Отпечатано в Республиканском унитарном предприятии 2 страница

Схватки постепенно становятся сильнее, стараюсь дышать, как учили (вдох на счет 4 — выдох на счет 7). Звонок в дверь. Нет, это не Андрюша и не Наталья. Это пенсию принесли, ведь сегодня первое число. Торопливо здороваюсь с незнакомой женщиной и глубоко вздыхаю, пережидая очередную схватку. Главное, чтобы Андрюшина мама как можно дольше ничего не заметила. Зачем нервировать старого человека...

Наконец, Андрюша. Как же была изумлена его мама, когда он вернулся! Я со страхом ждала ее реакции, а она отреагировала истинно по-крестьянски — философски спокойно, что невероятно удивило и обрадовало. Правда, потом все же страхи обуяли ее душу. Она несколько раз робко скрипела дверью, заглядывая к нам. И может быть, думала: не послать ли все-таки за «скорой помощью»? Наташа все не ехала, я ужасно волновалась: вдруг роды начнутся без нее? А она принимала в это время роды у одной мамочки аж в Сергиевом Посаде. И доехала до нас только к часу дня. В это время Андрюша читал вслух «Капитанскую дочку», которую мы начали несколько дней назад. Схватки становились все сильнее, но — удивительно! — страх, который совсем недавно так угнетал, пропал совершенно. В душе только одно желание — потрудиться хорошенько и как следует исполнить свою женскую работу.

Вошла в комнату Наташа, и стало гораздо легче жить. Я немножко отдыхала, она тем временем читала акафист Святителю Николаю. А потом началась настоящая работа и настоящие схватки. Стало очень больно и жарко. Но равномерное дыхание и совместная молитва нам очень помогали. Долго искали удобное положение — то на полу, то на кровати. Все последующее невозможно положить на слова — слишком бледно и неточно получится. Помню только, как быстро выдохлась, как хотелось отвалиться и отдохнуть, но каждая новая схватка волной поднимала с кровати. Сидя, стоя было намного легче. И как это можно рожать лежа?

Детка наша спускалась медленно, как на лифте. И встала. Наташа говорит, похоже, она кулачок под головку подложила и думает (вися вниз головой!): уже рождаться или еще подождать? Давай, детка, давай! Теперь можно тужиться, а силы кончились, мокрая, как гусенок...

— Леночек, соберись, не малодушествуй, еще чуток осталось!

Это Наташа своим тихим, радостным голосом возвращает меня к реальности. Во рту — сладкий привкус гомеопатических шариков. Сколько уже прошло времени — час, два, три? Ребеночек, оказывается, стоит у выхода, Андрюша даже головку видел. Наташа взяла мою руку, и я нащупала головку — малюсенькую, мягкую, теплую! Сразу нашлись силы трудиться дальше.

— Тужься в самую боль, не бойся! — это опять Наташа. — Не кричи! Не кричи! Ребеночка напугаешь!

— О, Господи!

Упираюсь, сколько есть сил, ногами в кровать, спиной в Андрюшу. Вся тяжесть семидесяти с лишним кило — на нем. Ну же, давай! Как хочется закричать во всю мочь, а ведь в самом деле — нельзя. Стараюсь сжать зубы. Получается какое-то придушенное мычание. Наверное, я сейчас лопну. Пресвятая Богородица, спаси нас! Резкая, горячая боль, хлопок.

— Уа! Уа! Уа!

Неужели это малыш кричит?

Девочка.

Анна!

Андрюша стоит рядом, совершенно обессилевший и счастливый.

Малышка поглядела на всех огромными, разумными глазищами и сразу принялась спокойно сосать, как будто знала, как это делается.

Вся боль разом исчезла, как и не было ничего, только радость и покой. Ощущение присутствия Божия прямо здесь, в нашей маленькой комнатке. Вот уж воистину: Жена егда раждает, скорбь имать... егда же родит отроча... не помнит скорби за радость, яко родися человек в мир (Ин. 16: 21).

И словно вне всего этого — лужа крови почти вишневого цвета, в которой я, оказывается, лежу; пульсирующая толстая, еще не перерезанная пуповина; плацента, которой еще предстоит родиться, и значит, опять будет немножко больно. Но теперь это все уже не важно. Вышла наша девочка на свет Божий безо всякого кесарева — «из тех же ворот, что и весь народ»! И началась совсем другая, неизвестная, жизнь. Слава Тебе, Господи!

1 марта

День первый

День первый — начало весны и начало Аниной жизни. Позади тринадцать часов трудов и волнений домашних родов. Мы чувствуем себя вышедшими на берег широкой и неизвестной реки. Лежим, отдыхаем. Звонит сотовый — это мама, которая еще ничего не знает. Как, говорит, дела? Радуйся, говорю, у тебя внучка, Анна Андреевна! Как внучка? Ты что-то путаешь! Не шути так! Куда шутить! Анна лежит рядом и пищит. На том конце провода обмирает мамино сердце, удостоверившись, что все — правда. Что ж ты плачешь, моя родная, когда радоваться надо?

2 марта

Нютины пальцы

Перепеленывались и гуляли на столе, чтобы тельце подышало, и вдруг Анюта так смешно сцепила пальчики ножек — как будто это пальцы рук, сложенные на животе!

3 марта

Ночь первых скорбей

...И всю ночь не спали. Думала сначала, что девочка голодна — она все просила и просила, вытянув язычок.

И потом все равно плакала. И я вместе с ней. Сколько-то еще будет таких ночей в нашей жизни? Сна никакого, часа два за всю ночь. А утром оказалось, что это у нее животик болел.

4 марта

Свидетельство о рождении

Сиянье солнечного весеннего утра в лужах. Приехали в Москву и пошли сразу в ЗАГС за свидетельством о рождении. Не без внутреннего страха — все-таки у нас нет справки из роддома. Но барышня за компьютером нисколько не была удивлена фактом домашнего рождения, видимо, для Москвы это давно уже норма. Быстренько оформила нам документы, любезно беседуя. Теперь нужно выправить детке прописку и медицинский полис. Скорей бы уж со всем этим покончить, чтоб заняться прямым делом — питанием и воспитанием Анны во славу Божию.

6 марта

Игры с Ангелом

Анюта тиха и жизнерадостна. Ест и спит, плачет только, когда заболит животик. Часто улыбается во сне и наяву, пока бессознательно. Старинные люди в таких случаях говорили: «Это Ангел с дитятком в переглядушки играет». Интересная, должно быть, игра, раз детка так светло улыбается.

7 марта

О невидимой пуповине

Уже неделя, как Аня живет на свете. Давно перерезана пуповина, скоро с пупочка отвалится корочка. Но другая, невидимая пуповина, продолжает связывать нас. Она спит, а у меня начинает прибывать молоко, да так, что через рубашку капает. И будто от тихого звона сладостных капель Анюта просыпается — еще во сне чмокает губенками и кряхтит, потом открывает глаза и просит есть. Вот бы через эту невидимую пуповину шли к ребеночку сигналы не только о телесной пище, но и мамкины надежды, молитвы, мечты. А дочкины — к мамке... Только бы материнские страхи перекрывала рука Господня, не пуская их течь в душу дитяти.

8 марта

Утром отпала пуповина.

9 марта

Нютины разговоры

Каждый день понемногу постигаем друг друга. Анюта подолгу часто смотрит на меня огромными серьезными глазами. Кажется, нет для нее ничего интереснее, чем человеческое лицо, да еще с очками на носу. Она еще не знает, что я — это я, мама. А рядом — папа, бабушка. Пока я для нее — источник тепла и пищи. Но это так воспринимает меня Нютино тело. А душа все же чувствует во мне маму — на моих руках, в моих неумело свернутых пеленках дочка успокаивается и засыпает гораздо быстрее, чем, например, у бабушки. Хотя бабушка возится с ней профессиональнее и ловчее.

Когда у детки сильно болит животик, она истошно кричит и стучит ножками. Когда хочет есть, вращает головенкой туда-сюда в поисках груди и разевает рот, как галчонок. Когда пеленки мокрые, слегка покряхтывает, почти без крика. Вот первые фразы ее языка, которые, кажется, удалось разобрать.

10 марта

О проблемах и стереотипах

...И мы не избежали педагогических разногласий в собственном доме. А я-то по наивности думала, что все у нас будет гармонично и тихо. Вот, поди ж ты — соска стала предметом, который чуть не разделил нас с бабушкой. Давать или не давать ее младенцу? Тоже мне — педагогическая проблема! А вот и проблема, поскольку за разными взглядами стоят разные системы ценностей, в том числе — педагогических. То же — с пеленками, памперсами, кормлением по часам. Почему все это происходит? Потому, что для родителей дети — навсегда дети, даже когда они стали родителями сами? Как важно повзрослевшим детям (и постаревшим родителям) тонко и глубоко прочувствовать эту точку жизни, чтобы не наломать дров, не порушить отношений и воспитать детей (внуков) в радости совместных усилий! Часто вспоминаю теперь фразу Сесиль Лупан, автора замечательной книжки по раннему развитию «Поверь в свое дитя»: «И тогда я почувствовала, что мир изменился. Прежде всего — я не дочь своей матери, а мать своей дочери». Мир действительно изменился, изменились наши роли и жизненные смыслы. Хорошо бы мы все поскорей это поняли!

Гипертрофированная родительская любовь очень мешает ребенку быть — и маленькому, и совсем взрослому ребенку. О такой любви замечательно сказал митрополит Антоний Сурожский: «В таком случае, пожалуйста, любите меня поменьше!» Любовь, отбирающая у ребенка право на ошибку (а без ошибок — какое может быть развитие?), покрывающая его от бед всем материнским телом и, как следствие, придавливающая.

Спаси нас, Господи, от такой любви, помоги дарить детям любовь животворящую, укрепляющую их на путях самостоятельной, творческой жизни.

11 марта

Нечто иконописное

У Нюты лицо совершенно взрослое, задумчивое. Даже не взрослое, а вот именно — глубокое, я бы даже сказала — иконописное. Так писали младенцев древнерусские и византийские иконники. Настолько она вся еще в том мире, почти не пропитанная житейским воздухом Земли. Конечно, разум ее в привычном нам, взрослом, смысле еще спит. А душа живет, сердце и кожа чувствуют и ощущают. И Анна подолгу созерцает окружающий мир.

12-14 марта

О материнском времени

Как странно оно устроено! Во время беременности, читая родительские журналы, поражалась, как изменяется жизнь женщины с рождением ребенка. Об этом было почти в каждом номере. Значит, думала я, и моя жизнь изменится кардинальным образом, все будет по-другому. Некоторые мои друзья с сожалением предрекали это: дескать, не твоя это доля — пеленки-распашонки и кашки. Почему не моя? Ведь это так здорово — проводить столько времени с малышом! Здорово, возражали мне, в первые две недели, пока не наиграешься в своей новой роли. А потом, когда пойдет по накатанной колее — каждый день одно и то же, наплачешься от однообразия. Посмотрим, подумала я тогда.

И вот оно наступило, это время — материнское. Жизнь действительно изменилась. И такой прекрасной жизни я не ощущала еще никогда. И ни за что не назову ее монотонной, хотя многие моменты дня повторяются по сто раз. Все равно, день на день не похож, поэтому я так жадно записываю. И не потому, что ребенок первый. Просто хочется ничего не пропустить и не забыть, ведь сейчас все — важно.

Наверное, нам так повезло — такой чудный, спокойный ребенок достался, что я успеваю во время Нютиного сна не только стирать и гладить пеленки. С этим я, честно говоря, стараюсь справиться побыстрее, чтобы потратить плодотворные часы на нечто более существенное — почитать, подумать, записать. А материнское время — субстанция удивительная. То оно растягивается и движется еле-еле (это мы кушаем), то делается плотным, убористым, вмещающим в час чтение очередного родительского журнала, написание текста, записи в дневнике или изготовление карточек для будущего «интуитивного чтения», то стремительно проносится (это мы спим вместе или гуляем), то становится каким-то рваным, клочковатым, перепутанным (это когда с самого утра мы забыли умыться и повалились спать сразу после завтрака, потому что вчера не удалось поспать днем нисколечко). И всякий день разный, настолько разный, что мне кажется, мы прожили вместе уже месяца два, а не две недели. Так давно мы знаем друг друга.

15 марта

Звуки музыки

Анюта уже более-менее старательно следит за игрушкой, которую я перемещаю перед ее глазами. Пытаюсь научить ее поворачиваться на звук свистульки и колокольчика, это пока получается плоховато. Зато ей очень нравится быть в мире музыки — слушает внимательно и с явным удовольствием пьесы Моцарта. По-особенному как-то затихает, когда среди потешек и колыбельных, которые я пою ей, встречаются песни, которые пела, когда Аня жила внутри меня. Неужели на самом деле она что-то узнает?

17 марта

Грачи прилетели

Сегодня — Герасим-грачевник. Из теплых краев возвращаются и орут под нашими окнами грачи. С воронами у них настоящие битвы за жизненное пространство — делят прошлогодние грачиные гнезда, которые расторопные вороны уже заняли. Так хочется выйти из дома вместе с деткой, чтобы показать ей и птиц, и небо, вдохнуть вместе весенний воздух. Днем за окном плюс шесть, совсем весна — и все тает.

Впервые выложили Анну на живот, что стало новой точкой на карте жизни. Она уткнулась носом в пеленку и соображала, что теперь делать. Потом повернула головку на бок, устроилась поудобнее. А как бабушка подставила ей ладонь под пяточки, стала отталкиваться и пытаться ползти!

19 марта

Опять грустное

Почти всю эту неделю мы живем в неизбывной тревоге — нет ничего хуже, когда не знаешь, чем помочь заболевшему малышу. Возникла проблема, свидетельствующая о том, что что-то не в порядке с желудком и кишечником. Может быть, инфекция, может быть, это реакция на пищу, которую я ем?

Сейчас спит спокойно и подолгу. Когда бодрствует, с интересом разглядывает колокольчики под потолком и бумажных птичек, подвешенных на кроватке. Когда птички колышутся от движения воздуха, следит за ними глазками.

20 марта

О средневековых чепчиках и пеленках

Мода меняется со временем. Лишь иногда возвращаются в нашу жизнь кепки из тридцатых годов прошлого века, шляпки из конца девятнадцатого. Но самое удивительное — это мода для младенцев, самых малюсеньких, новорожденных. Смотришь средневековые миниатюры в альбоме, а там младенцы одеты так, как наша Аннушка — пеленочка и чепчик. И вдруг оказывается, что раньше (в средневековье) чепчик был частью не только детского и женского, но и мужского костюма! Чепчик — «каль» — с гордостью носили французские рыцари в качестве подшлемника, романтические менестрели и трудяги-крестьяне. А вот теперь он остался в наследство детству.

21 марта
Дисбактериоз

Вчера вечером приходила врач, сказала, что у Аннушки дисбактериоз, будем пока лечить домашним образом, но при ухудшении заберем в больницу. Спаси нас. Господи, от этого, помоги нам поправиться поскорей!

22 марта

Младенец-подросток

Нюта еще чуть-чуть подросла. Совсем исчезла сплющенная, как у незадачливого боксера, переносица (видимо, это она мешала дышать ровно и бесшумно, дочурка производила носом душераздирающие звуки, которые теперь прекратились). Зато на абсолютно чистом прежде личике появились совершенно подростковые угри, только очень маленькие. Сперва встревожилась, а потом прочитала, что это нормально на третьей-четвертой неделе жизни, дальше пройдет бесследно.

23 марта
Первые наряды

Сейчас дочурка уже не похожа на неподвижного пришельца из иного мира, какой была еще несколько дней назад. Когда ее выкладываешь на животик, она с удовольствием созерцает мир из нового положения. Но главное — она уже не хочет быть только в пеленках и в моменты бодрствования изо всех сил пытается раскрыться. Ну что ж, значит, пора надевать ползунки. В новой одежке малышка выглядит очень смешно — даже самые маленькие ползунки ей пока великоваты. Но она очень довольна, болтает ручками и ножками, пытается схватить и недолго удерживает какую-нибудь игрушку, которую вложишь ей в ладошку.

24 марта
Вместе с мамой

На Аннушкино рождение друзья подарили замечательную вещь — слинг (лоскутная перевязь, придуманная знаменитыми многодетными американцами-педиатрами Уильямом и Мартой Серз, точнее, подсмотренная ими, кажется, у американских индейцев)*. В слинге можно носить с собой новорожденных малышей с первых дней их жизни, чего не сделаешь в «кенгурушке».

Свернувшись калачиком, малыш лежит в матерчатой люлечке, как раньше лежал в мамином животе. Анюта сразу приняла новое приспособление в свою жизнь. Опытные мамы утверждают, что, когда и родители, и дети привыкают к матерчатой колыбельке настолько, что она становится как бы частью тела, многие умудряются даже еду готовить, нося

_______________________________________

* Книга педиатров, родителей восьмерых детей, Уильяма и Марты Серз «Ваш ребенок от рождения до двух лет» существует в «бумажном» варианте (Москва, 2003 г.), но достать ее довольно трудно. Книгу можно найти в Сети ( www.about-health-care.com/library/books/sears ).

малыша на себе, играть со старшими детьми. Еще один плюс — в слинге можно кормить, я пробовала, он прекрасно скрывает от посторонних глаз все интимные детали.

25 марта

Деликатный наблюдатель

Мы думаем, что наблюдаем жизнь детей. В педагогической культуре существует давняя традиция ведения дневников. Но оказывается, и дети, даже такие малюсенькие, как наша Нюта, тоже наблюдают жизнь взрослых, только делают это гораздо тактичнее и не строят никаких планов о воспитании на основании наблюдений. В этом я сегодня воочию убедилась, когда мы спали с Аннушкой днем на нашей большой кровати. Дочка постепенно выходила из сна, приоткрывая то один, то другой глазик. Я притворилась спящей, натянув одеяло на нос. Анюта повернула головенку в мою сторону, уже собираясь призывно оповестить о своем пробуждении, но увидела: мама спит — и задумалась. Решила полежать молча. Потом опять было собралась закричать — и опять посмотрела на меня. И так несколько раз — наблюдала и боролась с собой, чтоб маму не беспокоить. Возможно ли такое у четырехнедельного малыша? Наконец я сделала вид, что проснулась, и Аннушка тихо, деликатно пискнула, будто котенок мяукнул: ну раз ты проснулась, мама, то знай — я хочу есть!

27-28 марта

В тишине

Ничего не происходит. Все по-старому: спим, едим, гуляем, купаемся, никаких сногсшибательных достижений. Вроде бы и пора перестать писать дневник, но нет. Я по своим ученикам знаю, как ценны эти периоды затишья, когда ничего не происходит видимого глазом. Именно в это время зреют в ребенке новые силы. И потом — раз! — выходит он из этого периода затишья с чем-то новеньким — прежде не бывшим навыком, мыслью, чувством. Так что и эти периоды тишины заслуживают быть отмеченными в общей картине роста человека.

29 марта

Кишечная палочка

Лечили дисбактериоз, а оказалось — кишечная палочка. Мое молоко абсолютно стерильно, так что можно спокойно кормить Анюту, не боясь, что придется пить какие-то лекарства. А ей, бедной, приходится потреблять всякую невкусную гадость. Правда, это не лекарства, а очередные порции бактерий, но вкус у них мерзкий, она плюется и верещит.

30 марта

Гормоны материнства

Прочитала у Серзов о гормоне материнства. Очень ценная книжка для начинающих пап и мам, всерьез относящихся к родительству: помимо захватывающих наблюдений из детской жизни и полезных рекомендаций, есть много идей, с которыми не обязательно соглашаться, а можно подумать об этом. Оказывается, материнские чувства — это не только инстинкт. В организме каждой женщины вырабатывается особый гормон, причем чем чаще и теснее она общается с ребенком, тем больше растет их взаимная привязанность (особенно это проявляется при раннем и частом кормлении грудным молоком).

Но, думается, все намного глубже. Дело тут не только в инстинктах и гормонах, а еще и в душевной и духовной составляющих материнства. Все-таки странным кажется объяснять силу материнской любви игрой гормонов, тем более что не у всех женщин, имеющих детей, эти чувства проявляются одинаково. Я знала мать семерых детей, которая вовсе не была матерью героиней, — дети ее росли на улице. А другая мама четырех детей, нежная и заботливая, сумела воспитать в детях любовь к культуре и благочестие, что вообще-то довольно трудно. Стало быть, не только в родительском опыте дело, который прибывает с годами и детьми. И не в количестве прочитанных правильных книжек, и не в плотности правильных людей на квадратный метр пространства, с которыми общаешься, организуя правильным образом свою и детскую жизнь. Главное, глубинное снова и снова совершается помимо нас, в нас, но не нами. Хотя мы, конечно, в надежде просим, но трезво понимаем, что ни опыт, ни образование, ни даже многолетняя педагогическая практика до рождения собственных детей стопроцентного результата не дадут. Можно так и не стать родителем (не в физиологическом, а в существенном смысле этого слова). Дает это родительское знание, впрочем, как и всякое другое, только Господь — но нашими трудами, скорбями и надеждой. Все должно быть всерьез и по-настоящему, тогда и плоды получаются не кислые, а вполне съедобные. Родив детку, мы еще должны родить и родителя, подлинного, а не формального, зачав и выносив его в себе. Когда же это будет, когда же?

Как и когда рождается в женщине материнство? Когда она девочкой баюкает кукол? А я в детстве играла сплошь в солдатики, в театр да в казаки-разбойники. Что же мне не стать матерью? Или мама просыпается в тонкой барышне в родовых муках? Или в первом ночном кормлении, часа в три, когда очень-очень хочется спать и совершенно все равно, что вокруг происходит? В твой сон врывается голодный крик младенца, а ты еще несколько секунд соображаешь, кто бы это мог так орать? И так день за днем, ночь за ночью. С утра забудешь умыть, перепугавшись непонятных истошных дочкиных криков. Мисочка с водой так и будет сиротливо стоять на тумбочке до вечера — никто про нее не вспомнит. Гора пеленок, необходимость вылечить от поноса, укачивание и пение обязательно отвлекут. Собирая чадо на улицу, перепутаешь погоду и оденешь слишком легко, а потом всю ночь будешь с ужасом прислушиваться: не хрипит ли, не простудила ли непутевая мамаша?

А ведь сколько книг прочитано, сколько выстроено радужных планов... Кажется, разбуди ночью — и бодро расскажешь, что ты собираешься делать с дочерью в три месяца, что — в пять, когда плавать, когда читать... Но ночью будит лишь голодный крик младенца, на которого неожиданно для самой себя сердишься. Вот тебе и теория, и практика.

И, унывая, думаешь: плохая из меня мамка... А между тем все незаметно и абсолютно чудесным образом совершается. В конце концов, научишься всем премудростям ухода за маленьким, в конце концов, поубавится гонору, и просветительские планы уступят место радостной готовности принять любую судьбу — для себя и своего дитятки. И тогда все встает на место — находится время и для раннего развития (без неофитского фанатизма), и для спокойного наблюдения ежедневных подробностей младенческой жизни, и обретается радость в стирке бесконечных пеленок. Пока Аннушка спит, а мамка полощет белье, сколько всего передумается в тишине! И любимый муж оказывается как-то вдруг не только папой, но мужем — прежде всего, и воскресает романтическая, совсем юношеская любовь... А вдруг все это и есть нарождающееся материнство?

31 марта

Может быть, новый шаг

На бортике кроватки привязан за веревочку фарфоровый колокольчик с нежным голосом. Иногда я позваниваю в него, привлекая Аннушкино внимание. Она с интересом смотрит. Случайно задела ручкой и удивилась, что он звякнул. Потом задевала раз за разом, словно бы понимая закономерность: прикосновение — звук. Или это была только случайность? Я чуть пододвинула ее к висящим над кроваткой картонным птичкам и легонько тронула их Нютиной ножкой. Птички полетели, Анна внимательно смотрела на них. И... раз за разом ударяла ножкой сама, чтобы птички полетали еще. Мне, конечно, хочется думать, что это просыпаются в девочке новые возможности, делается новый шаг вперед. Но скорее всего, это все-таки случайность.

1 апреля

Оказывается, это руки!

Проснувшись утром, Нюта несколько минут как-то неопределенно кряхтела, то ли разговаривая со мной, то ли собираясь попросить есть. И вдруг затихла. Я обернулась. Дочка лежала на боку, выставив перед собой правую руку, и с изумлением глядела на нее. Нюта обнаружила, что у нее, оказывается, есть руки!

Сегодня ей исполнился один месяц.

2 апреля

«Ко» — это кошка?

У нас новая игра — щупать ленточки и тряпочки разной фактуры. «Щупать» — это, конечно, громко сказано. Мама обматывает вокруг пальца толстую шерстяную нитку, дотрагивается до дочкиной ладошки и говорит: «Нюта, пощупай, какая шершавая шерстяная нитка!» Потом наматывает вместо нее шелковистую атласную ленточку: «А теперь — гладкая атласная ленточка!» Потом также ощупывается тканая тесемочка, кусочек канвы, деревянная погремушка. Нюта улыбается. Потом вдруг поворачивает головенку к тряпичному бортику, украшающему кроватку. На бортике нарисованы собака и кошка. Кошка — ближе. Нюта внимательно ее разглядывает.

возможно, заметила в первый раз, хотя взгляд уже скользил по картинке в другие дни. Она вообще стала теперь много замечать и подолгу молча разглядывать то, что прежде просто видела. Может быть, то, что было раньше скоплением непонятного тумана, обретает теперь очертания и формы? Смотрела, смотрела и вот... «Ко!» — говорит Нюта, глядя на кошку, и начинает что-то лопотать, явно обращаясь к этой «ко». «Ничего себе!» — думает мама, глядя на Нюту. Обе довольны. Но скорее всего, это опять простая случайность.

3 апреля Телесное

Удивительно, сколько места занимают в мамином дневнике записи о разных телесных Анютиных проблемах. Почти столько же, сколько о развитии ее души и духа. Впрочем, дух растет невидимым глазу образом, а вот тело явно прибавляет в весе, явно страдает по ночам от колик (да так, что сон младенческий отлетает прочь, гонимый горестным криком боли). То мучились от поноса, теперь вот запор. А оказывается, хорошо помогают глицериновые свечи. И очень скоро проблемы кончились. Знать бы раньше... Но родительская наука, похоже, только так и дается — обоюдными слезами мамы и детки.

4 апреля

...и душевное

Сегодня Нюта улыбнулась в первый раз по-настоящему — не улыбкой сытого удовлетворения, отвалившись от ^ГРУДИ, не блаженно беседуя с Ангелами, смежив очи, а глядя глаза в глаза, в ответ на улыбку. Неужели дочка уже начинает понимать, кто все эти люди, окружающие каждый день ее колыбельку?

5 апреля

Мир на ощупь и на слух

Новый объект Нютиных исследований — коричневый вельветовый диван, на котором мы спим ночью втроем. Каждый раз, когда она оказывается здесь, неизменно поворачивает головку к его пузатой ручке и нежно ее гладит. А мама без устали приговаривает: «Какой шершавый диван! Теплый, коричневый!» Иногда мне кажется, что «шершавый» и «гладкий» — слова самые частые в моем лексиконе. Впрочем, так же, на ощупь, мы познаем «географию тела». При переодевании и смене подгузников я по очереди поглаживаю разные части Анютиного тельца, называя их и неизменно прибавляя: «правая рука», «левая нога» — в надежде, что это поможет детке как можно раньше начать различать левое и правое. Еще из новых игр — классическая «Сорока», для которой Нюта с удовольствием подставляет ладошку и довольно ловко распрямляет каждый пальчик.

Еще одна мамина забота — звуки, окружающие дочку. Колыбельные, потешки, утренние и вечерние молитвы, разные нежные разговоры — это само собой. А еще кассеты с музыкой, в основном классикой.

Нюта спокойно засыпает вечером, после ванны и плотного ужина, под мамино чтение Псалтири. Я думала раньше, что это просто набор звуков, более-менее ритмичных, успокаивает дитя. А на самом деле — это душа успокаивается, покоится в баюкающих волнах Давидовых песнопений. А раз душа покойна, то и тело спит безмятежно.

6 апреля

На берегу молочной реки

Наконец-то наступили времена, когда кормление стало блаженством и для меня, и для дочки. Ушла в прошлое моя непонятная мне самой неприязнь к ночным пробуждениям, теперь вскакиваю легко и с радостью. Кончились переживания по поводу стерильности моего молока и как следствие — сокращение его количества. А главное, кормление для нас — не просто процесс питания, а чудные мгновения жизни. Мы в тишине глядим счастливыми глазами друг на друга, наслаждаемся общением, вкусным молочком и музыкой Моцарта.

Сейчас весна уже настоящая, апрельская. На улице открылся асфальт, вокруг стволов деревьев — коричневые проталины и громадные лужи. В комнату влетела муха и колотится о стекло. А утром нас посетила бабочка-лимонница. Жаль, что Анюта спала и не видела. Вот бы она удивилась, смешно вытянув ротик трубочкой!

7 апреля, Благовещение Книжное притяжение

Так же часто, как диван, привлекают Нюту высоченные, до потолка, полки, набитые книгами. Каждое кормление мы усаживаемся под ними, и дочка с явным интересом на них глядит, вызывая неизменное веселье домашних.

Некоторые книжки уже прочно вошли в нашу жизнь. Кроме «Конька-горбунка» и «Царя Салтана», которые я просто, ради музыки слов, читаю вслух, еще мы очень полюбили картонные книжки с толстыми страницами.

⇐ Предыдущая 123 4 5 6 7 Следующая ⇒