Кирилл Казанцев 7 страница

Анфиса задерживалась, а в голове от выпитого уже мутнело. Уснула она там под душем, что ли? Ничего, сейчас он ей устроит. Мужчина приглушил телевизор, прислушался. Вода в душевой уже не текла. Тянулись мгновения. Скрипнула дверь, и мужчина осклабился: вот голенькое тельце выскальзывает в коридор, сейчас запищит у него в объятиях… Прошлепали по коридору босые ноги, но шторка не качнулась, и обнаженная нимфа не усладила затуманенный взор. Она свернула в спальню, зачем? Тонкий намек, что не стоит терять времени? Пока он недоумевал, раздумывая, стоит ли вставать, вновь раздался шорох за шторкой, девушка вернулась из спальни. Отогнулась занавеска, и появилось вожделенное тельце, впрочем, не голенькое, а закутанное с головой в тонкую, практически непрозрачную накидку. Наружу выступали две руки, сжимающие хрустальные фужеры с искрящимся содержимым. Судя по цвету и пузырькам, это было шампанское. «Ба! – мысленно изумился мужчина. – Мы уже в церемониальном одеянии? А на хрена, позвольте спросить? » Женская фигура в матовом свете совершала соблазнительные телодвижения, извивалась, как змея, без пошлости, вполне эротично и женственно. Покачивались бедра, и от этих покачиваний голова у мужчины пошла кругом. Она приблизилась, уселась на краешек его коленей. Он потянулся, чтобы сцапать ее, но Анфиса отстранилась, прошептала:

– Давай сначала выпьем, дорогой. Это мое любимое шампанское, хватит тебе уже глушить свое виски. И быстренько в коечку, пока не началось.

Он немало уже выпил, не замечал откровенных вещей. Разум отмечал несуразности, а рассудок ни в какую не желал их признавать. Он взял бокал, поднес к губам, какого черта, он ненавидит шампанское! Но начал пить, сделал глоток, поморщился, какая гадость, и выпил одним махом, запрокинув голову. А дама на коленях даже не притронулась к своему бокалу, она пристально смотрела на мужчину сквозь дымчатую вуаль накидки.

– Чего это с тобой, Анфиса? – икнув, вымолвил мужчина. – Подурковать решила? Ну считай, подурковала. Давай, заглатывай свою гадость, и пошли.

– Не хочу, дорогой… – прошептала женщина.

«Анфиса вроде полегче была», – как‑ то запоздало сообразил мужчина. Спору нет, у той, что сидела на коленях, была осиная талия, хрупкое сложение, не такая уж величественная грудь, и все же… потяжелела дамочка.

– Не хочешь? – голос задрожал. – Слушай, Анфиса, а почему ты шепчешь?

– А потому, дорогой… – она игриво подалась к нему, но в шепоте что‑ то сделалось не так, – чтобы ты не заметил, что у меня изменился голос…

– Изменился голос? – Он тормозил, он не любил, чтобы ему морочили голову всякие дамочки легкого поведения, пусть и обладающие шармом и сексапильностью. Опасные мысли полезли в голову. Он потянулся к свисающей с лица материи, отбросил ее. На него смотрели другие глаза – назойливые, пристальные…

– Ой, дорогой, – проворковала женщина. Он понял, что не знаком с ней. – Прости, я забыла тебе сказать, что у меня изменился не только голос…

Враждебный вихрь просвистел в голове – какого дьявола! Он выронил бокал, тот свалился на ворсистое ковровое покрытие, не разбился. Мужчина подался вперед, чтобы схватить эту самозванку. Анфису бы он успел схватить, но данная особа оказалась проворнее: она соскользнула с коленей, испустив задорный смех, одновременно вскидывая фужер, чтобы не расплескать, а вторая рука совершила еле заметное движение, и… Разум помутился от ужасающей боли в селезенке, перехватило дыхание. Он долго не мог продохнуть, пятнистые круги плясали перед глазами. Он пытался выбраться из кресла, но не мог, как будто прижали к сиденью жирным слоем суперклея. И все‑ таки он сделал это – выдавил себя из кресла, упираясь обеими руками в подлокотники. Но силы оставили мужчину. Он рухнул на колени. Схватился за массивный журнальный столик, перевел дыхание. Он становился тяжелее слона, кружилась голова, его тошнило, картинка в глазах теряла резкость. Он насилу поднялся, чтобы броситься на обидчицу, но повело куда‑ то вбок, закружился каруселью уютный интерьер гостевого домика. Мужчина попятился, нашел спиной угол, не занятый предметами обстановки, сполз по стеночке. Его вырвало на собственные колени…

А обидчица, вновь прикрыв лицо вуалью, стояла в паре метров от него. Она склонила голову, смотрела с любопытством. В руке держала фужер с игривым шампанским.

– Ты что творишь, сука страшная? – не узнавая своего голоса, просипел мужчина. – Что происходит? Кто ты такая? Что ты мне подсунула?

– Слишком много вопросов, Николай Николаевич, – вкрадчиво отозвалась дама. – Происходит именно то, что давно назрело. Я именно та, на кого вы подумали. Минуту назад вы выпили хорошую порцию растительного яда, жидкость без цвета, вкуса и запаха. Этим и обусловлено ваше теперешнее состояние, а вовсе не ударом в селезенку, на который вы сами напросились. Зараза разъедает ваш организм и загубит его довольно быстро, думаю, минут через двадцать. Сначала откажут почки, потом печень, потом в желудке у вас вырастет дыра размером с Краснодарский край, начнут лопаться сосуды и вены, ну и так далее. А вот это, – она продемонстрировала фужер в руке, – противоядие. Говоря по‑ научному, антидот. Жидкость, употребление которой снимет неприятные симптомы и вернет вас в компанию здоровых и жизнерадостных людей.

– На хрена ты это сделала? – простонал мужчина.

– Не ты, а вы, – поправила женщина. – Вы ведь воспитанный человек, Николай Николаевич.

– Дай мне выпить эту штуку, сука… – В животе у мужчины все бурлило и взрывалось, рвотные спазмы следовали очередями, но изливать из себя уже было нечего.

– Минуточку терпения, Николай Николаевич, вы же терпеливо ждали свою подружку, подождите еще немного.

– Где Анфиса? – Несчастного трясло, как эпилептика. – Где женщина, которая здесь была?

– Она живая, не волнуйтесь. Немного испугана, немного связана, не может говорить и кричать в силу факторов внешнего воздействия. Вашу супругу, Николай Николаевич, которая скоро вернется из Воронежа, будут ждать захватывающие фотоснимки, впрочем, по сравнению с другими вашими неприятностями, это не очень страшно. Но бедная женщина, по крайней мере, будет знать, с кем прожила значительную часть своей жизни.

– О Петровых начистоту, как говорится, – раздался мужской голос, и из‑ за шторки вылупилось что‑ то еще – с руками, ногами, в маске с четырьмя отверстиями и компактной видеокамерой. – Браво, дорогая, ты подготовила полигон. Избавила меня от массы тяжелой и унизительной работы. Запашок здесь, правда… – Он брезгливо поводил носом. – Но это мы переживем. Держи свою камеру, снимай, у тебя это лучше получается. Эй, вы куда, Николай Николаевич? – спохватился мужчина. Жертва оказалась не столь уж беспомощной, организм мобилизовал резервы, он привстал на дрожащих ногах, отправился на прорыв шаткой поступью, пытаясь что‑ то кричать. Мужчина ударил сжатым кулаком по челюсти и сразу извинился: – Прошу прощения, Николай Николаевич, но это вам лично просили передать.

Он удара всей массой чуть не выбило дух. Мужчина стонал, ползал по полу, вроде бы успокоился, втиснулся головой в угол и там продолжал выплескивать эмоции.

– Вы поплатитесь, уроды… – хрипел он. – Я лично упеку вас за решетку до конца вашей поганой жизни…

– Будем считать, вы нас очень расстроили, Николай Николаевич, – сказал злоумышленник. – Знаете, господин прокурор, мы с коллегой уже больше года идем на посадку и все никак не можем приземлиться. Будем надеяться, что наша вечеринка в вашем городке не приведет к столь нежелательным последствиям. Но в данном случае мы говорим не о нас, а о вас. Вы приняли сильнодействующее растительное средство на основе барбитуратов, поэтому нужно поспешить, если вы не желаете скончаться прямо здесь. Сейчас вам будут предъявлены обвинения, и если вы согласитесь, что они справедливы, то вам будет предоставлено право выпить антидот, от которого вы мгновенно почувствуете облегчение. Мы не наивны, понимаем, что признания, вырванные под угрозой смерти, не имеют никаких юридических оснований, но здесь и не российский суд – самый беспристрастный суд в мире, верно? Мы всего лишь снимаем кино для широкой аудитории…

– К делу, дорогой, ты что‑ то разговорился, – проворчала женщина, отгибая край покрывала, чтобы было удобнее снимать. – Не забывай, что мы находимся во вражеском тылу и здесь не всегда царит штиль.

– Прости, люблю почесать языком. – Мужчина в маске покосился на стройные ножки, проступающие через шелковую накидку. – Ничего, мы не в прямом эфире, смонтируем так, как будет нужно. Представляем нашей уважаемой аудитории нового фигуранта дела. Ответственный прокурорский работник Петров Николай Николаевич. Старший советник юстиции. Руководитель городской прокуратуры. Двадцать лет строгого надзора за соблюдением законодательства, прав, свобод человека и гражданина, неустанная работа по выявлению, устранению и предупреждению нарушений закона. Четвертая власть, мы имеем в виду, разумеется, не прессу. Считать чужие деньги, Николай Николаевич, признак дурного тона, но мы попробуем. Ваша нынешняя зарплата в пределах восьмидесяти тысяч рублей. Неплохо, но не разгуляешься. Это не мешает вам иметь приличную четырехкомнатную квартиру на Морской улице, особняк за Бычьей сопкой, солидную жилплощадь в Ростове и Краснодаре, квартиру в Паттайе с видом на Сиамский залив и ночной рынок, пентхаус в Москве на Мосфильмовской улице. Несколько единиц автомобильного транспорта, разумеется, не поделки АвтоВАЗа, доля в сельскохозяйственном предприятии «Дары Кубани», пара банковских счетов на сумму порядка десяти миллионов долларов. Такое ощущение, что вы ведете здоровое соревнование с вашим давнишним партнером по покеру Павлом Макаровичем Вровенем, кто больше накупит. Двадцать лет на ниве соблюдения законности даром не прошли. Начинали карьеру вы в Пятигорске, затем был Ростов, где вы поднялись на несколько ступеней в карьере, с юриста второго класса до советника юстиции. А шесть лет назад некто Громов Александр Павлович, ваш давнишний закадычный дружок, сделал такое предложение, от которого вы не смогли отказаться. Да, маленький Кабаркуль не столичный шумный город, но здесь такая ответственная работа, а должность городского прокурора – это такая честь, вы будете вращаться в элитных кругах, от вас так много будет зависеть… Потерпите еще немного, Николай Николаевич, мы не будем перечислять все ваши достижения, их доведут до наших почитателей в ином формате. Пройдемся по верхушкам. Ваши обязанности, господин прокурор. Первая: надзор за исполнением законов органами местного самоуправления и их должностными лицами, а также за соответствием законам издаваемых ими правовых актов. Мы можем привести десятки примеров несоблюдения, а то и злостного нарушения местными чиновниками действующего законодательства. Это и строительство личного жилья в водоотводной зоне, и нарушение строительных норм при возведении общественных объектов, и грубое попрание правовых актов, регулирующих численность трудовых мигрантов. Остановиться поподробнее? Пожалуйста. Господин Мозжерин, начальник управления связи и информатизации мэрии Кабаркуля, возвел уютный домик в угрожающей близости от моря. Цена вопроса – десять тысяч долларов, полученных вами в июле прошлого года, и никаких, как говорится, вопросов. На строительство новой школы на улице Клубной было выделено 115 миллионов федеральных рублей. Аукцион на госконтракт выиграло ООО «Жилстрой», принадлежащее супруге главы отделения Ростехнадзора Агапова. Фирма выиграла, так как предложила построить школу дешевле за 90 миллионов рублей. Независимые эксперты утверждали, что такое невозможно. Но строительство тем не менее завершилось, и вскоре выяснилось, что здание не соответствует нормативам. Использовались дешевые китайские стройматериалы, горящие, как сухая трава, несущие конструкции не обработали огнезащитным покрытием, кровля хлипкая. Еще и субподрядчики жаловались, что «Жилстрой» им недоплатил. По ходу строительства через фирму, не выполнявшую никаких работ, было обналичено больше двадцати миллионов. Школа функционирует, правда, до первого пожара, с прокуратурой вопрос уладили, бузотеров из так называемой городской общественности прижали к ногтю. Ваша доля составила порядка четырех миллионов, всего лишь за бездействие, очень удобно. Вы увлекаетесь взятками, Николай Николаевич, а это вредная привычка. Хотя, прошу простить, вы слуга народа, слугам взятки не дают, назовем эти подношения чаевыми. Глава отдела земельной политики и госсобственности Лукрецкий вымогал у директора подведомственной организации восемь миллионов рублей за переназначение на должность, вы же вмешиваться в хозяйственную деятельность не стали и закрыли глаза на незначительные нарушения. Возмущенный директор обратился в прокуратуру, лично к вам. Но друзей не сдают, и платить пришлось уже десять миллионов, два из них лично вам. Ох, Николай Николаевич…

Прокурор протестующе замычал.

– Не мычите, господин прокурор. Данные факты имели место, против правды не попрешь. А мелочь, но приятная, порядка четырех тысяч долларов от гендиректора строительной фирмы «Арбат», привлекшего к работе и временному расселению в Кабаркуле массовое количество рабочих из Узбекистана. Объект построили ударными темпами, рабочие жили и трудились в тяжелых антисанитарных условиях, четыре трупа – несчастный случай, ангина и бытовая поножовщина. Прокуратура даже не почесалась. Вторая ваша обязанность: надзор за соблюдением прав человека и гражданина органами государственной власти, руководителями коммерческих и некоммерческих организаций. Случай с гастарбайтерами во второе вполне укладывается. Узбеков много. Также незаконный арест вашего предшественника, советника юстиции Бабочкина. Краевые власти акцию негласно одобрили, ведь человек был неудобным. Три недели больного прокурора продержали за решеткой без предъявления обвинений. Типичный полицейский произвол. Где была прокуратура со своей законностью? Бабочкин скончался от инфаркта в тюремной камере. Шума не поднимали, свежего покойника перевезли в рыбачий домик на Вертлявке, переодели и заявили, что так и было. Человек рыбачил, почувствовал себя плохо. А из камеры его отпустили еще вчера. Теоретически вы могли об этом не знать, кабы не беседа с безутешной вдовой, к которой вы прибыли лично, выразили соболезнования и предупредили, чтобы молчала. Инакомыслие в городе давно подавлено, не говоря уж про какую‑ то там оппозицию. Формально в горсовете заседают несколько коммунистов, парочка прочих молчунов от так называемой «системной оппозиции», но они лишь оттеняют массовость депутатов правящей партии. Двух несогласных с режимом, учителя Канюкова и бывшего директора ЛПЗ Гайдука, посадили в камеру в декабре прошлого года, в разгар массовых выступлений по всей стране. Они решили, что если стране можно, то и в Кабаркуле прокатит. Одному предъявили хранение наркотиков, другому – приставание к малолетним. Первому – четыре года, поскольку подбрасывать белый порошок менты умеют, второму – только три, поскольку доказать событие преступления оказалось сложно, никто и не пытался. Вы лично допрашивали задержанных, при этом признали, что имела место фальсификация, но буйные горожане сами виноваты, нечего ходить с кольями на власть. Власть умеет защищаться и нападать. А понятие законности трактуется с фантазией. Отсюда вытекает ваша третья обязанность: надзор за исполнением законов органами, осуществляющими оперативно‑ разыскную деятельность, дознание и предварительное следствие. Вам не стыдно, Николай Николаевич? Про пытки, фабрикации дел и прочие злоупотребления в местных отделах полиции не знает только тот, кто здесь не живет. Пару раз вы развлекались лично в компании корешей из полиции, сломали челюсть человеку, подозреваемому в ограблении квартиры главного врача городской больницы. Человек оказался не в теме, да и бог с ним. Раз арестовали, значит, повинен в чем‑ то другом, нужно только покопаться. Вы постоянно закрываете глаза на произвол, творимый полицией. В конце концов, Николай Николаевич, это просто неприлично. Еще случай: работник вневедомственной охраны в пьяном виде на личном «Мерседесе», превысив допустимую скорость почти вдвое, сбил шестерых на трассе у детского лагеря «Огонек». Останавливаться не стал, подумаешь, событие. Лишь чуток притормозил, поехал дальше. Четверо погибли на месте, включая двух детей, двое в тяжелом состоянии. Масса свидетелей. Цена вопроса – отремонтированный «Мерседес». Мэрия сделала богоугодное дело – построила детскую площадку в проходном сквере у торгового центра. Качели, карусели, песочницы. Одно плохо – за бордюром проезжая часть, по которой несутся машины. Проблема решалась просто – отгородить площадку от дороги элементарным заборчиком. Десять тысяч рублей, даже по нынешним драконовским ценам на стройматериалы. Но денег не осталось, увесистый откат ушел чиновнику Манохину, ведающему озеленением и благоустройством. Не свои же деньги тратить, ей‑ богу? Решили оставить как есть. И случилось именно то, что должно было случиться. Трехлетний малыш, играя в компании себе подобных, помчался за убежавшим мячиком, выскочил на дорогу, водитель не успел затормозить… Скорбящая мать оказалась женщиной активной, решила наказать виновных. В проекте детской площадки ограда фигурировала. К вам пришел трясущийся от страха чиновник, умолял принять меры. Цена вопроса… Оградку из проекта изъяли, водителя посадили на шесть лет, вина его, конечно, была, мог бы и сбросить скорость со своих шестидесяти до сорока, глядишь, и успел бы среагировать, но… А матерям строго‑ настрого заявили: следите, мамаши, за своими чадами, это не ясли, нянек нет. А как тут уследишь, если все случилось внезапно? Вы стали богаче на полтора миллиона рублей, Николай Николаевич, и хоть бы что у вас в душе шевельнулось. Ну всё, хватит. Уверен, для большинства наших зрителей ваша гнусная личность уже не тайна за семью печатями. Возможно, вас и не посадят, но что‑ то нам подсказывает: с вашей карьерой покончено, и жизнь придется менять кардинально, если не хотите, чтобы вас до конца дней забрасывали камнями. А теперь внимание, господин прокурор. Необратимое действие яда начнется минуты через четыре. Вы можете дожить до старости, ну, теоретически, если немедленно признаете, что все до единого обвинения в ваш адрес – кристальная, как слеза, правда. Вам нужно время, чтобы обдумать предложение?

– Господи, да, я признаюсь… Дайте мне выпить эту гадость, сил уже нет терпеть… – выдавил с комом в горле прокурор. На него было страшно смотреть – зеленый от страха, с трясущейся нижней губой, он встал на четвереньки, вытянул дрожащую ладошку, словно просил подаяния.

– Отдай ему, а то скончается от самовнушения, – брезгливо сказала женщина, протянув подельнику бокал, в котором уже давно не осталось пузырьков. – В конце концов, это просто шампанское. К тому же теплое…

Камера снимала, как прокурор жадно лакает из бокала, едва не разбивая стекло зубами. Запрокинул голову, допил остатки, ждал, пока стекут в глотку последние драгоценные капли. Прижался к стене, принялся восстанавливать дыхание. Блуждали мутные глаза. До него не доходили слова, произнесенные женщиной.

– За ваше здоровье, прокурор, – усмехнулся злодей. – Желаем, как и всегда, ни стыда ни совести. И поздравляем, теперь вы обзавелись пожизненным болезненным отвращением к прекрасному игристому напитку. Никакого противоядия в бокале не было. Так же как и смертельного яда изначально не было. Да, доза барбитуратов была изрядно превышена, налицо токсический эффект, но летальным исходом эта доза вам не грозила, с вашим‑ то здоровьем и вашими размерами. Все пройдет, Николай Николаевич, кризис миновал, само, как говорится, рассосется.

Затем последовала пулеметная очередь рвотных спазмов. Прокурор схватился за сердце, едва не разбил лбом деревянную половицу.

– Какие же вы твари… – это были самые приличные слова в его страстном и проникновенном монологе.

Злоумышленники переглянулись.

– Опять меня преследует чувство незавершенности, – объявил мужчина. – Вроде все хорошо, а чего‑ то не хватает.

– Искупаем в унитазе? – предложила женщина.

– Фу, как пошло. Шутка, повторенная дважды за одну ночь… – Мужчина задумался. И вдруг заулыбался, было видно через отверстие в маске, как расплылись губы. – А впрочем, соглашусь, дорогая. Искупаем в унитазе. Это будет наше фирменное клеймо. Пусть знают, что их ждет.

Капитан Дементьев взрывался от злости. Но виду не показывал. Он не позволит эмоциям победить холодный разум. Проклятые «мстители» работали оперативно. Ночью провели две акции, а уже в одиннадцать утра полный отчет о проделанной работе, смонтированный, положенный на музыкальную основу (Вагнер и Брамс), красовался на главной странице «You Tube», к полудню уже набрал восемьсот тысяч просмотров, и эта цифра стремительно росла. Каждый ролик по пятнадцать минут, занятно, увлекательно и до предела унизительно. Да, эти голоса за кадром принадлежали Россохину и Левторович, никаких подделок, никакого подражательства. Зараза вернулась, и не куда‑ нибудь, а в его родной город. Чувствительный аутотренинг помог, он успокоился. Уединился в кабинете и внимательно просмотрел оба клипа. Неплохая режиссура, отличный монтаж. Сами «мстители» в кадр не лезли, иногда мельком были видны только руки, ноги, спины. Действие в стиле Хичкока – темная ночь, и обезумевший от страха банкир мечется по собственному дому. Снимали урывками, из‑ за угла, используя режим ночной съемки. Сцена с птицами была, конечно, уникальна. Хоть «Оскара» давай совместно с двадцатью годами колонии. Вот ползает раздавленный, униженный, обесчещенный тип по полу, что‑ то мямлит. Список обвинений в студию! Дементьев мог поклясться: ни одно из обвинений, выдвинутых преступником, не было надуманным. Все соответствовало реальности. И список был далеко не полным. Кто же эта сука в городе, что сливает им информацию?! Финальная сцена видеоряда – потрясенного банкира погружают мордой в унитаз, хлещет вода из сливного бака, жертва задыхается, орет… И что интересно, этот осрамленный тип даже полицию не вызвал. Посчитал, что пронесет, не хотел дополнительного позора. На работу не явился, позвонил утром в банк и сообщил убитым голосом, что приболел и пусть сегодня трудятся без него. С выходом видео (имеются специалисты, отслеживающие мировую Сеть) полицейские на трех машинах устремились в Росинки, взяли штурмом дом банкира. Узнав, что позор уже стал достоянием компьютеризированной общественности, Евгений Давыдович совсем сломался, впал в помешательство, потом провалился в транс. Отдельная история – его жена. Тамару Федоровну, которую не особо интересовали дела мужа, злодеи пощадили. Спящей заткнули рот хлороформом, она и не почувствовала. Очнулась на полу в дальнем коридоре, ее тряс белый, как привидение, супруг, что‑ то бессвязно лопотал, крестился. Оба пили успокоительное, болеутоляющее, и она никак не могла выбить из супруга, что же случилось. Дом ограбили? Вроде не похоже. Приходили рэкетиры? Наемные убийцы? Нагрянули призраки всех обманутых мужем вкладчиков?

Не успели перевести дух, как в Интернете появилось новое видео, посвященное многоуважаемому прокурорскому работнику. Эх, не работай капитан Дементьев в этом же городе на ответственной должности, не имей он рыльце в пушку, хохотал бы как отвязанный. Супругу прокурора жалко, наверняка у мамы в Воронеже посмотрит клип. И не исключено, что больше не вернется к мужу. Зачем ей этот обосранный толстяк? Разведется, больше поимеет. Прелестницу путану извлекли из душевой бесшумно, на улице связали, объяснили, как себя вести. Она и молчала в толстую тряпочку, засунутую в рот. Состоялась подмена, принятие Петровым отравы, а дальше по накатанной: список смертных грехов, купание в унитазе… На работу также не пошел, позвонил и сообщил измученным голосом, что, кажется, приболел. Усиленные наряды полиции устремились в дом прокурора, а также на Каменный пляж, в гостевой домик. Персонал был полностью не в курсе, делал круглые глаза, бормотал, что никаких жалоб от клиента не поступало. Разве что шофер, прибывший в восемь утра, возмущался, что его никто не ждет. Прокурора обнаружили дома, за закрытыми ставнями, раздавленного и потерянного. Поначалу он что‑ то мямлил, гнал людей в форме, а когда услышал про клип, провалился в такую прострацию, что его не могли оживить даже специально приглашенные медики…

Полиция работала не покладая рук. Сомнений не осталось – «мстители» обосновались в городе. Они сидят под носом правоохранительных органов и в открытую издеваются. А смогли бы они это сделать, не имея сообщников? Мобилизована вся полиция, вся вневедомственная охрана, все работники ЧОП. Наряды прочесывают каждую улицу, каждый переулок, заходят в подозрительные дома, проводят обыски, осмотры. Заборы и столбы пестрят фотографиями подозреваемых. Народ немного удивлен, но втихомолку ухмыляется – получили, мол, под задницу? То ли еще будет.

В районе трех часов пополудни над северной частью убогого «Харбина» вспыхнула ожесточенная стрельба. Переполошились все, стали впрыгивать в машины. Неужели накрыли подозреваемых и они оказывают сопротивление? Слетелись как мухи на мед, перекрыли район. Взорам изумленных полицейских предстал исписанный наколками взъерошенный мужик, истекающий кровью и проклинающий последними матерными словами доставших его инопланетян. Запойному безработному, не так давно завязавшему с блатной романтикой, «белочка» ударила в голову. При виде полицейских, пришедших с обыском, стал орать, ругаться, потом с воплем «Так вот вы какие! » вырвал у струхнувшего сержанта автомат, стал палить в воздух и по стенам. Народ разлетелся, он чуть свою супругу не подстрелил. А потом лупил короткими прицельными очередями по залегшим в бурьяне патрульным, а те по нему. И этот маразм продолжался, пока у обладателя белой горячки не кончились патроны и не представилась возможность его подстрелить. А через час – еще серьезнее. Без стрельбы, зато с поножовщиной, и какие зубры. Накрыли берлогу в глуши улицы Красных Партизан. Там отсиживались два типа с богатым криминальным прошлым, ломанувшие на прошлой неделе сейф в одном из благотворительных фондов краевого центра и унесшие четырнадцать миллионов благотворительных денег. Кинулись бежать, попутно увеча обалдевших полицейских, рванули в соседний палисадник – и вернулись обратно в объятия полиции, когда на них, сорвавшись с цепи, метнулся истекающий слюной волкодав…

В четыре часа пополудни на рабочем месте объявился не кто иной, как начальник кабаркульской полиции полковник Вровень. Явления антихриста, признаться, не ожидали. Узнав, что не только он оказался в сложной жизненной ситуации, а еще парочке единомышленников причинены серьезные моральные страдания, Павел Макарович воспрял, исполнился жизненной энергией. Он изъяснялся исключительно матами, метал молнии и вносил еще большую сумятицу в процесс. Собрал больших и малых начальников, рычал на всех и каждого. Кто сливает преступникам информацию?! Почему город еще не закрыт?! Закрыть немедленно! Перекрыть все дороги, все овраги, поля и погосты! Отрезать злодеев от моря! Почему не начинаются аресты? Почему еще работает Интернет? Почему бездействует уголовный розыск?! Миллион прочих «почему»! В ответной речи капитан Дементьев, набравшись терпения, объяснил взбесившемуся руководителю, что Интернет, конечно, можно отрубить, но лишь в отдельно взятом городе. Во всей стране, увы, не получится. И зачем отрубать? Как прикажете узнавать, что с очередным городским чиновником что‑ то случилось? По той причине, что он не явился на работу и что‑ то мямлит в трубку убитым голосом? Да у человечества масса причин не являться на работу. А что касается бездействия уголовного розыска, то извините – уголовный розыск занимается раскрытием преступлений, а не их профилактикой. Его люди работают, причем упорно, на них еще маньяк висит. При слове «маньяк» Павел Макарович окончательно взбеленился. Приказал отставить маньяков. Маньяки подождут, ничего страшного, есть дела поважнее. А то ишь завели моду, прикрывать свое безделье какими‑ то маньяками. А ему, между прочим, важные люди звонят, все нервничают, волнуются, спрашивают, когда это кончится! А в «Гнезде дракона» у важных людей важные переговоры, и если они сорвутся, то не он один уйдет в отставку, все управление за собой потащит!

Город закрыли. Проверялись все: весь транспорт, в том числе велосипеды, пешеходы. Люди без нужды не выходили на улицу, так как патрули лютовали. «Перебор, – с отчаянием думал Дементьев. – Явный перебор. Когда они мозгами‑ то научатся думать? Сами не работают, а только суетятся, и другим не дают». Апофеозом безумия стал арест нескольких бедолаг мужского пола, отдаленно похожих на подозреваемых. Дементьев даже допрашивать их не пошел, лишь пальцем у виска покрутил. Допрашивал задержанных лично полковник, орал на испуганных, ничего не понимающих парней. А когда один осмелился сказать слово поперек, намекнув, что он не при делах, полковник впал в неконтролируемую ярость и точным апперкотом выбил несчастливцу зубы, отправив его за грань беспамятства. «Следующий», – удачно пошутил один из «гоблинов» полицейского подвала, наблюдающий за спектаклем (следующему, кстати, тоже не поздоровилось). В семь часов вечера капитана Дементьева вызвал мэр Александр Павлович Громов, похоже, он боялся уходить с работы.

Из‑ за компьютера выглядывала прибитая Инесса Леонтьевна – верная секретарша. Сегодня она не грубила, не источала холод. Оно и понятно, этой даме даже через стенку передавалось настроение шефа.

– Олег Михайлович, в городе, кажется, проблемы, нет? – как‑ то неуверенно вопросила она. – Как вы думаете, к нам тоже придут?

Дементьев чуть не поперхнулся. Какой же дурой надо быть, гражданка Круглая. Сомнений нет, придут ко всем – и к секретаршам, и к личным шоферам, к прачкам, поварихам, посудомойкам…

⇐ Предыдущая 2 3 4 5 678 9 10 11 Следующая ⇒