|
|||||||
«Я мог бы потянуть мышцу спины, мастурбируя этим утром. Я чувствую, что это действительно задало тон моему дерьмовому дню»⇐ ПредыдущаяСтр 18 из 18 Глава 16.
«Я мог бы потянуть мышцу спины, мастурбируя этим утром. Я чувствую, что это действительно задало тон моему дерьмовому дню» Зик
— Я чувствую себя цирковым уродом. Все пялятся на меня, как на клоуна. Вайолет похлопывает меня по руке. — Они смотрят не на тебя, а на нас. — Нет, детка. Они определенно пялятся на меня. Мы в кино. На, можете в это поверить, групповом свидании. Мой личный ад официально заморожен со стремительной скоростью. Это групповое свидание просто чертовски странное. Необычное. Но я делаю это для Вайолет, и, по крайней мере, это не одна из тех отвратительных вечеринок с вином и картинами, о которых я слышал от других парней, которые Джеймсон изначально планировала на это свидание. «К сожалению», место было полностью забронировано. Пронесло в этот раз. Прямо перед нами на двухэтажном проекционном экране крутится ролик с киношной викториной, пока зрители ждут, когда начнется фильм, пустяковые вопросы, на которые Оз и Джеймсон продолжают выкрикивать ответы. К счастью, есть люди, зажатые между нами, так что я не должен сидеть рядом с моим раздражающим соседом по комнате. Это я, Вайолет, Рекс Гандерсон, его девушка (какая-то девчонка по имени Меган? Тиган? ), Оз, Джеймсон, а затем Эллиот, нечетный член нашей группы, чтобы сделать её еще более странной. Я оглядываюсь, потому что я садист, и вижу, что Оз наблюдает за мной. Он дерзко шевелит пальцами и подмигивает. Откидывает голову на спинку сиденья, когда я хмурюсь и смеюсь. Джеймс целует его в шею, в губы, потом откидывается, подбрасывает в воздух зернышко попкорна и ловит его ртом. Она замечает, что я наблюдаю за ней, и улыбается, держа ведерко перед собой в универсальном знаке предложения: «Хочешь немного? » Я сердито смотрю в ее сторону. Обернувшись, вижу, что Вайолет смотрит на меня. Даже в полутемном кинотеатре я чувствую, как мое лицо краснеет, смущаясь того, что моя добросердечная Вайолет застукала меня за переглядыванием с подружкой моего соседа по комнате. Я неохотно поднимаю руку в сторону Джеймсон. Рот формирует: «Нет, спасибо», и хочу, блядь, исчезнуть в плюшевом кресле под моей задницей. Я надвигаю черную бейсболку на глаза. Поднимаю центральную консоль между Вайолет и мной, довольный, когда она приближается ко мне на дюйм. Я провожу ладонью по ее бедрам и кладу ее на темные джинсы, ладонь такая большая, что покрывает большую часть ее колен. Сжимаю. Наклонившись ко мне, Вайолет скользит своей рукой по моей, поглаживая большим пальцем мою грубую кожу, и я смотрю на нее. Смотрю, как хорошо наши руки смотрятся вместе. — О боже, — слышу я театральный шепот Оза. — Посмотри, какие милые дети, они держатся за руки. От Джеймсон: — Перестань дразнить, Себастьян, ты его разозлишь. — Он всегда злится, — фыркает Оз. Рекс, вглядываясь в глубь ряда: — Он может услышать тебя. Оз, запихивает горсть попкорна себе в глотку: — Да, я так и думал, но он этого заслуживает. Так же, как он заслуживает удар по яйцам. Девушка Рекса, КакЕёТам: — Тссс. Оз, девушке Рекса: — Кто ты вообще? Девушка Рекса: — Меня зовут Моника. Оз, используя воздушные кавычки: — Окей, «Моника», с которой я никогда не встречался до сегодняшнего вечера, я буду Тссс. Моника: — Знаешь, я слышала, что ты придурок. Оз: — Засранец. Джеймсон, смеясь: — Ладно, ребята, прекратите. Рекс: — Да, прекрати, фильм начинается. И так далее, и тому подобное. Вайолет хихикает рядом со мной. Я сжимаю ее бедро. Удалось украсть несколько тайных поцелуев в темноте. Весь фильм пролетает менее, чем за два часа. В общем, не самая лучшая ночь, которую я когда-либо проводил с друзьями. Но это только начало.
— Черт возьми! Я знала, что она здесь надолго, как только встретила ее. Мое тело дергается, когда голос возникает из полутьмы и пугает меня до усрачки. — Господи Иисусе, Джеймс, тебе обязательно продолжать это делать? — Делать что? — Пугать меня до усрачки в темноте. — Прости? Горит только микроволновка, она у меня на кухне – выгребает мороженое из контейнера, как в разгар июльской жары. Прислонившись к стойке, не заботясь ни о чем в мире, пижама Джеймсон представляет собой бесполый фланелевый комплект из двух частей, который выглядит так, как будто он предназначен для мужчин, но в моделях для женщин. Она розовая с желтыми резиновыми утками, даже отдаленно не сексуальная, и я кратко размышляю о том, как Оз умудряется поддерживать свою потенцию, в то время как его подруга носит пижаму с чертовыми утятами. Потом я представляю в такой Вайолет, может быть, лежащую на моей кровати в одной рубашке на пуговицах... с чем-то милым, напечатанным на ней, как сердечки или цветы, или что-то еще. Я мог бы легко расстегнуть пуговицы и просунуть в них руки… Может, мне стоит купить ей парочку. — Эй? — говорит Джеймс чтобы привлечь мое внимание. Я перестаю таращиться на ее утиную пижаму достаточно долго, чтобы стряхнуть видение Вайолет из моей головы, босиком подхожу к шкафу за стаканом и наполняю его водой. Выпиваю все десять унций. Ставлю стакан на стол рядом с раковиной. — Как я и говорила, — начинает Джеймс, поднося ложку к своим губам. — Я знала, что Вайолет вернется. Я рада, что оказалась права... и мне действительно жаль, что я не заключила пари с Озом. Я бы победила. Я не знаю, что на это ответить, но знаю, что если я ничего не скажу, она продолжит болтать. Я пытаюсь завершить разговор, продолжая холодно: — Ага, да. — Она мне очень нравится. Мне тоже. — Почему ты не спишь? Уже час ночи. Она со вздохом пожимает плечами. — Твой сосед разбудил меня своими блуждающими руками. После этого не смогла заснуть. А ты? — Твой парень разбудил меня своими блуждающими руками. У нас общая стена. Джеймсон хихикает. — Хорошо сказано. Я вроде как улыбаюсь. — Спасибо. Я стараюсь. — Неужели? — Ее вопрос полон скептицизма. — Нет. Но я собираюсь. Она тоже смеется. — А-а, теперь я понимаю. Я закатываю глаза, подыгрывая. — И что ты думаешь ты понимаешь? Джеймс молчит секунд десять. — Ты любишь ее, не так ли? Значит, у нас с ней сведение счетов, между ней и мной, и, судя по тому, как плотно сжаты ее губы, этот вопрос – тест. Джеймсон Кларк испытывает меня, заставляет ответить правду. Терпеливо ждет ответ, я знаю, что она будет ждать, пока я не заговорю первым. Мой выбор прост. Я могу солгать и быть тем парнем, о котором предупреждала Вайолет, или я могу подавить свою гордость и выдать правду, вопреки себе. Несмотря на то, что я хочу, чтобы моя личная жизнь была частной, и хочу держать детали при себе. Дерьмо. Я киваю. — Да. Джеймсон открывает рот. Но не произносит ни звука. — Я ошеломил тебя и заставил замолчать? — Ты мог бы. — Ее ложка глубоко вонзается в мороженое. — Я имею в виду, вау. Это здорово. Я рада за тебя. Я рада за себя, еще одна девушка в доме? Это будет здорово. О Боже, она собирается сделать это странным. — Пожалуйста, не надо. — Что не надо? — Не надо... — я машу рукой перед собой. – Девчачьей чепухи. Хватит планировать свидания и забивать голову всяким дерьмом. Снова смех. — Слишком поздно, друг мой. Ущерб нанесен. — Ты понимаешь, что начинаешь говорить и вести себя в точности как Оз? Всегда пытаешься давать советы и вмешиваться в мою жизнь. — Неужели? Я? — В уголках ее глаз появляются довольные морщинки. — Ой! Ты слишком милый, но он лучший. Такая умница, даже в час ночи. — Я-я пропустила приглашение на вечеринку? Мы с Джеймс вздрагиваем и оборачиваемся на звук шарканья в дверях. Вайолет входит в кухню в одной из моих футболок, зевая и протирая заспанные глаза. Ее светлые волосы падают на плечи длинной косой. Я обнимаю ее за талию и сжимаю, целуя в макушку ее сонной головы. — Эй, детка, ты чего не спишь? Вайолет устраивается у меня под боком, идеально подходя мне, как недостающая часть головоломки. — Меня разбудил смех из кухни. — Она зевает. — Прости. Меня мучила жажда, и, по-видимому, эта ночь загула мятного мороженого с шоколадной стружкой. Джеймсон стучит ложкой по контейнеру в ее руках, выглядя слишком бодрой. — Виновата. — На этой ноте мы с Пикс возвращаемся в постель. Джеймс закатывает глаза. — Спокойной ночи, ребята. Я веду Вайолет по коридору, забираюсь с ней в постель и обнимаю за талию. — Спокойной ночи, — шепчет она в темноте, прижимаясь задом к моему паху, что никогда не предвещает ничего хорошего для моей способности спать. — Спокойной ночи, — бормочу я, зарываясь лицом в ее волосы. — Люблю тебя, детка. Так чертовски сильно. — Я тоже тебя люблю.
Эпилог.
Вайолет
— Пикс, я написал тебе стихотворение, хочешь послушать? — Ну, да. — Розы красные, фиалки синие… — Эй! Я не синяя. — Ладно, ладно, попробую еще раз. Зик театрально откашливается, наклоняясь ко мне через стол. — Розы красные, Вайолет красивая, я хочу заняться с ней любовью. Я морщу нос. — И это все стихотворение? — Э-э... что-то... что-то городское? — Просто остановись, — хихикаю я. Он наклоняется ближе. — Шучу, это стихотворение не настоящий твой подарок. — Зик откашливается. — У меня есть кое-что для тебя. Мой настоящий подарок? С чего это… Я растерянно моргаю. — Для чего? — Я имею в виду, прошло около шести месяцев. Люди разве не дарят подарки и все такое? — Он пожимает плечами. Шесть месяцев? Я понятия не имею, о чем он говорит. — Дарят подарки зачем? Зик берет меню с середины стола, того самого, что загораживает нам обзор, и отодвигает его в сторону. — Ты сейчас серьезно? Ты правда не понимаешь, о чем я говорю? Я медленно качаю головой. — Сожалею. — О, черт возьми, я убью его, когда вернусь домой. — Кого? — Оза, — выдыхает он. — Я такой... я идиот. Черт бы его побрал, это его вина. Нет, это моя. Я не должен был его слушать. — И что же он велел тебе сделать? — Он велел сделать тебе подарок на нашу годовщину, что-то хорошее, но, очевидно, люди так не делают. Наша годовщина? — Сегодня наша годовщина? Так вот для чего этот шикарный ужин? Нарядная одежда и дорогой ресторан? Я думала, мы просто поужинаем. Кадык Зика подпрыгивает, когда он сглатывает, лицо краснеет от смущения. — Дерьмо. — Мне очень жаль. Я знала, глядя на календарь, что мы вместе так долго, я просто не думала, что ты захочешь отпраздновать это. — Что ты имеешь в виду, говоря, что не знала, что я захочу отпраздновать? Ты моя девушка. Он смотрит на меня, как на ненормальную. Боже мой, это так мило. — Так... я могу получить свой подарок? — Да, — ворчит он. — Но я чувствую себя такой задницей. — Ты чувствуешь себя задницей из-за того, что купил мне подарок? — Нееет, я чувствую себя задницей, потому что... ну... не расстраивайся, ладно? Я знаю, что ты мне ничего не купила. — Если угрюмые глаза могут дуться, то его глаза делают это прямо сейчас. — Не хандри. Я бы принесла тебе что-нибудь, если бы знала, что это праздничный ужин. Зик приподнимает бедра с сиденья и роется в заднем кармане. Достает узкий конверт и кладет его на середину стола. Я смотрю на него. Он подталкивает его ко мне. — Давай. Возьми его. Мои пальцы ловко поднимают его. Я рассматриваю конверт. Его красивые губы изгибаются в улыбке. — Есть предположения? Это могли быть только... — Билеты на концерт? — Нет. — Он небрежно тянется к стакану с водой, делает глоток. Ставит его и говорит: — Просто открой его. Никогда не догадаешься. Мой большой палец разрывает конверт, открывая сложенную внутри бумагу. Я разворачиваю его, подношу ближе к лицу, изучаю напечатанные детали. — Это авиабилеты. Он самодовольный. — Да. — В Колорадо. — Точно. — Он поправляет посуду. — Я не понимаю. Он хмурит брови. — Разве не там живут твои тетя, дядя и кузены? — Дааа. — Я медленно растягиваю слово, все еще пристально глядя на чернила, напечатанные на бумаге. Я опускаю его через несколько секунд, мое сердце.. Набухает. — Зик. — Я наконец-то поднимаю свой затуманенный взор, чтобы взглянуть на него. — Ты купил мне билеты, чтобы я могла увидеть свою семью? — Нет, я купил нам билеты, чтобы мы могли увидеть свою семью. — Он говорит это небрежно, как будто ничего особенного в этом нет, берет кусок хлеба из корзинки на столе и отрывает кусок. — Я думал о июне, но... — он пожимает плечами. — В любое время. Кончиками пальцев я провожу по своему имени на талоне. Аэропорты отправления и назначения перечислены в верхней части. — Зачем ты это сделал? — Потому что ты этого заслуживаешь. Я прикусываю дрожащую нижнюю губу. Встряхиваю головой. — Я даже не помню, чтобы упоминала об этом. — Ну конечно, помнишь? В библиотеке, в тот день, когда мы впервые поссорились. Ты кричала о том, как они переехали, и ты не можешь позволить себе билеты на самолет. — Это было несколько месяцев назад, и я так много кричала на тебя в тот день, как ты выбрал из всего, что я сказала, именно это? Его серые глаза смягчаются. — Я слышал все, что ты когда-либо говорила мне. Слезы начинают падать горячими и быстрыми каплями; я не успеваю вытереть их достаточно быстро. — Э-это для меня много значит, Зик, ты для меня много значишь. Я люблю тебя т-так сильно. Он пытается улыбнуться мне, пытается быть жестким, но невозможно скрыть легкую дрожь его нижней губы, когда он говорит. — Ты заслуживаешь увидеть свою семью, детка. Они заслуживают встречи с тобой. Моя голова склоняется, плечи сгорблены. Я делаю глубокие, успокаивающие вдохи, стараясь не заплакать за обеденным столом. Вытираю нос белой льняной салфеткой. Мое сердце разрывается от такой радости, что я не знаю, что со всем этим делать. Гордость за то, что он мой. Что я достаточно умна, чтобы рискнуть, несмотря на моих друзей. Несмотря на его манеры и плохое отношение. Он потрясающий. Он этого не понимает, но это так. Он встает, подходит к моей стороне стола, обнимает меня сзади за плечи. Целует мою челюсть и уголок губ. Опускается на колени рядом со мной и обнимает меня. Я прижимаюсь лбом к его плечу. — Я не могу поверить, что ты сделал это для меня, – я продолжаю тихо плакать. — Конечно, я сделал это для тебя, — хрипло шепчет он мне в ухо. — Я люблю тебя. Ты моя семья, Вайолет, и если мне придется купить билет, сесть на самолет и отвезти тебя к твоей семье, я это сделаю. Я люблю тебя. — Его голос срывается, почтив шепот. — Я сделаю для тебя все, что угодно. Я хочу заботиться о тебе. Я поднимаю лицо, по щекам текут слезы. Руки Зика вытирают их. — Я не хочу, чтобы ты заботился обо мне. — Тогда чего же ты хочешь? — Я хочу, чтобы мы заботились друг о друге. Он крепко целует меня в губы, как будто мы единственные люди в комнате. — Я хочу домой, — бормочу я в его теплые губы. — Хорошо, — медленно произносит он. — К тебе или ко мне? — Не важно, я просто хочу забраться в постель и обнять тебя. Он поднимает руку, коротким кивком подбородка приказывая официанту принести счет. Когда он справляется с этим, то встает, помогая мне подняться на ноги. Помогает мне надеть куртку. Люди смотрят на нас, большой грозный парень и плачущая девочка, я могу только представить, о чем они думают. — Знаешь, я только что кое-что вспомнил. — Что? Он поворачивает меня лицом к себе, хватает за воротник куртки и притягивает к себе. Целует меня в кончик носа. — Я полюбил тебя первым. Мои брови взлетают вверх. — Да неужели? — Да. — Я не уверена, но я заглочу наживку. Когда ты узнал? — Помнишь, как я вошел в библиотеку и позвонил в колокольчик на столе? Это было очень неприятно, но ты была очень вежливой. Но выражение твоего лица... мне понравилось это лицо. — Это очень слащаво с твоей стороны. — Я закатываю глаза, которые все еще влажные. — Я подумала, что ты самый красивый парень, которого я когда-либо видела. — Когда? — В бакалейной лавке, когда ты снял с полки мороженое для Саммер. — Неужели? В тот день я был большим придурком. — Он ведет меня в переднюю часть ресторана к выходу, положив руку мне на поясницу. — Знаю, но ты заставил мое сердце биться чаще, и с тех пор оно не останавливается. Он останавливается. Поворачивается и смотрит на меня. — Это было так чертовски мило. — Мы отвратительны. — Да, черт возьми, но ты же знаешь, как говорят. — Нет, как говорят? — Чем они больше, тем сильнее падают.
***КОНЕЦ***
|
|||||||
|