В прятки с Бесстрашием 43 страница

— Лин, а ты не думала, что это тебя просто никаким местом не касается? Ты мне сама сказала, чтобы я не подходил к тебе, ты бросила меня, ушла, прыгнула на член Билли, а теперь пытаешься меня убедить в том, что у нас с тобой много общего! Я за Билли объедки не подбираю, поняла?

— Не думай, что от меня можно так легко отделаться, Алекс! — злобно шипит она, как гремучая змея. — От меня парни не уходят, ясно? Не бросают меня!

— Ок, я согласен — это ты меня бросила, а теперь оставь меня в покое, пока я не предпринял для этого более действенные меры! — уже совсем недобро проговаривает Алекс предостерегающим тоном. Девку аж перекашивает. А я улыбаюсь. Ну, слава тебе яйки, отстреливать мне его баб не придется.

— Ты что, угрожаешь мне? Алекс, ты совсем ебанулся? Да ты понимаешь, кому ты угрожаешь? — возмущенно лает эта сука.

— Конечно понимаю, потому так и разговариваю. А как еще с вами, потаскухами, разговаривать? — Ай-яй-яй… Солнышко скоро разозлится и кое-кому не поздоровится.

— Я тебе это еще припомню, чертов лидерский отпрыск. И твоя семейка тебе никак не поможет… Есть вещи, которых лучше не произносить, Алекс! — Ой, дура-то. А у меня всё внутри звенит от напыщенности. Валите вы все, куда подальше… Он мой!

— Да, Лин, хуже таких вещей могут быть только поступки, которых лучше не делать. Желаю вечного счастья с Билли… — почти вежливо прощается командир с дамочкой, и она тут же растворяется среди кучи-малы Бесстрашных. Ну и чего, разозлиться? Еще чего, но хорошо, что внедорожника под рукой нет, как бы чего не вышло…

Я добираюсь до него, тихонечко тянусь к его большой ладони, переплетая наши пальцы и трусь о крепкое плечо щекой, словно кошка. Ласковый поцелуй в висок, и мне становится даже стыдно, что я могла в нем сомневаться. Так хочется обхватить руками его за шею, уткнуться в нее носом и никуда его не отпускать, но нельзя при всех. Тьфу…

— Не отходи от меня больше так надолго, детка. Ты сегодня слишком хороша… — шепчет он мне на ухо, а я краснею.

Его рука крепче сжимает мою, а блестящие зрачки, поглотив серую радужку, делают глаза Алекса похожими на омуты, отчего внизу живота разливается тянущая, томительная тяжесть. Так-с, надо отвлечься…

Экстремальное развлечение продолжается дальше, Алекс выкрикивает имя новой жертвы:

— Джессика Глейзер!

Мы оглядываемся, ища ее глазами. О, да это же смугляночка Уеллнера. Джон застывант на месте, исподлобья провожая девчушку взглядом. А она какая-то растерянная вся, в глазах сверкают… слезы.

— Эй! У тебя все нормально? — Уж больно она пришибленной выглядит…

Майли, подбадривающий неофитку, пихает локтем Уеллнера, шепнув тому на ухо что-то, а Джон только бурчит рассерженно и еще больше хмурится, что я невольно прислушиваюсь к их разговору.

— Да чего это на тебя нашло, девица-то красивая, лучше бы поухаживал за ней.

— Отъебись от меня, Стен. Не лезь, не в свое дело, — совсем уж насупливается Джон, отворачиваясь. Во дурак…

— Да ты чего, брат, ты ж ей явно нравишься, и она тебе, в чем дело-то? Ведешь себя так, будто ни разу девки не было… — Уеллнер краснеет, словно помидор, а глаза его начинают метать молнии. Блин, ща Майли схлопочет в лоб… — Че? Правда, что ли? Не было? Ну, блядь…

— Да ебанноврот, очень смешно. Мне некогда было, гребанная учеба, подготовка, теперь инициация…

— Аарон Громли! — выкрикивает милый и… смачно чертыхается, сплюнув… Вот же ж, попадалово. Громли, с-с-сука… весь вечер ныкался где-то, и нате вам… радость-то какая, блядство. Ну теперь нам точно полный и бесповоротный…

— Блядь! — сухо выдает Джон, и мы все с ним соглашаемся… — Я буду вместо нее! — громко орет он, уверенно шагая к мишеням. — Джесси, ты позволишь мне?

— Ну так что, Джесси, ты позволишь Джону проявить свою смелость или сама останешься у мишени? — спрашивает командир девчушку, а она всё молчит, явно растерявшись из-за нашей реакции на метателя. Черт!

— Она позволит, я по глазам вижу, — гаркает Уеллнер, перекрикивая все вопли собравшихся и подходит к Джесс.

Громли выходит из толпы, мерзко ухмыляясь, а глаза его полыхают опасностью. Он берет ножи, вставая напротив Уеллнера, и у меня все поджилки трясутся. Я на таком взводе, что, кажется, готова взорваться от любой искры. Если до этой секунды я с паникой еще справлялась, то после недоброго взгляда Громли, внутри у меня медленно растекается кислота, от страха кишки прилипают к позвоночнику и кожа покрывается ледяными мурашками…

— Ну что, Джонни, пощекотать тебя ножиком? В штанишки не наделаешь? — глумится паскуда, етит его налево, вертя клинок в руках.

— Давай, Громли, не волнуйся за меня. Покажи на что ты способен, пусть все посмотрят! — не дрогнув, отбивает Джон. Ой, как охуенно…

А тревога всё нарастает, подобно снежному кому, остро вибрирует, так давит изнутри… там по-моему что-то сейчас лопнет, как минимум… Чувствую, как кровь отливает от лица, а ноги такие непослушные, словно весят по тонне каждая.

— Алекс! Алекс, останови его! Нужно прекратить все это, он же его убьет!

— Это часть посвящения, — невозмутимо отвечает Алекс с каменным выражением лица. — Даже если Громли промажет, Джона сразу поместят в регенерацию, не волнуйся.

— Алекс, нельзя этого допускать, невинная шутка может перерасти в убийство! — я не отступаю, дергая его за руку. Солнце, ну ведь нельзя так…

— Лекси, ты опять начинаешь? Безрассудство, риск — это часть Бесстрашия, и не я это придумал. За пятнадцать лет никого не убили, почему ты думаешь сейчас такое возможно? — Да что происходит вообще? Ну неужели он не понимает? Челюсть сцепил, желваки прорезают скулы, брови нахмурил, а глаза почти черные… Злится.

— Потому что, это Громли! Потому что он всех ненавидит, и ему уже терять нечего, после того, как его лишили почти всех баллов! Он убьет Джона в отместку нам всем. Да сделай же ты, что-нибудь, пожалуйста…

— Успокойся уже, всё будет нормально, — говорит Алекс, а сам внимательных глаз не спускает с Громли.

Я перевожу свой взгляд, чувствуя, как холодный пот ползет по лопаткам. Боже мой, Боже… ну пожалуйста, только бы Аарон ничего не сделал Джону… Громли делает первый замах, а у меня перехватывает дыхание, будто удавку навесили и душат. Первый клинок врезается над головой Уеллнера, Бесстрашные скандируют, а все неофиты затихают, замирают, наблюдая за происходящим. Ребята заметно напряжены, они прекрасно знают, на что способен этот ублюдок. Второй замах, нож улетает в мишень, задев и надрезав ногу Джона… Ни один мускул не дрогнул на лице Уеллнера, вот это да…

От жути, я вцепляюсь в Алекса так, что пальцы белеют, это ожидание просто мучительное, в глаза, будто песка горсть сыпанули. Громли паскудно прячет улыбочку, ублюдок… как же я тебя ненавижу, сволочь… Третий клинок, хищно взвизгнув в воздухе, протыкает Джону руку в предплечье, насквозь… Бесстрашные охают, но дальше этого не идет. Чувствую, как сердце несется в груди галопом, выбивая сумасшедший ритм. Он убьёт его, вот сейчас… убьёт же… И никто не поможет…

— Остановите это немедленно, сейчас же! — Напряжение лопается разметав весь мой пульс по помещению Ямы. Я бросаюсь к мишеням, пытаясь закрыть Уеллнера собой. — Этому человеку нельзя в таком участвовать! Это просто убийство.

Визги, крики, шум, матерный ор смешиваются в беспорядочную кучу. Алекс, быстрой тенью подлетает ко мне и схватив поперек живота, оттаскивает в сторону. Пусти, пусти же меня… Шумно выдыхает воздух, ругается раздраженно, но не отрывает взгляда от рук Громли, который делает последний замах… Бесстрашные беспорядочно спорят, поднимается буча, разбавленная мельтяшней и рокотом, но никто, ничего не делает. Солнышко, ну останови же его… Рука сама тянется к ножнам, спрятанным под блузкой, пальцы нащупывают резную рукоятку… Значит, сама… раз вы не хотите этого прекратить. Взмах… Большая, растатуированная ручища грубо хватает за запястье, сцепляя на нем крепкие пальцы в оковах так сильно, что я морщусь от боли, и Алекс отбирает нож.

— Ты ебанулась, хочешь под трибунал попасть? — угрожающе шипит мне в ухо Алекс, удерживая в кольце рук.

Я трепыхаюсь в железной хватке, слезы расползаются по щекам и застилают взор, в ушах бьётся барабанный бой. Громли швыряет последний нож, а я закрываю глаза… Страшно, до боли в сердце. Страх пружиной раскручивается по венам. Господи, он же убьёт Джона, убьёт…

Яма испуганно ахает… а потом взрывается сбивчивыми криками. А возле мишеней Джон… державший в своих руках обмякшую, хрупкую фигурку, словно картонную куколку, а из ее спины торчит рукоятка клинка. Джесси загородила его собой… Мир вокруг раскачивается, заворачивается круговоротом и в голове окончательно мутится, все мысли исчезают мгновенно… всё стекается, сплавливается, скручивается только в сплетение двух тел, медленно оседающих на пол. Сердце ухает куда-то в желудок и начинает скакать кульбитами, дышать тяжело, грудь стягивает оковами, давит от безысходности…

Убил. Этот ублюдок, убил девочку? Сволочь… ну какая-же мразь. Меня трясет, просто отчаянно колотит. Убил. Я просто не могу поверить… И слова все застревают в горле, вырываясь сиплым шипением… Джон с ошалевшими глазами, осторожно оглаживает свою девочку, прижимая к себе, не давая никому забрать ее из рук.

— Не смей! Крови много потеряет! — орет на парня, Алекс, когда Джон пытается вытащить нож. — Давай ее сюда, надо срочно нести ее в лазарет, в ренкапсулу, пока не стало поздно! — тормошит Джона Алекс, пытаясь выдрать Джесси из его объятий. Ренкапсула? Она жива? Жива! Облегчение кипятком вскипает где-то в солнечном сплетении. Жива…

Жуткий ор десятков голосов, сбивающийся в одну, монотонную баталию, взвинчивается до потолка Ямы, завязывается потасовка. Вижу только, как Стен засветил Громли по роже, а тот паскудно улыбается, и глаза его настолько черны, словно там рассыпали мешок безумия… Конор и Диего заворачивают ублюдку руки за спину, скручивая того в бараний рог, вокруг Бесстрашные оглушительно спорят. Алекс с трудом забирает Джесс из рук Уеллнера, чтобы отнести в лазарет.

— Мат, держи его, он его сейчас убьет! — разносится громовой голосище Алекса, а Джон подскакивает к Громли, выписав уёбку кулачищем с такой недюжей силушкой, что Аарона сносит и смачно припечатывает к полу… Бесстрашные только затяжно присвистывают.

Да ёпта, вот так посвящение…

========== Глава 66. Ромашки ==========

Комментарий к Глава 66. Ромашки

не бечено

Джессика

Сознание возвращается стремительно, как будто просыпаешься. Последнее, что я помню — это отчаянный взгляд Джона, а потом темнота. Ни боли, ни какого-либо недомогания я не чувствую. Единственное, что раздражает, так это явно набирающий обороты скандал, который происходит в непосредственной близости от меня.

— …яйца тебе оторвать, ясно?

— Уеллнер, причем здесь я, вообще? Не я придумал все это и правила установил! И Громли я не мог не допустить, он официально перешел на следующий этап…

— А это как могло произойти, если все его рейтинги были пересмотрены?

— Вот так, не такие уж они были и маленькие, эти его рейтинги. Несмотря на пересмотр, их хватило, чтобы перейти на следующий этап, и я ничего не мог с этим сделать.

— Алекс, Джон прав, то, что произошло, исключительно твоя вина, ты мог это остановить и не остановил…

— Да, я мог это остановить, но тогда к Джону навсегда бы прилепилось кличка «трус», об этом ты мечтала, Лекси?

— Ты сам мне говорил, что неважно, кто и что говорит, главное, что ты чувствуешь. А ты стоял и смотрел, как Громли убивает Джона. Это уму не постижимо.

— Постигни одно, если ты еще раз, когда-нибудь замахнешься на кого-нибудь моим ножом, я тебя больше останавливать не буду, хлебнешь суда по-полной…

— Не могли бы вы прекратить орать у меня над ухом, — пытаюсь я остановить поток брани. Присутствующие сразу же затихают и синхронно поворачиваются в мою сторону. Алексис подходит и присаживается на краешек моей кровати.

— Джесси, как ты себя чувствуешь? Болит что-нибудь?

— Нет, только слабость, да и она проходит. Я ведь из ренкапсулы? Насколько все плохо было?

— Под лопатку нож попал, — бросив короткий взгляд на стоящего чуть поодаль Джона, отвечает Лекси. — Чуть ниже сердца прошел.

— А этот псих где?

— Он в карцере. Не волнуйся, тебе ничего не угрожает.

— А как он вообще оказался среди нас? Он же больной на голову!

— Он удачно маскировался. Ну что, — она настороженно смотрит, — ты правда нормально себя чувствуешь?

— Лекс, ренкапсула делает человека, как новенького. Не надо так переживать. — Алекс подходит и возвышается надо мной, как гора. Он так смотрит на Алексис, что мои губы непроизвольно растягиваются в улыбке. Ну надо же. Сердце нашего ловеласа покорила хорошенькая блондинка. Вот только надолго ли?

— Алекс прав, не ругайся на него. — Выгораживаю его: не хочу, чтобы они из-за меня ссорились. — Со мной, правда, все хорошо, но я хотела бы побыть одна.

— Пойдем, Лекс, Джесси, как придет в себя окончательно, сама доберется до комнаты. Ей нужно отдохнуть. Пойдем Джон.

— Вы идите, я вас догоню, — кивает им Джон и переводит взгляд на меня. Не хороший взгляд, не добрый. Сейчас скажет гадость. Мне уже заранее обидно. — Ну, и что ты устроила, а? Как это понимать?

— Джон, я, правда, хочу побыть одна. Не надо ругаться, голова немного кружится. Оставь, пожалуйста, свое возмущение и свой гнев при себе. Я уже поняла, что ты от моих действий не в восторге и хотел бы никогда меня не знать. Я, кстати, не просила тебя вставать к мишени вместо меня.

— Конечно, ты же не знала, что это за мудоблядский урод, а я знал. Он так несказанно обрадовался, что я подумал, не подсунул ли он Алексу эту бумажку как-нибудь в обход этой дурацкой лотереи… Ему все равно кого убивать, он хотел отомстить не тебе или кому-то конкретному, он хотел отомстить всем.

— Ну и зачем, за меня, такую никчемную, подставляться. Ну, вот, он ранил бы он меня, засунули в ренкапсулу и все нормально…

— Вот и я хочу у тебя спросить, если у вас есть эти ебаные капсулы, какого хера ты стала бросаться на ножи и закрывать меня собой?

Я поднимаю на него глаза и сразу же опускаю взгляд. Если человек чурбан по жизни, то тут и думать нечего. Что тебе сказать, Джон? Что ты мне очень сильно нравишься и мысль о том, что тебе может быть больно, угнетает меня физически? Оно тебе надо?

— Я не хочу об этом говорить, — отвечаю ему и сажусь на постели. Голова еще немного идет кругом, но уже вполне сносно. — Как твоя рука?

— Нормально у меня все с рукой. Вот вопрос в том, где была твоя голова… — выходит он на новый виток обвинений.

— Джон, заткнись уже, достал ты со своими претензиями. Получилось как получилось. Тебе нет необходимости сейчас тут находится. Тем более я пойду уже к себе.

Я в длинной больничной рубашке, и мне очень интересно, где моя одежда? Оглядываю комнату, замечаю свою футболку, висящую на стуле, а под ней и джинсы, наверное. Поднимаюсь, чтобы одеться, и вдруг пол стал как-то очень стремительно приближаться. И скорее всего, я бы упала, если бы меня не поймали сильные руки.

— Джес, ты меня когда-нибудь с ума сведешь своей способностью падать на ровном месте. — Джон поднимает меня. И не отпускает, держит меня за локти и смотрит сверху вниз. А я так боюсь поднять на него глаза и понять, что он просто насмехается надо мной. Ему не нужно это все, я его понимаю. И не буду навязываться и выпрашивать ничего. Пусть все так и остается. — Ну что, перестала голова кружиться? Можешь стоять?

— Джон… Отпусти меня и не трогай больше…

Он глубоко вздыхает, отпускает меня и отходит на шаг. Я беру одежду и отправляюсь одеваться в соседнюю палату. Я одеваюсь, стараясь не торопиться, но, вернувшись в палату, обнаруживаю, что Джон уже ушел. Ну, может оно и к лучшему. Вот только почему-то горло сжимает удушающий спазм и на глаза сами собой набегают слезы. Неужели, я такая никчемная? Да понятно, что ему все не нравится, и жизнью я, конечно, не особо рисковала, но… Все-равно. Как-то так он убежал и ничего не сказал даже, кроме упреков…

Глубоко вздохнув, стараюсь выкинуть из головы большого и неумного «рыжика» и плетусь себе. Девчонки встречают меня в коридоре нашей общаги, налетают, принимаются обжимать и тискать, спрашивать, как я и все такое, а мне просто хочется прилечь.

— Ну иди, — хитровато улыбаясь, косится на меня Хейли, — отдыхай… Тебе помощь точно не нужна?

— Нет, все хорошо…

Недоуменно на нее поглядывая, я прохожу в нашу комнату. Она тонет в полумраке, свет я не включаю. Сажусь на свою кровать, я не сразу понимаю, что это такое валится на меня с моей подушки. Приглядевшись и увидев, что это, слезы обиды сменяются на глупую и идиотскую улыбку.

Рука сама, совершенно непроизвольно, цапает небольшой букетик… ромашек. Как? Когда? Откуда? Сие остается неведомо… Но… С ума сойти, как же приятно. Они совсем свежие, как будто вот только что росли на огромном лугу Дружелюбия, еще хранили аромат солнца, лета и трав. Я зарываюсь в него лицом, и моментально чувствую мягкий и нежный запах, как от его рук, не хватает только терпкого миндаля. Невозможно поверить, даже не знаю что и думать, как это все охватить… Неужели, он все-таки… Не может быть…

========== Глава 67. Бесстрашное побоище ==========

Комментарий к Глава 67. Бесстрашное побоище

Итоны http://images.vfl.ru/ii/1453199887/267a2eb2/11126138.jpg

не бечено

Алекс

— …Пойдем, Джон.

— Вы идите, я вас догоню, — кивает нам Джон, и я увлекаю Лекси за собой из лазарета. Надо же им побыть наедине после всего этого.

Лекси пыхтит и вся клокочет. Отворачивается, дышит часто. Да знаю я — все пошло не так, как планировалось, но в конце концов не я придумал и ввел этот ритуал, никто никогда не останавливал его из-за опасений быть раненным… Хотя тревожное, тягостное чувство не оставляет меня, точно все это было подстроено. Громли слишком уверенно шел к ножам, будто знал, что будет метателем. Что-то тут не так…

— Алекс, как такое возможно? — набрасывается на меня Лекси в коридоре. — Так нельзя! Ты знал, знал, кто такой Громли, он организовал нападение на тебя и при этом он допущен до такого ритуала!

— Я ничего не мог с этим поделать Алексис! Посвящение неофициальное, такие вещи запрещены в Бесстрашии, за это дело можно попасть под трибунал! Причем не только нам, но и Трис не поздоровится! Она знала, что будет посвящение, и не остановила это, закрыла на все глаза. В наших интересах, чтобы об этом инциденте было поменьше разговоров.

Она останавливается, резко повернувшись ко мне.

— И что? Мы так все оставим? Громли чуть было не убил Джес, а ты так спокойно говоришь о том, что мы должны все это замять?

— Что ты от меня хочешь? — я хмурюсь непроизвольно и пожимаю плечами. — Чтобы я пошел и зарезал его? Или мне надо парней нанять, чтобы они его в пропасть сбросили? Громли бесспорный ублюдок, но он знал прекрасно, что тут все незаконно, поэтому можно творить все, что угодно. Я понадеялся, что ему не выпадет ничего. У меня была идея спровоцировать его и отправить в лазарет на недельку вместо отпуска. А сейчас… Его даже из карцера придется выпустить, потому что нет причин его там держать, или тогда надо озвучить эти причины.

— Почему ты не дал мне его остановить?

— И дать ему повод обвинить тебя, засадить на дальние рубежи? Ты так хотела закончить свои дни в Бесстрашии? С Джес все нормально, с Джоном тоже, я не вижу поводов истерить!

— Я не истерю, я понять не могу…

— Это Бесстрашие, Алексис, здесь обычные человеческие нормы не работают. Ты что же, думаешь, за все то время, пока мы проводили это посвящение, не было травм? И в глаза попадали, и в головы, и в конечности — это часть ритуала… И с зип-лайна наворачивались, и на тормоз не все успевают нажимать, если бы все было стопроцентно безопасно, это не было бы посвящением, это был бы веселый аттракцион. Тебе надо либо принять это и успокоиться уже, либо ты не создана для Бесстрашия…

Она поднимает на меня упрямый и несколько обиженный взгляд, хотя до этого стояла, упорно избегая встречаться со мной глазами. Я знаю, ей нелегко. Она только что стала свидетелем допроса, прыгнула с Хеннока на зипе, успешно преодолела свой собственный страх перед живыми мишенями… Многовато впечатлений для одного дня. Но Бесстрашие — это ежедневная проверка на прочность, и если ты сильный, то выживешь здесь, а если нет…

— Ты правда думаешь, что я не создана для Бесстрашия? А может, я не создана для бездумной жестокости и глупости?

— Мы так живем. Если ты считаешь, что мы живем жестоко и глупо, ты всегда можешь сменить фракцию, никто тебя здесь держать не будет!

— Ну все понятно, принципы дороже всего! — Лекси недобро ухмыляется и скрещивает руки на груди.

— А ты что, готова поступиться принципами ради общего человеколюбия?

— Да причем здесь это? Меня бесит беспомощность всей этой ситуации! Бесит, что Громли все-таки удалось отомстить нам всем, Джону, мне, тебе и ничего ему за это не будет!

— Будет! — уже мягче говорю я ей, не желая окончательно рассориться. — Будет ему за это, я лично прослежу, чтобы мало не показалось. Но пока мы можем только принять это как есть и радоваться, что все обошлось.

— Командир, подожди! — из палаты выбегает Джон, и мы с Алексис синхронно оборачиваемся на его голос. — Слушай, тут такое дело, я видел, как уебан Громли удовлетворенно улыбался, когда назвали его имя, а незадолго до оглашения последней пары возле мешка с фамилиями крутилась девка, мелкая и рыжая. Надо бы проверить это дело, — хмурится он, — это явно не просто так, слишком уж все один к одному, ебановрот!

— Ты прав, Джон, я об этом тоже подумал. Проверим, обязательно. — Уеллнер кивает мне и переводит взгляд на Лекси.

— Плейсед, прекрати истерить, ничего смертельного не произошло, нам и так всем достанется, а ты еще добавляешь своей истерики гребанной!

— Ну спасибо тебе, Джон, — обиженно поджимает губы Лекси, — твоя деликатность сегодня просто на высоте!

Уеллнер чертыхается, смотрит на меня, тяжело вздыхая и качая головой, после сего удаляется в сторону Ямы. Лекси молчит, отвернувшись от меня, я тоже ничего не говорю, испытывая досаду и сожаление оттого, что этот вечер грозит все-таки закончиться ссорой из-за уебка Громли.

— Ты правда считаешь, что я не создана для Бесстрашия? — тихо и очень печально спрашивает Лекси.

— Нет, не считаю, — отвечаю я после паузы. — Ты настоящая Бесстрашная, просто тебе нужно оставить все, что было у тебя в прошлом, и принять то, как мы живем. Да, у нас не всегда все шоколадно, у нас люди умирают и рискуют жизнью чаще, чем в других фракциях, да и саму жизнь мы ценим не так трепетно, но у нас всегда все на пределе именно поэтому.

— Когда Громли выпустят?

— Завтра, с утра. Уверен, что он сразу же побежит в Искренность, к родителям, чтобы они прикрыли его. Проблемы с этим ублюдком у нас еще впереди.

— Алекс, не злись на меня, — Лекс поднимает на меня взгляд, и я чувствую, как в груди кольнуло. — Мне, правда, не просто так быстро взять и перестроиться… Я только-только переборола себя в отношении живых мишеней, а тут еще и это, просто… слишком много для одного вечера…

Она стоит, такая расстроенная, волосы растрепаны, чуть размазан макияж от слишком сильных переживаний. Но при этом она невероятно женственна и безумно красива. И чего я взъелся? Видимо, тоже напряжение сказывается. Она действительно справилась с собой, и вполне может этим гордиться… А, пошло все к чертям! Подхватываю ее под коленки и взваливаю ее себе на плечо. Не позволю я этому ублюдку еще и между нами вставать.

— А-а-алекс, — взвизгивает Лекси, — что ты делаешь?

— Ну! Выбирай куда пойдем, сразу в койку или сначала веселиться?

— А можно так: сначала в койку, а потом веселиться?

— Все, как скажешь! Сегодня твой день! И никакие ублюдки его не испортят!

***

Но веселье сегодня нам только снится. Возвращение в Яму не приносит ничего хорошего, кроме разборок, потому что первым, кого мы видим, войдя в помещение, это… Билли. Вокруг него толчется кучка прихвостней, он что-то жарко доказывает собравшимся вокруг. На него очень недобро посматривает Мат, рядом с которым толпятся урожденные и переходники, остальные, включая наш отряд, держатся рядом, чертыхаясь и сплевывая, с презрением глядя на Билли, но не вмешиваются в его тираду. А Билли распаляется и распаляется, стоя на возвышении.

— …придумали это посвящение, но никто не дает право Бесстрашным так поступать со своими товарищами! — Тут он поворачивает голову вслед за теми, кто обращает внимание на нас с Лекси. Она благоразумно выпускает мою руку и встает у меня за спиной. — Скажи мне, Эванс, — с места в карьер бросается он в атаку, — какого хуя неофит заперт в карцере?

— Билли, ты б заткнулся! — кричит кто-то из толпы. — Ты ж видел, что он с девкой сделал…

— Девка сама на нож бросилась, и я это видел так же ясно, как ублюдочную рожу Эванса, который думает, что ему тут все позволено! Какого хрена, Эванс? Ты отвечаешь за неофитов, а сам делаешь из них придурков, таких же, как и ты сам!

— Ты все сказал, Билли? — Держаться, только не срываться, он меня провоцирует, потому что знает, что мы вынуждены замять этот скандал. Не знаю сколько я смогу держать себя в руках, сейчас меня только спасает мысль о Лекси, которая незаметно для всех пристраивает мне ладошку между лопаток.

— Нет, Эванс, у меня к тебе много вопросов! Все знают, что ты гнобил мальчишку, да и всех остальных неофитов, издевался над ними, используя свои полномочия и упиваясь своим положением! А теперь вот, воспользовавшись тем, что посвящение закончилось не очень удачно, посадил явно опального неофита в карцер! Все это видели и понимают, Эванс, все! И так будет с каждым, кто посмеет ослушаться нашего прекрасного принца! Исключительно потому, что лидер своего сына всегда и везде протащит!

— Чего ты пиздишь то, придурочный? Алекс с нами глину на периметре год месил, во всех операциях участвовал, в том числе и по зачисткам, а это самые гнусные места, можешь мне поверить, — выступает Конор. — Он лично меня из огня вытащил, жизнью ради меня рисковал! Так что не пизди ты, лидер никого из своих сыновей не жалеет, уж тебе ли не знать!

— А я по его милости на дальних рубежах был! И там тоже жизнь не фунт изюма, так что нечего мне тут тыкать его подвигами! Знаем мы его подвиги, только бабами и детьми прикрываться умеет, этот ваш герой! Что ты смотришь на меня, Эванс, я сейчас что-то не так сказал? Не ты детьми прикрылся при Бернеме, не забыл ли ты?

— Билли, — как могу, сдерживаю ярость, но она во мне клокочет так, что самому становится не по себе, — я знаю, чего ты хочешь. Прекрасно понимаю, чего ты добиваешься, да только не старайся ты так. Это же ты подстроил, чтобы Громли кидал ножи, так ведь, ты сговорился с ним, иначе откуда бы тебе знать, как проходит наша инициация? — Взгляд мой падает на мешок с фамилиями, и только сейчас я вижу, что он немного отличается от того, который был изначально. Билли, проследив за моим взглядом, бросается к нему, но его опережает Лекси… Она хватает мешок, сует туда руку и выуживает горсть бумажек. — Вот откуда твой праведный гнев, гандон ты пиздоблядский! Это ты организовал…

— Но Алекс, его не было в Яме на тот момент, — подает голос кто-то со стороны Билли, — он подошел, когда неофит уже бросал ножи…

— Ему не обязательно было находиться здесь, у него много подельников, — уверенно говорю я, наблюдая за Билли, потому что он слишком, непозволительно близко стоит от Лекси. Надо продвигаться к ней, вот вечно она лезет на рожон…

⇐ Предыдущая 38 39 40 41 424344 45 46 47 Следующая ⇒