|
|||||||
Глава XXVПоявление паруса в этом месте, где так редко проходили корабли, привело экипаж в движение. По мнению моряков, слишком много времени было потеряно на фантастические и бесплодные планы их начальника. Они не догадывались о случайности, которая помешала им захватить «Каролину». Потеря этой богатой добычи приводила их в негодование. Теперь представлялся случай вознаградить потерю. Неизвестный корабль идет им навстречу в удаленной от главного пути части океана, где он не может рассчитывать ни на какую постороннюю защиту и без сопротивления должен отдаться в их руки. Общее возбуждение заразило и Корсара. Он сознавал, что экипаж тяготится бездействием, и что для матросов нужна работа, соединенная с опасностью и выгодой. Ему представлялся случай проявить мужество, распорядительность и знание дела и тем поддержать на долгое время свой авторитет. Все молчали, следя за приближающимся кораблем. День был ясный, дул свежий ветер, и море почти не волновалось. — Это корабль! — сказал Корсар, опуская после внимательного осмотра трубу. — Да, это корабль! — повторил генерал, на спокойном лице которого с трудом можно было заметить тайное удовольствие. — Да, это корабль, и притом хорошо оснащенный, — заметил третий, опуская трубу. — Видно по оснастке, что он должен везти ценный груз. Ваше мнение, Уильдер? — Большое высокобортное судно, — отвечал молодой моряк, который хотя и молчал, но все время наблюдал вместе с остальными. — Если моя труба не обманывает, то… — Что такое? — Я вижу, что он подходит к нам с носа. — И я тоже. Это большой корабль, который плывет под боковым ветром и быстро направляется сюда. Он переменил паруса минут пять тому назад. — Я это тоже заметил, но… — Но что же? Нет сомнения, что он держит курс на северо-восток и, очевидно, хочет освободить нас от труда его преследовать. Что вы думаете об этом судне, генерал? — Вид у него совсем не воинственный. — Не замечаете ли вы сигналов на судне? — спросил Уильдер с тревожным видом. — Трудно себе представить, чтобы он нас заметил; мы идем только на нижних парусах. Относительно сигналов заспорили: одни их замечали, другие не видели. — У нас от долгого наблюдения утомились глаза, — сказал капитан. — Надо вызвать свежего человека. Подите сюда, — обратился он к матросу, работавшему на корме. — Что вы видите? Какой это парус там вдали? Матросом, к которому обратились, оказался Сципион. Сняв из уважения к начальству шапку и положив ее на палубу, он взял одной рукой трубу, а другой закрыл свободный глаз. Направив трубу в указанную сторону, он тотчас опустил ее и с изумлением взглянул на Уильдера. — Видали вы парус? — спросил Корсар. — Я вижу его простым глазом. — Но что вы видали через трубу? — Корабль. — Да, это верно, но куда он направляется? — На наш корабль. — И это верно. Но выкинул ли он сигналы? — У него три новых брамсели[27]. — Да, но заметили ли вы его флаг? — У него вовсе нет флага. — Да, я так и думал. Можете итти. Впрочем, подождите: каких размеров этот корабль? — Семьсот пятьдесят тонн. — Однако, ваш негр, мистер Уильдер, обладает способностью определять размеры еле видимого корабля с точностью аптекарского веса. — Извините, пожалуйста, ему его глупость. — Глупость? — повторил Корсар, переводя свой взгляд с одного на другого, потом на корабль. — Нет, этот человек, повидимому, ничуть не сомневается в верности своего наблюдения. Так вы думаете, что это судно имеет точно такой размер, как вы определяете? Сципион глядел попеременно на своего нового начальника и прежнего хозяина и на время совсем потерял способность речи. Но это состояние продолжалось одно мгновение, и лицо его вдруг приняло бессмысленное выражение. — Я вас спрашиваю, уверены ли вы, что не ошибаетесь даже на несколько тонн в определении размера корабля? — Размеры его, как прикажете… — Я думаю, тысячу тонн!.. — Да, тысячу тонн. — А может быть, триста тонн? — Да, триста тонн. — Может-быть, это бриг? — Да, бриг. — Позовите ко мне Фида. — Беседа с вашими товарищами, Уильдер, очень поучительна, и я постараюсь ею воспользоваться. Уильдер прикусил губы, на лицах остальных выразилось недоумение. Но они давно привыкли к вспышкам своего комаднира, и Уильдер также остерегался возражать не во-время. В это время показался старый матрос, и Корсар снова прервал молчание. — Может-быть, вы сомневаетесь, что перед нами парус? — продолжал допрашивать Корсар. — Да, является сомнение, — отвечал упрямо негр. — Слышите, что говорит ваш приятель, Фид? Он считает, что это не парус перед нами. Фид не имел оснований скрывать своего удивления и спросил негра с презрением: — Чем же тебе представляется этот предмет? Церковью, что ли? — Да, я думаю, что это церковь, — согласился негр. — Чорт возьми! Черномазый идиот! Хотя, ваша милость, у них Африка не изобилует церквами, но спутать мачту с колокольней для моряка… Нет, Сципион, если у тебя нет собственного самолюбия и уважения к друзьям, то его-то милости скажи… — Довольно! — прервал Корсар. — Возьмите вы трубу и скажите ваше мнение о корабле. Фид почтительно поклонился, взял трубу и долго внимательно рассматривал предмет; потом глубоко задумался, как бы собираясь с мыслями для ответа, и только табачная жвачка перемещалась у него с одной стороны рта на другую. Повидимому, он делал большое умственное усилие, соображая что-то. — Я ожидаю вашего ответа, — повторил капитан, считая, что уже прошло достаточно времени для того, чтобы обдумать ответ. — Я просил бы вашу милость, если это не затруднит вас, сказать мне, какое сегодня число и какой день недели? Он тотчас же получил ответ. — Мы выехали при зюд-осте; к ночи начал дуть норд-вест, и дул так целую неделю; потом нас потрепал денек шторм, и вслед за этим, когда мы достигли этих вод, море все время оставалось спокойным, как пьяница перед бутылкой водки. На этом месте матрос замолчал, продолжая жевать табак. — Но что вы думаете об этом корабле? — спросил Корсар с некоторым нетерпением. — Что перед нами корабль, а не церковь, в этом нет сомнения, — отвечал Фид решительным тоном. — Дает ли он по ветру сигналы? — Может-быть, он и переговаривается при помощи парусов, Фид этого не знает. Он видит только три брамсели. — А вы как думаете, Уильдер? Не видно ли между парусами чего-либо более темного? — Действительно, там видно что-то, что я принял было за более светлую парусину, но не игра ли это солнечных лучей на парусах? — В таком случае, нас, значит, еще не открыли, и мы можем ожидать, спокойно наблюдая за ним и изучая его во всех подробностях. Корсар сказал это полусерьезно, полусаркастически, потом отпустил матросов и обратился к стоящим около него в молчании офицерам: — Господа, время отдыха прошло, и судьба посылает нам случай показать свою храбрость. Я не берусь определить точно водоизмещение этого судна в семьсот четырнадцать тонн, но вижу, как и всякий опытный моряк, по расположению рей с сильной парусностью и оснастке, что это военное судно. Все ли со мной согласны? Ваше мнение, Уильдер? — Ничего не могу возразить, вполне согласен с вашим мнением, — отвечал Уильдер. Лицо Корсара прояснилось. — Так вы думаете, что это — корабль королевского флота? Мне нравится ваш прямой ответ. Теперь другой вопрос: нападать ли нам на него или нет? Вопрос был не из легких, и офицеры молчали, переглядываясь между собой. Тогда капитан поставил вопрос иначе. — Что же вы молчите, генерал? Вы человек опытный, и вопрос этот касается прямо вас; вступать ли нам в битву или же развернуть паруса и удирать? — Мои люди не умеют отступать; доставьте им случай, и они покажут себя. — Но для чего нам рисковать без нужды своею шкурою? — Это испанское судно, а испанцы часто посылают военные суда для прикрытия судов, везущих ценности, — заметил один из офицеров, не любивший бесполезного риска без добычи. — Посмотрим, если корабль откажется от нашего вызова, то, значит, он боится потерять богатый груз, в противном случае он будет храбр, как храбры бывают люди, которым нечего терять. — Ваше мнение, Брэгс, имеет основание, и мы не забудем его. Теперь по местам, осмотрите ружья и пушки, но не привлекайте внимания экипажа: бой еще не решен, и если придется отказаться от сражения, не давайте повода думать, что мы отступаем от раз принятого решения. Все разошлись по местам. Уильдер также хотел удалиться, но командир удержал его. — Мы скучали в бездействии, мистер Уильдер! Теперь, кажется, появляется разнообразие. Все может случиться, но я вас успел узнать, и уверен, что если меня не станет, то вы с честью замените меня. — Постараюсь сделать все возможное, чтобы в случае такого несчастия ваше доверие оправдалось. — Я вам верю. Однако, ваши молодцы обладают острым зрением: они первые определили корабль. — К этому легко привыкнуть в их положении. Однако, более точное определение, указав, что это военное судно, сделали вы сами. — Но семьсот пятьдесят тонн, о которых сказал негр с такою уверенностью? — Глупая привычка говорить наобум. — Вы правы. Но взгляните на корабль, какого он держится направления? Уильдер некоторое время внимательно наблюдал в трубу за ходом корабля, потом взглянул на командира и, заметив недоверчивый взгляд, покраснел, стиснул зубы и молчал. — Ну, что же корабль? — спросил Корсар, отчеканивая каждое слово. — Он увеличил свою парусность, и через несколько минут мы его увидим весь. — Это прекрасный ходок, он направляется прямо на нас. — Не думаю, его корма отклоняется к востоку. — Верно, ваша правда, — продолжал Корсар, направив трубу на корабль. — Нас еще не заметили. Скорее убрать передний штаговый парус. Пусть они попробуют разглядеть наши голые мачты на таком расстоянии! Мы готовы и к битве, и к отступлению, — заметил Корсар, наблюдая за приготовлениями, которые были сделаны офицерами. — Признаюсь вам, Уильдер, что мне доставляет внутреннее удовольствие встреча с этим кораблем под британским флагом. Может-быть, он окажется нам не по силам, но я отступать не намерен. Зато представьте себе, какое было бы удовольствие потопить этот корабль! — Я думаю, что люди нашей профессии предоставляют почести дуракам и предпочитают золото железу. — Так вообще о нас думают, но я лично охотнее предпочел бы нанести удар королевской гордости Георга, чем воспользоваться его сокровищами. Прав ли я, генерал? — прибавил он, заметив приближение своего соратника. — Прав ли я в том, что и приятно и почетно померяться силами с кораблем его королевского величества? — Мы деремся для славы. При первом сигнале я к вашим услугам… — Что это значит?! Кто распустил брамсель? — вдруг вскричал Корсар, и лицо его сделалось страшным. Внимание всех обратилось на мачту. Там на реях сидел Фид, а парус трепался по ветру. Шум, производимый парусом, вероятно, и помешал ему услышать слова капитана. Лицо матроса выражало полнейшее спокойствие и довольство, из которого его вывел грозный окрик капитана: — По чьему приказанию вы распустили парус? — спросил Корсар. — По требованию ветра, главного распорядителя на море. — Все наверх! Сейчас же снять парус и стащить вниз этого дурака, осмелившегося нарушить мои приказания! Несколько матросов бросились наверх. Парус был собран. Лицо Корсара было сумрачно и ожесточенно. Уильдер никогда не видел его в таком состоянии и, опасаясь за участь своего товарища, приготовился притти к нему на помощь. — Что это значит? Как вы смели распустить парус без моего приказания? — Я поторопился и вижу, что заслуживаю наказания. — Да, правда, и вы получите его: отвести его в трюм и дать ему двадцать ударов! — Ну, это не первое знакомство с плеткой… — Позвольте вступиться за виновного! — сказал Уильдер. — Он часто ошибается, но у него всегда добрые намерения. — Не защищайте, господин Гарри! — сказал Ричард с особым выражением. — Парус был распущен, отрицать этого нельзя, и спина Фида должна получить заслуженное. — Я прошу вас простить его, я ручаюсь, что это будет последним его ослушанием. — Хорошо, забудем это, — сказал Корсар, с усилием подавляя свой гнев. — Я не хочу в такой момент нарушать наши добрые отношения, но должен обратить ваше внимание на ту опасность, которую может принести нам подобная небрежность. Дайте мне трубку, я взгляну, ускользнула ли от внимания нашего противника эта болтавшаяся тряпка? Ричард с торжествующим видом взглянул на Уильдера, но тот дал ему знак удалиться.
|
|||||||
|