ВЫПУСК 15

ВЫПУСК 15

В пятнадцатом выпуске цикла "Политэкономия как точная наука" мы продолжаем разговор о политэкономии коммунизма. В частности, в выпуске рассказано о контроле и учёте в плановой экономике и о досуге членов коммунистического общества.

Здравствуйте, товарищи!

Сегодня, в 15-м выпуске из цикла передач «политэкономия как точная наука» мы продолжим изучение политэкономии коммунизма. Начнём, как было обещано в прошлый раз, с разговора о принципах учёта и контроля в плановой экономике.

Мне приходилось слышать мнение, что дело это по своей сложности выше всяких человеческих сил (кстати, ещё раз привет от господина Хайека из 8-й беседы), что в этом причина развала Советского союза и что задачу планирования народного хозяйства можно ставить лишь при наличии супермощной системы квантовых компьютеров. Так ли это?

Конечно, вычислительная техника делу планирования народного хозяйства сама по себе не навредит, но так ли уж необходимо для этого обрабатывать с фантастической скоростью мультитерабайтовые массивы различных данных?

Я позволю себе привести пример из совершенно иной области:

«Известно, что малярия распространяется укусами комара рода «Anopheles». Каждое заболевание – разве оно не «случайно»? Надо, чтобы данный человек проходил мимо данной лужи, над которой летал данный комар, который должен заметить данного человека, который, в свою очередь, не должен заметить данного комара. Попробуйте проследить всю эту историю человека и комара и найти причины. А ведь всё это строжайше детерминировано. Но, спрашивается, надо ли всё это изучать и распутывать бесконечно сложные причинные ряды для борьбы с малярией? Дело решается много проще: в малярийной местности заливают лужи керосином и уничтожают комаров, и всей этой тяжёлой болезни конец! Таким образом даже для радикального решения задачи совершенно не важно знать индивидуальные истории развития отдельных комаров. Надо знать общие законы, определяющие их развитие, для которых совершенно не важно знание родословных отдельных комаров» (Аркадий Климентьевич Тимирязев. «Введение в теоретическую физику», 1933 год).

С 1933 года способы борьбы с малярией усовершенствовались. Но по-прежнему медицинской службе для борьбы с малярией не требуется изучать родословные отдельных комаров, а статистической физике для фундаментальных выводов не требуется вычислять индивидуальную траекторию каждой частицы вещества. Также и коммунистической экономике для обеспечения полного благосостояния и всестороннего развития всех членов общества не требуется учёт и контроль каждого шага каждого из этих членов.

…

Так что же надо учитывать и контролировать в народном хозяйстве? Учитывать надо потребности общества, а контролировать распределение производимых благ. Давайте (как и в прошлой беседе) посмотрим сначала, как вопрос решается при капитализме.

Если сказать, что при капитализме всё решает рынок, или даже если более грамотно сказать, что капиталистическая экономика регулируется законом стоимости – это ещё не ответ на вопрос.

Итак, (первая сторона вопроса) – как учитываются потребности при капитализме. Конечно, капиталисту до потребностей трудящихся дела нет, но есть важная задача сбыть товар, а поэтому есть дело до платёжеспособного спроса на него.

Специалисты по трейд-маркетингу, мерчендазингу, брэндингу и релайтингу, специалисты попромоушену на побегушках и надзирающие над процессом специалисты по супервайзингу – это лишь часть капиталистической наёмной армии по анализу и стимулированию спроса. В её задачу входит, между прочим, недопущение полного удовлетворения потребностей, что означало бы насыщение спроса и падение цен. И поскольку, как мы знаем, производительные силы общества давно уже могли бы полностью удовлетворить потребности в наиболее необходимых благах, приходится закрывать производство и переводить капиталы в сферу финансовых спекуляций.

Что касается второй стороны вопроса – контроля за распределением производимых благ, вот уж где контроль и учёт тотальный и всеобъемлющий при капитализме. Тонны учетно-отчётной документации, компьютерные базы данных, куда нужно вносить каждое действие, сложное и непонятное простым людям юридическое сопровождение, многочисленные охранники, надсмотрщики и проверяющие знакомы сегодня работнику любого предприятия. Счётчики воды и газа (а вместе с ними заботы об их своевременной замене, госповерке и постановке на учёт) сегодня прочно вошли в каждый дом. Зарплатные банковые карты, например, у меня на работе меняют каждый год, как говорят, в связи с неуклонным совершенствованием банковых технологий.

Все эти меры учёта и контроля, конечно, можно «совершенствовать». Можно вводить всё новые формы документации для «оптимизации» учёта каждого шага на все случаи жизни. Можно вводить всё новые опции в электронную банковую систему, можно «оптимизировать» приборы учёта, снабжая их мудрёной электроникой и доводя точность до десятых и сотых долей процента. А нужно ли всё это?

Изучив политэкономию капитализма, мы можем сказать, что это нужно для самосохранения капитализма. Чтобы вывести капиталы из действительного производства, чтобы полезные блага не стали общедоступными, а у людей не появилась возможность применить свои высвободившиеся время и энергию с большею пользой.

«Псаломщик тряс острой головой, шляпа съезжала ему на глаза, полы армяка раздувались от ветра. Исай вертелся, ежился, ругался, а я, глядя на него, думал о том, как много человек тратит энергии на борьбу с мелочами. Если б нас не одолевали гнусные черви мелких будничных зол,- мы легко раздавили бы страшных змей наших несчастий…» (Максим Горький. «Кирилка», 1898 год).

…

А как происходит контроль за распределением производимых благ при коммунизме? При социализме (пока как минимум часть благ распределяется по труду, а не по потребностям), он нужен в большей степени, чем при полном коммунизме, хотя и там, конечно, не в столь гротескных формах, как при капитализме.

Как же он осуществляется? А осуществляется этот самый контроль не сверху, а самими работниками. Каким образом? Здесь мы опять встречаемся (с тем, с чем встречались уже многократно): с тем, что решение задачи само по себе элементарно, но требует отказа от умело навязанных стереотипов о правах человека. Вы согласны, что конфиденциальность личной информации чрезвычайно важна? С этим и я согласен. Но вот что считать «личной» информацией?

Наверное, у каждого есть интимные подробности личной жизни, которые не следует предавать огласке. Но когда столь интимной подробностью оказывается размер заработной платы, это уже должно касается всего трудового коллектива. И если самая секретная информация на оборонном предприятии – доходы высшего начальства, то, видно, ему есть, что скрывать.

Между тем было время, когда работники не только расписывались в получении зарплаты в единой ведомости, но и вполне могли обсуждать её размеры всем коллективом.

Возможность вместо креативного перформанса с прибиванием гениталий к Красной площади провести обсуждение насущных проблем коллектива и открытым голосованием принимать решения, от которых жизнь коллектива зависит – это вопиющее попрание демократии или её непосредственное проявление?

В этой ситуации зарплаты от простого рабочего до директора предприятия оказываются сопоставимы, а соответственно и мотивы стать руководителем оказываются отличны от заботы о собственных брюхе и кошельке. Такой руководитель и организатор пользуется не низкопоклонством, а искренним заслуженным уважением коллектива.

В качестве ещё одного примера для кого демократии, а для кого тоталитаризма при социализме можно привести выставляемые на всеобщее обозрение списки нуждающихся в улучшении жилищных условий в порядке очереди на бесплатное получение квартир. Такие меры, как вы понимаете, дисциплинируют…

Вообще, как писал Ленин в работе «Грозящая катастрофа и как с ней бороться» в сентябре 1917 года, меры контроля вообще-то легки и общеизвестны и во многом определяются сплочением производственных коллективов и не применяются они, поскольку вскрыли бы неслыханные прибыли горстки помещиков и капиталистов. Вместо этого среди работников всеми силами сеется индивидуализм.

…

Что касается вопроса о том, что производить предприятию, этот вопрос при коммунизме во многом выходит за рамки компетенции коллектива предприятия. Делается это, конечно, не для того, чтоб урезать демократию, а для координации всей экономики, потому, что для этого необходим учёт потребностей всего общества.

Необходимое для удовлетворения насущных потребностей количество предметов потребления на душу населения, а значит, необходимые для их создания количество средств производства не являются абстрактными, неподдающимися измерению величинами. Таковыми не являются и количества школ, институтов, больниц, библиотек, пансионатов, предприятий бытового обслуживания, спортивно-физкультурных обществ, обществ художественной самодеятельности, клубов авиамоделизма радиоэлектроники и многого другого, необходимого здоровому обществу.

Количество производимых на государственных предприятиях продуктов труда тем более не составляет для государства тайну за семью печатями. Разница между первой и второй величиной вычисляется простым арифметическим действием. Конечно, это лишь общая схема и работа по планированию экономики требует создания специальных органов с квалифицированными кадрами, требует отчётности как на производственных предприятиях, так и в пунктах реализации продукции. Но насколько эта отчётность могла бы быть проще, чем при капитализме, могу проиллюстрировать примером из собственной профессиональной деятельности.

О количестве бесполезной медицинской документации давно известно не только в рамках медицинского сообщества. Есть люди, которые её требуют, проверяют, ищут недочёты, накладывают штрафы А доступность и качество медицинской помощи от этого лишь ухудшается. Между тем (если говорить документации, нужной не для преемственности, а для отчёта с целью планирования организации медицинской службы) от врача было бы вполне достаточно требовать простого подсчёта количества больных с той или иной болезнью.

Потребности в насущных благах не безграничны. 20 порций за присест не съешь – лопнешь. Больше, чем необходимо для здоровья уколов и операций вряд ли кто пожелает получить. Учиться одновременно в 10 институтах не получится при всём желании. Пользоваться одновременно 10 видами общественного транспорта – тем более. Всё это вполне возможно распределять по потребностям в том смысле, что потребление здесь ограничивается не обществом, а естественными физиологическими рамками и особых мер контроля не требует.

Квартиру некоторым членам общества, конечно, хотелось бы попросторнее и здесь распределение по потребностям ограничивается возможностями общества и предполагает со стороны общества определённые меры контроля.

Пожалуй, более всего вызывает споры, а порою и насмешки вопрос о том, можно ли распределять по потребностям те предметы потребления, которые можно неограниченно долго хранить в своих сундуках и которые при том (в отличие от квартиры) было бы нелепо пытаться ставить на какой бы то ни было учёт. Ну, например, костюмы или предметы роскоши. Эти предметы, вероятно, наиболее долго будут распределяться «по труду».

Но всё-таки нам не запрещается подумать над тем, как будет при полном коммунизме. И здесь вспоминается пример Пончика из Цветочного города, у которого, как поведал нам Николай Носов, слабость к еде была не единственной. Вот какая история приключилась с ним в результате внедрения новых технологий:

«По проекту инженера Клёпки была построена большая одёжная фабрика, которая выпускала множество самой разнообразной одежды, начиная с резиновых лифчиков и кончая зимними шубами из синтетического волокна. Теперь уже никому не приходилось корпеть с иголкой, чтобы сшить самые обыкновенные брюки или пиджак. На фабрике все делали за коротышек машины. Готовая продукция развозилась по магазинам, и там уже каждый брал, что кому нужно было. Все заботы работников фабрики сводились к тому, чтобы придумывать новые фасоны одежды и следить, чтоб не производилось ничего такого, что не нравилось публике.

Все были очень довольны. Единственным, кто пострадал на этом деле, оказался Пончик.» В общем, когда он увидел, что можно теперь костюмы брать в неограниченном количестве, он и натаскал их себе в неограниченном количестве. И вот что из этого вышло: «Костюмы лежали у него и в шкафу, и на шкафу, и на столе, и под столом, и на книжных полках, висели на стенах, на спинках стульев и даже под потолком, на верёвочках.

От такого обилия шерстяных изделий в доме развелась моль, и, чтоб она не изгрызла костюмов, Пончику приходилось ежедневно травить её нафталином, от которого в комнате стоял такой сильный запах, что непривычного коротышку валило с ног. Пончик и сам пропах, насквозь этим одуряющим запахом, но настолько привык к нему, что даже перестал замечать. Для других, однако же, этот запах был очень заметен. Как только Пончик приходил к кому-нибудь в гости, у хозяев сейчас же начинала кружиться от одурения голова. Пончика моментально прогоняли и поскорей открывали настежь все окна и двери, чтобы проветрить помещение, иначе можно было упасть в обморок или сойти с ума…»

Эту книгу можно смело рекомендовать в качестве пособия для изучающих политэкономию. Пончик в ней – пример носителя мелкобуржуазного сознания в коммунистическом обществе. Кстати, примеры по политэкономии капитализма в этой книге просто великолепны.

Безусловно, качественная удобная разнообразная одежда нужна всем членам коммунистического общества. Но потребительная стоимость костюма в том, чтоб его носить – тогда он выполняет свою функцию – защищает от холода и придаёт человеческий облик. Многочисленные костюмы вися «в шкафу, на шкафу, на спинках стульев и под потолком на верёвочках» от холода не защищают, человеческий облик владельцу не придают, а лишь тешат его самолюбие. При том только, что в обществе такие способы самовыражения (как демонстрация собственного богатства и «успеха») получают признание.

Слабости Пончика в коммунистическом обществе не получили признание. И я прекрасно понимаю наших господ, которым общество, где признание можно получить не демонстрацией роскоши и наглости, а успехами в труде, представляется тоталитарным адом.

…

В общем, как мы видим, иные производственные отношения при коммунизме порождают и несколько иной образ жизни. И в конце сегодняшней беседы мне хотелось бы поговорить о досуге членов коммунистического общества.

Опять-таки, давайте сравним свободное время при коммунизме со свободным временем при капитализме. При капитализме трудящийся озабочен, как бы заработать, спеша с одной работы на другую, а потом как бы расслабиться и отвлечься, чтоб от такой жизни не свихнуться. Если у трудящегося возникает желание «побунтовать» против системы – всегда пожалуйста. Можно уйти жить жить в лес, а можно даже «устраивать революции» - хоть в моде, хоть в сексе, хоть в искусстве. Любые революции, кроме социальных. Впрочем, от таких «революций» человек быстро устаёт и соглашается «плыть по течению».

Если же наш трудящийся доживает до пенсии, выясняется, что он, будучи с юности лишён свободного времени, к нему оказывается совершенно не приспособлен. Перед человеком предстаёт пугающая духовная пустота, и хорошо, если есть возможность заполнить её копошением в огородике. Наверное, вы сталкивались с ситуацией, когда человек, дождавшись наконец пенсии, за пару месяцев доходит до полного физического и умственного маразма.

…

Члену коммунистического общества должно быть очевидно, что с прогрессом темп жизни вовсе не должен «ускоряться»; скорее, напротив, он должен становится более «размеренным». Ускоряться от прогресса должно нечто иное, а именно сам прогресс в связи именно с тем, что чем меньше требуется затрат труда для простого воспроизводства тем больше высвобождается сил для творчества. А творчество – это не создание «креативной мазни» , а именно то, что способствует развитию науки, техники и человеческих качеств.

Величину потенциальных возможностей для высвобождения творческих сил вы сможете оценить сами по величине общественно бесполезного труда при современном капитализме. Я же приведу пример из истории, когда возможности эти были меньше ввиду меньшего уровня развития технологий. Всё же этого уровня оказалось достаточно, чтобы одним из первых декретов советской власти принять декрет о сокращении рабочего дня с 11,5 до 8 часов. Это было время разрухи, когда, казалось бы, нужно мобилизовать все силы – но нет, ни восстановление народного хозяйства, ни индустриализация с коллективизацией и культурной революцией не требовали «потогонных» капиталистических методов. Лишь во время войны люди работали на пределе физических возможностей, но сразу после её окончания 8-часовой рабочий день был восстановлен, а через пять лет, когда промышленность была не только восстановлена, но и значительно превосходила довоенный уровень, на повестку дня встал вопрос о 5-часовом рабочем дне. Этот замысел не был осуществлён в связи с определёнными уклонениями от прежнего курса строительства коммунизма, анализ которых выходит за рамки сегодняшней беседы.

Сегодняшний уровень производительности труда при должной его организации для простого воспроизводства требовал бы нескольких часов труда в неделю. Не следует, однако, забывать, что для развития общества требуется не только простое воспроизводство. То есть, требуется не только восполнение съеденных продуктов питания, изношенных костюмов, обветшавших зданий и выработавших ресурс средств производства. Более того, требуется не только количественный рост производства. Помимо этого требуется ведение научно-исследовательских и конструкторских разработок, совершенствование технологических процессов в традиционных отраслях промышленности и зарождение новых. Всё это, конечно, требует большой организационной работы в рамках всего общества. Но весь этот созидательный труд, в который обязан вносить свою лепту каждый трудоспособный член коммунистического общества (кстати, ещё одно проявление «жестокости коммунизма» по отношению к любителям поблагоденствоать за чужой счёт) оставляет ещё много свободного времени.

Свободное время – отнюдь не праздное, теряемое зря. Если у человека свободное время бывает не лишь по большим праздникам, актуальность необходимости «расслабиться» и «отвлечься» для него исчезает вместе с необходимостью перенапрягаться и переживать внутренний конфликт здравого смысла с суровой действительностью. Кроме того, член коммунистического общества живёт в ином «информационном поле», формирующем иные пристрастия и ценности.

При всех несовершенствах первого в мире опыта построения социализма, советский социализм даёт нам пример того, как можно влиять на формирование человека.

Доступная школьникам советская научно-популярная литература по разным темам от ботаники до астрофизики, заражает романтикой научных поисков и побуждает прочесть более серьёзные труды, а главное – стать человеком-творцом, активным преобразователем мира. И плодами такой просветительской и воспитательной работы явились выдающиеся советские достижения в разных отраслях науки и техники.

⇐ Предыдущая 5 6 7 8 9 10 111213 14 Следующая ⇒