MARK MARCONEY ) 8 страница

Арбенин посмотрел на указательный палец, который порезал, когда отрезал кусок колбасы вчера (позавчера, два дня назад? ну, откуда же тогда еще капелька крови на подушке?) и пошел в «спальню». Ему очень хотелось, чтобы сережек вообще не было, чтобы он вообще никогда их не покупал, но они лежали на подушке, в небольшом углублении, рядом с маленьким потемневшим и засохшем пятнышком крови. Он снова посмотрел на порезанный палец.

Взяв сережки, он положил их на ладонь, подумал: «А не выбросить ли их к такой-то матери?», прошел на кухню, постоял перед мусорным пакетом под раковиной, передумал и положил сережки на висячий шкафчик.

Он знал, что оставив их, он сделал первый шаг к выздоровлению.

Он был психиатр.

На следующее утро он тщательно побрился, переоделся во все свежее и отправился на работу. Войдя на отделение он встретил Виталия, посмотревшего на него удивленно, странно и свернувшего в ближайшую палату, буркнув «Здрст. Дмитр. Сергч.».

Стараясь держаться бодро, он подошел к сестринскому посту и поздоровался с Тамарой Петровной.

-Доброе утро. Что новенького в нашей славной лечебнице?

Тамара подняла на него глаза без единой смешинки или просто веселости.

-Здравствуйте, Олег Сергеевич. У нас неприятности. Приходили из милиции, опрашивали весь персонал.

-Что? Зачем приходили?

-Выясняли все про больных, которые лежали у нас на отделении.

-Зачем выясняли? Что именно?

-Дело в том, - она посмотрела на него испуганно. – Вы что, ничего не знаете?

-Что я могу знать? Меня же здесь не было. Я затемпературил и лежал, не выходя дальше кухни.

Тревога заползла Арбенину под лопатки и стала пробираться глубже, стараясь достичь солнечного сплетения и превратиться там в страх.

-Дело в том, - Тамара старалась говорить ровно, - что четверо пациентов, лежавших у нас на отделении убиты. Одна из них – в доме, где Вы живете. Они спрашивали о Вас.

-Кто? Пациенты? – Арбенин пробовал пошутить, выгоняя страх.

-Нет, милиционеры.

Тамара отвечала серьезно, даже не думая, что Арбенин способен в такой ситуации на каламбур. Она встала со стула, словно чувствовала себя виноватой в случившемся. Маленького роста, с усыпанным веснушками лицом она напоминала школьницу, стоящую перед строгим директором, пытавшимся уличить ее в несовершенном ею проступке.

-Тамара Петровна, будьте любезны, давайте пройдем в мой кабинет, и Вы мне все расскажите, - проговорил Арбенин, собирая в кучу рассыпавшиеся мысли.

-Конечно.

Тамара выбралась из-за стола и пошла за Арбениным. Только тут она обратила внимание, что он не снял верхнюю одежду в служебном гардеробе, а пришел на отделение в пальто и шапке. Пропустив Тамару вперед, Арбенин вошел следом за ней в кабинет и прикрыл дверь.

-Садитесь, Тамара Петровна, а я пока сделаю кофе.

Тамара села, положив руки на колени, следя за Арбениным взглядом, готовая оказать ему помощь, не зная как. Арбенин включил электрический чайник, достал из шкафа две чашки, насыпал в них растворимого кофе и поставил на стол. Туда же он поставил вазочку с сахаром. Садясь за стол, он вдруг заметил, что пришел на отделение не переодевшись. Он снял пальто, шарф и шапку и повесил их на стоящую в углу вешалку, где висел его белый халат.

-Думал заскочить на минуту, - объяснил он Тамаре свое появление в верхней одежде.

-Да-да, - она старалась сделать вид, что все в порядке, но вышло неубедительно.

Чайник щелкнул, отключая нагрев, и Арбенин налил кипяток в чашки. Подвинув к Тамаре сахарницу он помешал в своей чашке ложечкой, сел к столу и хлебнул горячий напиток.

-Олег Сергеевич, Вы действительно ничего не знаете? – Тамара не стала ждать, пока Арбенин начнет спрашивать. Она хотела успеть подготовить его, прежде, чем вопросы начнут задавать другие.

-Тамара Петровна, я знаю, что в моем подъезде убита женщина. Вернее, найдена убитой в подвале моего дома. С того времени, как я увидел это по телевизору, я телевизор не включал и из квартиры не выходил. Так что ничего больше мне не известно.

-Она была первая. Она лечилась у нас на отделении.

Тамара говорила так взволнованно и так прижимала к груди ладони, словно боялась, что до Арбенина может не дойти смысл сказанного.

-Я знаю, Тамара, я узнал ее по фотографии.

-А сегодня утром пришли эти двое и сообщили, что вчера и позавчера убиты еще три наших пациента – две женщины и мужчина. Они допрашивали всех с отделения и главного врача и директора.

Арбенин старался отхлебывать кофе так, чтобы чашечка по возможности не дрожала.

-Они подозревают Вас, Олег Сергеевич.

-Меня? – Арбенин поставил чашечку на блюдце, очень плохо изобразив удивление, но Тамара даже не обратила внимания на его попытку «сделать круглые глаза».

-Они все время спрашивали про Вас.

-И что они спрашивали?

-Все. С кем Вы общаетесь, куда ходите, когда уходите с работы, не ведете ли себя странно. Все.

-А как они выглядели?- Арбенин смотрел на Тамару, заранее предполагая ответ.

-Один такой невзрачный, какой-то бесцветный, как отмороженный, а второй – черный, с горбатым носом. Он все и спрашивал, а другой все время молчал.

-А этот «черный», Вы не запомнили его фамилию?

Тамара на секунду ушла в себя, вспоминая, как тот представился.

-Стогов, или Строгов, - сказала она. – По-моему так.

-Строгов. Все правильно.

-Вы его знаете? – Тамара остановилась, ожидая ответа.

Арбенин помолчал, решая может ли он положиться на Тамару и в какой степени.

-Он приходил ко мне на следующее утро. После того, как убили женщину в моем подъезде, - сказал он.

-Он ничего такого не говорил. – Тамара смотрела на Арбенина, явно попавшего в беду, не зная, чем она может помочь. – Они думают, что это Вы их… убили.

Она сама удивилась, что смогла произнести это слово. Сорвавшись с языка, оно стукнуло о стены, как молоток судьи о дощечку в зале суда.

-Они не могут так думать, - сказал Арбенин. – Они предполагают, а это – разные вещи. Они не смогут этого доказать. – Он поднял взгляд на Тамару. – Вы же знаете, что все это время я был дома.

Он смотрел на нее, не стараясь оправдаться. Он просто хотел, чтобы она верила ему. Просто верила и все.

-Да, я знаю. – Тамара не отвела глаз. – Вы очень неудачно заболели, Олег Сергеевич. Господи, как неудачно.

-Что Вы имеете ввиду? – Арбенин на мгновение замер, пытаясь осмыслить сказанное.

«Неужели она тоже заметила, что со мной в последнее время творится что-то неладное? - думал он. – Если да, то она сейчас скажет, она не станет врать.

-Вы ведь живете один, Олег Сергеевич, и последние три дня Вас на работе не было. Хотите, я скажу, что все это время была с Вами?

Арбенин бы соврал самому себе, если бы сказал, что не ожидал этого. Может быть не в этот момент и не в такой прямой форме, но он ждал чего-то подобного.

-В этом нет необходимости, - сказал он. – К тому же они все равно выяснят. Они очень ловко умеют это делать.

Он вылил холодный кофе из Тамариной чашки в стоящую на подоконнике банку из-под кабачковой икры и включил чайник.

-Можно я не буду говорить Вам спасибо, Тамара Петровна?

-Конечно, - она слегка покраснела под веснушками. - Как глупо все.

Он налил ей горячего кофе, и она стала прихлебывать маленькими глоточками, старательно следя глазами, чтобы кофе не капнул на белый халат.

-Тамара Петровна.

-Да?

-У Вас есть домашний телефон?

-Конечно.

-Если я попрошу Вас об одном одолжении, Вы сможете меня выручить?

-Глупый вопрос. – Она взяла кусочек сахара из стоящей на столе вазочки и отщелкнула половинку зубами. – 2-32-67 – сказала она. В любое время.

Арбенин записал телефон на листке бумаги и сунул в карман. Подойдя к вешалке, он снял с нее белый халат и стал просовывать руки в рукава.

-Вам не надо никуда ходить. – Тамара взглянула на него и вновь принялась за кофе.

-Я должен зайти к главврачу и директору.

-Вам не надо никуда ходить, - еще раз сказала Тамара. – От Вас очень сильно пахнет водкой. Если Вы «проболеете» еще денек, ничего страшного не случится.

Арбенин не сердился на нее за ее категоричный тон. Больше всего ему хотелось сейчас поцеловать ее невыразительные губы, ее веснушчатый нос и щеки. Ему хотелось иметь такую сестру, как она, но сестры у него не было.

Он снял халат, надел пальто, шарф и шапку и повернулся к Тамаре.

-Я никогда не забуду, - сказал он.

Выйдя из кабинета, он спустился по лестнице вниз и вышел на улицу.

Отойдя от больницы на приличное расстояние, Арбенин остановился у табачного киоска купить сигарет. Собственно, сигареты были ему не нужны, в кармане лежала почти полная пачка. Остановившись у киоска он имел возможность осмотреться вокруг – нет ли кого-нибудь, наблюдающего за ним после того, как он вышел из больницы. Не заметив никого подозрительного, Арбенин двинулся дальше, решив дойти до дома пешком. По дороге мысли выстраивались, подтверждая возникшую при разговоре с Тамарой догадку. Он знал имя убийцы.

Всему виной была его диссертация. И его болезнь. История доктора Джекила и мистера Хайда повторилась, воплотившись для Арбенина в реальность. По ночам Хайд-Арбенин обеспечивал материал для диссертации Арбенина-Джекила. Все просто. Он давно это чувствовал. Единственное, чего не мог понять Арбенин, почему он этого не помнит. Или не хочет помнить?

Подходя к дому, Арбенин увидел патрульный милицейский УАЗик, стоящий у его подъезда.

Он быстро изменил направление и, зайдя в подъезд дома напротив, поднялся на третий этаж. Стоя на лестничной площадке и глядя в окно, он дождался, пока из его подъезда вышли два милиционера и уехали, забравшись в УАЗ. Выждав для верности еще минут десять, он спустился вниз, вышел из соседского подъезда и неторопливо прошел мимо своего, стараясь определить, не оставили ли милиционеры кого-нибудь дежурить на его лестнице. Обойдя дом вокруг, он вернулся к подъезду и остановился перекурить. Он ждал. Дождавшись, когда мимо него зашагал лет восьми-девяти мальчишка с ранцем за плечами, Арбенин окликнул его.

-Эй, малыш, мороженного хочешь?

-Чего? – мальчик остановился, не понимая, о чем идет речь.

-Ты случайно не в этом подъезде живешь?

-Нет, а что?

-Слушай, сбегай на пятый этаж, скажи Марь Иванне, чтобы сюда спустилась, а то у меня нога болит, подниматься неохота. А я тебе на мороженное дам, а? Она в пятьдесят девятой квартире живет.

-А Вы что, инвалид? – мальчик то ли «прикалывался», то ли спросил серьезно.

-Да вроде того. – Арбенин достал пятерку и показал обладателю ранца.

Мальчишка протянул руку, но Арбенин убрал монету в карман.

-Получишь, когда она выйдет, - сказал он.

-Какая квартира? – мальчишка взялся за ручку входной двери.

-Пятьдесят девять, ну? Марь Иванна. Скажи, дядя Коля ждет.

Дверь за мальчишкой закрылась и Арбенин отошел подальше, наблюдая краем глаза за подъездом. Минуты через три посыльный показался из подъезда и, отыскав Арбенина глазами, подошел с докладом.

-Никого там нет. Я и звонил и ногами стучал – глухо.

-Ну? – Арбенин «удивился». – А когда поднимался, не встретил ее?

-Не-а.

-Что, вообще никого на лестнице не было?

-Вообще, - парень начал терять надежду на обещанную награду. – Я всю лестницу прошел. Не было ее там.

-А дяденьки не было по дороге? – Арбенин вытащил пять рублей из кармана.

-Не-а. Никого, - глаза паренька следили за монетой.

-Значит ушла.

Арбенин отдал обещанное мальчишке, и тот заспешил прочь, засовывая неожиданно привалившие деньги в карман.

Поднявшись в квартиру, Олег Сергеевич отсчитал из «заначки», привезенной еще из Питера, двести баксов, сунул в карман, взял второй ключ от входной двери и спустился на улицу.

Сев в автобус, он доехал до знакомого ему уже «толчка» и пошел по рядам, высматривая толстомордого «охранника», продавшего ему кастет, нож и баллончик. Тот стоял у лотка с батарейками, наушниками и прочей мелочевкой и «перетирал» что-то с хозяином. Заметив остановившегося неподалеку Арбенина, он чуть прищурился, «узнал» его и махнул головой в сторону выхода. Арбенин повернулся и не спеша пошел в указанную сторону. Быстро «свернув базар» с хозяином электрической мелочи, охранник двинулся следом.

-Какие проблемы? – он пошел рядом.

-Хочу купить кое-что.

-Тогда на выходе потолкуем, - многозначительно изрек толстомордый. Ему явно нравилось играть в «братана», контролирующего местный «толчок».

-Ну? – спросил он, когда они отошли от барахолки метров на двадцать. - Что желаете приобрести?

-Наручники.

«Братан» посмотрел на него так, словно его зря оторвали от дела.

-И все?

-Нужно будет другое – скажу.

-Были бы «бабульки», товар найдется, - он сплюнул на затоптанный снег.

-Так как? – Арбенину было не до «базара» и «перетирания темы».

«Братан» закурил и задумался, набивая тем самым цену.

-Можно найти, если поискать, - изрек он, обдумав сколько «зарядить» за «браслеты».

-Неси.

Что-то во взгляде и тоне Арбенина заставило «братка» слегка «сдуться».

-Ну-ну, - сказал он и отправился внутрь своей «вотчины».

Вернувшись, он протянул Арбенину бумажный сверток, звякнувший в руках Олега Сергеевича. Арбенин развернул бумагу и осмотрел товар. Наручники были самодельные, но прочные и внушали доверие.

-Булавкой открываются? – Олега Сергеевича не устраивала «туфта».

-Обижаешь, начальник, - торговец протянул ключ. – Фирма веников не вяжет, фирма делает гробы. – Он хмыкнул.

-Сколько? – Арбенин полез в карман.

-Сто двадцать, как постоянному клиенту. – «Братан» бросил окурок, показывая, что торг окончен.

«Не слабо», - подумал Олег Сергеевич, отсчитал деньги и протянул торговцу скобяными изделиями.

Тот небрежно сунул деньги в карман и не прощаясь двинул на «толчок».

По дороге домой Олег Сергеевич купил пять двухлитровых бутылок минеральной воды, два батона, буханку хлеба, шесть банок мясных консервов, открывающихся вручную без специального консервного ножа, полкило сыра, палку копченой колбасы, три шоколадки, блок сигарет, три зажигалки, оцинкованное ведро с крышкой и двадцать метров телефонного провода.

Перед тем, как войти в подъезд, он еще раз проделал «рублевый фокус» с проходящим мимо подростком и убедился, что путь свободен.

Войдя в подъезд, он бросил запасной ключ от квартиры в свой почтовый ящик. Ключ от почтового ящика он положил в деревянный ящичек с распределительными телефонными коробками, висящий под потолком на стене лестничной клетки. Войдя в квартиру, он разделся, запер дверь и сложил покупки возле окна в комнате. С помощью ножа он удлинил телефонный провод, идущий от аппарата, и отнес телефон туда же к окну. Перекурив на кухне, он прошел в комнату, положил нож на подоконник и пододвинул кресло к окну. Левое запястье он обмотал куском вафельного полотенца. Проверив нет ли в карманах булавок, он развернул бумажный сверток, купленный на «толкучке» и защелкнул один из браслетов на левом запястье, а второй - на трубе, идущей к отопительной батарее.

Он перекурил, вспоминая не забыл ли чего, и бросил ключ от наручников в сторону входной двери.

Это был его последний шанс.

Арбенин просидел в кресле, придвинутом вплотную к окну трое суток. Или четверо. Он сомневался в точности своего подсчета. Он засыпал в кресле несколько раз, по большей части днем. Случалось, дремал и ночью. Он не мог утверждать, что прошло действительно три дня, которые он наметил себе для «отсидки». За это время несколько раз звонил телефон, дважды звонили в дверь. Сориентировавшись по оставшимся запасам еды, он решил, что прошло никак не меньше трех дней. По сигаретам он сориентироваться не смог – от блока осталось две пачки. По обычной норме – пять дней. Арбенин обдумал ситуацию и решил выждать еще сутки.

Он все-таки допустил оплошность, проверяя все ли подготовил, прежде, чем защелкнуть наручники. Обматывая полотенцем запястье, он снял с руки часы и положил их на кухонный стол. Теперь часы были там. По часам он смог бы лучше ориентироваться во времени. Судя по освещенности и движению транспорта было часа три дня. Арбенин подумал и сделал на подоконнике «засечку» ножом, отметив день, когда он сбился со счета. По ней он определит, когда наступит завтра.

Нижний край занавески лежал на подоконнике. Арбенин нарочно сложил его там, чтобы случайно не пошевелить ее и не выдать своего присутствия в квартире. В эти дни его дома не было. Он усмехнулся, вспомнив, как пожалел в первый же день, точнее в первый же час, что не купил водки. Сейчас бы он решал не сколько дней, а сколько недель прошло с тех пор, как он «квасит».

За все время, пока он сидел прикованный к батарее, не произошло ровным счетом ничего, если не считать звонков. Он отхлебнул из четвертой бутылки минералки и стал ждать.

Дождавшись утра, он затер метку на подоконнике, чтобы не путаться, позавтракал, если это можно было так назвать, и стал дожидаться, пока машины за окном не зажужжат в полной мере. Доведя количество оставшихся в последней пачке сигарет до пяти, он поднял трубку телефона и набрал домашний номер Тамары. Трубку подняли после третьего гудка.

-Але? – спросил пожилой женский голос.

-Тамару… - Арбенин откашлялся. – Тамару Петровну будьте любезны.

-Тамарочку? – на той стороне удивились. – А кто спрашивает?

-Я слушаю, - раздался в трубке знакомый голос. – Да-да, я слушаю.

-Здравствуйте, Тамара Петровна.

-Здравствуйте.

-Это Олег Сергеевич.

-Я узнала. Я так и подумала, что это – Вы, - быстро заговорила Тамара, - просто боялась ошибиться. Олег Сергеевич, где… - она вдруг остановилась и продолжила чуть спокойнее. – Вы что-то хотели сказать?

-Я хотел спросить… – Он остановился.

Арбенину вдруг показалось, что их подслушивают. Может, Тамара даже знает об этом. Подключиться к телефону – плевое дело, тем более для милиции. Значит, они через несколько минут будут здесь. И высадят дверь. «Темнить» не было смысла. Он сам лучше любого милиционера справился с поимкой преступника. Он даже засмеялся, представив их лица, когда они ворвутся в дверь. Он посмотрел на ведро, стоящее рядом с креслом, прикрытое крышкой.

«Если они появятся раньше Тамары, я толкну им навстречу ведро», - подумал он и опять засмеялся.

-Почему Вы смеетесь? – голос Тамары, взволнованный и непонимающий поднялся на ноту выше.

-Это так, просто рад Вас слышать.

Ему действительно было приятно слышать ее голос. Волнение, с которым говорила Тамара, странным образом успокаивало Олега Сергеевича.

-Тамара Петровна, что нового? Я уезжал в Питер на несколько дней. Уехал сразу после нашего последнего разговора. Приехал сегодня. Вот вошел в квартиру, решил позвонить Вам.

Арбенин сделал паузу.

«Сейчас! Сейчас все выяснится», - думал он. Левая рука, пристегнутая к батарее страшно болела.

-Зачем Вы мне все это рассказываете? Олег Сергеевич, Вы совсем заработались. Я же сама провожала Вас на вокзале. Вы еще просили никому не говорить о Вашем отъезде.

Секунду Арбенин не мог сообразить. Голова вдруг закружилась. Он подергал наручник, намертво державший его руку пристегнутой к батарее. Рука страшно болела. Он вдруг понял. Бедная, она изо всех сил старалась создать ему «алиби». Арбенин считал себя крепким мужчиной и даже удивился, почувствовав в горле комок. Он проглотил слова благодарности, из которых был слеплен этот комок и спросил, делая ударение на втором слове: -Что НОВОГО, Тамара Петровна?

-У нас БЕДА, Олег Сергеевич. Убиты еще три наших пациента.

-Еще?! Кроме тех ЧЕТЫРЕХ еще ТРОЕ?

-Да, Олег Сергеевич.

-Не уходите, я перезвоню через минуту. – Он бросил трубку.

Время шло на секунды. Он дернул наручники, стараясь оторвать их от батареи. Бесполезно. Пошарив глазами вокруг, он проклял тот день, когда купил их у толсторожего, толстожопого «кабана». Все его теории и обвинения в адрес Арбенина-Джекила-Хайда рассыпались, как домик Ниф-Нифа от волчьего пука.

Ни иголки, ни булавки вокруг. За окном скрипнули тормоза. Арбенин осторожно оттянул занавеску в сторону.

«Щелку, только узенькую щелку, - приказывал он себе. – Не факт, что они прослушивали разговор. Они могут просто следить за квартирой».

Тормознул какой-то жигуленок, не менты. Арбенин схватил нож и стал ковырять острием наручники в отверстии для ключа. Хрен. Продавец криминальных товаров «туфтой» не торговал. «Фирма веников не вяжет, фирма делает гробы» - вспомнил Арбенин обещание, данное ему при вручении ключика.

«Это вам не американские «блестючки», - со злостью подумал Арбенин. – Только их вскрывают спичками Линды Гамильтон и рвут на половинки Шварцнеггеры. Русский человек, если что сделает – сам не откроет».

Он бросил нож и набрал номер Тамары.

-Да? – Тамара подняла трубку тотчас же.

-Тамара Петровна, у меня к Вам просьба, - он говорил быстро, стараясь ничего не упустить. – Вы знаете мой адрес?

-Нет, говорите.

-У Вас есть время?

-Да. Сколько надо.

-Сельскохозяйственная улица, дом 3, квартира 59.

-Еду.

-Подождите.

-Да?

-Подъезд третий. В середине. На первом этаже – почтовые ящики. Рядом с ними, на стене под потолком – деревянный ящик с телефонными проводами. Знаете?

-Да. Нет. Я найду.

-В ящике лежит ключ от почтового ящика. В почтовом ящике – ключ от квартиры. Пятый этаж.

Он на секунду остановился, вспоминая, не упустил ли чего.

-Это все?

-Стойте. Вот еще что: если на лестнице кто-нибудь стоит, сидит, просто курит – позвоните в квартиру и уходите.

-Да.

-Вообще, где угодно на лестнице.

-Да.

-Это все.

Она повесила трубку.

Арбенин взял нож и вновь принялся ковырять замок наручников. Острие царапало что-то внутри и только. Олег Сергеевич воткнул нож в пол рядом с креслом, откинулся на спинку, закурил и стал ждать, положившись на Господа Бога.

Тамара бросила трубку на аппарат, надела сапоги, пальто, шапку, схватила шарф и сумочку. Забежав в комнату, она вытащила из-под белья на верхней полке шкафа все деньги, что у нее были, и пихнула в карман.

-Мне на работу. Срочно, - крикнула она матери.

-Сменила бы ты ее, - только и сказала та.

Тамара выбежала из квартиры, оставив дверь открытой.

Спускаясь по лестнице, она накинула шарф и застегнула пальто. Выбежав на улицу, она остановила первого же проезжавшего мимо частника и через пятнадцать минут вышла у дома номер три по Сельскохозяйственной улице.

Стараясь не торопиться, чтобы не привлекать внимания, Тамара подошла к третьему подъезду и вошла в дом. Дойдя до почтовых ящиков, она остановилась и прислушалась. В подъезде было тихо. Она поднялась до пятого, последнего этажа и спустилась обратно. Никого не было. Тамара посмотрела на деревянный ящичек, висевший под потолком, и поняла, что дотянуться до него – задача не для таких, как она, коротышек.

Она подпрыгнула, стараясь ухватиться за деревянную дверку, но только сломала ноготь, царапнув по дереву. Она еще раз подпрыгнула и стукнула кулачком по нижнему краю злополучной коробки. Дверка дернулась, звякнув удерживающим ее шпингалетом, и из ящичка в лицо Тамаре посыпались мелкие ошметки известки и пыль. Часть крошек попала Тамаре в левый глаз, и она стала тереть его пальцем, стараясь очистить от дурацкой пыли. Песчинки не хотели покидать нового места обитания, уютно устроившись в левом уголке и под верхним веком. Глаз заполнился слезами, и Тамара терла его с остервенением и злостью. Поняв, что с этой проблемой быстро не справиться, она оставила чертов левый глаз закрытым и вздрагивающим и посмотрела оставшимся на злополучный ящик. Ящик был неумолим, и защелкнутый на нем шпингалет, являл собой образец непоколебимой стойкости и уверенности в правильности своего предназначения. Готовая разрыдаться от чувства собственной неполноценности и злости, Тамара стала лупить по ящику сумочкой, болтающейся на длинном кожаном ремешке. В сумочке звякали ключи и с треском крошилась косметика. Звук, издаваемый ключами при каждом ударе сумочки о ящик, вдруг перестал быть звяканьем мелочи в кружке убогого калеки на паперти и превратился в золотой колокольный перезвон, летящий из-под куполов возвестить миру о наступившей обедне.

Тамара достала из сумочки связку, с висящим на ней ключом от ее собственного почтового ящика, нашла ящик с номером пятьдесят девять, вставила ключ в замочную скважину, перекрестилась, пообещав: «Господи, Господи, я честное слово начну в тебя верить», - и повернула.

Ключ не уперся сразу – твердо и однозначно, «обрезав крылья» только что родившейся бабочке, а провернулся, поскрипывая, на пол оборота и встал, как упрямый мерин, вкативший телегу на середину чудом найденного брода. Тамара надавила, что было сил, и «мерин», получив пинка по наглой заднице, вылетел на спасительный берег.

Крышка почтового ящика открылась. Пошарив в ящике, Тамара достала ключ от Арбенинской обители, вытерла сопли, смешанные со слезами, и начала подниматься по лестнице, словно шла по самому обыкновенному делу.

Причина по которой Арбенин так рвался исчезнуть из квартиры до прихода ментов была не в том, что он хотел навсегда исчезнуть из их поля зрения. Куда он денется? Они найдут его непременно, если возникнет хоть мало-мальское желание. Главное, что нужно было ему сделать – отделаться от ножа, кастета и наручников – холодного оружия, подпадающего под статью уголовного кодекса. Относительно баллончика он не знал, но и его лучше было не афишировать. Кроме того, наличие у него этих предметов давало основание для подозрения его в убийствах и насилиях, наводнивших небольшой городок за чертовски короткое время. Появись сейчас в его квартире Горбоносый Страж Порядка Строгов, и песенка Кандидата Психоделических Наук Арбенина спета.

Прошло гораздо больше времени, чем требовалось, чтобы пересечь весь город от края до края, если ехать на автомобиле.

«Неужели Тамара стала ждать автобуса? – думал он. – А, может, она поскользнулась, подвернула ногу, ударилась? Мало ли, что могло случиться». И тут Арбенин понял причину задержки. Он представил себе, как хрупкая Тамара Петровна прыгает у ящика, или бегает по двору в поисках какого-нибудь хлама, чтобы, подставив его, достичь злополучной телефонной коробки.

«Господи, - подумал он, - почему же я такой тупой»?

Все, что можно было сделать, чтобы «подставить» самого себя и максимально облегчить дело ментам было исполнено. Освободившись от Джекила и Хайда Арбенин уже забыл, что шанс уйти отсюда чистым от собственных подозрений был для него столь ничтожен, что он практически и не рассматривал его. Оставалось только ждать что же произойдет раньше: Тамара отыщет подставку, или менты припаркованного к батарее Арбенина.

Замок входной двери щелкнул, и дверь открылась. На улице залаяла собака, мешая обратившемуся в слух Арбенину сосредоточиться на шагах в коридоре. Арбенин приготовил ведро. Шаги проследовали до двери в комнату и остановились на пороге. Тамара стояла, держа в одной руке растерзанную сумочку, а другую прижав к левому глазу. Открытый глаз с удивлением осматривал комнату и заросшего щетиной Арбенина.

-Заприте, пожалуйста, дверь, Тамара Петровна.

-Да-да. – Она заперла дверь в квартиру и вновь появилась в дверном проеме. Сумочку она сжимала двумя руками, не решаясь переступить порог. Выбившийся из-под пальто темный шарф был усыпан мелкими светлыми крошками, словно Тамара только что неаккуратно съела пирожок из слоеного теста. Размазанная по лицу косметика напоминала макияж спецназовца, выполняющего особое задание в зарослях густого кустарника. Левым глазом она быстро-быстро подмигивала, словно хотела предупредить Арбенина, чтобы тот держал ухо востро. Правым, свободным от подмигивания, она смотрела на Олега Сергеевича, восседавшего в продавленном кресле среди раскатившихся по полу пластиковых бутылок и консервных банок, набитых окурками. Пластинки засохшего, скрюченного сыра валялись на полу и подоконнике. Левая рука Арбенина была пристегнута наручниками к батарее, и в квартире очень скверно пахло.

-Что с Вами? – спросили Арбенин и Тамара.

-Олег Сергеевич… - Тамара вошла в комнату и стала искать, куда бы положить сумочку.

-Тамара, там у двери, где-то в коридоре должен лежать ключик, небольшой, белый, пожалуйста быстрее. – Арбенин подергал наручник.

-Сейчас, - Тамара скрылась в коридоре.

-На полу, на полу ищите, - подгонял Арбенин.

-Нашла. – Тамара вошла с ключом и протянула его Арбенину.

Он снял наручник с руки и отстегнул от батареи.

-Тамара Петровна, подождите на кухне. Если можете, не уходите, я скоро приду.

-Да.

Арбенин схватил ведро и понес его в туалет. Вылив содержимое в унитаз, он метнулся в ванную, ополоснул ведро и снова вылил в туалете.

Он быстро одевался, говоря стоящей в растерянности Тамаре: - Когда я уйду, откройте окна, форточки. Если придут, скажите, что я вызвал Вас, пригласил, сами придумайте. Я скоро.

Арбенин завернул наручники, нож, кастет и баллончик в полотенце от которого оторвал до этого кусок, чтобы обмотать руку и сунул в карман пальто. Открыв дверной замок, он снова защелкнул его, вернулся на кухню, нашел на висячем шкафчике сережки, шаркнул по кухне взглядом, ища подходящую тряпку, метнулся в комнату, схватил остатки полотенца, снятые с руки, и выбежал на лестничную клетку.

⇐ Предыдущая 3 4 5 6 789 10 11 12 Следующая ⇒