Берг Dок Николай: другие произведения. 14 страница

Связался с взводными. Все идет по плану, накрыли врага удачно. Один танк потерял гусеницу и самоходка под пулемет попала, трое раненых. Голоса у подчиненных ликующие, крушат и ломают, фрицы сопротивляются ожесточенно, но разрозненно и без успеха, растерялись. Самое главное - танковый кулак, который должен был пробить пробку на шоссе, обеспечив сидящим в Тарнополе снабжение и пополнение - горит уже весь! Взвода развернувшись веером атаковали стоячую технику с неполными экипажами. с непрогретыми моторами, внезапно и неожиданно. Панцерманны были настроены сами на успех, силенок-то собрали добре, потому не рассчитывали, что бить наоборот будут их. В самую тютельку угадали, атаковав! Хотел приказать пореже палить, снарядов пока никто не привезет, но воздержался. На своей шкуре знал - не добил врага, не поджег ему танк, не вывел его из строя окончательно - сам будешь гореть, глазом не успеешь моргнуть. Недорубленный лес - вырастает! Потому от ударной группы немцев должны остаться рожки, да ножки, да жидкая жижа. Горит уже не в одном месте, добивать, добивать! А по городу уже ракеты в небо, дюжинами! Гарнизон очухивается!

Отзвуком с той стороны города донеслось - ахало там что-то серьезное. Не иначе те самые зверобои, самоходы самого лютого калибра. Тут, в предместьи, уже трещат автоматы десанта, гранаты хлопают несерьезно, словно под Новый год хлопушки, орет кто-то вблизи командно, вроде по-нашему. И в этом свете выхватывает взгляд неожиданно то стул, стоящий посреди улицы, то битые горшки с засохшими цветами. что из развороченного дома выкинуло, то еще что, говорящее - что это был чей-то очаг, чье-то жилье. Битые белые тарелки, мятые кастрюли...

Удача сослужила дурную службу, увлекся, как мальчишка. Казалось после моментального разгрома немецкой бронегруппы, что вот уже - бей круши, город наш! А как бы не так - только сунулись дальше, по широкой улице, как в командирский танк и прилетело оглушающе, даже не понял - откуда, а уже гусеница слетела, в башне от звенящего рикошета окалина роем и гайки какие-то полетели, как пули. И тут же рев мотора как ножом обрезало, и в жуткой тишине зато затрещало знакомо и страшно - так огонек на танке сначала деликатно и нежно первые секунды звучит, а вот сейчас заревет словно в кузнечном горне!

- К машине!!! - а уже в башне светло, как днем. Снизу языки рыжие с копотью порхают! Кубарем в люки! Оглушило чем-то, ударился ладонями и коленями о колючую твердую землю, рывком за танк, сверху кто-то скатился, больно каблуком в поясницу заехал - наводчик. Опять тряхануло, оглушило и ослепило - догадался - сзади подошел кто-то из своих, лупит над головой из пушки, прикрывает отход, сам за горящим танком прячется. Бегом на четвереньках прочь, за броню второй машины, под пушкой сидеть невозможно - как рыбу глушит, аж слезы из глаз, словно здоровенной тяжелой подушкой, набитой мокрыми опилками кто-то громадный лупит по голове и всему телу, так, что скелет трясется!

Ответно немцы тарабанят густо и резво, трассы пулеметные и пушки шарашат вдоль улицы, не понятно откуда. То есть понятно - дыр в стенах набили, а дома тут старые, кирпичная кладка толстая. Ну, теперь куда? В тыл, к любой рации. Глянул - трое за танком, побиты - помяты и местами обгорели, но несерьезно. Только рот открыл - водитель как из под земли вырос, хромает и идет кособоко, но - тоже живой!

Нашел командира первого взвода, приказ на отход. Тут не удержаться, пожгут танки к черту среди этого лабиринта халуп и домиков, садиков и заборов. Выдирались из боя с трудом, когда узнал, сколько боеприпаса сожгли - ужаснулся. Отошли на свои ночные позиции, где еще немцы окопов и капониров нарыли для внешнего обвода и прикрытия со стороны дороги. Для штурма города силенок маловато, только - только шоссе можно удержать, пробкой в нем торча.

Старшина роты ухитрился немецкий грузовик с консервами угнать. Еще пехота трофеями нахватала три пулемета, несколько цинков с патронами и лентами, да пару охапок фаустпатронов. Связались с начальством. С удивлением узнали, что хоть штурм самого Тарнополя идет не очень успешно, набито тут гансов как в муравейнике, зато получается обжимать город, охватывая его с флангов.

Санинструктор физиономию йодом изукрасил - посекло кусочками отлетевшей от удара брони. Неожиданно оказалось, что и руку цапануло. И заболело уже к вечеру, занудило.

- Сильно посекло - посочувствовал самоходчик, командовавший взводом "сучек". Он к командиру роты относился с почтением, потому как видел - этот толковый, с ним воевать можно. Отзывы о самоходной артиллерии были диаметрально противоположны у воевавших на этих установках. Хоть и бронированные, а эти машины не могли сравниться с танками по маневренности и толщине стали. Они и предназначались для другого. Вот как пушки, которые были куда лучше защищены и куда быстрее двигались, чем колесные, безмоторные, перекатываемые расчетами, они были и дальнобойнее и точнее танковых бабахалок. Те артиллеристы, которых не гоняли на манер танков, что часто бывало у дурковатых командиров, а пользовали именно в виде артиллерии, про свои железяки отзывались с уважением. Другие, которых посылали в танковую атаку... Таких выживало куда меньше и отзывы о САУ у них были куда жестче. Но поди объясни пехотному самодуру, что оно хоть и железное и на гусеницах - а не танк ни разу!

- Это да. Вот на "Валентайнах" сталь вязкая, так не колется. Хотя там броня куда тоньше, легкая машинка. Не отделался бы рикошетом. Зато сидишь там, как в ресторане... А это черт с ним, заживет!

После такого разгрома немцы больше ничего серьезного не предпринимали. Несколько раз пытались атаковать пехотой, но всякий раз - неудачно. Открытое место перед танками простреливалось отлично и попытки подобраться ближе с фауст-патронами или минами магнитными кончались плохо - часовые службу несли качественно и старательно, не за страх, а на совесть.

Боеприпасов становилось все меньше и топлива тоже. Жратвы хватало, а патроны и снаряды словно таяли. Попытка захватить город с ходу провалилась. Контрудар у немцев оказался неожиданно мощным, наших выперли из занятых кварталов и с той стороны тоже восстановили статус кво. Даже и не понять сразу было - откуда фрицы внезапно появлялись.

- Пленные, твари, сказали, что весь гарнизон тут 4600 человек. А самое малое тут тыщ 12 фрицев, да с техникой. И то сказать - генерал командует и полковники есть, не хухры - мухры - пояснил своим подчиненным мудрый Кошечкин, когда совсем тоскливо стало и взводные деликатно поинтересовались - когда наши-то подойдут?

- Это понятно, ротный. Но ведь у нас тут силища не хуже! - вздохнул командир первого взвода и почесался. Обовшивели все, ночуя в немецких блиндажах.

- Тут каменоломни в черте города. Хрен пушкой возьмешь, а войска перебросить из сектора в сектор - раз плюнуть. Старые дома польские - вот он соврать не даст, тот же костел - тут ротный мотнул головой в сторону польщенного артиллериста и тот согласно закивал - два с половиной метра толщина стен. Подвалы тут считай у всех накопаны в два этажа. И немцы постарались, одно слово - фестунг. Придут наши, главное - чтоб немцы ничего в город доставить не смогли. У них там хоть и склады - а вон какая молотьба идет, тоже жгут каждый день от души!

Двадцатилетние мальчишки с умным видом рассуждали о сложностях штурма, не очень представляя, какая силища им тут противостоит. И через десять дней дождались - свои появились. Сразу легче стало. Еще несколько дней - и блокада областного города стала полной. Но все равно было очень тяжело. Хорошо еще, что немец уже пошел не тот. Трепаный враг был, сильный, злой, но разлаживался механизм вермахта, не складывалось у них. Дважды танковые части немцев пытались деблокировать город, оба раза - провально. Группа оберста Фрибе и в первый и во второй раз обломала зубы, пытаясь пробиться в город, причем оба этих штурма показали резкое падение штабной работы у немцев. В первый раз панцерманны должны были провести в гарнизон конвой из грузовиков. Но караван не прибыл ни к назначенному времени, ни позже, куда-то испарившись по дороге. Тем не менее - хоть весь смысл операции испарился, приказ есть приказ. Фрибе атаковал вхолостую, бессмысленно. Даже если бы и пробился - толку гарнизону от него не было бы никакого - он должен был вернуться обратно. Но и пробиться не получилось. Танки и бронетранспортеры почти дошли до города, но понесли тяжелые потери и были вынуждены отступить. Повторная попытка деблокады была еще гаже. Сил оберсту подкинули от души, до 200 бронеединиц и начал он резво, пробив оборону нашей стрелковой дивизии, раздавив гаубичный полк и раскатав несколько батарей ПТО. Беда была его в том, что гарнизона в городе уже не было, остатки блокированных сил, жалкие огрызки прорывались из города. "Тиграм", "Пантерам" и "Фердинандам" Фрибе удалось еще выбить три четверти танков бригады тридцатьчетверок, после чего те, кто еще был из панцеров боеспособен, нарвались на развернутые в засаде ИСы. Вот тут тяжелый танковый полк устроил настоящий тир. Немцев били с дистанции в полтора километра и пока панцыры проехали метров пятьсот по открытой местности, им подожгли и разваляли больше половины техники, в первую голову - тяжелой техники.

Атака провалилась. Назавтра целый день немцы пытались прорваться вдоль шоссе, пытались маневрировать, просочиться по зарослям. ИСы т тридцатьчетверки переиграли и в этом. За два дня боев тяжи сожгли 37 немецких танков, потеряв своих четыре сгоревшими и пять подбитыми. Бесценный опыт такого боя был творчески осмыслен и потом не раз немцам отрыгивался - прямо начиная с Сандомирской бойни, где Гитлер бросил на стол карту "Королевских тигров", сверхтяжелых и сверхмощных танков. Получилась очередная позоруха панцерваффе.

До Тарнополя группа Фрибе не дошла 11 километров. Ее поперли обратно и кроме потерянных в ходе боев полусотни танков еще десяток оберст потерял завязшими и подбитыми, которые не смог эвакуировать. Также тяжелой бедой для немцев была потеря изрядной части бронетранспортеров. Эти машины в отличие от "Тигров" бились и тридцатьчетверками. Как и другая техника, нужная, но хрупкая.

Немецкие историки старательно подсчитали. что из всего гарнизона города (всех, кто формально в гарнизон не входил, стыдливо не заметили) к своим выбралось аж 55 солдат. Без офицеров. Комендант - генерал - майор Найндорф погиб при прорыве, как и его заместитель. Вот сколько потеряли немцы, защищая Тарнополь - немецкие историки не пишут, сущие пустяки ведь, неинтересные никому. Куда важнее описать - что там вышло сорок три солдата, да тут один да там пять, да там шесть. К слову сказать те самые тяжи ИС-2 и уцелевшие тридцатьчетверки заодно обратным фронтом ликвидировали и прорывающихся из города немцев.

Наши брали Тарнополь долго и в итоге твердо перешли к тактике штурмовых групп, получающих точное указание какой дом брать. Для штурма сильно укрепленных городов этот способ оказался оптимальным. Поражение немцев в Берлине отрабатывалось со Сталинграда - в том числе и в Тарнополе.

Кошечкин, неожиданно для себя узнал, что его представили к Герою Советского Союза - и за то, что его рота перерезала сообщение с Тарнополем, что вынудило немцев очень сбрасывать боеприпасы осажденным на ярких красных парашютах, но этот способ с каждым потерянным кварталом становился все бесполезнее, чем дальше, тем больше сброшенного попадало в руки нашим или красовалось на крышах города, и за то, что его рота сожгла 18 немецких танков, разбила полста машин с грузом, пару БТР и несколько пушек. Живой силы набили около двух рот. Тот удар на рассвете вышиб столь нужные немцам мобильные силы.

Награду вручал в Москве сам Калинин и когда гордый свежеиспеченный кавалер выходил из Кремля (скорее уж на крыльях летел) - столкнулся со старым знакомым, командиром курсантской роты из своего танкового училища. Теперь этот капитан был адъютантом у высокого чина и мигом сосватал награжденного в Академию, благо как раз начинался набор. В конце войны старались опытных воинов направлять, чтоб они учились сами и могли учить потом других, сохраняя бесценный военный опыт, науку побеждать.

На этом война для командира усиленной танковой роты Кошечкина закончилась. Начинались другие хлопоты с экзаменами и учебой.

К слову сказать генерал-майор Кошечкин и сейчас живехонек, дай бог ему здоровья.

Заместитель командира батальона гвардии капитан Бочковский, за глаза прозванный своими бойцами "Кривая нога".

- Дегтярев убит!

- Как?!

- То есть - умер. Ранило, из танка вытащили - и умер сразу, товарищ капитан.

Вот только что живой и здоровый младший лейтенант ловко сумел обеспечить переправу - самое большее минут десять назад аккуратно выпихнув с моста выставленную немцами для уничтожения переправы горящую автоцистерну с бензином - и только собрался поставить ему новую задачу - а уже и убит! Это всегда было неожиданно - и никак к этому привыкнуть не получалось!

Как оно так - ведь перед глазами стоит, как тридцатьчетверка, накрытая брезентом, постукивая траками по доскам настила вслепую (ну, положа руку на сердце, не вслепую, Дягтерев, развернув башню пушкой назад, сидя задом наперед, корректировал водителю путь, стараясь не перепутать "право с лево", прошла через мост и не спеша сдвинула немецкую машину прочь с моста, завалив потом в придорожный кювет, отчего пламя шарнуло из цистерны столбом, но уже не на мост. Дорога свободна! Танк встал чуть поодаль, прикрывшись домами, экипаж поспешно стягивал всерьез полыхавший брезент. Настил еще горел, но передовой отряд уже пер всей мощью в западную половину райцентра под названием Чортков.

Севернее шла большая драка за областной центр - Тарнополь, его не получилось взять с ходу, а этот городок немцы не успели приготовить к обороне. Не ожидали такого скорого визита. Чуточку совсем им времени не хватило, даже прислали в усиление пару "Тигров" и пять "Пантер" с чертовыми Артштурмами, но занять позиции они уже не успели, просто не доехали. Рота Костылева сымитировала наступление на восточную окраину, остальной батальон вломился неожиданно с севера, вдоль реки, сматывая оборону с фланга, давя противотанковые пушки, грузовики, подводы и все, подвернувшееся под горячую руку. Не успели немцы развернуться - и Костылев тут как тут - поспел. Кто мог из немцев и венгров - бежали. Но могли уже немногие. Мост взорвать не успевали, только смогли автоцистерну с бензином вкатить и запалить.

Городок делился с севера на юг пополам рекой Серет, по названию которой не отхохмился только ленивый и вот через речку эту и надо было взять мост. Взяли и уже на западной части столкнулись с поспешавшими тяжеловесами лоб в лоб.

Встречный бой на коротких дистанциях в одинаково незнакомом городе немцам встал дорого. Из приехавших помогателей не спасся никто. В девять часов утра город был взят. Когда машина Бочковского проезжала через площадь города, где был разбит сквер, капитан увидел, почему пропала со связи машина лейтенанта Карданова.

Тридцатьчетверка с восьмью дырами в борту и башне, повернутой в сторону еще коптящего артштурма, явно ухитрилась выйти с тыла стоявшим в засаде трем панцирам и с кроткой дистанции их расстреляла в корму каждого. И сама не убереглась от самоходки, выскочившей сбоку из-за полуосыпавшейся кирпичной стены сквера. Эх, Карданов, Карданов! Лихие ребята, почти как Жора Бессарабов, сгоревший с экипажем как раз перед Новым годом! И как же их не хватает!

И хоть расклад потерь был куда как не в пользу немцев, а горечи от потерь не сгладили ни два "Тигра" сожженные лейтенантом Веревкиным в кинжальном поединке, ни исправная совершенно "Пантера" захваченная экипажем Вани Кульдина, ни склады с жратвой, топливом и боеприпасами, ни прочие богатые и многочисленные трофеи.

После прорыва фронта танки рванули на оперативный простор и Бочковский - уже признанный ас - рейдовик, ухитрялся появляться там, где гитлеровцы его не ждали и тогда - когда опять же не ждали. Молниеносные действия, удар по самому слабому месту, разгром и паника - это Бочковский. По двадцать - тридцать километров в день - и вот путь к Днестру открыт. Гансы не успевали фатально. Потеря транспортного узла в Чорткове, потеря стратегического моста - все это вынуждало бросать оборонительные рубежи перед Днестром, поспешное отступление всегда вело к массовым потерям техники и танкисты передовых отрядов выбивали у немцев транспорт - и грузовики и подводы - десятками и сотнями единиц, зачастую - исправными и с грузами.

Комендантская служба, как и другие тыловые службы вермахта сильно просела и ухудшилась - в первую очередь из-за колоссальных потерь. Масса опытных работников погибла от партизан и под воздушными налетами, множество уже послано во фронтовые части, там была теперь постоянно нехватка лютая людского состава и потому рейдовики - танкисты РККА, тихо, не ввязываясь в бои в прифронтовой полосе, проскакивали и просачивались незамеченными и не обнаруженными в тылы и уж там - то устраивали тарарам, захватывая ключевые узлы.

Это, конечно, позор для дорожной комендантской службы, когда враг под носом едет туда, куда ему охота, целыми колоннами, но в оправдание немцев замечу, что в тот момент снабжение панцерваффе изрядно ухудшилось сразу по ряду причин - и потому, что разлаживалась вся штабная работа, трудно руководить расползающимся как гнилое сукно фронтом, где ситуация меняется ежечасно и все время - в плохую сторону, и потому что теперь вермахту люто не хватало транспорта: обозы с лошадками и санями были даже у танковых дивизий, что физически было невозможно еще в 1941 году, наконец, весенняя распутица в России, в частности на Украине - кошмар для любого транспорта.

Немецкие танки поэтому перли на себе все, что раньше возилось на грузовиках, а теперь приходилось грузить на танки - запасные катки, гусеницы, ЗИП, детали, снаряды, патроны, топливо и даже жратву. Мало того - приходилось брать с собой бревна и фашины, без которых завязнуть в тех реках и болотах, в которые превратились по весне дороги, было раз плюнуть. А еще зачастую и десант садился на танки - не для всех хватало бронетранспортеров. Немецкие панциры превращались в этакий цыганский табор на гусеничном ходу. Но и наши рейдеры были нагружены ровно точно так же, везя с собой запас всего. И поди, отличи одних навьюченных ишаков и верблюдов от других, ровно так же заваленных самыми разными грузами до макушки. Да еще под постоянным липким дождиком со снегом! Да еще и завозюканных в одной и той же грязи снизу доверху!

На стволы орудий советские танкисты накидывали мешки, что маскировало отсутствие дульных тормозов и в первое время на вражеской территории вели себя чинно и скромно. Потому их появление в тылу вызывало постоянно самую серьезную панику, которую наши еще и старательно раздували. Брошенная сотнями единиц немецкая техника - была таким фирменным знаком рейдеров. А это означало еще большее ухудшение снабжения немецких частей. При отступлении вообще много техники теряется, а если противник сознательно отрезает мехчасти от топлива и боеприпасов - то и тем более. Наши испили из этой чаши с горечью в 1941 и 1942 году. Теперь чаша эта прочно прилипла, практически приросла, к устам вермахта и хлебал он горькую мерзкую жижу до конца войны постоянно и без перерыва.

"Начав движение на Чертков в составе ударной группировки фронта, отряд Бочковского форсировал реку Теребна в районе деревни Романовка и устремился вперед, внезапно появляясь там, где противник не ожидал его увидеть. В ходе непродолжительного боя группа танков уничтожила 16 пушек, 4 штурмовых орудия и более 200 автомашин с военными грузами. Преследование врага продолжалось. Танк гвардии лейтенанта Виктора Максимовича Катаева, совершив умелый обходной маневр и перекрыв пути отхода обозу из 200 подвод, захватил его" - написано в документах.

Это результат одного дня боев в тылу. Конечно день на день не приходится, но я не скажу сразу, что горше для вермахта - потеря 4 артштурмов или двухсот грузовиков с грузом и двухсот подвод с грузами же.

Переправы через Днестр гитлеровцы успели взорвать. Наши смогли захватить пару плацдармов, но переправлять танки и прочую тяжелую технику было не на чем. Чинить взорванные мосты - ждать полтора дня, свои понтонеры прибудут не раньше, чем через два дня. За это время немцы сумеют организовать оборону, собрать растрепанные части, подтянут резервы. Что-что, а промышленность в Европе гнала технику потоком. И будут большие потери. Не годится.

Разведка предложила захватить на том берегу немецкий понтонный парк, стоявший в одной из деревень с прошлого года. Предложение было одобрено, деревню с саперным добром захватили, за ночь из отобранных немецких понтонов, которые оказались на самом деле хорошо знакомыми - советскими, довоенного выпуска, двойной трофей оказался, была построена переправа, по которой поперли танки.

Задачу поставил лично Катуков.

'Выдвинуть отряд под командованием капитана Бочковского в направлении города Коломыя, сломить оборону противника и занять город. Выступить в 9:00. 27.03.1944 На пути расставить три танка с радиопередатчиками для поддержания бесперебойной связи'

Пустячок - прокатиться по тылам врага полсотни километров, по дороге захватив три населенных пункта - и взять Коломыю. И да - еще переправу через Прут до кучи. Раз уж там рядом оказались.

Днестр группе гвардии капитана удалось проскочить вброд, нашлось местечко, где хоть и с большим риском утопить машины, но удалось пробраться, буквально - чудом, считанные сантиметры до того, как моторы захлебнутся. Тут мне сложно сказать, в каком составе была группа - танков точно была ровно дюжина и экипажи Владимир отобрал из лучших лучшие. Сам Бочковский вспоминал потом, что были и бронетранспортеры для пехоты, что вполне вероятно, трофеи позволяли это сделать. Тем более - в захваченных населенных пунктах оставлялись по одному танку и подразделения мотопехоты в виде гарнизонов для удержания до подхода основных сил, шедших позади. И в наступлении и в обороне бронетранспортеры были большим подспорьем, тем более, что немцы чего только не ставили на свои БТР - и пушки и минометы и зенитки.

К железнодорожной станции Коломыя, которая была на окраине города, вышло таким образом пять тридцатьчетверок. Их там не ждали совершенно. Другие пять машин еще домолачивали очаг сопротивления в селе Подгайчики в 16 километрах.

Те, что въехали на окраину города поразились открывшемуся виду. Город вдвое больше Чорткова, если не втрое. Станция забита составами, тот, что ближе - да там "Тигры" на платформах! Полтора десятка точно! И аэродром вон виден, как раз самолет садится двухмоторный...

Пять танков рванули в город. Нельзя дать опомниться! Нас не ждали? А мы - вот они! Давить и громить, пока чужие экипажи не заняли места в танках, расчеты не прибежали к орудиям, покуда не изготовились к бою и не поняли - кто и что напало? Даже по первому впечатлению - сил у немцев в этом важнейшем транспортном узле - куда больше, чем у авангарда.

У страха глаза велики! А надо их еще больше расширить!

Круша все на своем пути, давили обнаруженные пушки. Расчеты еще не успели занять свои места. Очень беспокоили "Тигры" - потому как гвардии капитан своих подчиненных не раз предупреждал о полученном им самим опыте - танк на платформе - легкая добыча, но если сумеет съехать на грунт - всем печально станет. И Бочковский отлично знал, что говорил. Он сам так принял свой первый бой. Состав привез свежевыпеченного лейтенанта с такими же зелеными выпускниками и их экипажами на станцию и высыпавшие из теплушек танкисты с удивлением обнаружили, что по полю на них прут серые танки врага, а наша смятая пехота откатывается перед цепями немцев.

Командир роты, к счастью, был стреляный воробей, не растерялся и уже через несколько секунд застучали дробно сапоги - экипажи кинулись по машинам, а еще через несколько секунд первые башни открыли огонь. Танк Бочковского стоял на последней платформе и добежал до него новичок уже когда пальба шла вовсю. Он и сам стал лупить по немецким машинам, посреди этого грома и тарарама слыша отбитыми ушами звон кувалды по зубилу - мехвод снаружи рубил проволоку, крепившую танк к платформе. А потом взревел мотор, снизу, от мехвода донеслось "Держись!" и танк грузно прыгнул с торца состава на рельсы, тяжело шмякнулся, заскрежетав всеми сочленениями и разворачиваясь к немцам лбом. За ним, одна за другой так же брякались с торца состава съезжавшие гуськом остальные стальные черепахи, разворачиваясь в боевую линию на твердом грунте, получая свободу маневра. Атаку немцев отбили и когда перевели дух - поняли, что - повезло. Невиданно повезло. Чуть бы позже въехали - и все, расстреляли бы панцерманны теплушки с беспомощными людьми даже пулеметами, а тридцатьчетверки достались бы приятным подарком.

Село Подгайчики оказалось крепким орешком, пиониры немецкие тут расстарались, нарыв препятствия для танков и оборонительных позиций, да и речонка Турка - мелкая, но топкая. Если бы не внезапность - кровью бы наши умылись. Но это очень большая разница - когда враг успел подготовиться к обороне и когда он о ней даже и не думал в момент встречи.

Одно дело, когда у тоскливо мокнущих под мелким дождиком пушек, накрытых чехлами, мается отсыревший кашляющий и сопящий мокрым носом часовой, а боеприпасы в ящиках лежат в сухом сарае, что в сотне метров и расчеты заняты в казарме будничными делами. Совсем другое - когда уже в полном составе все канониры на своих местах и прицел на орудие поставлен и чехлы сняты и наблюдатели выдвинуты, связь налажена и проверена и командир тут же с биноклем и снаряд уже ушел в ствол и закрыт чавкнувшим затвором. И замковой с новым снарядом в руках и остальные - вот тут все рядом. И огонь открыть можно в любую секунду по команде, как только танк врага покажется в секторе обстрела (а попутно по нему добавят и соседние пушки).

Да, обученные канониры добегут до орудия за считанные минуты и чехлы посрывают и снаряды натаскают быстро. Если им дадут это время. Но им его не давали.

Как правило. В этом чертовом селе из-за эскарпа пришлось влезать в перестрелку, прячась за хаты, отвлекая на себя внимание, пока часть группы обтекла пообочь, перебралась через реку и привычно ударила с другой стороны, выходя с тыла.

Черт их поймет, немецких конструкторов. Советские пушки ПТО мог по ровному месту перекатывать даже один человек - не говорю про 45 мм, но и 76 и 57 мм - вполне. Сбалансированы так, что легко их катить и разворачивать, сопровождая пехоту "огнем и колесами" и встречая внезапно появившегося с другого направления противника. Верткие советские пушки.

У немцев же центр тяжести зачем - то сдвинут в сторону станин и максимум, что может один человек - это с надрывом грыженосным покатать чуток германскую 50 мм. пушку. Про более толстые системы даже и говорить не приходится. Как с ними корячились расчеты -уму непостижимо. И немецким канонирам как правило не удавалось развернуться жерлом к появившейся из-за спины бронированной смерти при встрече с рейдерами.

Пушки в селе раздавили, привычно проехав по станинам, отчего стволы таких орудий навсегда задирались в небо, но дрались немцы цепко, засев в домах и подвалах, оставлять такую заразу в тылу было никак нельзя, но и оставить без внимание совершенно пустое шоссе на Коломыю было глупо. Вот и разделились.

Теперь Бочковский, давя вместе с оставшимися очаги сопротивления, волновался всерьез - со связи пропал сначала танк Вани Шарлая, а потом и Игнатьев замолк. По рапортам началось все хорошо, явно фрицы не удосужились из пройденных ранее сел сообщить в Коломыю, что едут тут гости, свалились тридцатьчетверки как снег на голову.

Но что такое - пропавший со связи танк - Бочковский отлично знал. И как правило означало это самое худшее. Тем более успели сообщить, что и пушек много и "Тигры" на грузовой станции... И замолкли.

Потому, когда на слух определил, что уже спеклись тут гансы, рванули впятером на помощь, оставив часть мотопехоты и одну тридцатьчетверку на окончательный захват села. По шоссе пролетели 16 километров пташкой, поломав попутно несколько телег и грузовиков, попавшихся по дороге. Те, кто сообразительнее удирали с дороги при виде танков и намертво влипали в размякшую землю, но оставались не раздавленными и шоферы имели шанс удрать пехом.

Ворвались веером, по решению капитана - два танка ломанулись на аэродром, три - с фланга на грузовую станцию. Это, конечно, наглость изрядная, так дробить и без того малые силы. Но расчет был на то, что устроенный в разных местах тарарам удесятеряет в глазах противника мощь вторжения. И - соответственно - вызывает главного союзника в таком деле - панику. После чего уже без разницы, какое превосходство было в численности у врага, паника превращает жестко структурированные части в обезумевшее стадо овец.

За тех, кто сейчас мчался давить самолеты, капитан почти не беспокоился. Что Катаев, что Сирик были очень толковыми парнями, должны справиться. Не удержался все таки, напомнил, чтоб аккуратно ломали аэропланам хвосты, не увлекаясь. Отозвался Сирик со смешком, помнят, да. Сбросили на краю аэродрома десант, сейчас давят зенитное прикрытие, сопротивление слабое и неорганизованное. Перевел дух.

Перед стальным утюгом танка самолет - словно игрушка из алюминиевой фольги. Одна беда - в такой хрупкой упаковке залиты сотни литров бензина. А он загорается от любой искры. Уж чего-чего, а когда стальной танк рвет и крушит самолет - искр хватает с избытком. И моментально оказывается несокрушимый танк в озере из огня. Мотор тут же глохнет, засосав вместо воздуха пламя и хана и танку и экипажу, горят заживо. Страшная смерть и кошмар любого танкиста. Потому - только аккуратно ломать хвосты.

⇐ Предыдущая 9 10 11 12 131415 16 17 18 Следующая ⇒