Хелпикс

Главная

Контакты

Случайная статья



Глава XXXII

⇐ ПредыдущаяСтр 25 из 27Следующая ⇒


Наступило утро. «Дельфин» и «Стрела» мирно плыли бок-о-бок. Аварии, причиненные ураганом и битвою, были настолько хорошо замаскированы, что неопытному взгляду оба корабля казались одинаково готовыми к бою и к опасностям непогоды.

Длинная голубая полоска дыма тянулась на севере и означала близость земли. Три или четыре легких береговых судна плавали невдалеке.

Их близость указывала, что в намерениях пиратов не было ничего враждебного.

Каковы же были эти намерения? Пока это была тайна Корсара. Сомнение, удивление, недоверие ясно видны были не только на лицах пленников, но и на лицах всего экипажа. В течение всей длинной ночи их начальник молчаливо ходил взад и вперед на корме. Он произнес лишь несколько слов, указав, куда вести корабль, и если кто-нибудь осмеливался приблизиться к нему, то он останавливал его жестом, которого не смели ослушаться, и снова оставался наедине.

Когда, наконец, встало солнце, с «Дельфина» раздался пушечный выстрел, призывавший береговое судно. Казалось, что сейчас разыграется последний акт драмы. Корсар, поставив около себя пленников, велел экипажу выстроиться на палубе и обратился к нему со следующими словами:

— Немало лет прошло с тех пор, как мы все разделяли одну общую участь, подчинялись одним законам. Если я не задумывался применять наказания, то, в свою очередь, всегда готов был подчиняться. Вы не можете обвинить меня в несправедливости. Но теперь наш договор нарушен: я беру свое слово назад и возвращаю вам ваше! Ни слова! Ни звука! Наше товарищество кончается, и наши законы больше не существуют. Таковы были наши условия. Я возвращаю вам свободу действовать, как вы хотите, и взамен требую очень немногого. Чтобы вы не имели права упрекать меня, я отдаю вам свои сокровища. Вот посмотрите, — прибавил он и поднял свое знамя, под сенью которого он так часто боролся с могущественными нациями, чтобы показать, что под ним лежат кучи драгоценного металла, с незапамятных времен владычествующего над миром, — все это было мое, а теперь оно ваше. Возьмите все эти сокровища и перенесите их на приближающееся судно; там вы все разделите между собою, как захотите. Приготовьтесь, земля близко. В ваших же интересах я вам советую разойтись в разные стороны. Оставьте всякие колебания, так как вам известно, что если бы не я, то этот крейсер овладел бы вами. Корабль оставляю и из всего, что на нем есть, прошу отдать мне пленников. Прощайте!

Все стояли, онемев от изумления. Одну минуту казалось, что вот-вот вспыхнет возмущение, но Корсар принял все меры, чтобы сделать его невозможным: направо стояла «Стрела» с заряженными пушками, с фитилями наготове. Едва оправившись от смущения, каждый из пиратов бросился собирать свои вещи, чтобы перенести их на береговое судно.

Вскоре все, кроме людей, составлявших экипаж шлюпки, оставили «Дельфин». Обещанное золото было переправлено, и нагруженное судно быстро удалилось. В течение всей этой сцены Корсар молчал; затем, обернувшись к Уильдеру и сделав над собою усилие, он сказал ему:

— Нам надо тоже расстаться. Я оставлю раненых на ваше попечение. Им необходима помощь хирурга. Я знаю, вы оправдаете мое доверие.

— Даю вам слово, что они не подвергнутся ни малейшей опасности, — сказал молодой де-Ласей — Уильдер.

— Я вам верю. Однако, пора!

Взгляд его выражал решимость победить во что бы то ни стало волновавшие его чувства. Он с сожалением оглянулся на опустевшую палубу, еще недавно такую шумную и кипевшую жизнью, и произнес:

— Да, теперь пора! Нам надо расстаться! Лодка ждет вас.

Уильдер переправил мать и Гертруду, но сам остался на минуту на палубе.

— А вы? — сказал он Корсару. — Что же будет с вами?

— Меня скоро… забудут. Прощайте!

Корсар дал молодому человеку знак удалиться. Тот пожал ему руку и прыгнул в лодку.

Как только Уильдер вошел на свой корабль, командование которым вследствие смерти Бигналя перешло к нему, он медленно отдал приказ распустить паруса и плыть к ближайшему порту. Пока только было возможно различать движения человека, оставшегося на палубе «Дельфина», все взоры были устремлены на этот корабль, который стоял неподвижно на прежнем месте.

Человеческая фигура двигалась на корме, и возле нее двигалась другая, как бы его тень. Наконец, расстояние настолько увеличилось, что поглотило эти неясные образы, и глаз не мог больше различать того, что делалось на корабле.

Но вскоре все стало ясно. Языки пламени показались на палубе и стали быстро перебегать с паруса на парус. Густое облако дыма охватило бока корабля. Вслед за тем перед глазами зрителей развернулась ужасная, но вместе с тем и великолепная картина корабля, горящего среди моря.

Громадный столб дыма величественно поднялся к небу. Вскоре послышался оглушительный взрыв, который, несмотря на большое расстояние, так сильно потряс паруса «Стрелы», что казалось, будто пассатные ветры переменили свое направление.

Когда облако дыма рассеялось, на поверхности океана уже не было видно ничего. Некоторые из матросов, взобравшись на верхушки мачт, наблюдали за происходившим в подзорные трубы. Им показалось, что они видят на воде какую-то точку, но была ли то шлюпка или какой-нибудь осколок корабля, осталось навсегда тайной.

С этого времени история о Красном Корсаре начинает мало-по-малу исчезать из памяти моряков. Ее вытеснили новые события, которые произошли в этих морях, столь богатых разными приключениями. Английские колонии в северной Америке восстали против своей метрополии. Ньюпорт поочередно занимался то королевскими войсками, то войсками Франции, которая стремилась уменьшить обширные владения своего соперника — Англии.

 

Прошло больше двадцати лет. В Ньюпорте был праздник по поводу того, что соединенные силы союзников принудили одного из английских генералов сдаться со всею армиею. Думали, что война окончена, и обитатели Ньюпорта выражали свою радость шумными манифестациями.

Но как ни великолепен был праздник, с наступлением ночи маленький городок погрузился в обычную провинциальную тишину. Красивый фрегат, стоявший на том самом месте, где когда-то показался корабль Корсара, спустил многочисленные флаги, которыми был украшен по случаю праздника. На мачте развевался один только флаг, украшенный новым созвездием[30].

В это самое время в гавань вошел другой крейсер, но значительно меньших размеров; на нем был флаг с цветами новых Штатов. Так как был отлив, крейсер бросил якорь в проливе между Коннектикутом и Родсом. С него спустили лодку, и шесть сильных гребцов направили ее к берегу.

Когда лодка пристала к уединенному и отдаленному от центра города уголку набережной, находившийся на этом месте прохожий увидел, что в ней стояли носилки с закрытыми занавесками и сидела одна женщина.

Матросы оставили весла, привязали лодку к столбу, вынесли носилки на берег и вместе с сопровождавшей их дамою подошли к прохожему.

— Скажите, пожалуйста, — спросила дама, — у капитана Генри де-Ласей есть здесь дом в Ньюпорте?

— Да, есть, — отвечал старик, к которому обратилась дама, — и даже, можно сказать, не один, а целых два, потому что ему принадлежит также и этот фрегат.

— Вы, конечно, слишком стары, чтобы проводить нас. Но, может-быть, кто-нибудь из ваших внуков или знакомых мальчиков мог бы указать нам дорогу? Вот плата за труд.

— Благодарю вас, миледи, — сказал старик, бросая искоса взгляд на даму и старательно пряча в карман небольшую серебряную монету. — Хоть я и стар и видал виды как на море, так и на суше, но с удовольствием готов оказать услугу такой особе, как вы. Идите за мною, вы увидите, что вам попался недурной лоцман.

Сказав это, старик пошел вперед. Матросы последовали за ним, а дама с печальным лицом молча шла возле носилок.

— Если вы хотите освежиться, — сказал проводник, оборачиваясь к ним и указывая на дом, — то вот очень хорошая гостиница. Ее когда-то охотно посещали моряки. «Сосед Джером» и «Опущенный Якорь» пользуются хорошей репутацией.

Внутри носилок послышались тихие звуки. Проводник остановился, прислушиваясь, но не мог уловить никакого признака, по которому можно было бы догадаться, кто в них находится.

— Больной страдает, — заметил он. — Мне на своем веку довелось видеть семь ужасных кровавых войн. Надеюсь, что та, которую мы переживаем, последняя. Я был свидетелем стольких необыкновенных приключений, столько опасностей избежал сам, что и рассказать всего невозможно!

— Жизнь не очень баловала вас, — сказала дама; - вот, возьмите. Это золото может обеспечить вам несколько спокойных дней.

Добрый старик, при всех старческих недугах любивший деньги, с благодарностью принял подарок. Он так был погружен в вычисление его стоимости, что забыл продолжать разговор, и путники в глубоком молчании достигли дома, который они искали.

Было совсем темно, когда они взобрались на вершину холма; проводник постучал несколько раз в дверь, но те, кого он привел, сказали, что он может удалиться.

— Я знаю свое дело, — возразил он. — Осторожный моряк никогда не отсылает лоцмана, прежде чем тот не провел корабль в порт. Может-быть, старая госпожа де-Ласей вышла из дому, или сам капитан…

— Довольно! Вот кто-то идет и ответит нам на все вопросы.

Дверь отворилась, и на пороге показался человек со свечкою в руке. Нельзя сказать, чтобы у него был очень любезный вид. Что-то неуловимое особенное отличало в нем сына моря. Деревянная нога его показывала, что он дорогой ценой купил приобретенную в своем деле опытность. Лицо его, когда он осветил его, подняв вверх свечку, чтобы рассмотреть стоящих перед ним людей, было сурово и немного гордо. Впрочем, он скоро узнал хромого старика и без церемонии спросил его, что означает подобное ночное появление?

— Раненый моряк просит гостеприимства у своего собрата! — сказала дама таким дрожащим и жалобным голосом, что сердце морского цербера моментально смягчилось. — Мы хотели бы поговорить с капитаном Генри де-Ласеем.

— Вы удачно бросили якорь, сударыня! — сказал старый матрос. — Вот и сэр Поль скажет то же самое от имени своих батюшки и матушки, а также и старой бабушки, которая, надо вам сказать, не боится соленой воды.

— Они будут очень рады принять вас у себя, — сказал молодой человек лет семнадцати, одетый в костюм моряка и с любопытством глядевший через плечо старого матроса. — Я сейчас скажу им о вашем приходе, а вы, Ричард, немедленно приготовьте комнату для наших гостей.

Приказание молодого человека было сейчас же исполнено. Ричард выбрал гостиную, куда внесли носилки. Носильщиков отпустили, и дама осталась с матросом, который так сердечно отнесся к ней. Он зажег свечи, развел хороший огонь и усердно старался поддержать разговор в ожидании хозяев.

Скоро дверь отворилась, и в комнату вошел молодой человек вместе с хозяевами дома.

Один из них был человек средних лат. На нем была форма морского капитана новых Штатов. Взгляд его был ясен, походка тверда, но время и заботы посеребрили его волосы. Одну руку он держал на перевязи, что говорило о недавнем участии его в сражении, на другую руку опиралась красивая дама с свежими румяными щеками и живыми, блестящими глазами. Сзади них шла еще дама, спокойные и кроткие черты лица которой напоминали ясный вечер, наступивший после бурного дня.

Все трое вежливо поклонились незнакомке и, не желая быть неделикатными, не спешили предлагать ей вопросы о причине ее посещения. Эта деликатность была тем более уместна, что незнакомая дама сильно волновалась и дрожала всем телом. Очевидно, ей надобно было время, чтобы немного оправиться и собраться с мыслями. Наконец, она вытерла слезы и обратилась к хозяевам.

— Наше посещение должно казаться вам странным, — сказала она, — но человек, воля которого для меня всегда была законом, пожелал, чтобы его принесли сюда.

— Зачем? — спросил мягко капитан.

— Чтобы умереть здесь.

Этот ответ, произнесенный грустным голосом, заставил вздрогнуть всех присутствующих. Капитан подошел к носилкам и осторожно отдернул занавески. В носилках лежал человек, лицо которого было покрыто смертельною бледностью, и только во взгляде светилась искра жизни.

— Что мы можем сделать для вас, чтобы облегчить ваши страдания? — спросил капитан де-Ласей после продолжительного молчания.

Все подошли к носилкам и с состраданием смотрели на умирающего.

Больной не отвечал. Глаза его скользнули по лицам присутствующих и остановились, как прикованные, на лице старушки.

Она также с волнением пристально вглядывалась в него. Их волнение обратило на себя внимание капитана и его жены.

— Что с вами, матушка? — спросил капитан.

— Генри, Гертруда! — вскричала она, протягивая к ним руки, как бы прося поддержки. — Этот человек имеет право быть здесь. Да, я узнаю эти угасшие черты, этот взгляд! Он — мой брат!

Она произнесла эти слова таким тоном, словно родство с этим человеком доставляло ей не радость, а горе.

Незнакомец, слишком взволнованный, чтобы говорить, утвердительно сомкнул глаза.

— Ваш брат! — вскричал капитан. — Я знал, что у вас был брат, но думал, что он умер молодым.

— Я тоже так думала, хотя иногда предчувствие говорило мне другое. Я знаю, что верно угадала! Генри, это твой дядя, мой брат, мой бывший воспитанник.

— Генри, Гертруда! — продолжала она, закрыв лицо руками. — Вглядитесь в него хорошенько; не напоминают ли вам черты его лица кого-нибудь? Кого вы боялись и затем полюбили?

Капитан и его жена молча в изумлении смотрели на больного. Тогда послышался тихий, но ясный голос, звуки которого заставили их вздрогнуть.

— Уильдер, — сказал раненый, собираясь с последними силами, — я пришел к тебе просить последней милости.

— Капитан Гейдегер! — вскричал Генри де-Ласей.

— Красный Корсар! — прошептала его жена, невольно отодвигаясь от носилок.

— Красный Корсар! — вскричал ее сын, подходя ближе к носилкам под влиянием непреодолимого любопытства.

— Наконец-то его припечатали! — дерзко сказал Ричард, приближаясь к группе, стоящей около носилок. В руках у него были щипцы. Он все время делал вид, что поправляет огонь в камине, чтобы иметь предлог не уходить из комнаты.

Когда все немного оправились от неожиданности, больной начал:

— Война заставила меня покинуть мое уединение. Америка нуждалась в нас обоих, и мы оба послужили ей. Сестра, друг мой! Прости меня!..

— Уильдер! — вдруг вскричал умирающий с необычайною силою. — Уильдер!

Все глаза жадно впились в него. В руках раненого был сверток, на котором, как на подушке, покоилась прежде его голова.

Он сделал последнее усилие, приподнялся немного и вдруг развернул сверток. Присутствующие увидели перед собою знамя независимости с рассыпанными по голубому полю звездами.

— Уильдер, — повторил он с улыбкой, — мы победили!

С этими словами он упал обратно в носилки и остался неподвижным. Торжествующее выражение его лица перешло в тихое спокойствие смерти.

1828


⇐ Предыдущая18192021222324252627Следующая ⇒
  

© helpiks.su При использовании или копировании материалов прямая ссылка на сайт обязательна.