Лекция 10 4 страница

Ответ: Для него они не являются живыми.

Именно так. Именно отношения с людьми дарят ощущение жизни. Если я не поддерживаю связей с каким-либо человеком, мне совершенно безразлично, жив он или умер. Человек, с которым я не связан, для меня настолько же близок, как мертвый человек — нет никакой разницы. Все люди в окружении Мельхиора мертвы. Это целый сонм мертвецов, и можно сказать, что они символизируют его непрожитую жизнь, поскольку, спасаясь от реальности прочной интеллектуальной защитой, он не испытал жизненных страданий. Он не прожил нормальную человеческую жизнь, поэтому оказался в плену своей непрожитой жизни. Открытая дверь стала для него как бы выходом в бессознательное, и первое, что приходит к нему потом, — это осознание жизни, непрожитой по причине отсутствия чувств. Как можно интерпретировать то, что он избавился от своего палача?

Ответ: Это момент осознания и решимости начать действовать.

Вы считаете этот момент позитивным?

Ответ: Он ведь убивает палача, разве нет?

Да, и вы считаете этот аспект позитивным. Что значит казнь через обезглавливание?

Ответ: Что он больше не будет думать.

Да, это означает отделение интеллекта. Вы считаете, это хорошо, что он избежал казни?

Ответ: Это дает ему еще один шанс.

Ответ: (другого человека): Нет, он должен через это пройти!

Да, он должен через это пройти. А следовательно, что символизирует белая птица?

Ответ: Духовность.

Да, духовную установку. Типичная уловка интеллектуала, на которого наваливается вся непрожитая жизнь, вызывая у него тягостное чувство вины. Тогда он совершает tour de passé-passe⁸³, давая этому интеллектуальное или духовное объяснение — и снова оказывается неуловим. Например, он может сказать, что чувства, которые он переживает — это лишь чувства вины или собственной неполноценности, с которыми он должен справиться. По существу, именно такое объяснение дает фон Шпат. Он говорит: «Слава богу, ты не пал жертвой этого судейства! Слава богу, ты освободился от ложного чувства вины!», и вот уже Мельхиор попадает в его когти. Слова фон Шпата — позиция интеллекта. Мы знаем, что иногда чувство вины бывает патологическим или болезненным, и человек должен от него избавиться. Болезненные проявления вины похожи на своего рода ложное чувство совести (wrong conscience), которое способно довести до смерти: у женщин, как правило, такие чувства провоцирует Анимус, у мужчин — материнская Анима. Таким образом, в романе проблема весьма запутана, так как здесь присутствует образ торговки яблоками, и поэтому чувство вины будет определенным образом отравлено ядом материнской Анимы.

Что это может значить? Как такое состояние находит свое отражение в реальной жизни? Что значит, если человек вдруг осознает недостаток близкого общения и вину, вызванную отсутствием этой близости, которую он взваливает на себя? Что происходит, когда появляется образ торговки яблоками, и события развиваются столь драматично?

Ответ: Анима не хочет никакого дальнейшего развития осознания. Она хочет удержать его [Мельхиора] на месте.

Да, и она делает это, вызывая возбужденное эмоциональное состояние, которое «окунает» героя с головой в чувство вины. Об этом свидетельствует и драпировка из красного бархата, и по-детски наивная театральность суда, признающего героя виновным бог знает в чем. Это ложное представление о mia culpa (моей вине), смешанное с истинной виной, создающее тем самым смесь подлинного и истерического, преувеличенного осознания вины. Последнее есть еще одна разновидность инфляции зла (inflation of evil): «Я — величайший грешник. Никто не пал так низко, как я. Я ошибался всю свою жизнь» — и т. д. Это инфляция, вознесение [себя] к противоположности. В эпизоде есть замечательный намек на инфляцию вины (inflation of guilt) или инфляцию тьмы (inflation of blackness). В каком мотиве? В мотиве плаща или мантии, к которой Мельхиора прибивают гвоздями. Что вам напоминает этот эпизод?

Ответ: Распятие.

Да. Перед казнью Христа облачили в царские одежды красного цвета, поскольку его обвиняли в том, что он провозгласил себя царем Иудейским. Надев на него алую мантию и водрузив на голову терновый венец, его палачи насмехались над ним. В романе проведена параллель с [библейскими событиями]. Только в данном случае мантия оказывается черной, а казнью — обезглавливание, что символично, ведь Мельхиора должны были «лишить интеллекта». Одеяние черного цвета свидетельствует не о символе царской власти, а о его темной сущности. Это некое подобие «распятия наоборот». Но деструктивным и даже отравляющим моментом всей истории является преувеличение идеи о негативном образе Христа: «Я величайший грешник в мире и страдаю за свои грехи». Царское облачение греха! Это инфляция. А что можно сказать о гвоздях пронзающих тело Мельхиора? Ими прибивают к его телу мантию, тем самым вызывая мучительные страдания.

Ответ: Похоже на то, что его словно прибивают к кресту.

Да, это намек на распятие Христа, но с той разницей, что в данном случае речь идет о ложной идентификации. Я могу привести интересную параллель из сновидения женщины, с которой случались поразительные видения. Ее дар прорицательницы отстранил ее от реального мира. У нее возникало сильное желание рассказать все внутренние переживания, таким образом экстериоризировав их, однако впоследствии у нее возникло чувство опустошенности, эмоционального спада, часто появляющееся у тех, кто делиться своими внутренним опытом (я только что рассказал все, что пережил, но чувствую себя абсолютно опустошенным). Это происходит потому, что рассказав о таком переживании, я лишаюсь своей идентификации, а внутри меня маленький несчастный человечек спрашивает: «Ну да, а дальше что?» Пока внутренние переживания остаются сокровенной тайной, они наполняют человека.

Итак, судя по сновидению женщины, верным шагом для нее, позволяющим отделить себя от видений, был бы рассказ [кому-то другому] о своем опыте. Но затем ей приснилась, что ей показали статую обнаженного мужчины, пронзенного огромным гвоздем. Гвоздь входил ему в плечо и выходил из бедра, и какой-то голос произнес: «Лазарь был мертв, и Лазарь ожил». Она спросила меня о том, что значил этот гвоздь, и я так и не смогла понять [смысл образа]. Я смутно что-то припоминала о шипе в теле Святого Павла, но я не настолько хорошо знала Библию, чтобы сразу дать ответ. Поэтому я сказала, что в посланиях Святого Павла что-то говорится о шипе в теле. Этот мотив мне показался довольно странным, и я заглянула в Библию. Во Втором Послании к Коринфянам Апостол Павел говорит (перескажу его слова привычным нам языком): «Поскольку на меня находили откровения, мне дан был шип в тело мое. И чтобы я не возносился, Господь поместил в тело мое шип, а впереди меня стоял ангел Сатаны и пытался сломить меня».⁸⁴

Как видите, шип в теле символизирует переживание, обратное инфляции. Если у меня случаются видения, если на меня нисходят откровения, и я идентифицирую себя с ними, то получаю жало в плоть, которое должно мне постоянно напоминать о моей малости, моем ничтожестве и моем человеческом несовершенстве. Вот о чем говорит Святой Павел. То же самое происходило с женщиной, о которой я рассказывала. Вследствие своего внутреннего опыта она оказалась в состоянии сильной инфляции, и последний сон стремился показать ей, что мощное внутреннее переживание вместе с тем является травматическим опытом, вызывающим мучительные страдания, заставляющим чувствовать себя уязвимой и несовершенной. Можно даже сказать, что сами эти откровения стали жалом в ее теле.

То, как вы назовете людей такого типа — набожными мистиками или шизофрениками — вопрос выбора понятий, поскольку оба определения близки. Здесь мы сталкиваемся с одним и тем же мотивом, указывающим на присутствие невероятной инфляции чувства вины. Известно, что, оказавшись на грани безумия, одни называют себя Иисусом Христом, другие считают, что явились причиной Первой мировой войны. Между обоими типами не слишком большая разница! В том и другом случае это проявление мании величия. Иногда возникает своего рода переключение: только что человек утверждал, что развязал Первую мировую войну, а две минуты спустя он уже называет себя спасителем мира. Как только определенный порог [сознания] преодолен, оба вида инфляции превращаются в одну, и только в самом крайнем случае можно обнаружить, что человек совершил какой-то незначительный грех. Такие люди либо относятся [к проступку] с чрезвычайным пренебрежением, силой интеллекта разнося все в пух и прах, либо по-детски эмоционально купаются в своем грехе, только чтобы не чувствовать своей вины — они истерически наслаждаются своими грехами и чувствами столь невыносимыми, что каждый встречный обязан их утешать! Эта патологическая реакция направлена как раз на избежание осознания реальной вины.

Другим аспектом слабости функции чувствования у автора (или у Мельхиора) является характерная для интеллектуала реакция на удары, наносимые по его подчиненной функции (функции чувствования). Эти удары столь болезненны и нетерпимы, что внезапно появляется белая птица и, как духовное озарение, чудесным образом уносит его от самого себя.

Замечание: На мой взгляд, весьма удивительно, что фон Шпат советовал Мельхиору стучать в стену. Мельхиор, естественно, ожидал попасть к нему, но вместо этого…

Он попадает к фон Шпату. Позже вы увидите, что Мельхиор вращается между двумя мирами: духовным миром фон Шпата и духовным миром Фо (миром мальчиков и матери). В данном случае возникает форма не мандалы, а скорее эллипса, так как отсутствует Анима, образующая круг. Воплощением матери могла бы быть фигура женщины возраста фон Шпата, а Анима могла бы найти воплощение в более молодом образе, таком как Фо, и эти два образа сформировали бы полный круг. Но в данном случае этих двух полюсов не существует. Фигура торговки яблоками периодически возникает то на одном маскулинном полюсе, то на другом, однако Анима вообще отсутствует. Это говорит об отсутствии не только каких-либо отношений, но и женского начала как такового.

Фон Шпат говорит: «Постучи в стену!» Его образ всегда связан с идеей звезд, небосвода, музыки, духовности, власти и порядка.

Таким образом, к полюсу фон Шпата относятся: звезды, небо, музыка, одухотворенность, призраки, власть и порядок. А к полюсу Фо — мать, деревья, животные и сами мальчики.

Мельхиор постучал в дверь и оказался на полюсе фон Шпата. Тут на него напали, но с помощью белой птицы он спасается, прорывается вперед. Затем он попадает к фон Шпату, и тот говорит: «Ты поступил очень хорошо, ты преодолел чувство вины». Как видите, белая птица является посланницей фон Шпата, и, быть может, благодаря этому магическому трюку Мельхиору удалось избавиться от чувства вины, получив ощущение мнимой духовности. Следует только выполнить несколько упражнений в духе йоги или ребефинга⁸⁵, или еще что-нибудь подобное, как вы становитесь свободными. В таких трюках проявляется весь фон Шпат, он восхищается тем, как Мельхиору удается избежать чувства вины.

Замечание: Я не понимаю, при чем здесь шлепанцы. Может быть, речь идет о том, что он был у своей жены под каблуком?

Будьте уверены, они имеют роковой смысл. С другой стороны, Софи говорит: «Я целый год их вышивала», что подразумевает наличие большой доли либидо. Вы только представьте себе: целый год вышивать! Для этого нужно делать один маленький стежок, потом другой маленький стежок — сколько любви она вложила в эту работу! Я не могу сказать, что Мельхиор был у своей жены под каблуком; он просто выкинул эти шлепанцы. Все, над чем другой человек трудился целый год, перестало для него что-либо значить. Если бы он обратил внимание на эти шлепанцы, то сказал бы себе, что он должен как-то ответить на такое чувство, но не захотеть оказаться под каблуком! Это могло привести к конфликту, поскольку подобным образом поступают все женщины: они дарят мужчине настоящую любовь, устраивая ему маленькую западню из собственного стремления к власти. Именно в этом и заключается проблема феминности для мужчин: как правило, в женщине есть и искренняя любовь, и преданность, но когда-нибудь женщина обязательно воспользуется не совсем честным способом, хитрой уловкой, чтобы получить власть над мужчиной.

Ошибка Мельхиора в том, что он отвергает все целиком; именно так и поступает мужчина-пуэр. Так как в женской любви всегда существует стремление к власти, он считает вполне оправданным отвергнуть всю любовь целиком: женщины — существа испорченные, их чувство — не что иное, как желание заставить мужчину оказаться под каблуком, посадить его в клетку зависимости.

Банальные, поверхностные суждения, подобные приведенному выше, избавляют мужчину от сложной проблемы, связанной с тем, чтобы ежедневно каждую минуту задавать себе вопрос: «Что это: хитрость или любовь?» Такие утверждения показывают, что мужчина не готов решать с женщинами эту проблему. Если он не осознает свою Аниму и свой собственный Эрос, он всегда будет попадать в такие ловушки и становиться жертвой женских хитростей. Например, муж хочет пойти в гости, а жена думает, что он там может встретить госпожу N.. которая вызывает у него интерес, поэтому она делает вид, что у нее болит голова и говорит: «Давай останемся дома. У меня болит голова». Но если бы у него была развитая функция чувствования, он бы понял, что сегодня это не головная боль, а хитрость, потому сказал бы, что он пойдет в гости, а она может оставаться дома, если у нее болит голова. На следующий день у нее действительно болит голова, и будет очень некстати, если он скажет: «Черт с тобой, я пойду один!» Только если мужчина обладает дифференцированным развитием Эроса, он может понять, является ли это женской уловкой или реальным фактом, но мужчины как раз не любят развивать свой Эрос. Вместо этого они предпочитают формулировки типа: «Я никогда этим не занимался» или «Я всегда [поступаю] так-то и так-то».

Если мужчина принимает проблему, связанную с чувствами, всерьез, он должен быть в контакте с тем, что каждую минуту делает женщина, а главное, ему следует всегда осознавать, что проявляется в данном случае: стремление к власти или реальное чувство, которые у женщины с неразвитым сознанием очень близки друг к другу.

Если вы — аналитик, проблема остается той же самой: пациентка может излить вам целую гамму чувств, но, как сказал Вергилий, «в траве всегда ползет змея», что значит: вы никогда не сможете быть полностью уверены в том, какое чувство ей больше всего близко (жажда любви или жажда власти). Но если вы из-за этого отвергаете в целом весь перенос, то наносите вред эмоциональной сфере пациентки. Не сумев принять реальное чувство при переносе, вы тем самым наносите пациентке вред. С другой стороны, если вы подвергаетесь воздействию переноса, она сможет прекрасно посадить вас в клетку своих чувств и обмануть вас. Таким образом, в какой бы момент мужчина не столкнулся с проблемой контакта с женщиной, он должен уметь видеть различия между «змеей в траве» и настоящей любовью, и он не сможет увидеть эту разницу, не имея дифференцированной чувственной сферы. Если такая сфера у него есть, он сразу почувствует подвох, и уже по голосу женщины и по ее взгляду определит, к чему она склонна и что она имеет в виду, и распознает то чувство, на которое он должен ответить. Но мужчина может это узнать, только дифференцируя свою Аниму на протяжении долгого времени, разбираясь с ней и с проблемами межличностных отношений. Если же он предпочитает использовать принцип «да» или «нет», то он никогда не сможет установить эмоционально близкие отношения с женщиной, а также стать аналитиком.

В данном случае речь идет об установке или-или. Мельхиор отвергает женщин вместе с их шлепанцами. Совершенно ясно, что он не относится к тому типу мужчин, которые попадают к женщине под каблук. Он против этого боролся. Помните хитрость, которая устроила ему жена, не растопив камин в его кабинете, чтобы заставить его присоединиться к вечеринке? Это типичная женская уловка, но Мельхиор на нее не попался. Он видит эти уловки насквозь, но не видит того, что Софи его любит; он не понимает, что у женщины одно не исключает другое. Для женщины любовь и власть сосуществуют вместе: она может любить мужчину и пользоваться хитростью — задача мужчины заключается в том, чтобы каждую минуту безошибочно определять, где присутствует одно, а где другое.

Вы помните, что в последней обсуждаемой нами главе Мельхиор с помощью белой птицы спасается от огромной волны, в которой утонули все его обвинители и палачи. Затем он поднимается на высокую гору и оказывается выше деревьев.

Пришла ночь, и он услышал вой волка. При свете звезд он увидел тени и вскоре оказался в кольце окружившей его волчьей стаи. Он в ужасе остановился. Как только он начинал двигаться, раздавался волчий вой, но когда он стоял на месте, волки на него не нападали. Поэтому он оставался сидеть, не двигаясь. Он не знал, сколько времени он так просидел: несколько часов или несколько минут. Он посмотрел на горизонт, на котором медленно поднималось солнце: на глаза навернулись слезы. Мельхиор увидел свет и распростер ему свои объятия. Волки исчезли, как исчезают облака.

К полудню опустился туман, и Мельхиор почувствовал запах плесени и гнили. Он подошел к какой-то деревянной изгороди, которую не мог хорошо рассмотреть, открыл калитку и вошел во дворик, где буйно разрослась трава. Посередине двора стояла обветшалая хижина, она оказалась полна странных маленьких людей с крючковатыми носами, похожими на птичьи клювы, и пронзительным взглядом. Карлики продавали большие желтые грибы с зелеными пятнами. На грибы падали лучи солнца, и от этого грибы источали желтый туман и странный запах. Карлики говорили: «Покупайте грибы. Эти — последние. Земля растворяется в тумане, солнце распадается. Покупайте грибы, пока они еще остались. Леса умирают, и мир взрывается. Покупайте! Это совсем недорого!» Мельхиор почувствовал, что теряет сознание, в тумане он чувствовал себя все хуже. Все еще ощущая боль от ран пригвожденной к нему черной мантии, которая по-прежнему висела у него на плечах, он ходил между странными людьми. Ему казалось, что вся земля покрыта грязью и плесенью. Он услышал женский смех, обернулся и увидел торговку яблоками. Совершенно нагая, она танцевала, показывала ему непристойные жесты и выкрикивала: «Покупайте грибы! Покупайте грибы! Эти — последние! Покупайте, пока их много! Земля покрывается плесенью, а солнце распадается! Леса умирают! Мир взрывается! Прекрасные цены! Хорошая покупка!» Затем к ней присоединилась привлекательная молодая женщина, тоже обнаженная, которая также показывала непристойности. Две танцующие женщины теснили Мельхиора, приближаясь к нему все ближе. Он испугался, достал нож и попытался их убить. Но кровь на их телах превратилась в красный туман, раны затянулись, и они снова ожили. Захохотав зловеще, они схватили его. Мельхиор закрыл глаза и увидел внутри себя синий туман, как если бы у него внутри было холодное небо, где светили звезды, и на этом холодном небосводе виднелись очертания огромного тела. Он вырвался из объятий женщин и попытался запеть. Он пел, пока звучала музыка, и его песня отражалась тысячекратным эхом. Музыка смолкла, огни погасли, и снова наступил день. Он стоял перед ледником и на некотором расстоянии от себя увидел нечто наподобие ледяного дома; напротив него стоял фон Шпат. Весь этот дьявольский сон с грибами прекратился.

Фон Шпат произнес: «Ты нашел путь сюда. Теперь ты один из нас. Ты спасся от суда людей. Ты победил жадность животных, изгнал мстительность погибающей земли. Теперь ты служишь звездам и обладаешь властью над людьми, над животными и над землей. Идем с нами, мы коронуем тебя как одного из наших братьев».

Вместо удовольствия Мельхиор почувствовал, как его сковал леденящий холод, но фон Шпат взял его за руку и повел за собой. «Ночь и хаос остались позади, — сказал фон Шпат, — сон больше не имеет власти. Теперь все время будет продолжаться день, за исключением того времени, когда ты спустишься на землю, чтобы явиться спящим людям в качестве призрака». Затем Мельхиор вошел в хрустальный дворец с круглой крышей, построенный в форме мандалы, однако он был холодным и внушал ужас. Фон Шпат сказал, что Мельхиору следует подождать, пока его не позовут, а все, что ему понадобится, он найдет на столе, стоявшем рядом. (То, что лежало на столе, представляло собой некое подобие волшебной палочки, инкрустированной жемчужинами в форме каких-то букв). Мельхиор прислонился к колонне и понял, что она ледяная. Комната была пустой. Он взял палочку в руку, и вся одежда, которая на нем была, упала на пол. Раны у него на плечах затянулись и исцелились. Он больше не замечал холода. Дверь медленно открылась, и он вышел на открытое место, где находилось множество ярких человеческих фигур: их тела были прозрачны, как стекло, а глаза походили на голубые камни. На высоком пьедестале лежала корона. Зазвонили колокола, и все пространство наполнилось музыкальной гармонией.

На одной стороне он увидел группу неподвижно стоящих мальчиков с поникшими головами. Один из стеклянных людей приказал двоим из них выйти вперед, и тогда они скованно подошли к пьедесталу, взяли корону и подняли ее к свету. Мельхиор подошел к ним. Колокольный звон прекратился. На какой-то момент он почувствовал себя потерянным и одиноким. Затем он встретился взглядом с одним из мальчиков и испытал ужасное потрясение: это были глаза Фо. Затем он понял, что все эти мальчики были из ватаги Фо. Они оказались в плену у своего врага, Ульриха фон Шпата, и застыли в неподвижности. Мельхиор подумал: «Я стану таким же окоченевшим, как они! Что я наделал? Я предал тех, кто считал меня своим, по кому тосковал и кого ждал всю свою жизнь. Они пришли ко мне, чтобы принять меня в свою компанию, а я их предал и отдал в руки злейшего врага. Я (и это важное предложение) разбил свою жизнь. Я полностью разбил свою жизнь». С ужасом Мельхиор осмотрелся вокруг. К нему приблизились два мальчика, собиравшиеся надеть на него корону. Он ощутил ужасную дрожь по всему телу, но она прошла, когда мальчики протянули ему корону, и он услышал тихий шепот: «Вы хотите отсюда уйти? Вы хотите убежать отсюда прочь?» Это был голос Фо. При этих словах Мельхиор словно ожил и подумал: «Он здесь! Фо здесь!» Какой-то момент он пребывал в нерешительности, так как фон Шпат смотрел на него с угрозой. Но затем он распростер руки и сказал: «Я хочу отсюда уйти, я хочу отсюда уйти». И сразу почувствовал, как его схватили руки мальчиков, кто-то поцеловал его в губы, и все исчезло. Подул теплый ветер. Мельхиор ощутил себя так, словно тонет в теплом воздухе. Он открыл глаза и очнулся на лугу. На небе сияла луна, а воздухе было полно светлячков, кружащихся в летнем воздухе. Он увидел около себя лицо Фо и, улыбаясь, погрузился в глубокий сон.

После того, как он погрузился в наполовину истинное, наполовину ложное чувство вины, а затем от него избавился, устремившись к мнимой духовности, он оказался в окружении волчьей стаи. Как это можно интерпретировать с психологической точки зрения? Сначала чувство вины из-за того, что у него отсутствовало чувство любви к женщинам, ощущение непрожитой жизни, а теперь — волки.

Ответ: Волк — это животное, имеющее связь с ведьмой, а в своем негативном аспекте символизирует пожирающую мать.

Да, в некоторых версиях сказок Матушка Холле изображается с волчьей головой. Многие богини-матери и ведьмы имели железные волчьи головы, что иногда является символом пожирающей матери.

Вопрос: Это может быть противоположностью мнимой духовности, разве не так? Это может означать другой полюс.

Да. Можно сказать, что когда мужчина, устремляясь к мнимой духовности, спасается таким образом от проблем, связанных с близкими отношениями, он все еще находится в тисках пожирающей матери, и что еще хуже, он превращает в пожирающих матерей всех окружающих его женщин. А разве может быть иначе? Если он не вступает в близкие отношения, его можно только сожрать! Это противоестественно, но он вызывает у женщины именно такую непроизвольную и автоматическую реакцию. Чем больше мужчина отказывается принимать близость, тем больше он ощущает, что женщина должна взять над ним власть, поймать, поглотить, препятствовать его движению. Поэтому в каждой женщине он стимулирует появление пожирающей матери, тем самым порождая порочный круг. У него появляется разочарование, так как каждая женщина превращается для него в пожирающую волчицу. Тогда он говорит: «Вот вы какие! Я всегда это говорил», — и уходит от женщин. По существу, такое избегание отношений констеллирует женскую пожирающую способность, а потому мужчина снова и снова попадает в порочный круг. Так как он не вступает в близкие отношения, женщина приходит сама, вооруженная ловушкой и темницей, чтобы поймать и посадить туда мужчину. Так как у него нет любви, он вызывает у нее деятельность властного комплекса.

Итак, можно сказать, что мужчина с таким отношением к чувствам находит пожирающую мать везде — и там, где она есть, и там, где ее нет. Волк [волчица] будет ее символом. Однако в мифологии волк олицетворяет не только феминные черты ведьмы. Существуют и другие аспекты: например, бог смерти, изображавшийся на могилах этрусков, имел волчью голову или головной убор с изображением волка. Греческого бога Гадеса также часто изображали в уборе с головой волка. Мы снова сталкиваемся с тем, что [волк] воплощает хаос смерти, понимаемый как звериная пасть, пожирающая людей.

За образом волка стоит и стремление добиться чего-то безо всякой конкретной цели. По мнению Юнга, одним из самых сильных влечений, с которыми мы сталкиваемся, открывая дверь в бессознательное, являются жажда власти, сексуальное влечение, а затем что-то, похожее на голод, когда человеку хочется что-то съесть или ассимилировать, не имея конкретной причины и не видя в этом особого смысла. Именно это влечение заставляет человека получать все больше и больше. Если вы пригласите людей, одержимых подобным желанием, на ужин, они останутся недовольными, но чрезвычайно разозлятся, если в следующий раз вы их снова не пригласите. Если вы даете чаевые, такие люди не испытывают благодарности, и если в следующий раз вы не дадите им больше, они скажут: «Как, всего один франк?»

Хуже всего ведут себя люди, которые в детстве были крайне обделены любовью. Они жалуются на то, что их никто не любит, сохраняя постоянное мучительно-бледное выражение лица. Но если по отношению к ним проявить любовь, они ее не оценят, а захотят получить еще больше, и если им этого не дать, они разозлятся и придут в ярость. Можно продолжать и дальше делать им добро и набивать их широко открытый рот всем, чем только можно, — это не поможет. Их голод нельзя насытить, о них можно заботиться день и ночь — им всегда будет мало. Это все равно, что пытаться заполнить бездонную пропасть; их рот никогда не закрывается, он лишь требует все больше пищи. Их поведение похоже на ненасытную страсть, желание постоянно есть, сохранившуюся с раннего детства, когда ребенок все время испытывал голод, был обделен любовью или лишен удовлетворения других жизненно важных физических или психологических потребностей. Когда проявляется такая жадность, ей лишь можно сказать нет, потому что конца ей не видно. Это божественно-демоническая черта, которая заставляет человека говорить: «Еще! Еще хочу! Хочу еще больше!»

В германской мифологии волк является символом бога Вотана. Одно из его имен, Изенгрим (Isengrim), означает «железная жестокость и беспощадность» и дословно переводится как «железная голова». В фольклоре же еще одно из значений этого имени — «жестокая, холодная ярость». Большинство людей, переживших несчастливое детство, обладают такого рода ненасытной неудовлетворенностью, которая таится в глубине их души. Никогда не прорывающаяся наружу, она похожа на мертвенно-ледяную застывшую ярость, скрытую за требованием: я хочу еще и еще, мне все должны. Такая волчья ненасытность особенно выражена у сирот, а также у детей, живших в семьях, но подвергавшихся побоям. Проявления такого поведения встречается и у многих других людей.

С раннего детства Мельхиор испытывал фрустрацию. Мы знаем, что его мать, болезненная, слабая женщина, никак не проявляла заботу о сыне. С раннего детства он был одинок, ему часто приходилось играть в одиночестве, и он видел в окне своего двойника. Мы знаем, что он рос не в теплой, здоровой атмосфере. Поэтому в данном случае мы сталкиваемся с типичным случаем именно такого состояния, в котором проявляется жадность и неизбывная жажда получить как можно больше.

Преодолев наполовину истинное, наполовину ложное истерическое чувство вины, Мельхиор сразу попадает в новую ловушку, и снова выбирается из нее благодаря своему стремлению к свету. Когда он протягивает руки навстречу солнцу, волки исчезают. По существу, он даже не пробовал решить проблему, он просто в нее «попал», а затем, когда ночь превратилась в день (результат энантиодромии), из нее «выпал». Он оказался в состоянии, в котором не мог осознать, что означает происходящее, поскольку милостью Божией он снова выбрался из ловушки. Естественно, в таком случае ничего не разрешилось. Мельхиор вновь тонет во мраке, и следующая жизненная ситуация вновь выносит его наверх. Некоторые люди с такой «волчьей» проблемой вполне осознанно считают, что их жадность и желание поглотить как можно больше всех и вся, являются неразумными и сумасшедшими, поэтому внешне ее не выражают. Они ведут себя вежливо и никогда не просят больше, чем им дают, но всегда возникает подозрение, что это всего лишь корректность поведения, которая держит волка в клетке. Порой волк внезапно прорывается наружу, и тогда они озвучивают безумные и нереальные требования, которые невозможно выполнить.

⇐ Предыдущая 20 21 22 23 242526 27 28 29 Следующая ⇒