. Он видит только свою боль, но я вижу гораздо дальше.

Я вижу связь, которая возникла между ним и Лией за то время, что он присматривал за ней – как бы сильно я это не ненавидел. Я вижу, что его преданность мне больше не абсолютна. Он разделен между мной и ней, и это только навредит ему в долгосрочной перспективе.

Я закрываю за собой дверь спальни. Когда Огла и Коля сказали, что Лия открыто пренебрегла моим приказом держаться подальше от Яна, я пришел сюда, чтобы наказать ее, но это было до того, как я увидел этот вид.

Лия сидит у комода, перебрасывая волосы через тонкое, нежное плечо. На ней голубая атласная ночная рубашка в тон ее сверкающим глазам.

Лямка спадает с кремового изгиба ее плеча, и она не утруждает себя тем, чтобы поднять ее. Ее внимание сосредоточено на зеркале, когда она медленно расчесывает блестящие пряди своих темных волос.

Я бросаю куртку на стул, и мои ноги несутся к ней. У меня нет выбора, я хочу быть рядом с ней. Это выгравировано в самом мозгу моих костей без возможности очистить его.

Аромат роз наполняет мои ноздри, когда я нахожусь на расстоянии прикосновения. Словно, наконец, почувствовав мое присутствие, пальцы Лии останавливаются на щетке, и она встречает мой взгляд через зеркало, приоткрыв рот.

Ее губы накрашены темно-красной помадой, по которой я хочу скользнуть языком и размазать по ее розовым щекам.

– Ты вернулся. – шепчет она.

– Я вернулся. – тихо говорю я, кладя руки ей на плечи. Вместо того чтобы поднять лямку, я опускаю другую ей на руку. Материал соскальзывает, обнажая ее бледные груди и мягкие розовые соски.

Я отпускаю одно из ее плеч и хватаю ладонью грудь. Она сидит так идеально, как будто была сделана для моей руки. Мой большой палец гладит ее сосок, и она делает глубокий вдох, когда обе ее руки лежат на коленях.

– Свечи? – спрашиваю я небрежно, как будто на самом деле не думаю о том, чтобы трахнуть ее прямо сейчас на полу. Она выглядит такой дразнящей, словно моя самая испорченная фантазия воплотилась в реальность.

Я говорю, чтобы отвлечь животное во мне от действия на эти плотские желания и как-то успокоить мой бушующий стояк.

Пока мы разговариваем, эта стратегия терпит неудачу.

– Они приятно пахнут. – Ее голос хриплый, чертовски эротичный, и это не помогает моей миссии. – Ты так не думаешь?

– Да. – я отбрасываю пряди ее волос и подношу их к носу, глубоко вдыхая. – Но не лучше, чем ты.

– Правда?

– Правда.

– А чем я пахну?

– Розами и чертовой зависимостью.

– Откуда ты знаешь, как пахнет зависимость?

– Я не знал. До тебя.

– Меня? – она растягивает это слово.

– Да, тебя. Хмм. Если бы я не знал тебя лучше, я бы сказал, что ты соблазняешь меня, Lenochka. – я щиплю ее за сосок, и она задыхается, прежде чем прикусить нижнюю губу.

Тот факт, что она заглушает себя, должен быть отключен, но я слишком далеко зашел, чтобы эта женщина это заметила.

Я отпускаю ее волосы и засовываю два пальца ей в рот, ожидая, что она меня укусит. По крайней мере, я чувствую, как сильно она меня хочет. Чем сильнее ее укус, тем больше она любит меня так же сильно, как я ее.

Это чертово чувство самоутверждения. Что-то, что держит меня на плаву. Я прекрасно понимаю, что она от меня отстанет, когда мы закончим. Что она повернется ко мне спиной и сотрет меня из своего мира. Но сейчас, когда я прикасаюсь к ней, она моя.

Мое, чтобы владеть.

Моя, чтобы, черт возьми, обладать.

Но вместо того, чтобы кусаться, Лия обхватывает языком мои пальцы. Ее глаза встречаются с моими через зеркало, тысяча искорок проходит через них, все сразу.

Я щиплю ее сосок, дергая тугой розовый бутон, и она задыхается вокруг моих пальцев. Я вытаскиваю их, прежде чем засунуть обратно. Она сосет их, старательно и с известной энергией, ее глаза не отрываются от моих.

– К черту все это. – Я поднимаю ее, одной рукой обнимая за талию. Она такая крошечная, что прижимается ко мне даже одной рукой.

Другой рукой я смахиваю то, что лежит у нее на комоде, и она ахает, когда ее пальцы впиваются в мои плечи. Некоторые флаконы разбиваются о землю, а другие падают. К счастью, здесь нет ни одной свечи, потому что я бы устроил пожар.

Лучшим вариантом было бы отнести ее в постель, быть гребаным человеческим существом, но у меня нет терпения, чтобы добраться до кровати прямо сейчас. Небольшое расстояние кажется световым годом. Мой стальной контроль не имеет силы, когда дело касается этой женщины.

Вот почему я держу ее подальше от братства. Вот почему я бы предпочел, чтобы мы не выходили на публику. Я всегда испытываю искушение пойти на убийство, если кто-то хотя бы посмотрит в ее сторону, не говоря уже о том, чтобы заговорить с ней. Меня всегда так и подмывает запереть нас обоих в таком месте, где нас никто не найдет.

Я расстегиваю брюки и стягиваю их вместе с боксерами, чтобы освободить свой набухший член. Лия смотрит на меня, не мигая, не двигаясь. Она даже на секунду перестает дышать.

Обычно она наблюдала за моей эрекцией с полу-ошеломленным, полу-возбужденным выражением лица, и я молюсь, чтобы возбужденная часть победила, потому что я на грани взрыва.

– Сегодня ночью я буду трахать тебя жестко и быстро, Лия. Я не буду нежным. Я не могу быть нежным, но, если я причиню тебе боль, если это станет невыносимым, скажи мне.

Ее грудь тяжело вздымается и опускается, ее розовые груди подпрыгивают вверх и вниз при каждом движении.

– Это ясно, Лия?

Она кивает, ее взгляд скользит по моему.

– Используй свои слова. Я хочу услышать тебя.

– Слышать меня?

– Твой голос. Я хочу его услышать, Лия. Поэтому, когда я трахну тебя, не отключайся от меня.

– Почему это так важно для тебя? – шепчет она.

– Потому что это вся ты. – И потому что она будет моей Лией. Целиком. Полностью.

Моя рука все еще обнимает ее за талию, когда я использую другую руку, чтобы раздвинуть ее бедра и разорвать ее нижнее белье. Оно рвется на одном дыхании, в сочетании с ее вздохом, когда я врываюсь в ее влажное тепло.

Она приглашает меня в свое тепло, стены сжимаются, ноги дрожат. Ее тело прижимается ко мне, ее руки обвиваются вокруг моих плеч, ногти впиваются в мою кожу с каждым движением бедер.

Как и обещал, я беру ее жестко и быстро. Ее спина ударяется о зеркало с каждым моим толчком. Я чувствую, как она сжимается вокруг меня, готовясь к оргазму.

Но не сейчас.

Я вырываюсь из нее, и она издает звук, что-то среднее между вздохом и стоном. Я прикусываю ее губу, прежде чем отпустить ее и перевернуть так, чтобы она оказалась лицом к зеркалу.

Ее глаза расширяются, когда она видит себя, полуобнаженную, в ночной рубашке, обмотанной вокруг талии. Она быстро наклоняет голову, когда я толкаюсь в нее. Я сжимаю ее челюсть, впиваясь пальцами в ее плоть, и наклоняю ее голову в сторону зеркала.

– Посмотри на свое лицо, когда я тебя трахаю. Посмотри, как твое тело реагирует на меня.

Она снова пытается разорвать зрительный контакт, по-видимому, стыдясь того, что видит, но я крепко держу ее за челюсть, обездвиживая.

– Посмотри на меня, Лия.

Она не делает этого, поэтому я двигаю бедрами, погружаясь глубже в нее, мои пальцы погружаются в ее ногу.

– Посмотри на меня.

Ее глаза встречаются с моими через зеркало, нерешительно, как будто она боится того, что найдет на моем лице. Я не уверен, что она видит – это может быть моя животная потребность в ней, моя темная одержимость ею, или секреты и ложь, которые связывают наши жизни.

Что бы это ни было, оно удерживает ее на месте, пока я трахаю ее сильнее, входя в нее с сводящей с ума настойчивостью. Я кладу руку ей на живот, чтобы она не ударялась о край комода при каждом моем резком толчке.

Ее маленькие, упругие груди подпрыгивают, а ноги дрожат от силы моих бедер.

– Адриан... – стонет она, ее голос самый сладкий, самый эротичный, гортанный звук, который я когда-либо слышала.

Она не кусает губы, даже не пытается отвести от меня взгляд.

Стоны Лии поднимаются в воздух, как в тот раз, когда я трахал ее после похищения. Они сырые и голодные, покидают уголки ее души и врезаются прямо в мою.

Это только делает меня жестче, мой темп растет, а ритм выходит из-под гребаного контроля.

Тот факт, что она позволяет мне слышать ее голос, свободный, неизменный, наполняет мой пах и мою грудь непревзойденным чувством похоти, собственности и чего-то еще, совершенно другого.

Мне всегда было суждено погубить эту женщину, но я также могу владеть ею.

Забрать ее.

Иметь ее только для себя.

Лия кончает с хриплым криком, вцепившись пальцами в край комода. Вскоре я присоединяюсь к ней, изливая в нее свое семя и заявляя о своих правах.

Хриплое дыхание наполняет воздух, когда мы оба медленно спускаемся с высоты. Лия по-прежнему не отводит от меня взгляда, словно ее чарующие глаза застыли в трансе.

Я касаюсь губами ее плеч. Ее кожа блестит от пота, но мне на это наплевать. Все в ней – совершенство.

– Адриан? – шепчет она.

– Хм? – бормочу я, продолжая медленно покусывать ее кожу. Я просто даю ей немного времени перед тем, как отнести ее в постель и снова трахнуть. На этот раз медленнее. Хотя я уверен, что, когда я буду внутри нее, я не смогу контролировать себя.

Снова.

– Хорошо ли я себя вела?

– Очень, Lenochka.

– Разве я заслуживаю награды?

– Хм. – я провожу языком по ее горлу, прежде чем мои губы встречаются с ее ухом. – Чего ты хочешь?

– Я хочу выйти на улицу с Джереми.

– Ты делаешь это каждый день. – Я продолжаю покусывать ее шею, пальцы ласкают ее груди и соски, заставляя ее задыхаться.

– Н-не в сад.

– Тогда куда?

– В парке. Место с настоящими детьми и людьми, которых он может видеть.

– Угроза безопасности.

– Адриан, пожалуйста. – Она поворачивается ко мне лицом, так, что оказывается зажатой между мной и комодом, и кладет мягкую руку мне на грудь. – Дети его возраста должны выходить на улицу и встречаться с другими детьми. Это займет всего несколько часов, и я уверена, что твои охранники будут следить за нами.

Мне не нравится, когда они на улице, даже если с ними моя охрана. Но я знаю, что у нее стресс. Я чувствовал это по ее рассеянным жестам в последнее время и по нарастающей интенсивности ее ночных кошмаров. Если она не освободится от этого напряжения, она может – и она будет – начать скоро действовать.

Хотя я не уверен в степени того, что происходит.

Но вместо того, чтобы с готовностью согласиться, я поднимаю бровь.

– Одно условие.

Ее глаза загораются.

– Какое?

– С этого момента я буду слышать твой голос.

Она сглатывает, колеблясь, прежде чем кивнуть. Мне не нравится этот момент колебания, когда она хочет сказать «нет», но знает, что должна сказать «да», чтобы получить то, что хочет.

Но это не значит, что я не буду ее удерживать.

Я приподнимаю ее подбородок.

– Начиная с сегодняшней ночи.

– Значит ли это, что ты нам позволишь?

– Я все устрою.

– Спасибо. – Она широко улыбается, и я целую эту улыбку. Я наслаждаюсь этим, просовывая язык внутрь и целуя ее с такой силой, что она задыхается.

Мне нравится делать ее счастливой. Мне нравится, как она тает в моих объятиях, и я намерен показать ей, как сильно я люблю это всю ночь напролет.

Но даже я знаю, что эта фаза придет к концу. Что нам обоим нужно встретиться лицом к лицу с нашими демонами.

Я несу ее на руках к кровати.

Я буду беспокоиться об этом, когда это произойдет, потому что сейчас моя жена – единственная, кто имеет значение.

Глава 31

Уинтер

Я никогда не думал, что Адриан действительно выпустит нас.

Когда я придумала этот план, единственной переменной был Адриан. Он всегда держит меня в башне из слоновой кости, которую каким-то образом отгородил от внешнего мира.

Поэтому, когда я попросила его выпустить нас с Джереми на улицу, я подумала, что он откажется, хотя я использовала свое тело, чтобы немного расслабить его. Ну, это преувеличение. Я наслаждалась каждой секундой вчерашнего секса. На самом деле, я наслаждалась этим так сильно, что была немного напугана чистым желанием, которое я видела на своем лице в зеркале.

Но я также использовала это в своих интересах.

Адриан становится более открытым для меня, когда он внутри меня. Я бы не сказала, что он теряет бдительность, но он больше настроен на меня. И для этого я должна была полностью отпустить, пожертвовать своей борьбой, чтобы он больше в меня влюбился. Я не смогла бы этого сделать, если бы притворялась или сопротивлялась ему. Он слишком проницателен, настолько методичен, что я всю ночь затаила дыхание, думая, что он поймает меня.

Я все еще задерживаю дыхание.

Джереми играет со своей игрушечной машиной, а мы сидим на скамейке в соседнем парке. Двое охранников Адриана стоят недалеко от нас, но я убедила их дать нам немного места. Они оба громоздкие, хмурые и чертовски страшные. Они будут привлекать больше внимания, вместо того чтобы отгонять его.

Небо затянуто облаками, воздух холодный, и ветер постоянно напоминает о холодном сезоне каждый раз, когда он сдувает мои волосы назад.

Но в парке, как я и надеялась, полно народу. Дети играют со своими игрушками, а взрослые бегают трусцой или катаются на велосипеде. Это тот тип хаоса, который держит охранников в напряжении и будет работать в мою пользу.

Неизвестный номер телефона – или «тень», как я люблю его называть – сказал, что он выйдет на связь. Я отправила ему сообщение, что буду сегодня в этом парке, прежде чем удалить весь разговор.

Я не уверена, что Адриан просматривает мой телефон, поэтому я не могла рисковать.

Ожидание контакта с тенью – это совершенно новая концепция нервотрепки. Последние полчаса я наблюдала за окружающими, как наркоман в поисках очередной дозы. Я заставила себя не шевелиться, чтобы не насторожить охранников. Они не Коля и не Ян, но все равно люди Адриана. Они бдительны и без колебаний сообщат своему боссу, если заметят что-то подозрительное.

В сумочке вибрирует телефон.

Мое сердце колотится, когда я достаю его. Адриан. Хотя я должна чувствовать разочарование, что это не тень, мой пульс взлетает еще сильнее.

Я хотела бы, чтобы был способ остановить себя от этой реакции всякий раз, когда Адриан вовлечен. Жаль, что я вожделею женатого мужчину.

Черт возьми.

Это не только похоть. Это нечто большее, и именно это вызвало слезы на моих глазах сегодня утром в душе.

Впрочем, это не имеет значения. Он не мой и никогда не будет моим. Вот почему мне нужно уйти.

Обычно он мне не звонит, но, с другой стороны, обычно он держит меня под присмотром дома.

Откашлявшись, я отвечаю.

– Эй.

– Вам с Джереми весело? – Слышится его спокойный, утонченный голос. Я представляю, как он сидит за столом и постукивает пальцем по столу.

– Да. – я бросаю взгляд на Джереми, который сейчас занят наблюдением за армией муравьев, исчезающих за скамейкой.

– На улице холодно.

– Мы в пальто, шарфах и перчатках. Ты ведь позаботился об этом, помнишь?

– Я помню.

– Мы в порядке, Адриан. Мы действительно в порядке.

– Мне это нравится. – Его голос падает в пределах слышимости.

– Что тебе нравится?

– Вы оба в порядке.

Ты имеешь в виду Лию и Джереми. Но я этого не говорю, предпочитая молчать.

– Сходи со мной на свидание сегодня.

– С-свидание?

– Да. Это когда два человека проводят время один на один.

– Я знаю, что такое свидание. Я просто не понимаю, почему ты хочешь этого.

– Сейчас ты проводишь время один на один с Джереми. Почему не со мной?

– Ты ревнуешь к собственному сыну?

– Иногда. Что скажешь?

– Насчет чего?

– Свидание.

– Я вообще могу отказаться?

– Да, но будет веселее, если ты этого не сделаешь.

– Прекрасно.

– Увидимся позже, Lenochka.

– Иди к своей долбаной коматозной жене. – бормочу я, когда он отключается, и резко выдыхаю.

Я знаю, что все это игра, но это становится утомительным, и я хочу выйти из всей этой шарады. Я хочу стереть тот день, когда впервые встретила Адриана. Я хочу вернуться к тому, чтобы быть никем на улице, думая о своей следующей трапезе с Ларри.

Интересно, найду ли я теперь своего старого друга?

– Мамочка, смотри! – восклицает Джереми, указывая на проходящий мимо мини-цирк.

Мимо проходят несколько клоунов с большими воздушными шарами в руках. Человек на высоких ходулях бросает мячи в воздух, а другой человек с нарисованными белыми и черными глазами играет на губной гармошке. Внимание толпы переключается на них. Дети – в том числе и Джереми – полностью очарованы шоу.

Они останавливаются возле нас, клоуны танцуют и берут детей за руки. Один из них подсаживается к Джереми и дает ему воздушный шарик.

Мой маленький ангел берет его с широкой улыбкой на лице. Охранники Адриана начинают пересекать расстояние, между нами, вероятно, видя в клоунах угрозу.

Мой позвоночник резко выпрямляется, но совсем по другой причине. Мини-цирк окутывает Джереми. Он танцует с ними, смеется и зовет меня. Я пытаюсь добраться до него, но они не пускают меня, улыбаясь и жонглируя мячами в воздухе.

Я проталкиваюсь сквозь них, мои ладони становятся потными.

– Джереми!

Тяжелая хватка сжимает мое запястье, и я вскрикиваю, когда меня тянут назад, но звук заглушается рукой, прижатой ко рту.

Все, что я могу вдохнуть, – это кожа, когда он тащит меня прочь от толпы. Я пытаюсь пнуть его, но он хватает меня за волосы.

– Стой, мать твою, спокойно, Герцогиня. Мы же не хотим сейчас сломать твою прекрасную шею, правда?

– Джереми! – Я бормочу в его ладонь, но это едва ли выходит как слово.

Он не отпускает меня, пока мы не оказываемся в переулке, прижавшись спиной к стене. Тяжело дыша, я смотрю на него. На нем черная шапка и маска, закрывающая нос и рот. Видны только его глаза, карие, глубокие и такие знакомые.

– Я же сказала тебе, что возьму Джереми с собой. – говорю я, задыхаясь.

Он снисходительно хихикает.

– Ты думаешь, Адриан позволит своему единственному сыну уйти? Он перевернет для него весь мир.

– И все же…

– Заткнись на хрен со своим нытьем, Герцогиня. Ты сказала, что у тебя есть что-то для меня.

– Я не скажу тебе, пока ты не заберешь отсюда меня и Джереми.

– Отсюда? Твоя миссия здесь. Какого хрена тебе уходить?

– Но…

– Ты ведь не помнишь, правда? – Он преувеличенно тяжело вздыхает. – Ты просто заноза в чертовой заднице, Герцогиня. Так было всегда.

– Что?

Он снимает маску, и я задыхаюсь. Его лицо, с легкой щетиной и прямым носом. То же самое, что и в моем кошмаре. Человек, который держал меня за руку, когда я схватила пистолет и нажала на курок.

– Ты!

– Да, я. Твой единственный и неповторимый – или черт возьми когда-либо.

– Но ты не настоящий. Это был кошмар.

Он щиплет меня за щеку. Сильно

– Ай. Для чего это было?

– Так ты отличишь реальность от галлюцинации, Герцогиня. Боль означает, что она реальна. Отсутствие боли означает, что это больная игра, играющая в твоей голове.

У меня отвисает челюсть.

– Откуда... откуда ты это знаешь?

– Я знаю о тебе многое, но самое главное – я знаю, что ты не выполнила свою миссию, Лия.

– Я не Лия. – бормочу я. В первый раз слова прозвучали неискренне.

– Да, ты – Лия, Герцогиня.

– Нет. Настоящая Лия лежит в постели и смотрит в никуда.

Он поднимает бровь.

– Разве она настоящая? Ты испытала свою боль?

Мой язык прилипает к небу, и я с трудом опускаю его, бормоча.

– Я не Лия. Я – Уинтер.

– Ты действительно веришь в эту чушь, да? Как далеко ты зашла на этот раз?

– Это по-настоящему. – огрызаюсь я. Я не Лия.

Он наклоняется, чтобы прошептать.

– Тогда как ты помогла мне с покушением на Адриана год назад? Тот кошмар, в котором ты меня видела? Да, это было воспоминание, Герцогиня.

Я отчаянно трясу головой, не желая этого слышать, не желая, чтобы поток энергии, который течет по моим венам, ударил мне в голову.

Мои конечности дрожат, и я в ужасе от того, что принесет этот приток.

– Я – Уинтер. Меня зовут Уинтер Кавано и…

Воспоминание обрушивается на меня так сильно, что слова застревают у меня в горле.

Я стою посреди церкви и бормочу «Да», глядя на Адриана. Он в смокинге, который делает его в десять раз красивее, в то время как я в белом свадебном платье.

Его сильная рука обхватывает мой затылок, когда он притягивает меня к своей груди.

– Теперь ты моя, госпожа Волкова.

Его губы встречаются с моими во всепоглощающем поцелуе, от которого у меня перехватывает дыхание.

Я не отвечаю на его поцелуй.

Всё, о чем я думаю, это как покончить с его жизнью.

Я задыхаюсь, когда меня толкает обратно в настоящее.

– Теперь ты вспомнила? – спрашивает Лука. Вот как его зовут. Лука. Мой партнер во всем этом.

И я действительно вспомнила.

Это правда.

Меня зовут Лия. Лия Волкова.

ПРОДОЛЖЕНИЕ СЛЕДУЕТ

⇐ Предыдущая 8 9 10 11 12 13 14 15 1617