Шесть лет назад 6 страница

— Я бы хотела, — призналась я. Взрослея, всегда мечтала о питомце. Собаке, кошке, хомяке — о ком угодно. Но мой отец категорически был против, а в нашем доме его слово было законом.

Седеющие волосы женщины выглядели практически белыми на ярком солнце, хотя ее кожа цвета какао не была омрачена ни единой морщиной. Она слегка пожала плечами.

— Тогда все когда-нибудь будет.

— Да. Возможно. — В этот момент щенок с золотистой шерстью бросился к моим ногам, преследуя пластиковый шарик, брошенный Девон.

Я была одной из немногих взрослых на улице, чему ни капли не возражала.

Я знала, что Бекка будет сидеть дома большую часть вечеринки, накачиваясь лекарствами от аллергии и коктейлями, с другими матерями. Вместо того чтобы почувствовать себя брошенной и обиженной из-за того, что никто особо меня не уговаривал войти внутрь, я была лишь благодарна за избавление от вопросов в стиле «когда вы с Адамом поженитесь?»

Несмотря на то что ответ «никогда» был стопроцентным, я не была обязанной его давать. Пусть Адам сам делится своими новостями и решает неизбежные вопросы, которые последуют после его заявления... в другой день.

Адам был единственным мальчиком в семье, и поскольку Бекка сказала, что после Девон завязала с рождением детей, он оказался в центре внимания как продолжатель рода.

Я была единственным ребенком у людей, у которых, вероятно, вообще их не должно было быть. По крайней мере, не друг с другом. И пока родители Адама намекали, что готовы снова стать бабушкой и дедушкой, мы с мамой обсуждали только самые повседневные темы.

С отцом же фактически не разговаривали.

Сама я не хотела детей, так что единственная светлая сторона того, что я не стала частью семьи Адама — что не разочаровала их этим. Хотя мне очень нравилось играть с чужими детьми, особенно когда они были такими же очаровательными, как Девон.

У меня словно открылись глаза на то, что больше всего нравилось в Адаме — его семья и дружба с ним. И уж точно никакая не романтика. Мысль об их потере заставляла мое сердце кровоточить. Пригласят ли меня на день рождения Девон в следующем году? А через год?

Позже, когда я наблюдала, как Девон задувает свечи на праздничном торте, подбадриваемая родителями, кузенами, тетями, дядями и миллионом друзей, меня чуть ли не смыла волна сильной тоски. Буду ли хотя бы когда-нибудь я окружена любовью, как эта маленькая девочка?

Лэндон

Я проснулся под какой-то дерьмовый оккультический оркестр. Писк, жужжание, рев. Кто-то просто обязан был выключить эту херню, прежде чем я здесь все разнесу.

Но какофония все продолжалась и продолжалась. Хотя больше раздражало другое: как я ни старался, не мог открыть глаза. Мои веки превратились в стокилограммовые жалюзи. Или... Мать вашу, их что-то удерживало? Но было невозможно понять, в чем дело, и попытаться отключиться от этого проклятого шума, который не имел ни малейшего отношения к музыке, а был схож с кувалдой, врезавшейся в мою голову.

Грохот. Боль. Темнота.

Звуковой сигнал ускорился, превращаясь в тревожный. Господи, блять, Иисусе. Кто, черт возьми, включил сигнализацию?

Стало слышно движение, и резко изменилось освещение. Стало ярче, как мне показалось.

— Мистер Кокс, рад, что Вы к нам присоединились.

— Кто ты? — но мой вопрос не перешел от мозга к языку. Вышло что-то схожее скорее с лаем тюленя, чем с человеческим голосом.

Веко приоткрылось, и я дернулся от яркости, но только чтобы ту же процедуру повторили с другим глазом.

— Отвали, мудак, — сказал тюлень.

— Зрачки реагируют. Ему можно дать немного воды. — От низкого вибрирующего гула, когда кровать начала двигаться, давление в моей голове увеличивалось. Что-то приставили к моим губам.

— Пейте. Медленно, — раздался тихий незнакомый голос.

Я сделал глоток, но мне хотелось больше, чем позволили.

Внезапно ужасные звуки вырубились, и я вздохнул с облегчением, неуверенно открыв глаза, прежде чем снова быстро закрыть их. Слишком светло, слишком ярко. На меня накатила волна тошноты.

— Мистер Кокс, я хотел бы задать вам несколько вопросов. Могу я это сделать?

Я хмыкнул, неуверенно шевеля челюстью и ртом. Интересненько.

— Можете назвать свое полное имя?

— Воды, — это все, что мне удалось выдать. После еще нескольких глотков, но, блять, все еще недостаточных, я выкрикнул ответ: — Лэндон Кокс!

— Вы можете сказать нам свой адрес и дату рождения?

Я произнес требуемое.

— Вы знаете, где находитесь?

Я рискнул оглядеться.

— Больница, — слово вышло до того, как я успел его осознать. Я был в госпитале?

— Верно. Вас привезли в больницу Седарс-Синай на скорой помощи около часа назад. Вы знаете, почему вы здесь?

Начал пытаться вспоминать. Всплыло изображение лица Пайпер. Пронзительные голубые глаза, видевшие меня насквозь. Светлая россыпь веснушек на носу. И эти волосы. Блестящая золотая река с ароматом меда, стекающая по моим рукам, словно шелк.

Блять. Я вел себя как полный придурок. Позволил всем страхам в своей башке разрушить первое, проведенное за все эти годы, утро.

Пайпер не была глупой. Очевидно, что девушка почувствовала мой дискомфорт и решила, что я хотел, чтобы она ушла.

Хотел ли?

Боже, ощущение, что мозг вот-вот взорвется.

— Голова, — простонал я. Если уж я торчал в больнице, то они обязаны были дать мне те охуенные обезболивающие.

Мужчина в белом халате, полагаю, доктор, снисходительно хмыкнул.

— Да, так бывает. Наркотики и алкоголь плохо сочетаются с вечеринками и бассейнами.

Ох, мужик, давай вот без этих нравоучений. Я просто хотел...

Вот дерьмо!

Воспоминания пронзили мой разум, словно осколки разбитого стекла — острые, но хрупкие. Ликер, льющийся в хрустальный стакан. Огонь, стекающий по моему горлу. Пил в одиночестве. Телефон в моих руках, чтобы позвонить Пайпер. Сообщение о вечеринке.

Вечеринка. Вечеринка у меня?

Я не помню никакой вечеринки.

Но доктор выразился очень четко. «Наркотики и алкоголь плохо сочетаются с вечеринками и бассейнами».

Последний раз, когда я находился в бассейне, я был не один. Пайпер была рядом.

Запутавшись, я снова настроился на то, что бормотал доктор.

— ...лекарство от боли подействует через мгновение, но сначала я бы хотел, чтобы вы кое-что сделали. — Он положил блокнот на простыню, прикрывающую мои ноги, и протянул карандаш. — Можете написать свое имя?

Я поднял правую руку, почувствовав глубокую боль.

— Конечно.

Но как только мои пальцы оказались возле долбаного карандаша, они не сомкнулись. Карандаш скатился на пол. Я уставился на него в тишине, пока паника колотила в мой и без того трещащий череп. Что. За. Пиздец.

Медсестра подняла карандаш и подошла к другой стороне моей кровати.

— Как насчет левой руки?

На этот раз мои пальцы сжались, но хватка была как у мелкого карапуза с его первой погремушкой. Я посмотрел на доктора с нарастающим страхом.

— Что, черт возьми, происходит? Что с моими руками?

Монитор снова начал пиликать, доктор и медсестра повернулись, чтобы прочитать мигающие красные цифры, мчащиеся по экрану.

—— Что, мать вашу, с моими руками? — я снова закричал, чувствуя себя взбешенным и одновременно поникшим. Но это все не было важным. Никто меня не слушал.

Заблестела игла, когда медсестра вонзила ее в капельницу возле меня. Я снова повторил свой вопрос, но он так и не слетел с моих губ. Закрыл глаза и поддался темноте, поглощающей меня.

Пайпер

Адам с благодарностью мне улыбнулся, направляя брелок на свой BMW.

— Спасибо, что поехала, — сказал он.

— Не стоит. Я сделала это не ради тебя. — Скользнув на гладкое кожаное сиденье, я откинулась на спинку подголовника и скинула туфли. День затянулся. Другие дети с родителями ушли после торта, но семья Адама праздновала еще несколько часов.

Бывший предлагал уехать пораньше, но я отказалась, так как не торопилась покидать теплые объятия семьи Уильямс. Потому что вокруг них витала любовь, и хотя я не могла быть честной с ними, говоря о состоянии своих отношений с Адамом, сквозь стиснутые зубы я нацепила счастливую маску, что всегда мне легко удавалось.

Именно так меня воспитывали.

Идеальный фасад, созданный мною еще в старшей школе, — королева выпускного бала, капитан команды чирлидеров, вице-президент совета учащихся — прилип к моей коже, как татуировка. Потому что когда люди видят что-то красивое и совершенное, только самые жестокие желают это растоптать и уничтожить. Все остальные просто наслаждаются видом или слишком боятся подобраться ближе.

Конечно, это не всегда срабатывало. Если кому-то необходимо придраться, то его ничто не остановит. Совершенство всегда будет недосягаемо, как бы сильно ни стараться.

Но каждая неудача, бесчисленные попытки и промахи оставляли свой след. Сначала они болели, словно синяки или порезы. Но, в конце концов, они накладывались друг на друга, переплетаясь и формируя ослепительный костюм.

Большую часть времени у меня получалось дурачить людей.

Кроме собственного отца.

И поэтому я всегда старалась быть начеку. Пряталась за маскировкой, чувствуя себя обманщицей.

Горничной, притворяющейся принцессой.

Еще чуть-чуть, и вот она — полночь для Золушки.

На полпути до дома мои хаотичные мысли прервались сигналом телефона.

ТРЕВИС: Приезжай в Седарс-Синай. Живо!

Я еле сдержала стон. Клиенты Тревиса вечно оказывались в больнице.

Подтяжки лица, имплантаты груди, сделанные ягодицы и пенисы, отказ органов из-за экстремальной диеты, травмы от неудачных трюков и, конечно же, передозировки...

Бывали и ненужные госпитализации. Клиент, утверждающий, что устал, чтобы Тревис пригладил ему взъерошенные павлиньи перья и пересмотрел контракт. Чтобы увеличил гонорар и скорректировал график. А вызывающий образ сменился на что-то менее откровенное.

Я обратилась к Адаму.

— Не мог бы ты высадить меня в Седарс-Синай, а? — Подняла свой телефон. — Работа зовет.

— Конечно. Кто на этот раз?

— Тревис не сказал, а даже если бы и сказал, сам понимаешь, что это конфиденциальная информация.

Вдруг стало любопытно, поэтому написала Тревису, поинтересовавшись, с кем мне предстоит иметь дело. Его ответ стал ударом в солнечное сплетение. Но я не могла раскрыть своих чувств.

— Ты в порядке? — взглянул на меня Адам.

Я прочистила горло, засунула телефон в сумочку и посмотрела на себя в зеркало. Проведя день на открытом воздухе в окружении буйных щенков и четырехлеток, переевших сахара, я оказалась с размытым макияжем и небольшим солнечным ожогом. Вздохнув, протерла круги под глазами и нанесла свежий слой помады.

Затем изобразила ослепительную улыбку и повернулась к Адаму.

— Конечно. Все в порядке.

ГЛАВА 9

Лэндон

Когда я снова вплыл в сознание, в комнате было тихо, лишь безжалостное: топ-топ-топ. Веки были не такими тяжелыми, как раньше, так что я спокойно поднял глаза и увидел Тревиса, расхаживающего по палате и цокающего каблуками своих туфель по плитке с неустанной точностью.

Мне хотелось сказать ему, чтобы он прекратил, оставил меня в покое и дал уснуть, чтобы я мог сбежать от пульсирующей боли в голове и ноющего тела. Но, словно настроенный на малейшее изменение моего состояния, Тревис остановился.

— Наконец-то ты проснулся.

Я снова закрыл глаза, надеясь, что он поймет намек.

Но он этого не сделал.

— Лэндон, я знаю, что ты меня слышишь. Нам нужно поговорить.

Мне совсем не хотелось болтать. Единственное мое желание — как следует поспать.

Но Тревис не дал сделать этого. Вернулся доктор в белом халате с планшетом и дерьмовым диагнозом.

— В результате вашего падения, похоже, что у вас образовалась грыжа шейного диска в позвоночнике, а отек нервного корешка вызывает слабость в ваших руках. Если бы мы сейчас сняли с вас действия обезболивающих, вы бы почувствовали онемение, покалывание и боль в конечностях.

Язык во рту ощущался толстым и тяжелым, отягощенным страхом.

— Это временно, верно?

Доктор остановился, чтобы пролистать страницы, прикрепленные к его блокноту; и эта пауза, казалось, длилась вечно. Я слышал скрежет его ногтей по бумаге, блеющие голоса за дверью, шум от прилива крови в ушах. Наконец, он посмотрел на меня, выпустив листки. Они зашелестели, раздуваясь по воздуху и превращаясь обратно в аккуратную стопку.

— Я не вижу в вашей МРТ ничего такого, что заставило бы меня подумать, что это постоянная ситуация.

Я с облегчением вздохнул, но потом чуть не подавился, когда он добавил небольшой комментарий.

— Но человеческое тело полно тайн. Я не могу дать никаких гарантий ни по времени на ваше восстановление, ни о степени повреждения; все станет известно после заживления позвоночника.

Я моргнул несколько раз.

— Когда точно? Я гребаный барабанщик! Мои руки чертовски важны!

— Лэндон... — Тревис шагнул вперед, пытаясь заглушить мое нарастающее беспокойство. Как будто это возможно.

Доктор поднял руку с невозмутимым выражением на лице.

— Все в порядке. Страх мистера Кокса вполне понятен. Сейчас самое главное — уменьшить отек. Для этого вам будет прописаны внутривенные противовоспалительные препараты. Также рекомендую вам остаться здесь как минимум пару дней. Чем меньше вы будете тревожить позвоночник, тем лучше.

— Лекарства и не шевелиться. Что еще?

— Покой. И через несколько дней, когда опухоль спадет, следует начать физиотерапию. Недалеко отсюда есть центр. Дам вам название...

— «Восстановительный центр здоровья», — буркнул я. Это место мне хорошо знакомо, хотя сам никогда не бывал там в качестве пациента.

Доктор все равно кивнул.

— Точно. Они лучшие на Западном побережье, если не на всей территории страны. Вы будете в надежных руках.

Мне было срать, в чьих руках я окажусь до тех пор, пока полностью не смогу пользоваться своими.

Я все еще впитывал новости, как дверь снова открылась. На этот раз стало ясно, что у меня галлюцинации. Потому что было похоже на то, будто Пайпер Гастингс залетела в мою палату.

— Наконец-то ты здесь! — Тревис был очень нетерпелив.

Пайпер позволила двери закрыться за ней, но дальше не двинулась. Она выглядела покрасневшей... и обеспокоенной. Она беспокоилась обо мне?

Тревис сложил руки, переводя взгляд туда-сюда между нами.

— Я вызвал Пайпер, потому что вчера у нее хватило здравого смысла вытащить тебя из моего дома, прежде чем ты попал бы в беду. К тому же я ей особо доверяю в сокрытии информации о твоем громком срыве. Если Пайпер удалось справиться со штормом дерьма, который Шейн пережил в прошлом году, полагаю, она справится и с тобой.

Пайпер медленными шагами продвигалась вперед в своем сексуальном, как ад, розовом наряде, прекрасно демонстрировавшем ее совершенные длинные ноги.

Мой член мгновенно ожил, что стало облегчением — не каждая часть меня не работала. Я попытался подмигнуть, хотя не чувствовал своего лица, так что точно не знал, получилось ли у меня. Во всяком случае она резко остановилась и снова обратила внимание на Тревиса.

Я пытался слушать, но из-за отвлекающих ног Пайпер мне потребовалось несколько минут, чтобы уловить смысл.

— ...переговоры со страховой в критическом состоянии. Но в случае необходимости мы раскрутим произошедшее как небольшую аварию на заднем дворе. Ничего страшного, просто необходимо принять возможные меры предосторожности.

Пайпер вытащила из сумочки маленькую записную книжку и начала записывать, а Тревис снова принялся расхаживать.

— Недопустимо позволить просочиться информации, что Лэндон находится в больнице, или детали его травмы.

— Какая травма? — перебила она его.

— Завтра врачи скажут больше. — Я поймал взгляд, которым он на нее посмотрел и который закрывал дальнейшие вопросы. — А пока Лэндон останется здесь, потому что если пресса сфотографирует его с таким количеством бинтов, то, скорее всего, нам понадобится обсуждать страховку со следующим туром «NothingbutTrouble».

Тревис не говорил о медицинской страховке, он говорил о многомиллионном контракте, который заключают с местами для резервирования концертов. Словно почувствовав злость, исходящую из каждой моей клетки, он перевел взгляд на меня.

— После прошлого года страховые компании не выстраиваются в очередь за нашей дверью, чтобы заключить с нами договора. Нет страховки — нет тура. Нет тура — нет счастливых фанатов, скупающих вашу музыку. Нет счастливых фанатов... Ну, ничего нет. Наград, обложек журналов, хитов и, самое главное, денег.

Да здравствует гребаный доллар! Конечно, Тревис сразу ж оценивал перспективу убытков. Но как бы мне ни было насрать на деньги, мне нужна тонна этого гребаного дерьма для кое-кого другого. Кое-кого, ради кого я пожертвовал всем. Кое-кого, ради кого я жертвую всем.

Даже зная, что этого никогда не будет достаточно.

Пайпер

В конце концов медсестра выгнала нас из палаты Лэндона, и Тревис предложил подбросить меня до дома. У него имелась спортивная тачка на каждый день недели, и сегодня ей стала ярко-желтая Maserati. Переключив передачу, Тревис не стал терять времени и приступил сразу к делу, что было настоящей причиной, по которой он предложил мне прокатиться. Идеальное место для разговора без возможности быть подслушанными.

— Как только Лэндона выпишут, мне нужно, чтобы ты приглядела за ним.

Я так резко повернулась, что чуть не вывернула шею.

— Приглядела? — я потерла пульсирующие сухожилия у горла. Идея казалась нелепой. Мы уже не первый раз имели дело с безумной ситуацией знаменитости, и, насколько я знала, услуги няньки не были типичным пунктом в программе «Тревис Таггерт& Ко».

— Ты сама видела в каком состоянии он был у меня на вечеринке — чуть ли не в отключке. А сегодня пьяным попытался нырнуть в бассейн, хотя на часах еще даже не было полудня, черт возьми.

В полдень? Я ушла от Лэндона за два часа до этого, и все было в порядке. Ну, может он был немного не в себе, но определенно трезвый. Неужели я так сильно его взбесила, что ему пришлось ужраться в десять утра?

— Слава богу, — продолжил Тревис, — его экономка находилась там и позвонила в скорую. Понятия не имею, что там за проблемы у Лэндона, но я не хочу оставлять его без присмотра. Я хочу, чтобы ты была с ним все время, пока я не выясню, что ему нужно. — Я потеряла дар речи, изо всех сил пытаясь усвоить поступившую информацию. Вроде все сказанное Тревисом имело смысл, но переехать к Лэндону, пусть даже временно... Не очень хорошая идея.

Неловкость сегодняшнего утра еще свежа в моей памяти.

И отпечатки, оставленные им на моей коже.

Но я не жалела о том, что случилось. Не совсем.

Просто не была уверена, что смогу пережить все это снова.

Химию между нами, близость, множественные кульминации. Прошлая ночь была невероятной. Но как только настроение Лэндона изменилось, воздух стал тяжелым, даже безвкусным. Словно прекрасная картина с дырками в холсте.

До настоящего момента все, что произошло прошлой ночью, можно было описать словом «великолепно».

И теперь память об этом была разрушена.

Я похлопала рукой о дверь машины в поисках кнопки, чтобы опустить окно. Мне нужен воздух. Очень нужен…

— Почему бы его экономке не присмотреть за ним? —прохрипела я. Воздух, черт возьми.! У Maseratis не имелось нормальной системы вентиляции?

Наконец-то я нашла кнопку и сразу же высунула голову в окно, как золотистый ретривер. И принялась насыщать лос-анжелесским кислородом легкие, пока жужжание в голове не ослабело.

— Что, черт возьми, с тобой? — спросил Тревис, когда я, наконец, села на свое место и закрыла окно.

— Простите, немного укачивает в машине. Теперь мне лучше. — Я ездила с ним много раз и никогда не жаловалась на тошноту. Однако у Тревиса не было шанса вникнуть в эту проблему.

Он поднял свой пиликающий телефон и прижал к уху. Насколько мне было известно, Тревис оплатил тысячи штрафов за использование мобильника во время вождения, но ему было все равно.

Я не слышала другую сторону разговора, но он длился недолго. Тревис закончил звонок гортанным «блять» и швырнул телефон на колени. Костяшки его пальцев побелели от сильной хватки на руле.

Я заерзала на месте в ожидании плохих новостей.

— В дом Лэндона была вызвана полиция по заявлению о беспорядке. Им пришлось свернуть масштабную вечеринку — около трехсот человек. Там полный треш: граффити на стенах, сломанная мебель, бог знает какое дерьмо в бассейне.

— Что? — Лэндон не упоминал о вечеринке утром. Вот почему он так сильно хотел…

— Полиция допросила большинство из них. По-видимому, Лэндон отправил групповое сообщение, пригласив половину своего списка контактов к себе домой на пул-пати. И его пересылали Бог знает сколько раз. Когда гости прибыли, ворота были широко открыты. Вероятно, после скорой помощи их так и оставили, а дома никого не было.

— Ана…

— Экономка и ее муж поехали за машиной скорой помощи до больницы и, должно быть, забыли про ворота. А убедившись, что Лэндон не умрет, вместо того, чтобы вернуться в его дом, поехали к своим детям. Так что вечеринка разгорелась на всю катушку.

Я выглянула в окно, понимая, что мы направляемся не в сторону моей квартиры. Не было необходимости спрашивать, куда мы едем. В дом Лэндона.

— Надеюсь, все не так плохо, как нам сообщили, потому что я не могу рисковать и подавать за него в суд, пока мы не решим все проблемы со страховкой для группы. — Выражение лица Тревиса редко было далеко от нейтрального, но когда он был не в себе, то поглаживал рукой свою бритую голову. Сейчас он полировал ее, словно шар. — Но самая большая проблема, что у Лэндона проблемы с хваткой.

— Хваткой?

— У него не сжимаются руки. Учитывая, что парень зарабатывает на жизнь, выбивая дурь из барабанов, ему, черт возьми, необходимо держать гребаные палочки.

Внезапно ущерб дому Лэндона не стал казаться таким уж важным.

— Он не может играть?

— В его нынешнем состоянии — нет. — Тревис быстро потер голову, держа руль одной рукой. — Надеюсь, это временно, но в данный момент это единственное, о чем я могу думать. Он останется в больнице, пока что-нибудь с этим не сделают или пока он не сойдет с ума, что наступит раньше. А ты пока отслеживай любые фотографии и видео, прежде чем их сольют в интернет. Мне все равно, сколько придется заплатить, просто выкупите все до появления в TMZ или RadarOnline.

Я вытащила свой блокнотик из сумки.

— Будет сделано. Я свяжусь с нашими контактами в полиции Лос-Анджелеса и посмотрю, как можно стереть все из полицейского отчета.

— Переназначь на других все проекты, над которыми работаешь. Я хочу, чтобы ты занималась только Лэндоном Коксом.

Вашу ж мать…

ГЛАВА 10

Лэндон

— Ну и какого хрена я не могу вернуться в свой собственный дом? — я вглядывался в лицо Пайпер, пытаясь выяснить, что она скрывает, когда она затолкала меня в свою квартиру. Потому что она явно что-то скрывала.

Но когда встретился с ней глазами, я увидел в них не только раздражение. Сделал шаг, потом еще один. Она закрыла и заперла дверь, а затем повернулась с одной изогнутой бровью, словно умоляя меня просто смириться.

Будто закрытая дверь способна меня остановить. Я ворвался в ее личное пространство, но пытался побороть желание прикоснуться к ней. Потому что если дотронусь, то навряд ли на этом все закончится.

— Я тут ни при чем, — строгим голосом пробормотала она. — Ты сам во всем виноват.

Конечно, девушка была права. Пайпер меня не подталкивала сделать пьяное сальто с борта бассейна.

— Я этого и не говорил. Но тебе не нужно играть в няньку...

— Только именно это мне и приходится делать! Потому что кто-то... — она сердито посмотрела на меня, — ...решил использовать меня как предлог, чтобы свалить из дома моего босса. И вот теперь мой босс назначил меня официальной сиделкой для одной высокообеспеченной эгоцентричной рок-звезды и по совместительству занозы в заднице.

Уголок моего рта дернулся. Боже, эта женщина бесподобна. Мне хотелось отшлепать ее так же сильно, как и заставить перестать быть такой правильной. Но ее гневный взгляд дал понять, что ее не порадует ни то ни другое. Поэтому я решил подразниться.

— Для тебя, я — рок-легенда. И, если я не ошибаюсь, ты сама выбрала свою судьбу, когда решила работать «устранителем говноштормов».

Пайпер издала что-то среднее между ворчанием и фырканьем, а потом оттолкнулась от двери.

— С угарным газом не стоит связываться.

По словам Пайпер, сегодня утром сработала сигнализация угарного газа, поэтому в моем доме находилась толпа людей, которые пытались найти и сдержать его. Сколько времени может потребоваться для ремонта и проветривания? Я потер затылок, слегка поморщившись.

Пайпер смягчилась и похлопала по дивану.

— Садись.

В больнице я провел несколько дней, лежа как инвалид. Если бы стояние на месте вернуло подвижность моих рук, я стоял бы так до утра. Но вот только это не поможет. Моя хватка немного улучшилась, но до идеальности еще далеко. Я прошел три МРТ и кучу всяческих тестов с аббревиатурами, которые даже не мог вспомнить. Меня тыкали и лапали доктора, слетевшиеся со всей округи, чтобы осмотреть. И каждый из них утверждал, что мое восстановление — скорее всего вопрос времени.

Скорее всего.

Другими словами, не было никаких гарантий.

Но все они согласились, что мне можно выписываться и начинать физиотерапию. Первое занятие запланировано на завтра.

Несмотря на практически неделю в постели, я был истощен.

Я тяжело плюхнулся на диван рядом с Пайпер.

— Ты не могла бы принести мне...

— Твои таблетки? — она вскочила, вздохнув с облегчением, что ей есть чем заняться. — Конечно.

Через минуту девушка вернулась и протянула мне выписанные по рецепту флаконы и стакан воды.

— Спасибочки, — я взял их левой рукой, открутил крышки зубами и вытряс по одной таблетке из каждой. Не совсем изящно, но главное же, что дело сделано.

— Их нужно принимать одновременно? — я поднял глаза и увидел Пайпер, сидящую за столом с открытым блокнотом перед ней.

— Что ты делаешь?

— Слежу за приемом лекарств. Одно можно принимать только каждые двенадцать часов, другое...

— Не делай этого, — положил таблетки на язык и запил их водой.

— Что не делать?

— Не следи за моим приемом таблеток, словно я десятилетний ребенок, которому только что вырезали миндалины. — Взял флаконы и поставил их на край стола. — Я взрослый человек, Пайпер. Хочется поиграть в няню — начни с обтираний губкой.

Щелкнув шариковой ручкой, Пайпер закрыла блокнот и резко встала со стула. Я мог бы поклясться, что видел слабые следы дыма из ее ушей, когда она подняла пульт дистанционного управления с журнального столика и швырнула его мне на колени.

—Пойду поработаю в соседней комнате. Ты можешь немного расслабиться и притвориться, что я составляю для тебя план ароматерапии.

Я отбросил пульт и плед в сторону.

— Если ты здесь не для того, чтобы наблюдать за мной, я запросто могу заскучать и уйти.

— Это меня бы не удивило.

Я сам был виноват в ершистости Пайпер, поэтому тупо вздохнул.

— Уф, так мне и надо. Но я не собираюсь торчать здесь и пялиться в телик, пока ты сидишь в соседней комнате. Если тебе так необходимо поработать, — я встал, игнорируя ножи, прорезающие мой мозг от резкого движения, — я могу пойти домой и просто постоять во дворе, пока все внутри не проветрится.

— Тебе нельзя!

Я развел руки по сторонам.

— Почему нет? Если ты ничего не скажешь Тревису, я тоже буду нем как рыба. Он никогда не узнает.

Она поджала губы, пока раздражение не окрасило ее щеки в розовый цвет.

— Работа может подождать. Мы будем тусоваться вместе.

Я усмехнулся и снова сел, разложив пледик на коленях и приподнимая край, прежде чем многозначительно посмотреть на Пайпер.

— У тебя есть кабельное? Я пропустил несколько серий «Игры престолов».

Пайпер

Тревис владел недвижимостью по всему городу, чтобы прятать там своих знаменитых клиентов после пластических операций, от неугомонных сталкеров или для передышки от СМИ.

К сожалению, в доме, куда я планировала заселить Лэндона, возникли проблемы с пожарной системой, так что пока Тревис подыскивал новое место, я согласилась предоставить Лэндону свою квартиру.

Хотя «согласилась» неподходящее слово. Между заселением Лэндона Кокса, одного из самых узнаваемых людей в мире, в гостиничный номер и нахождением Лэндона Кокса, самого красивого и самого раздражающего на свете мужчины, возле моей спальни я выбрала менее рискованный вариант.

Вот почему мы с Лэндоном провели день на диване, наблюдая за часами разврата и крови. С Адамом мы тоже частенько смотрели телевизор за бокалом вина. Правда, это были скорее какие-то второсортные шоу. Но Адам никогда не держал меня за руку во время просмотра и не засовывал ладонь под мое бедро, его большой палец никогда не скользил по моей ноге в бессознательном движении. Движении, от которого каждая клеточка моего тела жужжала. Создавалось впечатление, будто Лэндон не мог находиться рядом со мной и не прикасаться.

⇐ Предыдущая 2 3 4 5 678 9 10 11 Следующая ⇒