Кирилл Казанцев 10 страница

Судья завыл, ключицу сдавила судорога, а пошевелиться он уже не мог.

– Потерпите, обвиняемый, мы скоро закончим, – сказал мужчина. – Зато когда приходит пора народного недовольства, судебная власть на высоте. После упомянутого затопления пенсионеры вышли на стихийный митинг, требовали компенсаций, ругали власть. Грубое нарушение закона о шествиях и собраниях. Митинг пресекли, особо возмущенных нарушителей доставляли в суд, где вы поточным методом выписывали семидесятилетним старикам и старушкам штрафы в размере три, четыре, пять тысяч рублей. Хорошо хоть менты их при этом сильно не били и не бросали за решетку. Ваша алчность доходит до смешного, Сергей Аркадьевич. Два месяца назад в район прибыли четыре новых автомобиля «Лада Гранта» для доставки в суд и на следственные действия сотрудниками уголовно‑ исполнительной инспекции обвиняемых, находящихся под домашним арестом. Ну имеется в природе такой государственный контракт для исполнения условий меры пресечения, называемой «домашний арест». Вы здраво рассудили: а зачем? На учете в Кабаркуле всего лишь трое таких подозреваемых, мера пресечения непопулярная, достаточно им и одной машины. Три новеньких автомобиля были проданы в краевом центре, вырученные деньги вы взяли себе, – чего, собственно, стесняться?

– Знаете, господин судья, – подала голос женщина, – не надо быть педофилом при ваших‑ то заслугах, их уже достаточно. Но вы еще и педофил.

– Я протестую… – прохрипел судья, тужась, как при запоре.

– Посмотри, какой пельмень, – умилилась женщина. – Весь белый, а внутри мясо.

– Главное, правильно его приготовить, – назидательно сказал мужчина. – Но, думаю, мы не перепутаем ингредиенты… – И он стал угрожающе приближаться к распростертому мужчине, а тот завыл, захрипел, заблеял. Но это не спасло от хлесткого удара по виску, отбросившего судью за грань сознания.

– Успеем? – задумчиво вымолвила женщина, отключая камеру и стягивая маску. Каштановые волосы рассыпались по плечам. – Не забывай, любимый, нас еще один клиент дожидается на арматурной фабрике.

– Успеем. – Сообщник глянул на часы и достал из поясного чехольчика шприц с сильнодействующим снотворным. – Мастер по графическим работам уже ждет. Сейчас забросим к нему этого червяка, и пулей на фабрику…

– Эй, достали, вы что там делаете? Люди, между прочим, ждут! – прорычал обозленный мужчина и распахнул дверцу кабинки для переодевания, стыдливо спрятанную в тени платанов. Он замолчал, угрюмо уставился на единственного обитателя кабинки. Мужчина в полинявших полосатых трусах, плешивый, с хорошими прослойками жира под кожей, сидел на корточках, прислонившись к стенке, и с ужасом смотрел на украшенного бицепсами гиганта, вломившегося внутрь. Такое ощущение, что он только проснулся. На плечи мужчины было наброшено махровое полотенце, оно закрывало его почти целиком.

Гигант от изумления вытянул физиономию, хлопнул глазами.

– Во, блин, вас же тут двое было… – Но, впрочем, решил не заострять, изобразил нетерпеливый жест. – Выметайся, мужик, ты здесь не один, сколько можно ждать? – и отшатнулся от него, когда мужчина проходил мимо, уставился как‑ то странно, с прищуром.

Сергей Аркадьевич выбрался из кабинки на глиняных ногах, волочил их за собой, как ненужные придатки. Он щурился от яркого солнца, в голове вертелась пестрая карусель. Он действительно очнулся минуту назад от бешеного стука в фанерную дверь. Провал в памяти – где он был, что делал? Какие‑ то темные кошмары выбирались из подсознания, теснились страшные предчувствия. Одно из них превалировало, произошло нечто отвратительное, что‑ то такое, чего он больше всего на свете боялся… Он брел по камешкам, потом по песку, не понимая, куда и зачем бредет. Ласково плескалось море, к которому он неумолимо приближался. Постепенно до него доходило, что он очутился на общественном центральном пляже, где всегда людно, где отдыхает плебс и где нормальному человеку делать нечего. Он тащился мимо загорающих на тряпках и лежаках людей, прижимая к себе полотенце, они смотрели на него как‑ то подозрительно, многие со страхом. Упитанная мамаша, поедающая арбуз, сделала круглые глаза, прижала к себе годовалого карапуза с пухлыми щечками и ручками. Посторонился жилистый мужчина в купальных шортах, поджал брезгливо губы. Но он ничего не замечал, Сергея Аркадьевича трясло, тошнило, во рту царил убийственный сушняк. Где его носило все это время? Картинки мозаики во что‑ то складывались: вот он лежит на полу, вот люди в масках произносят страшные вещи, вот кто‑ то над ним склоняется, неприятное покалывание по всему телу… Оно и сейчас зудело, горело огнем. Боже, он потерпит эту чернь на замусоренном пляже, он должен окунуться в воду, только после этого он начнет что‑ то соображать. Он бросил полотенце на песок, ковылял к спасительной кромке прибоя.

А люди смотрели на него во все глаза, недоуменно переглядывались. Кто‑ то брался за сотовый телефон, снимал его встроенной камерой. А у него были шоры на глазах, он в упор ничего не замечал. Пока один мальчик, от горшка два вершка, но уже освоивший азы грамотности, не сказал в спину:

– Мама, а кто такой педофил?

Он круто повернулся, и коротконогий шкет спрятался за стройной матерью в пестром купальнике. Женщина старательно отводила глаза.

– Что ты сказал, шалопай? – прохрипел Сергей Аркадьевич.

– А у вас на спине написано, дядя: «Я педофил, я насилую маленьких девочек», – храбро бросил малолетка.

И тут до него стало доходить. Он смотрел на свои руки, вдоль и поперек испещренные наколками, на пузо, синее от жирных тату, на ноги, на которых не осталось живого места. Он весь от ног до головы был покрыт татуировками! Какие‑ то надписи, он не мог их прочесть, строчки плясали перед глазами. Ужас ударил в голову, и кровь отхлынула от лица. Он завертелся в полнейшей растерянности. А люди начинали хихикать, тыкали в него пальцами, оживленно переговаривались. Он метнулся к какой‑ то красотке, сидящей на покрывале. До его появления она смотрелась в зеркало. А сейчас испуганно отшатнулась, стала отползать. Он выхватил у нее зеркало, уставился на свою физиономию. И взвыл от горького отчаяния. На лице красовались надписи. Видимо, одни и те же, одна перевернута, для «личного любования». «Моя фамилия Жерех, я педофил! » Надписи не блистали оригинальностью, но это было еще хуже. На груди, на плечах, на спине. Так вот откуда этот нестерпимый зуд. А еще на лбу, да так ярко, что светофор позавидует. Он начал яростно тереть лоб до красноты, до боли. Но наколки не пропадали, теперь они горели вместе с кожей. Это не были какие‑ то временные тату, смывающиеся водой, это было нечто основательное, незыблемое, удаляемое только вместе с кожей.

– Ты чего это, козел, на женщину наскакиваешь? – стиснув кулаки, шагнул к нему плечистый отдыхающий.

Он что‑ то визжал, отмахивался. Разум помрачился, он завертелся, выискивая взглядом свое полотенце. Где его теперь искать? Сергей Аркадьевич нагнулся, выдернул махровое покрывало из‑ под симпатичной попки красотки. Девушка взвизгнула, а окружающий народ недовольно зароптал. Посыпались воинственные выкрики. А Сергей Аркадьевич уже улепетывал прочь, петляя, как заяц. Кто‑ то подставил ногу, и он покатился по песку, вереща какую‑ то ахинею. Народ изнемогал от хохота, жалкие презренные людишки. Кто‑ то наступил на покрывало, оно осталось на песке, и изрисованный синими «граффити» мужчина, теряющий человеческий облик, закрутился, как юла, побежал дальше, ничем не защищенный, закрывая зачем‑ то грудь обеими руками. Оступился, зацепил какого‑ то курильщика, красующегося перед подругой кубиками живота. Курильщик грубо оттолкнул его, и Сергей Аркадьевич полетел, расправив крылья. Очередное препятствие также гуманизмом не отличалось, засветило ему кулаком по уху, и «арт‑ объект» поплелся зигзагами. Он уже выбежал с пляжа, семенил по дорожке под обрывом, закрывая теперь уже лицо ладонями, в направлении столиков кафе. А вслед ему летели остроты и смех, шелестели затворы фотокамер…

Капитан Дементьев просто обалдевал. Каждый день по парочке новых сюрпризов. «Мстители» работают под носом, и их невозможно отследить. Впервые в его практике грамотно налаженная работа подчиненных, собственные мозговые усилия не приносят результата. А главное – оперативный видеоматериал, выбрасываемый в Сеть. И снова пользователи на ушах, в стране проходит бурное обсуждение событий в маленьком черноморском городке, власти которого погрязли в коррупции и прочих уголовно наказуемых деяниях. Миллионы просмотров, форумы и чаты завалены комментариями. Подавляющее большинство сограждан поддерживают преступную деятельность «мстителей», подавляющее меньшинство – осуждает, хотя и признается, что такого разгула коррупции в стране, как сейчас, никогда не было и, наверное, уже не будет. Дальше просто некуда.

– Все, мужики, больше не пьем, – потрясенно бормотал Макагон, просматривая свежие материалы, выложенные на «You Tube».

– Мы теперь как стринги, – уныло вторил ему Шура Лапчик. – В полной и беспросветной заднице… Это безнадежно, коллеги, в наше время практически невозможно отследить, с какого адреса выкладываются на хостинг материалы, особенно если пользователь хочет сохранить инкогнито. Да и нет у нас специалистов, способных схлестнуться с ними на мониторах.

Всех поразило вторичное разбирательство с полковником Вровенем. Воистину, научить дурака нельзя, но преподать урок можно. Душещипательные эпизоды, снятые из укромных уголков. Мучения несчастного на арматурной фабрике, эффектное появление адского создания с оскаленной пастью и светящейся башкой. Полный драматизма момент, когда обезумевший от страха полковник отрубает себе пальцы. Да уж, неудачное обращение с топором. Сцена изобилует мутными пятнами, призванными сохранить нервную систему зрителей, но всем понятно, что в действительности происходит. Вот полковник вываливается под скалу из заброшенного цеха по отрезке и кручению заготовок, срамной момент, когда он собственными трусами пытается остановить кровотечение. И ведь ни разу не заметил оператора, а тот возникает то слева, то справа, то буквально под носом. Немыслимо! Дементьев чувствовал, что, кроме злобы, исполняется еще и лютой ревностью, завистью и еще одним чувством, очень уж напоминающим восхищение. На этом обрывались злоключения полковника, представленные зрителю. Осталось за кадром, как голый начальник УВД ковыляет по берегу, петляет среди остовов рыбацких лодок, укрывается какой‑ то драной мешковиной, извлеченной из‑ под плоскодонки, и эпохальная встреча с отдыхающими, которые звонят в полицию с просьбой оградить их от наскоков сумасшедшего. Далее патрульная машина, изумленные лица, больница, где полковник развлекал людей в белых халатах нечленораздельными рыками, им пришлось проделать обманный финт, чтобы вкатить ему укол. Необратимые физические травмы и явное нарушение психики. Офицеры украдкой вопрошали: «Разве может сумасшедший эффективно руководить полицейским управлением? » – «Но раньше ведь мог? » – возражали другие. Впоследствии нашли огромную лохматую кавказскую овчарку, на морде которой еще поблескивали крупицы краски. Допросить зверя не удалось, даже после того, как тихо ржущие патрульные дали ему косточку. Зверь выглядел бездомным, глухо рычал, хотя на шее под комьями свалявшейся шерсти просматривался ошейник, а за ошейником тянулся тонкий длинный поводок. Ничего оригинального. Можно лишь с уверенностью констатировать, что люди, спланировавшие и осуществившие злодеяние, хорошо знакомы с творчеством Артура Конан‑ Дойля и американских режиссеров, снимающих «мясные» триллеры вроде «Пилы».

С судьей еще краше. Сомнений не было: Сергей Аркадьевич Жерех, надутый, исполненный фальшивого достоинства городской судья, – мерзкий педофил. Ей‑ богу, капитан Дементьев не знал! Судья отлично замаскировался. Мирная жизнь с женой, никаких скандалов, адюльтеров. Стыд и срам на хваленую голову сыщика. Камера фиксировала, как пускающий пузыри мужчина склоняется над испуганным ребенком, еле сдерживается от съедающего его вожделения… «Толерант‑ хаус, – остроумно подметил Шура. – Разъездной дом терпимости». Щедрые зуботычины, предъявление обвинений, отнюдь не высосанных из пальца, откровенное глумление над жалким персонажем. И вот апофеоз – скрытая съемка фиксирует, как исколотого «тематическими» наколками судью выпускают из загона, и он шокирует, а заодно и развлекает пляж. После учиненного на пляже шоу живописная фигура с брызжущей изо рта пеной ввалилась в прибрежное кафе, требуя телефон и одежду. «А почему не вертолет и миллион долларов? » – удивился один из посетителей, прежде чем звездануть судью по уху. Насилу разобрались. А потом санитары, доставившие судью в приемный покой городской больницы, по очереди бегали за угол, чтобы прохохотаться. Капитан Дементьев лично поехал домой к судье, чтобы выразить супруге глубокие сочувствия. Благоверная была уже в курсе, и насчет клипа тоже, женщина рыдала, забившись в угол, наотрез отказалась ехать к мужу в больницу. А когда смущенный Дементьев покидал ее дом, женщина лихорадочно паковала чемоданы, чтобы навсегда покинуть обитель срама и позора, поскорее вычеркнуть из жизни черную страницу. Хорошо хоть сын уже взрослый и живет в столице нашей родины. «Фамилию бы ей сменить», – машинально подумал Олег Михайлович.

Власти города Кабаркуля несли невосполнимые потери. Над ними издевались, выставляли посмешищем. Мэр не звонил, и было непонятно, хорошо это или плохо. Состояние какое‑ то… предэвакуационное. Базар‑ вокзал! Работали все городские службы, хоть как‑ то имеющие отношение к розыску, выявлению и оцеплению. Дементьев гонял своих уполномоченных. Кто привел судью Жереха в кабинку для переодевания на пляже? Не сам же он туда забрался. Эти люди не призраки, пусть кабинка и в стороне, в тени платанов, но там ведь повсюду люди. Событие вообще‑ то странное, несколько человек посещают кабинку, предназначенную в принципе для одного. Что с кавказской овчаркой? Не из параллельного же мира она выпрыгнула? Немедленно прочесать все салоны тату, их в городе четыре штуки, выяснить, чем ночью занимались сотрудники, всех подозрительных хватать и щепетильно допрашивать. Никаких пыток! Не кормить, не давать спать, задавать каверзные вопросы, но ни в коем случае не распускать руки. От греха, как говорится, подальше. И хоть и не хотелось, а придется отключать в городе Интернет. Временная мера, возможно, на пару дней, в городе два провайдера, ничего, потерпят.

Маньяк пока отдыхал, никого не убил минувшей ночью. Огромное ему за это человеческое спасибо.

– Может, совместим, товарищ капитан? – задумчиво почесывая нос, предложил Шура Лапчик. – Ну похождения маньяка с похождениями наших «неуловимых мстителей»? Объединим в одно дело, притянем за уши, почему бы «мстителям» в свободное от основной работы время не резать и не насиловать симпатичных девушек? Завиральная, конечно, идея…

– Ты лучше не зли меня! – прорычал Дементьев.

Полицейские патрули, усиленные чоповцами и вневедомственной охраной, продолжали прочесывать город, оказавшийся на поверку растянутым, запутанным и не таким уж маленьким. Попутно обшаривали окрестности, близлежащие скалы, гроты, овраги. Обнадеживающих результатов не было. Между делом Дементьев составлял список подозреваемых в пособничестве бандитам. В него входили чиновники, секретари, доверенные лица, жены, работники банков, приближенные к тайнам вкладов. Сотрудники фирм, поставщики услуг Интернета. Простыня получалась внушительная. В разгар мыслительного процесса позвонил старший лейтенант Дегтярь.

– Товарищ капитан, мы нашли свидетелей, которые видели машину в Бугуринском переулке.

Он не сразу понял, о чем речь. Попросил повторить, наморщил лоб, переключаясь с одного дела на другое. Вспомнил о зверствах маньяка, убийстве официантки Пятницкой неподалеку от означенного переулка…

– С ними сейчас работает Муртазин, – развивал тему уполномоченный уголовного розыска. – Не спалось одному дедушке, выбрался на балкон, в тех домах такие крохотные балкончики… Прямо под домом стояла незнакомая машина. Судя по очертаниям, «девятка». Цвет предположительно темный. Кого она привезла, дедушка не в курсе, машина уже стояла, когда его нелегкая вынесла на балкон. И во времени свидетель ориентируется плохо. Но он видел, кого машина увезла. Вынырнула тень из кустов, определенно мужчина, среднего роста, среднего сложения, сутулый, тяжело дышал. Уселся в машину, включил двигатель, фары и махом ушел за поворот. Старичок, конечно, здравомыслящий, но на номер не смотрел, характерных деталей не подметил. В принципе в нашей стране пока не воспрещается ездить ночью на машинах и внезапно выныривать из кустов…

– Хоть что‑ то, – проворчал Дементьев. – Больше ничем не порадуешь?

– Пятницкая – единственная из потерпевших, с коей у преступника могли быть отношения. Опросили всех подруг. Да, в последнее время у девушки кто‑ то появился. Что‑ то мимолетное – один, два раза, но ей определенно понравилось. Девица держала рот на замке, вот и додержалась. Получается, товарищ капитан, что наш злодей – мужчина, обладающий личным или ворованным транспортом и в принципе способный нравиться девушкам.

– Потрясающе, – бормотал Олег Михайлович. – Какой невиданный успех… Удачи вам, сыщики. Расширяйте плацдарм знаний, глядишь, и наткнетесь на что‑ нибудь стоящее.

В пять часов вечера позвонила Агата, и сердце беспокойно екнуло.

– Случилось что? – встревожился Олег Михайлович.

– Не по себе мне, Олежек… – В голосе подружки чувствовалась вялая заторможенность. – Боязно после того случая. Ничего не случилось, но страшно одной в твоем большом доме. Ты не мог бы приехать пораньше?

– Нет, – отрезал Дементьев и смягчился: – Работы невпроворот, детка. Прости. Тебе ничто не угрожает.

– Ладно… – вздохнула красавица. Что‑ то прошуршало, донесся хлопок. Дементьев чуть не подпрыгнул. – Я еще здесь, – сообщила Агата. – Оса привязалась, хоть кому‑ то я нужна. Знаешь, Олежек, вот так и происходит: стоит на столе бутылка виски, из которой я в тот раз произвела единственный глоток, не могу оторвать от нее взгляда, и мысли разные в голову приходят. Сначала глоток, потом стакан, потом тихий женский алкоголизм.

В шестом часу вечера нарисовался пыльный Макагон, неприязненно посмотрел на рефлексирующего шефа и свалился на кушетку.

– Пора в отставку, Михалыч… Сбежал кавказец…

– В смысле? – не понял Дементьев.

– Ну псина, которую краской измазали. Приставили к ней кинолога, как к важному свидетелю, а она сорвалась с поводка, потопталась по сержанту и умчалась на свалку. Жалко, – вздохнул помощник. – А ведь реально свидетель. Если преступники ее использовали, значит, кормили, значит, чем‑ то добились расположения этой злыдни. Случись опознание, беспристрастнее свидетеля бы и не нашлось. Теперь по поводу кабинки. – Он так вздохнул, что стало ясно: пусто. – Там повсюду кусты, за кустами автомобильная парковка. В кабинку вошли как минимум двое, один качок из приезжих их видел. Плешивый мужик выглядел пьяным, плохо ноги переставлял. Он был в панамке, надвинутой на глаза, полотенце на плечах. Сопровождающий волок его под мышки. Втащил в кабинку, а потом пропал. Возможно, перелез в соседнюю, и поминай как звали. Выглядел он так, что хрен поймешь. Штаны мешком, рубаха мешком, волосы длинные, спутанные, еще и черные очки в половину рожи.

– И у меня – сплошное уныние, – объявил Шура Лапчик, возникая в отделе. – Три часа – то ли ночи, то ли утра, патрульный пост на въезде в город с северной стороны. Остановили машину с синими краснодарскими номерами. Серая «Нива». Водитель сунул постовому под нос удостоверение сотрудника краевого полицейского управления. На просьбу открыть багажник разразился матерками, стал орать, трясти кулаками, дескать, и так их отдел бросили на помощь Кабаркульской полиции, приходится пахать все ночи напролет, так еще и местные менты суют им палки в колеса и препятствуют выполнению работы. Он был настолько убедителен, что у парней не возникло сомнения. Растерялись. Они же не в курсе, кого и сколько привлекают из соседних городов. Патрульные – идиоты, это нормально, – резюмировал Шура, – но они грубо нарушили приказ осматривать ВСЕ машины, тем более незнакомые. К провинившимся будут применены меры дисциплинарного воздействия, но враг опять торжествует. Документ был выдан на имя капитана Черновца. Работника с такой фамилией в краевой полиции нет. Документ липовый. И машины с такими номерами там нет. Внешность парня в машине вполне стыкуется с описанием. Убрать усы, белобрысый парик. Сто к одному, Олег Михайлович, в багажнике у преступника томился наш судья, которого везли в город в качестве пока еще чистого мольберта.

– Дьявол… – выругался Дементьев. – Ведь в руках практически был.

В 18: 29 раздался долгожданный звонок из приемной мэра.

– Олег Михайлович? – убитым голосом сказала секретарша Инесса Леонтьевна. – Александр Павлович просит почтить его визитом, если вы, конечно, не слишком заняты.

– Подъеду, – хмуро бросил Дементьев. – Как он там?

– А по моему голосу непонятно? – окрысилась Инесса Леонтьевна и швырнула трубку.

От управления полиции до мэрии было полтора квартала. Не пешком же их осваивать? Он хлопнул дверью, слетел с крыльца и, погруженный в мысли, направился к своей «Антаре», коротающей время в тени под развесистым грецким орехом. Что‑ то шевельнулось за машиной, оторвалось от ствола. Дементьев насторожился, пальцы машинально приготовились взломать кобуру и опустились обратно. Фигура, конечно, подозрительная, но с ней он справится и без ствола. Перед машиной мялся, хитровато поглядывая на ее владельца, живописный бомж Харитон, в том же затрапезном одеянии, с рюкзачком первоклассника за спиной. Растительность на лице торчала клочками, футболку украшали пятна свежей грязи. Из приобретений можно было выделить панамку, надвинутую практически на глаза. Он прижимал к груди живого ежика с шустрыми смышлеными глазками и гладил его, словно кошку. И при этом насвистывал: «Прекрасная любовь с бродягой обвенчалась…»

– Добрый денечек, гражданин начальник? – Он словно бы спрашивал.

– Отвратительный денечек, гражданин бомж, – подозрительно принюхиваясь, отозвался Дементьев. – Чего тут шаришь? Бомбу подкладываешь?

– Ах, если бы, – картинно вздохнул бродяга. – Не поверите, гражданин начальник, но в отличие от большинства живущих не испытываю к родной полиции неприязненных чувств.

– Сейчас будешь, – ухмыльнулся Олег Михайлович. – Вот по куполу тебе врежу.

– Шутить изволите? – ощерился бич. – Ежика хотите, господин капитан?

– На хрена мне твой ежик?

– Самые умные животные, – объяснил Харитон. – Они все знают, ежикам все понятно, да и вообще. Вам ведь многое непонятно, господин капитан?

– Слушай, если ты хочешь впустую расходовать мое служебное время… – скрипнул зубами Дементьев.

– А оно у вас все равно впустую пропадает, – храбро подмигнул бродяжка. И начал бормотать какую‑ то ахинею, мол, что он располагает архиважной информацией, он один сделал то, что не могут сделать сотни твердолобых полицейских…

– Если врешь, будь краток, – процитировал Аль Капоне Дементьев. – Чего ты хочешь, Харитон? Денег?

– Да, денег, – кивнул бродяга, пристраивая ежика под ноги. Тот мгновенно встрепенулся, заелозил лапками и заполз под машину. Бродяга не смутился, стащил рюкзак и извлек из него две скомканные маски‑ «балаклавы» из тянущейся черной материи. Дементьев насторожился. Бомж самодовольно усмехнулся.

– Дело было вчера, господин капитан. Вернее, сегодня. Под утро. Не спалось мне что‑ то. – Харитон вздохнул с таким видом, как будто стоял на сцене. – Да и дела у меня были на улице Красных Партизан, ну, типа амурных, гм… В общем, хожу я тут к одной вдовушке, – сообщил он не без гордости. – Ну и иду себе. Темно еще было. Часа четыре или около того. Вдруг слышу, машина остановилась на соседней улочке, а там парковка за гаражами, много машин. И шорох – двое из переулка выныривают, мужик и баба. Озираются, молчком, одеты как‑ то просто, но мужик физически развит, и девчонка вполне фигуристая. Лиц‑ то я, понятно, не разглядел, там ни одного фонаря не работает, но как увидел их, так сразу насторожился. В кустики залез, они в аккурат надо мной прошли, баба еще прошептала: «Вроде тихо, дорогой…» Ну я молчком за ними. Они крадутся, и я крадусь… – У бомжа от своих героических воспоминаний заблестели глаза. – Там мусорка, они сунули в нее что‑ то и дальше припустили. В конце улицы, перед автомастерскими, огороженная территория, а внутри пансионат «Былина». Ну что‑ то вроде семейной гостиницы, номеров шесть или семь. Так эти двое к воротам не пошли, а давай через забор перелезать. Конторка бедная, ни собак, ни сигнализации. Перелезли, а я уже тут как тут. На забор взгромоздился, они уже за угол сворачивают… Так о чем я подумал, начальник… – Бродяга с важностью откашлялся. – Живут они в этом пансионате. Он одноэтажный, окна в сад выходят на внутреннюю сторону. А через ворота не пошли, чтобы не светиться. Там же дежурить кто‑ то должен на входе. А так в окно забрались, вроде и не выходили никуда всю ночь… Так я это, начальник… дальше за ними не побежал, факт, не успел бы разглядеть, в какое окно они залезли. Да и спугнуть мог. С забора спрыгнул и обратно к помойке. Порылся, ну, вот и… – Он вновь продемонстрировал маски.

Капитан Дементьев почувствовал волнение.

– Зачем они маски выбросили? – пробормотал он. – Завязывают со своими развлечениями?

– Псиной попахивают, – объяснил бомж. – Собачка их, видать, облобызала. Брезгливые очень. Они себе другие сделают. А то, что в бак бросили, – они же не знали, что я следом иду. А баки каждое утро в машину опустошают и на свалку.

– Какого же хрена ты сразу об этом не сказал? – делая страшные глаза, зашипел Олег Михайлович. – Уже день кончается, дубина ты стоеросовая.

– Так это, начальник… – смутился бомж, – ничего и не дубина, просто сон иногда сражает, поделать ничего с собой не могу. В сарай пришел, прилег вроде, а только глаза сомкнул, и понеслось… Я ведь всю ночь колобродил.

Ладно, черт с ним, в течение дня все равно ничего эпохального не случилось. Дементьев лихорадочно размышлял. Время к вечеру, не исключено, что «мстители» сидят в своем убежище. Незаметно окружить, ворваться… Чертов Сырец со своими лентяями, им даже охрану овец нельзя доверить. Ведь докладывали, он точно помнил, в числе зачищенных заведений значился семейный пансионат «Былина» в глубине улицы Красных Партизан. Не нашли ничего подозрительного – и куда смотрели, уроды?!

– Рассчитаться бы, гражданин начальник… – скромно потупил глазки Харитон. – Для заложения основ, так сказать, дальнейшего плодотворного сотрудничества.

Капитан чуть не рассчитался ему промеж глаз. Но опомнился, выудил из кармана мятую тысячу, всунул в чумазую длань. Замечательно он в эту минуту смотрелся со стороны. Забыл про бомжа уже через минуту. К черту приглашения мэра. Есть дела поважнее! Азарт уже потряхивал, близость вожделенной добычи застилала разум. «Главное, не накосячить в запале», – бормотал он себе. Прыгнул за руль, завел мотор и позвонил Шуре Лапчику. Приказал немедленно оторвать задницу от стула, поднять ОМОН. Но чтобы пыль за собой не волокли, оружием не гремели. Сбор у свалки за горой на улице чертовых Красных Партизан через десять минут. Там он поставит людям задачу и объяснит сложившуюся ситуацию.

Дементьев уже стоял на пустыре, курил взахлеб, косясь на заходящее светило, когда позвонил Шура:

– Товарищ капитан, мы тронулись…

– В каком это смысле? – не понял он.

– Ну движение начинаем. Тут вокруг меня такие гладиаторы в забралах…

– Уволю!!! – взревел Дементьев. – Вы уже должны быть здесь!!!

Он успокоился – только не нервничать! Лишние минуты значения не имели. К прибытию ОМОНа он был спокоен, строг и лаконичен. Действовать строго по приказу, шаг влево, шаг вправо – немедленное увольнение. Через четверть часа кольцо вокруг пансионата начало сжиматься, хотя никакого ажиотажа при этом не наблюдалось. Улочка в данной части города, вдали от шумных магазинов и пятиэтажных зданий, была тихой, казалась необитаемой. Лишь иногда на тротуарах появлялись одинокие пешеходы. Частные дома заросли садами, по воздуху струился цветочный аромат. Понятно, почему пансионат в такой отдаленности от моря пользовался популярностью у отдыхающих. Не все приветствуют шумные скопления народа. Симпатичный сруб заведения, коим владело некое семейство Черкасовых, окружал забор, окрашенный в веселые тона. Когда солнце зашло за шапки деревьев и в воздухе струилась вечерняя дымка, на порог заведения ступил мужчина в партикулярном платье с багажной сумкой.

– Хотите остановиться у нас? – спросила благообразная тетушка, сидящая перед телевизором за стойкой.

– Да, пожалуй, – улыбнулся мужчина. – Черкасова Марина Ивановна? Мне посоветовали ваше заведение. У вас имеются свободные номера?

– Только один, – улыбнулась тетушка. – Всего их шесть, но один мы закрыли на ремонт, четыре заняты, а из пятого постояльцы уже съехали. Вы знакомы с нашими расценками, молодой человек? Они несколько выше, чем в шумных и пыльных заведениях у моря. Зато у нас нет тараканов, уютные комнаты с чистым бельем и трехразовое домашнее питание, которое готовим сами, – тетушка рискнула пошутить. – Что сами едим, то и гостям даем.

– О, без проблем, – сказал мужчина, как бы невзначай озираясь по сторонам. – Деньги для меня не играют никакой роли. – Убедившись, что вокруг никого нет, он извлек удостоверение и понизил голос. – А теперь, мадам, если не хотите неприятностей, отвечайте быстро и правдиво. Сколько человек, помимо персонала, на данный момент проживает в вашей дыре?

⇐ Предыдущая 5 6 7 8 91011 12 13 14 Следующая ⇒