ГЛАВА СЕДЬМАЯ

Прерванный сон

Некоторое время Николай Андреевич смотрел в потолок, по которому шаталась тень, раскачиваемого ветром дерева. Потом он зевнул и закрыл глаза. Тело постепенно расслаблялось, а мысли размывались в контурах.

За чередой разнообразных представлений, наполнивших последнее бодрое мгновение, показалась огромная винтовая лестница, висящая в пространстве. Николай Андреевич медленно ступал по ней, не зная куда и зачем идёт.

Он устал и сделал остановку. Оказалось, пока он шёл, лестницу успели окружить высокие стены. Николай Андреевич стал подниматься выше – появлялись пол и потолок. На стенах засветились лампочки. Николай Андреевич остановился.

Мгновение – и обстановка поменялась: теперь он оказался посреди огромного продолговатого зала с высоким белым потолком, украшенным золотистой лепниной по краям и шикарной люстрой в центре. Под ногами лежал глянцевый паркет, через центр которого от края до края вилась лента роскошного бардового ковра. Николай Андреевич глянул на свои пыльные старые ботинки и застеснялся.

Преодолев стеснение, он зашагал вперёд. По бокам от дорожки тянулись через весь зал длинные громоздкие деревянные столы, окружённые стульями, на большинстве из которых сидели, склонившись над исписанными листочками бумаги, какие-то люди. Они были очень похожи друг на друга. Тощие, в грязных одеждах, изнурённые трудом до изнеможения, до ужаса медлительные – они ни на что не обращали внимания (не было им дела и до Николая Андреевича). Всем своим внешним видом они походили на дождевых червей, выползших к влаге, но через час оказавшихся в смертельных объятиях зноя. Николай Андреевич пересёк зал и оказался у двери с табличкой “Абонемент”. Он открыл тяжёлую высокую створку и зашёл вовнутрь.

‒ Что нужно? – звонко воскликнула маленькая пышногривая девица, сидевшая за столом и перебиравшая карточки, которыми он был усеян. Позади неё тянулись длинные шкафы с маленькими выдвижными ящичками.

‒ Ну… – замешкался Николай Андреевич.

Девица подняла голову и скривила недовольную рожицу.

‒ Что, новенький?

Николай Андреевич демонстративно окинул себя оценивающим взглядом и ответил с ухмылкой:

‒ Да нет, старенький.

Девица вернулась к своему занятию и в течение следующего диалога больше не отрывала глаз от стола.

‒ Вижу, что не молоденький, – съязвила она. – Первый раз здесь?

‒ Да.

‒ Что хотите?

‒ Это библиотека? – неуверенно спросил он, озираясь.

‒ Надо же какой внимательный!

‒ Тогда хочу что-нибудь почитать.

‒ Это библиотека истории в стихах, – нехотя пояснила девица.

‒ Истории в стихах? – переспросил Николай Андреевич.

‒ Наш фонд содержит все уже сложенные и ещё не сложенные стихи о былых и грядущих событиях, – она говорила монотонной скороговоркой, так, будто эту фразу ей приходилось повторять по несколько раз в день.

‒ О, как хорошо! – воскликнул Николай Андреевич, потирая руки. – Дайте-ка мне… А можно каталог посмотреть?

‒ Из этой библиотеки ничего нельзя взять для чтения в отдельности. Её можно прочитать только сразу целиком.

‒ Кто ж на это способен? Ха-ха-ха, – рассмеялся Николай Андреевич.

‒ Никто. Ха-ха-ха, – с обидной подражательностью ответила девица.

‒ До чего же вы противная дамочка! – вспылил он.

‒ Ну почему каждый тугодум считает, что причина его проблем лежит где-то снаружи? – не уступала девица. – Книгу нельзя взять, не потому что я так сказала, а я так сказала, потому что нельзя! Как только вы вытаскиваете из совокупности этих книг одну, хотя бы самую незначительную, все оставшиеся меняются, а вместе с ними – и та, которую вы взяли. Ясно?

‒ Это меня не устраивает! – решительно заявил Николай Андреевич. – Зачем тогда я, серьёзный занятой человек, сюда пришёл? Просто так? Нет, мне что-нибудь обязательно нужно здесь сделать.

‒ Это другой вопрос. Вы можете сюда что-нибудь написать.

‒ Написать?

‒ Да.

‒ Что же, по-вашему, если отсюда взять, то всё меняется, а если добавить, ничего не меняется?

‒ Экай догадливый!

‒ Но почему же это место называется библиотекой, а не, скажем, книгохранилищем? – пытался выпытать у жадноречивой девицы Николай Андреевич.

‒ Потому что главное здесь не написание, а чтение, – через не хочу, которое слышалось в каждом слове, отвечала она.

‒ Так вы же сказали, что прочитать ничего нельзя! – возмутился Николай Андреевич, пытаясь поймать взгляд девицы, скачущий по карточкам.

‒ Я несколько неточно выразилась, – для видимой извинительности бормотала библиотекарша, не отрываясь дела. – Вы пишете сюда для того же, для чего бы здесь читали. Тот, кто пишет сюда стихотворение, узнаёт о событии. О событии, которое было или будет, – в зависимости от того, что выйдет из-под вашего пера.

‒ Ха! – гордо усмехнулся Николай Андреевич. – Я сейчас всю вашу библиотеку прочитаю.

Девица расхохоталась во весь голос.

‒ Вы думаете, это так просто – написать сюда?.. Короче, если вы не понимаете человеческой речи, а мы с вами в этом уже убедились, то я как профессиональный библиотекарь попробую объяснить вам на языке демонстраций. У выхода вы найдёте бумагу и карандаш. Попробуйте что-нибудь написать. И сами всё увидите… Если хотя бы на это у вас ума хватит.

Николай Андреевич послушно подошёл к двери, слева от которой на столике нашёл то, о чём говорила библиотекарша. Взяв со стопочки пару листков бумаги и выбрав самый остро отточенный карандаш, Николай Андреевич вернулся в зал, через который попал в кабинет библиотекарши. Разместившись за краем одного из столов, он склонился над бумагой. Стихи не заставили себя ждать. Они лились сами собой, вытесняя пустоту листа. Николай Андреевич поставил точку и пробежал глазами по тексту.

Неплохо, – похвалил он сам себя.

‒ Вот, – сказал он, вручая лист со стихотворением библиотекарше.

‒ И о чём же оно? – спросила библиотекарша, глядя в текст.

‒ И кто из нас тугодум? – довольно усмехнулся Николай Андреевич. – Стихотворение о моём скромном участии в возведении блага на земной престол.

‒ А-а-а, – протянула библиотекарша. – Вы постмодернист? – спросила она, поворачивая лист лицевой стороной к Николаю Андреевичу.

Лист оказался таким же чистым, каким был, до того как встретился с карандашом Николая Андреевича.

‒ Что?! – возмутился он. – Ну и шуточки у вас!

‒ Это у вас шуточки… Пустой лист я у вас не приму, – по всей видимости, собственный ответ доставил девице огромное удовольствие: отвечала она с нескрываемой сладостью, медленно, как будто смакуя каждым словом.

‒ И что мне надо сделать, для того чтобы мои стихи дошли до вас в том виде, в каком они отходят от меня? – спросил Николай Андреевич, подавив не самое своё лучшее желание.

‒ А что по-вашему делают те люди в зале, которые пыхтят здесь уже несколько ночей подряд?

‒ Несколько ночей? – Николай Андреевич с опаской посмотрел на дверь (теперь ясно – не просто так они показались ему какими-то ярыми фанатиками).

‒ Это поэты, – продолжила библиотекарша. – Они приходят сюда, чтобы стихи им открылись. Так-то и получаются настоящие стихи. Без труда и мольбы, без пота и слёз вы сможете только придумать какую-нибудь никчёмную безделушку, которая так есть, что всё равно, что её нет.

‒ То есть я узнаю то, что хочу узнать, если у меня получится открыть стихотворение… Хорошо. А делать-то что надо?

‒ Думать о непреходящем в преходящем, не рассчитывая только на свои силы, – отделалась билиотекарша бессодержательно заученной фразой, в бездейственности которой она не сомневалась.

‒ А, это просто! – ответил Николай Андреевич, без труда раскрывший содержание совета.

‒ Ну-ну, пробуйте, – насмешливо проговорила девица. – Мы работаем до конца света, может, успеете.

‒ А чего пробовать? – усмехнулся в ответ Николай Андреевич. – Ребята вон напробовались уже… до посинения. Делать надо.

Он вернулся на своё место в зале, снова склонился над бумагой и последовал совету библиотекарши. Некоторое время спустя он заметил, что на листе появилось стихотворение. Он прочитал его и восхитился великолепными качествами. Никогда ещё ему, специалисту, не приходилось читать таких достойных стихов. Он встряхнул лист и зашагал к вредной библиотекарше. В зале послышались усталые вздохи.

‒ Что ещё? – брякнула она.

‒ Принёс.

‒ Опять?

Девица нехотя взяла бумажку, всученную Николаем Андреевичем, и принялась читать текст. Из-за двери доносились страшные стоны.

‒ Чувствуют, – зловещим шёпотом проговорила девица.

‒ Что чувствуют? – уточнил Николай Андреевич.

‒ Что у вас получилось.

‒ Кошмар какой, они меня не съедят?

Библиотекарша взглянула на часы.

‒ Нет, не успеют, – ответила она. – У нас санитарный час. Сейчас они исчезнут, – с этими словами она вернулась к стихотворению.

Николай Андреевич вздохнул с облегчением.

‒ И что с ними будет? – запереживал он.

‒ Они пойдут домой. А через час снова вернутся.

‒ А я?

‒ Вы успели написать до санитарного часа, поэтому можете остаться, – сказала она и подняла глаза на Николая Андреевича. – Что ж, стихотворение превосходное, – уверенно заключила она. – И самое главное, что вы его раньше не знали и в нашей библиотеке оно есть. Возвращайтесь в зал и ожидайте.

‒ Чего?

‒ Вам откроется событие.

‒ Вот это?! – не мог поверить Николай Андреевич. – О котором я написал?

‒ Да-да, – холодно подтвердила девица и вернулась к карточкам.

Николай Андреевич подошёл к двери и прислушался – стонов слышно не было.

‒ Они уже ушли, можете быть спокойны, – уверила его библиотекарша.

Он открыл дверь и вернулся на своё место. В зале действительно никого, кроме него, не было. Некоторое время стояла тишина. Николай Андреевич уже было заскучал, как вдруг дверь на другом конце зала открылась. В неё вбежал толстенький краснощёкий мальчик. Комната наполнилась стуком каблучков и частыми тяжёлыми вздохами.

‒ Здравствуйте, – вежливо проговорил мальчик, как только подбежал к Николаю Андреевичу, и, отдышавшись, добавил, протягивая небольшую красную коробочку: – Здесь ваше событие.

‒ Спасибо. А что надо сделать?

‒ Открыть, – мальчик пожал плечами и, не попрощавшись, побежал к двери, пыхтя и стуча каблучками.

Проводив мальчика взглядом, Николай Андреевич взглянул на коробочку и взялся за крышку…

‒ Николай Андрееви-и-ич! – послышалось откуда-то.

‒ Что?!

Николай Андреевич открыл глаза и сощурился от внезапного света. У кровати сидел Лёша с испуганными заспанными глазами.

‒ Лёша, что ж ты сделал! – возмутился начальник.

‒ Я? – изумился Лёша. – Да вы… Да я… Вы что-то там о смерти, о гробе, о мёртвых шептали. Темно было. Я испугался… Вам кошмар снился? Я очень боюсь кошмаров, поэтому, несмотря на то, что мне жутко хотелось спать, поднялся и разбудил вас.

‒ Спасибо тебе, – мягкость, с которой Николай Андреевич высказал эту фразу, далась ему ой как нелегко. Он кивнул Лёше на его кровать, отвернулся к стенке и, усмирив негодование, уснул.

ГЛАВА ВОСЬМАЯ

Кризис

‒ Николай Андреевич проснулся от назойливого шороха. Он открыл один глаз и посмотрел в направлении предполагаемого расположения источника.

‒ Лёша, ты чего делаешь? – сонно проворчал он.

Лёша, копошившийся в каком-то маленьком блокноте, листики которого и издавали звук, разбудивший Николая Андреевича, замер и поднял извинительную моську.

‒ Доброе утро, извините, что разбудил.

‒ Доброе… А что ты делаешь? – начальник открыл второй глаз.

‒ Ищу номер домашнего телефона Оли, – хвастливо ответил Лёша.

‒ Хорошо, – Николай Андреевич хрипло вздохнул и сел, спустив ноги в тёплые мягкие тапочки.

‒ Я помню, что записывал его сюда, – тихо сам себе говорил Лёша, перелистывая блокнот. – Всё утро ищу… Где же он?

‒ Всё потому, что ты суетишься, – поучительно сказал Николай Андреевич.

‒ Извините, по-другому не могу, – раздражённо выпалил Лёша.

‒ Можешь, – Николай Андреевич встал с кровати, подошёл к Лёше и сел рядом. – Ты уже в третий раз перелистываешь блокнот.

‒ Да знаю я! – фыркнул Лёша.

‒ Успокойся. Всё, что тебе нужно – внимательно просмотреть каждую страницу – с первой до последней. Если ты не найдёшь, что искал – значит, там этого и нет.

‒ Я так и сделал… уже три раза.

‒ Если бы ты так сделал хотя бы один раз, следующие бы не понадобились. Ведь ты бы знал, что просмотрел всё. А сомнение, которое у тебя остаётся каждый раз, свидетельствует о том, что ты смотрел невнимательно и прекрасно об этом знаешь.

Лёша начал заново. На третьей странице он обнаружил то, что искал.

‒ Нашёл, – обрадовался Лёша. – Надо же, а я помню, что записывал его на правой странице, а он – на левой…

‒ Так у нас теперь есть телефон Оли? – подогрел радость Лёши Николай Андреевич.

‒ Ага, – хвастливо отозвался Лёша.

Он взял мобильник, набрал найденный номер и задержал палец над кнопкой вызова.

А что я ей скажу? – говорил он про себя. – Она же меня не знает. Попробуй её разговори, если она тебя не знает. Своим звонком я всё испорчу…

‒ Может, сначала позавтракаем? – весело, не в такт настроению сказал Лёша вслух.

‒ Пойдём, – согласился Николай Андреевич, пребывавший не в самом большом восторге от беспочвенных сомнений Лёши.

После завтрака Лёша вернулся в комнату с прежним намерением. Он взял трубку и замер.

Здравствуйте, Оля. Меня зовут Лёша, мне надо с вами встретиться… Блин. Как начать? Надо уверенно… Какой ещё Лёша? – скажет. – Я вас не знаю. Вы отнимаете моё время…

‒ Да звони уже! – не выдержал Николай Андреевич, появившийся в комнате.

Лёша набрался смелости и нажал кнопку вызова.

‒ Алё? – после нескольких гудков из трубки раздался мягкий женский голос.

‒ Это Оля? – неуверенно спросил Лёша.

‒ Нет, – ответили ласково. – Это её мама.

‒ У вас так голоса похожи. Ну просто не отличить, – признался Лёша. – Ой, простите, я не представился. Я Олин знакомый, Лёша.

‒ Очень приятно. Вам Олечку надо?

‒ Да.

‒ Но она на работе. Позвоните ей на мобильный.

‒ Да вы знаете, я потерял её номер… Не подскажете?

‒ А вы какой давнишний знакомый? Вы меня простите, пожалуйста, но Олечка так меня просит никому номер свой не давать… Я-то по голосу слышу, что человек вы хороший, но она просит никому не давать.

‒ Да ничего. Я всё понимаю. А где она работает?

‒ Ну… Да она ничего мне особенно не рассказывает. Вы, наверное, знаете – девочка она у меня скрытная. Давайте сделаем так: вы оставите свой телефон, а как только она придёт, я ей передам, что вы звонили.

‒ Хорошо, – обрадовался Лёша и продиктовал номер. – До свидания.

‒ Всего доброго.

‒ Надо же! Какая приятная женщина, – проговорил Лёша, когда положил трубку. – Фу-у-ух, – выдохнул он с облегчением. – У меня голос дрожал, да? – спросил он у начальника.

‒ Дрожал? Да нет вроде, – успокоил его Николай Андреевич.

‒ Это мама её была, – геройски сообщил Лёша. – Она передаст мой телефон Оле, когда она придёт с работы.

‒ Назначишь ей встречу?

‒ Да.

‒ Собираемся?

‒ Куда?

‒ Ты же сам сказал, что нам нужно подготовить место для “Чайки”, прежде чем встретиться с Олей.

‒ Да, точно… – Лёша ещё не отошёл от стресса, отчего соображал туговато. – Мы в город поедем?

‒ Как скажешь.

‒ Да, нам надо в город…

Пока Лёша собирался, Николай Андреевич сходил на свой участок, выгнал машину и подъехал к воротам Пантелея. Лёша не заставил себя долго ждать. Через две минуты он выскочил из калитки и, надевая на ходу куртку, сел на пассажирское сиденье, непреднамеренно громко хлопнув дверь.

‒ Что-то я переживаю, – признался он.

‒ Не надо, это лишнее, – спокойно сказал Николай Андреевич.

Просёлочные тропы вывели машину на трассу. За окном потянулась череда тополей, прикрывающая простор уходящих за горизонт полей от назойливых взглядов. На лобовое стекло с рваного тучного покрова солнечного неба изредка падали крупные серые капли дождя. Лёша приспустил боковое стекло. Душный салон наполнился свежим влажным воздухом.

Трасса вывела на одну из просторных городских улиц. Затем последовали короткие проезды с многочисленными поворотами. Лёша посмотрел на небо: где-то далеко впереди пролетела птица.

По-птичьи – каких-то пять минут до места, – мечтательно произнёс Лёша.

Он перевёл взгляд на местность. Замелькали знакомые дома, кафешки, магазинчики, рынок. По телу пробежала приятная дрожь, похожая на лёгкую щекотку.

Какое забытое незабываемое! – сказал про себя Лёша.

За окном промелькнула “Чайка”.

Оля, – вспомнилось Лёше. – Вот позвонит, что я ей скажу? А если не позвонит?.. – он посмотрел на Николая Андреевича, напряжённо следящего за дорогой. – Интересно, знает он, о чём я сейчас думаю? Такая мешанина, никакой последовательности! Невозможно узнать о ходе моей мысли сейчас, потому что никакой связи нет…

Николай Андреевич остановил машину на парковке у “А-на”.

‒ Можешь идти, – скомандовал он, скрестив руки на затылке и откинувшись на спинку кресла.

‒ А что мне надо сказать? – замялся Лёша.

‒ Что считаешь нужным, – Николай Андреевич закрыл глаза.

‒ Лёша понурился и повернулся к окну.

‒ Может, вы мне подскажете, а то мы потеряем кучу времени. Если мне в следующий раз нужно будет позаботиться о помещении, я сделаю то же самое, так что совет ваш будет впрок.

‒ Ладно, – согласился Николай Андреевич и открыл глаза. – Подойди к охраннику. Спроси начальника и скажи, что ты от меня. Начальнику передашь от меня привет, дашь вот это, – он указал Лёше на заднее сиденье, на котором лежала длинная синяя коробка, – и скажешь, что я займу левое крыло завода.

‒ Ух ты! – обрадовался Лёша, стянул с сиденья коробку и, прижав её к сердцу, повторил, выходя из машины: – Сказать охраннику, что я от Николая Андреевича, попросить начальника. Ему передать привет от Николая Андреевича, отдать коробку и сказать, что Николай Андреевич займёт левое крыло завода. Сказать охраннику… – дверь закрылась.

Николай Андреевич одобрительно покачал головой, щёлкнул замок и снова закрыл глаза.

Лёша управился гораздо скорее, чем того хотелось Николаю Андреевичу. Вернуться к яви его принудил стук в окно, в котором торчало ликующее личико Лёши. Николай Андреевич щёлкнул замок.

‒ Всё отлично! – Лёша быстро устроился на своём месте. – Сделал так, как вы сказали. И охранник, и начальник передали вам большой привет. Последний чуть не умер от счастья, когда заглянул в коробку… А что там?

Николай Андреевич завёл машину и принялся выезжать с парковки.

‒ Деньги, – ответил он.

‒ Большие, наверное… – продолжил лепетать Лёша. – Потому что он такой был весёлый, такой приветливый и вежливый. Насчёт левого крыла согласился… Сказал, что в лучшие времена отдал бы вам весь завод. Но сейчас сказал, левое крыло – самое большее, что он может…

‒ Хорошо. Сейчас мы…

‒ Ой, извините, мне звонят, – перебил Лёша начальника.

Это Оля, наверное… – подумал Лёша и задрожал. – А что сказать? Что сказать? Здравствуйте…

‒ Так ты берёшь трубку или нет? – повелел начальник.

‒ Алё? – услышал Лёша.

‒ Алё, – с неожиданной уверенностью ответил он. – Это Оля?

‒ Да. Вы Алексей?

‒ Да. У меня есть к вам разговор. Но он не телефонный. Мы не могли бы с вами встретиться?

‒ Дело срочное? – деловито спросила Оля.

‒ Пожалуй.

‒ Подъезжайте на конечную восьмёрки.

‒ Трамвая?

‒ Да.

‒ А какая конечная?

‒ Которая напротив Хладокомбината.

‒ Отлично. Ко скольки?

‒ Да хоть сейчас. Позвоните, когда будете на месте. Я подойду.

Лёша положил трубку и погрузился в молчание.

‒ И? – подтолкнул его Николай Андреевич.

‒ На конечной восьмёрки, рядом с Хладокомбинатом, – спокойно ответил Лёша.

‒ Это совсем рядом. А чего грустный такой? – на лице начальника появилась лёгкая тревога.

‒ Та! Нет, – отмахнулся Лёша. – Нормально, просто перенервничал сегодня. Успокоился вот…

До места встречи действительно было рукой подать. Остановились прямо напротив трамвайной остановки. Лёша, как и обещал, позвонил Оле и сообщил о своём прибытии.

‒ Здесь подождём, – сказал Николай Андреевич и, обернувшись к Лёше, спросил: – Что скажешь?

Лёша нахмурился и уточнил угрюмо:

‒ Об чём?

‒ О городе. Ты ничего не находишь странным?

‒ Странным? – Лёша очень надеялся, что за время повторения им последнего слова начальника в голову придёт хоть какая-нибудь мысль о смысле загадочного вопроса Николая Андреевича, но тщетно. – А что странного? Нет ничего странного. Я немного соскучился по городу, вот и всё. Но это вовсе не странно… Нет, ничего странного не вижу.

‒ Да? – как будто обиженно кинул начальник.

‒ А что?

‒ Да так. Негодяев не видать, – намекнул Николай Андреевич.

‒ А почему их должно быть видать… – вдруг Лёшу осенило: – А! “Чайки” же нет. Я понял… Но ведь вы сами говорили, что ничего не делаете, всё происходит само собой. А раз невидно вашей работы, почему должно быть видно её отсутствие?..

‒ Так и есть.

‒ А что не так?! Вы же сами говорили.

‒ Да знаю-знаю, – ответил Николай Андреевич. – Просто не ожидал услышать это от тебя. Нет бы взять и порадовать старика: вот, мол, Николай Андреевич, как вышел я в город, так сразу душить меня стало что-то… Прямо чувствую, что “Чайки” не хватает! – в голосе играли нотки иронии.

Сначала Лёше показалось, что он действительно обидел начальника. Но, увидев на лице его улыбку, Лёша успокоился.

‒ Вон, – Николай Андреевич кивнул в сторону остановки.

Лёша взялся за ручку.

‒ Подожди, – остановил его начальник.

К остановке подошла Оля. С виду точь-в-точь настоящая. Она огляделась вокруг и остановила взгляд на машине, в которой сидел тот, кто назначил ей свидание. Только для Оли существенно было не это. В Лёше она видела всего лишь спутника Николая Андреевича. Читатель наверняка помнит, что Николай Андреевич был для Оли не только и не столько начальником и познакомились они не в связи с “Чайкой”. Лёша же об этом не знал, а потому, когда Оля с широкой приветливой улыбкой зашагала к машине, пришёл в изумление.

‒ Она меня знает?! – опешил он.

‒ Она знает меня, – пояснил Николай Андреевич и вышел к приблизившейся Оле.

Встретившиеся поприветствовали друг друга, обнялись и по жесту Николая Андреевича сели в машину на заднее сиденье.

‒ А ты Лёша? – весело спросила Оля.

‒ Да.

‒ Я так и знала, Николай Андреевич, что это вы! – щебетала она.

‒ Как догадалась?

‒ Да слышно же по мальчику, что он ваш! В каждом слове ваша школа. А мама целый допрос мне устроила. Такой хороший мальчик, говорит, добрый, приятный, – Оля бросила Лёше радушный взгляд.

Лёша задумался, что сие: комплимент или нет? Выбрал первое.

‒ А вас давно не видно, – сказала Оля Николаю Андреевичу.

‒ Шабашничаю, – коротко пояснил он. – Как сама? Чем занята?

Оля не ответила, глаза её сверкали радостью.

‒ Как же здорово снова вас увидеть! – воскликнула она и снова обняла Николая Андреевича. – Да всё хорошо у меня. Замуж собираюсь… Работаю там же.

С этого момента в Лёшином представлении на лбу у Оли повисла красная табличка с надписью: “А я замуж выхожу!”. С первого слова Оля показалась ему на себя непохожей: какая-то не грустная, не одинокая, лёгкая, разговорчивая, даже болтливая, не серьёзная, не задумчивая и не сосредоточенная. Теперь Лёша, как ему показалось, нашёл причину сей щекотливой перемены…

‒ Кто же он? Не томи, – аки подружка, спросил Николай Андреевич.

‒ Извините, я вас, наверное, оставлю… Пойду прогуляюсь… А вы поговорите спокойно, – вставил Лёша.

Начальник кивнул и вернулся к разговору.

‒ Его зовут… – это – последнее, что услышал Лёша.

Он вышел из машины и прогулочным шагом пошёл по тротуару.

Фифа! – назвал Лёша девушку, которая сейчас беседовала с Николаем Андреевичем (Олей он не мог себе позволить назвать её из принципа, даже сейчас – когда говорил не вслух). – Всамделишная Фи-фа, – ворчал он. – Вот уж кому работа в “Чайке” точно пошла на пользу. Надо будет Николаю Андреевичу сказать об этом… Блин, а ему там, наверное, туго сейчас приходится.

Лёша остановился у конца тротуара и хотел было уже повернуть обратно к машине, как вдруг… Он застыл на месте. Он не мог поверить своим глазам: напротив него на той стороне дороги у светофора стояли Олег и Сергей – эколог и финансист “Чайки”. Они ждали зелёного сигнала и о чём-то увлечённо разговаривали.

И всё бы ничего, если бы в этот момент из открытых ворот, расположенных за спинами беседующих, не выскочила Алёна. Она подбежала к ним, что-то сказала, и они вместе перешли дорогу. Когда они прошли мимо Лёши, его охватил озноб. Ноги будто сами повели его за компанией.

По дороге Лёша пришёл в себя. Те, за которыми он шёл, оставили позади небольшой квартал, тянущийся вдоль бетонного ограждения, и вышли к парковке торгового центра. Обогнув её, они подошли к автоматическим дверям и, дождавшись открытия, шагнули через порог. Лёша последовал за ними.

Он шёл почти впритык к компании, но едва ли мог разобрать хоть что-то из того, о чём она вещала – в помещении было слишком шумно. Но Лёша продолжал следовать за ними, целясь узнать хоть что-нибудь, самую малость, которая бы обозначила русло безбрежности его догадок. Компания привела Лёшу к площадке, окольцованной кафешками. Он встал в очередь, образовавшуюся у кафе диетического питания, за интересующей его компанией, уставился в капустный салат на витрине и прислушался.

‒ Я – как обычно, – сказал Сергей, вопросительно взглянув на товарищей.

‒ А мне чего-нибудь бы мясного, овощи надоели уже, – ответил Олег. – Будь они неладны… Вон котлеты по-киевски. С чем они?

‒ Кажись, с грибами, – проговорила Алёна, изучая ассортимент. – Может, сковородку со мной будешь?

‒ А что в ней?

‒ Свинина, грибы, майонез, лучок и сверху сыр. Очень вкусно, рекомендую. Сергей, тебе тоже.

‒ Серёж, будешь? – спросил Олег.

‒ Ну-у-у… – замялся Сергей. – Ладно, давай.

Ничего… Ничего… – бормотал про себя Лёша. – Никакой информации. Хоть что-нибудь скажите!

Очередь дошла до компании.

‒ Что вам? – торопливо кинула кассирша.

‒ Три сковородки и… – начал Олег.

‒ И три гречки, – продолжила Алёна. – С гречкой вкусно.

Олег кивнул. Продавщица принялась выполнять заказ. Олег достал кошелёк и приготовил деньги. Сергей потянулся за своим.

‒ Так-так-так, – остановил его Олег. – В следующий раз – ты.

‒ Пить что будете?

‒ Кофе? Кофе? – обратился Олег к товарищам. Те кивнули. – Три кофе.

Продавщица выполнила свой обряд с кассовым аппаратом и провозгласила сумму, которую тут же ей всучил Олег.

‒ Через пять минут подойдёте, – сказала кассирша.

Компания отправилась к столику. Лёша проводил её взглядом.

‒ Дальше! – рявкнула кассирша.

‒ Кофе натуральный, – виновато ответил Лёша.

‒ Всё? – вяло уточнила кассирша.

‒ Да, – ответил Лёша, после выполнения обряда с кассовым аппаратом по его душу расплатился и, дождавшись кофе, зашагал к соседнему с интересующим его столику.

‒ Я принесу, – провозгласил Сергей, останавливая Олега, намерившегося встать.

‒ Ренат же, вродь, тоже обещался, – сказал Олег Алёне.

Есть! – Лёша воздел полные благодарности глаза к потолку торгового центра.

‒ Так там дело какое-то срочное… С Костей отъехали, – ответила Алёна. – О-о-о! Вот и наши сковородочки! – встретила она весёлым возгласом Сергея, подходящего с широким подносом, уставленным заказанными блюдами.

На сём Лёша и оставил обедающих, так и не притронувшись к своему напитку.

Николай Андреевич долго ждать не будет, – беспокоился он. – Они там уже, наверное, расстались…

К двери Лёша приблизился уже на бегу. Миновав парковку и “бетонный” квартал, Лёша направился к месту, где, к его большой радости, всё ещё стоял автомобиль Николая Андреевича. Подойдя поближе, Лёша обрадовался ещё больше – в салоне был начальник, один, без “Фифы”. Лёша открыл дверь, сел на своё место и отдышался.

‒ Рассказывай, – серьёзно проговорил начальник.

‒ “Чайки” здесь, – устало сказал Лёша и показал пальцем на здание Хладокомбината, стоящее напротив.

‒ Кто?

‒ Олег, Сергей, Алёна, – Лёша продолжал тяжело дышать, – и вполне возможно Ренат и Константин (может, просто имена совпадают).

‒ Оля, Лидия Александровна, Пигмалионович, Маша, – продолжил список начальник, – и… Иван, – Николай Андреевич указал рукой на человека, закрывающего зелёные ворота комбината.

‒ Это же хорошо! – весело воскликнул Лёша, уловив не то обиду, не то грусть, не то ненависть в голосе начальника.

Николай Андреевич не ответил. С минуту он молчал. Лёша занервничал, но не решился нарушить молчание. Он ждал…

‒ Да, пожалуй, – ответил Николай Андреевич.

У Лёши голова была настолько занята тревогой, что он успел забыть свой последний вопрос.

‒ Что? – спросил он.

‒ Пожалуй, это хорошо, – спокойно ответил Николай Андреевич. На лице его нарисовалась безрадостная улыбка, а в глазах сверкнуло что-то, как показалось Лёше, зловещее. Но это всего на мгновение. – Я решил, – сказал начальник уже в обычном своём виде и настроении. – Раз уж “Чайка” и так есть, просто под другим начальством, то никакого возвращения не будет…

‒ Что?! – вскрикнул Лёша. – Да с чего вы взяли?

‒ Будто бы ты после того, что мы увидели, считаешь иначе, – усмехнулся Николай Андреевич.

‒ Да, я считаю иначе. Не стоит делать поспешных выводов!

‒ Это твой вывод поспешен, хотя это ему не мешает совпадать с моим, – настойчиво пояснил Николай Андреевич. – Ты думаешь, что я тут полчаса с Олей о её возлюбленном беседовал? – если честно, Лёша так и думал, хотя не признавался в этом даже себе. – Нет, Лёшенька, я выжал из неё всё об интересующем нас предмете. Да усилий особых и не потребовалось. Оказывается, у неё от меня никаких секретов нет.

Все “чайки”, кроме нас с тобой и Топтола, здесь, – Николай Андреевич небрежно кивнул на здание комбината. – Под нынешним начальством они делают то же, что делали под моим… Так вот, я решил не изобретать велосипед, а, пожить наконец в своё удовольствие. Работа в “Чайке” принесла мне хорошие связи. Я знаю многих великих людей и не только…

Я ещё не решил, чего именно я хочу, но решил, что буду делать именно это. Тебе я предлагаю место моей правой руки. Обещаю, что ни скучно, ни голодно тебе не будет. Деньги меня не интересуют, но я могу окружить ими тебя, если захочешь. Я займу высокое место, а рядом посажу тебя, если ты, конечно, хочешь, – с этими словами Николай Андреевич равнодушно предоставил возможность ответить Лёше.

Он молчал. Тогда начальник добавил всё так же равнодушно:

‒ Меня интересует только твоё “да” или “нет”. И не потому, что что-то из этого мне придётся более по душе, а лишь потому, что твоё присутствие рядом со мной кое-что добавит в мои планы… Долго я ждать не буду. Отвечай сейчас.

‒ Отвезите меня к Пантелею, – грустно ответил Лёша, пряча глаза.

‒ Это значит – нет, – не изменившись в лице, сказал Николай Андреевич, протянул руку к Лёшиной двери и открыл её. – До Пантелея сам доберёшься. Чай, не маленький.

Оказавшись на улице, Лёша задрожал то ли от холода, то ли от разыгравшихся нервов. Машина, из которой он вышел, медленно развернулась и, заняв своё место в городском потоке, скрылась из виду.

Лёша поплёлся к остановке, стараясь ни о чём не думать и ничего не представлять. На середине пути он заметил, что идёт дождь. Неприятная дрожь продолжала знобить тело. Лёша ускорил шаг. Навес над остановкой на некоторое время показался Лёше согревающим и уютным, но внутренний холод вскоре напомнил о себе, и от внешнего комфорта не осталось и следа. Увидев приближающуюся беленькую машинку с шашечками на крыше, Лёша поднял руку и подошёл к краю тротуара. Машина остановилась. Лёша открыл дверь и, поприветствовав водителя, проговорил усталым, но мягким голосом:

‒ Мне нужно на хутор Ленина, но у меня есть только сорок рублей.

‒ Садись скорее, – кивнул водитель. – Простудишься ещё…

ГЛАВА ДЕВЯТАЯ

“Холодильник”

Разговор с добродушным водителем привёл Лёшу в себя. Попрощавшись с ним, возможно навсегда, и поблагодарив его, Лёша вышел из машины и остановился у ворот Пантелея. Из-за них послышались знакомые голоса. Лёша постучал в калитку.

‒ Сейчас-сейчас, – ответили.

Калитку открыл Пантелей с заботливой улыбкой на лице и тяпкой в руках. Позади него у вишни стоял Топтол с лопатой и приветливо кивал Лёше.

‒ Что с тобой? – спросил Пантелей, приглашая Лёшу войти.

Он молча вошёл и сел на скамейку подле Топтола, который тут же оставил лопату и сел рядом.

‒ Не молчи, Лёша. Что случилось? – говорил Пантелей, подходя к ним.

‒ Садитесь, – сказал Лёша, подвигаясь.

Пантелей сел и вопросительно посмотрел на Лёшу.

‒ Николай Андреевич задумал что-то ужасное, – беспокойно начал он.

Топтол скорчил недоверчивую физиономию, невольно отодвинувшись на пару сантиметров от Лёши.

‒ С чего это ты так решил? – спросил Пантелей.

‒ Мы сегодня встречались с Олей, – вспоминал Лёша. – Пока Николай Андреевич с ней разговаривал, я вышел прогуляться и увидел некоторых “чаек”, выходящих из Хладокомбината. Я пошёл за ними и кое-что узнал. Потом вернулся к Николаю Андреевичу, и мы обменялись новостями. Оказалось, что все сотрудники, кроме меня, его и тебя, Ваня, работают под другим начальством в “Холодильнике” и занимаются тем же, чем мы занимались в “Чайке”. Николай Андреевич сказал, что, раз “Чайка” есть без него, то он не будет изобретать велосипед, а займётся тем, что ему хочется. Предложил мне быть своей правой рукой, сказал, что окружит меня деньгами, познакомит с важными людьми…

И всё как-то говорил не так. И лицо его было каменным. Он попросил меня ответить на его предложение, но сказал, что ему всё равно. Тогда я попросил его отвезти меня сюда, но он выставил меня и сказал, чтобы я добирался сам, – к концу своего рассказа Лёша чуть не разревелся. – Я не понимаю, почему он так рассердился. Ведь это же хорошо, что мы всех нашли. Ведь всего-то осталось позвать их в “Чайку”… Не знаю как, но это дело времени… Подумали бы и решили… Что его так расстроило? – Лёша обратился к Пантелею.

‒ А, – он махнул рукой. – Дело нехитрое…

‒ Скажите! – потребовал Лёша. – Я не понимаю.

‒ Видишь ли, – ласково отвечал Пантелей, похлопывая Лёшу по плечу. – “Чайка” была воплощением его идеи. И когда возникли трудности… – Пантелей сделал паузу, заменившую уточнение. – Когда возникли трудности, он задумался о том, что было бы, если б не было этой идеи, воплощённой в “Чайке”. И этим… этим актом он хотел показать всему миру в своём лице, каким бы ужасным стал этот мир без неё. И всё бы хорошо, но его напоили лордой – желание его осуществилось, хотя бы и почти понарошку.

Вообрази себе его положение: он, обуреваемый гордостью, попадает в мир, где “Чайки” нет. Бесспорно, он хочет видеть такой мир ужасным, а видит почти такой же, какой он на самом деле. Уже от этого ему стало плохо. Но это ещё не всё. Он узнаёт, что в мире, в котором нет “Чайки”, она есть, только без его участия. Потому что идея не исчезает, когда исчезает одно из её воплощений. Попробуй представить себя на его месте!

Лёша понурил взгляд. Сидевшие рядом молчали.

‒ Но почему в этой желаемой Николаем Андреевичем реальности такие нежелательные последствия отсутствия “Чайки”? – воскликнул Лёша. – Ведь она <

⇐ Предыдущая 12 13 14 15 16 17 18 192021 Следующая ⇒