Благодарности. 4 страница

Как желе.

Резко вдохнув холодный воздух, Роза вскочила на ноги и отступила.

Впереди пульсирующий бледно-голубой свет неожиданно двинулся вперёд, прямо на неё.

Чем бы ни был этот свет, при движении он издавал скользящий, ползущий звук. Что-то шлёпнулось позади Розы, задев её плечо и упав на землю. Появился ещё один звук – что-то волочили. Найденное ею тело тащили в направлении света, который теперь стал ярче и мигал быстрее. Светящееся голубым светом щупальце пронеслось перед Розой, заставив её, увернувшись, наклониться в сторону и пошатнуться.

Другие части тела существа она не хотела рассматривать. Она развернулась и побежала. И врезалась прямо в тёмный силуэт, выплывший из тумана и схвативший её.

– В чём дело? – спросила Софья у вырывающейся Розы.

– Там... что-то. Там, сзади.

– Что ещё за «что-то»?

Роза хохотнула.

– Гадкое «что-то». Я не стала задерживаться и рассматривать. И ещё один труп, кажется.

– Кажется?

– Ну, это же у вас фонарик!

Скользящий звук прекратился, и Роза аккуратно пошла назад, туда, где она увидела светящееся существо.

– Как будто клякса, похоже на голубую медузу или что-то такое. С такими... щупальцами, понимаете?

– Вряд ли понимаю, – у Софьи голос был тоже нервный.

Но там ничего не было. Бледный свет фонаря выхватывал в снегу след, по которому что-то заползло на пристань, а затем поползло вдоль дороги. И ещё один, более глубокий след, где протащили что-то тяжёлое.

– Один из солдат? – спросила Роза. – Джек не мог связаться с ними по рации.

– Если бы это был солдат, он был бы не один, – заметила Софья.

– Значит, он не один. Возможно. Да откуда мне знать? – запротестовала Роза. – Нам нужно вернуться в бар.

Софья осветила фонариком дорожку. На снегу была только небольшая примятость, никаких следов ног. Почти как если бы кто-то снежный ком прокатил.

– Говоришь, оно светилось?

– Да.

– Но снег не растаял. Он просто придавлен и расползся в стороны.

– Значит, оно светится, но не горячее. Оно голубое было.

– Даже не тёплое. Здесь у нас несколько градусов выше нуля жарой считаются, – цокая языком, Софья размышляла. – Поэтому нам нужно, чтобы скорее заработал генератор. Не столько ради света, сколько ради тепла. Хотя в институте есть собственный генератор, если у нас других вариантов не останется.

– Джек всё наладит.

– Надеюсь, – она покачала головой. – Это чересчур, – пробормотала она. – Слишком рано. Я к этому не готова.

– А кто готов? – спросила Роза.

Софья, похоже, взяла себя в руки и приняла решение.

– Я хочу ещё раз взглянуть на круг камней, в котором мы нашли тело бедняги Павла.

– Что, сейчас? В таком тумане?

– На вершине утёса тумана может быть меньше. Он с моря идёт. Выше он не должен быть таким густым.

– Да даже если и так!

– Я хочу посмотреть, нет ли там похожих следов. Если подождать, их может засыпать снегом.

– Да их, наверное, уже засыпало, – сказала Роза. – А если и нет, то всё равно там военные топтались повсюду.

– Тебе со мной не обязательно, – сказала Софья и отвернулась. – Возвращайся в бар, если хочешь, там тепло и безопасно.

Роза вздохнула:

– Я с вами. Должен же кто-то высматривать эти злобные кляксы, пока вы в снегу ковыряетесь.

В десяти метрах от них загорелся фонарь. Его лучи рассеивались в тумане. Он помигал, словно пытаясь не погаснуть, а затем загорелся немного ярче. Это было хоть какое-то утешение. Роза увидела, что Софья улыбается. Но, из-за тумана и падающих на её лицо теней, на мгновение лицо выглядело гротескным. Словно улыбающийся череп. Затем она начала вставать, и эффект исчез.

– Ну, что же, пойдём, – сказала Софья.

Они поехали на одном из институтских джипов. Минин был за рулём, и большую часть пути молчал. И не только потому, что сосредоточился на высматривании в тумане дороги.

– У вас в связи с этим какая-то проблема? – спросил, в конце концов, Доктор.

– Даже несколько.

– Я возьму вину на себя.

– Это только одна из проблем.

– А какие ещё?

– Самая простая проблема – копать промёрзшую землю. Проблема посложнее – узнать, где копать.

– Кто-нибудь должен знать. Нам расскажут.

Минин тыльной стороной руки протёр лобовое стекло. Видимость от этого не улучшилась. Он сбросил скорость почти до пешеходной.

– Фёдор Валень знает. Он роет могилы.

– И как он это делает?

– Он строитель. В основном чинит прорвавшиеся трубы и здания ремонтирует. У него есть экскаватор.

– Ну, вот и хорошо.

– Павел Валень – его сын, – тихо сказал Минин.

– О... Ясно, – Доктор задумался. – Думаю, он будет рад помочь.

– Вам он, может, и будет рад помочь. Валень и я... я ему не нравлюсь.

Доктор повернулся и посмотрел на Минина.

– Вас никто не любит, – заметил он, а затем усмехнулся. – А я ему понравлюсь. Я всем нравлюсь. Гарантировано.

Разул тряпкой протирал руки от масла.

– Топливный шланг от основного бака засорился. Не удивительно, что ему так часто приходилось горючее доливать. Теперь должен проработать пару дней без моего участия.

– Будем надеяться, – сказал Джек. – Молодец.

Сергеев кивнул; похоже, это был максимум одобрения, который он высказать товарищу.

– Ну что же, идём обратно в институт, узнаем, кто вернулся. Мы не сможем ничего сделать, пока не наступит утро, и туман не рассеется.

– Если рассеется, – мрачно сказал Сергеев.

– Какой же ты оптимист, – сказал Джек.

Сергеев сердито на него посмотрел. Разул улыбался – его веселило их противостояние. Но когда он отбросил в угол замасленную тряпку, его улыбка пропала.

– Что это было?

– Что? – спросил Джек.

– Звук. Только что. Слушайте.

Они все замолчали и прислушались. Из-за генератора, сквозь его ритмичный гул, доносился едва различимый шаркающий, скребущий звук.

– Ерунда, – сказал Сергеев. – Мотор жужжит.

– Или крысы, – предположил Джек.

Но Разул не соглашался.

– Звучало как будто снаружи, на корпусе. Скользило по обшивке подводной лодки.

Сергеев пренебрежительно рассмеялся.

– Это невозможно, – сказал он. – Мы ниже ватерлинии.

Валень не сразу поддался уговорам оставить горюющую жену и ехать на экскаваторе на кладбище. Он недовольно посматривал на Минина, отказываясь говорить с ним напрямую, поэтому Доктору приходилось проявлять обаятельность. Так продолжалось до тех пор, пока терпение Доктора не лопнуло.

– Может, прекратите уже жалеть себя и поможете? – потребовал он. – Павла больше нет, и я сожалею об этом. Но если вы хотите не дать другим испытать то, что сейчас испытываете вы, то поднимите свою задницу и помогите нам.

Он глубоко вздохнул и продолжил более тихим голосом:

– Здесь что-то происходит, что-то опасное, чего не должно быть. Вы это знаете. Все это знают. Вы либо не обращаете на это внимания, либо называете его мифическим именем, потому что думаете, что не можете это остановить. Но теперь пора изменить это. Пора сражаться. Я могу прекратить это. Я прекращу это. Но мне нужна ваша помощь. Ясно?

Огромный металлический ковш ударил в промёрзшую землю. Он не мог проломить её, и передняя часть экскаватора оторвалась от земли. Затем ковш неожиданно прорезал землю, и экскаватор со стуком упал в естественное положение. Его стрела описала дугу и высыпала тёмную почву на заснеженную землю. Вокруг струился туман, к которому добавлялся выхлоп экскаватора.

Над старыми могилами стояли полноценные памятники: одинаковые, выстроенные ровными рядами, как солдаты на параде. Но более недавние могилы были отмечены лишь небольшими деревянными крестами, и располагались бессистемно.

– Он последний погиб при подобных обстоятельствах, – сказал Минин, пока они наблюдали, как растёт куча земли. – Он пролежал в земле уже два года. Вы уверены, что хотите это сделать, Доктор?

– Почему он вас не любит? – ответил ему Доктор.

– Вы же сами сказали, меня никто не любит.

– Да. Но он вас по-настоящему не любит.

Экскаватор отъехал назад. Он остановился рядом с Мининым и Доктором, Валень высунулся из кабины. Полностью игнорируя Минина, он обратился к Доктору:

– Гроб уже видно. Делайте, что вам нужно. Я подожду в стороне и закопаю его снова, когда вы закончите. Будет лучше, если никто больше об этом не узнает.

Двигатель взревел, и экскаватор снова дёрнулся вперёд. Затем он заглох, и снова появилась голова Валеня.

– Вы остановите это? Сделаете так, что это больше никогда не повторится?

Доктор кивнул:

– На это потребуется время. Возможно, за это придётся чем-то заплатить. Но я прекращу это. Обещаю.

Голова Валеня опять исчезла в кабине, а затем экскаватор исчез в тумане.

– Он работал вместе с неким Чедакиным, – сказал Минин.

Они медленно шли к разрытой могиле. У Доктора на плече была лопата. Они посмотрели вниз, в черноту.

– Они были лучшими друзьями. Но Чедакин не умел держать язык за зубами.

– «Небрежные слова стоят кому-то жизни»[2], – сказал Доктор.

– Это стоило жизни ему.

– Расскажите.

– Его обнаружили с пистолетом в руке и дырой в затылке. Застрелился, чтобы не ехать в Москву, куда его вызвали для допроса. Так предположили.

– Самоубийство?

Минин кивнул.

– А Валень и остальные винят в этом вас? – Доктор спрыгнул в могилу. – Люди такие недальновидные, правда? – сказал он. – Ладно, давайте снимем крышку с гроба.

Холод земли сохранил древесину, и Доктору с Мининым пришлось налечь вдвоём, чтобы сорвать крышку с деревянного ящика, использованного вместо гроба. И сразу же, из-за вышедшего изнутри запаха, им пришлось прикрыть носы.

– Что же, можно не сомневаться, что он всё ещё там, – сказал Доктор.

Минин прикрыл нос и рот носовым платком.

– Давайте быстрее, – сказал он приглушённым голосом. – Заканчивайте.

Они сняли крышку и заглянули внутрь. Гроб был пуст.

– Его нет! Так отчего тогда такой запах? – сказал Минин.

Доктор наклонился рядом с гробом. В одной руке у него была пробирка, а в другой металлический шпатель из лаборатории Екатерины.

– Боюсь, он всё ещё тут.

Доктор соскребал что-то со дна гроба и складывал это в пробирку. Закрыв пробирку резиновой пробкой, он передал её Минину.

– Подержите минутку.

– А что это?

– Одежда сгнила, наверное, процесс разложения ускорился. То же самое с телом. То, что это сделало, высосало связующую энергию из всего, а не только из костей и хрящей, – он постучал пальцем по пробирке в руках Минина. – Это то, что осталось от трупа.

Не веря, Минин в ужасе смотрел на это. Внутри было что-то, похожее на комок бледного, бесцветного желе.

– Это когда-то было человеком?

Доктор накрыл гроб крышкой и вылез из могилы.

– Да.

– Но как такое могло случиться?

– Не знаю. Но... – он нагнулся и помог Минину тоже вылезти, – если мы это в ближайшем будущем не выясним, с нами может случиться то же самое.

Он забрал у Минина пробирку и опустил её в карман куртки.

– Это воодушевляет, правда? – радостно сказал он, и помахал Валеню, чтобы тот закапывал яму.

Генератор тихо гудел у них за спинами, когда они возвращались к люку. Уже почти дойдя до люка, они снова услышали этот звук. Ползущий, скользящий, скребущий – где-то у них наверху, впереди.

– Не нравится мне это, – прошептал Разул.

Он проверил счётчик Гейгера, но показания были такими же, как и раньше.

– Это где-то впереди, – сказал Сергеев.

– Теперь звук такой, как будто он уже внутри лодки, – согласился Джек. – Может быть, какие-то механизмы, или что-то болтается, когда подлодка качается.

– Она не качается, – сказал Сергеев.

– Умник, – проворчал Джек. – Ладно, – сказал он громко, – давайте выбираться отсюда, согласны?

Оба солдата кивнули. Лестница, поднимающаяся в рубку, была теперь прямо перед ними. Весь этот металлический мир был освещён кроваво-красным, так как работало только аварийное освещение.

Разул подошёл к лестнице первым. Он взялся за неё рукой, но сразу же её отдёрнул.

– Она скользкая, – сказал он тихо.

– Ржавая она, вот и всё, – сказал Сергеев; он тоже взялся за лестницу, и тоже отдёрнул руку. – Нет, она... её как будто намазали мазутом, или жиром, или ещё чем-то.

– Чем-то холодным, – согласился Разул. – Ледяным. Но липким.

– Другого выхода наружу нет, – тихо сказал Джек. – Будем обсуждать, что это, или сразу смоемся?

Все трое стояли возле лестницы. Сергеев посветил фонариком на нижние ступени.

– Бесцветное, – сказал он.

Он направил фонарик вверх, и всем стало видно, что лестница была в чём-то прозрачном и вязком. Луч осветил верх лестницы и открытый люк. Вскрикнув от страха и неожиданности, Сергеев уронил фонарь.

Светящееся щупальце, похожее на водоросль, падало к ним, ударяясь о ступени лестницы.

– Бежим!

Джек побежал впереди, прочь от бледной, светящейся, желе-подобной массы существа, протискивающейся вниз по лестнице.

– Надо было бежать обратно к генератору, – выдохнул Разул.

– Оттуда выхода тоже нет, – сказал Сергеев.

– Нет. Но отсюда мы слышали... – он замолк.

Они остановились. Их лица выглядели бледными даже в красном свете. Сзади до них доносился скользящий звук, с которым существо вползало в коридор.

А спереди доносился точно такой же звук. Не это, а ещё одно такое существо.

– Они окружили нас, – сказал Джек.

– Тут холодно, туман, и нет ничего, – сказала Роза; она стояла, скрестив руки, возле одного из камней на вершине утёса.

Перед ней Софья ходила с фонариком вокруг камней. Вертикальные монолиты стояли как солдаты в ожидании приказов, тёмные силуэты, окутанные туманом.

– Ещё несколько минут, – сказала Софья.

– Зачем? Ну, нет же ничего.

– Мне нужно проверить одно предположение.

– Какое предположение?

Софья выключила фонарик. В слабом рассеянном свете её лицо как будто светилось. Туман словно обвивал её щупальцами, отчего идущая к Розе женщина была похожа на призрак.

– Это существо должно быть связано с ним. Значит, система запустилась сама, без команды.

– О чём вы говорите?

– Я говорю о проблеме. О моей проблеме. Возможно, всё заканчивается. Мне нужно это узнать.

Роза шагнула назад, прочь от приближающейся женщины.

– У вас крыша поехала, – пробормотала она.

– Если система активировалась самостоятельно, то эти камни тоже будут всё время активными.

– Активными? Вы о чём? Что они делают? – Роза уже была не на шутку перепугана.

Софья сделала ещё один шаг к Розе. Её лицо казалось старым, как древний камень. Неожиданно она бросилась к Розе, схватила её за запястье, и потащила.

– А ты не знаешь? – прошипела она, стоя лицом к лицу с Розой.

Она вдруг стала выглядеть намного старше, чем казалось Розе. Затем она развернула Розу лицом к ближайшему камню, всего в метре от неё.

– Когда они активированы, когда мы их включаем, камни высасывают энергию из любого, кто их коснётся. Они забирают её всю, всё, что может их питать. И оставляют только пустую оболочку.

Она отодвинула Розу от себя, держа её за волосы, и направила лицом к ближайшему камню.

Её щёку пощипывало, словно статическим электричеством. Роза отталкивалась назад, отчаянно пытаясь не коснуться камня. Но сантиметр за сантиметром Софья толкала её голову дальше, запутав обе руки в волосах Розы. Роза схватила одежду Софьи и попыталась её оттолкнуть, но остановить её было невозможно.

Поэтому Роза перестала даже пытаться. Вместо этого она расслабила ноги и неожиданно упала назад, а не вперёд. Её лицо всё ещё было в опасной близости от гладкой поверхности холодного камня, но во время её падения Софья вскрикнула от неожиданности и испуга. Её руки отпустили голову Розы. Упав, Роза вывернулась в сторону, стараясь держаться от камня подальше. В то же время она не отпускала одежду Софьи, тоже пытаясь завалить её, вперёд и вниз.

Вывернувшись, Роза увидела, как Софья налетела на камень. Отползая по вытоптанному снегу, она оглянулась, услышав как Софья вскрикнула от боли и ужаса. Софья отшатнулась от камня, прижимая руки к лицу, словно обжегшись.

Роза не стала разбираться, что за рана была у Софьи. Она поднялась и, поскальзываясь в снежной каше, поковыляла к машине.

Распахнула дверь и ввалилась вовнутрь. Захлопнула дверь, но тут же появившаяся Софья потянула её снова на себя. Роза крепко вцепилась в дверь, а затем позволила ей чуть-чуть приоткрыться, чтобы сильнее захлопнуть, и повернула ручку замка. Пожалуйста, пусть у неё не будет ключа, – думала она.

Ключ оказался всё ещё в зажигании. Облегчённо всхлипнув, Роза повернула его. Двигатель заскрипел и кашлянул, но не завёлся. Она снова повернула ключ.

И тут треснуло лобовое стекло.

Софья стояла на коленях на капоте и била по стеклу рукояткой фонарика. С каждым ударом новая трещина. Ещё пара ударов, и стекло разобьётся. Лицо Софьи скривилось от ярости, она занесла фонарик для очередного удара обеими руками, как кинжал.

Роза смотрела на неё. Она стала такой старой. В ней всё ещё узнавалась Софья Баринская, но на двадцать, тридцать, сорок лет старше: волосы седые, лицо дряблое и в морщинах. Как у Валерии. Зубы были чёрные и кривые. Фонарик бил и бил по стеклу.

Наконец, двигатель завёлся. Роза даже не осознавала, что продолжала поворачивать ключ. Но дальше она не медлила. Она включила заднюю передачу, и машина дёрнулась назад, скользя по обледеневшей земле. Потеряв равновесие, Софья упала. Но ей удалось удержаться на капоте. Позади машины был круг камней, так что ехать дальше назад было некуда.

Первая передача. Вновь буксуя, машина пыталась сменить направление. Роза чувствовала, что под передними колёсами образуются ямы. Поворот руля. Всё равно на месте. Фонарик вновь занесён для удара.

Затем одно из колёс вцепилось в грунт, и машину повело в сторону. Второе колесо тоже перестало буксовать, и машина дёрнулась вперёд, к дороге. Софья снова потеряла равновесие, её постаревшее лицо уткнулось в лобовое стекло, морщины на лице словно повторяли трещины стекла.

Машину понесло юзом, затем она сползла на узкую дорогу, ведущую вниз. Софья была по-прежнему на капоте, одной рукой она барабанила по стеклу, а другой держалась, чтобы не упасть. Фонарик выпал. Самая большая трещина стала ещё длиннее. Стекло подалось. В этот момент машина выехала на более хорошую дорогу, и Роза нажала на тормоз.

Размахивая конечностями и полами шубы, Софья свалилась с капота. Роза резко нажала на газ, отчего двигатель чуть не заглох. Машина рванула вперёд, врезалась в пытавшуюся встать на ноги Софью, и отбросила её на обочину.

В боковое окно Роза заметила, как та с трудом встала на ноги и, шатаясь, пошла. Прямо в направлении приземистого серого здания института – единственного места, куда Роза могла обратиться за помощью. Стоит ли рискнуть? А какие ещё есть варианты?

– Местные жители мне не поверят, – сказала она вслух, продолжая ехать по дороге. – А если и поверят, то только потому, что и так это знают. Может быть, они и сами такие же.

Можно поискать Джека, но он сейчас может быть уже где угодно, а возвращаться к докам и светящимся кляксам ей не хотелось. Ей нужно где-то спрятаться, в каком-нибудь безопасном месте, где есть телефон или другой способ связаться с Доктором и предупредить его.

Институт, значит, не годится, бар и доки – тоже. Она вспомнила подходящее место.

Даже в красном аварийном освещении Разул казался бледным.

– Можно спрятаться в одном из отсеков, – прошептал он. – Подождать, пока они уйдут.

– Кем бы они ни были, – тихо сказал Джек.

– И если они вообще уйдут, – заметил Сергеев. – Они могут обыскать каждый отсек. Мы окажемся в ловушке.

– Мы уже в ловушке! – прошипел Разул.

– Судя по звуку, оно на мостике, или как там это на подлодках называется, – сказал Джек.

Он рассчитывал, что Разул скажет, как это правильно называется, но тому было не до терминов. Он выронил счётчик Гейгера и весь дрожал.

Со стороны кормы доносился громкий скользящий звук. Больше не оставалось сомнений в том, что существ два, и что они сближаются.

– Я его вижу, – прошептал Сергеев.

Он указал на узкий коридор, уходящий к главному люку, единственному выходу. Бледно-голубая клякса протискивалась к ним, мерцая в аварийном освещении. Она почти заполнила собой коридор, прощупывая дорогу перед собой длинными щупальцами.

– Может ли оно видеть? – спросил Джек. – Или слышать?

– Да какая, к чёрту, разница? – сказал Разул.

Он снял с плеча автомат, прицелился, и выстрелил по ужасному существу. В замкнутом пространстве выстрелы были невообразимо громкими. Эхо многократно переотражалось в металлическом коридоре.

На теле существа появились маленькие тёмные проколы. Но только лишь появившись, они сразу исчезли. Существо как ни в чём ни бывало ползло дальше.

– Всё равно, что в холодец стрелять, – сказал Джек. – Не трать патроны.

– Нам мимо них не пройти, – сказал Сергеев.

Существо остановилось возле раскрытой переборки. Щупальце пролезло в дверь, ощупывая всё вокруг.

– Может, мы сможем не касаться его? – спросил Джек.

– Я бы так не рисковал, капитан.

– Надо что-то сделать, – протестовал Разул. – Нельзя же просто стоять тут!

Сергеев смотрел им за спины, в другую сторону коридора. Джек увидел, как тот глубоко вдохнул, и тоже повернулся посмотреть туда.

С другой стороны коридора ещё одно существо ползло к ним.

– Ты прав, здесь оставаться нельзя, – сказал Джек.

– К сожалению, больше нам деваться некуда. Они захватывают почти всю ширину прохода. Мимо них нам не пройти.

– Тогда полезли вверх, – сказал Сергеев. – Прижмёмся к потолку.

– Вверх? – голос Разула дрожал. – Ты с ума сошёл?

– Места может хватить, – соглашался Джек. – Можно держаться за трубы.

– Подождать наверху пока они проползут.

– Они нас увидят, – сказал Разул.

– Мне кажется, они слепые, – сказал Джек.

– Кажется?

– Слушай, у тебя есть идея лучше? Если да, то самое время ею поделиться.

– Поздно, – тихо сказал Сергеев. – Может быть, они могут нас слышать и понимают нас?

Существо, ползущее с кормы подводной лодки, вытянуло щупальца вверх и в стороны. Оно прощупывало трубы, идущее под потолком коридора. По мере того, как существо прощупывало все закоулки, трубы тарахтели и звякали.

– Хорошая была идея, – сказал Джек. – Значит, нам нельзя ни вверх, ни по коридору. Если бы могли... – он замолк.

Сергеев посмотрел на него, всё поняв.

– Давайте, быстро!

Разул какое-то время смотрел на них, но, поняв, что они делают, нагнулся помогать.

Вместе они подняли несколько металлических панелей пола. Это получилось не сразу, так как по краям панели были вставлены в пазы. Чтобы освободить панели, их нужно было повернуть. Они представляли собой сетки, прикрывающие пространство под полом. Места под ними было ровно столько, чтобы можно было там лечь. Если они успеют.

Существа подползали всё ближе, впереди них двигались их щупальца. Разул вздрогнул, когда одно из щупалец шлёпнуло рядом с ним.

– Залезаем, быстро, – сказал Джек, когда панели были сняты.

Разул скользнул вниз, а Сергеев закрыл над ним панель. Пошевелиться там негде, но сейчас не время для клаустрофобии, – решил Джек. Он задвинул на место две панели над Сергеевым.

Самому залезть в полость и задвинуть сверху панели было непросто. Заползая вовнутрь, Джеку пришлось держать последнюю панель над собой, а затем медленно положить её над своим лицом. Она почти касалась его, и ему пришлось повернуть голову набок. Холодные выступы полости давили. Щупальце хлестнуло поверх панели и скользнуло обратно поверх сетки, словно кто-то волочил водоросли. Запах был тоже как у водорослей: солёный, сырой, и затхлый.

Затем над ним оказалось само существо. Бледно- голубое свечение его тела сменило красное аварийное освещение. Существа почти доползли друг до друга. Поймут ли они, куда делась их добыча? Или они отправятся охотиться в другое место? Когда щупальца нащупают вместо людей другие щупальца, что они будут делать?

Существо остановилось. Остановилось прямо над Джеком. Он был в ловушке под инопланетной кляксой-убийцей, и их разделяла только металлическая сетка. Вес существа продавливал его желеобразное тело в отверстия панели пола. Блестящая, мокрая голубая плоть медленно, но уверенно приближалась к лицу Джека.

Вопль раздался эхом по всей подводной лодке. Несколько мгновений спустя, к воплю добавился звук сдираемых и отбрасываемых в сторону панелей – существа добирались до своей добычи.

Доктор приветливо помахал рукой двум солдатам, стоявшим на посту у ворот. Если они и удивились тому, что за его и Алекса джипом ехал экскаватор, то не подали виду.

– Он с нами, – крикнул Доктор, когда они остановились возле здания.

Валень спросил, можно ли ему похоронить тело сына. Просьба была вполне естественная, но ни Доктор, ни Алекс не соглашались. Они согласились только дать ему попрощаться. Алекс пытался предупредить Валеня, что это будет неприятно, но не было понятно, слушал ли его вообще Валень.

– Вы не можете сделать так, чтобы он выглядел... пристойно? – спросил Алекс, когда экскаватор шумно ехал вслед за джипом.

– В смерти нет ничего пристойного, – сказал Доктор.

– Что-нибудь. Отец не должен видеть своего сына таким.

Доктор вспомнил чахлое, истощённое тело и согласился.

– Не знаю даже, что я могу сделать, – признался он.

– Хоть что-нибудь.

По крайней мере, он мог убрать скальпели и другие инструменты, и накрыть бедного парня простынёй.

– Я задержу Валеня на несколько минут у себя в кабинете. Дам вам время.

Доктор кивнул. Беспокойство этого человека было странным, учитывая, что Валеню не нравилось даже его присутствие. Странно, но похвально.

Доктор сделал всё, что мог, хотя это было и не много. Он успокоил себя тем, что Валень – могильщик. Он знает, что труп есть труп. Наверное, он уже видел других жертв. Хотя ничто не могло приготовить его к такому.

Через несколько минут у двери лаборатории появился Минин.

– Готово?

– Насколько это вообще возможно.

Минин сглотнул. Он выглядел загнанным, глаза пустые и усталые.

– Я дал ему выпить. Всё, что я мог для него сделать.

– Почему вас это волнует? – спросил Доктор.

Минин пожал плечами:

– Это мои люди. Это мой дом. Мне не всё равно.

Больше он ничего не сказал.

Доктор пошёл с ним к нему в кабинет. Валень сидел у стола, просматривая папки с документами. По резкому вдоху Минина Доктор понял, что Минин это не предусмотрел.

Старик поднял взгляд; его щёки были мокрые от слёз.

– Мне не разрешили посмотреть на тело Владимира, – сказал он. – После того, как он застрелился, когда вы довели его до самоубийства. Так, во всяком случае, мы думали. Мне не разрешили попрощаться, – он помахал документом, край которого помялся у него в руке. – Теперь я знаю, почему.

Минин ничего не сказал, но его и без того бледное лицо стало ещё белее. Он шагнул в сторону, пропуская выходящего Валеня.

– Отведите меня к сыну, – сказал Валень Доктору. – Больше никакой лжи, никакого обмана.

Доктор аккуратно забрал у него документ. Разгладив, он быстро осмотрел его и отдал Минину. Затем повёл Валеня в лабораторию.

Доктор знал, что у себя в кабинете Минин аккуратно вернёт документ в папку. Отчёт о вскрытии тела Владимира Чедакина. Отчёт, в котором говорилось, что, не смотря на официальную версию о самоубийстве, умерший не мог сам выстрелить себе в затылок.

Роза припарковала машину за зданием, чтобы не привлекать внимание. Входная дверь была открыта, и она зашла в типичное сельское отделение милиции с небольшой приёмной комнатой и столом. За столом была ещё одна дверь, в главную часть здания. Она была заперта.

Телефон не работал. Может быть, что-то нужно сделать, чтобы он соединился? Она попробовала набрать девятку, как в телефонах у неё на работе. Всё равно ничего. Ни одна из цифр ничего не дала, и Роза сдалась. У неё, конечно, был с собой мобильный, но она понятия не имела, какой в этой части России код (даже если бы она нашла список местных номеров, который смогла бы прочесть). А цифры у русских такие же? Буквы же у них другие. Могла ли она теперь читать на русском так же, как понимала его на слух?

Слишком много вопросов. Ответы, объясняющие преображение Софьи, если и есть где-нибудь, то в её доме. Возле двери Роза какое-то время колебалась. Она вспомнила прижатое к лобовому стеклу оскалившееся кровожадное лицо этой женщины, когда та пыталась проломиться к Розе. Она вспомнила о своём собственном лице, когда оно было в опасной близости к камню. И она открыла дверь пинком ноги.

Мебели внутри почти не было. Лампочки висели без абажуров. Дорожка на полу была стёртая. Всё было старым и ветхим. Она быстро пробежалась по комнатам, проверила ящики стола, открыла шкаф на кухне. Абсолютно ничего. Во всяком случае, ничего необычного.

Пока она не дошла до второй спальни. Там не было ни кровати, ни шкафа, ни комода. Посреди комнаты на голом дощатом полу стояло что-то вроде кресла стоматолога. Какие-то трубы и шланги шли от него к стоящему сзади цилиндрическому металлическому устройству. От него тонкие трубы шли к стене и уходили в пол. Над креслом был куполообразный наголовник. Какой-то гибрид наушников и фена из парикмахерской.

⇐ Предыдущая 1 2 3 456 7 8 9 10 Следующая ⇒