Юридический факультет 1 страница

Стр 1 из 7Следующая ⇒

МИНИСТЕРСТВО СЕЛЬСКОГО ХОЗЯЙСТВА

РОССИЙСКОЙ ФЕДЕРАЦИИ

КРАСНОЯРСКИЙ ГОСУДАРСТВЕННЫЙ АГРАРНЫЙ УНИВЕРСИТЕТ

Юридический факультет

Кафедра: Уголовного права

Дипломная работа

АСПЕКТЫ УГОЛОВНОЙ ОТВЕСТВЕННОСТИ ЗА НЕИСПОЛНЕНИЕ ПРИГОВОРА СУДА, РЕШЕНИЯ СУДА ИЛИ ИНОГО СУДЕБНОГО АКТА

Студентка 5-го курса заочного факультета

Брюхановой Елены Александровны

Красноярск 2006г.

ГЛАВА 1. УГОЛОВНАЯ ОТВЕСТВЕННОСТЬ ЗА НЕИСПОЛНЕНИЕ ПРИГОВОРА СУДА, РЕШЕНИЕ СУДА ИЛИ ИНОГО СУДЕБНОГО АКТА: ТЕОРЕТИЧЕСКИЕ И ПРАВОВЫЕ ОСНОВЫ.

1. 1 Эволюция норм, предусматривающих уголовную ответственность за неисполнение судебных актов в российском и зарубежном уголовном законодательстве

ВВЕДЕНИЕ

Проблема неисполнения приговора суда, решения суда или иного судебного акта гражданами, организациями, должностными лицами и органами государственной власти относится к числу наиболее острых проблем современной правоприменительной практики. В настоящее время эта проблема приобретает общественное значение. Об этом свидетельствуют не только многочисленные дискуссии в популярных и специальных изданиях, но и реальные потери, как материального, так социально-политического характера.

Конституция России 1993 г. [1] определила в качестве стратегической цели реформирования всех сфер жизни российского общества построение демократического правового государства, которое гарантирует признание, соблюдение и защиту прав и свобод человека и гражданина (ст. 1 и 2). Важнейшей гарантией защиты прав человека в правовом государстве является авторитет судебной власти, осуществляющей правосудие. Степень реальности исполнения судебных постановлений является показателем не только состояния судебной ветви власти, но и государственной власти в целом.

Согласно официальной статистике только в 2005 г. на исполнении в Федеральной службе судебных приставов находилось свыше 23 миллионов исполнительных производств. Но только чуть более половины оконченных исполнительных производств было исполнено фактически. [2] Учитывая численность населения России, можно считать, что каждый шестой ее житель обратился в службу судебных приставов за принудительным исполнением судебного решения, и каждый двенадцатый не получил того, что ему полагалось по закону: алиментов на содержание ребенка, имущества, принадлежащее по праву, денежные средства, переданные недобросовестному контрагенту и т. п.

Подобная ситуация с очевидностью не отвечает потребностям государства с рыночной экономикой, где эффективная судебная защита нарушенных прав является одной из основных гарантий участников имущественного оборота. Невозможность фактической реализации присужденного по закону влечет правовой нигилизм и самоуправные деяния, которые зачастую совершаются специализированными преступными группировками. В то же время неисполнение судебных решений, по своей сущности, является одним из самых ярких проявлений беззакония, подрывает авторитет властных структур в целом и становится причиной совершения различными субъектами новых неправомерных действий.

Все это ставит под сомнение эффективность правовых средств защиты общественных отношений, возникающих в процессе исполнения судебных решения, в том числе и уголовно-правовых.

Уголовный закон[3] содержит ряд норм, которые предусматривают уголовную ответственность за неисполнение судебных решений и воспрепятствование исполнительному производству (295, 296, 298, 312, 313, 314 и 315). Но неэффективность этих норм становится все более очевидной на фоне статистки о реальном исполнении судебных решений.

Как очевидно, причина кроется в неадекватном отражении в уголовном законе объективно существующих правовых отношений, в несогласованности уголовного законодательства и законодательства об исполнительном производстве. Законодатель, осуществляя правовое регулирование, вынужден учитывать специфическую природу отношений, подлежащих урегулированию, характерные свойства и особенности объектов этих отношений и участвующих в них субъектов. В противном случае законодательное решение не может быть ни справедливым, ни эффективным.

Российские ученые, специалисты в различных отраслях права (А. В. Галахова, А. С. Михлина, А. И. Рарог, А. С. Фиофилактов и др. ), все больше внимания уделяют исследованию проблемы уголовно-правовой охраны отношений, возникающих в процессе исполнения судебных решений. Судебная практика и практика работы судебных приставов-исполнителей вырабатывает общие подходы к ее решению. Значительный опыт в данной сфере накоплен в теории и практике других государств, международных актах, решениях Европейского суда по правам человека.

Целью данной дипломной работы является исследование признаков правонарушений общественных отношений, обеспечивающих исполнение судебных решений, и их закрепление в составе ст. 315 УК РФ.

Предмет исследования: общественные отношения, обеспечивающие исполнение судебных актов представителями власти, государственными служащими, служащими органов местного самоуправления, а также служащими государственных или муниципальных учреждений, коммерческих или иных организаций.

Объект исследования: составы преступлений, предусматривающих уголовную ответственность за неисполнение судебных актов.

Для достижения поставленной цели в работе решаются следующие задачи:

1) Осуществить исторический и сравнительный анализ норм, предусматривающих уголовную ответственность за неисполнение судебных актов.

2) Определить консолидирующие признаки преступлений, связанных с неисполнением судебных актов по УК РФ.

3) Изучить элементы состава злостного неисполнения судебных актов по ст. 315 УК РФ.

4) Выявить проблемы квалификации злостного неисполнения судебных
актов и способы их решения.

Исследование уголовно-правовых норм, обеспечивающих исполнение судебных решений, на наш взгляд, предполагает обращение к эволюции норм, предусматривающих уголовную ответственность за неисполнение судебных актов в российском и зарубежном уголовном законодательстве. Такой подход обоснован тем, что: во-первых, нормы уголовного права эволюционируют по мере эволюции общественных отношений, защиту которых они обеспечивают; во-вторых, эволюция норм уголовного права направлена на то, чтобы обеспечить более эффективную защиту данных отношений. Соответственно, выявление закономерностей такой эволюции может обеспечить необходимую основу для совершенствования уголовного законодательства.

В связи с этим необходимо отметить, что возникновение ответственности за неисполнение судебных решений непосредственно связано с такими исторически обусловленными и взаимосвязанными процессами, как развитие исполнительного производства, становление судебной власти и проникновение в судопроизводство публично-правовых начал. Подтверждением этой гипотезы служит история развития институтов принудительного исполнения в римском праве, которое, как известно, основывалось на принципах состязательности и диспозитивности. Однако уже в источниках Древнего Рима имеются указания на принудительное исполнение судебных решений и ответственности лиц, не исполнивших эти решения. [4] При этом в римском праве исполнение судебных решений в большей степени регулировались не частным, а публичным правом, то есть исполнение осуществлялось в административном порядке. Соответственно, воспрепятсвование принудительному исполнению влекло применение санкций не только имущественного, но и личного характера.

В древнерусском праве, которое также основывалось на принципах состязательности и диспозитивности, функция принудительного исполнения также являлась функцией стороны истца. Древние источники российского права связывали реализацию данной функции с двумя исполнительными титулами: судными грамотами и бессудными грамотами, но процедуру принудительного исполнения практически не регламентировали, а само принудительное исполнение не обеспечивалось государственной защитой. [5] Поэтому ответственность за неисполнение судебных решений, а, по сути, за неисполнение обязательств перед стороной истца регулировалась обычным крестьянским правом. [6]

Процесс принудительного исполнения и ответственность за неисполнение решения суда иллюстрирует процедура исполнения по бессудной грамоте. Институт бессудной грамоты, информация о котором встречается в Псковской и Новгородской Судных грамотах, в Судебниках 1497 и 1550 гг. и некоторых других актах той эпохи, [7] состоял в том, что решением суда, вынесенным без судебного разбирательства в связи с неявкой ответчика в судебное заседание и констатировавшим проигрыш дела ответчиком, за истцом утверждалось право на самостоятельное взыскание с ответчика так, как если бы суд состоялся. [8] В. Н. Татищев, комментировавший текст Судебника 1550 г., отметил, что последствиями выдачи бессудной грамоты являлось то, что истец, получивший такую грамоту на ответчика имел «власть везде оного поймать и пред суд представить для правежа и наказания», а также «вольно его бить и грабить, только самого не убить и дом не разорить». [9] Последняя формулировка представляет собой, по сути, выражение в архаической форме права на принудительное взыскание с должника, предоставляемое государством кредитору в выданной последнему бессудной грамоте.

При этом правовое регулирование принудительного исполнения по бессудной грамоте ограничивается лишь установлением некоторых пределов допустимого самоосуществления права, то есть самоуправства со стороны кредитора. В этом древнерусское право вполне соответствует установлениям древнеримского права, которое ограничивало регулирование в сфере исполнения судебных решений тем, что устанавливало пределы самоуправного удовлетворения кредитором требований к должнику. Так, согласно Дигестам Юстиниана, дозволено задержание беглого должника и арест захваченных им с собой денежных средств для удовлетворения претензий (D. 42. 8. 16. ). Однако не допускалось применение к должнику мер, влекущих последствия в виде смерти должника.

Таким образом, самоуправство было допущено как единственное и последнее средство охраны интересов частных лиц. Законодатель не рассматривал злостное неисполнение судебных решений в качестве посягательства на интересы государства. Но и не допускал требований частных лиц к государственным органам во исполнение судебных решений, поскольку публичные иски не получили на этом этапе развития права широкого распространения. [10] Следует отметить, что до сегодняшнего дня в большинстве зарубежных уголовных кодексов воспрепятствование имущественным взысканиям рассматривается не в качестве преступления против государственной власти, а в качестве имущественного преступления. Потребовалось время для того, чтобы возник институт ответственности частных лиц, а тем более лиц, исполняющих государственные должности, за неисполнение судебных решений.

Современные исследователи вполне обоснованно связывают этот процесс с процессом становления судебной власти, как элемента демократического государства. Так, по мнению современных исследователей, прообразом положения, устанавливающего ответственность за неисполнение судебного акта, может служить ст. 34 Новгородской Судной грамоты - одного из важнейших источников русского феодального права XV в. Она устанавливала один месяц для уплаты судебных пошлин и исполнения судебного решения. Если в этот срок пошлина не выплачивалась, виновный принуждался к уплате приставами Новгородского вече. При попытке уклониться от платежа наказание устанавливалось «всем Великим Новым городом». [11] В дальнейшем ответственность за неисполнение судебных решений также носила преимущественно административный характер.

Впервые комплекс норм, устанавливающих уголовную ответственность за преступления против правосудия, был закреплен лишь в Уложении о наказаниях уголовных и исправительных 1845 г. В Уложении 1845 г. преступлениям против правосудия отведена отдельная глава. В главе 5, которая называлась «О неправосудии», разделе 5 «О преступлениях и проступках по службе государственной и общественной», в другом разделе «О преступлениях и проступках» в главе «Против порядка управления» предусматривалась ответственность за сопротивление исполнению судебных определений или иных постановлений и распоряжений властей, правительством установленных, а равно и законным действиям чиновника в отправлении его должности, когда оно будет оказано не многими, а лишь двумя или тремя человеками, или даже и одним, но с оружием и с употреблением какого-либо с его стороны насилия (ст. 291). [12]

В Уголовном уложении 1903 г. отразилась тенденция к увеличению норм, охранявших деятельность судебных органов. Нормы о преступлениях, которые современный законодатель отнес к преступлениям против правосудия, осуществляемым должностными лицами, были помещены в гл. 37 «О преступных деяниях по службе государственной и общественной». Одна из них предусматривала ответственность служащих за приведение в исполнение определений, решений или приговоров суда. [13] Таким образом, уже этот акт содержал достаточно широкий перечень субъектов, отвечающих за неисполнение судебных актов.

Начало нового периода в истории российской государственности в 1917 г. ознаменовалось, в том числе, и отказом от уголовной ответственности за неисполнение судебных актов. Так, в УК РСФСР 1922 и 1926 гг. не имеется нормы, предусматривающей уголовную ответственность за неисполнение судебных актов. Принятый в 1960 г. УК РСФСР вначале также не содержал такой нормы. Только Указом Президиума Верховного Совета РСФСР от 3 декабря 1982 г. [14] в него была включена ст. 188. 2.

Статья 188. 2 УК РСФСР в новой редакции включала несколько составов. По ч. 1 статьи предусматривалась ответственность за невыполнение приговора суда о лишении права занимать определенные должности или заниматься определенной деятельностью лицом, в отношении которого вынесен приговор; по ч. 2 привлекалось к ответственности должностное лицо, пользующееся правом приема на работу и увольнения, за такое же, как в ч. 1 статьи, деяние.

В дальнейшем с принятием Закона СССР от 2 ноября 1989 г. [15] в соответствии со ст. 4 редакция ст. 188. 2 УК РСФСР изменилась и была установлена ответственность за умышленное неисполнение должностным лицом решения, приговора, определения или постановления суда либо воспрепятствование их исполнению. При этом законодатель не устанавливает различий между актами судов арбитражных и общегражданских.

Таким образом, впервые в закон были включены нормы об уголовной ответственности за деяния, связанные с неисполнением судебных актов по гражданским и арбитражным делам.

Эта норма была воспринята УК РФ 1996 г., но законодатель существенно изменил некоторые признаки состава, в том числе субъектов преступления. Статья 315 УК РФ устанавливает уголовную ответственность за злостное неисполнение представителем власти, государственным служащим, служащим органа местного самоуправления, а также служащим государственного или муниципального учреждения, коммерческой или иной организации вступивших в законную силу приговора суда, решения суда или иного судебного акта, а равно воспрепятствование их исполнению.

Однако наиболее существенным изменением следует признать введение законодателем такого оценочного признака, как «злостность» неисполнения судебных актов указанными субъектами.

В Уголовных кодексах большинства стран бывшего СССР, которые не могли не «наследовать» уголовному законодательству советского периода, содержатся нормы, предусматривающие уголовную ответственность за неисполнение судебных актов. При этом законодатели, конечно же, внесли изменения в эту норму. Отличия прослеживаются во всех признаках состава. Однако, так же, как и в УК РФ, предметом преступления признаются судебные акты. В УК Республики Молдова предмет обозначен как решение судебной инстанции (ст. 320).

Прослеживается связь с диспозицией ст. 188. 2 УК РСФС и в признаках объективной стороны. В УК бывших союзных республик СССР, государствах-участниках СНГ, объективная сторона преступления чаще всего сформулирована как неисполнение либо воспрепятствование исполнению судебных актов (ст. 306 УК Азербайджанской Республики, ст. 423 УК Республики Беларусь, ст. 381 УК Грузии, ст. 362 УК Республики Казахстан, ст. 320 УК Республики Молдова).

Субъективная сторона преступления в УК этих стран охарактеризована по-разному: УК Азербайджанской Республики и Республики Казахстан указывают на злостность неисполнения (ст. ст. 306 и 362); в ст. 423 УК Республики Беларусь нет никаких признаков, характеризующих субъективную сторону; в ст. 320 УК Республики Молдова, ст. 232 УК Республики Узбекистан и в ст. 382 УК Украины указано на умышленную форму вины. УЗ Латвийской Республики также говорит об умышленном неисполнении или воспрепятствовании и сводит предмет посягательства к приговору или решению суда (ст. 296).

Наибольшие расхождения наблюдаются при описании субъекта преступления: УК Республики Беларусь и Республики Узбекистан в качестве такового называют должностное лицо (ст. 423 и ст. 232); УК Грузии - представителя власти, чиновника государственного органа, органа местного самоуправления или управления, а равно лицо, осуществляющее руководящие полномочия в предпринимательской или иной организации (ст. 381); УК Туркменистана - представителя власти, государственного служащего, а также служащего коммерческой или иной организации (ст. 209). В УЗ Латвийской Республики субъект вовсе не назван (ст. 296).

Законодатели Азербайджанской Республики, Республики Казахстан и Республики Молдова пошли по пути установления ответственности за рассматриваемое преступление в зависимости от субъекта преступления (в ч. 1 ст. 306, ч. 1 ст. 362, ч. 1 ст. 320 субъект - частное лицо; в ч. 2 ст. 306, ч. 2 ст. 362, ч. 2 ст. 320 - должностное лицо либо представитель власти, государственный служащий, служащий органа местного самоуправления, а равно служащий государственного учреждения, коммерческой или иной организации).

УК Украины, называя субъектом основного состава (ч. 1) должностное лицо, в ч. 2 ст. 382 говорит об ответственности за умышленное неисполнение либо воспрепятствование исполнению судебного акта должностного лица, занимающего ответственное или особо ответственное положение, либо лица, ранее судимого за данное преступление, или если они причинили существенный вред охраняемым законом правам и свободам граждан, государственным или общественным интересам либо интересам юридических лиц. При этом УК Украины в ч. 3 ст. 382 формулирует состав, неизвестный другим законодателям стран СНГ: «Умышленное невыполнение должностным лицом решения Европейского суда по правам человека», и устанавливает за него наказание в виде лишения свободы на срок от трех до восьми лет. [16]

Таким образом, уголовное законодательство государств, бывших республик СССР, содержит нормы, аналогичные ст. 315 УК РФ, но признаки составов в этих нормах имеют существенные различия. Общей тенденцией следует признать только то, что предмет посягательства практически совпадает.

Нормы, предусматривающие уголовную ответственность за неисполнение судебных актов, имеются и в уголовном законодательстве европейских стран. Так, в ст. 315 УК Испании установлена ответственность должностного лица или государственного служащего, который присваивает судебные полномочия или препятствует исполнению решения, изданного компетентным судебным органом. Напротив, УК Испании не содержит такой нормы, следуя римскому праву, где неисполнение судебных решений рассматривалось, как причинение вреда частному лицу, а не государству. [17] Аналогичный подход реализован и в уголовном законодательстве США.

В Уголовных кодексах большинства европейских стран составы, предусматривающие уголовную ответственность за неисполнение судебных решений, имеются. При этом более типично разнообразие подходов к определению признаков состава неисполнения судебных решений, чем их единство. Различия наблюдаются как в объективной стороне состава, так и в субъектах ответственности. Так, авторы, анализирующие уголовное законодательство стран Европы, отмечают, что в действующем УК Дании в соответствии с § 148 за умышленное или в силу грубой небрежности несоблюдение предусмотренной законом процедуры в отношении рассмотрения или исполнения определенных юридических актов подлежат ответственности лица, наделенные юрисдикцией или иной государственной властью решать правовые вопросы или в чьи обязанности входит применение карательной власти государства. Тогда как УК Франции содержит две нормы, за нарушение которых, как следует из их содержания, могут быть привлечены к ответственности частные или любые иные лица. Это неисполнение судебного решения о наказании в виде афиширования обвинительного приговора, выразившееся в уничтожении, сокрытии или срывании полностью или частично расклеенных афиш (ст. 434-439), а также любое нарушение запрета о наказании в виде запрещения осуществлять какую-либо профессиональную или общественную деятельность. [18]

Таким образом, единообразия в подходах к определению признаков составов, предусматривающих уголовную ответственность за неисполнение судебных решений, не наблюдается. Важно другое - поиск оптимального, с точки зрения его эффективности, состава неисполнения судебных актов ведется в большинстве демократических государств. Мы полагаем, что такой поиск во многом обусловлен действием международных актов, которые устанавливают стандарты защиты прав человека, так как в этих актах судебная защита рассматривается как эффективное восстановление в правах независимым судом. [19] Например, Европейская конвенция о защите прав человека и основных свобод от 4 ноября 1950 г. [20] (далее - Европейская Конвенция) включает в перечень основополагающих прав и свобод человека право на эффективные средства правовой защиты, в том числе и право на суд (ст. 6).

Европейское право толкует статью 6 Конвенции в широком смысле, поскольку содержащаяся в ней норма имеет принципиальное значение для утверждения правового общества. [21] Право на суд признается элементом принципа верховенства права, закрепленного в ст. 3 Устава Совета Европы. [22] Это право включает и право требовать исполнения судебных решений. Государство призвано создать эффективный правовой механизм исполнения судебных решений, поскольку с точки зрения Европейской конвенции исполнение судебного решения, принятого любым судом, является составной частью судебного разбирательства.

Поэтому неисполнение судебных актов рассматривается как неисполнение страной — участницей Конвенции своих международных обязательств. [23] Действующий в России механизм судебной защиты гражданских прав имеет серьезные недостатки. Об этом свидетельствует и то, что Россия входит в первую четверку стран, с жалобами на которые чаще всего обращаются в Европейский суд по правам человека их граждане. [24] В течение 2002-2005 гг. Европейский суд вынес значительное количество постановлений, которыми признавалось нарушением норм международного права неисполнение нашим государством судебных актов судов общей юрисдикции и арбитражных судов Российской Федерации. [25] По официальным данным, в 2005 г. основная часть обращений в Европейский суд (86 %) связана с вопросами исполнения решений по искам о взыскании с федерального бюджета. Этот вид исполнения судебных решений находится вне компетенции Федеральной службы судебных приставов. [26] Взыскатель имеет право на обращение в суд, вынесший решение, с заявлением на основании ст. 139 и 213 ГПК РФ[27] и ст. 90 и ч. 7 ст. 182 АПК РФ. [28]

По этой причине подразделения дознания ФССП выносят постановления об отказе в возбуждении уголовного дела по заявлениям о привлечении к уголовной ответственности по ст. 315 УК РФ должностных лиц Минфина России и Управления казначейства Минфина России за неисполнение судебных решений по искам к казне России. [29]

По отношению к числу жалоб на неисполнение судебных актов должностными лицами, число лиц, привлеченных к уголовной ответственности по ст. 315 УК РФ, невелико.

злостность неисполнение судебный акт

1. 2 Консолидирующие признаки, понятие и система преступлений, связанных с неисполнением судебных актов в УК РФ

Изучение эволюции норм, предусматривающих уголовную ответственность за неисполнение судебных актов в российском и зарубежном уголовном законодательстве, показало, что уголовная ответственность за неисполнение судебных актов — это средство защиты общественных отношений, обеспечивающих исполнение судебных решений. Однако по ст. 315 УК РФ к уголовной ответственности привлекается очень небольшое число лиц (например, в 2003 г. - 80 человек).

Если учесть значительное число жалоб на бездействие должностных лиц государственных органов, не исполняющих судебные решения о взыскании, то данное обстоятельство дает основание для нескольких предположений. Во-первых, мы можем предположить, что указанные лица привлекаются к административной ответственности либо уголовной ответственности, но по другим статьям УК РФ. Во-вторых, поскольку данная практика не может быть объяснена отсутствием фактов совершения подобных деяний, то мы можем предположить, что она обусловлена сложностями привлечения к уголовной ответственности виновных лиц из-за недостатков конструкций данных составов преступлений.

Поэтому считаем нужным проанализировать те составы преступлений в УК РФ, которые так или иначе связаны с неисполнением судебных актов. Это предполагает обращение к классификации объектов преступления, поскольку именно объект преступления выступает системообразующим критерием в уголовном законе. [30]

И в теории уголовного права, и в УК РФ группировка составов преступлений осуществляется по объекту преступления: а) по «горизонтали», то есть по степени обобщения охраняемых законом общественных отношений и б) по «вертикали», то есть по приоритету общественных отношений, которым причиняется непосредственный вред конкретными видами преступлений. [31]

В учебной литературе и в комментариях УК РФ совокупность норм, предусматривающих уголовную ответственность за преступления против правосудия (глава 31), классифицируются по тому же критерию, то есть осуществляется группировка составов, включенных в гл. 31 УК РФ «Преступления против правосудия» по непосредственному объекту преступлений. Однако сам объект формулируется по-разному. Так, преступление, предусмотренное ст. 315 УК РФ, в ряду других (ст. 312, 313, 314), определяется как: «невыполнение процессуальных решений»[32], «преступление в сфере исполнения приговоров, решений и других актов органов правосудия». [33] Под непосредственным объектом понимается и «нормальная деятельность органов правосудия по реализации судебных решений (приговора, решения или иного судебного акта)». [34] Тем самым группировка осуществляется в пределах данной главы.

Однако по данному вопросу существуют и иные точки зрения. Так, по мнению А. С. Феофилактова, непосредственным объектом преступления, предусмотренного ст. 315 УК РФ «выступают отношения по реализации требований вступивших в законную силу судебных актов». [35]

С этим трудно не согласиться, поскольку в соответствии со ст. 13 ГПК РФ, ст. 16 АПК РФ, ст. 392 УПК РФ, ст. 31. 2 КоАП РФ все вступившие в законную силу судебные акты обязательны для всех органов государственной власти, органов местного самоуправления, общественных объединений, должностных лиц, других физических и юридических лиц и подлежат неукоснительному исполнению на всей территории РФ.

Как отмечает А. И. Чучаев, неисполнение судебного акта влечет ответственность по ст. 315 УК РФ, поскольку именно «данная норма направлена на обеспечение реализации судебных актов, принятых по уголовным, гражданским делам и в порядке административного судопроизводства». [36]

Ключевым и в том и в другом случае является термин «реализация», поскольку реализация судебных актов осуществляется в порядке исполнительного производства, и реализуют судебные акты специально уполномоченные на то органы, входящие в систему Федеральной службы судебных приставов. [37] Следует отметить, что многие ученые считают, что основным непосредственным объектом преступления, предусмотренного ст. 215 УК РФ, являются общественные отношения, «обеспечивающие нормальную деятельность органов по исполнению судебных актов». [38]

Представляется интересным мнение, согласно которому законодатель предусмотрел общую норму об ответственности за неисполнение постановлений судебных инстанций (ст. 315УК РФ), а также специальные формы подобного противоправного поведения. [39] Действительно, в УК РФ предусмотрено несколько составов преступления, которые в той или иной мере связаны с охраной отношений по поводу исполнения судебных постановлений, вынесенных по различным категориям дел. Таковыми следует признать:

- злостное неисполнение приговора, решения суда или иного судебного акта государственным служащим, служащим органа местного самоуправления, а также сотрудником государственного или муниципального учреждения, коммерческой или иной организации (ст. 315 УК РФ);

- незаконные действия в отношении имущества, подвергнутого описи
или аресту либо подлежащего конфискации (ст. 312 УК РФ);

- злостное уклонение от погашения кредиторской задолженности (ст.
177 УК РФ);

- злостное уклонение от уплаты средств на содержание детей или нетрудоспособных родителей (ст. 157 УК РФ).

12 3 4 5 6 7 Следующая ⇒