ТЫ НЕ ПРИНАДЛЕЖИШЬ К ИХ МИРУ. 3 страница

Ты должна остаться. – Это был мой собственный голос, он звучал в моей голове, но говорил не мои слова. Должно быть, именно так и сходят с ума, но я знала, что не разговариваю сама с собой – это она, призрак, каким-то образом разговаривает со мной. – Тебе угрожает опасность.

«От тебя! – Во всяком случае, я еще могла думать самостоятельно. – Отпусти меня! »

Ее неземные аквамариновые глаза широко распахнулись.

Ты скоро замерзнешь насмерть. Это единственный способ спасти тебя.

Они собираются убить меня, чтобы спасти? Привидения что, рехнулись? Значит, вот что все это время было у них на уме? Я не могла с ними торговаться, не могла им ничего объяснить. Я была поймана в западню с призраком в собственном сознании.

Вокруг нас закружился снег, превратившись в голубовато-зеленые руки, прикоснувшиеся к моим щекам. Тело девушки сгустилось и сделалось вполне материальным, а ее ноготь легонько царапнул мне кожу. Я даже поморщиться не смогла. И снова ее мысли пронзили мое сознание: Это то, что было обещано.

Обещано? Что за обещание?

Внезапно комната изменилась, наполнившись скрежетом ломающегося льда, таким же ужасным, как если бы пополам разрывали лист железа. Девушка завизжала, и этот высокий серебристый звук словно пронзил воздух. Цвета менялись, аквамарин потемнел до индиго, а девушка схватилась за живот, из которого торчала металлическая пика. Ее метнули, как охотничий нож. В мгновение ока девушка растаяла, превратившись в мокрый снег, и исчезла. Пика со звоном покатилась по полу.

– Бьянка! – Балтазар снова потащил меня сквозь дыру в двери.

Лед трещал и ломался у меня под ногами. Вернулись звуки и ощущения, и я увидела, что коридор забит народом – учениками, преподавателями, а среди них и мои перепуганные родители. Рядом со мной стояла миссис Бетани со все еще поднятой рукой (директриса и метнула пику) и с мрачным удовлетворением смотрела, как лед внутри кабинета тает.

Ко мне подбежала мама и крепко обняла. Только ощутив, какая она теплая, я поняла, насколько замерзла сама, и меня заколотило.

– Ты знаешь... это железо... железо их убивает, п-по-тому что ж-железо содержится в крови...

– Вижу, вы все-таки неплохо изучили эту тему. Остается надеяться, что после сегодняшнего происшествия вы также поймете, что нельзя доверять призракам, – произнесла миссис Бетани, расправила накрахмаленные кружевные манжеты своей блузки и пронзительным взглядом впилась в моего отца. – Адриан, довольно отговорок. Девочка больше не может здесь оставаться.

– Что происходит? – послышался голос из дальнего конца коридора.

Я увидела, что сквозь толпу протискивается Ракель с искаженным паникой лицом. Она не могла не заметить, что я наполовину обледенела, а на шее и груди у меня кровавые пятна. Я хотела крикнуть ей что-нибудь ободряющее, пусть даже и соврать, но зубы у меня стучали так, что я не могла произнести ни слова. Миссис Бетани хлопнула в ладоши:

– Все, достаточно. Всем быстро разойтись по комнатам.

Ученики повиновались, перешептываясь о том, что привидение появилось опять.

– Ты как? – спросил Балтазар.

– С ней все в порядке, – резко ответил папа.

Только сейчас до меня дошло, что мы с Балтазаром все еще полураздеты. И пусть мои родители поощряли наши отношения (и наверняка считали, что мы давно зашли намного дальше), отец явно не пришел в восторг, увидев доказательство этого.

– Балтазар, спасибо за помощь, но ты можешь идти.

– Вам всем лучше уйти, – сказала миссис Бетани, оценивающим взглядом окинув класс современных технологий, заваленный тающим льдом. – Селия, Адриан, мы поговорим об этом завтра. – И, не сказав больше ни слова, повернулась и пошла прочь по коридору.

– Милая, ты уверена, что не пострадала? – спросил папа.

– Все нормально, – пробормотала я. – Просто хочу уйти в свою комнату, ладно?

Балтазар криво усмехнулся. Кожа у него на груди покраснела и потрескалась от холода. Надо думать, что ему здорово досталось, когда он пытался меня оттуда вытянуть.

– Спорю, ты завтра можешь прогулять уроки. Нападение призрака – уважительная причина.

– Я хочу пойти на занятия. Все будет нормально, мне просто нужно поспать.

В конце концов они мне поверили и ушли.

Когда я вошла в спальню, Ракель металась из угла в угол. Она открыла рот, собираясь засыпать меня вопросами, но, взглянув на мое лицо, решила промолчать. Она подошла к моему комоду, вытащила спортивный костюм и бросила его мне на кровать.

Трикотажные футболка и штаны были уютными, но я промерзла до костей. Ракель легла рядом со мной и обняла меня сзади.

– Спи, – сказала она. – Просто усни.

Но первой уснула именно она. Я долго лежала без сна, обдумывая все случившееся, – не только этим вечером, но в некотором роде за всю мою жизнь. И увидела все в другом свете. Впервые в жизни мне показалось, что я поняла ужасную правду.

На следующий день на занятиях на меня украдкой бросали любопытные взгляды и перешептывались, но никто не решился прямо спросить, что происходит. Я не обращала на них никакого внимания. Насмешки одноклассников меня больше не волновали. На уроке вождения мистер Йи поколебался, не зная, пускать ли меня за руль, но все же пустил; и в первый раз я выполнила параллельную парковку без единой ошибки.

– Отлично, – сказал Балтазар, когда урок закончился и мы пошли обратно.

Это были первые слова, произнесенные им после событий вчерашнего вечера.

– Спасибо. – Даже секундное молчание казалось бесконечным и вызывало напряжение. Если мы с этим не разберемся, неловкость между нами будет только возрастать. – Думаю, нам нужно поговорить.

– Да, нужно.

Буквально каждый дюйм школьной территории был занят учениками, наслаждавшимися весенней погодой. Даже вампиры, избегавшие солнечного света, расположились в тени деревьев, уже покрытых молодой бледно-зеленой листвой. Чтобы уединиться, нам с Балтазаром пришлось пойти в библиотеку, но и в ней было полно народу. Мы прошли в дальний угол и устроились на широком деревянном подоконнике под одним из витражных окон.

– Ты хочешь мне сказать, что вчерашний вечер был ошибкой, – произнес Балтазар.

– Нет. Я рада, что это случилось. Я слишком долго убеждала себя, что могу проводить с тобой время, флиртовать и делать вид, что все это ничего не значит. А это кое-что значит. Ты для меня многое значишь. Но я тебя не люблю.

Я боялась, что мои слова его ранят, но он только печально улыбнулся:

– Все это время я пытался выдать желаемое за действительное. Увидеть в тебе другого человека.

Я вспомнила образ темноволосой девушки, несколько столетий назад смеявшейся в осеннем лесу и с безграничным обожанием смотревшей на Балтазара.

– Черити упоминала кого-то по имени Джейн, и я думаю, что видела...

– Оставь это в прошлом. Теперь это только прошлое.

– Если бы мы... вчера вечером... если бы мы успели... не думаю, что я бы сожалела. – Восторг от нашей близости все еще был свеж в моей памяти, и врать я не хотела. – Но больше этого, конечно, не случится.

– Нет. – Балтазар вздохнул. – Ты никогда не согласишься на меньшее, чем то, чего действительно хочешь, Бьянка. И никогда не будешь с тем, кого не любишь по-настоящему.

Мне хотелось бы его полюбить. Все в моей жизни стало бы гораздо проще. Он всегда защищал бы и оберегал меня.

Но я уже начинала понимать, что за такую защиту придется слишком дорого заплатить.

Вечером, сняв школьную форму, я надела свои самые старые джинсы и любимую футболку. Они были такими привычными, что казались частью меня самой. И пошла наверх, чтобы посмотреть в лицо своим родителям и начать разговор, который должен был состояться давным-давно.

Мама открыла дверь, радостно улыбаясь.

– А вот и ты! Мы надеялись, что ты сегодня вечером придешь, правда, Адриан? – Я вошла, и мама пробормотала: – Твой отец в очень странном настроении. Может быть, мы с тобой попозже наедине поговорим про Балтазара?

Не обратив на это никакого внимания, я прошла на середину гостиной и требовательно спросила:

– Почему призраки на меня охотятся?

Мама с папой молча уставились на меня. Несколько бесконечных секунд мы все молчали, потом мама начала:

– Милая, они могут просто... скорее всего, их цель – это школа...

– Их цель не школа, а я. Только я видела призраков каждый раз, как они появлялись, и только за мной они охотятся. И всякий раз они появлялись сразу же после того, как я пила кровь. Не думаю, что это случайное совпадение.

– Ты все время пьешь кровь, – сказал папа, чересчур сильно стараясь выглядеть рассудительным. – Ты пьешь кровь с того самого дня, как родилась.

– Сейчас все по-другому. И каждый из этих случаев не похож на другой, потому что я была голоднее, чем обычно, или это была кровь живого существа, или... – Ну я не собиралась вдаваться в подробности, как это происходило с Балтазаром. – Я все больше становлюсь вампиром. И призрак сказал, что мне угрожает опасность.

– Что? – Это привело маму в замешательство, но ее удивление только подчеркивало, что она знает гораздо больше, чем говорит. – Это призраки тебе угрожают!

– Думаю, она имела в виду, что я вот-вот превращусь в вампира. А для призраков, как мне кажется, стать вампиром еще хуже, чем умереть. – Я скрестила руки на груди. – А потом она сказала, что я не имею права нарушить обещание. Что призраки делают все это, потому что им было обещано. О каком обещании она говорит?

Родители замерли. Они смотрели друг на друга, виновато и с ужасом, и меня охватил тошнотворный страх. И хотя я знала, что обязательно должна услышать ответ, все равно захотела убежать. Я чувствовала – от их правды мне будет очень больно.

– Вы всегда это знали, – сказала я. – Так? Что призраки охотятся на меня. Но не объяснили почему.

– Знали, – произнес папа. – И не объяснили.

Где-то глубоко внутри у меня что-то оборвалось.

Мои родители, люди, которых я любила больше всего на свете, те, кому я поверяла все свои секреты, те, с кем хотела укрыться от всего мира где-нибудь далеко... Они мне врали, и я не могла себе представить почему. Да какая разница почему.

– Милая... – Мама сделала два шага в мою сторону, увидела мое лицо и резко остановилась. – Мы не хотели тебя пугать.

– Скажите почему. – Голос мой дрожал. – Скажите прямо сейчас.

Мама заломила руки:

– Ты же знаешь, мы думали, что ты у нас никогда не родишься.

– Пожалуйста, вот только не надо мне сейчас снова про «чудо-ребенка»!

– Мы думали, что ты у нас никогда не родишься, – повторил папа. – У вампиров не может быть детей.

Меня взяла такая досада, что захотелось чем-нибудь в него швырнуть.

– Да, всего два-три раза в столетие, я знаю, до меня уже дошло. И что?

У мамы было мрачное лицо:

– Вампиры не могут сами иметь детей, Бьянка. У нас нет жизни, которую можно подарить. Только половина жизни. Жизнь тела.

– И что это значит? – Мне в голову пришла жуткая мысль, и меня чуть не вырвало. – Я что, не ваша дочь?

Папа покачал головой:

– Милая, ты наша. Конечно же ты наша. Но чтобы родить тебя, нам потребовалась помощь.

Первое, о чем я в растерянности подумала, это о клиниках репродуктивной медицины. Хотя сомневаюсь, что туда принимают пациентов-вампиров. И тут до меня дошли последние мамины слова: «Половина жизни. Жизнь тела». Миссис Бетани уже рассказывала мне об этом, когда мы в первый раз говорили о призраках. Вампиры – это тело. Призраки – душа.

– Вы заключили сделку с призраками, – проговорила я медленно. – Они... они сделали возможным, чтобы вы меня родили.

На их лицах отразилось подлинное облегчение, когда я это произнесла, однако то, что испытывала я, было очень далеко от облегчения.

– Мы их нашли, – выпалила мама. – Попросили о помощи. И не знали, что они потребуют взамен... Вампиры обычно об этом не знают, до нас доходили только догадки и слухи...

Тут вмешался папа:

– Духи... думаю, овладели нами. На мгновение.

Я скривилась:

– Пока вы...

– Нет, милая, нет! – Мама вскинула руки и скрестила их перед собой, словно пытаясь стереть эти слова. – Все было не так! Не знаю, что они сделали, но через несколько месяцев я забеременела тобой, и мы снова пошли к ним, чтобы поблагодарить. – Она с горечью повторила: – Поблагодарить их.

– А они сказали, что ты принадлежишь им. – Папа стоял с угрюмым видом. – Они сказали, что, когда ты вырастешь, мы должны позволить тебе стать призраком, а не вампиром. А теперь пытаются тебя убить, потому что именно убийство создает призраков. Они пытаются похитить тебя у нас, Бьянка. Но тебе не нужно бояться. Мы им не позволим.

Всю свою жизнь я ощущала себя такой особенной, такой любимой, потому что родители говорили мне, что я их чудо-ребенок. И я всегда чувствовала себя рядом с ними в полной безопасности.

Но оказывается, никакое я не чудо. Я – результат грязной, отвратительной сделки, вероломно нарушенной обеими сторонами. А родители, которым я верила всей душой, врали мне с самого моего рождения.

– Я ухожу, – сказала я. Голос мой звучал странно. Сорвав с шеи подаренный ими кулон, я швырнула его на пол.

– Бьянка, останься! – взмолился папа. – Мы должны решить, что делать.

– Я ухожу, и только попробуйте меня остановить! И выскочила за дверь, мечтая только об одном – не заплакать, пока не спущусь с лестницы.

ГЛАВА ДВАДЦАТАЯ

Я-то думала, не может быть ничего хуже разрыва с Лукасом, но я ошибалась. Хуже всего оказалось то, что я потеряла его напрасно, потому что он был прав во всем, что говорил – о вампирах, о моих родителях, вообще обо всем.

Он говорил, что мои родители врут. Я на него за это наорала. Но он меня простил.

Он говорил, что вампиры – убийцы. Я утверждала, что нет, даже после истории с Ракелью.

Он говорил, что Черити опасна. Я не слушала, и она убила Кортни.

Он говорил, что вампиры вероломны, а я разве к нему прислушалась? Нет, до тех пор, пока родители своим признанием не развеяли все мои иллюзии.

Я считала, что единственный вампир, который мне ни разу не соврал, это Балтазар, но увидев, на что способна Черити, поняла, что он, вероятно, врал в основном самому себе. А все остальные вампиры, в том числе мои родители, на самом деле лживые и коварные манипуляторы.

Ну, может быть, кроме Ранульфа. Но все остальные – точно.

А Лукас? Лукас за все это время солгал мне только один раз; он хранил тайну Черного Креста, потому что это не его тайна. А во всем остальном он был со мной честен и делился жестокой правдой, в то время как остальные считали, что мне ни к чему обо всем этом знать.

Конечно, я оплакивала не только потерю Лукаса. Слишком многое пошло совершенно не так. Но мое горе было в сто раз сильнее, потому что я понимала: если бы только я к нему прислушалась, все могло сложиться по-другому. Лучше. Счастливее.

Апрель был самым ужасным месяцем в моей жизни. Родители несколько раз попытались со мной поговорить, но я не желала их слушать, и примерно через неделю они отстали. Может быть, решили, что я просто дуюсь, что мне нужно «переварить» их откровения и смириться с тем, что вся моя жизнь оказалась сплошным враньем, а в одно прекрасное воскресенье я снова приползу к ним на обед. Я-то знала, что больше никогда этого не сделаю. Они тоже скоро поймут.

Во второе воскресенье Ракель спросила:

– Ты не идешь наверх?

– Нет.

– На прошлой неделе я подумала... ну, знаешь, может, вы просто решили отдохнуть друг от друга.

– Я туда больше не пойду.

– А мне казалось, что твои родители лучше моих, – спокойно заметила она.

Сколько раз родители говорили мне, чтобы я держалась подальше от Ракели, просто потому, что она человек? Она относилась к ним куда лучше, чем они к ней. Я ее обняла бы, да только она разозлится, потому что терпеть этого не может.

– А что если мне больше нравится твое общество?

– У меня полно домашних заданий.

– Значит, будем делать уроки.

Это меня вполне устраивало. Уж лучше скучный доклад по психологии, чем новая встреча с родителями.

В глазах учеников мы с Балтазаром официально расстались. Вик сделал несколько жалких попыток выступить посредником – мол, давайте останемся друзьями и все такое. У меня просто язык не поворачивался разубеждать его, но внезапно он и сам отстал, и я поняла, что Балтазар встретил его предложение в штыки. В общем-то, Балтазар на меня не сердился, скорее, он злился на мир в целом и хотел, чтобы все оставили его в покое.

Наверное, то, что мы с ним расстались, было хорошо для обоих. Я это понимала, но за последний год я провела с ним гораздо больше времени, чем даже с Ракелью. Мне и в голову не приходило, насколько я привыкла полагаться на него во всем – он подбадривал меня после трудного дня или просто улыбался, когда я выходила из класса, но поняла я это только теперь, когда его больше не было рядом.

У меня оставались еще Вик и Ракель, но это ненадолго, если миссис Бетани сумеет настоять на своем.

– Ваш достойный сожаления отказ обсудить с родителями сложившуюся ситуацию вынуждает меня обратиться к вам напрямую, – сказала миссис Бетани, поливая фиалки, выстроившиеся в ряд на подоконнике. Я сидела на одном из ее неудобных стульев с высокой спинкой в каретном сарае, служившем ей домом. – Теперь вы знаете, что являетесь особым объектом интереса призраков.

– Да.

– И почему, тоже знаете? – Похоже, мысль о том, что все мои иллюзии вдребезги разбиты, ее только радовала.

Я стиснула зубы.

– Да.

– Тот факт, что вы являетесь таким объектом, в свою очередь, подвергает опасности остальных учащихся. До сих пор нам удавалось удерживать призраков на расстоянии при помощи камней, но у наших возможностей тоже есть предел. Призраки полны решимости, причем куда большей, чем я предполагала.

– Очень лестно.

Она поставила лейку на подоконник.

– Будьте добры, приберегите свой сарказм для друзей, мисс Оливьер. Вы здесь, чтобы обсудить, что можно сделать в данной ситуации. Я не настолько бессердечна, чтобы просто выгнать вас из академии «Вечная ночь». Там, за ее стенами, вы окончательно лишитесь всякой защиты.

– В этом году я много раз уезжала из кампуса с Балтазаром, но призраки нигде больше за мной не гонялись.

– Полагаю, они просто не знали, где вы находитесь. Немного времени, и призраки непременно вас отыщут в любой точке мира.

Об этом я как-то не подумала.

– Но почему я им так нужна? Разве в мире не хватает привидений?

– Полагаю, нарушенное обещание имеет для них куда большее значение, чем личность как таковая. Считая себя обманутыми, они становятся непреклонными. – Миссис Бетани направилась в мою сторону, сцепив руки за спиной и цокая каблуками. – В здании «Вечной ночи» имеются пустые квартиры. Я перееду в одну из них и буду там жить до конца учебного года. А вы – добро пожаловать сюда.

– Сюда? – Я ничего не понимала. – В смысле – в ваш дом?

– Да. Полагаю, вы можете по-прежнему посещать занятия, если будете носить вот это. – Она протянула мне кулон – тот самый обсидиан, который родители подарили мне на Рождество. Тот, что я швырнула к их ногам. – Это ваша защита, хотя вы, должно быть, до сих пор этого не понимали. Однако эту защиту нельзя назвать сверхнадежной, поэтому вы будете в большей безопасности, оставаясь ночами в моем доме.

– Погодите, я не понимаю. Если мне угрожает опасность в школе, то почему не здесь?

– Возможно, вы заметили здесь медную крышу, – произнесла директриса. – И, как вы уже выяснили, призраки особенно чувствительны к металлам и минералам, которые содержатся в человеческой крови, таким как медь и железо. Моя резиденция абсолютна надежна. Сюда не войдет ни один призрак.

– Так почему вы не сделаете то же самое в школе, чтобы и она стала абсолютно надежна?

Я выпалила этот вопрос автоматически, но думала, что она даст на него нормальный ответ. К примеру – медь слишком дорога. Вместо этого миссис Бетани настороженно склонила голову набок.

– На это есть основания, – ответила она.

Но я сообразила почти мгновенно. Может, потому, что находилась в комнате, куда когда-то проникла, чтобы понять, почему миссис Бетани стала принимать в «Вечную ночь» людей. Я вспомнила, как мы с Балтазаром вычислили: люди связаны с привидениями. Тогда мне казалось, что она хочет больше узнать о врагах вампиров, но потом видела своими глазами, как она напала на призрака и почти мгновенно его уничтожила. То есть она отлично знает, как с ними справиться, но не делает этого. Миссис Бетани требуется что-то другое.

– Вы охотитесь на призраков, – сказала я. – Вам нужно, чтобы они появлялись в «Вечной ночи» и вы смогли бы их поймать.

Как ни странно, ее глаза загорелись, словно мысль о том, что хоть кто-то догадался, привела ее в возбуждение. Однако она произнесла:

– Ваши теории совершенно неуместны, мисс Оливьер. Призраки представляют опасность и для вас, и для всего остального нашего рода. Здесь вы будете защищены наилучшим образом.

– Вы не скажете мне, зачем вы на них охотитесь. – Я заметила, что она ничего не стала отрицать.

– Вы принимаете мое предложение или нет?

– А у меня есть выбор?

– Собственно говоря, нет.

Я бы с удовольствием сказала миссис Бетани, куда она может засунуть свое предложение, но в одном она была права – я действительно представляла угрозу для остальных учеников. Ради их безопасности, да и ради своей тоже, мне придется переехать в лагерь противника.

Вообще-то, жилище, оборудованное миссис Бетани в каретном сарае, было довольно славным, если к нему привыкнуть, но то, что я вынуждена здесь жить, меня раздражало. И не важно, сколько раз я открывала окна, чтобы проветрить, или разбрызгивала свои духи, в доме все равно пахло лавандой, напоминая мне про его истинную хозяйку.

Я обратила внимание, что все ящики письменного стола и все шкафы были тщательно освобождены от своего содержимого перед моим переездом. Миссис Бетани не оставила мне ни единого шанса хоть что-нибудь выяснить.

Мои человеческие друзья не понимали, почему жилище миссис Бетани безопаснее, чем академия «Вечная ночь», но когда я выдала им отредактированную версию последнего нападения призраков, они уже не сомневались, что нужно хоть что-то делать. Ракель помогла мне сложить вещи, а Вик перенес их в каретный сарай. Ракель притащила телескоп. Я взяла не все – какой смысл притворяться, что мне хоть когда-нибудь будет там уютно. Но резную брошь из черного гагата, подаренную мне в прошлом году Лукасом, я, конечно, захватила. Это был мой собственный камень со своим могуществом – мой талисман, мой щит, спасавший меня от уныния этого места.

Поздно ночью я лежала на массивной кровати с балдахином, принадлежавшей миссис Бетани, и мне казалось, что тени в углу начали шевелиться, или воздух вдруг сделался холоднее, или еще какая-нибудь ерунда. Тогда я брала брошь с тумбочки и зажимала ее в кулаке, мечтая, чтобы мои страх и одиночество исчезли. И не имело значения, что я его потеряла, воспоминания о Лукасе всегда будут придавать мне силы.

Апрель приближался к концу, и в школе стало очень тихо. После того нападения призрака еще многие ученики сбежали – осталось, может быть, две трети от первоначального количества. Бросали школу в основном вампиры, а это значило, что теперь почти половину всех учащихся составляли люди. Общее настроение стало более дружелюбным, а поскольку многие люди не считали привидения чем-то особенным, атмосфера в школе сделалась намного спокойнее. Не окажись я в ссылке, мне это понравилось бы.

Предпоследняя апрельская ночь преподнесла мне небольшой подарок – голубую луну. [10]

Не то чтобы голубая луна была каким-то невероятным астрономическим явлением. Это всего лишь означает, что в течение месяца полнолуние наступило во второй раз, но я всегда с удовольствием устраивала из этого маленький праздник и любовалась ночным небом, чтобы не забывать: не так уж часто случается подобное.

Дождавшись глубокой ночи, я в джинсах и футболке выскользнула из дома. Мне хотелось побыть одной. Небо было затянуто тучами, так что мне не удалось бы понаблюдать за звездами, но луна светила ярко, окрашивая тучи бледным светом.

Я быстро пересекла территорию и вошла в беседку, чтобы сесть там и любоваться луной сквозь кованую решетку. Эта беседка хранила и другие воспоминания – воспоминания о Лукасе. Здесь мы с ним впервые поцеловались.

– Ты по-прежнему любишь голубую луну. Я резко повернулась и увидела Лукаса. Честное слово, сначала я решила, что мне чудится, но он вошел в беседку, половицы под его поношенными башмаками затрещали, и я поняла, что он настоящий.

– Лукас? Что... что ты тут делаешь? – Я торопливо огляделась. – Это опасно. Если тебя обнаружат...

– Никто меня не обнаружит.

– Увидят, если ты будешь тут стоять! – Теперь, когда я окончательно убедилась, что Лукас действительно явился в «Вечную ночь», меня это потрясло; его безрассудство граничило с самоубийством. – Кто угодно может прийти сюда в любую секунду!

– Я ненадолго.

Лукас засунул руки в карманы своих вельветовых штанов. На футболку он накинул старую фланелевую рубашку, а тело его было напряжено и готово в любой момент отразить нападение. Лукас посмотрел на меня, и в глазах его отразилась печаль.

– Я подумал, что сегодня ночью у меня есть неплохой шанс застать тебя одну на улице. Голубая луна и все такое.

– Да. Вот ты меня и застал. – Я не знала, что сказать. Мою тоску по нему невозможно было выразить словами, и я слишком испугалась за него, чтобы сообразить, что делать. – И давно ждешь?

– С заката.

А сейчас почти полночь. Он провел столько времени на территории «Вечной ночи», и его мог увидеть кто угодно! Если бы кто-нибудь донес миссис Бетани.

Лукас уже был бы ее пленником, а то и трупом. Такой же безрассудный, как всегда, но сегодня я не могла на него сердиться.

– Зачем ты пришел?

– Потому что нельзя, чтобы наши отношения оборвались вот так.

– Я повела себя отвратительно, – прошептала я. – Лукас, прости меня.

– Ты рассердилась – и имела на это право.

– Кончилось тем, что мы все-таки кремировали Кортни.

– Ну хорошо, ты не имела права сердиться. – На его губах мелькнула мимолетная улыбка. Волосы у него отросли и, как обычно, растрепались. Мне показалось, что он похудел. Неужели он совсем о себе не думает? – Ты сказала, что я не принимаю тебя, как вампира, Бьянка. Может быть, ты и права...

И пусть я сама это понимала, услышать такое было больно.

– Однажды ты сказал, что любишь меня, несмотря на то, что я такое.

– Сказал. – Лукас прерывисто вздохнул. – Но когда я это говорил... Понимаешь, то, что я к тебе чувствовал, – это было несмотря на то, что ты вампир. Словно я прощал тебя за то, что ты такое. Наверное, это самое паршивое, что я когда-либо кому-либо говорил. Я не понимал, какая я скотина. Если бы я понял это быстрее, то смог бы стать для тебя... тем, чем я должен был для тебя быть. И чем хотел быть.

– Лукас...

– Дай мне договорить, ладно? Ты же знаешь, я никогда не умел выражать свои чувства. Так что я просто... – Он переступил с ноги на ногу. – Я люблю то, что делает тебя такой, какая ты есть. Все в тебе. В том числе и то, что ты вампир. И тебе не нужно было защищаться, я должен был принять это давным-давно. Если бы я додумался раньше, может, и не потерял бы тебя. Виноват только я и знаю это.

Он смотрел на свои ботинки. Если бы в этот момент он взглянул мне в лицо, понял бы, что вовсе не потерял меня.

Лукас продолжил уже спокойнее:

– Я видел, к чему шло все это с Балтазаром. И просто с ума сходил. Но, знаешь, он хороший парень. И думаю, он никогда не просил тебя притворяться кем-то другим. Поэтому, наверное, ты сделала правильный выбор. Я только хотел сказать... Бьянка, если ты счастлива, я рад. Ты должна быть счастлива. Ты этого заслуживаешь.

– Я не встречаюсь с Балтазаром.

Лукас поднял голову и недоверчиво посмотрел на меня.

– Нет?

– Нет. Мы с ним никогда не были парой – ну, взаправду.

– Понятно. – Лукас снова переступил с ноги на ногу – он разрывался между надеждой и неуверенностью. – Слушай, я понимаю, что сделал глупость, но если бы я мог...

Я вскочила со скамьи и обняла его, уткнувшись в его шею. Лукас крепко прижал меня к себе, и мы долго молчали. Думаю, мы просто не могли говорить. Было так невероятно хорошо снова его обнимать, чувствовать его рядом – и это тогда, когда я решила, что навеки потеряла его. Разве я не просила его верить, что мы всегда отыщем друг друга? Нужно было прислушаться к собственному совету.

– Я так сильно тебя люблю, – прошептала наконец я.

– Я тоже тебя люблю. Клянусь Богом, я больше никогда ничего не испорчу!

– Но ты был во всем прав.

Руки Лукаса приглаживали мои волосы.

– Это вряд ли.

– Лукас, я серьезно. Ты знал, что мои родители врут. Знал, что на самом деле представляют из себя вампиры. Если бы я тебя слушала, ничего этого не случилось бы.

– Ого! – Лукас взял меня за руки и посадил на скамью. Голубая луна светила на нас сквозь листья плюща. – Это ты о чем?

И я вывалила на него все: правду о том, как я родилась, как на меня охотились призраки, как я оказалась пешкой в борьбе между призраками и вампирами, причем обе стороны были одинаково отвратительными. Я не умолчала даже о том, что случилось между мной и Балтазаром, потому что меня уже тошнило от вранья. В этом месте Лукас плотно сжал губы, но не произнес ни слова.

⇐ Предыдущая 8 9 10 11 12 13 141516 17 Следующая ⇒