Двадцать. Двадцать один

Двадцать

Путь домой пролетел быстро, и я едва успела рассказать Дексу все. Я пока не говорила о кровавой игре, ведь нам нужно быть готовыми для этого. Вряд ли о таком стоило много думать.

Хотя я думала.

Декс заехал в аптеку за своим лекарством и другими вещами, и я вошла с ним, не хотела быть одна в машине. Пока мы ждали, я ввела в телефоне сексуальную магию и кровавую игру, чтобы почитать и понять, что делать. Если занимался колдовством, нужно было следовать четким (и нарисованным) ритуалам, или можно было следовать за своим потоком. Мы выберем последнее.

Самым важным из того, что я прочитала, было то, что ножи нужно было стерилизовать, и нужно было резать осторожно, чтобы не навредить человеку, и важно было не то, что ты делал это снаружи, а что место было значимым. И, как и сказала Лана, чем дольше оттягивался оргазм, тем лучше было, и нужно было делать это с любовью, уважением и намерениями. Дело было не в причуде резать друг друга ножами и не в поглощении крови (хотя это могло помочь с одержимостью). Дело было в приглашении человека внутрь на клеточном и духовном уровне. Прямое слияние душ.

Говорили, одержимость могла длиться, сколько захочет человек. Тот, кто пригласил, всегда управлял (это не работало с одержимостью демоном, но все же), и это влияло на обоих человек, нужно было привыкнуть к разделению разума, к мыслям друг друга. Но в этом мы уже знали, что ожидать.

– Так какой план? – спросил Декс, когда мы вошли в квартиру. – В машине ты сказала, что у нее был план. Вроде, ты так говорила. Информации было слишком много. Кто знал, что нас окружали ведьмы?

– Знаю, – отозвалась я. Снаружи уже стемнело, времени оставалось мало. Я подошла к Жирному Кролику на диване и взяла его на руки. Я поцеловала его в голову и отнесла в кабинет, закрыла дверь.

Когда я повернулась, Декс с интересом смотрел на меня, снимая куртку, гадая, зачем я это сделала.

Я глубоко вдохнула.

Вперед.

– Декс, мне нужно кое о чем поговорить, – сказала я, шагая к нему, надеясь, что он видел, как серьезна я была. – Это очень важно. Это нас спасет. Я не хочу, чтобы ты считал это шуткой. Я не хочу, чтобы ты воспринимал это легко. Я не хочу, чтобы ты отпирался. Мне просто нужно, чтобы ты понимал, как это серьезно, и почему мы должны это сделать.

– Ладно, – медленно сказал он, провел ладонью по лицу. – Должен признать, малыш, ты меня немного пугаешь.

– Потому что это страшно, – сказала я, остановившись перед ним. – Я тоже боюсь. Но тебе придется довериться мне в этом.

– На это намекала твоя доктор? Ты ей доверяешь?

– Да. И даже если бы не доверяла, я знаю, что это правильно. Я знаю в душе, что это выход. Единственный выход для нас.

Он сглотнул со страхом в глазах.

Я прижала ладонь к его щеке и посмотрела на него, заглянула глубоко в глаза.

– Декс. Я люблю тебя. Люблю всем, что у меня есть, даже когда кажется, что у меня ничего не осталось. Это все для тебя. И мне очень жаль, что я наговорила тебе всякое в ту ночь. Я не верила в те слова и не должна была такое говорить. Но сейчас говорю я, – я провела пальцами по его лицу, убрала прядь темных волос с его лба. – Мне нужно от тебя одолжение.

Он стиснул зубы, глаза стали настороженными.

– Что угодно. Я сделаю для тебя что угодно.

– Мне нужно, чтобы ты захватил меня. Чтобы больше ничто не могло.

Он сдвинул брови.

– Захватил? Разве я уже не обладаю тобой?

– Я не в том плане, что ты мой, а я твоя, – сказала я, опустив руку. Я прошла мимо него к подставке с ножами. – Я в прямом смысле.

Я вытащила самый маленький нож, который оказался и самым острым.

Повернулась к нему, сжимая нож перед грудью.

Он посмотрел на нож, в мои глаза и обратно.

– Детка, что ты делаешь?

– Ты должен доверять мне.

– Буду доверять, если скажешь, что ты делаешь.

Я опустила нож на стойку, вытащила из выдвижного ящика с лекарствами дезинфектор. Я налила немного на чистое полотенце и протерла нож.

Декс следил за каждым моим движением.

– Перри? Помнишь, я сказал, что ты меня пугаешь? Это не изменилось.

Я посмотрела на спальню. Там будет слишком грязно. Я посмотрела на пол на кухне. А потом на остров. Будет неудобно, но там будет проще убрать кровь. И это место было важным. Там у нас с Дексом был секс в первый раз.

Я помнила это как вчера.

Как он ощущался.

Как мы ощущались вместе.

Я помнила мерцание во всей квартире, переливающееся, искажающееся, тогда я не знала, что это означало. Теперь знала.

Наша энергия соединилась. Это был намек на то, что она могла, что мы могли вместе.

Теперь мы проверим это так, как еще не проверяли.

Четыре года спустя.

До… погодите.

В этот самый день?

Я подумала о дате, когда состоялась рождественская вечеринка Шоунета.

Твою мать.

Это не было совпадением.

– Перри? – спросил Декс.

Я посмотрела на него.

– Зачем ты продезинфицировала нож?

– Снимай одежду, – сказала я.

Он опешил.

– Что?! Нет.

– Ладно, – сказала я.

Я сняла свитер и футболку под ним, бросила их на пол, а потом стянула леггинсы и носки, осталась в лифчике и трусиках.

Я взяла нож и протянула ему.

– Бери, – сказала я.

Он моргнул, и я знала, что он пытался понять, боялся, что я собиралась заставить его навредить мне. И он навредит, но немного.

– Бери, – повторила я.

Он взял нож за ручку, сжал мои пальцы, не отпустил мою ладонь.

– Скажи, что мы делаем.

– Мне нужно, чтобы ты захватил меня.

– Скажи, что мы делаем.

– Нам нужно создать кровавую связь. Кровавый пакт. Способ связать нас, нить, которую ничто не порвет. Кровавая связь во время секса… – я закрыла глаза, пытаясь подобрать слова. – Я приглашу тебя. Ты захватишь меня. И когда ты захватишь меня, больше никто не сможет. Ни Саманта, ни кто–то еще. Такой план. Это единственный шанс, хоть все и звучит безумно. Это нам нужно сделать.

Я открыла глаза и посмотрела на него. Он тяжело дышал, война бушевала в его глаза, но он все еще сжимал мою ладонь и нож.

– Как… кровавая игра? Мы порежем друг друга? – он был немного в ужасе.

– Да. Ты знаешь, как дети режут ладоши и пожимают руки? Кровавая связь.

– Чертовы дети!

– Не стыдись причуд.

Он чуть не рассмеялся.

– Стыдиться? Детка, я за все, что ты хочешь делать в спальне, но дай минутку перед тем, как я начну рассекать тебя ножом, ладно?

– Я знаю, это звучит безумно, – сказала я, убирая руку от ножа, прижимая ладони к его щекам. – Но я верю в это. В этом есть смысл для нас. Подумай.

– Ты просишь меня в прямом смысле захватить тебя? Это колдовство ведьм.

– Верно. Это и есть колдовство ведьм.

– Ты не ведьма, – он прищурился. – Или ведьма?

Я покачала головой.

– Это не важно. Любой может быть с правильной энергией.

– А если это не сработает?

– Тогда Саманта победит, – я старалась игнорировать разочарование в сердце. – И у нас останется пара шрамов, напоминающих, что мы хотя бы пытались.

Его лоб разгладился, взгляд стал серьезным, он понял, какой серьезной я была.

– Ладно, – тихо сказал он. – Тогда мы сделаем это. Просто говори, что делать.

Мои губы дрогнули.

– О? Теперь ты позволяешь мне управлять?

– Наверное, – сказал он. – Наслаждайся, потому что, как только я захвачу тебя, это закончится.

– Посмотрим. Я могу выгнать тебя в любой момент.

Он слабо улыбнулся, а потом помрачнел.

– Ты точно этого хочешь? Я даже не знаю, что подразумевается. Я буду в тебе… полностью.

– Знаю.

– А что будет с остальным мной?

– Думаю, ты сможешь быть в двух местах одновременно, – сказала я. – И я думаю, что ты сможешь быть большую часть времени просто на фоне, выступая вперед, когда нужно.

– Ты думаешь или знаешь?

– Меня уже захватывали, помнишь?

– И вы с Эбби договаривались, кто и когда будет управлять?

Тревога наполнила меня. Времени было мало.

Я попросила Декса взглядом заткнуться, а потом сказала:

– Подними меня на стойку.

Он растерялся на миг, а потом опустил нож. Он сжал мою талию и поднял меня на край.

Глядя на него, я потянулась за спину и расстегнула лифчик, отбросила его в сторону.

Декс посмотрел на мою голую грудь, мои соски затвердели.

– Блин, Перри. Может, тебе стоило начать с этого, и я не задавал бы столько вопросов.

– Снимай мои трусики, – сказала я.

Он сглотнул.

– Есть, мэм.

Я глубоко вдохнула, он потянулся к моим бедрам, его пальцы сжали край моих трусиков, и я приподнялась, когда он потянул их по моим ногам к коленям, к голеням.

Я раздвинула ноги, и он опустил взгляд туда, голод вспыхнул в его глазах. Чем больше я заводила его, тем меньше было шансов, что он отступит. Я была уверена, что он уже попался, и я только начинала.

– Мы не должны спешить, – сказала я ему, водя пальцами по своему клитору. Я уже была мокрой, и звук был пошлым, и Декс выглядел так, словно потеряет сознание, следя за моими движениями. – Чем больше мы заведены, чем дольше сможем тянуть, тем лучше.

Он сглотнул, вытер рот ладонью, посмотрел мне в глаза.

– Твой психолог обычно дает тебе такие советы? Может, стоит чащей к ней ходить.

Я знала, что буду теперь видеться с ней чаще, но не могла сосредоточиться на этом. Я могла думать только об этом моменте. О том, чего я хотела. Что мне было нужно. Энергия и намерения.

– Снимай одежду, – сказала я снова.

В этот раз он послушался.

Стоя между моих ног, он стянул футболку, и я не знала, было дело в похоти, опасности и энергии в воздухе, но он еще никогда не выглядел лучше. Его плечи были широкими, как горизонт, его мышцы были идеально округленными, твердыми и большими как камни, вели к его широким бицепсам и крепким предплечьям, которые напряглись, когда он стал расстегивать джинсы. Его кожа была смуглой, гладкой, идеальной.

Я скользила взглядом по его прочной груди, рассеянно отметила татуировку, спустилась по шести кубикам, которые не пропадали, сколько бы пива он ни пил.

Ниже.

Джинсы упали на пол, и Декс остался в серых боксерах, его член был таким твердым и заметным под трусами, будто он уже был голым.

В этот миг я поразилась тому, что была замужем за него.

Но это быстро сменилось мыслью, что мы не справимся.

– Всю одежду, – напомнила я.

– Жадина, – он все это время ухмылялся. – Давай сначала разберемся с ножом?

Справедливо.

Я сглотнула, думая о следующих шагах, надеясь, что я справлюсь. И он тоже.

– Теперь бери нож, – сказала я.

Он будто застыл.

– Мы начнем с тебя?

– Бери нож, Декс.

Он с неохотой склонился и взял его со стойки.

– В следующий раз, когда будем пробовать ролевые игры, я не буду мясником.

– Декс, – резко сказала я. – Это не смешно.

Он смущенно посмотрел на меня.

– Прости. Прости. Знаю, но я пытаюсь… пройти это.

Я знала, как это ощущалось. Я могла вытерпеть это, только управляя, пока не придется все отдать.

Хоть я должна была сказать, что власть мне нравилась, словно я не только использовала свою энергию, но и создавала что–то.

Может, быть ведьмой было не так плохо.

– Теперь, – сказала я, выдохнув. – Ты сможешь касаться меня и резать одновременно?

Он моргнул, открыв рот, а потом закрыл его, качая головой. Нет.

– Ладно, – я снова скользнула пальцами по себе. Это будет адом, ведь я уже была сильно заведена.

– Черт, Перри, – шепнул он, глядя туда, где я касалась себя.

– Порежь меня, – сказала я, другой рукой поймала его руку, сжала ее и направила нож на мою грудь, над грудями, где пропадали кости. – Тут. Небольшие порезы, просто чтобы пошла кровь.

– Будет больно, – предупредил он.

– Не больнее, чем когда ты кусаешь меня во время секса. Боль хороша, когда мне уже хорошо, – сказала я. Я просто повторяла то, что прочла – сексуальное возбуждение притупляло боль, потому БДСМ так и работало.

Я закрыла глаза и прикусила губу, ожидая этого.

Я слышала, как дыхание Декса дрогнуло.

Ощутила тепло его ладоней, прохладу приближающегося клинка.

А потом острый укол, он порезал мою кожу.

Больно было лишь немного.

– Прости, – тихо сказал он.

Я открыла глаза и посмотрела на каплю крови, катящуюся из двухдюймового пореза над левой грудью. Я посмотрела на Декса. Он бы напуган и восхищен, пока смотрел, как стекает кровь.

– Все хорошо, – сказала я, все еще лаская себя. – Сделай это еще. Где кожа мягкая. Пусть я вся истекаю кровь.

Он покачал головой, посасывая свою верхнюю губу.

– Вряд ли я смогу.

Я прижала ладонь к его затылку, притянула его лицо к себе.

– Сделай это для меня, – и поцеловала его сильно, влажно и жестоко, он охнул в мой рот.

– Ладно, – сказал он, пытаясь перевести дыхание.

Он решительно сдвинул брови, сделал быстро порез над другой грудью, потом между моих грудей. Я отклонилась на стойке, чтобы он сделал так и с моим животом. Было больно каждый раз, но боль была едва заметной, и она будто поднимала меня на другой уровень существования. Боже, я надеялась, что не превращусь в мазохистку после этого.

– Готово, – сказал он, голос дрожал. – Больше не могу.

Я выпрямилась, глядя на кровь, текущую по мне. Сначала я немного переживала, что будет ощущаться, как тогда, когда я резала себя в старшей школе. На внутренней стороне рук остались тусклые шрамы. Но тут не было облегчения или боли, только решимость, что мы поступали правильно.

Ладно, было немного возбуждающе. Я не устанавливала правила.

– Я могу сам, – сказал он, поднеся нож к своей груди.

– Нет, – я протянула руку. – Дай мне.

– Почему?

– Потому что ты перегнешь, Декс.

– Нет.

«Ты как–то раз пронзил мечом свое горло».

– Ты себе навредишь. Дай мне нож. Я быстро.

– Может, я боюсь, что тебе это понравится, – сказал он, но отдал мне нож.

Я прижала ладонь к его плечу, придерживалась, пытаясь решить, где порезать. Странно было то, что ему не будет больно. И к концу недели у него даже не будет шрама. Это немного упрощало дело.

Я быстро работала с ним, резала там же, где он меня. Два пореза на груди, один между грудями, три на животе. Он даже не вздрогнул.

– Даже без ай? Что с тобой? – спросила я, откладывая нож, глядя, как кровь течет по нему.

Он пожал плечами.

– Это поверхностная рана.

Я хмуро посмотрела на него.

– Не надо шуток, Декс.

– Прости.

– Ты разденешься до конца, или мне разрезать?

– Надеюсь, ты говоришь о моих трусах, – сказал он, подцепил большими пальцами резинку, дразня меня на миг. А потом он спустил их, вышел из них. Его член выглядел феноменально, торчал вверх, и я инстинктивно потянулась к нему, провела ладонью от яиц до кончика.

Он выдохнул с шипением, и мы смотрели, как моя окровавленная ладонь оставляла красный след.

– Я сошел с ума, или это самое горячее, что мы делали? – спросил он. Я посмотрела на него, тревога и страх пропали из его глаз, сменились хищностью.

Вот и он.

Я сжала его еще раз, провела ладонью над верхушкой, жар охватил меня. Он толкался в мою ладонь, стон сорвался с его губ. Я вспомнила, как важно было растянуть это, оттягивать оргазмы как можно дольше.

Это будет АДОМ.

– Боже, – он склонился для поцелуя, его рот нежно поймал мою губу, коснулся моего подбородка, моей челюсти. – Я хочу растерзать тебя.

– Ты уже это сделал, – сказала я, он нашел мою шею. Он робко лизнул мою кожу, и я стала ласкать его, сжимая кулак все сильнее.

– Черт, – закричал он, а потом укусил меня с силой за шею. Я знала, что он прокусил кожу. Муж–вампир этой ночью был кстати.

Я сжала его сильнее, смотрела, как его спина двигалась, он пытался перевести дыхание и сдерживаться. А потом я вдруг отпустила его. Нужно было не только растянуть предварительные ласки, но и несколько раз почти дойти до оргазма, хоть это было жестоко.

И сейчас это казалось очень жестоко.

– Мне нужно в тебя, – сказал он, поймав мой подбородок дрожащей ладонью. На его губах была моя кровь, и я склонилась и слизнула ее.

– Еще нет, – сказала я и глубоко поцеловала его.

Я сжала его волосы, а потом отодвинулась, опуская его голову между моих ног.

– Не смей доводить меня до оргазма, и себя не доводи, – сказала я.

Я легла на острове, и он стал поглощать меня, одна ладонь раскрыла меня сильнее, другой он касался себя.

Я выгнула спину, мои бедра поднялись, и он так хорошо работал языком, губами и зубами, что я просто хотела, чтобы он продолжал, но я пока что не могла кончать.

– Стой, – прошептала я, но он не слушал, его язык играл с моим клитором.

Я сжала его волосы сильнее, подняла его голову.

– Стой, – выдохнула я. – Боже, – я была так близко к тому, чтобы кончить.

Он смотрел на меня между моих ног, с кровью на лице, на ладонях. Мои живот и груди уже были красными, как и его грудь.

Я поднялась в сидячее положение, он выпрямился. Его темные глаза были полными похоти, они казались безумными, лихорадочными. Я раздвинула ноги сильнее, поймала его за бицепс и подтянула к себе, обвила ногами его пояс.

– Иди сюда, – сказала я, обвила руками его шею. – Ближе, – я притянула его к себе, чтобы я почти сползла к краю стойки, его член прижался к моему клитору, легко скользил по мне. Я была безумно мокрой.

Я опустила подбородок на его плечо, чтобы мои груди прижались к его груди, чтобы наши животы соединились, и кровь между нами смешалась. Я ощущала, как жар нашей кожи рос, и кровь смешивалась.

– Ты сможешь взять меня так? – прошептала я.

Я слышала, как он сглотнул, тяжко выдохнула.

– Да.

Он склонился, подвинулся на пару дюймов назад, чтобы хорошо уместиться.

А потом вошел в меня, легко, как шелк, наши тела плотно прижались друг к другу.

– Ох, черт, – выдохнул он, и я раскрылась для него шире, сжимала его, пока он входил.

Он уже был так глубоко, и я прижала пятки к его попе, пытаясь вонзить его глубже. Я знала, что мы не могли спешить. Я знала, что нужно было ждать, но я так обезумела, что мне было почти все равно. Я просто хотела кончить.

«Сосредоточься на намерении», – напомнила я себе.

Мои пальцы скользнули по напряженным мышцам его спины, и он двигался во мне, его бедра работали управляемыми циклами сначала, но движения становились все более дикими. Он имел меня с силой, как четыре года назад, когда мы не знали, что нас ждало впереди.

И мы все еще не знали, что было в будущем.

Я знала только, что сделаю все, чтобы сохранить его в своей жизни.

Чтобы жить.

И потому мы делали это.

– Медленнее, – прошептала я, отодвинула голову, чтобы посмотреть ему в глаза. – Декс. Медленнее.

Он покачал головой, пот выступил на лбу, его губы были в крови, темные глаза сверкали.

– Я не могу.

– Должен, – сказала я, подвинулась на пару дюймов на стойке, и он почти выскользнул.

Он тяжело дышал, охваченный желанием, первобытной страстью, и я сомневалась, что он меня слушал. Я прижала ладони к его лицу, успокаивая его.

– Медленнее, – сказала я. – Прошу.

Я умоляла его глазами.

Он слушал, хотя я знала, что ему было физически больно удержаться от оргазма.

Он склонился.

Его влажный рот лег на мой.

Язык скользнул по моему языку, разводя огонь, наполняя мои вены красивым дымом. Мы были соединены больше, чем когда–либо.

Я думала о намерениях.

Я хочу, чтобы ты захватил меня.

Я хочу, чтобы ты уберег меня.

Я хочу, чтобы ты сохранил мою душу и свою.

Я повторяла это снова и снова в голове, ощущая, представляя.

Я хочу, чтобы ты спас меня.

Я хочу, чтобы ты всегда любил меня.

Я хочу, чтобы ты была моей навеки.

Я говорила это, намерения становились клятвами, и, не понимая, что я делала, я потянулась к мышцам его спины, мои ноги крепче сжали его, вдавливая в меня. Глубже и глубже.

– Перри, – сдавленно сказал он, его движения стали быстрее. – Детка, мне нужно кончить.

– Жди, – прошептала я. – Жди, пока я приглашу тебя.

Он раздраженно зарычал, кусая мою шею с другой стороны, боль смешивалась с наслаждением.

Я повторяла намерения, сосредоточилась сердцем и душой, ощутила это. Энергия поднималась между нами. Я видела, как квартира менялась, сливаясь с лиловым и серым, будто мы были в Вуали, а потом все снова стало лиловым.

Что–то происходило.

Вот оно.

Я отклонила голову, сжала его лицо, и он продолжал врезаться в меня бедрами, его челюсть была сжата от попыток сдержаться.

– Декс, – я тяжело дышала. – Приходи внутрь. Будь во мне. Захвати меня.

Он посмотрел мне в глаза, и я ощутила, как связь установилась, нить электричества нельзя было порвать.

Его рот открылся, и громкий стон сорвался с губ, глаза закрылись, его лицо исказило наслаждение.

Я кончила в то же время, отпустила себя, сжимая его, пока мы достигали пика вместе, стараясь думать о том, чтобы впустить его, пригласить в свою душу.

А потом я ощутила это.

Ощутила его.

Он кричал мое имя, голос был громким и хриплым, он кончал в меня, я взрывалась вокруг него, а потом…

Он закричал во мне.

Он был внутри меня.

Не только физически.

Но и духовно, душой.

Я ощущала, как он проник в мою сущность, под мои слои, в центр меня, в место, где я началась, и он просто…

Там.

Здесь.

«Декс», – сказала я в голове.

Я слышала его дыхание, будто он дышал моими легкими.

Это было так странно, но в то же время совсем не пугало.

Его тело все еще двигалось, медленно толкалось в меня, оргазм стал угасать.

«Я тут», – сказал он.

Я смогла отодвинуться на пару дюймов, поймать его лицо и заставить его посмотреть на себя.

Его глаза были тусклыми, мутными, и я испугалась, что убила его. А потом он моргнул, глаза стали карими, и я ощутила, как его сущность во мне отступила на фон.

Его глаза расширились, он вернулся в свое тело.

Его рот открылся, закрылся, он глубоко вдохнул, дрожа.

– О, боже, – сказал он. – Я только что был в тебе. Я был…

– Я знаю, – сказала я, прижимая пальцы к его вискам. – Я ощущал тебя.

– Что это было? Я могу сделать так снова?

Я кивнула. Я закрыла глаза, сосредоточилась, чтобы впустить его, открыть черные двери разума, окна за ними, впустить лиловое небо.

И он был там. Во мне, не только как его полутвердый член, но и будто он жил в моих венах, в моих клетках, делился со мной душой и мозгом.

«Вот и ты», – сказала я с улыбкой.

Я ощущала его улыбку внутри себя.

А потом открыла глаза и посмотрела на него, его тело.

Его глаза были закрыты, но я не сомневалась, что только его частичка была за ними.

«Знаю», – сказал он, слыша мои мысли.

Конечно, когда он был таким, он слышал все.

«Я не могу быть в двух местах одновременно, – сказал он. – Мое тело будто спит, если я тут. Я не знаю, может ли это быть из–за СДВГ, но я не могу разделить фокус».

Я рассмеялась.

«Не все от СДВГ, – напомнила я. – И точно не одержимость. Тут нет книги с правилами».

«Нет? Ты многое знаешь об этом. У тебя точно нет где–то скрытой книжки?».

«Нет, – сказала я. – Но ты должен вернуться в свое тело, потому что тебе нужно выйти из меня».

«Ой».

И я ощутила, как он ушел, как вставал с кровати раньше меня. Место после него все еще было теплым, остался отпечаток.

Его глаза открылись, и он посмотрел на меня, сосредоточился.

Самая красивая улыбка расплылась на его лице, и мое сердце сделало сальто.

– Привет, – сказал он мне.

– Привет, – сказала я, улыбаясь в ответ.

Мы какое–то время смотрели друг на друга, улыбаясь, как идиоты, невероятно счастливые. А потом он вспомнил, что нужно выйти из меня.

И мы стали чистить себя.

Он помог мне слезть со стойки, мои ноги дрожали, и хоть я еще ощущала его присутствие в себе, оно было едва заметным, как тень. Но я знала, что он был там, что он мог в любой момент прийти.

Что он может защитить меня.

Мы прошли в душ, и впервые за долгое время я не боялась.

Он включил воду, и мы посмотрели на кровавый ужас, в который себя превратили.

– Все те разы, когда ты не пускала меня из–за месячных, – сказал он, качая головой. – Детка, мы упускаем шанс.

– Не вдохновляйся, – предупредила я.

Мы забрались под воду и вымыли себя.

Двадцать один

Когда я вышла за Декса, я всегда знала, что он будет моим телом и душой.

Что я не знала, что он окажется в моем теле и моей душе. Разделит их. Не только образно, но и метафизически.

Я хотела, чтобы он захватил меня, сделал меня своей.

Я не думала, что он сможет войти и захватить меня.

Но это случилось.

Сексуальная магия сработала.

Кровавая магия сработала.

Я пригласила его в себя захватить меня, и он сделал это.

Сделал, чтобы защитить, чтобы спасти меня. Никто не мог захватить мою душу, если она уже кому–то принадлежала.

Первые несколько дней у нас получалось.

Он оставался на фоне моего разума, и мы были настороже, выглядывали Саманту, ждали, что она появится со своим демоном, желая боя. Декс всегда победил бы, а я была бы в безопасности.

Но эти дни стали неделей, а она так и не появилась.

Я переписывалась с Ланой после кровавого ритуала, поведала ей, что случилось (опустив интимные детали, конечно). Она сказала оставаться настороже.

Но Саманта уже казалась воспоминанием, и Лана сказала, что мы, наверное, были в безопасности. Что Саманта ощутит теперь, что захватить меня невозможно. Она, наверное, следила за мной из Вуали, наверное, знала, что Декс управлял ситуацией.

Она сказала, что можно было вернуться к норме.

Пока что.

И я выгнала Декса.

Бедняга, что хорошо, не обиделся. Скорее всего, ему было не по себе оставаться тенью во мне, так он пытался объяснить это ощущение, когда он был вне себя. Даже когда он был в своем теле, частичка него была во мне, и это утомляло его.

И я выгнала его, и он с радостью ушел. И вряд ли было здоровым то, что твой муж знал все твои мысли, какими бы близкими вы ни были. Когда он был внутри, ему приходилось терпеть жизнь моими глазами, в моем теле, и это было не очень, если честно. Удобно в чем–то, но неприятно в другом.

Конечно, от этого мы были на взводе, не знали, придет ли в любой момент Саманта. Но даже я ощущала, что моя энергия изменилась. Я уже не была такой отчаянной. Я смогла как можно лучше справиться со своими чувствами.

И доктор Ливо сказала, что в любой момент, когда мы занимались сексом, я могла пригласить его внутрь, и это сработало бы даже без крови. Мы еще не пробовали это, конечно, но было приятно знать о такой способности.

Доктор сказала, когда мы пойдем к Максимусу, нужно ей позвонить.

Это нужно было обсудить с Дексом. Если я чему–то научилась из нашей прошлой терапии (кроме того, как самой вызвать одержимость мужем), так это тому, что нужно было больше делиться с ним. Мне нужно было делиться со всеми. Быть честной и открытой, как можно честнее, даже если было больно.

И, пока мы ехали в Хайлендере в канун Рождества по шоссе к Портлэнду в темноте, снаружи лился холодный дождь, Жирный Кролик дремал на заднем сидении, я повернулась к Дексу и сказала:

– Доктор Ливо хочет отправиться с нами забирать Максимуса.

Его брови поползли к волосам, он взглянул на меня.

– Что?

– Она хочет пойти с нами.

– Зачем?

– Потому что она – ведьма.

– И?

О, Декс вдруг стал скептично относиться к ведьмам.

– Потому что Саманта ведьма, – повторила я. – Слушай, мы даже не знаем, согласится ли Ада на это, но если согласится, она сможет только вытащить Макса.

– Да, и?

– А вдруг Саманта решит пройти с нами? Все предупреждали нас, что есть такой риск, когда открываешь Вуаль. Что–то может уцепиться. Открытие ослабляет Вуаль в том месте, привлекает внимание. Мы не можем считать, что будет просто.

Он тихо рассмеялся.

– Просто? Малыш, с нами всегда непросто.

– Так ты не против, если она придет?

Он ослабил хватку на руле.

– Если ты думаешь, что это поможет.

– Она знает Саманту. Или знала до ее смерти. Лично. Она может помочь с ней. Изгнать ее, сделать то, что нужно.

– Ты веришь в нее?

Мне не нужно было обдумывать это, потому что я занималась этим последние несколько дней.

– Полностью. Она прикроет нас. И она была в моей голове. Она знает меня изнутри.

– И я был в твоей голове. И в твоем теле.

– И ты знаешь меня больше, чем кто–либо должен, Декс. Это всегда было так с тобой, но теперь ты знаешь, как ощущается, даже когда я чихаю.

Он улыбнулся.

– Знаю. Кто бы мог подумать, что люди по–разному ощущают чихание? И я хотел бы, чтобы ты пустила меня хоть раз кончить за тебя, чтобы я ощутил, как ты это чувствуешь.

– Эй, кое–что должно оставаться священным, – я шлепнула его по руке. – Думай о своих оргазмах.

– О, это я могу.

Если честно, я нервничала из–за этой ночи. Я знала, это было глупо после всего, что я пережила за последние шесть недель, но Ада и отец много для меня значили, и я хотела все сделать правильно.

И я хотела в этот раз сесть и рассказать им.

Обо всем.

Полностью.

И они смогут поделиться или промолчать, но я не могла больше закрываться от них. Они были моей семьей, моей кровью, и они заслуживали больше.

Но это не мешало мне переживать, и, пока мы подъезжали к знакомой улице, на которой я выросла, каждый дом был украшен гирляндами, и на некоторых дворах стояли снеговики и статуэтки Санты, тревога стала сильнее.

– У тебя есть «Лоразепам»? – спросила я у Декса, он припарковал машину перед домом. Здание выглядело бодро, и гирлянда на фасаде радовала, папа был в состоянии повесить ее.

– А тебе нужно? – спросил он, разглядывая мое лицо. – Думаю, ты справишься.

– Ты издеваешься, – сказала я.

– Ладно тебе, – он открыл дверь. – Ты хотя бы сможешь выпить.

Это было правдой.

Это было мне нужно. Лана направила меня к психиатру, доктору Чану, который занимался такими людьми, как я, что бы это ни значило. Доктор Чан был колдуном? Я не знала. Но меня ждала встреча с ним после Нового года, и она думала, что он сможет выписать мне антидепрессанты.

Я долго обсуждала это с Дексом последние несколько дней. Мы боролись с таблетками, на то была причина, и мы привыкли к этому. Но я видела, как Дексу стало легче с лекарствами, и они помогали, а не сковывали его, так что я должна была поверить, что таблетки и мне помогут.

Правда была в том, что мне это было нужно. Все еще. Даже с отогнанной Самантой, хоть я и ощущала себя с мужем как никогда близко, я все еще боролась с этой тьмой. Она все еще давила на меня, хотела утопить меня. Я все еще справлялась с тем, что отпускала жизнь, которую хотела, которой желала. Мы с Дексом больше не обсуждали ребенка, было еще рано, и мы оба были слишком хрупкими, но это добавляло веса ко всему, с чем я уже боролась.

И я была уверена, что с таблетками будет много плюсов и минусов. С ними нельзя было много пить, для их действия нужно было подождать хотя бы три недели, и порой побочные эффекты были не идеальными. Но я надеялась, что правильные таблетки и встречи с доктором Ливо помогут мне одолеть это.

Декс подошел к моей стороне машины и открыл дверцу, помогая мне выйти.

– Нам стоит сначала поздороваться, или просто принесем Жирного Кролика и выпустим его беситься?

– Он все хорошо смягчит. Возьмем его сразу.

И Декс забрал Жирного Кролика с заднего сидения, подхватил его на руки, и мы пошли к дому. Он опустил собаку на газон, чтобы пес смог пописать, но когда отец открыл дверь, Кролик устремился к нему на полной скорости.

Он обожал моего папу, а мой папа не очень–то любил собак. Я могла поклясться, что Жирный Кролик делал это намеренно.

– Привет, пап, – сказала я, мы поднялись на крыльцо. Жирный Кролик прыгал на него снова и снова, тщетно пытаясь поцеловать его в лицо, хотя не мог допрыгнуть выше бедер.

– Кроля, уймись, – упрекнул его Декс, схватил собаку на руки, и пес стал извиваться, пытаясь зализать всех до смерти.

– Он просто рад Санте, – сказал отец, смеясь. Это звучало глупо, но мне стало лучше, потому что это все делало нормальным.

А потом, когда я подошла, чтобы обнять папу, я увидела, что нормального не было.

– Ты похудел, – сказала я, и я знала, что это были не лучшие слова, и я не говорила это как комплимент. Он сильно похудел, его живот от пасты драматично сдулся, но я не знала, было ли это из–за его попытки следить за здоровьем.

– Как и ты, – сказал он, крепко обнимая меня. – Ты – кожа и кости, тыковка.

Это было не так. И вес, который я потеряла, я точно верну за праздники.

– Нет, – сказала я, отодвинулась и быстро улыбнулась ему. Было больно видеть его таким. Он тоже улыбнулся, но он храбрился. Теперь я знала, что происходит, с чем он справлялся, так что меня не удивляло, что он выглядел утомленно, истощенно. Он только и делал, что переживал за меня и Аду.

И маму.

Этой ночью я хотя бы могла обсудить с ним это.

Декс и мой отец обменялись любезностями, хотя теперь я знала, что они общались на постоянной основе. Я видела, как удобно им было друг с другом, и как много они не говорили.

Мы прошли внутрь, дом был теплым, пахло имбирным печеньем. Я не могла понять, был это освежитель, который все время использовала мама, или кто–то из них испек печенье. Но Декс опустил собаку и стал искать на гостиной и кухне Аду.

– Ада сделала печенье, – сказал отец. – Не так и плохо получилось.

– Ада? – удивился Декс. – Она же их не отравила? Она знала, что я приеду, и она знает мое отношение к печенью.

– Декс, ты говоришь это о любой выпечке, – отметила я.

– Я о том, что я знаю, что люблю, – он улыбнулся мне. – Сладости.

«Без странностей», – предупредила я его в голове, пока он не дополнил комментарий чем–то остроумным.

Мы прошли на кухню, где отец налил нам красное вино и указал на остывающее печенье на противне. Он проверил лосося в печи, наше традиционное рождественское блюдо. Пахло божественно.

Я хотела спросить, где была Ада, когда она появилась на пороге.

Я опешила.

Она выглядела удивительно хорошо. Я говорила это, потому что отцу стало хуже, а она в прошлый раз выглядела ужасно уставшей и тощей. Она все еще была худой, все еще казалась немного уставшей, но ее макияж был светлее, и она обрезала волосы до плеч, они были прямыми, гладкими, а цвет напоминал пшеницу, а не белила.

– А вот и маленький помощник Санты, – сказала она, и я поняла, что она говорила о Жирном Кролике, который отчаянно пытался подняться на нее. Она подхватила его, закрывшись им от объятий, и прошла на кухню.

– Когда ты обрезала волосы? – спросила я, ощущая себя неловко и отставшей. – И ты покрасила их. Хорошо выглядит.

Она слабо улыбнулась мне.

– Спасибо. ДиБи с улицы позвала меня. Сказала, что хотела устроить девичий день. Она отвела меня в суперсалон для старых леди, и я была убеждена, что выйду оттуда как Бланш из «Золотых девушек», но парикмахер хорошо постаралась, – она похлопала по кончикам волос. – Короче, чем я хотела, но и пусть.

Она посмотрела на меня, на Декса и обратно на меня.

– Вы выглядите… утомленно.

– Мы все так выглядим, – сказал отец, закрыл духовку и снял рукавички. – Уверен, мы все устали, – он переглянулся с Дексом.

Я хотела начать разговор, выпустить все, но знала, что лучше подождать до ужина. Сейчас это только сделает все неловким, и я ненавидела это, и хоть Ада выпила вина и осталась с нами на кухне, мы болтали о мелочах. Я обычно не болтала с сестрой о мелочах.

Вино постепенно согрело нас, пес успокоился, ужин был подан. Мы все сели за стол, на фоне тихо играла рождественская классика, и когда отец произнес молитву, мы приступили к еде.

Я решила дать всем поесть (лосось, как всегда, был хорош) перед моей речью.

Я посмотрела на Декса, он кивнул мне. Я сделала большой глоток каберне–совиньон и постучала ножом по бокалу, словно хотела произнести речь на свадьбе.

Ада и отец, сидящие напротив нас, удивленно посмотрели на меня.

– Я хочу кое о чем поговорить, – сказала я, и судя по тому, как они напряглись, они знали, что их ждало.

– Этот как освобождение от обид на Фестивус? – осторожно спросила Ада.

Я ухмыльнулась от ее отсылки на «Сайнфилд», потому что она была права.

– Может так казаться, но просто побудь со мной, – сказала я и глубоко вдохнула. – Ада, я знаю, тебе сейчас тяжело. Я знаю, что

⇐ Предыдущая 12 13 14 15 16 17 181920 21 Следующая ⇒