ВЫПУСК 13

ВЫПУСК 13

Прежде, чем изучать политэкономию социализма и коммунизма следует остановиться на антикоммунистических аргументах, тиражируемых средствами воздействия на массовое сознание.

Здравствуйте, дорогие товарищи!

Мы вплотную приближаемся к изучению политэкономии социализма и коммунизма. Но прежде, во избежание недоразумений, придётся остановиться на антикоммунистических аргументах наших врагов, щедро тиражируемых современными средствами воздействия на массовое сознание. Именно этому будет в основном посвящён сегодняшний выпуск.

Прежде чем говорить о том, какой должна быть экономика того общества, в котором нам хотелось бы жить, давайте ответим, а что, собственно, мы хотим от экономики?

Напомню: экономика – это производство и распределение благ. Ну, а кто такие мы – мы это те, кто живёт не эксплуатацией чужого труда, не богатые тунеядцы, а те, кто своим трудом создаёт блага этого мира.

Мы хотим, чтобы эти самые блага были доступны нам, чтобы мы могли удовлетворить свои потребности в благах.

Каковы наши потребности?

Во-первых, у каждого из нас есть насущные естественные потребности в полноценной пище, одежде, жилье, возможности получить медицинскую помощь. И нас волнуют не юридические права, а действительная доступность этих благ. Причём доступность благ означает ещё и наличие свободного времени. Если человек, чтобы заработать блага работает на 2 ставки, у него не остаётся времени ими воспользоваться.

Во-вторых, человеку присуща подлинно человеческая потребность в самореализации. Что это значит, будет ясно из дальнейшего.

Как при капитализме у трудящихся обстоят дела с удовлетворением потребностей, хотя бы самых насущных? Как мы знаем, не очень.

А как обстоят дела с технической возможностью обеспечения полного благосостояния и всестороннего развития всех членов общества при существующем развитии производительных сил? как мы знаем из предыдущих бесед, такая возможность есть.

Почему эта возможность не реализуется? Из предыдущих бесед мы знаем, что удовлетворение потребностей пролетариев означало бы падение прибылей господ капиталистов. В прошлой, 12-й беседе мы, пользуясь кривыми спроса и предложения показали механизм этого явления.

Давайте теперь вспомним самую первую беседу. Из неё мы помним, что у любого товара есть 2 свойства: стоимость и потребительная стоимость. При капитализме товар производится постольку, поскольку имеет стоимость. Часть её (прибавочную стоимость) капиталист безвозмездно присваивает. Стоимость, как мы знаем, это затраченный труд и для выжимания стоимости капиталист заинтересован вынудить рабочих трудиться всё больше. Потребительная стоимость, способность товара удовлетворять потребность – для капиталиста свойство не главное, а побочное, заслуживающее внимания лишь постольку, поскольку уж совсем бесполезное продать нельзя. Впрочем, из прошлой беседы мы знаем, что и эта невозможность продать бесполезное сегодня верна лишь с оговорками благодаря капиталистическим механизмам сопряжения общественно полезного труда с общественно бесполезным.

Если экономика работает не в интересах отдельного класса, а в интересах всех членов общества, цель экономики, очевидно, должна быть иной, так сказать, более естественной: производиться в обществе должно то, что нужно обществу. Иными словами, продукты труда должны создаваться постольку, поскольку они полезны (имеют потребительную стоимость), а не постольку, поскольку они требуют трудозатрат (то есть, имеют стоимость).

Это уже не капиталистическое общество: в нём нет капиталистов. В нём нет и пролетариев, поскольку капиталисты и пролетарии – 2 полюса, 2 класса, наличие одного предполагает наличие другого. Это общество однородное по классовому составу, иначе - бесклассовое общество. Конечно, если все люди равны по классовому признаку, это не означает, что эти люди лишены индивидуальности, что они равны по характеру, привычкам, одинаково пострижены и ходят строем, как хотят изобразить господа либералы. Мы увидим далее, что дело обстоит как раз наоборот, а сейчас, надеюсь, нет нужды это доказывать.

Такое бесклассовое общество называется коммунистическим обществом. Коммунистическое общество можно определить как общество, в котором блага производятся постольку, поскольку они удовлетворяют потребности всех членов общества в полном благосостоянии и всестороннем развитии. Конечно, одно определение не даёт нам понимание всех принципов организации такого общества, в которых нам и предстоит разобраться.

Производство благ при коммунизме ради их потребительной стоимости, а не ради выжимания труда вовсе не означает, что блага производятся сами собой, без всяких затрат труда. Но теперь затраты труда на единицу продукции – это то, что нужно снижать, а не повышать.

Затраты труда с НТП снижаются, но не обращаются в нуль. А вот цены на ТНП, как мы видели из прошлой беседы, могут обратиться в нуль. Правда, при капитализме эта возможность чисто формальная, а при коммунизме она становится реальной. Но нет ли противоречия между нулевой ценой и ненулевой стоимостью?

Противоречия нет. Стоимость –это трудозатраты. Цена – это то, что требуют за товар. Непосредственно цена определяется предложением, а предложение, как мы говорили в прошлой беседе, при капитализме всегда меньше потребностей, что и поддерживает достаточно высокие цены. Капиталисты вкладывают капиталы в ту отрасль, где норма прибыли больше. Благодаря этому нормы прибыли сравниваются и устанавливаются рыночные цены. Когда же дальнейшее увеличение продаж вызывает снижение прибылей, вложения в отрасль прекращаются, капиталисты вкладывают капиталы в финансовые спекуляции. Это я очередной раз напоминаю закон стоимости. Таким образом, при капитализме цены непосредственно определяются предложением, но опосредствованно, посредством закона стоимости цены определяются стоимостью.

При коммунизме нет капиталистов – значит нет прибыли, этот стихийный механизм распределения ресурсов и образования цен – невидимая рука рынка, закон стоимости, перестаёт работать. Цена перестаёт определяться стоимостью. В частности, цена может быть и нулевой. Более того, далее мы увидим, что цены на необходимые блага с развитием коммунистического общества должны стать нулевыми. Это означает реализацию коммунистического принципа распределения благ по потребностям. Некоторые отдельные примеры распределения по потребностям мы знаем в недавней истории. К примеру, так в Советском Союзе распределялись образование, медицинская помощь, путёвки в курорты.

Итак, мы пришли к выводу, что при коммунизме стихийный механизм регулирования экономики, а именно закон стоимости со всеми его «прелестями», перестаёт работать. Следовательно, должен быть иной механизм регулирования экономики, а именно сознательное, целенаправленное и целесообразное регулирование экономики, управление экономикой.

«Целенаправленное» регулирование означает, что оно направлено на достижение заранее заданной цели, наличие плана. «Целесообразное» – означает, что цель эта действительно в результате достигается, означает, что планирование научно обоснованно. А слово «управление» означает функцию системы, обеспечивающую сохранение её структуры, поддержание режима деятельности и реализации её целей.

Управление присуще и техническим устройствам и живым организмам и человеческому обществу. При капитализме мы видим, насколько широк аппарат управления людьми – государство с его бюрократическим аппаратом и карательными органами. В восьмой беседе мы уже заметили, что управление в обществе – это во-первых, управление людьми, то есть принуждение их соблюдать законы данного государства, а во-вторых, управление вещами, то есть, собственно, управление экономикой, организация народного хозяйства. Эти условные термины «управление людьми» и «управление вещами» взяты из работы Энгельса «Анти-Дюринг»… Из той же 8-й беседы мы знаем, что при капитализме государство преимущественно управляет людьми, а организацией народного хозяйства утруждается мало.

При коммунизме именно управление вещами, то есть, плановая организация народного хозяйства выходит на качественно новый уровень, а управление людьми, как мы увидим позже, постепенно преходит. Мы увидим, что это происходит не сразу, прежде должен быть более или менее длительный период перехода от капитализма к социализму, коммунизму в его низшей фазе; и тоже длительный период перерастания социализма в полный коммунизм, причём функция управления людьми, а значит, роль государства в эти периоды трудно переоценить.

Но прежде чем говорить о пути построения коммунистического общества и действительных трудностях на этом пути, нужно заметить, что некоторые товарищи с подачи некоторых господ видят принципиальные трудности там, где их нет…

Первая из таких якобы принципиальных трудностей – трудность планирования. Привет от господина Хайека из 8-й беседы. Экономика дескать сложна и непознаваема и не поддаётся планированию. Однако из повседневного опыта нам известно, что чем сложнее мероприятие, тем важнее его планировать. Табуретку ещё можно сколотить без всякого планирования (впрочем, если вы хотите сделать табуретку хорошо, вы наверняка всё-таки воспользуетесь предварительным примитивным расчётом конструкции и созданием её эскиза). Создание самолёта – мероприятие гораздо сложнее и в отношении его никому в голову не приходит утверждать, что самолёт нужно делать наобум без расчётов и чертежей. Экономика же – это создание не одного самолёта, это создание огромного разнообразия продуктов от картошки до космических кораблей… Понятно, что такое мероприятие требует согласованности действий всех членов общества. А господа либералы предлагают принять точку зрения, что этот процесс должен происходить стихийно, где каждый индивид сам по себе. Рынок, дескать, всё урегулирует. Как он регулирует, мы уже проходили.

Перед конструкторами самолёта стоит задача построить изделие, отвечающее заданным параметрам. При планировании экономики тоже стоит задача, чтобы эта самая экономика тоже удовлетворяла определённым параметрам. Эти параметры – то, насколько она отвечает экономическим интересам членов общества, насколько она способна обеспечить их потребности. Надо сказать, что при капитализме, конечно, планирование имеет место, но на уровне отдельных капиталистических предприятий. Да, да, внутри предприятия царствует не рынок, а план. Бизнес-план. Но план это подчинён экономическим интересам капиталистов. В коммунистическом обществе планирование происходит в рамках всего общества и подчинено требованию обеспечения потребностей его всех членов.

Здесь встаёт вторая из якобы принципиальных трудностей – как эти потребности определять. Мы уже говорили в прошлой беседе, что потребности определяют не люди, а обстоятельства. Впрочем, слово «определить» имеет и другое значение, тогда можно сказать, что люди могут определить потребности в том же смысле, как, например, определить расстояние от Земли до Солнца. Тогда понятно, что делается это не волевым актом диктатора, а добросовестным анализом действительности. Нет принципиальной трудности в том, чтобы определить, что, например, некоторые члены общества не могут позволить полноценное питание, живут в неблагоустроенном жилье или вообще не имеют крыши над головой. Они не имеют доступа к соответствующим благам, потребность в них не удовлетворена.

Из прошлых бесед мы знаем, что поколения людей своим трудом создали такие производительные силы, подняли производительность труда на такой уровень, что для удовлетворения насущных потребностей в пище, одежде, крыше над головой и другом самом необходимом достаточно каждому работоспособному члену общества тратить несколько часов в неделю. Вполне логично предположить, что с ростом производительности труда должно высвобождаться свободное время - время для всестороннего развития и личности и общества, время для удовлетворения подлинно человеческих потребностей в самореализации.

И вполне естественно перед обществом должна встать приятная задача организации культурного досуга, занятий наукой, искусством, общественной деятельностью, задача всестороннего культурного развития всех членов общества.

Подчеркну, что такую возможность способны дать не будущие, а давно существующие производительные силы. Противоречие между такой возможностью и суровой действительностью люди видели давно (можно вспомнить, например, г-на Прудона с его книгой 1846 года «философия нищеты») и только Маркс впервые правильно объяснил его, это противоречие противоречием между производительными силами и капиталистическими производственными отношениями, об этом мы достаточно говорили в прошлых беседах. Мы говорили и о том, что капиталисты не просто перераспределяют полезные блага в свою пользу, они вынуждены следить, чтобы полезных благ не стало слишком много. …

В капиталистическом обществе трудящимся не до самореализации, не до культурного развития, не до науки, искусства, общественной деятельности. Им просто некогда. Попробуйте сказать выжатому на работе человеку о том, что ему бы сходить в музей или театр, почитать научно-популярную литературу… Возможно, он ответит: «Нет, я свободный человек, я никому ничего не должен!» И этот свободный человек работает и работает просто для того, чтобы жить. Чтобы купить еду, чтобы оплатить ипотеку. Работать, чтобы заработать на элементарные блага, работать столько, что уже нет времени этими благами воспользоваться. И не дай бог заболеть (по понятным причинам). Зато он «свободный человек в свободной стране». Просто у нас «денег нет».

Но мы знаем, что на другом полюсе капиталистического общества находятся люди, которые хронически мучаются вопросом «куда инвестировать деньги?». Инвестировать, чтобы их стало ещё больше и с новой силой встал вопрос «куда их инвестировать?» В собственности капиталиста накапливаются деньги, эквивалентные неоплаченному труду сотен, тысяч, миллионов трудящихся. Где же конечная цель этого накопления?

Ведь вот незадача: 20 обедов за присест не съешь – лопнешь. Тысячи нарядов можно просто не успеть надеть за всю жизнь. Но есть выход: можно откушать один обед по цене хоть тысячи обедов рабочего. Можно заказать костюм по цене хоть миллиона костюмов рабочего. И неважно, что паштет из соловьиных языков утоляет голод не лучше простых русских щей, что костюм от кутюр, будь он хоть шит золотом и брильянтами выполняет функцию костюма не лучше, чем дешёвый костюм, купленный на вещевом рынке. Неважно, что крутая яхта простаивает, проедая десятки миллионов долларов в год на обслуживание. Важно, что вы можете себе это позволить.

Паштет из соловьиных языков, равно как 600-й мерседес – тоже удовлетворяет потребность не в еде или передвижении, а в самореализации. Но это возможно только в системе ценностей капиталистического общества. «Состояние господина Спрутса исчислялось в целый миллиард фертингов, то есть он был миллиардер, или, как любили говорить грабенбергские богатеи, господин Спрутс стоил один миллиард. Нужно сказать, что богачи в городе Грабенберге (как, впрочем, и в других городах) ценили коротышек не за их способности, не за их ум, доброту, честность и тому подобные моральные качества, а исключительно за те деньги, которыми они владели. Если коротышке удавалось сколотить капиталец в тысячу фертингов, о нем говорили, что он стоит тысячу фертингов; если кто-нибудь располагал суммой всего лишь в сто фертингов, говорили, что он стоит сотняжку; если же у кого-нибудь не было за душой ни гроша, то говорили с презрением, что он вообще дрянь коротышка – совсем ничего не стоит.» - это отрывок из книги Николая Носова «Незнайка на Луне».

Ограниченность богатых господ в том, что у них нет иной возможности реализовать себя как через роскошь. Они тоже свободные люди с теми же свободами торговли, предпринимательства и владения частной собственностью.

Свободные господа-миллиардеры, мучающиеся вопросом, куда деть деньги и свободные от средств производства, а вместе с тем и от средств существования работники. Два полюса свободного капиталистического мира… Так что же такое свобода, ущемлением которой при коммунизме стращают либералы?

Так вот, если иметь в виду не теоретическую механику, где тоже есть понятие «степени свободы», а общественную жизнь, то свобода – это не отсутствие чего-то (например, каких-либо ограничений), свобода – это господство над обстоятельствами со знанием дела.

Если я еду на мотоцикле без ограничений, то, скорее всего это плохо кончится. Если же я еду со знанием дела, то я свободен доехать туда, куда мне нужно.

Свобода – категория философская. А вот, с позволения сказать, освящённая законом свобода рождает юридическую категорию права.

Из сказанного понятно, что священные права владения частной собственностью, торговли и предпринимательства господ делают господами, а нас делают несвободными, ибо благодаря им не мы господствуем над обстоятельствами, а над нами господствуют обстоятельства, которые устраивают нам господа. Отсюда понятно и то, что право – это возведённая в ранг юридического закона воля экономически господствующего класса.

Либеральные правозащитники считают великим достижением гуманистической мысли «всеобщую декларацию прав человека», принятую резолюцией генеральной ассамблеи ООН в 1948 году. В википедии вы можете прочесть, как долго в поте лица её авторы решали и дискутировали и в итоге родили документ, который один из авторов сравнил с греческим храмом благодаря его «строгости, красоте и изяществу».

Однако моё впечатление от знакомства с Декларацией: обилие общих блестяще-неопределённых, формально-декларативных фраз, в которых я не нашёл и тени строгости. Тем не менее некоторые статьи прям-таки привлекли внимание кажущимся на первый взгляд сходством со сталинской конституцией. Из них я узнал, например, что человек имеет право на социальное обеспечение (ст. 22 декларации прав человека), защиту от безработицы (ст. 23), на отпуск (ст. 24), отдых и досуг (ст. 25), на образование (ст. 26).

У меня возник вопрос, а как всё это соотносится с положением дел в «правовых государствах». Например, в законодательстве США не оговаривается, какой отпуск должен предоставить работодатель. Обязанности предоставить отпуск нет, как это соотносится с правом на отпуск? И возникает целый ряд подобных вопросов.

Однако, когда я сопоставил эти статьи о «социальных» правах, например, со статьёй 17 («право владеть имуществом»), для меня несколько прояснился характер всех прав из Декларации, и в т. ч. таких, как право на социальное обеспечение, на отпуск, на образование. Ведь нищий и бездомный (а их в США больше 3 миллионов) имеет право владеть имуществом, то есть право собственности (а различий между личной и частной собственностью буржуазное законодательство принципиально не делает; право собственности – это и право и владеть штанами и право владеть капиталом, заводом, банком), его никто не отменял, он этим правом просто не пользуется. И в этом смысле «надо понимать» и право на социальные гарантии. А вот обязывать предоставлять отпуск – это уже ущемление прав капиталиста.

Здесь уместно вспомнить такие философские категории, как формальная и действительная возможности. Гегель говорил, что у турецкого султана есть возможность стать папой римским. Ведь никто ему не воспрещает принять католичество и избрать карьеру служителя культа. Но мы понимаем, что есть много «но», по которым турецкий султан вряд ли станет папой римским, и такого рода возможность Гегель назвал формальной возможностью. Безусловно, у каждого из нас много формальных возможностей. Каждый может стать владельцем заводов, газет, пароходов и банков… Именно отсутствие действительной возможности делает нас несвободными.

Мне хотелось бы остановиться ещё на одной из наших свобод, наших возможностей, для большинства из нас остающейся лишь формальной возможностью. Свобода выбора профессии, возможность выбора любой профессии и смены её. У нас свободное общество, каждый может «подняться на социальном лифте». Он может поступить в престижный ВУЗ, заплатив соотв. сумму за обучение. Стоит ли продолжать?

Наверняка, у либерала уже зудит язык воскликнуть: «Реальная возможность выбора профессии у каждого? А кто же тогда будет выгребать дерьмо?!». Сидя в уютных кабинетах, они говорят, что так мир устроен: всегда одни будут сидеть в уютных кабинетах, а другие – выгребать (за ними) дерьмо. Только в кабинетах должны сидеть самые достойные, настоящие интеллигенты.

В книге Н. Островского «Как закалялась сталь» есть описание тяжелейших условий труда наборщиков текста в типографии в начале 20-го века. Как мы знаем, сегодня тот же процесс набора текста можно, в принципе, организовать в более комфортных условиях.

Также (если ставить цель обеспечения полного благосостояния и свободного всестороннего развития всех членов общества) и работу дворника можно облегчить – оснастить его современными техническими средствами, сократить в несколько раз рабочий день, при этом часть работы сделать более творческой, да-да, творческой, например, той, что сегодня относится к сфере ландшафтного дизайна. А главное, он может стать уважаемым в обществе человеком, потому что тот, кто создаёт чистоту, вообще-то, достоин уважения.

Конечно это кажется странным для нашего общества, где признаком высокой культуры считается боязнь замарать свои благородные ручки о метёлку, считая, что для этого есть специальное быдло, которое «ещё и зарплату получает». Но хоть поверьте, хоть проверьте, бытие определяет сознание.

Это в классовом (и, в частности, в капиталистическом) обществе господствующему классу выгодно держать рабочий люд на положении скотины, на положении товара, которым можно распоряжаться по своему усмотрению в своих интересах.

Молодой Энгельс, который жил тогда в Англии и предпочёл мишуре буржуазного общества общение с рабочими, писал в 1844 году в книге «положение рабочего класса в Англии», что у трудящегося, низведённого до положения скотины, два пути - либо действительно уподобиться в своих привычках скотине, либо черпать человеческое достоинство в ненависти к господам.

«Ох, это же экстремизм, как можно допускать, чтобы такое слышали трудящиеся!» Господам выгодно, чтобы работник считал своё холопское положение нормальным и не вякал. Вот, например, в современном школьном учебнике господина Загладина после этакой карикатуры на марксов материалистический подход к истории, в рамках его критики, написано: «если неимущие в силу особенностей культуры и традиций общества, удовлетворены своим статусом, считают его нормальным и естественным, то у них нет оснований для протеста. Тогда на первый план могут выходить иные интересы (религиозные, национальные), становящиеся движущей силой истории и не связанные с производством и распределением материальных благ».

Мне лично эта цитата из школьного учебника напомнила доктора Хасса, учёного выразителя чаяний буржуазии из фильма «Мёртвый сезон». Доктор Хасс разрабатывал средства «психохимической обработки». По его словам, работать должны «представители неполноценных рас», прошедшие такую обработку. Причём «…эти люди по-своему совершенно счастливы, поскольку начисто лишены памяти. … Человек, прошедший психохимическую обработку, будет радоваться непрерывно, что ему тепло, что Солнце светит, что помидор красный, что ровно в 2 часа он получит питательный бобовый суп, а ночью женщину. При условии, если он будет прилежно трудиться… Причём у него нет никаких других потребностей… Человек-робот ни о чём не думает, всегда доволен и он размножается…»

…

Сегодня герои нашего времени – господа, умеющие присваивать деньги по-крупному, по стольку, сколько честный человек и за тысячи лет не заработает. Тот же, кто вкалывает на 2 ставки, чтобы выжить, обогащая при этом господ тунеядцев, как должен изволить относиться к труду? Заделаться ударником капиталистического труда? Отнюдь. Если вы продемонстрируете, что физически способны выдержать 36 часов труда в сутки, то будьте уверены, господа тунеядцы вынудят вас работать именно столько. Напротив, в этих условиях работникам следует учиться ставить свои условия: либо достойные условия труда и достойная зарплата, либо мы останавливаем работу и вы, господин тунеядец почувствуете, кто кого на самом деле кормит.

Никакого согласия и примирения между классами быть не может. Наши враги ведут классовую борьбу лицемерно и нагло, прикрываясь прям-таки ангельским человеколюбием. Выжимая из нас все соки, они понукают нас законом, защищающим священную частную собственность, а при случае и заповедью божьей «не укради». Сами они, конечно не уворовывают у работников, а «вознаграждают их за труд». Они устами купленных ими словоблудов отравляют наше сознание идеологической сивухой и проповедуют классовую толерантность, толерантность к ним, богатым бездельникам, сосущим наши соки

Сегодня возвышены на пьедестал махровые антисоветчики, так сказать, свободные творческие интеллигенты, которые ничего тяжелее ручки в руках не держали, а её держали вовсе не для того, чтоб сеять разумное, доброе, вечное. При этом сегодня преданы забвению сотни и тысячи поэтов, писателей, художников, которые строили и защищали социализм как силой искусства, так и с оружием в руках. Среди них поэт Степан Петрович Щипачёв. Я позволю себе зачитать одно из его кратких стихотворений:

Природа! Человек - твое творенье,

и этой чести у тебя не отберут,

но на ноги поставил с четверенек

и человеком предка сделал труд.

Труд... Есть ли что упорней и крылатей!

Покорны людям горы, ярость рек.

Кто в наш рабочий век с трудом в разладе,

тот и сейчас для нас не человек.

Таким может и должно стать отношение к труду при коммунизме. Ибо сам труд может и должен стать трудом творческим, созидательным, делающий из человека Человека. Человека-творца, человека, перед которым открываются все тайны мироздания. Но прежде этот самый человек должен разорвать цепи капиталистической эксплуатации.

Дорогие товарищи! На этой высокой ноте мы завершаем сегодняшнюю беседу для того, чтобы в следующий раз разобрать вопрос о том, каковы должны быть первые шаги к этой великой цели. Спасибо за внимание, оставайтесь с нами..

⇐ Предыдущая 4 5 6 7 8910 11 12 13 Следующая ⇒