Everything I am (слэш) 38 страница

Ты же понимаешь, что у меня нет другого выхода, молча говорю я, отвечая ему в воспоминании.

Даже ты хочешь, чтобы я сделал это. Хочешь – как ни крути.

И никто не снимет это с меня, потому что есть пророчество.

Чтобы я убил – или был убит. В одиночку – даже если вокруг будет гуща битвы.

А мне через два месяца семнадцать лет. И я дьявольски хочу жить.

***

Часов в пять вечера, переделав все задания, которые требовали конспектирования, я перестаю противиться горячему желанию спуститься в библиотеку. Хорошо, что нам в последнюю неделю меньше задают на вечер – высвобождается время для подготовки. Можно спокойно заниматься повторением пройденного и освежать в памяти то, что понадобится на экзамене. Через несколько дней Чары – я хотел бы и Травологию сдавать на следующий день, чтобы с чистой совестью перейти к Трансфигурации и Высшим Зельям. Если предмет МакГонагалл сложен, то она, по крайней мере, курирует Гриффиндор, и можно рассчитывать на дополнительные вопросы, если буду совсем «тонуть». А вот как сдавать Снейпу Зелья – это вопрос.

Не говоря уж о том, что я как всегда перед экзаменом чувствую, что на самом деле практически ничего не знаю, не умею и не помню, я просто не представляю, как буду разговаривать с ним, объясняя процентное соотношение компонентов в каком-нибудь зелье и последовательность их добавления в котел. Потому что я привык разговаривать с ним наедине. В классе мы давно не обмениваемся репликами – разве что он по привычке или для соблюдения декорума отпускает язвительные замечания в мой адрес.

Заговорить с ним, услышать его голос в ответ, критикующий или хвалящий, все равно – мне кажется, я тут же наделаю ляпов или ошибусь в описаниях. И не оттого, что буду его стесняться, а потому, что буду непрерывно бояться чем-нибудь выдать себя… нас. Его. За нашим диалогом ведь обязательно будут наблюдать. Еще бы, такой аттракцион – Поттер против Снейпа! Шесть лет за нами следят и только ставок не делают. А значит, заметят любую изменившуюся мелочь.

Ну и, опять-таки, я ничего не помню! Он, конечно, говорит, что в нужный момент я все вытащу из памяти и воспроизведу, но я вовсе в этом не уверен. А опозориться в его глазах мне будет… мне будет просто стыдно.

М-да, задачка. Я встаю из-за стола в гриффиндорской гостиной и киваю сам себе. Раз сегодня только чтение полезной литературы помогает моим мыслям шевелиться, пойду в библиотеку и начну начитывать материал к следующим экзаменам. Лучше всего Зельям – они стоят после Трансфигурации, но беспокоят меня сильнее.

Я выхожу, обернувшись и махнув рукой Полной Даме. Та приветливо улыбается в ответ, умиленно разглядывая меня. Пока она не сказала, как я «очаровательно выгляжу» - это она изрекла вчера вечером, когда я вернулся с занятия со Снейпом – я торопливо прошу ее передать мисс Грейнджер, если она будет меня искать, что я в библиотеке.

- Хорошо, Гарри, - произносит Дама, и я бегом спускаюсь по меняющим направление лестницам.

Иногда мне кажется, что эта почти разумная способность останавливаться не там, где нужно, усвоена лестницами от кого-то необычайно вредного по натуре – или неудачливого шутника. Вроде Пивза. Во всяком случае, лестница причаливает ко входу совсем не в тот коридор, который мне нужен. Я несколько секунд жду, что она продолжит путь, но этого не происходит. Ну и ладно. Пройду через пару пустынных галерей и спущусь в другом месте. Я тороплюсь, а тут такие помехи.

Я отступаю со ступеньки на лестничную площадку и почти мгновенно чувствую за своей спиной движение воздуха. Лестница уходит. Я смотрю ей вслед, подавляя желание выругаться вслух. Будто нарочно! Потом пожимаю плечами и направляюсь в направлении дальнего выхода с галереи третьего этажа.

В окна льется солнце, мои шаги отдаются слабым эхом, замок оцепенел в тишине и безлюдье. Хотя это немного странно, если подумать. Сейчас только шестой час - не могут же все студенты сидеть по своим гостиным или в библиотеке. Да даже голосов гуляющих у озера не слышно. Как будто Хогвартс внезапно погрузился в сон.

Ладно, еще один поворот – и будет очередная лестничная площадка.

Дойти до него я не успеваю.

Яркий солнечный свет внезапно меркнет, как если бы на окна поставили такие же стекла, как сейчас в моих очках. В коридоре темнеет, воздух сгущается до духоты, я чувствую, как ноги наливаются тяжестью, словно мне не хватает воздуха. Но это не обморок. И это не усталость. Так вот почему мне так хотелось пойти в библиотеку. Чтение мыслей ему больше не удавалось – а вот навести апатию и на ее фоне желание развеяться за подготовкой к сессии получилось. И я попался на это.

Темная фигура выступает из пустоты в десятке футов передо мной. Красные щели глаз, провал носа. Не лицо, а застывшая маска с жуткой пародией на человеческую ухмылку.

Вот и сбылись страшные сны.

- Гарри, – голос, который так часто звучал в последние два года в моей голове. Я смотрю ему в глаза – вертикальные щели зрачков неотрывно следят за моим лицом – и отвечаю:

- Волдеморт.

- Лорд Волдеморт, Гарри. За шесть лет в этой школе тебя так и не выучили хорошим манерам, – он медленно делает шаг в сторону, затем еще один, то ли норовя приблизиться ко мне, то ли пытаясь обойти. Я машинально делаю шаг в противоположном направлении.

- Хорошие манеры неприменимы к таким, как ты, - спокойно говорю я, ощущая странную пустоту внутри.

Страха нет. Будущее замерло, прошлого не существует. Есть только настоящее – и эта тварь напротив меня. Костлявые белые пальцы сжимают палочку, глядящую мне в лоб – нацеленную для Авады. Я сделал то же самое, едва увидев его, и теперь Волдеморт, видимо, не уверен, что успеет опередить. Мы медленно делаем еще по шагу – я оказываюсь спиной к окну, дневной свет режет ему глаза, но я знаю, что мне не успеть – он пошлет заклятие с той же скоростью. Уйти вместе? Забрать его с собой? Да – если получится и если не будет иного шанса.

- Гарри, Гарри, - хриплый сорванный бас почти укоризнен, - я ведь предлагал тебе пять лет назад присоединиться ко мне. Сила – это только сила, помнишь? У тебя много силы, Гарри. Но ее не хватит против меня. Ты мог стать моей правой рукой – вместо этого ты присоединился к старому чокнутому Дамблдору. А теперь умрешь.

- Как ты сюда попал? – спрашиваю я, встряхивая головой, чтобы не слушать, не слышать этих гипнотических интонаций, заползающих в уши. – Замок защищен антиаппарационным барьером!

- Проще простого, Гарри. Заклятье невидимости плюс небольшие беспорядки в Хогсмиде, которые отвлекли ваш преподавательский состав. Как ты, должно быть, знаешь, ко мне присоединились старые друзья. Простенькое заклятие, наложенное специально для тебя на лестницу – и вот мы встретились.

- Друзья – это прихлебатели вроде Люциуса Малфоя? – Еще по шагу.

- Как ты груб. Когда я говорил с тобой в прошлый раз, ты тоже хамил. У тебя плохо с манерами, Гарри.

- Я и не отрицаю, что тебе не с чего мной так интересоваться, – он делает шаг вперед, я на шаг отступаю. – Что во мне привлекательного? – Пальцы холодеют от напряжения, но палочку я держу прямо. Видимо, легилименция мне все же не пригодится. А вот окклюменция…

Зеркало буквально дрожит от каждого слова Волдеморта. Я удерживаю сознание от его гипноза и от проникновения, бьющая энергия отзывается тупой болью в шраме, пока еще не пробиваясь сквозь обезболивающие таблетки. Но осталось недолго – и я ослепну от боли, меня можно будет взять голыми руками. Он что-то сделал – мы одни, никто не знает о происходящем, никто не придет на помощь. Не удивлюсь, если со стороны коридор кажется пустым. Мне нужен кто угодно – даже Почти Безголовый Ник, который мог бы на секунду отвлечь взгляд этих немигающих глаз в сторону. Чтобы я мог выкрикнуть два латинских слова. Мне нельзя оступиться. Нельзя споткнуться. Нельзя вздрогнуть. Можно только медленно кружить, не позволяя ему обойти меня со спины и постепенно разворачиваясь спиной к тому повороту коридора, до которого так и не успел дойти.

- Что ж, Гарри. Думаю, смысл пророчества тебе известен. Не так ли? – Волдеморт дважды коротко взлаивает смехом. – Как и мне. Но в отличие от твоих наставников, у меня нет сомнений в исходе нашего поединка. А у тебя?

В отличие от моих наставников… У меня только один подлинный наставник. Я на секунду вижу его абсолютно четко – сидящим за своим столом в кабинете, что-то пишущим и время от времени отбрасывающим с лица длинные черные волосы. Волдеморт не разглядит его в моих мыслях сквозь зеркало – а я успею попрощаться. Северус, обращаюсь я к нему беззвучно. Северус… На секунду мне кажется, что он слышит меня – я даже представляю, как он вскидывает голову. И картинка гаснет – чудовище передо мной требует поддержания диалога.

- Ты поэтому и явился лично? – говорю я ему вместо ответа. – Одолеть с расстояния не вышло – в финале не уверен? Или соскучился?

Волдеморт изгибает тонкие губы, обнажая ряд неровных зубов:

- Может быть, мне доставит удовольствие полюбоваться на твое удивление, когда ты поймешь, что зря так долго бегал от меня.

- Я от тебя? - Скулы сводит болью, расползающейся от висков, но я усмехаюсь. - Ты себе льстишь, Риддл.

- Не смей меня так называть! – Угроза в его голосе смертельна, как яд кобры, но мне ведь так и так не уйти отсюда, вежливо простившись.

- Почему? Разве не ты прятался по темным углам, по собственным дневникам, по кладбищам, не рискуя сунуться в Хогвартс, пока не освободятся твои драгоценные Пожиратели смерти?

- А ты в это время трусливо отсиживался под защитой вместо того, чтобы выйти и умереть, как подобает мужчине, а не трусливому сопляку!

- Так ты и правда хотел, чтоб я вышел! – я смеюсь, - ты считаешь, я совсем идиот?

- Ты трус, Поттер. Ты просто трус. Мне не хватит слов, чтобы передать тебе степень моего отвращения к тебе, - лицо Волдеморта почти не меняется, а у меня на секунду темнеет в глазах. Каждый следующий шаг дается труднее предыдущего. Я понимаю, что он просто выматывает меня, ждет, когда я на секунду утрачу бдительность, что давит на меня всей своей мощью – но ничего не могу ему противопоставить. Кроме решимости держаться до конца.

- Может быть, я и трус. А ты мерзавец, - я плюнул бы в эту ненавистную физиономию, но не могу позволить себе подобной роскоши. Это означает изменить положение тела.

- Пора кончать этот фарс, - хрипит он. Мы описали половину круга и теперь стоим, поменявшись местами.

- В самом деле? – откликаюсь я, - тебе надоело общаться со мной? Прежде, как мне помнится, тебе это нравилось…

- Авада Кедавра! – свистящий полушепот и опаляющая насмешка в глазах без белков и радужки.

- Авада Кедавра! - я кричу ответное проклятие так же стремительно и четко, как будто долго тренировался, но успеваю только отсрочить неизбежное. Волдеморт хорошо подготовился к этому моменту. А я до сих пор не представляю, как выкрикнул бы это первым. Грош цена всей моей подготовке – может, я и успел бы, если бы не колебался. Знать, что выход – только смерть, его или моя, и сомневаться… Слабак.

Зеленые лучи перекрещиваются на полпути и начинают ветвиться, расползаться в разные стороны, образуя сферический купол над нами. На сей раз призраки родителей и других людей, павших от его палочки, не появляются. Может быть, они лишь раз могли это сделать, может быть, это только моя битва. Я чувствую, как нагревается моя палочка – наверное, здесь не обошлось без его помощи. Но даже если дерево станет обугливаться и до кости жечь пальцы, я не уроню заклятия.

- Ну и что? – я задаю вопрос ни о чем, просто чтобы не поддаться дурноте, одолевающей меня, клонящей в сон. – Долго так стоять будем?

- Думаю, нет, - насмешливо отзывается Волдеморт и медленно лезет за пазуху. И меня осеняет, что именно он вынет оттуда, раньше, чем я вижу вторую палочку, занимающую место в его левой ладони.

Этого я предусмотреть не смог. Все. Это конец.

Я позволяю себе медленно моргнуть – сперва долго-долго опускать ресницы, потом насладиться темнотой, потом снова поднять их… Северус и Гермиона. Больше не с кем прощаться. Простите меня.

- Crucio! – раздается рядом со мной знакомый голос. Голос, в котором слышится сталь и ярость. В следующий момент мою щеку обдает порывом воздуха – и я понимаю, что мы больше не одни в коридоре. Вокруг моей талии обвивается рука, не позволяя мне упасть, очень вовремя обвивается – и я узнал бы, кто это, даже если бы меня лишили всех чувств, кроме обоняния. Слабый запах эвкалипта.

Я не позволяю себе обернуться и убедиться – я и так знаю, что ошибки быть не может.

Волдеморт сгибается пополам от пыточного проклятия, но он недаром так долго вытравливал в себе человеческую природу – видимо, боль тела значит для него гораздо меньше, чем для любого нормального мага. Он удерживает паутину зеленых нитей, связывающую наши палочки – урони он на секунду проклятие, и оно подействовало бы, но расчет на это слишком слаб. Он выпрямляется практически в ту же секунду – и стремительным движением выбрасывает вторую палочку в сторону моего защитника:

- Ава…

Время замедляется, и я вдруг очень отчетливо слышу удары собственного сердца. Я вывертываюсь из поддерживающего объятия…

- …да…

… вырываю из правой руки Снейпа все еще поднятую палочку…

- Ке…

… с силой толкаю его плечом себе за спину…

- … давра!

- Авада Кедавра! – мой голос высок и пронзителен, и я сам не узнаю его, он оглушает меня, боль в голове вырывается наконец на поверхность и раздирает шрам, словно когтями, но я все равно вижу, вижу, как зеленый луч пролетает мимо моего плеча, минуя нас обоих – и как мое проклятие ударяет Волдеморта куда-то в солнечное сплетение.

И время переходит на обычный бег.

Кажется, что ничего не происходит – только спина встречает на пути тепло и поддержку, как тогда, тысячу лет назад, когда Волдеморт влез в мою голову второй раз. Наверное, сработала та же самая ментальная связь, как тогда – я о ней и думать забыл. Да и не позвал на помощь – не подставил бы его. Ни за что не подставил.

Снейп обнимает меня обеими руками за талию, я откидываю голову ему на плечо - и смотрю на Волдеморта.

Тот начинает медленно светиться, мертвенная кожа зеленовато мерцает – но не падает, не умирает, не разваливается на части. Он глядит на меня так, что я не уверен, что воспоминания об этом взгляде когда-нибудь дадут мне заснуть. Прошла какая-то пара секунд – а мне кажется, что минули годы. А если, несмотря ни на что, Авада не сработала? Внезапная идея приходит в голову, и я вскидываю палочку, накрывая свободной ладонью длинные пальцы, переплетенные у меня на поясе. Глубоко вдыхаю, сжимая эти пальцы, черпая в прикосновении к нему силу и уверенность.

- Legilimens! – заклятие срывается с палочки и летит в лоб Волдеморту – Тому Марволо Риддлу, Темному Лорду, который стоит передо мной и никак не сдохнет, хотя вроде бы лишился силы для того, чтобы нападать – или даже защищаться.

Белая вспышка опоясывает его лоб – и я оказываюсь в чужом сознании. О да – видимо, это у меня и в самом деле от него: способность легко проникать в чужую голову. Снейп предупреждал меня, что я могу не найти главного, могу не справиться с потоком чужих мыслей и воспоминаний – но я чувствую и нахожу нужную картинку с той же уверенностью, с какой магнит находит железо.

Надо же, хочется рассмеяться мне. Впервые в жизни – перед смертью – Волдеморт слышит мой голос в своей черепной коробке. Прочувствуй, каково было мне, скотина. Больно, да? Ничего, тебе полезно.

Я любуюсь худшим из его страхов – тем, что вокруг кипит бой, а я подкрадываюсь к нему незамеченным, в мантии-невидимке, под дополнительными заклятиями невидимости, и наношу удар в спину. По себе судил, не иначе… Ничего иного и не ждал… Потому и явился в Хогвартс в одиночку – рассчитывая застать меня врасплох.

- Не получилось. Да? – насмешливо спрашиваю я того, кто отнял у меня юность и столько раз пытался убить.

- Уйдем со мной, - обращается он ко мне вместо ответа. – Я не выпущу тебя, Поттер.

- Нет, - возражаю я и силюсь разорвать связь между нами. Но что-то изменилось – или я пробыл в его разуме слишком долго – и освободиться не получается. Мое тело вздрагивает в руках Снейпа, и я чувствую, как он с силой встряхивает меня за плечи, силясь вернуть назад. Но не может. Расширяющаяся дыра с рваными краями, сверкающая, переливающаяся зеленым – я не могу отвести от нее взгляда. Машинально делаю шаг вперед…

- Гарри! – его голос в самое ухо. Северус, хочу ответить я, но не могу. Так глупо попасться… Так глупо… А Волдеморт может еще и выжить каким-нибудь образом – потому что более странного воздействия Авады Кедавры я не видел и никогда не читал ни о чем подобном. Он должен был уже умереть – а он жив, только ослаблен, как тяжко раненный.

Кстати об Аваде…

- Авада Кедавра! – беззвучно кричу я его мозгу, его размышлениям, его потаенным желаниям и темным инстинктам. Кажется, что теперь мне в самом деле не нужна палочка – и все, чему учил меня Снейп, пригодилось – потому что сейчас это и вправду смерть моего врага. Я не только вижу ее – я ее чувствую. Сознание Волдеморта начинает путаться, ослепительный зеленый свет взрезает мысли, планы захвата мира и наброски очередных военных операций. Это финал.

Так что с того, что я уйду вместе с ним. Это, может быть, даже справедливо – потому что мое предназначение выполнено. Я больше не нужен. Умирать совсем не страшно – чувствуя чье-то дыхание у виска, видя перед собой двери в небытие, зеленое сияние в которых стремительно сменяется мраком…

Я ухожу.

- Гарри! – голос, который стал для меня почти родным. Я слышу его все глуше; кажется, он бьет меня по лицу, пытаясь привести в сознание – но это бессмысленно.

- Гарри, нет! Нет! – он так редко называл меня по имени… к чему бы это?

- Ты не должен уходить! Не должен, слышишь!

Почему, хочу спросить я – и оборачиваюсь на пороге, за которым уже скрылся, навсегда оставив мир, Волдеморт. Оборачиваюсь – и вижу его глаза, и он произносит, почему я могу остаться. Я колеблюсь – не зная, поверить или нет – и он повторяет. Два слова, только два. Я поворачиваюсь к нему и позволяю вывести себя назад.

… Ослепительное солнце. Очки, наверное, слетели – глазам больно.

Я полусижу на полу, меня поддерживают сильные руки. Снейп, опустившийся на одно колено, рядом.

Тот, кого называли Волдемортом, неподвижно лежит в паре футов от нас лицом вниз.

Я пытаюсь заговорить, но Снейп накрывает мой рот ладонью и с силой привлекает к себе. Я мычу, протестуя, он помогает мне поднять голову, укладывает затылком на свою ладонь и всматривается в мое лицо. Сейчас в его глазах нет безразличия – а еще я впервые так ясно вижу его магическую силу. Не скрытую будничной маской непроницаемости, плавящую воздух вокруг нас. Он в самом деле очень сильный маг. Гермиона была права в оценке.

Я смотрю на него. Очень внимательно.

- Все кончено, - говорит он, отвечая на мой взгляд, - ты это сделал.

Мы, хочу я возразить. Не я, а мы. Он качает головой.

- Я верил в тебя.

Без тебя у меня не получилось бы, пытаюсь я сказать. Он слегка улыбается:

- Ты всегда себя недооценивал.

То, что ты сказал мне, спрашиваю я. Там. Это была правда?

- Да, - отвечает он.

Я киваю и закрываю глаза. Темнота снова смыкается, но теперь она пронизана солнечными зайчиками – и когда он несет меня в больничное крыло, я прячу лицо у него на груди и разрешаю себе потерять сознание.

Глава 36. Карты на стол.

Все мышцы в теле затекли так, что даже пошевелиться трудно. Косые солнечные лучи бьют в стрельчатое окно, судя по тому, как отсвечивают розовым стекла медицинских шкафчиков, день близится к закату. Интересно, сколько я провалялся без сознания? Рискую потянуться и не могу сдержать короткого стона – боль пополам с удовольствием. Потом поднимаю правую руку и долго рассматриваю свои пальцы. Провала в памяти нет – я прекрасно помню, почему оказался здесь. Этой я сжимал палочку. А этой – присоединяю другую – стискивал его ладони, надежным замком удерживавшие меня. И удержавшие. Меня передергивает. Память об увиденном пути в никуда тает, как ночной кошмар, но вряд ли я когда-нибудь забуду случившееся там, в сознании Волдеморта, до конца. И все-таки… я сделал это. Я его убил, хотя всегда боялся, что мне не хватит решимости. А убил не задумываясь. Потому что он пытался убить Снейпа.

Что-то ускользает от меня, что-то важное, я точно помню, что за миг до конца он сказал мне какие-то слова, и вроде бы именно они меня остановили. Но дыра в черноту слепила глаза, а предсмертный вой Волдеморта оглушал внутренний слух – и я не могу вспомнить. Ладно, надеюсь, он не откажется повторить.

Я с хрустом выгибаюсь на постели и пытаюсь сесть – но могу лишь приподняться и бессильно упасть обратно на подушки. Что за черт, не должно у меня быть такой слабости! Даже когда я пришел в себя после того случая в хижине Хагрида, я чувствовал себя лучше – и голова не так кружилась. Позвать, что ли, мадам Помфри?

Дверь в конце палаты распахивается раньше, чем я открываю рот, и врач вбегает, подобрав пышную юбку и белоснежный передник. Она в самом деле бежит ко мне бегом – и прижимает руку к груди, словно стараясь унять сердцебиение. А потом начинает плакать. Это мне не нравится.

- Мадам Помфри, - голос сиплый, я откашливаюсь, прежде чем продолжить, - что произошло? С кем? – Я помню, что Волдеморт говорил о вторжении Пожирателей смерти в Хогсмид. – Кто-то пострадал? Есть раненые?

- Нет, нет, Гарри, нет, - торопливо мотает она головой, - все в порядке, все живы. – Капли со щек летят в разные стороны, она торопливо смахивает их с лица. – И ты наконец очнулся. Какое счастье! Как все обрадуются! – она глубоко вдыхает, стараясь успокоиться, а я, начиная подозревать, переспрашиваю:

- В каком смысле «наконец» очнулся? Я долго спал?

Мадам Помфри выпрямляется и долго смотрит на меня. На ее лицо возвращается обычная невозмутимость, но глаза по-прежнему влажные:

- Ты полторы недели пробыл в коме, Гарри. Мы уже опасались, что ты так и не придешь в себя.

Полторы недели. Не может быть, протестует внутренний голос, я прекрасно помню, как Снейп нес меня сюда – и это совершенно точно не могло быть позже чем несколько часов назад. Я отключился по дороге, продолжая прижиматься щекой к его сюртуку – и очнулся здесь. Полторы недели? Вечность. И… я, кажется, пропустил экзамены. Чары, по крайней мере, точно.

- Какое сегодня число? – спрашиваю я, недоверчиво глядя на врача.

- Вечер пятого июня, - отзывается она необычайно жалостливо, - не волнуйся, пожалуйста.

- Пятое…

Пятое июня. Чары и Трансфигурация, да? Рассудок отказывается охватить прошедшее время, фиксируясь на мелочах. Мне почему-то страшно, хотя повода для страха вроде бы никогда больше быть не должно. Я истребил его, этот повод.

- Я пропустил экзамены? – выдавливаю я вслух.

- Их отменили, - говорит мадам Помфри, наливая в стоящий на тумбочке рядом с постелью стакан какое-то светло-рубиновое питье. Ну вот. Вся подготовка псу под хвост. – Выпей-ка. Это общеукрепляющее. А то ноги держать не будут. Мы тебя все эти дни только витаминами кормили. Голова может сперва кружиться.

- Витаминами? – я послушно глотаю содержимое стакана. – Как?

- Уколы ставили, разные полезные зелья вливали, - неохотно говорит врач. – Гарри, мне велено отвечать на твои вопросы, но лучше, если ты будешь задавать их не мне.

Велено отвечать? Значит, кто-то предполагал, что у меня будут вопросы? Кто? Какие?

- Зелья… - откликаюсь я вместо ответа. – А зелья кто готовил? Или и на такой случай в школьном госпитале все есть?

Я могу поверить, что так и есть, это же Хогвартс. Но мне нужен другой ответ.

- Профессор Снейп. Он здесь до последних трех дней даже ночевал. – Мадам Помфри поджимает губы, и я понимаю, что она не хочет говорить дальше. Но мне все равно.

Я так и думал, что он был здесь. Не знаю, почему. Потому что между нами больше, чем просто совместно совершенный подвиг? А что между нами? С чего я взял это? Что он мне сказал? На этот вопрос кроме него никто не ответит.

- Ночевал-то зачем? И почему теперь его нет? – продолжаю я, испытующе глядя на женщину, нервно комкающую край накрахмаленного передника. Она отводит глаза, не выдерживая моего взгляда. Странно. Еще недавно она просто заткнула бы меня, велев не донимать разговорами. Я предпринимаю яростное усилие и сажусь на кровати, спуская ноги на пол. В первое мгновение приходится ухватиться за резной столбик изголовья кровати, но я продолжаю смотреть на мадам Помфри. – Почему его нет здесь? – повторяю я требовательно. – Это же он меня сюда доставил!

- Я знаю, Гарри, - вздыхает она в ответ, - но об этом ты будешь говорить с профессором Дамблдором. Я думаю, профессор Снейп будет рад узнать, что ты пришел в себя и с тобой все в порядке, но сейчас он… он занят и прийти просто не может. Ему передадут, что ты о нем спрашивал.

- Да что случилось! – сердито говорю я, ощущая нарастающее в груди беспокойство, - скажите хотя бы, что с ним все в порядке и он жив!

- Жив, жив и абсолютно здоров, - торопливо кивает она. – Гарри, пожалуйста… тебе вредно сейчас нервничать.

- Извините, – бурчу я себе под нос и встаю. Рано – приходится опуститься обратно, проклиная ставшие ватными ноги и спину, которая отказывается держать осанку.

- Сиди, сиди, тебе пока нельзя вставать! – врач пытается вновь загнать меня под одеяло, но я упрямо отвожу ее руку, пытаясь поймать взгляд. Не получается.

- Мадам Помфри, - прошу я тихо и очень искренне, - пожалуйста, скажите, что произошло. Я же вижу. Что случилось? Ведь Волдеморт убит и вы говорите, что никто не пострадал. Так что вы от меня скрываете?

- Почти ничего, Гарри, - раздается от дверей знакомый голос. Помфри вздрагивает, а я вскидываю голову и вижу Рона, широкими шагами пересекающего палату. – Ничего – кроме того, что они увольняют Снейпа.

Тишина сдавливает голову тяжким обручем и взрывается в висках оглушающей болью. Помфри кричит на Рона, я не могу разобрать слов, перед глазами пляшут яркие мушки, он подхватывает меня под спину и помогает улечься на подушку. Я вцепляюсь в его руку. Мадам Помфри все еще что-то гневно говорит, пытаясь отодрать от Рона мои пальцы, но я крепко захватываю его ладонь – и врачу приходится отступить. Рон садится на край постели и ждет, пока я приду в себя. Мы встречаемся глазами, и я киваю:

- Говори.

- Нет! – мадам Помфри властным жестом указывает Рону на дверь. – Молодой человек, извольте немедленно выйти из палаты! Придете, когда я разрешу мистеру Поттеру посещения друзей – он еще слишком слаб, чтобы вы его беспокоили!

- Никуда я не пойду, - зло говорит Рон, передергивая плечами, - можете попробовать вышвырнуть меня отсюда силой. Гарри имеет право знать. В конце концов, его это тоже касается!

- Вы не будете говорить об… об этом! – лицо женщины идет красными пятнами, - я вам запрещаю! В противном случае я немедленно отправляюсь к директору!

- Да ради Мерлина, - бросает Рон, - пока вы будете бегать, я как раз успею ему рассказать.

- Рональд Уизли, немедленно уйди отсюда! – от ее яростного полушепота у меня учащается пульс, и я не знаю, как мне удается остаться вежливым:

- Хватит. Замолчите.

Молчание падает так внезапно, словно секунду назад у меня над ухом бесновалась толпа. А ведь они спорили очень негромкими голосами. Ладно. С реакциями нервной системы и собственного тела разберусь позже. Не в первый раз меня здесь ставят на ноги. Снейпа увольняют – так Рон сказал? Я перевожу взгляд на его лицо: раскрасневшееся, решительное, ни капли не смущенное.

- Говори.

Я замечаю краем глаза, как мадам Помфри хочет что-то сказать, машет рукой и опускается на стул.

- Что ж, мистер Уизли. Имейте в виду, что будете отвечать за свою самодеятельность, если Гарри станет хуже. Да и… в любом случае будете отвечать.

- Надо будет – отвечу, - нелюбезно откликается Рон. И поворачивается ко мне: - Ладно, только один вопрос: как ты, дружище?

⇐ Предыдущая 33 34 35 36 373839 40 41 42 Следующая ⇒