ПРОДОЛЖЕНИЕ СЛЕДУЕТ 3 страница

– Разве Адриан не занимает высокое положение?

– Это не делает его пуленепробиваемым. Во всяком случае, он более тщательно изучен, чем кто-либо другой, и его наказание будет самым жестоким из возможных, чтобы показать пример. Так что ради всего святого, перестаньте играть и отнеситесь к этому серьезно.

Я ненавижу, что она заставляет меня чувствовать себя капризным ребенком, но в то же время я вижу искренность в ее глазах. Ее преданность Адриану – это ее стимул, и не важно, как сильно я ненавижу этого человека, если с ним что-то случится, Джереми останется без отца, и весь наш дом, вероятно, развалится.

Это не то, чего я хочу.

Мне в голову приходит идея. Поскольку моя роль довольно важна для Адриана, я могу использовать это в своих интересах.

– Я понимаю, Огла. – Я смягчаю тон. – Адриан скоро выйдет на перерыв?

– Нет.

– Разве ему не нужно идти на работу?

Она прищуривается.

– Если бы вы дошли до конца первой страницы документа, то увидели бы сами.

С этими словами она поворачивается и уходит, стуча каблуками по коридору. Я действительно не хочу называть кого-то сукой, но Огла движется в этом направлении с честью.

После того, как я беру iPad, я брожу вокруг, пока не нахожу кабинет Адриана. Поскольку он находится на первом этаже, и я видела его из сада, мне не потребовалось много времени, чтобы понять, где он находится.

Дверь закрыта, и Огла сказала, чтобы я не беспокоила его, когда он работает, поэтому я прохаживаюсь перед ним, а потом быстро сдаюсь и решаю занять свое время, пока он не выйдет. Я же не умираю от желания еще раз встретиться с дьяволом.

Напротив его кабинета есть небольшая гостиная. Я ложусь на спину на диван и сбрасываю туфли, удовлетворенно вздыхая. Одна моя нога свисает с подлокотника, и я использую руку как подушку, когда читаю с iPad.

Как и сказал Огла, обязанности Адриана изложены на второй странице документа. Его работа состоит в том, чтобы найти нужных людей для подкупа братства. Его критический интеллект позволяет Братве Сергея Соколова опережать все остальные преступные организации. Поскольку он выполняет больше второстепенную роль, Адриан обычно работает дома и редко появляется на публике.

Преступник. Посмотри, посмотри, посмотри.

Не то чтобы я ожидала чего-то другого. В конце концов, он так легко обвинил меня в убийстве.

Я хмуро смотрю на его фотографию вверху страницы. Он стоит на каком-то торжественном открытии, одетый в смокинг и держащий в руках огромные ножницы, чтобы разрезать красную ленту. Этот засранец слишком хорош собой для своего же блага. Он мог быть немного ниже ростом или иметь пивной живот. Черт, по крайней мере, он не мог быть с татуировками. Но нет, он должен поставить галочки во всех пунктах.

Изображение в основном сосредоточено на нем, но справа от него – блондинка в строгом брючном костюме и с твердой улыбкой. Она сногсшибательна, настолько сногсшибательна, что странное чувство пронзает меня изнутри, когда я вижу ее рядом с ним.

Я переворачиваю страницы, чтобы посмотреть, смогу ли я найти ее в документе. Мне не приходится долго искать. Я вижу ее фотографию в свадебном платье, и меня охватывает еще более странное чувство облегчения.

Рай Соколова – внучатая племянница Пахана и какая-то шишка в компании братства, «V Corp». Пока я изучаю ее, ноющее ощущение, отличное от того, что было раньше, овладевает мной.

Я чувствую, что знаю ее, но откуда? Может быть, она состояла в одной из благотворительных организаций, от которых мы с Ларри получали еду?

Дверь кабинета открывается, и я смотрю вперед, где меня встречает хмурый Коля. За ним следует Адриан и останавливается рядом со своим охранником, его глаза темнеют так быстро, что у меня перехватывает дыхание.

Что?

Я смотрю на себя сверху вниз на случай, если одна из пуговиц моей рубашки расстегнута или что-то в этом роде.

– Вставай, – приказывает Адриан.

– Зачем? Я читаю документ, который ты мне дал. Если я его не прочитаю, у меня будут неприятности, а если прочитаю, то тоже будут неприятности? Решай сам.

Адриан в два шага подходит ко мне и хватает за руку, заставляя iPad упасть на диван. Я взвизгиваю, когда он поднимает меня на ноги и развязывает узел моей рубашки так, чтобы она прикрывала мою задницу.

Я молча смотрю на него, когда Коля коротко кивает и идет по коридору.

– Больше так не одевайся, – в голосе Адриана слышится угроза.

– Мне не нравится гардероб. Он скучный.

Он сжимает мою рубашку в своих пальцах и притягивает меня к своей груди. Мои руки опускаются на его мускулистую грудь, когда мои широко раскрытые глаза сталкиваются с его холодными.

– Мне все равно, что он скучный. Ты не будешь одеваться так перед моими людьми и уж точно не будешь лежать так, как только что. Это понятно?

– Не понимаю, в чем тут дело.

– Дело в том, что никто не посмотрит на тебя так, как я. Никто даже не взглянет на то, что принадлежит мне.

Вот оно. Чувство собственности. Тонкая одержимость, которую он не показывает открыто, но тем не менее ощущает.

– Я не твоя вещь, Адриан.

– Это значит «нет», Лия? – Его голос становится тише, и когда я молчу, он продолжает. – Разве я не говорил, что ты должна делать то, что я тебе говорю? Или твоя задница в настроении для очередной порки?

Я пристально смотрю на него, затем быстро смягчаю выражение лица, потому что то, что у меня на уме, важнее.

Глубоко вздохнув, я разглаживаю невидимую морщинку на его рубашке, из-за чего он прищуривается, вероятно, сомневаясь в моих мотивах.

Мне действительно нужно сделать все правильно. Если я подниму тревогу, он никогда не исполнит мое желание.

– Хорошо, – говорю я ему. – Я сделаю все, что ты скажешь.

– Серьезно? – он растягивает слово, явно заявляя, что не верит мне.

– Серьезно. Я не хочу снова быть наказанной.

– Ты не хочешь быть наказанной. – повторяет он, и я начинаю думать, что это его способ читать между строк моих слов.

– Не хочу.

– Посмотрим.

– Если… – Я сглатываю. – Если я хорошо веду себя, разве я не должна быть вознаграждена?

– Вознаграждена. Так вот чего ты хочешь. Как ты хочешь быть вознаграждена, Лия?

– На самом деле все очень просто. За все, чем ты будешь доволен, я буду получать кое-что взамен.

– У тебя уже есть крыша над головой, бесплатное питание и иммунитет от тюрьмы. Ты думаешь, что можешь просить о других вещах?

– Таково было первоначальное соглашение. Тогда ты не упомянул о наказаниях, но все же включил их. Я приняла их, так что теперь ты должен принять мое предложение.

– А ты приняла?

– Приняла что?

– Приняла свои наказания. – Его глаза так умоляюще смотрят на меня, что чувство удушья возвращается с удвоенной силой.

– А если и так, то какая разница?

– Никакой, но мне хотелось бы знать.

– Если никакой, то какое это имеет значение, если ты будешь знать?

– Я смогу утверждать, стоит ли мне и дальше ломать тебя, Lenochka, – его голос темнеет от скрытого умысла. – Так скажи мне, нужно ли мне совершенствовать свои методы? Или у тебя хватило ума отказаться от привычки расспрашивать меня?

Я хочу вонзить ногти в его грудь, разорвать поверхность и заглянуть в грудную клетку, чтобы увидеть, действительно ли у него черное сердце. Чем больше я с ним разговариваю, тем больше убеждаюсь, что он не испытывает никаких эмоций. Что он дьявол с психопатическими наклонностями, предназначенный только для того, чтобы сеять хаос во всем, что стоит на его пути.

Хотя я ненавижу кланяться ему так легко, у меня есть цель, и противодействие ему – самый верный способ помешать мне достичь своей цели.

То, что я показываю снаружи, в любом случае не имеет значения. В глубине души я его просто ненавижу, и этого достаточно для моей самооценки.

– Я привыкаю к наказаниям. Будет справедливо, если награды тоже будут включены.

– Я не забочусь о справедливости.

– Адриан, пожалуйста, – умоляю я, но говорю это раздраженным тоном. – Обещаю не просить ничего экстравагантного.

– Все равно нет.

– Окей, давай сделаем так.

– Это первое на сегодняшний день.

– Что? Почему?

– Что я говорил насчет слова " окей"?

Фу.

– Окей – я имею в виду, хорошо. Хорошо. Как насчет того, чтобы я просила только одну награду в день?

Он отрицательно качает головой.

– Раз в два дня?

– Нет.

– Два раза в неделю?

– Раз в неделю, и я буду судить, разумно это или нет.

Я взвизгиваю.

– Да!

В восторге от победы над самим дьяволом я ловлю себя на том, что вот-вот обниму его, прежде чем вспомню, кто он.

Что бы он мне ни дал, я не буду благодарна. Я не стану его очеловечивать.

Адриан смотрит на меня сверху вниз с чем-то похожим на одобрение, и я стараюсь не поддаваться ему.

Ключевое слово – стараюсь.

Внимание Адриана подобно мощному магниту, от которого я не могу убежать. Черная дыра, которая поглощает все вокруг.

Но правда остается – он видит во мне только Лию.

И я далека от того, чтобы быть ею или ее призраком. Я – оболочка, которая должна вернуться в свое оцепенелое состояние, прежде чем стану опасной для его жизни и жизни его сына.

Глава 18

Адриан

Мои пальцы постукивают по дереву стола, пока я смотрю на экран.

Коля сидит напротив меня, рассказывает о последних отчетах из «V Corp», но моя концентрация рассеяна, и я почти не обращаю внимания на его слова.

Лия обнимает Джереми, их ноги обхватывают друг друга, когда они спят на его кровати. Ее платье задирается вверх по бледному бедру, едва прикрывая ягодицы. Даже через монитор я вижу красные рубцы на ее бедрах от вчерашнего наказания. Я не сдерживался, и она корчилась и извивалась больше, чем в прошлый раз.

Она почти закричала. Почти.

За последние пару дней у нее вошло в привычку спать с Джереми. Что-то такое, что приводит моего сына в восторг.

Прошла неделя с тех пор, как она стала частью его жизни, и он не сомневается, что она его мать.

В течение этого короткого периода времени Лия делала странные вещи, например, одевала его, чтобы соответствовать ей, и танцевала с ним в коридорах – вещи, которые Огла не любит. Его няня почти не работает, потому что Лия заботится о том, чтобы быть для Джереми единственным воспитателем, учителем и товарищем по играм. В мгновение ока они стали неразлучны, их связь растет естественным образом, без необходимости моего вмешательства.

Однако ее влияние не очень позитивно. Пока я радуюсь, что Джереми выходит из своей скорлупы, она учит его ненужным вещам, например, как свистеть или бегать по дому, когда они играют в прятки. Я часто сталкиваюсь с ними, и она использует присутствие Джереми как щит, чтобы избежать моих расспросов.

Но по ночам, когда Джереми крепко спит, она не может избегать меня. Сначала она пыталась убедить меня, что ей лучше спать с ним, потому что он нуждается в ней больше, но после того, как это закончилось ее наказанием, она начала приходить в спальню по собственной воле.

Ее движения остаются нерешительными, в светло-голубых глазах мелькает легкий страх. Но в тот момент, когда я прикасаюсь к ней, она свободно падает без крыльев, чтобы удержать ее в вертикальном положении.

Это не из-за ее отсутствия сопротивления, потому что она сопротивляется, борясь зубами и ногтями.

Лия все еще кусает губу или подушку, чтобы заглушить любой звук, который она может издать. Она все еще смотрит на меня с вызовом после оргазма. Она по-прежнему отворачивается от меня, когда спит, и медленно пододвигается к краю кровати, чтобы держаться от меня как можно дальше. Она все еще напрягается, когда я обнимаю ее за талию и прижимаюсь грудью к нежной коже ее спины.

Я жду, когда она придет в себя, но я не терпеливый человек. Правка. Я не терпеливый человек, когда дело касается ее.

В других областях моей жизни я являюсь воплощением устойчивых решений. Я не позволяю себе волноваться или терять голову, это приведет меня только к опрометчивым решениям и, в конце концов, к падению.

Однако, когда дело касается Лии, я, кажется, теряю из виду свой образ действий. Не помогает и то, что она бросает мне вызов на каждом шагу. Даже когда она разбивается о мои пальцы.

Она выглядит такой покладистой, когда спит, ее губы слегка приоткрыты, а мягкие линии лица находятся в вечном покое.

Если бы только она была такой же послушной, когда бодрствует.

Может быть, меня останавливает ее спящее лицо. Может быть, дело в ее отношениях с Джереми.

Но я уже некоторое время оттягиваю неизбежное. Мне нужно сделать с ней следующий шаг, пока не поздно.

– Кирилл не проявлял никакой подозрительной активности. – говорит Коля, быстро постукивая по ноутбуку.

Получив военную подготовку, Коля преуспел и в интеллектуальном, и в физическом отделах. В каком-то смысле он самый ценный заместитель во всем братстве. И он достаточно умен, чтобы скрыть свою истинную ценность, чтобы Пахан не забрал его себе. Однажды Николай Соколов был близок к этому, но умер, не успев сразиться со мной.

– Не позволяй мужчинам расслабляться рядом с Кириллом. – говорю я, все еще наблюдая за Лией. – Скорее всего, он ждет возможности нанести удар.

– Они мои лучшие люди. Они тебя не разочаруют

– Посмотрим. – Я замолкаю, постукивая по столу. – А как насчет Владимира?

– Мы не можем сказать наверняка. – Коля замолкает и некоторое время смотрит на экран своего ноутбука, прежде чем его карие глаза снова скользят ко мне. – Он держит свои карты при себе, но поскольку Пахан ничего не сказал, он ничего не знает.

– Он еще ничего не знает. Это может измениться в любую секунду.

Коля набирает еще что-то в своем ноутбуке.

– Движения Владимира были нормальными. Он не сделал ничего необычного, разве что пошел в полицейский участок.

– Возможно, ему нужна помощь.

– От кого?

– Михаил. Игорь. Рай. – произношу я ее имя. – Не спускай глаз с них троих и с ее мужа. У него есть друзья-убийцы, и он без колебаний воспользуется их разведданными, если сочтет, что это пойдет ей на пользу.

– Не Дэмиен и Кирилл?

– Кирилл не сказал бы мне, если бы собирался выбрать другую сторону. Его игра отличается от внутренних дел. И Дэмиен не ввязывается ни во что, что не позволяет ему использовать кулаки.

– Понял.

– И Коля?

– Да? – Он поднимает голову.

– Нам нужно встретиться с итальянцами.

Его кадык подпрыгивает вверх-вниз с глотком. Ничто не вызывает такой реакции у моего заместителя. Ни кровь, ни убийства, ни даже бомбежка, чтобы меня вытащить. Когда нам было по двадцать, он в одиночку убил пятерых, чтобы спасти меня от покушения.

Он самый мужественный и преданный человек из всех, кого я знаю, и это было проверено за двадцать пять лет нашего знакомства. Тот факт, что он даже сейчас демонстрирует намек на дискомфорт, объясняется одной-единственной причиной.

Он беспокоится за мою жизнь.

– Я против этого, сэр.

– Я не спрашивал твоего мнения. Я только сказал тебе, что это произойдет.

– При всем моем уважении, если Сергей или кто-то другой узнает, это будет последний удар. У них будут все основания усомниться в вашей преданности.

– Они уже знают. С таким же успехом можно было бы все сделать.

– Подозревать тебя и иметь доказательства. – это совершенно разные вещи. Это тебя убьет. Тебе следует держаться подальше от итальянцев какое-то время, пока мы хотя бы не узнаем, что задумал Владимир.

– Ты прекрасно знаешь, что у меня нет времени.

– Ты мог бы взять немного.

– Время, как бомба замедленного действия: чем больше я жду, тем быстрее приближаюсь к концу.

Он тяжело вздыхает, проводя рукой по своим светлым волосам.

– В чем дело, Коля? Если тебе есть, что сказать, говори.

– Помнишь, как тот человек пытался убить тебя некоторое время назад? Мы побежали за ним в сопровождении Дэмиена и Кирилла, но потом нашли его мертвым?

– Да. – Я никогда не забуду единственную попытку убийства, которую моя система не смогла идентифицировать. Обычно я находил преступника и делал из него пример. Но не в этот раз. Не только наемник, которого послали убить меня, был убит выстрелом в затылок, но мы также нашли доказательства того, что кто-то извлек из него пулю.

– У меня предчувствие, что прошлое повторится, и решение будет убито на наших глазах.

– С каких это пор ты стал суеверным?

– С тех пор. – Его голос тверд, и хотя я знаю, что его опасения искренни, я также уверен, что если я сейчас не сделаю шаг, все рухнет, как карточный домик.

– Мы проведем встречу в день рождения Игоря. – Я постукиваю пальцами по столу. – Мы сделаем так, чтобы все выглядело нормально. Если я уговорю Лазло Лучано дать нам согласие на его кандидатуру в мэры, это успокоит Сергея.

– Ты можешь разыграть свою козырную карту.

– Нет. – твердо отвечаю я.

– Но сейчас отчаянные времена.

– Я сказал «нет», Коля, и это окончательно.

Он поджимает губы, но сдерживается, чтобы не ляпнуть еще какую-нибудь чушь.

Это одно из лучших качеств Коли. Он знает, когда молчать, а когда говорить.

Мой взгляд скользит обратно к монитору, когда я замечаю какое-то движение. Лия так крепко обнимает Джереми, что он, извиваясь, просыпается. Все мое тело напрягается, и я собираюсь пойти туда, пока Джереми не начинает хихикать, когда она щекочет его живот.

Мое тело немного расслабляется, но я продолжаю наблюдать за ними, пока она помогает ему надеть пальто и обматывает шарфом его шею, прежде чем накинуть свое собственное пальто, и они выходят на улицу. Я переключаюсь через камеру в коридоре, затем на лестнице, следя за каждым их движением.

Довольно скоро они направляются к беседке в саду. Там есть камера, но я наблюдаю за ними через окно. Я вижу Яна, который стоит в углу беседки, поза расслабленная, но настороженная.

Джереми и Лия все еще борются за создание его зоны боевых действий, или, скорее, она борется. Это уже сотая попытка, и Джереми продолжает приносить ей одну модель за другой, желая, чтобы они все сделали.

Ее брови сходятся вместе от сосредоточенности, и она раздраженно вздыхает, когда это не работает. У нее совершенно нет терпения, вот почему она умудряется заработать себе наказание – или несколько – каждую ночь. Она по-прежнему огрызается и изрыгает всякие гадости, даже когда прекрасно знает, что это навлечет на нее неприятности. Иногда я вижу сожаление, но иногда выражение ее лица говорит без слов.

– Черт возьми, это все равно произойдет, так зачем откладывать?

После нескольких неудачных попыток Лия зовет Яна, который присоединяется к ним. Она указывает на скамейку, вероятно, приглашая его сесть, но он отрицательно качает головой.

Поэтому она встает, хватает его за руку и тащит на сиденье рядом с собой. Настороженный взгляд Яна встречается с моим через окно, и я почти готов выйти и избить его до полусмерти.

Я знаю, что это не его вина, что она сделала это, но мой мозг не может смотреть дальше ее руки на его. Ее рука лежит на его руке.

Словно почувствовав мои убийственные планы, Ян быстро отстраняется, но это не гасит огонь, который прожигает дыры в моей груди.

Глядя на него сверху вниз, я жестом приказываю ему встать, и он тут же начинает подчиняться, но Лия кладет руку ему на колено, заставляя остаться.

Вот и все. Я собираюсь убить его.

Я наклоняю голову в сторону и жестом приказываю ему уйти. В этот момент Лия оборачивается и смотрит на меня, ее глаза сузились, а губы сжались, затем она произносит.

– Прекрати это.

Я, прекратить это?

Я достаю телефон и набираю ей сообщение.

Адриан: Иди сюда.

Она смотрит на экран в течение секунды, ее губы сжимаются еще больше, прежде чем она печатает с быстрой скоростью.

Лия: Нет. Я играю с Джереми.

Адриан: Это третье, Lenochka.

Ее глаза расширяются, и она встречает мой взгляд через окно.

Лия: Сегодня я не сделала ничего плохого.

Адриан: Ты дважды дотрагивалась до Яна и только что отказалась от прямого приказа. Третье.

Лия: Ты невозможен.

Адриан: Я покажу тебе, насколько невозможным я действительно могу стать, если ты не войдешь сюда в следующую минуту.

Лия смотрит на меня через окно, ее гнев растет с каждой секундой, прежде чем она печатает.

Лия: Нет.

Адриан: Тогда скажи Яну, чтобы пришел.

Ее нежный лоб морщится.

Лия: Зачем?

Адриан: Чтобы он мог заплатить за то, что прикоснулся к тебе.

Лия: Он этого не делал. Я сделала.

Адриан: Не имеет значения.

Тот факт, что она защищает его, делает его ситуацию еще хуже, и чем больше она принимает сторону Яна, тем глубже становится его могила.

Лия: Тебе нужна помощь, хорошо?

Адриан: Это четвертое.

Лия резко выпрямляется, бросая телефон рядом с Джереми. Он смотрит на нее неуверенным взглядом, но вскоре улыбается, когда она целует его в щеки и, вероятно, говорит, что скоро вернется.

Ян тоже встает, но остается рядом с Джереми.

Коля, который, должно быть, был свидетелем всего этого, встает и хватает свой ноутбук.

– Я буду в пристройке, если понадоблюсь.

– Что? – спрашиваю я, когда он не пытается уйти.

– Почему ты держишь Яна в качестве ее охранника, когда не доверяешь ему рядом с ней?

– Я его проверяю.

– Ты ломаешь его.

– Одно и то же.

– И все же.

– Перестань его баловать, Коля. Он уже не ребенок. На самом деле он более хитер и работает под поверхностью глубже, чем вы слепы, чтобы видеть.

– Ты так говоришь только потому, что он близок к госпоже Волковой.

– И ты защищаешь его только потому, что отказываешься признать, во что он превратился. Разве ты не видишь?

Он хмурится.

– Что не вижу?

– Ян уже не тот маленький ребенок, который следовал за тобой повсюду, куда бы ты ни пошел.

Он замолкает, словно хочет что-то сказать, но передумывает, кивает и уходит.

Я отключаю мониторы и направляюсь к мини-бару, чтобы налить себе стакан коньяка со льдом. К тому времени, как я снова усаживаюсь в кресло, дверь открывается не так мягко, как врывается разъяренная Лия и захлопывает ее за собой.

Не торопясь, я впитываю ее. Она сняла пальто и надела светло-розовое платье, которое облегает изгиб ее груди и талии, прежде чем спуститься на ее колени. Ее щеки покраснели, губы поджаты, подчеркивая порез от того, что она прикусила их до крови.

Это изменится.

Рано или поздно эта привычка исчезнет.

Рано или поздно она будет полностью моей. Буквально. Фигурально. Во всех смыслах этого слова.

Я щелкаю на пульте, заставляя шторы закрыться, скрывая нас от внешнего мира.

– Какого черта тебе надо? – рявкает она.

– Это пятое, Lenochka. – Я жестом приглашаю ее подойти поближе. – А теперь иди сюда.

Глава 19

Уинтер

Мой темперамент вот-вот сломается и вырвется на свободу.

Меня так и подмывает убраться из его кабинета – к черту его наказания каждую ночь. Больной ублюдок всегда находит повод отшлепать меня или выпороть, так что сегодня все будет по-другому.

Он делает своей миссией не позволять мне сидеть удобно и чувствовать каждый удар его наказания, когда я двигаюсь. Я постоянно ощущаю его присутствие рядом со мной, даже когда мы не видим друг друга. Это постоянное напоминание о моих постыдных оргазмах и о том, как мое тело реагирует на боль как на стимуляцию, а не как на дискомфорт.

Хуже всего то, что теперь я с нетерпением жду ночи. Я с нетерпением жду всего того, что он сделает со мной в стенах спальни. Иногда я лежу неподвижно по утрам и чувствую себя шлюхой за то, что взяла на себя роль другой женщины и кончила на кровати, в которой она спала годами. Я чувствую себя самозванкой и ужасным человеком.

Но с наступлением ночи все эти мысли исчезают, за исключением ощущения его кожи на моей. Запаха его одеколона. Самой силы его присутствия.

Я говорю себе ненавидеть это, презирать, бунтовать против этого, но какой в этом смысл? Я могу приглушить свои оргазмы и отвернуться от него, но он – константа, от которой невозможно избавиться. Он мог подобрать меня с улицы, но не заставить наслаждаться его заботами. Все это было на моей совести. Я решила наслаждаться его жестокостью, его прикосновениями и даже жаждать этого после единственного вкуса.

Теперь, когда мы в его кабинете, это ощущается совсем не так, как в спальне. Нет никаких голосов, говорящих мне, что это неправильно или что это место принадлежало его жене.

С того дня, как я ждала его на диване снаружи, я активно избегала этого места, так что это первый раз, когда я пришла сюда. Как и он, его офис излучает сильную мужскую атмосферу. В гостиной зоне установлены черный кожаный диван с высокой спинкой и стулья. Даже стакан на кофейном столике черный. На его темно-коричневом деревянном столе расположены три монитора, и он сидит в большом кресле, которое кажется маленьким по сравнению с его мускулистой фигурой. Я с удивлением обнаруживаю полки от пола до потолка, заполненные бесконечными книгами по обе стороны от него.

Они, наверное, для вида.

Он манит меня пальцем.

– Иди сюда.

Мои глаза расширяются, когда он подносит стакан ко рту, и кусочки льда издают кружащийся звук, дразняще звеня.

Черт возьми. Алкоголь.

Эта лгунья Огла сказала мне, что в доме никакого алкоголя нет. Адриан явно сейчас пьет.

Я изо всех сил старалась не ошибиться, чтобы получить награду и попросить спиртного. Однако мой рот обычно доставляет мне неприятности, потому что я не выношу тирании Адриана, поэтому меня наказывают каждую ночь.

Или, может быть, ты хочешь, чтобы тебя наказывали каждую ночь.

Я запихиваю эту мысль в черный ящик на задворках сознания.

Все это время я цеплялась за надежду, что смогу хоть немного напиться.

Теперь все изменилось. У Адриана здесь есть алкоголь. Если бы я знала, то ворвалась бы в его кабинет раньше.

План немедленно формируется в моей голове, когда я медленно приближаюсь к нему. Его спокойный вид не обманывает меня, потому что это всего лишь маска, скрывающая его наблюдательную натуру. Я уже сбилась со счета, сколько раз ловила его на том, что он наблюдает за мной – то через окно кабинета, то во сне.

Это жутко и заставляет мою кожу покрываться мурашками, но это не только из-за самого действия. Потому что иногда мне кажется, что он видит меня насквозь. Благодаря этой способности он сможет понять, притворяюсь я или нет, поэтому я скрываю свой гнев, мягко покачивая бедрами.

На мне нежно-розовое платье с разлетающейся юбкой вместо прямой, которыми полон шкаф Лии. Излишне говорить, что мне потребовалось много времени, чтобы найти его. Я также ношу каблуки, чтобы добавить немного высоты моим коротким ногам.

Мои волосы распущены, и я поправила макияж после того, как мы с Джереми проснулись. Поэтому я уверена в своей внешности. В чем я не уверена, так это в своей способности играть в игру обольщения с кем-то вроде Адриана.

Он не только наблюдателен, но и способен проникнуть в душу человека без доспехов.

Я останавливаюсь на расстоянии вытянутой руки от него и делаю глубокий вдох. Запаха коньяка почти достаточно, чтобы опьянеть. Я бы убила за глоток. Всего один-единственный глоток. Но как бы мне этого ни хотелось, я заставляю себя не смотреть на стакан, зажатый между его тонкими пальцами.

Если я это сделаю, Адриан увидит меня насквозь.

Он наклоняет голову в сторону, как будто пытается пролезть мимо моего черепа и заглянуть внутрь.

– Что, по-твоему, ты сейчас делала с Яном?

– Я только пригласила его поиграть с нами. Снаружи беседки холодно.

– Ян не играет с тобой. Холодно ему или он замерзнет насмерть – не твое дело.

– Ты всегда такой бессердечный, даже по отношению к своим людям?

– Почему? – Он еще больше наклоняет голову. – Ты обиделась за него, Lenochka?

– Конечно, я обиделась. Ты не заслуживаешь его преданности.

– Не прикасайся к нему снова. Не приглашай его больше и даже не разговаривай с ним

– Это было невинно.

– Невинно. – Повторяет он, как будто такая перспектива невозможна.

– Так оно и было.

– Невинно или нет. Этого больше не повторится.

– Или что? Ты накажешь меня? – Я борюсь с желанием усмехнуться, потому что это часть его образа действий.

– Это само собой разумеется. Однако это не единственная цена. Любой, кто посмеет прикоснуться к тебе, тоже заплатит. На самом деле, если я замечу, что кто-то смотрит на тебя, он пожалеет, что вообще родился.

– Ты серьезно? – Я знаю, что это так, поэтому мой вопрос в лучшем случае риторический, но Адриан все равно кивает.

– Давай, проверь меня, Lenochka. Если ты предпочитаешь видеть эту сторону меня раньше, чем позже, если ты хочешь видеть, как Яна избивают до тех пор, пока не сломают несколько костей, ты можешь продолжать в том же духе.

⇐ Предыдущая 6 7 8 9 101112 13 14 15 Следующая ⇒