«Я мог бы потянуть мышцу спины, мастурбируя этим утром. Я чувствую, что это действительно задало тон моему дерьмовому дню»

Глава 16.

Зик

— Я чувствую себя цирковым уродом. Все пялятся на меня, как на клоуна.

Вайолет похлопывает меня по руке.

— Они смотрят не на тебя, а на нас.

— Нет, детка. Они определенно пялятся на меня.

Мы в кино.

На, можете в это поверить, групповом свидании.

Мой личный ад официально заморожен со стремительной скоростью.

Это групповое свидание просто чертовски странное. Необычное.

Но я делаю это для Вайолет, и, по крайней мере, это не одна из тех отвратительных вечеринок с вином и картинами, о которых я слышал от других парней, которые Джеймсон изначально планировала на это свидание. «К сожалению», место было полностью забронировано.

Пронесло в этот раз.

Прямо перед нами на двухэтажном проекционном экране крутится ролик с киношной викториной, пока зрители ждут, когда начнется фильм, пустяковые вопросы, на которые Оз и Джеймсон продолжают выкрикивать ответы.

К счастью, есть люди, зажатые между нами, так что я не должен сидеть рядом с моим раздражающим соседом по комнате. Это я, Вайолет, Рекс Гандерсон, его девушка (какая-то девчонка по имени Меган? Тиган? ), Оз, Джеймсон, а затем Эллиот, нечетный член нашей группы, чтобы сделать её еще более странной.

Я оглядываюсь, потому что я садист, и вижу, что Оз наблюдает за мной. Он дерзко шевелит пальцами и подмигивает. Откидывает голову на спинку сиденья, когда я хмурюсь и смеюсь.

Джеймс целует его в шею, в губы, потом откидывается, подбрасывает в воздух зернышко попкорна и ловит его ртом. Она замечает, что я наблюдаю за ней, и улыбается, держа ведерко перед собой в универсальном знаке предложения: «Хочешь немного? »

Я сердито смотрю в ее сторону.

Обернувшись, вижу, что Вайолет смотрит на меня.

Даже в полутемном кинотеатре я чувствую, как мое лицо краснеет, смущаясь того, что моя добросердечная Вайолет застукала меня за переглядыванием с подружкой моего соседа по комнате.

Я неохотно поднимаю руку в сторону Джеймсон. Рот формирует: «Нет, спасибо», и хочу, блядь, исчезнуть в плюшевом кресле под моей задницей.

Я надвигаю черную бейсболку на глаза.

Поднимаю центральную консоль между Вайолет и мной, довольный, когда она приближается ко мне на дюйм. Я провожу ладонью по ее бедрам и кладу ее на темные джинсы, ладонь такая большая, что покрывает большую часть ее колен. Сжимаю.

Наклонившись ко мне, Вайолет скользит своей рукой по моей, поглаживая большим пальцем мою грубую кожу, и я смотрю на нее. Смотрю, как хорошо наши руки смотрятся вместе.

— О боже, — слышу я театральный шепот Оза. — Посмотри, какие милые дети, они держатся за руки.

От Джеймсон:

— Перестань дразнить, Себастьян, ты его разозлишь.

— Он всегда злится, — фыркает Оз.

Рекс, вглядываясь в глубь ряда:

— Он может услышать тебя.

Оз, запихивает горсть попкорна себе в глотку:

— Да, я так и думал, но он этого заслуживает. Так же, как он заслуживает удар по яйцам.

Девушка Рекса, КакЕёТам:

— Тссс.

Оз, девушке Рекса:

— Кто ты вообще?

Девушка Рекса:

— Меня зовут Моника.

Оз, используя воздушные кавычки:

— Окей, «Моника», с которой я никогда не встречался до сегодняшнего вечера, я буду Тссс.

Моника:

— Знаешь, я слышала, что ты придурок.

Оз:

— Засранец.

Джеймсон, смеясь:

— Ладно, ребята, прекратите.

Рекс:

— Да, прекрати, фильм начинается.

И так далее, и тому подобное.

Вайолет хихикает рядом со мной. Я сжимаю ее бедро. Удалось украсть несколько тайных поцелуев в темноте. Весь фильм пролетает менее, чем за два часа.

В общем, не самая лучшая ночь, которую я когда-либо проводил с друзьями.

Но это только начало.

— Черт возьми! Я знала, что она здесь надолго, как только встретила ее.

Мое тело дергается, когда голос возникает из полутьмы и пугает меня до усрачки.

— Господи Иисусе, Джеймс, тебе обязательно продолжать это делать?

— Делать что?

— Пугать меня до усрачки в темноте.

— Прости?

Горит только микроволновка, она у меня на кухне – выгребает мороженое из контейнера, как в разгар июльской жары. Прислонившись к стойке, не заботясь ни о чем в мире, пижама Джеймсон представляет собой бесполый фланелевый комплект из двух частей, который выглядит так, как будто он предназначен для мужчин, но в моделях для женщин.

Она розовая с желтыми резиновыми утками, даже отдаленно не сексуальная, и я кратко размышляю о том, как Оз умудряется поддерживать свою потенцию, в то время как его подруга носит пижаму с чертовыми утятами.

Потом я представляю в такой Вайолет, может быть, лежащую на моей кровати в одной рубашке на пуговицах... с чем-то милым, напечатанным на ней, как сердечки или цветы, или что-то еще. Я мог бы легко расстегнуть пуговицы и просунуть в них руки…

Может, мне стоит купить ей парочку.

— Эй? — говорит Джеймс чтобы привлечь мое внимание.

Я перестаю таращиться на ее утиную пижаму достаточно долго, чтобы стряхнуть видение Вайолет из моей головы, босиком подхожу к шкафу за стаканом и наполняю его водой.

Выпиваю все десять унций.

Ставлю стакан на стол рядом с раковиной.

— Как я и говорила, — начинает Джеймс, поднося ложку к своим губам. — Я знала, что Вайолет вернется. Я рада, что оказалась права... и мне действительно жаль, что я не заключила пари с Озом. Я бы победила.

Я не знаю, что на это ответить, но знаю, что если я ничего не скажу, она продолжит болтать. Я пытаюсь завершить разговор, продолжая холодно:

— Ага, да.

— Она мне очень нравится.

Мне тоже.

— Почему ты не спишь? Уже час ночи.

Она со вздохом пожимает плечами.

— Твой сосед разбудил меня своими блуждающими руками. После этого не смогла заснуть. А ты?

— Твой парень разбудил меня своими блуждающими руками. У нас общая стена.

Джеймсон хихикает.

— Хорошо сказано.

Я вроде как улыбаюсь.

— Спасибо. Я стараюсь.

— Неужели? — Ее вопрос полон скептицизма.

— Нет. Но я собираюсь.

Она тоже смеется.

— А-а, теперь я понимаю.

Я закатываю глаза, подыгрывая.

— И что ты думаешь ты понимаешь?

Джеймс молчит секунд десять.

— Ты любишь ее, не так ли?

Значит, у нас с ней сведение счетов, между ней и мной, и, судя по тому, как плотно сжаты ее губы, этот вопрос – тест. Джеймсон Кларк испытывает меня, заставляет ответить правду.

Терпеливо ждет ответ, я знаю, что она будет ждать, пока я не заговорю первым.

Мой выбор прост. Я могу солгать и быть тем парнем, о котором предупреждала Вайолет, или я могу подавить свою гордость и выдать правду, вопреки себе. Несмотря на то, что я хочу, чтобы моя личная жизнь была частной, и хочу держать детали при себе.

Дерьмо.

Я киваю.

— Да.

Джеймсон открывает рот. Но не произносит ни звука.

— Я ошеломил тебя и заставил замолчать?

— Ты мог бы. — Ее ложка глубоко вонзается в мороженое. — Я имею в виду, вау. Это здорово. Я рада за тебя. Я рада за себя, еще одна девушка в доме? Это будет здорово.

О Боже, она собирается сделать это странным.

— Пожалуйста, не надо.

— Что не надо?

— Не надо... — я машу рукой перед собой. – Девчачьей чепухи. Хватит планировать свидания и забивать голову всяким дерьмом.

Снова смех.

— Слишком поздно, друг мой. Ущерб нанесен.

— Ты понимаешь, что начинаешь говорить и вести себя в точности как Оз? Всегда пытаешься давать советы и вмешиваться в мою жизнь.

— Неужели? Я? — В уголках ее глаз появляются довольные морщинки. — Ой! Ты слишком милый, но он лучший.

Такая умница, даже в час ночи.

— Я-я пропустила приглашение на вечеринку?

Мы с Джеймс вздрагиваем и оборачиваемся на звук шарканья в дверях. Вайолет входит в кухню в одной из моих футболок, зевая и протирая заспанные глаза.

Ее светлые волосы падают на плечи длинной косой.

Я обнимаю ее за талию и сжимаю, целуя в макушку ее сонной головы.

— Эй, детка, ты чего не спишь?

Вайолет устраивается у меня под боком, идеально подходя мне, как недостающая часть головоломки.

— Меня разбудил смех из кухни. — Она зевает.

— Прости. Меня мучила жажда, и, по-видимому, эта ночь загула мятного мороженого с шоколадной стружкой.

Джеймсон стучит ложкой по контейнеру в ее руках, выглядя слишком бодрой.

— Виновата.

— На этой ноте мы с Пикс возвращаемся в постель.

Джеймс закатывает глаза.

— Спокойной ночи, ребята.

Я веду Вайолет по коридору, забираюсь с ней в постель и обнимаю за талию.

— Спокойной ночи, — шепчет она в темноте, прижимаясь задом к моему паху, что никогда не предвещает ничего хорошего для моей способности спать.

— Спокойной ночи, — бормочу я, зарываясь лицом в ее волосы. — Люблю тебя, детка.

Так чертовски сильно.

— Я тоже тебя люблю.

Эпилог.

Вайолет

— Пикс, я написал тебе стихотворение, хочешь послушать?

— Ну, да.

— Розы красные, фиалки синие…

— Эй! Я не синяя.

— Ладно, ладно, попробую еще раз.

Зик театрально откашливается, наклоняясь ко мне через стол.

— Розы красные, Вайолет красивая, я хочу заняться с ней любовью.

Я морщу нос.

— И это все стихотворение?

— Э-э... что-то... что-то городское?

— Просто остановись, — хихикаю я.

Он наклоняется ближе.

— Шучу, это стихотворение не настоящий твой подарок. — Зик откашливается. — У меня есть кое-что для тебя.

Мой настоящий подарок? С чего это…

Я растерянно моргаю.

— Для чего?

— Я имею в виду, прошло около шести месяцев. Люди разве не дарят подарки и все такое? — Он пожимает плечами.

Шесть месяцев?

Я понятия не имею, о чем он говорит.

— Дарят подарки зачем?

Зик берет меню с середины стола, того самого, что загораживает нам обзор, и отодвигает его в сторону.

— Ты сейчас серьезно? Ты правда не понимаешь, о чем я говорю?

Я медленно качаю головой.

— Сожалею.

— О, черт возьми, я убью его, когда вернусь домой.

— Кого?

— Оза, — выдыхает он. — Я такой... я идиот. Черт бы его побрал, это его вина. Нет, это моя. Я не должен был его слушать.

— И что же он велел тебе сделать?

— Он велел сделать тебе подарок на нашу годовщину, что-то хорошее, но, очевидно, люди так не делают.

Наша годовщина?

— Сегодня наша годовщина?

Так вот для чего этот шикарный ужин? Нарядная одежда и дорогой ресторан? Я думала, мы просто поужинаем.

Кадык Зика подпрыгивает, когда он сглатывает, лицо краснеет от смущения.

— Дерьмо.

— Мне очень жаль. Я знала, глядя на календарь, что мы вместе так долго, я просто не думала, что ты захочешь отпраздновать это.

— Что ты имеешь в виду, говоря, что не знала, что я захочу отпраздновать? Ты моя девушка.

Он смотрит на меня, как на ненормальную.

Боже мой, это так мило.

— Так... я могу получить свой подарок?

— Да, — ворчит он. — Но я чувствую себя такой задницей.

— Ты чувствуешь себя задницей из-за того, что купил мне подарок?

— Нееет, я чувствую себя задницей, потому что... ну... не расстраивайся, ладно? Я знаю, что ты мне ничего не купила. — Если угрюмые глаза могут дуться, то его глаза делают это прямо сейчас.

— Не хандри. Я бы принесла тебе что-нибудь, если бы знала, что это праздничный ужин.

Зик приподнимает бедра с сиденья и роется в заднем кармане. Достает узкий конверт и кладет его на середину стола.

Я смотрю на него.

Он подталкивает его ко мне.

— Давай. Возьми его.

Мои пальцы ловко поднимают его. Я рассматриваю конверт.

Его красивые губы изгибаются в улыбке.

— Есть предположения?

Это могли быть только...

— Билеты на концерт?

— Нет. — Он небрежно тянется к стакану с водой, делает глоток. Ставит его и говорит: — Просто открой его. Никогда не догадаешься.

Мой большой палец разрывает конверт, открывая сложенную внутри бумагу. Я разворачиваю его, подношу ближе к лицу, изучаю напечатанные детали.

— Это авиабилеты.

Он самодовольный.

— Да.

— В Колорадо.

— Точно. — Он поправляет посуду.

— Я не понимаю.

Он хмурит брови.

— Разве не там живут твои тетя, дядя и кузены?

— Дааа. — Я медленно растягиваю слово, все еще пристально глядя на чернила, напечатанные на бумаге. Я опускаю его через несколько секунд, мое сердце..

Набухает.

— Зик. — Я наконец-то поднимаю свой затуманенный взор, чтобы взглянуть на него. — Ты купил мне билеты, чтобы я могла увидеть свою семью?

— Нет, я купил нам билеты, чтобы мы могли увидеть свою семью. — Он говорит это небрежно, как будто ничего особенного в этом нет, берет кусок хлеба из корзинки на столе и отрывает кусок. — Я думал о июне, но... — он пожимает плечами. — В любое время.

Кончиками пальцев я провожу по своему имени на талоне. Аэропорты отправления и назначения перечислены в верхней части.

— Зачем ты это сделал?

— Потому что ты этого заслуживаешь.

Я прикусываю дрожащую нижнюю губу. Встряхиваю головой.

— Я даже не помню, чтобы упоминала об этом.

— Ну конечно, помнишь? В библиотеке, в тот день, когда мы впервые поссорились. Ты кричала о том, как они переехали, и ты не можешь позволить себе билеты на самолет.

— Это было несколько месяцев назад, и я так много кричала на тебя в тот день, как ты выбрал из всего, что я сказала, именно это?

Его серые глаза смягчаются.

— Я слышал все, что ты когда-либо говорила мне.

Слезы начинают падать горячими и быстрыми каплями; я не успеваю вытереть их достаточно быстро.

— Э-это для меня много значит, Зик, ты для меня много значишь. Я люблю тебя т-так сильно.

Он пытается улыбнуться мне, пытается быть жестким, но невозможно скрыть легкую дрожь его нижней губы, когда он говорит.

— Ты заслуживаешь увидеть свою семью, детка. Они заслуживают встречи с тобой.

Моя голова склоняется, плечи сгорблены. Я делаю глубокие, успокаивающие вдохи, стараясь не заплакать за обеденным столом. Вытираю нос белой льняной салфеткой.

Мое сердце разрывается от такой радости, что я не знаю, что со всем этим делать. Гордость за то, что он мой. Что я достаточно умна, чтобы рискнуть, несмотря на моих друзей. Несмотря на его манеры и плохое отношение.

Он потрясающий.

Он этого не понимает, но это так.

Он встает, подходит к моей стороне стола, обнимает меня сзади за плечи. Целует мою челюсть и уголок губ. Опускается на колени рядом со мной и обнимает меня.

Я прижимаюсь лбом к его плечу.

— Я не могу поверить, что ты сделал это для меня, – я продолжаю тихо плакать.

— Конечно, я сделал это для тебя, — хрипло шепчет он мне в ухо. — Я люблю тебя. Ты моя семья, Вайолет, и если мне придется купить билет, сесть на самолет и отвезти тебя к твоей семье, я это сделаю. Я люблю тебя. — Его голос срывается, почтив шепот. — Я сделаю для тебя все, что угодно. Я хочу заботиться о тебе.

Я поднимаю лицо, по щекам текут слезы. Руки Зика вытирают их.

— Я не хочу, чтобы ты заботился обо мне.

— Тогда чего же ты хочешь?

— Я хочу, чтобы мы заботились друг о друге.

Он крепко целует меня в губы, как будто мы единственные люди в комнате.

— Я хочу домой, — бормочу я в его теплые губы.

— Хорошо, — медленно произносит он. — К тебе или ко мне?

— Не важно, я просто хочу забраться в постель и обнять тебя.

Он поднимает руку, коротким кивком подбородка приказывая официанту принести счет. Когда он справляется с этим, то встает, помогая мне подняться на ноги. Помогает мне надеть куртку.

Люди смотрят на нас, большой грозный парень и плачущая девочка, я могу только представить, о чем они думают.

— Знаешь, я только что кое-что вспомнил.

— Что?

Он поворачивает меня лицом к себе, хватает за воротник куртки и притягивает к себе. Целует меня в кончик носа.

— Я полюбил тебя первым.

Мои брови взлетают вверх.

— Да неужели?

— Да.

— Я не уверена, но я заглочу наживку. Когда ты узнал?

— Помнишь, как я вошел в библиотеку и позвонил в колокольчик на столе? Это было очень неприятно, но ты была очень вежливой. Но выражение твоего лица... мне понравилось это лицо.

— Это очень слащаво с твоей стороны. — Я закатываю глаза, которые все еще влажные. — Я подумала, что ты самый красивый парень, которого я когда-либо видела.

— Когда?

— В бакалейной лавке, когда ты снял с полки мороженое для Саммер.

— Неужели? В тот день я был большим придурком. — Он ведет меня в переднюю часть ресторана к выходу, положив руку мне на поясницу.

— Знаю, но ты заставил мое сердце биться чаще, и с тех пор оно не останавливается.

Он останавливается. Поворачивается и смотрит на меня.

— Это было так чертовски мило.

— Мы отвратительны.

— Да, черт возьми, но ты же знаешь, как говорят.

— Нет, как говорят?

— Чем они больше, тем сильнее падают.

***КОНЕЦ***

⇐ Предыдущая 9 10 11 12 13 14 15 16 1718