Table of Contents 9 страница

– Да, с риттером бы повеселее было. Было бы с кем вам…

Мальчишка хотел сказать – целоваться, да вовремя прикусил язык. Новая его хозяйка вполне могла запросто отвесить затрещину, не постеснялась бы. Хотя вообще-то баронесса была хорошая, добрая. И в общении простая.

– Ишь, как ездят… Франц! Ты сбегал бы за блинами, я что-то проголодалась уже. Я тебе грош дам.

– Польский?!

– Хватит с тебя и литовского.

Парнишка притворно скривился:

– На литовский-то, госпожа, баклажку доброго вина не ку-у-упишь.

– А я тебя за блинами посылаю, а не за вином!

– Хм, да знаю я…

– Что-что ты там знаешь?

– Иду уже, иду.

Вообще, и на литовский грош – мелкую серебряную монетку – можно было много чего купить, хотя десять литовских грошей были равны восьми польским. Ныне за талер давали около сорока польских грошей, в зависимости от качества, так что грош – весьма приличная сумма.

Зажав монетку в ладони, Франц побежал в город. Знал, там недалеко, на углу, весьма приличная забегаловка – «Три каштана». И вино отличное, хмельное, и шнапс есть, и пироги, а уж блины – пальчики оближешь. Держал «Каштаны» старый еврей Якоб Лысая Башка и привечал всех, вне зависимости от того, кто ты – иудей, христианин, или вообще – магометанин. Не гнушались заходить к Якобу и вельможи, да и вообще народу там толпилось полным-полно, особенно по воскресеньем и вот сейчас, ближе к вечеру.

Уже заканчивали свои дела торговцы, уже из мастерских выходили подмастерья ученики. Довольно поглаживая привешенные к поясу кошели с дневной зарплатой, покидали суконную мануфактуру рабочие. Обгоняя их, бежали, орали песни студенты. Один из таких повес невзначай толкнул Франца, и мальчишка тут же обозвал его ослом и еще добавил одно нехорошее слово, означавшее человека совсем уж опустившегося. Вернее, опущенного. Еще хотел и запустить в обидчика снежком, но не успел. Так и застыл в замахе! Светлые глаза Франца округлились в ужасе, ибо в только что вышедшем из таверны «Три каштана» шляхтиче он узнал того… Того самого, что охотился за ним в Ливонии, что убил старика-аптекаря в Москве и – чего там! – отравил московского принца!

Только теперь злодей был без бороды, с одними усами. Подбородок тяжелый, квадратный, с небольшой ямочкой… и глаза, глаза! Темные, глубоко посаженные, злые. И такие, что прям – насквозь. Эти глаза, жестокий взгляд этот отрок до самой смерти бы не забыл и сейчас вот – вспомнил. А вспомнив, тотчас же надвинул на лоб суконную шапку и – бочком, бочком – прочь. Забыл и про вино с блинами!

Впрочем, госпожа Александра на него не ругалась, она и сама стояла растерянная.

– Я только что видела прусского посланника, барона Акселя, – сузив глаза, негромко промолвила баронесса. – Козлище, каких мало. Век бы гореть ему в аду!

– А я видел убийцу, – мальчишка взмахнул рукой. – Того самого! Ну, я рассказывал… Помните? Пообедали! Расскажем обо всем государям.

– Стой! Вернемся во дворец и будем их ждать. Там и скажем!

– Ага…

В Польше Акинфий звался Эрмольдом Штинским. В Австрии – герром Штольцем, в Дании – Эмилем Биндурфом, в Риге… В Риге тоже Эмилем, а вот в Швеции… Родная же мать когда-то назвала его Вальтером. Хорошее имя. Жаль, не часто приходилось пользоваться. Работа такая. Всегда была, чего ж. Вот и сейчас – работа. Ничего личного. Вот они – одетые как горожане. Король и королева Ливонии, а с недавних пор – и Речи Посполитой. Здесь, в Кракове, они, видно, чувствуют себя в полной безопасности. Совсем расслабились. Не соображают, что все их баловство не так уж и сложно просчитать. Особенно если есть верный человек средь воротной стражи.

Народу на катке много. Как сядут отвязывать коньки, так подобраться поближе да воткнуть кинжал. Быстро – прикинуться, будто бы обознался. Сначала ему, потом ей. Дело мгновений, сноровка, слава богу, имеется. Всего-то! Воткнуть – и быстро убраться. А этих голубков – уже мертвых – привалить друг к другу, будто сидит себе парочка, обнявшись. Пока разберутся, поймут… Именно так – убить обоих. Хотя королеву и не заказывали, но иначе – никак. Оставить в живых – тут же поднимет шум, кричать начнет, плакать, а то и следом кинется. Нет уж. Лучше не рисковать.

Солнце скрылось уже, и белесое небо начало быстро синеть. Катающиеся побежали к лавкам, их величества – тоже.

– Вон, там есть свободное местечко, милый.

– Ага…

– Добжы джень, витам! – подвигаясь, улыбнулся усатый шляхтич в кунтуше. Сверкнул темными, глубоко посаженными глазами, сунул руку за пазуху…

Чей-то снежок нагло угодил ему в лоб! Кто-то засмеялся, подбежал.

– Барон!!! – разом вскрикнули Маша и Магнус. – Барон Аксель!

– Да, это я, – галантно поклонился прусский посланник. – Прошу извинить! Я собирался нанести визит завтра, но вот увидел, узнал… И не мог не поздороваться. Прошу извинить.

– Вы не перед нами извиняйтесь, барон, – улыбнулась Маша. – А перед тем шляхтичем…

– Я сейчас его догоню. И угощу вином в ближайшей харчевне! Прощайте, ваши величества…

– Удачи, барон. Удачи!

Подождав хозяина, убийца замедлил шаг, не выказывая ни капли удивления. Раз барон не дал ему исполнить приказ, значит, что-то пошло не так, либо условия задачи изменились. Сейчас и скажет, что делать.

– Всегда поражался вашей выдержке, Вальтер, – нагнав, усмехнулся посланник. – Как вы уже, верно, догадались, убивать короля Магнуса нынче не нужно.

– Да, я понял, – злодей отрывисто кивнул.

– Наоборот, с этих пор вы должны будете его тщательно охранять! Я только что получил письмо от маркграфа Георга. Он просил… просил за своего двоюродного брата. Впрочем, для вас это неважно.

– Маркграф Георг – очень умный правитель, – философски заметил Вальтер. – Впрочем, вы правы, барон. Для меня это не имеет ровно никакого значения. Я лишь исполняю приказы. По возможности точно и в срок.

– Это-то я в вас и ценю, мой дорогой друг! Кстати, за невыполненную сейчас работу вы все же получите половину обещанного. Ведь это не по вашей вине.

– Ваш покорный слуга, – поклонившись, убийца растворился в узких улочках Казимежа – еврейского квартала Кракова.

Темная шевелюра, небольшая бородка и усики, черный испанский камзол, родинка на левой щеке – барон Аксель фон Зеевельде явился в Вавельский замок уже на следующий день, как и обещал вечером.

Низко поклоняясь, барон произнес витиеватое приветствие от своего господина, прусского герцога Альбрехта Фредерика, или, говоря по-немецки – Альбрехта Фридриха. Прусское герцогство с первых дней его образования являлось вассалом Польши, и сейчас посол спешил поздравить нового сюзерена с восшествием на престол. Все знали, что молодой герцог отставал в развитии от сверстников, это могло быть результатом близкородственных браков, принятых в аристократических семействах. При всем при этом Альбрехт Фридрих был довольно образован, свободно владел польским языком и даже выдвигался польскими лютеранами кандидатом на трон. Кто только тогда в короли ни выдвигался!

После пышной поздравительной речи барон фон Зеевельде перешел к истинной части своего визита. Эту свою миссию посланник начал издалека, минут десять сокрушаясь о слабом психическом здоровье герцога, после чего заявил, что было бы очень неплохо, если бы досточтимый властелин Речи Посполитой в качестве полноправного сеньора назначил бы своему вассалу – Альбрехту Фридриху – опекуна.

– Маркграф Бранденбургский Георг Фридрих фон Гогенцоллерн – как раз то, что требуется, ваше величество! – прикрыв глаза, льстиво улыбнулся посол. – Все в герцогстве благоволят ему, все знают, что герр Георг – это сама доброта и милость, и он так относится к своему кузену Альбрехту, так… Поверьте, родная мать не относилась бы лучше! Да, кстати… вот письмо от Георга. Ваше королевское величество – вам.

С поклоном передав письмо, посланник благоговейно замер в углу, сверкая хитрыми глазами в ожидании, пока Магнус прочитает послание.

Ничего особенно гнусного Арцыбашев в письме не нашел: обычное дело, маркграф, желая призахапить себе еще и прусское герцогство, доказывал новому королю, что он, Георг Фридрих, при «наличии отсутствия» у герцога Альбрехта Фридриха потомков мужского пола, вполне может претендовать на наследное управление Пруссией, ввиду близкородственности к герцогу. Для вящей убедительности Георг Фридрих предлагал пятьсот прекрасно обученных солдат и значительную сумму в размере двухсот тысяч золотых дукатов. Что ж, как раз этого-то Магнусу и не хватало! Он и не пытался скрыть радости:

– Пятьсот солдат! Двести тысяч! Вот ведь, сразу видно, как заботит славного Георга судьба его несчастного кузена. Что ж, думаю, более достойную кандидатуру на пост регента мы вряд ли сможем найти. Однако необходимо пройти кое-какие процедуры, – Арцыбашев цинично улыбнулся. – Чистая формальность, но все-таки. Знаете, в сейме могут найтись и противники маркграфа. Я вот точно знаю, что князь Николай Кострожский будет против. И, возможно, кардинал Родриго… И еще парочка магнатов.

– Я запомнил ваше величество, – Аксель не менее цинично улыбнулся в ответ. – А имена тех двух магнатов вы мне назовете позже?

– Именно так, мой дорогой друг! – вскочив с кресла, Магнус-Леонид схватил посланца за руку и долго тряс ее, между делом уточняя классификацию предложенных ратников: кто они там – мушкетеры, пикинеры, рейтары?

– Мне бы, знаете ли, больше рейтары подошли. В Венгрию б их отправил… или под Смоленск.

– Хотите рейтар – будут вам рейтары! – осклабился барон. – А деньги, двести тысяч, у меня с собой. Векселем. Завтра же…

– От всей души поздравляю регента – маркграфа Бранденбургского Георга Фридриха Гогенцоллерна! От всей души!

И впрямь: полтысячи опытных солдат и деньги – это поистине царский подарок! И Пруссии было не жаль – а что чужие земли жалеть-то?

– Вот уж верно сказано – не знаешь, где найдешь, а где потеряешь, – с усмешкой заметила королева Мария.

Выпроводив посланца, Магнус первым делом бросился к ней – хвастаться.

– Про Сашку он ничего не спрашивал?

– Да нет…

– То и подозрительно! Как бы не пропасть девке.

Зловещий для многих дам барон фон Зеевельде, конечно, хотел спросить о баронессе Александре. Мало того, собирался поведать о ее подлом происхождении… и попросить отдать девку ему, предварительно лишив дворянства, полученного обманным путем.

Именно так Аксель бы и сделал и насладился бы унижением, страхом и болью Сашки сполна. Однако увы – приходилось сдерживаться. Все дело в том, что, как доложил верный Акинфий-Вальтер, ушлый король Магнус знал об этой зловредной девке всё! Знал и держал при себе для каких-то своих тайных целей. Что ж… Поквитаться с простолюдинкой надобно было обязательно – барон не привык спускать обиды никому. А потому сразу же после аудиенции вызвал убийцу.

– Эту лжебаронессу нужно выкрасть, Вальтер! Выкрасть и доставить… я скажу, куда. Может быть, в охотничий замок или на постоялый двор… Впрочем, нет! Пожалуй, там слишком людно.

– Если хотите, барон, я сниму небольшой уединенный домик.

– Да-да-да! Вы прекрасно меня понимаете, дорогой друг.

– А если с ней… если погибнут посторонние, скажем, слуги?

– Пусть погибают, – отмахнулся посол. – Меня они не интересуют вовсе. Делайте как вам будет удобно, дорогой Вальтер.

Упоминая посторонних, убийца имел в виду того мальчишку-аптекаря, что уцелел тогда в Москве, и которого он случайно увидел не далее как вчера. Увидел, но не сразу узнал, не придал значения, а вот теперь… Говорить о мальчишке барону Вальтер вовсе не собирался – зачем выставлять себя неумехой, не способным убрать лишних свидетелей? Просто подстеречь, свернуть шею – и все. Вот и доделано дело, вот и зачищены все. Так и будет, убийца нисколько не сомневался. Волновало его лишь одно – как бы не пропустить момент, когда зачищать будут его самого! А такой момент рано или поздно настанет, и это без вариантов. Слишком уж он много знал! Выходов имелось два: либо сбежать куда-нибудь в Америку, либо нанести удар первым. Как именно он будет действовать, Вальтер еще не знал – думал.

Зная зловещую репутацию барона, Магнус и Маша тоже начали действовать. Сашку нужно было срочненько где-то спрятать. Либо отправить обратно в Ливонию.

– Не, в Ливонию нельзя, – подумав, возразила королева. – Там он ее еще быстрее убьет.

– Ну, а прятать-то где будем? – Его величество в задумчивости мерил шагами опочивальню, то и дело натыкаясь на массивную деревянную кровать и сидящую на ней супругу. Такую красивенькую, синеглазенькую… желанную…

– Была бы мужиком – послом бы куда-нибудь отправили, а так… даже и не знаю, честно сказать.

– Может, ее замуж выдать? – неожиданно предложила Мария. – За кого-нибудь из местных воротил.

– Разве что за детей воротил… или внуков.

– Я про них и говорю. Сашка-то у нас не страшная. Да и приданое – замок, поля, леса… Только вот есть у нашей Александры дружок верный и, верно, любовник.

– О молодом Эрихе говоришь?

– О нем.

– Так за него и выдать! – король громко расхохотался и уселся на кровать рядом с супругой. – А что? Свадьбу живенько сыграть, а потом Эриха – послом, а жена пусть за ним едет.

– Боюсь, не получится живенько, – с сомнением покачала головой юная королева. – Она ж овдовела совсем недавно.

Сашку решили спрятать невдалеке от Кракова, на лесном хуторе близ соляных шахт. Хуторянина – звали его Анджей Пайда – рекомендовал Кшиштоф Граевский, уже получивший в королевском правительстве важный пост министра экономики, политики и финансов. Пан Кшиштоф охарактеризовал нелюдимого с виду Анджея как «человека огромной души и доброго большого сердца». Здоровущий, заросший черной щетиною хуторянин чем-то напоминал медведя. И детей его, и супругу несколько лет назад прибрала злодейка чума – как и многих. С тех пор Пайда жил один, этаким лесным отшельником-анахоретом, и ни с кем из соседей не общался.

Юную даму с пожилой служанкою и юным слугой – Францем – пан Анджей принял ласково, предоставив для жительства небольшой флигель, располагавшийся неподалеку от господского дома. Рядом с хутором протекала небольшая речушка, в лесу густо росли липы и клены. Никто из соседей на хутор не наведывался, особенно сейчас – зимой, разве что иногда забредали на огонек охотники, так и это случалось редко.

Король и королева лично простились с Александрой, отправляя ее обратно в Ливонию, «присмотреть за родовым замком и отдать все необходимые распоряжения» – так было сказано всем. Весь кортеж – три возка и семь человек охраны – так и проследовал по Варшавскому тракту на Белосток, Сашка же с Францем покинули его в самом начале пути: в заранее оговоренном месте, в лесу у старого дуба, их ждал пан Анджей с небольшими санями-дрожками, запряженными проворной гнедою лошадкою.

Весной, когда подсохнут дороги, Магнус намеревался нанести визит в Ригу, взяв с собой и баронессу, до того же времени Александре полагалось сидеть на хуторе тише воды ниже травы. Девчонка откровенно скучала, но что было поделать? Королевский приказ, никуда не денешься.

Уже прошло Рождество, тянулись серые зимние дни, промозглые и унылые. От нечего делать Сашка усердно учила польский, гуляла в лесу да время от времени от скуки дразнила Франца. Бывало, отправит его за водой, якобы помочь Марте, служанке, сама же в это время сбросит с себя все, вытянется на ложе, едва прикрывшись одеялом, а когда Франц войдет, сделает вид, что сильно смущена, вскрикнет… и расхохочется!

Отрок же, в свою очередь, смущенно покраснеет да поспешно ретируется. Так вот и тянулась у Сашки зима – не сказать чтоб очень весело. Хорошо хоть король и королева навещали ее, пусть изредка, во время охоты, устраиваемой для самых близких и для самых нужных друзей.

Наемный убийца Акинфий-Вальтер всерьез занялся порученным ему делом – тайно охранял нового короля Речи Посполитой. Во время редких выездов в город просто шатался невдалеке от королевской свиты, а вот какие-то нелегальные вылазки – тот же каток на Висле – сопровождал всерьез, тщательно осматривая все удобные для засады места. Единственное, что заставляло злодея всерьез опасаться за срыв поставленной перед ним задачи, были королевские вылазки на охоту. Ту самую, для своих. Ладно бы настоящая, большая, охота – средь суеты вполне можно затеряться, но здесь… В этом случае даже и лес не проверишь, тут же нарвешься на егерей. Оставалось надеяться, что и те, кто удумал недоброе, точно так же нарвутся.

И все же все, что мог, Вальтер делал, сожалея лишь о том, что не смог до конца подчистить «московский» след. Проклятый мальчишка как в воду канул, скорее всего – уехал вместе со своей хозяйкой обратно в Ливонию, в замок. Барон Аксель, к слову сказать, решил сам заняться, как он выразился, «этой противной девкой» – баронессой Александрой фон дер Гольц, недавно уехавшей обратно в Ливонию, куда барон решил обязательно завернуть по пути в Пруссию.

Ну-ну. Акинфий-Вальтер лишь улыбнулся, вспомнив русскую пословицу: «Бешеной собаке двести верст – не крюк». Нравится месить грязь на дорогах – пожалуйста, кто бы против!

Конечно, неплохо устранить мальчишку, однако приказ есть приказ, и Вальтер вовсе не собирался его нарушать, тем более барон платил неплохие деньги. На тайный присмотр за королем Магнусом выдавалось по три талера в неделю, раза в три-четыре больше обычного жалованья наемника-гофлейта.

Сняв себе часть дома на тихой улочке Каменотесов, невдалеке от Вавельского холма, Акинфий сказался ищущим удачу наемником, каких в Кракове было много – все жили предчувствием войны с турками или Стефаном Баторием. Да и затянувшаяся война за ливонские земли вполне могла получить новый импульс – опытные солдаты были нужны всем.

Какое-то время все было спокойно и даже скучновато – на людях король вел размеренную жизнь, пару раз в неделю позволяя себе небольшие вылазки в город. Переодевались вместе с королевой Марией в простое платье да шатались по всему Кракову, заходили в таверны, к студентам, опять же вот – на каток.

Ситуация изменилась лишь ближе к концу февраля, когда убийца получил весточку от барона. Самозваной баронессы Александры в собственном замке не оказалось! Мало того, она туда и не приезжала. Вальтеру поручалось ее разыскать – «буде подлая дева сия не покидала пределов Краковского воеводства» – выкрасть, поместить в укромное место и сообщить о том барону. Ну и – по-прежнему охранять его величество, этой задачи Аксель фон Зеевельде с убийцы не снял.

В начале марта в Краков приехал Эрих. Бывший паж и верный вассал покойного барона фон дер Гольца, юный риттер фон Ландзее ныне исполнял важные поручения самого короля! Почти всю зиму молодой человек провел в Риге, вращаясь в бюргерских кругах и еженедельно присылая сообщения о царивших там настроениях.

Настроения рижских ратманов и купцов были разными. После воцарения на троне Речи Посполитой ливонского правителя, многие уже не очень-то хотели уйти под шведов, ведь Магнус казался им своим. Датский принц, лютеранин – ничуть не хуже шведского Юхана! Тем более Юхан – католик, как и сын его, Сигизмунд. Правда, некоторых все же смущало то обстоятельство, что Магнус являлся вассалом московского царя Ивана. Впрочем, Прусское герцогство тоже считалось вассалом Польши – и что с того? Пустая формальность. Тем более все были наслышаны о правлении Магнуса в Ливонии: о свободе веры, об уважении прав горожан, в первую очередь – купечества, и даже о полном запрете крепостных отношений. Все это не могло не импонировать добропорядочным рижским бюргерам, все понимали: Магнус – меньшее зло. Абсолютно свободной Риге не быть никогда, сожрут и не подавятся!

Эриха встретили милостиво, устроили праздничный ужин, на котором юный риттер фон Ландзее откровенно грустил, не видя жемчужных очей своей давней пассии – баронессы Александры.

– Мы ее спрятали, – улучив момент, шепнул король. – На днях съездим, навестим.

– Спрятали?! Ей грозит опасность?

– Тсс! Не ори. Узнаешь – расскажем.

Десять польских грошей в неделю Вальтер платил королевскому конюху и еще столько же – ленивому стражнику Казимиру. И тот, и другой должны были доносить обо всех событиях, происходящих в королевском дворце. Что и делали, в меру своих сил и возможностей. Доложили и о приезде молодого Эриха фон Ландзее. Именно этот молодой человек когда-то помешал барону Акселю расправиться с лжебаронессой, наемник это вызнал, наведя справки сразу же после произошедших тогда событий. Теперь же риттер фон Ландзее явился. И он явно испытывал к Александре фон дер Гольц какие-то чувства, наверняка более, чем дружеские. Неужели не захочет встретиться, заглянуть девчонке в глаза? Если баронессу и впрямь спрятали. От кого? Зачем? Неужели барон Аксель как-то выдал свои намерения? Может, девчонка просто попала в опалу, такое ведь тоже случается. В таком случае юный воздыхатель доберется к предмету своей страсти самостоятельно. Еще и лучше – легче проследить.

Прихватив с собой дюжину слуг и егеря, их величества уже на следующий день после приезда риттера фон Ландзее отправились на небольшую охоту. Как это они обычно и делали, безо всякого шума и пыли. К черту помпезность, пышный кортеж, пир – просто скромненько пострелять мелкую боровую дичь, всяких там глухарей, рябчиков…

Выехали из Вавеля еще засветло и, миновав барбакан, выбрались на Варшавский тракт, наезженный многочисленными санями. Всем было весело, король и королева шутили и громко смеялись, вспоминая разные курьезные случаи. Скромно улыбался и Эрих, предчувствуя скорую встречу с возлюбленной.

На десятой версте всадники свернули с тракта и углубись в лес по узкой дорожке, припорошенной легким снежком. Солнце встало уже, позолотило вершины заснеженных елей, заиграло в серебряных ветвях могучих вязов и буков, засверкало прямо в глаза. Примерно через полчаса показался хутор – основательный бревенчатый дом с флигелем, амбары, сараи, невысокий частокол.

Егерь затрубил в рог. Спешившись, один из слуг забарабанил в ворота.

– Пан круль! – отворив тяжелые створки, низко поклонился осанистый хуторянин. – Рад, что не забываете.

– Ваше величество! – юная баронесса Сашка, радостно закричав, выбежала со двора, едва не бросившись на шею Эриху. Бросилась бы, но вот постеснялась, все же они не были еще даже помолвлены.

– В дом, в дом, – все кланялся хуторянин, пан Анджей. – Прошу вас, дорогие гости, в дом.

Про охотничий хутор Вальтер прекрасно знал, правда, туда не заглядывал, ведь искать-то никого было не нужно! Однако теперь… Оставив лошадь на ближайшем постоялом дворе, или лучше сказать – королевской почтовой станции, наемник попросил у смотрителя лыжи и уже на них отправился в лес, к хутору. Шел весьма хорошо, технично и быстро, так что уже через полчаса услыхал вдалеке собачий лай.

Связываться с собаками убивец вовсе не собирался, хотел лишь прикинуться обычным охотником из местных – ближайший ельник и овраг как раз и составляли границу королевского леса, так что ничего странного. К тому же именно в ельнике по большей части и водилась разного рода дичь.

Обогнув глубокий овраг, наемник пересек небольшую полянку с нитями заячьих следов и вдруг замер, наткнувшись на свежую лыжню. Кто-то здесь проходил и явно не так давно, буквально только что. Кто-то из местных охотников? Тогда почему он просто не пересек поляну по диагонали, зачем нужно было пробираться вдоль зарослей чернотала и дрока? Кстати, Вальтер и сам собирался поступить именно так – слишком уж открытое место, вдруг да заметит кто? А лишние глаза в тайных делах не нужны.

Может быть, это был браконьер, пробиравшийся в королевскую рощу? Вполне вероятно. В любом случае он мог помешать…

Как бы то ни было, убийца держался настороже, и только поэтому, услыхав какой-то странный механический звук, с быстротой молнии ухнул в ближайший сугроб. Затаился, глядя, как в тонком стволе молоденькой, росшей неподалеку липы задрожала тонкая стальная стрелка – выпущенный из арбалета «болт».

Сугроб оказался достаточно глубоким, как раз таким, чтоб стрелок, каким бы внимательным он ни был, ни за что не смог бы заметить, что случилось с тем человеком, в которого он целился. Убит ли он? Ранен ли? Или просто затаился и ждет?

Сам Вальтер в подобном случае никогда бы не пошел напрямик, рискуя нарваться на стрелу или пистолетный выстрел. Пробрался бы оврагом да подкрался сзади.

Рассудив именно так, наемник действовал решительно и быстро. Не поднимаясь на ноги, выбрался из сугроба, ловко, по-пластунски, подполз к оврагу и, вытащив нож, затаился в заснеженных кустах бузины. По всему чувствовалось, что убийца знает толк в подобных делах: имел подобающий опыт и явно был тренирован на совесть. Как в броске ножей…

Выглянувший из оврага стрелок захрипел, поймав горлом острый клинок, мгновенно брошенный Вальтером. Захрипел и без крика упал ничком, орошая снег красной дымящейся кровью.

– Интересно, кто ты такой, парень? – вытаскивая нож, по-немецки пробормотал убийца.

Тщательно вытерев лезвие о плащ убитого, он убрал кинжал в ножны и, оглядевшись вокруг, тщательно обыскал еще не остывшее тело, осмотрел, не упуская из внимания ни одной мелочи.

Незнакомец оказался молодым, среднего роста мужчиной, одетым в коричневый, с желтыми витыми шнурами кунтуш и меховой кожух. Теплые сапоги, штаны с начесом, подбитый волчьим мехом плащ и такая же волчья шапка. В таком наряде любой мороз не страшен! А ведь было не так уж и холодно, едва ль не оттепель. Зачем же так одеваться, тем более на охоту? В засаде сидеть? На тетерева или рябчика? Да, пожалуй, нет – тут на крупную дичь оружие!

Вальтер с интересом осмотрел арбалет. Это был небольшой – полтора локтя длиной – кавалерийский самострел, называемый еще кранекином. Стальной лук его натягивался помещенной под кожух шестернею и зубчатой планкой – кремальерой, что было очень удобно для всадников… и для наемных убийц. Именно звук шестерни и спровоцировал Вальтера броситься в сугроб.

Кранекин. Оружие, известное уже более ста лет, но до сих пор не потерявшее актуальность. Особенно когда кого-нибудь надобно незаметно пришить. Да-да, «пришить» – именно так говорили венецианские наемные убийцы – брави. Впрочем, так говорили и в Гамбурге… в определенных кругах.

Вспомнив один тамошний веселый дом с на все готовыми девочками, убийца неожиданно для себя улыбнулся, но тут же вновь стал серьезным, осмотрев ладони стрелка. Бугристые, весьма характерные мозоли с головой выдавали каторжника – военнопленного или преступника, сосланного на галеры. Коричневые руки – загар. И столь же загорелое тело. Значит, юг. Может быть, Турция. И за каким же чертом тебя понесло в польские леса, парень?

Ага! Ясно, за каким. За деньгами! Не поленившись снять с убитого пояс, Вальтер, взвешивая, подбросил его на руке и тут же распотрошил кинжалом. Слепя глаза, в снег со звоном посыпались золотые дукаты. Убийца насчитал полторы дюжины монет – вероятнее всего, это был аванс. Выплата за будущее убийство?

Тщательно исследовав пояс, наемник обнаружил там записку – черную арабскую вязь на белом куске шелка. Турки! Тут думать было нечего – турки. Подослали убийцу – и целью являлся король.

– Что ж, тебе нынче не повезло, брат, – цинично улыбаясь, Вальтер спрятал деньги в суму и, вдруг услыхав лошадиное ржание, поспешно покинул поляну.

Вскоре донеслись веселые голоса и смех… послышался топот копыт. По лесной дорожке кто-то ехал.

Король! Выглянув из-за старого дуба, наемник узнал и короля, и королеву, и юную баронессу Александру, которой так интересовался барон Аксель. И тот самый мальчишка, слуга, помощник аптекаря, тоже тут был!

Ухмыляясь, Вальтер мгновенно взвел арбалет, наложил стрелу, прицелился… Исправить ошибку одним выстрелом и исчезнуть в лесу. Не найдут, не поймают – собак при них нет, а следы подбитых мехом куницы лыж – таких здесь много.

Что ж…

Наемник закусил губу и вдруг опустил арбалет, передумал. В голову ему вдруг ударила одна простая мысль, зародившаяся еще у оврага, у трупа. Точнее сказать, у золота. Аванс в полторы дюжины дукатов – это солидно! А сколько обещал барон? Намного меньше. Так, может, ну его к черту, этого чудака Акселя? К черту Пруссию, к черту герцога Георга Гогенцоллерна, к черту всех, и – да здравствует султан Мурад?! Хотя нет, не так… Да здравствуют их величества дукаты! Они же флорины, они же гульдены, они же – английские кроны… Золото! Золото… золото…

Да, барон Аксель немало помог, но и много требовал. Вальтер же оправдывал все его надежды… и теперь слишком много знал. Как вот этот вот мальчик, слуга. Так пусть он будет! Так, на всякий случай. Кроме самого Вальтера никто о нем не знает, не ведает – пусть так и будет, вдруг да пригодится предать прежних своих хозяев. Хозяев… Менять герцога на султана? Нет, не так! Самому стать хозяином своей судьбы! Пруссия – не Германия, тем более не Германия – Священная Римская империя, хоть и называется – «германской нацией». Все это лишь фантомы, призраки. Германии нет – умерла.

О помолвке молодого риттера Эриха фон Ландзее и баронессы Александры было объявлено в лютеранской кирхе, и уже на следующий день будущие супруги отправились… обратно в родовой замок фон дер Гольц! Ну, а куда еще было девать Сашку, где прятать? Разве что оставить здесь, в Кракове, но уже очень скоро король собирался в Ригу, а там слишком близко до Прусского герцогства, до барона Акселя. Отправить послом во Францию – так тамошний монарх не очень-то жаловал протестантов, да и у многих еще оставалась в памяти кровавая Варфоломеевская ночь. К императору Максимилиану – волку в пасть, а уж об Иоанна Грозном и говорить нечего.

⇐ Предыдущая 4 5 6 7 8910 11 12 13 Следующая ⇒