ПРОДОЛЖЕНИЕ СЛЕДУЕТ 5 страница

– Хорошо, папа, – улыбается мне Джереми. – Тогда мы поделим мамочку.

– Спасибо, Malysh, – Адриан улыбается сыну, и это снова застает меня врасплох.

Какое он имеет право так улыбаться?

Адриан помогает мне надеть пальто и застегивает его до самого верха, прежде чем накинуть шарф на шею. Затем он делает то же самое для Джереми и поднимает его на руки.

Я не хочу сосредотачиваться на этом, на том, как он может быть любящим отцом, но эта сцена трогает что-то внутри меня, когда мы выходим на улицу.

Мы втроем сидим в беседке, где зона боевых действий Джереми все еще не завершена. Маленький ангел устраивается между нами, радостно покачивая ногами, и его внимание переключается с меня на отца. Кто знает, сколько времени прошло с тех пор, как оба его родителя играли с ним?

– Мамочка не знает, как это делается, папа.

Губы Адриана слегка подергиваются.

– Эй, это неправда. Я делала это медленно, чтобы он научился.

– Видимо, слишком медленно. – Адриан изучает не те кусочки, склеенные вместе. – Ты уверена, что это не ты учишься?

Я сгибаю пальцы.

– Да, я уверена.

– Ты ужасная лгунья, Lenochka.

– Я не лгу.

– Так говорят все лжецы.

Я смотрю на него поверх головы Джереми, и он смотрит прямо на меня с легким, почти дружелюбным выражением на лице.

– Как ты можешь знать, когда кто-то так легко лжет?

– Значит, ты признаешь, что лжешь?

– Нет. – Я делаю гримасу и говорю. – Джереми, – чтобы он не назвал меня лжецом в его присутствии.

Губы Адриана растягиваются в легкой улыбке. Черт возьми. Я рада, что он не улыбается слишком часто, потому что у меня может случиться остановка сердца или что-то в этом роде. Кажется, он сейчас в очень хорошем настроении, и мне интересно, что его вызвало. Мое наказание в его кабинете или просто нахождение здесь со мной и Джереми? Зная его контролирующий, доминирующий характер, это, вероятно, первая причина.

Он берет несколько фигурок из игры Джереми и собирает их, не отрывая от меня взгляда.

– Если только ты не обучена лгать, у людей есть свои секреты. Трение носа или затылка, ерзание или взгляд в другую сторону, чтобы вызвать ложь. Причина этого заключается в том, что ложь не является естественной и требует много энергии, поэтому большая часть кислорода в крови устремляется к мозгу, оставляя остальные конечности либо онемевшими, либо холодными. Вот почему ты разминаешь пальцы.

Я сжимаю пальцы в материале пальто, и Адриан смотрит на меня с полнейшим весельем, без сомнения, находя удовольствие в том, чтобы загнать меня в угол.

Джереми бросает на меня неодобрительный взгляд.

– Врать плохо, мамочка.

– Я не лгала, Джер, – я смягчаю свой тон, даже когда смотрю на Адриана.

– Хорошо, – с готовностью соглашается он, как маленький ангел. – Научи мамочку, как делать мою зону боевых действий, папа.

– Хммм, – голова Адриана наклоняется в мою сторону. – Думаю, я так и сделаю.

Я поджимаю губы, но он просто тянется, чтобы обернуть шарф вокруг моей шеи, прежде чем приступить к работе. Он буквально заканчивает строительство всей зоны боевых действий менее чем за пятнадцать минут.

Я стараюсь не впечатляться, но это так.

– Ура, папа! – Джереми целует отца в щеку, радость искрится в его широко раскрытых глазах.

Адриан смотрит на меня.

– Я думаю, твоя мама тоже должна быть признательна, не так ли, Malysh?

– Да, мамочка! Поцелуй папу.

Я пристально смотрю на Адриана за то, как он манипулирует ребенком, но не делаю из этого проблемы, когда наклоняюсь и прижимаюсь губами к щетине на его щеке.

На долю секунды это кажется нормальным, как будто мы на самом деле семья, которая находится в саду, занимаясь семейными делами.

Я уже собираюсь отстраниться, когда мой взгляд перемещается вверх. Не знаю, почему в такой момент я смотрю в сторону гостевого дома. Я не знаю, почему мои глаза сразу поднимаются.

Все, что я знаю, это то, что я не должна была. Мне действительно не следовало этого делать.

Из окна на меня смотрит какая-то фигура. Ее лицо такое же бледное, как и ее ночная рубашка, но глаза яростно-голубые, когда она смотрит на меня.

Мои глаза.

Призрак, о котором упоминал Джереми, смотрит на меня и, похоже, готов убить меня.

Глава 21

Уинтер

– Подними руки.

Я следую команде Адриана, чтобы он мог скользнуть шелковой ночной рубашкой по моему телу. На ощупь она мягкая, успокаивающая, но все равно слишком чувствительная к моей коже.

Мы только что закончили очередной сеанс наказания. На этот раз это были три последовательных оргазма за то, что я сегодня трижды ему ответила.

За последнюю неделю их число сократилось. Может быть, когда-нибудь это будет ноль, и я смогу получить свою награду, но не похоже, что это произойдет в ближайшее время.

Прошло уже две недели с тех пор, как я вошла в дом Адриана, и он всегда находит, за что меня наказать. Наверное, я тоже недостаточно осторожна, но он совсем не терпелив.

Если я говорю «окей» это один.

Если я спрашиваю почему, это два.

Если я не смотрю на него, пока он трахает меня пальцами или ртом, то это три.

Если он зовет меня Лия, а я не отвечаю сразу, значит, четыре.

С ним не выиграть, потому что он выложил все обстоятельства, чтобы они работали в его пользу.

Каждый вечер, после того как Джереми ложится спать, я прихожу в эту спальню с замиранием сердца в ожидании того, что он сделает дальше. Иногда он не дожидается этого момента и зовет меня в свой кабинет, чтобы получить наказание. Затем он возобновляет подсчет, чтобы убедиться, что его руки заняты в течение ночи.

Руки, которые в данный момент застегивают верхнюю пуговицу моей ночной рубашки. Большие жилистые руки с длинными тонкими пальцами, на которые я не могу перестать смотреть, даже если бы захотела.

Руки, которые могут приносить удовольствие или боль – или и то и другое – в зависимости от настроения их владельца.

Мои глаза опущены, и я устала от количества оргазмов, которые он дал мне за один раз, но я остаюсь сидеть перед комодом, в то время как Адриан стоит передо мной на коленях.

Он, черт возьми, стоит на коленях, и все же это движение ничего не удерживает от его силы. Судя по тому, как он меня держит – физически, по крайней мере.

Только физически.

Он только что закончил мыть меня. С того самого дня в своем кабинете он открыто говорит, что заботится обо мне. Он намылил все мое тело мылом и даже вымыл мне волосы. В какой-то момент мои ноги не выдержали, и я села на пол в душе. Адриан опустился на колени позади меня и закончил с моими волосами. Его руки были повсюду – на моих плечах, спине, между ног, и бегали по шраму от родов.

Это было уже слишком. Все еще. Я не хочу, чтобы он так обо мне заботился. Я не люблю, когда обо мне заботятся. Это заставляет меня чувствовать себя слабой – слабее, чем ситуация, в которую я попала. И я чертовски не хочу, чтобы Адриан это делал. Потому что он не настоящий. Может, и нет, но не по отношению ко мне.

Это по отношению к его жене.

Теперь он в черных спортивных штанах и без рубашки. Я изучаю твердые выпуклости его живота и тонкие волоски на мужской груди. Интересно, почему у него там нет татуировок?

Его руки и кисти полностью покрыты чернилами, но даже когда я смотрю на них, я не могу понять смысл большинства его татуировок. На его предплечье есть компас, но я не думаю, что он указывает направление. У него на плечах летящие птицы. Кровавый цветок нарисован чернилами в центре замысловатой карты, которая не похожа на карту мира. Может быть, это карта России. Интересно, о чем он думал, когда делал их.

Но с чего бы мне удивляться? Я ничто для этого человека. Только замена.

Я пытаюсь запечатлеть эти слова в памяти, чтобы не быть захваченной его нежными прикосновениями, тем, как его пальцы время от времени касаются моей груди.

Он не видит тебя, Уинтер. Он видит Лию.

Я мысленно возвращаюсь к фигуре, которую видела в окне в тот день, когда целовала его в щеку.

Бледная женщина с горящими глазами, очень похожая на меня.

Когда я моргнула, она исчезла.

То ли мне показалось, то ли призрак Лии действительно был там. Я выбрала первый вариант, потому что второй пугал меня.

Всякий раз, когда мы с Джереми играем в беседке, я все время смотрю в то же самое окно на случай, если она снова появится.

Она никогда этого не появлялась.

У меня, вероятно, будет больше шансов выяснить, правдивы ли мои галлюцинации, если я пойду туда, но охранники Адриана следят за садом – или за нами – весь день. Не говоря уже о том, что сам этот мужчина всегда наблюдает за нами, как ястреб из окна своего кабинета.

Ян тоже постоянно там.

Единственный раз, когда я могла бы войти в гостевой дом незамеченной, это ночью. И это пугает меня до чертиков.

Этот дом пугает меня до чертиков.

Мужчина передо мной пугает меня еще больше, потому что он – причина, по которой я чувствую, что ползу на какую-то гребаную территорию.

Закончив, Адриан поднимается и встает позади меня, хватая фен. Медленное гудение наполняет комнату, когда он снимает полотенце с моей головы и сушит волосы.

Я дрожу по совершенно иной причине, чем мои мокрые волосы, встречающиеся с моей шеей. Я опускаю глаза, потому что не хочу смотреть в зеркало и видеть, как он ухаживает за мной и сушит волосы феном. Я не хочу попасть в эти моменты, которые не предназначены для меня.

Лия была счастливицей. Или, может быть, все было наоборот, учитывая дикие способы, которыми он прикасается ко мне – к ней.

Интересно, каково это, когда такой сильный мужчина, как Адриан, заботился о ней так, словно она – его мир. Было ли у нее покалывание, как у меня, или она считала это удушающим, как и я?

Интересно, он тоже заставил ее подождать, прежде чем трахнуть. Я внутренне качаю головой. Почему, черт возьми, я думаю о том, как он трахает ее? Или меня?

Просто для него не имеет смысла продолжать кончать на мой живот, грудь или даже задницу. Его эрекции кажутся болезненными, но он все еще отказывается трахать меня.

Я отказываюсь, чтобы он услышал мои стоны или крики, поэтому я думаю, что это не произойдет в ближайшем будущем.

Так же он поступил и с Лией?

– Каким был твой брак с Лией? – спрашиваю я, прежде чем успеваю остановиться.

Мой голос тих по сравнению с шумом фена, поэтому я молюсь всем звездам наверху, чтобы он меня не услышал.

Но потом он говорит.

– Это был брак.

Мое унижение от того, что меня услышали, исчезает при его ответе. У него есть эта приводящая в бешенство манера избегать вопросов. Он не то чтобы отказывается отвечать, но дает что-то неопределенное или перефразирует первоначальный вопрос.

– Как вы познакомились?

– Почему ты хочешь знать?

Почему я хочу знать, серьезно? Почему мне интересно узнать о нем и его жене?

Стуча ногтями, я продолжаю смотреть на них.

– Я подумала, что должна знать, если кто-нибудь спросит.

– По официальной версии, мы познакомились на вечеринке.

Я медленно поднимаю голову и смотрю на него через зеркало.

– Есть неофициальная версия?

Он занят моими волосами, когда говорит.

– Правильно.

– Какая?

– Это секрет между мной и Лией.

– Я думала, я – Лия.

– Я думал, тебе не нравится, когда тебя называют Лия, – он проводит пальцами по моим быстро сохнущим волосам.

– Ты все еще заставляешь меня играть ее роль.

– Ты все еще не считаешь себя ею, и это не делает тебя причастной к моим секретам.

Я открываю рот, чтобы что-то сказать, но решаю этого не делать, потому что все, что я выплюну, будет иметь обратный эффект.

Больной мудак пытается полностью стереть меня, чтобы я стала его женой. Если я ослаблю бдительность, от меня ничего не останется.

– Через несколько дней ты пойдешь со мной на день рождения, – неожиданно объявляет он, выключая фен и расчесывая мне волосы.

– Чей день рождения?

– Игоря.

Я прищуриваюсь.

– Игорь Петров?

Он кивает.

– Что ты о нем знаешь?

Я замолкаю, чувствуя, как на меня внезапно нападает вопрос. Я пытаюсь вспомнить подробности, которые читала о нем.

– Он выше всех в братстве. Не так высоко, как ты, но он занимает заметное положение.

– И?

– И что?

– Его семья. Сколько там членов?

– Я... не помню.

Он смотрит на меня через зеркало.

– Что? В вашей организации слишком много людей, а я очень плохо разбираюсь в именах. Я уверена, что буду в порядке, когда встречусь с ними.

Он обхватывает рукой мои волосы и тянет назад, наклоняя мою голову, чтобы заглянуть мне в глаза.

– Ты узнаешь о них все до дня рождения. Ни при каких обстоятельствах нельзя допускать ошибок. Это понятно?

– Окей... я имею в виду, хорошо. Отлично! – Чёрт побери. У него странная манера за долю секунды переходить от мягкого к грубому. Как будто у него раздвоение личности или что-то в этом роде.

– Огла будет задавать тебе вопросы, пока не убедится, что ты все выучила.

– Прелестно, – бормочу я себе под нос.

– Что это было, Lenochka?

– Ничего.

Его хватка крепче сжимает мои волосы, но он отпускает их и уходит.

– Давай спать. – Он протягивает ладонь, и мне хочется отказаться. Я хочу притвориться, что его не существует, но это приведет только к еще большему наказанию, и я действительно хочу спать.

Как и каждую ночь, я стараюсь подвинуться к краю кровати, отвернувшись от него. Адриан не останавливает меня, как обычно, но обнимает сзади, его колено упирается мне между бедер, а подбородок упирается в плечо. От него пахнет лесом и гелем для душа. Чистый и сильный, как и все в нем.

Его рука скользит под мою руку и обхватывает мой живот. Иногда он хватает мою грудь и рассеянно дразнит сосок, пока тот не становится чувствительным и болезненным.

Я смотрю на мягкий свет на ночном столике, пытаясь стереть его существование из моего окружения, притвориться, что его кожа не покрывает мою.

Что я не заложница в собственном теле.

Если я хотя бы выпила, то не чувствовала бы себя сейчас такой жертвой. Я бы заглушила его и все, что с ним связано.

Четырнадцать дней без алкоголя – если не считать того легкого привкуса, который предшествовал первому и единственному поцелую Адриана.

Не думаю, что я была таким уж алкоголиком, если умудрилась прожить две недели без капли спиртного. Может быть, я просто убедила себя, что я одна из них.

Моя тяга каким-то образом исчезла, но моя тоска по тому состоянию ума, которое мне обеспечил алкоголь, определенно реальна и вездесуща.

Адриан проводит невидимую линию по ткани на моем животе, и это гипнотизирует – как и его прикосновение. Я засыпаю почти сразу.

Я не должна чувствовать себя в достаточной безопасности, чтобы заснуть в объятиях такого монстра, как Адриан, но это просто происходит.

Тихий звук заставляет меня открыть глаза. Я все еще сплю на боку, Адриан обнимает меня.

Я моргаю, прогоняя сон, когда звук раздается снова. Это почти как шаги ребенка, но они тяжелее, чем у Джереми.

Что-то упирается в дверную ручку. Она поворачивается, но откатывается на место из-за замка.

Кто, черт возьми, мог попытаться войти в спальню хозяина ночью? Охранники Адриана не заходят внутрь, за исключением Коли и Яна иногда, но никогда ночью. Огла и в это время нас не беспокоит.

Все звуки исчезают, и я думаю, что мне все это кажется, но дверную ручку снова заклинило, на этот раз сильнее.

Я ахаю, садясь в постели и натягивая простыню на грудь. Руки Адриана опускаются, и я трясу его за плечо, сначала неуверенно, но с каждой секундой это становится все более настойчивым.

– Адриан... проснись…

Дверная ручка все еще крутится и вертится со сверхзвуковой скоростью.

– Адриан! – Я шиплю, но он не двигается.

Дверь распахивается, и я резко втягиваю воздух от открывшегося вида.

Призрак, которого я видела из окна, стоит в дверях. Ее простое белое платье ниспадает ниже колен. Ее волосы завязаны сзади, а лицо бледное, но в остальном она точная копия меня. Даже ее глаза с темными кругами и впалые щеки похожи на мои, когда я жила на улице.

– Л-Лиа...? – шепчу я.

– Значит, ты знаешь, кто я, и все же осмеливаешься украсть моего мужа, как будто это твое богоданное право.

Я отчаянно мотаю головой.

– Нет... я этого не делала. …

– Сука, которая разрушает семьи.

Я снова качаю головой.

– Я не хотела этого делать. … Адриан…- Я протягиваю руку, чтобы разбудить его, но меня останавливает ее резкий голос.

– Не трогай его! Уходи!

– Я не могу. … – Теперь я плачу, мой голос охрип от того, как сильно я пытаюсь выразить словами, что никогда не хотела этого. Я никогда не думала о том, чтобы занять ее место, или ее имя, или ее мужа.

Она бросается ко мне, и я скрещиваю руки перед лицом, чтобы защитить его. Но она не дотягивается до меня. Вместо этого в тишине раздается булькающий звук.

Я выглядываю из-под пальцев и задыхаюсь, когда пятно крови взрывается на ночной рубашке Лии, что-то острое торчит из ее живота – нож.

Позади нее стоит большое тело, тот, кто ударил ее ножом, и я думаю, что это один из охранников, но его лицо скрыто тенью.

Шея Лии свисает в неестественном положении, но ее глаза остаются на мне, наблюдая за мной, следуя за мной, выползая из моей проклятой кожи.

Как будто она хочет утащить меня с собой куда угодно.

Я хлопаю ладонью по рту, чтобы заглушить вздох, но жесткая металлическая штука ударяет по моим губам.

Сбитая с толку, я смотрю на свою руку и обнаруживаю, что мои пальцы сжимают пистолет.

Что за...?

– Нажми на курок, – шепчет тень позади Лии. Голос у него монотонный, почти роботизированный. – У тебя одна миссия.

– На кого спустить курок? – Понятия не имею, почему этот вопрос вырывается из меня, потому что это не имеет значения. Я не буду этого делать.

– Я убил эту суку ради тебя. Спускай. Курок.

Я яростно качаю головой, но затем зловещий смех вырывается из тени. Он длинный и действует мне на нервы, как ногти, царапающие стенки мозга.

– Прекрати, – шиплю я.

– Ты уже отняла жизнь. Что такое еще одна?

– Нет…

– Но разве ты не видишь? Это уже сделано.

– Что?

– Твой пистолет.

Я смотрю на свою руку и с ужасом наблюдаю, как мой пистолет целится и палец нажимает на спусковой крючок.

Прямо в грудь Адриану.

Он даже не шевелится, когда пятно крови покрывает его плечо и грудь, а затем образует лужу вокруг него, пропитывая простыни.

– Нееет! – Я кричу, и мой мир погружается во тьму.

Глава 22

Адриан

Стук.

Стук.

В воздухе раздается булькающий звук, словно кто-то захлебывается собственной кровью.

Или блюет.

Я резко открываю глаза. Я мгновенно настораживаюсь, мое сердце громко бьется, когда сцена материализуется передо мной.

Лия ворочается во сне, ее ноги болтаются в воздухе, а тело тяжелое, как камень, брошенный на дно океана.

Обе ее руки сжаты в кулаки так крепко, что на ладони остался порез от ногтей, а капли крови окрашивают белые простыни в красный цвет.

Но не это меня разбудило. Это был звук.

Бульканье.

Как будто кто-то задыхался от собственной слюны.

Две струйки слюны стекают по ее подбородку и шее, пена быстро образуется у рта.

– Лия!

Она не подает никаких признаков того, что слышит меня, и продолжает дергаться, извиваться. Булькать.

Я засовываю два пальца ей в рот и широко открываю его, пытаясь помочь ей дышать.

Она не дышит.

Как будто она закрывает собственную трахею воображаемым кляпом.

– Лия! Проснись! – Я кладу руку ей под голову и осторожно приподнимаю. Она тащит простыни в кулаке, ее тело все еще неподвижно, как доска.

Ее голова двигается вбок, затем откатывается так далеко назад, что, будь она одна, она бы сломала себе шею. Я поддерживаю ее затылок и продолжаю ощупывать ее рот другой рукой.

Ее губы синеют, а лицо краснеет. Она не дышит, и не делает этого, по крайней мере, уже целую гребаную минуту.

– Лия! – Я трясу ее, но это не приносит мне никакого результата.

Она потерялась где-то, куда я не могу добраться. Где-то, где она сможет спрятаться от меня под замком.

Ничто не выведет ее наружу.

Кроме разве что…

– Уинтер, – осторожно зову я, и она делает глубокий вдох, задыхаясь и кашляя, когда воздух попадает ей в легкие. Я отпускаю ее рот, чтобы она могла нормально дышать.

Когда я смотрю, как она вдыхает кислород в легкие, позволяя жизни вернуться, я должен чувствовать облегчение. Я должен. Но колючая проволока обвивается вокруг моей груди, покалывая кожу, дюйм за дюймом.

Ее глаза медленно открываются, но их голубизна пуста, как будто она не знает, кто она и где находится.

Я задерживаю дыхание, пока тикают секунды, а она остается в трансе.

– Lenochka?

Она моргает раз, другой, прежде чем ее взгляд встречается с моим. В ее глазах собирается влага, и по щеке скатывается слеза. Я вытираю ее подушечкой большого пальца, когда она неудержимо дрожит в моих руках.

Словно выйдя из транса, она резко выпрямляется и опускается передо мной на колени. Теперь на ее лице появляется безумное выражение, когда она сжимает мой бицепс, поднимает руку вверх, затем осматривает мой бок, грудь и даже спину.

Она прикасается ко мне повсюду, ощупывает, осматривает, совершенно не замечая, каким твердым я стал за короткое время ее ухода.

У меня были синие яйца с тех пор, как она впервые вошла в эту спальню, но я не могу трахнуть ее прямо сейчас. Не тогда, когда ей снятся все эти кошмары и она строит свои стены.

– Ты не ранен, – выдыхает она шепотом.

– Разве я выгляжу таким? – Я стараюсь, чтобы мой голос звучал спокойно, хотя мои челюсти сжимаются, и не только из-за того, что я жесток, но и потому, что она ответила на Уинтер, а не на Лию.

– Нет. Но это было так реально… – Она проводит ладонью по моей щеке и замирает, когда чувствует, как моя челюсть сжимается под ее хваткой, затем быстро опускает руку.

– Еще один кошмар?

Она кивает.

Мне уже не в первый раз приходится будить ее из-за кошмара. За последнюю неделю такое случалось дважды, но она так и не открыла глаза и не заговорила. Она просто заснула, так что я сомневаюсь, что она их помнит.

Сомневаюсь.

Булькающие, задыхающиеся звуки, которые она издает, похожи на мой заказной ад. Иногда я слышу его, даже когда не сплю, и мне приходится проверять камеры на случай, если это происходит в реальном времени.

– Лия была там, – тихо говорит она. – Она хотела убить меня, а потом... потом…

Я нежно касаюсь ее руки.

– Ты не должна говорить об этом.

Она смотрит на меня своими огромными глазами. Они потеряны, как будто она не знает, на кого смотрит, и она каким-то образом все еще в ловушке внутри кошмара.

– Зачем ты привел меня сюда, Адриан? – бормочет она с болью в голосе.

– Ты знаешь.

– Потому что я похожа на Лию?

Я киваю.

– Я не она. И чем больше ты сравниваешь меня с ней, тем больше я чувствую, что меня стирают, забывают. Я не хочу, чтобы меня забыли.

Я хватаю ее за руку и пытаюсь уложить под простыню.

– Поспи пока.

– Нет. – Она выдергивает руку. – Я не хочу спать.

– Тогда чего же ты хочешь?

– Уинтер. В кои-то веки назови меня просто Уинтер. Пожалуйста.

Я так и сделал и возненавидел это. Я ненавидел это так сильно, что мне хотелось залить отбеливатель в свое гребаное горло.

– Нет.

– Пожалуйста… – Слезы струятся по ее щекам. – Пожалуйста, не стирай меня. Пожалуйста, Адриан.

– Не проси меня о чем-то подобном. Ты – Лия. Привыкай к этому.

Рыдание вырывается из ее горла, и ее губы сжимаются, одна из них избита и порезана от того, как сильно она ее кусает.

Это должно зажить до того, как она появится на публике. Ей нужно прийти в себя, но я знаю, что будет нелегко заставить ее подчиниться. То есть, если это вообще возможно.

На этот раз она не сопротивляется, когда я укладываю ее под одеяло. Она охотно закрывает глаза и шепчет.

– Лучше бы я никогда тебя не встречала.

Мои губы касаются ее лба.

– Я буду встречать тебя снова и снова, если понадобится.

Глава 23

Уинтер

Через три дня мы идем на вечеринку.

Хотя, судя по количеству вооруженных охранников, я бы не назвала это вечеринкой.

Это первый раз, когда я выхожу из дома Адриана с тех пор, как приехала туда, и, хотя я думала, что это будет освобождением, это почему-то более удушающе.

Отчасти из-за количества охранников, которые сопровождают нас в отдельной машине. Пятеро, не считая Коли и Яна.

Отчасти потому, что Джереми заплакал, когда я сказала ему, что не буду сегодня читать ему сказку на ночь. Его слезы нарисовали черную дыру в моей груди, которая до сих пор не зажила.

Сегодняшняя ночь просто неправильная на многих уровнях. Не совершу ли я ошибку? Сбудутся ли все предостережения Адриана и Оглы? Я хочу заползти обратно в комнату Джереми, поцеловать его мягкие щеки и притвориться, что весь мир существует только из-за него.

Но вот я здесь, посреди вечеринки, праздную день рождения человека, которого никогда раньше не встречала.

Пахан Сергей решил провести день рождения Игоря в своем особняке, что, по-видимому, большая честь. Комплекс братства огромен, даже больше, чем дом Адриана, и имеет сад, который простирается на многие мили. Он окружен высокими стенами и камерами, которые мигают в каждом углу.

Он, кажется, страшнее, чем то место, которое я оставила позади, оно пустое, больше. Что странно, так как я думаю, что дом Адриана ужасен. Всякий раз, когда я иду по коридорам, мне кажется, что его стены широко раскрывают рты и кричат мне в лицо, или утаскивают меня в никуда. Душа у него такая же черная, как и у хозяина.

Дом Сергея Соколова пугает своей непривычностью, нервами, которые постоянно меня терзают, явным давлением того, что я каким-то образом совершаю ошибку. Что, если кто-то узнает, что я не Лия? Что, если я подвергну Адриана опасности и заставлю Джереми потерять отца?

– Расслабься. – Адриан обхватывает мою руку в перчатке, которая сжимает его куртку. – Ты в порядке.

Его слова немедленно успокоили мои нервные внутренности. Не знаю, что в его голосе успокаивает. Так не должно быть, учитывая, насколько это глубоко, но в непостижимые моменты мне кажется, что его голос – единственный якорь, который мне нужен.

– Все, что от тебя требуется. – это молчать. Все привыкли к этому от тебя. – Его рука падает с моей, и мне хочется схватить ее и положить обратно. Даже через перчатку его прикосновение давало мне необходимый комфорт.

Но Адриан взял на себя миссию лишить меня того, в чем я нуждалась последние несколько дней. С той самой ночи, когда мне приснилось, как неизвестная тень убивает Лию, а я стреляю в него, он отдалился от меня.

Он все еще ухаживает за мной – смазывает мазью порезанную губу, сушит волосы феном, обматывает шею шарфом, когда думает, что холодно. Но он не прикасается ко мне в сексуальном плане.

Никакого наказания.

Никаких оргазмов.

Ничего.

Я даже за завтраком так много с ним разговаривала, что брови Оглы сошлись на лбу, и в конце концов она велела мне заткнуться.

Я не затыкалась. Я продолжала делать все то, что, как я знаю, Адриан ненавидит. Я сказала ему «окей» больше раз, чем думала, но он проигнорировал меня. Я надевала майку перед Яном, и он просто отпускал свою охрану из дома.

Он по-прежнему обнимает меня сзади каждую ночь, но его прикосновения кажутся механическими и далекими. Он был так далеко, что я думаю, что никогда не смогу до него добраться. Это должно меня обрадовать. В конце концов, я хочу, чтобы он оставил меня в покое. Но так ли?

Ответ – нет.

С тех пор как он замкнулся в себе, я была сбита с толку тем, как сильно привыкла к нему, к его наказаниям. К его... близости.

Он просто вырвал ее, как будто ее никогда и не было, и я хочу потребовать, чтобы он сказал мне, почему. Я хочу поставить ногу и заставить его остановиться.

Это жестче, чем если бы он никогда больше не дотрагивался до меня.

Это прикосновение – первый раз за три дня, когда он ощущается рядом со мной, и я хочу бороться изо всех сил, чтобы удержать его.

Я осторожно смотрю на него, впитывая как можно больше его внешности. На нем черный смокинг, сшитый на заказ. Это делает его выше – что не должно быть возможным с его ростом – острее и больше похожим на бизнесмена. Его волосы зачесаны назад, а густая щетина добавляет ему величия. Наряд скрывает его татуировки, придавая ему джентльменский вид, как у человека, которого можно увидеть на обложке журнала " Форбс".

Я выбрала платье в тон ему. Не знаю, зачем я это сделала, но я подумала, что мы будем хорошо смотреться вместе, если я надену черное платье. Это одно из тех, которые плотно облегают грудь и талию, но свободно ниспадают книзу, его шлейф следует за мной с каждым движением. Я собрала волосы в шикарный пучок и надела висячие серьги. Они совпадают с маленькой сумочкой в моей руке, в которой лежит телефон. Я завершила образ элегантными белыми перчатками из шкафа Лии и самой высокой парой каблуков, которые смогла найти. Ноги болели, но я не хотела, чтобы мой рост вызывал у меня комплекс неполноценности.

⇐ Предыдущая 8 9 10 11 121314 15 16 17 Следующая ⇒