ТЕОРИЯ ВЕРОЯТНОСТИ

Действие даже самого крохотного существа

приводит к изменениям во всей вселенной.

(Никола Тесла)

Будильник зазвенел громко и требовательно. Ти закрыла уши подушкой – не помогло.

- Да встаю я, встаю, черт бы тебя подрал!

Она села в постели. Волосы рассыпались по плечам живописной и нечесаной копной.

В последнее время Ти не утруждала себя причесыванием. Иногда целый день ходила нечесаная. Какой, спрашивается, смысл? Единственное, что она делала в отношении внешности, - подводка глаз черным карандашом. Без подводки собственные глаза казались Ти беззащитными, наивными, а Ти не хотела быть беззащитной.

Сквозь тяжелые занавеси солнечный свет почти не проникал, в комнате клубился полумрак. Ти любила полумрак: всё кажется не таким, как на самом деле… Вот тумбочка кажется присевшем троллем, шкаф напоминает поставленный вертикально гроб, из него вот-вот выпрыгнет вампир… Фантазии в темноте Ти ничуть не пугали, только веселили. А веселиться очень важно, иначе с ума сойдешь со скуки.

Как бы не был симпатичен сумрак, занавеси раздвигать придется. Если сидеть в темноте, припрется Левин со своими бегающими глазками и потертой папочкой и начнет вести душеспасительные беседы, задавать тупые вопросы, которые психологи считают умными – короче, занудствовать. Нет уж, лучше открыть окна, чем Левин, и пусть солнце освещает неприглядную истину.

Но – чуточку попозже. Сначала – в ванную.

Ти включила свет в ванной. Из зеркала над раковиной на нее глянуло собственное отражение. Бледное лицо с впалыми щеками, прямой, чуть вздернутый нос, красиво очерченные губы. Глаза большие, голубые, с густыми ресницами. Ну и, конечно, буйная косматая шевелюра светло-каштановых волос.

Ти набрала полную грудь воздуха и медленно выпустила его через полусжатые губы. Да, жалкое зрелище.

- Выглядишь, как наркоманка, - прошептала отражению Ти. – В лучшем случае примут за психованную эмо-герл, сбежавшую из дома.

Она принялась ожесточенно расчесываться. Расческе-массажке пришлось несладко. Волосам тоже. Но ничего не поделаешь – чтобы план удался, необходимо выглядеть по-человечески.

Спустя четверть часа она вышла из ванной. Шлепая босыми ногами по полу, она прошла мимо стеллажей с дисками и книгами вперемешку, мимо вмонтированного в стену динамика, который служил интеркомом и будильником одновременно. Тролль-тумбочка испуганно свернулась от решительной поступи хозяйки. Вампир заперся в шкафу.

Ти чувствовала волнение, сердце стучало намного быстрее обычного. Но это было волнение умеренное, без паники и тревоги, волнение уверенного в исходе дела человека.

План должен удаться. Нужно избегать «половинок» и вообще всех людей, вот и всё. Не доверять никому. Никому и ни за что.

Она распахнула занавеси, и свет нового дня ворвался в комнату – обыкновенную комнату шестнадцатилетней девушки-подростка. Свет упал на разобранную постель, шкаф, тумбочку, стеллажи, телевизор и стереосистему правильными прямоугольными пятнами. Утренние лучи засияли в деталях ажурной конструкции на письменном столе у стены. Для того, чтобы ее сделать, Ти понадобилось много времени, но времени как раз-таки у нее было сколько угодно.

В прямоугольных солнечных пятнах ничего удивительного не было, потому что окно закрывала прочная решетка. За решеткой виднелась лужайка, ограниченная высоченным бетонным забором с колючей проволокой наверху.

Хотя Ти очень редко бывала снаружи, она знала, что на невыразительной табличке возле ворот написано: «Лаборатория особо опасных инфекций».

И еще она знала, что по ту сторону забора раскинулся сквер. За сквером протянулась городская улица, оттуда постоянно слышится приглушенный деревьями и расстоянием шум автомобилей. Там живут обычные люди. Именно туда Ти хотела попасть.

Она хотела сбежать. Что будет потом – неважно. Важно выбраться из этого места.

Шагая по коридору, полковник Грэй ощущал дискомфорт. Волокита с упрямой девчонкой грозила тянуться до бесконечности. Время играло против него. Сверху все настойчивее намекали на то, что следует поторопиться. Но Грэй лелеял надежду, что девчонка захочет сотрудничать сама, когда осознает всю важность миссии.

Где-то в глубинах подсознания у него зрела мысль, что существует возможность уговорить ее, уломать, убедить. Вот только как подобрать ключик? Что может он, военный, если даже умник вроде Левина ничего не может поделать, кроме как сыпать непонятными медицинскими терминами, чтобы прикрыть свою некомпетентность?

Глядя на квадратную фигуру полковника, на его суровую физиономию с резкими чертами, холодные глаза-ледышки, никто бы не заподозрил, что Грэй может чего-то бояться. Тем не менее, он боялся – шестнадцатилетнюю девчонку, запертую в стенах секретной лаборатории «Восхождения». Вернее, боялся не саму девчонку, а ее дар, пропади он пропадом.

О да, он видел, на что она способна. Одного раза ему хватило.

После того раза он долго находился под впечатлением. На ум приходила мысль: а не махнуть ли на все рукой и самоустраниться?

Конечно, устраниться не получится. Это же курам на смех. Из «Восхождения» не уходят по своей воле. Кроме того, девчонкой и ее даром заинтересовались на самом верху. Поговаривают, что дело взял под личный контроль Странный, что он незримо приглядывает за лабораторией, а, стало быть, и за полковником Грэем.

Основная проблема в том, что девчонка не знает, как управлять даром. Он проявляется спонтанно. По крайней мере, она так утверждает. Левин, впрочем, уверен, что она не врет. Эту же проблему можно рассматривать как возможность удерживать ее в лаборатории. Полковник не сомневался: когда девчонка разберется с даром, никакие стены ее не удержат.

Второстепенной проблемой был характер Ти. Во времена юности Грэя такие персоны считались асоциальными, сейчас это чуть ли не норма. Бесконечные дикие выходки – Ти считает это юмором? – мешали работать как исследователям, так и лично Грэю. Если бы не тяжелый характер, они бы вместе к чему-нибудь уже пришли.

Но маленькая ведьма не желала ни сотрудничать, ни развивать дар, ни даже разговаривать по-человечески…

Вздохнув, Грэй постучал в массивную дверь в конце коридора – он всегда соблюдал этикет, даже в отношении подопытных кроликов. Ответа, естественно, не последовало.

Из-за двери доносились какие-то звуки, похожие на визг циркулярных пил, предсмертные вопли и ритмичное буханье.

Не дождавшись реакции, Грэй приложил ладонь к сенсорной панели сбоку двери. Тревожный красный индикатор сменился на зеленый. Замок щелкнул.

Грэй покосился на сидевшего за столом охранника. Тот кивнул с откровенно сочувствующим видом. Грэй предпочел этого не заметить.

Едва дверь приоткрылась, на полковника обрушилась какофония. Он поморщился и прошел в комнату.

Стереосистема содрогалась, музыка ревела, Ти в шортах, майке и мохнатых тапочках прыгала на кровати, словно обезьяна. Глаза закрыты, на губах играла улыбка.

- Ти! Тейя! Слышишь меня?

Тренированный голос военного прорвался сквозь рев так называемой музыки. Ти обернулась и, быстро схватив подушку, метнула ее в полковника. Тот перехватил снаряд. В следующую секунду Ти очутилась рядом, ладони обхватили запястья Грэя, и девчонка закружила его в первобытном танце.

- Хэй-йя!!! – завизжала ненормальная.

Она дергала полковника, толкала, заставляя танцевать вместе с ней.

- It’s enough! (Довольно!) – от злости и растерянности Грэй перешел на родной английский. –What`s hell are you doing? (Какого черта ты делаешь?)

Ти внезапно остановилась. Она вынула из кармана пульт, музыка заглохла, наступила благословенная тишина, даже в ушах зазвенело.

- What`s the problem? – с укором спросилаТи. - You ought to like my music! (Какие проблемы? Вам должна бы нравиться моя музыка!)

- С чего бы это? – пробормотал Грэй.

Ти выпятила губы, видимо, передразнивая мрачное выражение лица Грэя. Потом повалилась на измятую кровать.

- Полковник, не будьте унылым дерьмом, - сказала она.

Говорила она по-русски почти чисто. Если не прислушиваться, акцента не заметишь.

- Знаете ли, кому-то музыка не нравится, а кому-то – за решеткой сидеть, - продолжала она, слегка повернув лицо к Грэю, который замер посреди комнаты.

- Сотрудничала бы с нами, не сидела бы за решеткой, - парировал тот. Он наконец собрался с мыслями. Близость этой персоны нервировала; у него в голове не умещалось, что между этим ребенком и разрушениями, коим он был свидетелем, может быть что-то общее. Он пересилил себя и, пододвинув стул, уселся возле кровати.

- «Сотрудничать», - повторила Ти своим тихим и хрипловатым голосом. Он вдруг заинтересовалась ногтями. – Когда вы говорите так, имеете ввиду другое.

- Что – другое? – полюбопытствовал Грэй. Сегодня Ти поразительно разговорчива, не зря он пришел, хотя идти не хотелось совершенно.

Ти пожала плечами, продолжая заниматься ногтями. Этот жест показался Грэю детским. Вроде бы жест как жест, ничего особенного, но в нем было нечто неловкое, незавершенное, почти резкое, так двигаются дети. Уже не в первый раз полковник подумал о ее родителях. Да, не повезло ей, у большинства ее сверстников родители, школа, прыщи, привычные проблемы, что некоторым кажутся непреодолимыми, но они просто не знают настоящие проблемы. Настоящие проблемы – когда ты в плену тайной организации, о существовании которой мало кто догадывается, и тебя исследуют, словно лабораторную мышь, потому что тебя угораздило родиться с необыкновенным даром.

- Зачем пришли? – спросила Ти, проигнорировав вопрос.

- Убедиться, что ты в порядке. Выслушать, поговорить, узнать, что нужно… Кроме стереосистемы, которую ты заказала в прошлом месяце. И гитары в позапрошлом.

Ти глубокомысленно покивала. И – промолчала.

- Тейя, - сказал Грэй, - ты понимаешь, нам нужны результаты?! Нашим боссам нужны результаты. Они не отступятся. Прикажут применить психотропные препараты и…

- Вы подчинитесь, - договорила Ти.

- Да.

- Вы боитесь этого вашего главного, да? Как там его – Странный? Помните, в прошлый раз вы о нем рассказывали, хотели напугать меня, а заодно самому показаться белым и пушистым. Полковник Грэй, по-моему, вы повторяетесь.

- На этот раз последнее предупреждение. Поработай с нашими специалистами.

- Я с ними работала, - отмахнулась Ти лениво. – Зануды. Прицепили на меня кучу датчиков и измерили всё, что только можно.

- Этого мало. Нужно, чтобы ты рассказала, как это делаешь.

- Я не знаю.

- Тогда ты по всем признакам действовала осознанно.

Ти смотрела в потолок. Она пробормотала:

- Как звучит хлопок одной ладонью?

- Что? – удивился Грэй.

Ти повернулась к нему с таким видом, будто только что заметила его присутствие.

- Не знаете коанов? Ну да, откуда вам, вы же военный. Коаны – это такие прикольные рассказы, от которых мозг закипает. В этот момент приходит особое состояние… Я не знаю, как это по-русски – uptime?

- Так-так, - сказал Грэй. Он напрягся: девчонка говорит что-то интересное!.. Почему она так разговорчива? Стоило бы задуматься об этом, но разговор стал слишком интересным, чтобы отвлекаться на анализ. – И что?

- А то, что когда я делаю это… ну, вы понимаете… то делаю автоматически, не думая. – Она соскользнула с постели и подошла к ажурному сооружению на столе. Оно представляло собой сложную трехмерную систему трубок, проводов и сделанных из половинок пластиковых бутылок желобков. – Вот так!

Она подтолкнула пальцем металлический шарик, лежавший на площадке в верхней части конструкции. Шарик медленно, потом все быстрее покатился по желобкам, двойным проводам и трубкам, описывая замысловатые круги, пока не врезался в наполненный песком стакан. Тут он остановился, стакан перевернулся, песок просыпался на ракетку, которая повернулась, приводя в движение другие элементы системы.

Грэй зачарованно наблюдал, как подвижные детали системы приводятся в движение. Это движение лавинообразно нарастало; вот уже десяток шариков катятся вниз… Десяток миниатюрных рычагов поворачивается вокруг оси…

Движение завершилось неожиданно – опоры конструкции подломились, и с грохотом сооружение рухнуло, завалив стол осколками.

Полковник поморщился. Ти, похоже, результат пришелся по вкусу. Она радостно вскрикнула и выругалась по-английски.

- Бах! И все, - прокомментировала она. – Видите теперь, как это работает? Одно малюсенькое прикосновение – и сколько последствий! Вот так и работает мой дар.

- Я знаю, - произнес Грэй, не отводя взгляда от кучи мусора, что была сложной конструкцией. Любопытно, Ти специально ее сделала, для демонстрации? – Я помню, как ты разгромила полквартала одним пинком по тележке с мороженным. Одно событие вызвало другое. Причинно-следственная связь…

- Вот-вот. Она самая. Все так могут, но только мне досталась способность видеть все вероятности. К сожалению, лишь в особом состоянии Нирваны. – Ти дурашливо сложила ладони в традиционном индийском приветствии – намастэ. – Иначе, я бы отсюда давно слиняла. Понимаете ли, полковник Грэй, весь мир – это цепь причин и следствий. Кто-то думает, что всё происходит случайно. Но мы-то понимаем, что нет, правда?

- Ты могла бы повелевать миром, - вроде бы шутливым тоном сказал Грэй. На самом деле он не шутил. Далеко не шутил.

Ти закатила глаза, словно он сейчас выдал невероятную глупость.

- I wouldn't have it as a gift (Мне это даром не нужно), - сказала она. – Повелевать миром – зачем мне этот геморрой?

- Что ты чувствуешь, когда ты в этом состоянии?.. Аптайм… или Нирвана, как ты говоришь?

Ти не ответила. Она снова улеглась на кровать.

- Я хочу плюшевого мишку, - заявила она без перехода. – Большого. Чтобы ночью обнимать. Знаете, иногда так хочется кого-то обнять! Наверное, это из-за возраста, да?

Она улыбнулась – правда, без тени кокетства. И согнула ногу. Грэй поймал себя на том, что смотрит на точеное колено.

- Я не понимаю, о чем ты, - обреченно сказал он.

- Ну вы же сами сказали, что пришли, чтобы узнать, не нужно ли мне чего, кроме стереосистемы и гитары. Я хочу мишку.

Грэй рассмеялся – немного неврозно. Собственная слабость разозлила – какого черта он пасует перед этой соплячкой? Она же над ним издевается! И ножку выставила, чтобы полюбоваться на его глупую физиономию…

Он резко встал. Ти тоже села на постели, обняв колени руками. Полковник вынул из кармана поблескивающий хромом гаджет и развернул его в некое подобие наушников.

- Видишь? – спросил он. – Новая разработка. Он стирает долгосрочную память, стоит надеть на голову и нажать эту кнопку. Если тебе стереть память, ты забудешь обо всем и поверишь тому, что тебе расскажут. Я могу рассказать, что я – твой отец, и ты будешь слушаться меня. Если я попрошу использовать твой дар и убить миллион ни в чем не повинных людей, ты это сделаешь. А теперь слушай внимательно…

Он наклонился к Ти, помахивая перед ее носом гаджетом. Она не сводила с прибора глаз.

- Единственное, что удерживает наших исследователей от того, чтобы применить Стиратель Памяти, это я, Аллан Грэй. Мне тебя просто жалко… Я сказал, что стирание может повредить дару, и они поверили. Пока они верят, но это ненадолго. Странный потребует результатов, и ему незнакома жалость. Подумай хорошенько, Ти. Срок до завтра.

Он развернулся, собираясь уйти. Он почти дошел до двери, когда позади раздалось:

- Полковник Грэй…

Он обернулся. Ти стояла возле кровати – бледная, несчастная. Свет из окна подсвечивал ее сзади, охватив сияющим ореолом.

Грэй сжал челюсти. Боже, как она сейчас похожа на Дороти! Кто бы мог подумать, у них ведь нет ничего общего…

- Я… Я правда забуду всё? – тихо спросила Ти. – И маму тоже?

Чувствуя себя последней сволочью, Грэй кивнул. Ти подошла к нему, глаза были полны слез, тушь потекла.

- Может, это и хорошо – всё забыть… - сказала она и быстро смахнула слезу с подбородка. Не глядя на Грэя, она протянула ему изящно сделанный из бумаги цветочек – икебану. – Это вам. Я сама сделала.

Она отвернулась и легла ничком на кровать. Грэй постоял секунду на месте, в одной руке – гаджет, в другой – бумажный цветок, потом ушел, тихо притворив дверь.

Впоследствии аналитики «Восхождения» вычислили все этапы Воздействия Ти, начавшегося подарком Грэю в виде икебаны, и закончившегося обширными разрушениями лаборатории, несколькими пострадавшими и побегом Тейи.

Вероятность того, что Грэй выбросит икебану прямо в коридоре, составляла всего 32%. Однако он ее выбросил. Как он объяснил на допросе, проведенном высшим руководством «Восхождения», сохранять дурацкий подарок было глупо. Да, он жалел Тейю, но привязался к объекту исследования не до такой степени, чтобы хранить сложенную бумажку, это было бы проявлением непозволительной в данной ситуации сентиментальности.

Возможно, аналитики считали его сентиментальным, раз дали такую низкую вероятность. То, что он поступил иначе, спасло его от неодобрения руководства и насмешек сослуживцев, тем не менее, если бы он не выбросил злосчастную икебану, события могли пойти в другом русле.

Вероятность того, что он промажет мимо мусорной корзины, не превышала 6,2%, поскольку полковник был тренированным бойцом и снайпером с прекрасной координацией движений. Однако он промазал. По его словам, просто не посчитал необходимым прицеливаться. А о том, что он стал одним из звеньев причинно-следственной связи, запущенной Ти, он не подумал.

Вероятность того, что валявшуюся возле мусорной корзины икебану в виде цветка подберет после смены охранник, человек суровый и далекий от искусства, была и вовсе мизерной: 2,4%. Вопреки профессиональному анализу, он ее подобрал. И даже поставил в пустую вазочку с крохотной столовой, где обедали немногочисленные сотрудники лаборатории.

Поздно вечером один из них заметил это произведение искусства. Оно его заинтересовало вполне логично – он-то был ученым-исследователем, соответственно, и вероятность этого поступка превышала 90%. Потянувшись за ней, он поскользнулся и, ударившись головой о край газовой плиты, потерял сознание. К несчастью, конфорка была открыта, но огонь зажечь сотрудник не успел.

Через три с половиной минуты в розетке произошло короткое замыкание – событие, которое, согласно квалифицированному анализу, вообще не должно было произойти. От искры газ вспыхнул.

Вероятность пожара равнялась 100%.

Конечно, пожар затушили бы спринклеры на потолке, но в столовой они попросту не были установлены. Ответственные за противопожарную безопасность понесли строгое наказание.

Так получилось, что комната Ти находилась прямо над этой столовой. Дым от огня просочился в комнату Ти по воздухоотводам. Охранник возле двери услышал крики подопечной, учуял дым и открыл дверь. После чего получил колонкой от стереосистемы по лбу.

Как Тейя выбралась из здания и преодолела контрольно-пропускной пункт, никто тогда не увидел. Что было неудивительно при такой панике. В столовой взорвался газовый баллон, разворотив стену и выбив окно вместе с решеткой; охрана на КПП ринулась на шум.

Больше всех пострадал бедняга, поскользнувшийся в столовой, но остался жив и относительно здоров, если не считать множественных ожогов. Ожоги также получили охранники, тушившие пожар. Грэй в тот момент в лаборатории отсутствовал, он примчался через полчаса. Он просмотрел записи камер; на одной из них, установленной в КПП, он увидел беглянку. Она шла чуть ли не прогулочным шагом через никем не охраняемый проход, в руке гитара, за спиной ранец. Немного задержавшись, он взглянула прямо в камеру и показала средний палец.

- Вот херня-то, - проговорил, зевая, Тамерлан Шаяхметов, которого все друзья и знакомые называли Пончиком. Он встал и с хрустом потянулся, массивное тело заколыхалось. – Не думал, что психология – такое занудство. Когда поступал на факультет психологии, ждал, что мы будем сидеть на мягкой софе возле своих пациентов и записывать болтовню про то, как им нелегко живется. А тут такая наука – у меня аж голова затрещала. И есть захотелось.

- Фигуру испортить не боишься? – спросил Эрик Рунный. Он стоял, закинув рюкзак на плечо, в ожидании, пока его обширный друг выберется из-за скамьи на лесенку, что ведет вниз, к кафедре аудитории. Лекция только что закончилась, студенты с шумом и гомоном устремились к выходу. Ряды скамеек и парт располагались один над другим, подниматься и опускаться можно лишь по довольно крутым лестницам, и на них образовалась небольшая пробка.

- Ха, ха, - парировал Пончик.- К нам бабулька приехала. Сегодня лагман готовит. Это такое блюдо – лапша, мелко нарезанные мясо, овощи, - короче, вкуснотища!

- В балетную школу тебя точно не возьмут.

- Ты мне завидуешь, Рунный. Не хочешь попробовать лагман?

- Не скрою, соблазн велик, - отметил Эрик. – Но, видимо, в другой раз. Дядька сегодня из Милана обязательно будет звонить на домашний телефон – проверять, дома я или…

- …или болтаешься где-то, как обычно, - закончил фразу Пончик. – Везет тебе, вечно твой дядька в командировках. А ты кайфуешь один дома.

Друзья, наконец, дошли до выхода. Лектор собирал визитки. Отдав свои визитки, Эрик и Пончик вышли из душной аудитории в коридор.

По коридору сновали студенты. Друзья влились в поток.

На сегодня пары и лекции в группе Эрика закончились. День выдался нелегкий в плане учебы, и, как назло, погода – солнечная и теплая – так и манила выбежать прочь из кабинетов и аудиторий, на зеленую травку…

- Не все так классно, Пончик, - ухмыльнулся Эрик. – Готовить-то тоже мне приходится.

- Ой, да много ли тебе готовить для себя одного приходится?! И вообще, ты телку какую-нибудь пригласи, она тебе и приготовит!

- Чего? А расплачиваться чем? Натурой? Ну уж нет! Я – порядочный парень.

- Кстати, о порядочности. Ты с Дашей… как ее… Парамоновой общаешься? У вас ведь вроде бы начинался роман.

Эрик почесал бровь, как раз там, где ее пересекал давний шрам.

- Думаю, вечером будет дождь. Хотя синоптики обещают безоблачную погоду. Но у нашего соседа дяди Толика ноет колено – верный признак скорой грозы. А колено дяди Толика не может ошибаться, ему уже почти восемьдесят. В таком возрасте колени становятся лучшими синоптиками.

Пончик фыркнул.

- Не хочешь говорить – не надо, больно нужно. – Помолчав ровно три секунды, он спросил: - Ну признайся, Эрик, ты был слишком плох в постели, и она тебя отшила, верно?

- Дорогой Тамерлан Шаяхметов, - вздохнул Эрик. – Я обеспокоен вашей усугубляющейся озабоченностью. Наверно, вы все же достигли пубертатного возраста.

Приятели вышли из здания во двор университета. Студентов здесь болталось гораздо больше. В теплом воздухе висел многоголосый гомон. За чугунной оградой вдали проносились автомобили.

- Даша выходит замуж в августе, - сообщил Эрик после некоторого молчания. – И расстались мы с ней не из-за постели, и никто никого не отшивал. Просто, знаешь… Как бы тебе объяснить… Вот смотришь ты, например, на итальянскую пасту – вкусную, профессионально приготовленную, тысячи итальянцев и не только итальянцев от нее млеют. Но ты понимаешь: не твое это. Твое – это лагман.

Пончик, внимательно слушавший друга, покраснел от злости.

- Рунный, ты офигел, что ли? Ты что, думаешь, я кроме жрачки ничего не понимаю, да?!!

- Успокойся, успокойся, Пончик, вовсе я так не думаю! Ты совершенная, многосторонне развитая личность с большой душой и еще большим телом… Что, уже аналогии проводить нельзя? Аналогии – это когда сравнивают, например, бразильскую кухню с японской…

- Заткнись! – прорычал Пончик.

- Ладно, - согласился Эрик.

Мимо прошли девушки, обучающиеся в той же группе, что и Эрик с Пончиком. Одна из них, ухоженная, в костюме и очках, сказала:

- Пока, мальчики!

Мальчики попрощались.

- Вот Лина, - сказал Пончик приятелю, когда девушки отошли; он видимо, забыл про то, что мгновение назад злился на Эрика. – Отличная девчонка, да и ты ей нравишься…

- Я вижу, ты всерьез решил меня свести с кем-нибудь, - перебил Эрик. Он заулыбался. – Интересно, что у тебя получится?

- Я знаю, кто тебе нужен, - заявил Пончик, проигнорировав реплику Эрика. – Ты с ума сходишь по всяким тайнам, так что тебе нужна таинственная особа… В смысле, девушка с тайной, которую ты бы разгадывал. Только тайна непростая, чтобы ты не сразу ее раскусил. Я ж тебя знаю, Рунный, как только тайна перестанет быть тайной, у тебя исчезает интерес. А так, если проведешь с каким-нибудь крепким орешком дольше недели, может, появится у тебя общественный инстинкт…

Эрик деланно вздохнул.

- Хорошо. Пока ты не увлекся моим психоанализом, поясню кое-что. Дело вовсе не в инстинктах и моих желаниях, а в свободе.

- Свободе? – переспросил Пончик.

- Свободе, - повторил Эрик. – Свобода – настоящая, я имею ввиду, – это отсутствие привязанностей и долга. Когда человек ни к кому не привязан и никому ничего не должен, это и есть свобода.

- Прямо-таки ничего не должен! Так не бывает.

- Ну, вообще-то, как сказал кто-то умный, человек должен только две вещи – выбирать и умереть.

- И ты хочешь сказать, что, если у тебя будет девушка, твоя свобода ограничится?

- Правильно заданный вопрос – уже на пятьдесят процентов ответ, - удовлетворенно произнес Эрик.

- А мне кажется, что дело в твоей инфантильности, - упорствовал Пончик.

- А мне кажется, - в тон ему сказал Эрик, - что кто-то выучил новое слово на последней лекции и хочет похвастаться словарным запасом. – Он положил руку на плечо приятеля. – Ладно, если у тебя так уж горит, займись поисками таинственной особы, друг Пончик, я на тебя полностью полагаюсь. Завтра предоставишь варианты. А я поехал домой, по телику скоро мои любимые мультики.

Пончик закатил глаза.

На парковке перед университетской столовой Эрика дожидался скутер. Эрик купил его в прошлом году и с тех пор проводил на нем много времени. Конечно, на скутере не покатаешься зимой, но в теплое время года он незаменим, особенно в пробках.

Для Эрика скутер был не просто транспортом, он был символом свободы, той самой, о которой они разговаривали с Пончиком несколько минут назад, возможностью передвигаться в любом направлении, что при деятельной натуре Эрика являлось важным аспектом.

А деятельность Эрика Рунного посещением университета и клуба любителей паркура не ограничивалась. Как справедливо отметил Пончик, Эрик с ума сходил по тайнам. Когда весной прошлого года пропала без вести Диана Парамонова, сестренка Даши, он приложил массу усилий, чтобы найти ее. И нашел. Понятное дело, Даша была ему очень благодарна. Между ними даже что-то такое проскользнуло. Но с обнаружением пропавшей без вести девочки интерес к семье Парамоновых у Эрика угас. В то время скутера еще не было, и его отсутствие ощущалось.

Осенью того же года он и Лина Гаранина оказались втянуты в невероятную историю с Фениксом. Эрик проявил способности к анализу и настырность, в итоге выйдя из схватки с Фениксом победителем.

Тогда, помниться, скутер пригодился. Неизвестно, как развернулись бы события, не будь у Эрика этого легкого и удобного средства передвижения…

Где-то Эрик читал, что человек всегда получает то, чего он хочет – пусть даже подсознательно. Бывает, что осознанно он хочет иного, но подсознание с ним несогласно. Потом человек сильно удивляется, получая то, чего он вроде бы и вовсе не желал. В отличие от большинства людей Эрик совершенно точно знал, чего хочет. Только никогда не озвучивал вслух. Возможно, поэтому в жизни Эрика часто появлялись разные тайны. Вся эта любовь к тайнам была родом из детства, когда пропали родители. Эрик даже с лучшим другом Пончиком и воспитавшим его дядей не обсуждал эти вещи. Таинственное исчезновение четы Рунных на борту авиалайнера в северной части Тихого океана было для Эрика табу.

Но подсознание не знает слова «табу». Оно всегда говорит правду, всегда откроет истинные мотивы поведения человека… Каждый раз, когда Эрик с безумным энтузиазмом хватался за поиски незнакомого человека, на самом деле он искал родителей.

Может быть, это так. А может быть, стремление к загадочному у него в крови. Дядя как-то проговорился, что Рунные работали в секретной лаборатории, были исследователями. Разумеется, Эрик после этих слов клещом вцепился в дядю, хотел подробностей. Однако Роберт Рунный – крепкий орешек. Больше ничего внятного выяснить у него не удалось. Фантазия, тем не менее, разыгралась не на шутку: что, если родители изучали какие-нибудь паранормальные явления, и это стало причиной их исчезновения?

Рациональная часть мозга, правда, быстро остановила полет фантазии. Вряд ли тут замешаны паранормальные события, так только в кино бывает. В жизни всё гораздо приземленней и проще. Скорее всего, самолет попросту упал в океан…

Пока Эрик думал обо всем этом, ветер развевал волосы и трепал одежду, мотор скутера успокаивающе гудел, а мимо проплывали фасады зданий, стеклянные витрины и заборы. Впереди уже виднелась площадь с Поющими Фонтанами; миновав ее, надо повернуть направо, на Театральную, а там и дом рядом…

Эрик поправил темные очки и недовольно выпятил губу. Разговор с Пончиком, как ни странно, оставил неприятный осадок. Хотя, конечно, Пончик-добряк не при чем, это Эрик сам додумал, чего не нужно, с его вечным стремлением анализировать всё увиденное и услышанное.

На кой черт, спрашивается, ему заводить постоянные отношения, если он не чувствует себя способным на это? Он не представляет себя любящим парнем, бегающим с цветами и поющим серенады под окнами. И не представляет себя отцом семейства, сидящим вечерами с газетой в руках… Вероятней всего, вечерами он будет сидеть на кладбище с инфракрасной камерой, чтобы заснять привидение, о котором говорят старожилы…

Мысль о кладбище и инфракрасной камере заставила Эрика улыбнуться. Во-первых, смешное было бы зрелище; во-вторых, он действительно приобрел инфракрасную камеру у одного доморощенного инженера и еще не опробовал. Вот сегодня надо этим заняться. После того, как позвонит дядя.

Эрик свернул на Театральную. Здесь преобладали частные дома, скрытые высоченными заборами. Дом Рунных прятался среди яблоневого сада, позади невысокого забора. Между кронами деревьев проглядывала мансарда, рядом серела крыша-козырек веранды. Эрик завел скутер в гараж, где стояла дядина машина – серо-стальной «Лексус». Многие знакомые Эрика удивлялись, почему он не уговорит дядю оформить на него доверенность, но Эрик предпочитал собственный транспорт, пусть и скутер.

Он переместился из гаража в тесный дворик. И замер, уставившись на урну для мусора.

Кто-то совсем недавно уронил эту урну и поставил на место. На цементном покрытии двора остались свежие царапины.

Эрик обошел дом вокруг. От его внимательного взора вряд ли ускользнули бы признаки взлома. Нет, в дом никто не проникал, если только у незваных визитеров не было собственного ключа. Эрик осмотрел замок на входной двери – никаких намеков на использование отмычки.

Тогда Эрик переключился на сарай, довольно вместительное помещение, где дядя хранил кучу разных вещей – от инструментов до палаток и складного мангала.

Едва Эрик вошел в сарай, он сразу понял: здесь кто-то есть. В сарае было темно, в полосках солнечного света, сочившегося сквозь щели в деревянной стене, носились пылинки. Пахло брезентом, резиной старых покрышек, деревянными стружками. И еще пахло чем-то непривычным для сарая, чем-то приятным, цветочным… Эрику понадобилось пара секунд, чтобы сообразить.

Так пахнут чисто вымытые волосы.

Зрение к тому моменту адаптировалось к полумраку. И Эрик увидел незваного гостя.

Она спала на разложенной походной койке, которую Рунные брали на рыбалку, - девчонка лет пятнадцати-шестнадцати, с длинными густыми волосами, одетая в мятую футболку, шорты и кроссовки. Гостья обнимала одной рукой гриф гитары, другой прижимала к себе рюкзак. Гитара была новенькая, а вот рюкзак старый и потрепанный.

Эрик присел на корточки перед незнакомкой. Лицо у нее было бледноватым, будто она редко выходила на солнце, черты правильные, тонкие, ресницы очень длинные, кажутся еще длиннее из-за туши. Девчонка тихо дышит, выражение лица умиротворенное.

И будить как-то неудобно. Всё-таки Эрик осторожно потряс ее за плечо.

Она открыла глаза и, прищурившись, посмотрела на него.

- Привет! – сказал Эрик.

Некоторое время незнакомка смотрела на Эрика заспанным взглядом. Потом улыбнулась – улыбка получилась очень милая. Рот Эрика сам собой растянулся до ушей.

А в следующий миг незнакомка толкнула Эрика прямо в лицо открытой ладонью. Он отпрянул. Койка скрипнула – незнакомка на удивление прытко спрыгнула с нее и метнулась к выходу.

Эрик тоже вскочил. Он понятия не имел, что тут забыла эта особа, но инстинкт первобытного охотника сработал: он бросился вдогонку. Он почти схватил ее за шиворот, но она вывернулась.

Держа гитару и рюкзак, незнакомка на бегу пнула ведро у входа. В ведре стояла старая швабра. Швабра рухнула на прислоненные к стене рейки, оставшиеся после ремонта пятилетней давности, рейки повалились в разные стороны. Одна из них задела висевший на гвозде ковшик, который не замедлил свалиться прямо на голову Эрика.

Эрик выругался, схватившись за голову и пытаясь перелезть через загромоздившие проход рейки. Этой заминки девчонке хватило, чтобы перемахнуть через забор.

Эрик выскочил, наконец, из сарая и распахнул ворота. Девчонка во всю прыть неслась по улице, не выпуская свое имущество. Редкие прохожие оглядывались ей вслед. Эрик фыркнул, затем поднес к глазам кулак. В нем была зажата серебряная цепочка с небольшим кулоном в виде сердечка. Оказывается, Эрик ухитрился сорвать ее с незнакомки, когда пытался остановить.

Догонять беглянку не имело смысла. Он вернулся во двор и внимательно осмотрел кулон. Как он и думал, кулон раскрывался на две створки, на одной фотография красивой женщины, на другой пусто.

Сердце у Эрика колотилось – не от неожиданной беготни, а от предвкушения тайны. Да, это была тайна. Неужели судьба решила удовлетворить пожелания их обоих, Эрика и Пончика?

То, что таинственная особа сбежала, ничего не значило. Эрик не сомневался, что она вернется за к

⇐ Предыдущая 1 2 3 4 5 6 78