В прятки с Бесстрашием 61 страница

— Спелись, ебт вашу мать! Да нормально всё со мной, просто еб*нная царапина! – нетерпеливо отмахивается рукой. Всегда он так делает, когда раздражен, но не катастрофично.

— Командир, чем быстрее ты поправишься, тем лучше для нас всех, — подключается Конор, трет руками черную, от сажи физиономию, ощупывает рассеченную бровь и прикурив сигарету, суёт ее Алексу в зубы. Он делает сильную затяжку, пока я его подталкиваю в сторону фракции и тяну за собой.

— Значит, заложила меня, детка, со всеми потрохами, да? — намеренно угрожающе шипит мне в висок и сильно притискивает к себе, почти больно. Насупленные брови, раздутые ноздри. Усмехается. Глазище заполыхали блестящей сталью. Отворачивается, пряча улыбку, и устало вздыхает, растирая затылок. Вот, как пить дать, небось, еще и по башке схлопотал...

— Обожаю, когда ты злишься, такой грозный, ух... — роняю я нервный смешок, чмокая его в грязную, немного колючую щеку и снова закидываю большую ручищу себе на плечо, стараясь не делать резких движений.

— Пфф, ладненько, сочтемся... — смеется командир, хитро прищуривая один глаз. — Кстати, миленькая юбочка... — и ржет, блин, над моим хэнд мейдом...

— Это было специально задумано, дорогой, — фыркаю. Агась, отвлекала недовольных своими ножками, хих... — Солнышко, — елейно-приторно тяну я, слушая его дыхание. Это такое счастье... — Тебе надо поберечься, а вдруг заражение пойдет. Сейчас тебя быстренько осмотрят, перевяжут, вколют регенерацию... А, точно, — вспомнила я о ренбраслете, стягивая его с запястья. — На, забери и сделай себе инъекцию.

Так и увещевая громко пыхтящего, заметно побледневшего командира, мы довольно скоро добираемся до местного лазарета. Боже ты мой, как же много раненных... кого-то задело осколками от гранат и крошевом от разрывов, множество ожогов и порезов. Кто-то с огнестрелом... Есть тяжелораненые, их стабилизируют и готовят к отправке в Эрудицию. Говорят, с десяток погибших из мирного населения. Выскочивший, как черт из табакерки местный доктор, размотал повязку Алекса, осмотрел рану и поцокав языком, выдал огорчительные выводы: выходного отверствия от пули нет, нужно оперировать и извлекать инородный предмет, пока не пошло заражение и отравление организма за счет продуктов окисления металла. Крупные артерии не задеты, но могут быть осколки кости... ну, по крайней мере, это всё, что я поняла из его заумного заявления. Блондинка, блин. Алекса тут же перехватывает... та самая девица, виснувшая на его шее перед нападением, и утаскивает в операционную, а я иду искать хоть какой-то источник воды... пить хочется ужасно.

Изо всех сил, стараясь не думать о том, что та медичка, может полезть к Алексу проверять языком гланды, наконец, умываюсь, оторванным куском шмотья пытаюсь оттереть с себя грязищу, кровь, копоть, отвратительно черную... да где уж там... пальцы выплясывают нервный танец. Хлебаю холодную влагу прямо из-под крана и съехав по стене, сажусь на корточки, притиснув к груди скрещенные руки. Никак иначе колотящую их дрожь мне не унять. Вода неторопливо течет успокаивающе... Дани, с перебинтованной рукой находит меня и притуляется рядом, стараясь поддержать. Выдрав у меня тряпку, отмывает мои щеки, лоб, конечности мягкими движениями. Это щекотно, и я невольно улыбаюсь, пытаясь отвернуться от нее. Подружка сдает меня на поруки медикам, чтобы обработать и замотать все порезы. А больно, между прочим, всё щиплет и горит огнем, что я закусываю костяшку указательного пальца, чтобы не пищать. И вдруг рядом слышу хрипловатый смешок Уеллнера:

— Плейсед, еб*новрот, только не вздумай тут разныться... — Само собой, меня тут же прорывает. Я глотаю дурацкие слезы, злюсь сама на себя за слабость, но ничего не могу поделать. Все переживания, глупые обиды, вся боль, весь пережитый ужас выплескивается по вискам. И конечно же страх. Страх, за него.

Вокруг собираются неофиты, раскрашенные синяками, перебинтованные и заклеенные кусочками пластыря. М-да, красавцы... Недалеко лежит Лари с замотанной бочиной, бледный, как поганка, а возле него пристроилась Грейси и что-то ему щебечет. Даже Билли тут вальяжно развалился. По разрезанной штанине, могу только определить, что ранен в бедро. Надо же, а я, если уж совсем честно думала, что он спрячется, или побежит спасать любимых хрюшек... И вот розовых, милых чунек, мне, почему-то намного жальче, чем свиноту Билли... Тьфу ты, какая галиматья лезет в дурную голову. Это все нервы, усталость и стресс. Вижу Пэм, с левой рукой на перевязи, Чеширу с перемотанной ногой. Еще несколько знакомых ребят. Операционных и интенсивок не хватает, поэтому раненых штопают прямо в приёмнике. Потом приходит Вик. Плюхается рядом, пальцами чешет подбородок, хмурит брови и обещает мне как следует надавать щипков по носу, если я не прекращу реветь. Это действует почти мгновенно, и когда нас находят Энтони, Майли с Фокси, Мирд, Хейли и все остальные, я уже не столько переживаю и боюсь за старшего Эванса, сколько злюсь на младшего, потирая свою сопелку.

Кажется, проходит ужасно много времени, просто мучительно много... На самом же деле – вряд ли больше часа. Наконец, доктор выныривает к нам и Виктор мигом вытряхивает из него всю имеющуюся информацию. Операция прошла успешно, но командир пока еще без сознания, а медикам катастрофически не хватает свободных рук и все, кто в состоянии стоять на ногах, умеют обрабатывать легкие ранения, делать перевязки или уколы — подняли свои жопы и в темпе вальса чешут помогать.

Конечно, медик из меня не очень, все мои познания сложены только из обработки небольших увечий, полученных отцом в пьяном угаре, да Алексовых сбитых костяшек, хотя, это тоже уже не малое... Игла болезненно пронизывает сердце. Но я стараюсь, даже язык высунула от усердия, наматывая метры бинта на поврежденные конечности, аж в глазах рябит от калейдоскопа ранений. В итоге, уйдя с головой в работу, лавируя между кушетками с ранеными и уже ловко всаживая уколы с регенерацией, я не сразу почувствовала чей-то изучающий взгляд. Повернувшись, обнаружила ту девицу... Эйми. Девушка встала напротив и смотрела на меня пристально, ухмылялась.

— Ты видишь здесь что-то смешное? — не удержавшись, спрашиваю я. Хоть и прекрасно понимаю, что это реакция не на раненых людей, а на меня. До сих пор, я как-то благополучно избегала разговоров с бывшими пассиями Алекса, и сейчас она выбрала не самое удачное время. Я и так еле стою на ногах, голова гудит и раскалывается, могу и психануть.

— Да нет ничего. Ты ведь... с Алексом, да? Я видела, вы вместе пришли. Его новая... девушка? — интересуется она. Ну что же ты так скромно, а? Отчего уже не «новая куколка»?

— Старая. Кому какое до этого дело? — почти огрызаюсь, скидывая в утиль окровавленные куски ваты и бинтов, стараясь вообще не смотреть на девушку.

— Слушай, я ведь... Алекс мой друг, мы проходили инициацию вместе, я просто рада за него...

— Да я видела вашу обоюдную радость при встрече. Очень романтично. — Ну вот... я ж говорила, не самое удачное время. Если сейчас же не возьму себя в руки, начну брызгать ядом и кидаться язвительными шпильками.

— Вот на это как раз внимания обращать не стоит. Алекс, он такой, любит девушек и девушки его любят, к этому нельзя относиться серьезно. Да и в целом, Алекс не подходит для стабильных отношений. — еб*нуться-то, радость какая, со мной мечтают пооткровенничать... мне что, растаять как шоколадка?

— Спасибо за наставления, мне пора. Пишите письма. — выдавливаю из себя ухмылочку, а она смотрит очень внимательно, и, кажется, даже сочувственно за моей реакцией. Чёрт! Чёрт! Чёрт!

— Ты зря злишься, я ведь не хочу никаких конфликтов. Алекс — это всего лишь таблетка от недотраха, если он свободен и я тоже — мы вместе, а нет — так нет, я ведь ни на что не претендую. — А чего так, а ты дава-а-ай, попретендуй... я сегодня такая добрая, что могу и по роже засветить, и слишком раскатанные губешки ненароком отдавить.

— Я уже сказала, спасибо, я все поняла. Не хочу тебя больше задерживать. — Уже гневно выцеживаю, почти по слогам, намертво сцепив зубы, под ложечкой неприятно посасывает ноющая боль, а сердце пропускает удар... Я в порядке, я в порядке, я в порядке. В каком-то очень х*eвом, но порядке... нервы уж точно ни к черту.

— Ну ладно, как знаешь... — пожимает плечиками и исчезает из моего поля зрения.

Стараюсь дышать глубоко и ровно, считая про себя до ста, иначе, еще чуть-чуть, и лазарет может прийти в непригодное состояние из-за разрушений. Чувствую, как кровь прилила к лицу и щеки начинают гореть. Недоумение во мне чуть ли не плескалось волнами. «Таблетка от недотраха...» Серьёзно? Вот так всё — просто? Никаких чувств, искрящих эмоций, только физическое влечение и похоть... Злость, обида, горечь и еще спектр каких-то недобрых ощущений, заполняют меня до краев. Да как она смеет... Алекс, он... веселый, добрый, внимательный, заботливый, а она о нем так... гадко. Он вам что — вещь? Это уму непостижимо. В голове просто не укладывается... Ненависть, замешанная на жуткой обиде, пронзает каждую клеточку тела. До слез, злых, возмущенных, горячих слез. А потом еще и удивляются, почему он к ним потребительски относится. Он же теплый, нежный, с ним всегда можно поговорить, даже похныкать, уткнувшись носом в крепкое плечо. Славный. Сильный, смелый, иногда в ущерб себе. Да он замечательный человек, просто со своими заморочками. Алекс мог сегодня погибнуть, истек кровью, перенес операцию, а она, «друг», говорит о нем гадости. Сердце панически срывается галопом. Да пошли вы все на хрен, стройными рядами, плевать мне на вас и ваше мнение. Я знаю какой он может быть, и знаю, что мне он просто необходим, как воздух. Растерзанная душа непередаваемой гаммой чувств, заполняется щемящим ощущением счастья.

Ночь в работе для меня проходит беспокойно, и рассвету я рада, как никогда. Тяжелых раненых, уже увезли в Эрудицию, остальные потихонечку разбредаются из медпункта. Подкравшись к заветной двери палаты, куда после операции переместили командира, осторожно приоткрываю ее и... вывернув несколько изящных ругательств, подхваченных ночью в бою у кого-то из Бесстрашных, смотрю на пустую койку. Ну, конечно же, сбежал паршивец. Оклемался, и сломя голову понесся на допрос... Ну вот что с ним делать? Неугомонный. Шило в заднице – это и есть его внутренний стержень! Всё, с меня достаточно, сил больше нет. Не буду я бегать тут за хитрожопыми подстрелышами и гонять их тапками, чтобы соблюдали больничный режим... Я устала, смертельно вымотана, что почти подкашиваются колени. Воспаленные глаза просто слипаются, меня окутывает полнейшее бессилие. Если не отдохну, то свалюсь с ног.

Поймав своё отражение в глянцевой поверхности шкафчика, только дико пугаюсь, аж до икоты и немедленно иду отмываться. И даже несмотря на то что в душевой вода холодная, ощущения такие блаженственные, будто побывала в раю. Грязные, окровавленные тряпки, что раньше гордо именовались сарафаном, отправляются прямиком в помойку, выудив из своего рюкзака черные, узкие джинсы и водолазку, напяливаюсь в цвета своей фракции. Никто больше не заставит меня одеть оранжевое платишко, да еще и до пят, никогда. Следом, привычные берцы. Расческа — и я снова красавица, ну, если не смотреть на поджившие раны под одеждой, разрисованную мелким стеклярусом и ссадинами мурзилку, и вообще, выключить свет. Ноющие мышцы никак не желают отправляться спать в ненавистный гамак, вывалившись из барака на улицу, отправляюсь на поиски подходящего местечка с мягеньким сеном. Утро полностью осветило кошмарные разрушения фракции. Не пострадала только жилая часть, правда, стекла везде вынесло взрывами. Завалы от пожарищ, где раньше стояли крепкие склады, покоятся в черных покореженных руинах и пепелище, которые разбирают дружелюбные. В сторону бывшей стоянки с рабочей техникой, смотреть невыносимо страшно. Разрушения просто глобальны. Вдыхаю прохладный воздух, с примесью гари. Влажно. Пасмурно сегодня, дождь будет. Покрывший небо сплошной свинец совсем не обещает солнца. Непослушные ноги доносят меня до не тронутых боем конюшен и сеновалов. Подобрав себе отменно-уютное ложе, заваливаюсь баиньки, скрутившись калачиком. Ресницы тяжеленные смыкаются быстро и я моментально проваливаюсь в черный колодец сна...

________________________

Алекс

Когда я вышел из мирной комнаты, где, бл*дь, только что сдох допрашиваемый, меня просто шатало от усталости. Хорошо, что хватило ума ухватить в лазарете для себя чистую одежду, заниматься сейчас поисками еще и тряпок сил нет никаких. У недовольного оказался нанопередатчик, не обнаруживаемый нашими приборами, и он убил его, как только его командиры поняли, что он попал в плен. Все что он успел рассказать под сывороткой, это то, что лидер недовольных бывший Бесстрашный. Густо, что пи*дец. Мы и сами подозревали, что это так, но вот теперь знаем точно. Вернемся в Бесстрашие, надо будет поднять все архивы, уцелевшие после взрыва Ямы 20 лет назад, и попытаться вычислить, кто это может быть. Недовольный успел рассказать, что лидер всегда ходит в маске и настоящего лица его никто не видел. Теперь мы знаем, что с ними сотрудничала Лерайя Айрес и, скорее всего, на них работает Элайя Айрес, старшая сестра Лерайи. Как все оказалось просто, и ведь не подкопаешься... Кем же надо быть, чтобы все это время вот так... предавать всех — свою фракцию, практически свою семью, человека, который тебя... Да о чем это я, такие люди, как она, вообще, неспособны ни на что светлое...

Поговаривали, что она была влюблена в отца... Эрик всегда уходил от разговоров об этом, но я видел, что ему неприятна эта тема. Надо ли об этом беспокоиться? Их что-то связывало в прошлом? Всегда так, пока человек живой, кажется еще уйма времени, успеется все выяснить, только не сейчас, не сегодня, может быть завтра... Так не хочется даже мысли допускать, думать, что вот он, стоит перед тобой и он предатель... Ты с ним живешь бок о бок, дерешься, отстреливаешься, идешь в бой под его командованием... Как отец там, ведь это один из его командиров... Он всегда очень болезненно относится к таким смертям. Предатель среди своих, даже мысли об этом допускать больно. А потом, когда оказывается что все это так, на душе просто... помойка какая-то. Как так? Ну и чего она добилась? Того, что теперь развязалась война, насколько долгая никто не знает, а кто выйдет победителем? Мы, убив всех недовольных... но вместе с тем получается Бесстрашных, выиграем ли мы эту войну? Или затянем себя в еще большую пучину? Просто х*йное пи*добл*дво!

Посовещавшись с парнями по поводу нападения, мы пришли к выводу, что отпора они здесь совсем не ждали, напали только людьми, киборгов не было. Или они их экономят, или послали все имеющиеся машины на оборону своих баз, а диверсантами были люди. Их потери составили порядка сотни человек, для них это наверное не критично, но все же... Немало. Они будут мстить, теперь надо полагать, что будут нападения и на другие фракции, надо быть к этому готовым. Но с их этими телепорт-приборами... Они всегда появляются из ниоткуда, и всегда неожиданно. В Бесстрашие прибудет патруль в полной боевой амуниции, а это значит, что отбиваться будет не так сложно, в Эрудицию тоже. Что-то там Мелисса говорила, про новый проект связанный со скримменами, эту почву тоже надо прощупать, дело попахивает новым оружием? Однако, теперь их самое главное оружие — неожиданность. Насколько им удастся нас подловить и насколько мы будем к этому готовы, зависит исход этих нападений.

Из Дружелюбия связаться ни с кем из лидеров не получилось, повреждены антенны. Джоанна, целая и невредимая, согласилась на усиление патрулирования. Вот что за нах*й, обязательно должны были погибнуть люди, чтобы она поверила насколько все серьезно? Все-таки лидер из баб... Трис не в счет. Значит, о нападении сообщит Джоанна, как только наладят связь или мы сами все доложим, когда вернемся в Бесстрашие.

Надо будет всем неофитам, участвовавшим в отражении нападения, добавить баллов, что ли? Да и в принципе с инициацией можно было на этом и закончить. Все пережили нападение более чем достойно, ну немного ох*евшие, но в общем и целом нормально. Урожденным так вообще как развлечение, девчонки переходники немного оглушенные, но тоже довольно неплохо. Парни держатся отлично, хоть и бледные, многие ранены. Теперь тяжелые нагрузки придется отменить, пока все не оправятся, по возвращении сразу приступим к симуляции.

Мысли как-то путаются, несмотря на то что уже совсем рассвело, надо попытаться немного поспать. Побродив между развалин и полусгоревших бараков, заглянув в медпункт и убедившись, что Лекси там нет, я решаю все-таки попытаться найти ее на ферме, может быть, она там решила выспаться, как и я? И действительно, я обнаружил ее спящую без задних ног на сеновале, в конюшнях... Уже успела одеться в форму Бесстрашия, в которой смотрится она, безусловно, лучше чем в оранжевых дурацких тряпках. Хотя... Я буду скучать по длинной юбке, прикрывающей стройные ножки, которую так удобно немножко лишь приподнять... Мне вдруг смешно стало, ни пауки, ни другие насекомые ее уже не волнуют, усталость взяла свое. Развалилась на мягком, вся порезанная, в ссадинах, детка моя Бесстрашная. Мы поссорились вроде... Важно ли это сейчас? Да пох*й на все!

Только сейчас, глядя на нее и прокручивая в памяти все произошедшее за последние сутки, я понял, что за непонятное чувство посетило меня, когда я видел как исчезают недовольные. То же самое мне показал скриммен, Лекси в моем видении светилась тем же голубоватым светом и исчезала, как будто таяла на глазах. И я ничего не мог с этим поделать. Значит, вероятнее всего, скриммен показал мне будущее?.. И как это понимать? Как у Алексис мог оказаться телепорт-переместитель? Или, может быть, эрудиты все-таки придумают его и он будет у нас на вооружении? Или... нет, об этом не хочется думать, Лекси никогда нас не предаст, не будет работать на недовольных... У Лерайи были причины, с недовольными была ее сестра... Никто давно уже не считает, что фракция выше крови, всем членам любой фракции разрешено навещать родственников, в определенное время фракцию можно сменить, а по особым распоряжениям, если человек вдруг находит партнера в другой фракции, то можно сменить и досрочно... Но все равно тяжело думать о своих как о предателях. Лекси никогда не предаст нас... Или меня... Скорее бы сказаться в Бесстрашии и развеять уже, наконец, сомнения. Если это было видение, значит... Хрен знает, что это значит. Можно ли похитить человека таким образом? Наверное, если надеть на него этот передатчик, то можно... Но зачем недовольным похищать кого-то, они до сих пор только убивали. Может быть, она выкрала его у них и мы смогли понять, как это работает... В любом случае, необходимо дождаться, когда утихнут воспоминания и пообщаться с вожаком скримменов, может, это что-нибудь прояснит. Одно я знаю точно, я не хочу, чтобы это видение воплощалось в жизнь, при любом его раскладе!

Она увидела меня с Эйми и подумала, что я могу ей изменить. Да, я могу... Но... Не хочу. Я не хочу никакую другую девушку сейчас, Лекс дарит мне такие ощущения, невероятные, исключительные, необыкновенные! Я хочу быть с ней, видеть и вызывать ее улыбку, слышать ее смех, слушать ее голос. Мне хочется впитать всю ту нежность, что она дает мне, ощущения, что я ей нужен, именно я, не мое тело, не мой статус... Со мной раньше не было девушки, которая бы рассматривала меня всего, вместе со всеми моими недостатками и была со мной не благодаря чему-то, а несмотря на что-то... Она сильно отличается от урожденных Бесстрашных тем, что будучи смелой, решительной и сильной, она позволяет мне заботиться о ней, оберегать, опекать ее. Не боится быть или показаться слабой, не изображает из себя кого-то, кем не является. Именно поэтому я знаю, она никогда не предаст нас, она открытая, искренняя, вся как на ладони... Она так часто напоминает мне беззащитного, потерявшегося ребенка, что в груди что-то сжимается, скручивается, хочется прижать ее покрепче и защитить от всех невзгод. В такие минуты, обнимая ее, мне кажется, что я держу в руках что-то невесомое, нематериальное, эфемерное, одно неосторожное движение и я могу это потерять. Я не хочу это терять.

Я ложусь рядом, тихонечко, стараясь не разбудить ее, но она все равно проснулась, завозилась и вовсе не испугалась, а как-то очень уютным жестом зарылась под мою обнимающую ее руку и глубоко вздохнула. Я целую ее в мягкую щечку, и она умиротворенно улыбнулась. Все, надо нам домой ехать. И так мы тут загостились. Вечером собираем народ и отбываем во фракцию, и это была последняя мысль перед тем как я провалился в глубокий, спокойный сон, безо всяких сновидений.

____________________________

========== «Глава 87» ==========

___________________________

Алекс

Возвращение во фракцию было веселым и немного сумасшедшим. В приподнятом настроении, Бесстрашные все вместе, уже без разделения на старших и младших, в предвкушении встречи с Ямой, ехали, травя байки и подкалывая друг друга кто как может. В драгстере были все, кто успел оправиться от ранений, Чешира наотрез отказался лечить свою прострелянную ногу в Эрудиции, поэтому он тискал Пэм и зубоскалил по поводу и без. Мат хоть и сидит со всеми командирами, не сводит глаз с Дани, а я только вздыхаю. Ну вот, еще один претендент на поездку к лидерам... Лекси прочно и удобно устроилась у меня подмышкой, уже никого не стесняясь и не скрываясь, да и нахрен всех. От нее все еще пахнет сеном, и чем-то восхитительно сладким и девчачьим и я не могу дождаться, когда мы уже приедем, я так соскучился по ее поцелуям. До этого последние дни мы так непозволительно мало были вместе, то ссоры, то нападения... Я затащу ее к себе сегодня и никуда не отпущу...

Вот она, Яма, наконец-то!!! Такое чувство, будто не был тут сто лет! Но насладится ощущением возвращения домой мне не дал звонок от Трис.

— Срочно, ко мне, прямо сейчас. Все очень серьезно.

Ах, черт, что еще такое, неужели новости с дальних рубежей... В животе предательски екнуло, и я побежал на административный этаж. Но Трис огорошила меня новостью, как говориться «откуда не ждали".

— Объяснишь мне, как такое могло случиться? — Трис смотрит на меня строго, почти злобно. Я ее очень хорошо понимаю, но не могу разделить с ней ее негодования. Потому что судорожно думаю, как из всей этой заварухи выбраться с минимальными потерями. Все бы ничего, если бы дело касалось только меня...

— Трис, я... тут такое дело...

— Алекс, нечего мямлить. У трупа отрезана мочка и сломан палец. Это твои автографы и теперь я жду что ты мне внятно, а самое главное, доходчиво и максимально правдиво объяснишь, как избитый парень с такими увечьями оказался на дне пропасти.

— Как, как? Откуда мне знать? Я вообще был на полигоне, а потом в Дружелюбии все это время!

— Ну да, и все бы ничего, да вот только трупу без малого неделя. Алекс, ты пи*данулся на всю голову? Мало того что ты во время инициации избил Бесстрашного, покалечил его, так ты еще и в пропасть его скинул.

— Не кидал я его в пропасть!!! Я, наоборот, его в лазарет оттащил! Спроси дока, я оставил парня там, без сознания, правда...

— А нахрена ты ему мочку отрезал??? И палец сломал?

— Трис, слушай, в день посвящения на меня напали молодчики, с ножом напали, вот, у меня на виске шрам остался. Потом, когда драка кончилась, я скрутил главаря и... выяснил у него, что ему за нападение заплатил мой же собственный неофит, видимо, решил отомстить мне за излишнюю строгость. Добровольно главарь не хотел сознаваться кто это сделал, вот и пришлось его немного... припугнуть. Но он жив был, когда я его в лазарете оставил, клянусь! Не спихивал я его в пропасть!

Трис устало потерла лоб рукой и тяжело вздохнула. Посмотрела на меня исподлобья, встала и отошла к окну.

— Алекс, при всем моем уважении и любви к твоим родителям... Я вынуждена об этом сообщить. Никаких доказательств того, что ты оставил его живым нет. Или ты был не один? Есть у тебя свидетели?

А вот тут наступает самое противное во всей этой ситуации. Если я скажу, что был не один, то все, включая Алексис будут под подозрением, а уж Мат... И неизвестно, чем все это закончится... Черт, вот какого хрена этот придурок прыгнул в пропасть, бл*дь??? Как теперь вылезать из этой жопы???

— Нет. Трис, я был один. Нет у меня никаких свидетелей, кроме дока, который его лечил.

— Ты лично разговаривал с доком в лазарете, когда привел туда парня?

— Нет. Дока долго не было и я не стал его ждать, просто оставил парня там и ушел. Думал, потом выясню кто он...

— Док говорит, что в тот день к нему не поступали пациенты с такими травмами.

— Но... — вот черт! А ведь, правда, дока не было, мои ссадины обрабатывала медсестра, под чутким и зорким глазом Лекси... Медсестру, видно, не допрашивали, иначе она сказала бы, что мы приходили втроем, я, Лекси и Мат. А дока не было... Если я не хочу, чтобы про участие в драке Лекси и Матиаса стало известно, то ни в коем случае нельзя упоминать медсестру. Значит, парень успел очухаться и сбежать до того как док пришел... Бл*дь, ну вот все один к одному... Может рассказать все Трис, уж, наверное, она не станет топить собственного сына, хотя... Хрен знает этих отреченных!

— Что? Ты хочешь чего-то добавить?

— Нет, — я смотрю в сторону и прикидываю, как же быть? Как? Ну как правильно? Любое лишнее слово сейчас может обернуться катастрофой...

— Алекс. Ты, вообще, понимаешь, что это значит?

— Да. Понимаю. Суд Бесстрашных. Но мне нечего скрывать, Трис. Просто обстоятельства против меня. Мы подрались, я его допросил, он мне рассказал, что ему заплатил мой неофит, описал его. Это Громли, тот самый парень с которым у меня конфликт...

— Да, тут от его родителей жалоба пришла на имя лидера, хочешь ознакомиться?

— Нет, я и так знаю, что там. Просто все один к одному... — меня прошибает холодный пот, как-то все... Обычная невинная, по большому счету, драка перерастает в какой-то... пи*дец. Мата не хочется подставлять и, уж тем более, нельзя даже упоминать Алексис. Неужели арест? Суд? Все, шутки кончились? Да еще военное время... Ах, бл*дь, как же все х*ево.

Трис только мотает головой.

— Кажется, на этот раз ты доигрался, Алекс. Я должна буду передать дело дальше... Пусть трибунал разбирается с этим.

— Трис... Может, можно как-то...

— Хочешь меня с собой забрать? Вместе на дальние рубежи поедем?

Я только тяжело вздыхаю. Одно совершенно четко и ясно понятно — про Мата и Алексис ни слова. Ни слова про Джона и Стена. Иначе... Даже думать об этом не хочется.

— Я подумаю еще, как все это можно представить. Есть некоторые признаки, по которым можно сказать, сам человек упал, прыгнул или его столкнули. Алекс, я знаю, ты не стал бы убивать Бесстрашного в такое время, я тебе верю. Но тут такое... Все против тебя. Все знают, отрезанная мочка — это твой конек, на тебя огромное количество жалоб от парней с такими травмами, вон их, целая папка... Может, если бы ты сознался, что вы дрались у пропасти, и он упал туда случайно... Может быть, тогда это признали бы несчастным случаем...

— Трис, ты хочешь, чтобы я добровольно взял на себя убийство по неосторожности, которого не совершал? Ты, правда, этого хочешь?

— Я просто не знаю, чем тебе еще помочь в такой ситуации, Алекс. Все остальные варианты... еще хуже. Ты иди пока. Мне надо подумать. Обмозговать это все. Плюс экспертиза, смотря что она покажет. Может быть, он сам прыгнул, и тогда все вопросы снимаются. А вот если не сам... — она поджала губы и опять отвернулась. А я понял, что на этот раз я окончательно и очень серьезно влип.

Я вышел от Трис и прямиком пошел в бар. Никого не хочу сейчас видеть, надо все как следует обдумать. Одно четко и ясно, никому об этом ни слова. Если поговорить с Матом или Алексис, да с любым участником той драки, первое, что они сделают, это побегут к лидерам и скажут, что тоже участвовали. Мат тогда пойдет под суд вместе со мной, Лекси, Джона и Стена лишат всех их баллов и отправят... хрен знает куда. Но ни о какой особой группе для парней или о спецобучении для Лекси тогда о речи не будет. Вот какого х*я этот п*дор гребанный прыгнул в пропасть? Или... его кто-то намеренно толкнул? Тот, кому это было на руку, о ком он мог рассказать? Громли? Громли мог, если бы не одно «но»: этот х*есос был все время на виду, во время посвящения, его выступление с ножами видели все, кто был во фракции... Мог ли он успеть столкнуть парня в пропасть в тот промежуток времени с момента, как мы оставили главаря в лазарете до того, как началось посвящение? Теоретически мог, наверное, а вот практически... Черт, да не докажешь ничего, бл*дь!

⇐ Предыдущая 56 57 58 59 606162 63 64 65 Следующая ⇒