Лекция 10 5 страница

Если пытаться обсуждать поведение этих людей в процессе анализа, они вместо этого станут рассказывать интересный сон, и волчья натура уйдет далеко вглубь. Я могу сказать: «Послушайте, я уверена, что вы сейчас страшно злитесь, потому что я не могу сделать того, что вы от меня хотели, когда договаривались о приеме, и мне думается, нам следует это обсудить». Но они отвечают, что у них все хорошо, они вас прекрасно понимают. Их «волк» опять уходит в лесную чащу, хотя вы знаете, что все осталось по-прежнему. Было бы гораздо лучше, если бы они закатили ужасную сцену, и тогда мы могли бы в чем-то разобраться и как-то поговорить. Но все эти намерения идут прахом, и если вы скажете, что теперь можно было бы поговорить о чем-то ином, кроме сна, то в ответ услышите: «На мой взгляд, это не имеет смысла. Я знаю, что у Вас мало времени. Я знал, что не должен был просить Вас о встрече». Таким образом, «волк» исчез, ни в кого не превратившись.

Так происходит и в нашей истории. Мельхиор входит в «волчье» состояние и выходит из него, и на следующем этапе происходит все то же самое с заплесневелыми грибами и танцующими вокруг него женщинами, уверяющими, что земля скоро погибнет. Как можно интерпретировать этот мотив?

Ответ: Великая Мать и ее почитательницы, или Кабиры ⁸⁶.

Да, Великая Мать с ее первобытными адептами Кабирами; но как вы интерпретируете грибы? Эти женщины говорят, что леса погибают. Лес — это материнский символ, но он-то здесь при чем? Вы чувствуете здесь присутствие Великой Матери? Что можно о ней сказать?

Ответ: Она больна.

Да, это больная природа. Она нездорова, вот почему здесь присутствует нездоровая чувственность.

Замечание: Вероятно, что грибы будут последними, что останется на земле.

Вполне возможно. Грибы вторгаются в нашу современную жизнь, например, в виде новых лекарств, изготавливаемых из некоторых видов грибов и плесени. Они приходят к нам сегодня и в качестве [медикаментозной] терапии, вселяющей в людей надежду на то, что можно найти фармакологическое лечение шизофрении. На самом деле это вполне возможно, ведь любое гиперэмоциональное состояние вызывает интоксикацию. Мы уверены в том, что во время шизофрении наступает состояние интоксикации, поэтому вполне естественно, что ее можно устранить с помощью фармакологических препаратов. Загвоздка заключается в том, что если анализировать людей после приема медикаментов, становится видно, что психологические проблемы, которые вызвали приступ шизофрении, по-прежнему сохранились. Все болезненные проявления — сумасшествие, ярость и другие симптомы — можно устранить с помощью лекарства, но анализ показывает, что основная проблема при этом не исчезает. Если во время болезни не применять психотерапию, то с большой степенью вероятности у пациента наступит следующий приступ шизофрении, и ему снова придется принимать лекарства. Этот процесс может продолжаться бесконечно. После такого частичного медикаментозного лечения серия снов вам укажет на противоположную тенденцию: сейчас я могу руководствоваться своей ложной установкой, и затем, когда у меня «снесет крышу», я опять приму лекарство. Худшее в употреблении лекарств состоит в том, что они обладают деморализующим воздействием на людей со слабым характером. Такие люди не хотят менять своего отношения к жизни, им значительно легче продолжать жить так, как они жили, и если случается приступ психоза, наступает одержимость бессознательным, они могут принять лекарство, чтобы снова выйти из этого приступа, — так что они чувствуют себя в полном порядке! Они не хотят возвращаться к психотерапии, так как выбрать альтернативный путь значительно легче, хотя он и приводит к постоянным рецидивам и увеличению дозы принимаемого лекарства.

Могу привести случай с одной женщиной, страдавшей нимфоманией. Она настолько растворилась (и физически, и психологически) в своей болезни, что однажды не смогла самостоятельно выйти из психотического приступа. Она какое-то время принимала препараты, затем правильно прошла процесс отмены лекарства. Однако сновидение ясно показывало, что ее настоящей целью было продолжать [прием медикаментов]. Она не испытывала ни малейшей потребности в том, чтобы разбираться с тем, что постоянно толкает ее в бессознательное — в критических ситуациях она ведь могла принять лекарство, и все!

Если вы вмешиваетесь в медикаментозную терапию и говорите: «Мы сняли препаратами острое состояние, но нам необходимо разбираться в вашей проблеме [с помощью психоанализа]», такие люди не хотят слушать вас. Они верят в силу лекарства и искренне не понимают, зачем предпринимать какие-то усилия, если они могут жить по-старому, а в случае необходимости выписать у доктора новую порцию таблеток! Вот почему лечение медикаментозными средствами [в нашем случае] — весьма рискованное и опасное занятие. Безусловно, вполне обосновано принимать таблетки [в некоторых случаях], но впоследствии это приводит к сложным ситуациям.

Я не буду выступать против применения лекарственных средств вообще. В некоторых опасных психотических состояниях медикаменты — средство, помогающее быстро устранить симптомы, но за эту скорость приходится расплачиваться, поскольку лекарственный препарат подрывает веру пациента в способность исцелиться с помощью собственных морально-волевых усилий и в дальнейшем делает его зависимым от врачей, которые всегда в нужный момент могут дать нужное лекарство. Другими словами, в отношении применения медикаментозных средств существуют и «за», и «против».

Замечание: По моим наблюдениям, у человека происходит некое омертвение. Оно похоже на потерю души.

Не всегда, только если он употребляет лекарства в течение длительного времени. Я могу привести случаи, когда такого омертвения не наступало. Утрачиваются только вера, доверие, но не душа. Она может постепенно отмирать, если психотический приступ уже сильно развился, и человек употреблял очень много лекарств, но не обязательно. Но вера умирает, и это опасно.

Замечание: На самом деле мы точно не знаем, будет ли лучше тому или иному человеку от того, что он довольно долго находится в состоянии психоза.

Естественно, это вопрос изначального мировоззрения, и на этом я закончу наше обсуждение, поскольку вы сам решаете, хотите ли вы помогать людям становиться сумасшедшими или нет.

Замечание: Природа сама знает.

Знаете, я считаю опасной установку, если человек говорит: «Да, есть люди, которым вполне оправданно находиться в состоянии психоза, поэтому пусть они в нем и находятся! Таким образом природа сама избавляется от бесполезных для нее людей». Точно так же в медицине можно решать проблему эвтаназии, сказав: «Ладно, давайте умертвлять стариков и слабоумных».

Замечание: Я не имел в виду столь негативные выводы, но у меня были случаи, когда пациентов с помощью препаратов приводили в такое здоровое состояние, что, на мой взгляд, сумасшествие было бы предпочтительнее.

Да, конечно, но это не здоровое состояние. Это такой вид субъективного существования, который можно сравнить со стерильной могилой; оно просто позволяет людям быть социально менее маргинальными. В своем отношении к окружающим они становятся более терпимыми, правда у них внутри ничего не изменилось, и они остаются такими же сумасшедшими, какими были раньше. У меня случился доверительный разговор с одной такой женщиной. Казалось бы, она стала порядочным, нормальным человеком, но потом, когда вернулось ее сумасшествие, а вместе с ним — все лучшее, что в ней было, она сказала: «Я оставалась сумасшедшей все это время. Я лишь маскировалась, это была псевдоадаптация». Это нельзя назвать лечением, это лишь подталкивание людей к социально конвенциональному поведению, доведение их до состояния, когда их психическое расстройство не бросается в глаза, что, естественно, очень удобно для лечащего врача. По существу, такие пациенты — механизм самозащиты для врача.

Замечание: На мой взгляд, если мы достаточно долго оказываемся применять лекарства, то в некоторых случаях эффект может быть обратимым. Но вместе с тем то, что кажется потерей души, по существу, является самоуничижением на эмоциональном уровне. Если задать таким людям вопрос, они скажут, что и галлюцинации, и другие психотические симптомы сохраняются, но при этом отсутствуют слишком сильные эмоции.

Одна пациентка, которая перенесла лоботомию, сказала мне, что всегда чувствовала присутствие своей болезни. Употребив метафору, она сказала: «Она [болезнь] жила в подвале, но не могла подняться наверх». Женщина как бы существовала на верхнем этаже [дома], а этажом ниже жило ее сумасшествие, и состояние пациентки в точности соответствовало Вашему описанию. Эмоциональная проблема не разрешилась, она лишь отошла в сторону. Человек оказался от нее на некоторой дистанции, и в этом случае действие [лекарств] сравнимо с хирургической операцией: они просто отрезают пациента от излишне эмоциональных проявлений. Пережив чрезвычайно сильные эмоции, человек затем переходит на противоположный полюс, превращаясь в резонера. И тогда он испытывает тайную тоску по собственному безумию, так как переживать сильное эмоциональное состояние и быть сумасшедшим — значит ощущать полноту и многообразие жизни.

Состояние безумия — пик человеческих эмоций. Человек никогда не живет такой полной жизнью, как в тех случаях, когда переживает сумасшествие. Если вы не достаточно безумны, чтобы понять это, достаточно вспомнить ваши переживания сумасшедшей любви или отчаянной ненависти. Это изумительное состояние! Вместо того чтобы чувствовать себя разрывающимся на части в борьбе эмоций и рассудка, вы ощущаете себя целостной личностью! Что за удовольствие дать выход своей ярости! «Я все высказал этому человеку прямо в глаза, совершенно себя не сдерживая!» Вы ощущаете себя честным и прямодушным, а значит, целостным, потому что вам не нужно быть вежливым, вы говорите все, что думаете! Это абсолютно божественное состояние, самое подходящее для переживания настоящей любви, где нет места сомнениям. Совершенное, божественное доверие! Не нужно себя защищать от несовершенной природы другого человека! Никакого недоверия, испытываемого нами в обычном состоянии, наоборот: «Мы — единое целое. Мы вместе. И вокруг нас танцуют звезды!» Это состояние слияния и единения. А на следующее утро она замечает у себя на носу прыщик, и все рушится! Вы полностью выходите из состояния, в которое погрузились раньше.

Однако эмоции целиком воссоздают это состояние единения, независимо от того, какие именно это эмоции. Вот почему, если с помощью лекарства привести человека в нормальное состояние, он адаптируется [к действительности], но перестанет ощущать свою целостность, втайне стремясь вернуться к безумию. Следовательно, таблетка — не решение проблем. Человеку необходимо вновь вернуться в эмоциональные переживания и попытаться достичь одновременно двух полюсов: в этом случае уменьшится и степень его эмоционального напряжения, и степень его рассудительности.

Противоположности должны объединяться, как [должны объединиться] и противоположности в нашем романе, где чистые эмоции представлены в образе мальчика Фо, а порядок и рассудительность — в образе фон Шпата. Автор разрывается между этими двумя противоположностями. На одном полюсе — воплощение порядка, жесткого и непоколебимого, подобного гиперадаптации, наступающей после приема лекарств, чрезмерного резонерства, сменяющего приступ психоза. Находиться в состоянии холодной рассудительности значит также переживать безумие. Но и прямо противоположное [эмоциональное] состояние представляет собой лишь другую форму сумасшествия. Если человек не может удержать баланс двух полюсов, он себя теряет, в чем, собственно, и заключается трагедия романа.

Обратитесь к политике, и вы увидите схожие проявления, возникающие в безумных политических движениях. Они граничат с массовым психозом, когда толпы людей размахивая либо кельтским крестом, либо свастикой, либо чем-то еще, маршируют, полностью утонув в бушующих эмоциях и ощущая себя единым целым. Так здорово идти по улице в многотысячной толпе, просто выкрикивая [лозунги], ведь тогда появляется ощущение единства с себе подобными! Но возникает полиция, порядок, деловые отношения, нормы и т. п. — все то, что воплощает фон Шпат. И вскоре общество регрессирует в состояние, которое обычно называют восстановлением после революции, когда возвращается порядок, контроль власти. Однако людям становится смертельно скучно, им очень хотелось бы вернуться в хаос революции, где, по крайней мере, ощущается течение жизни.

Все чаще можно наблюдать, как не только отдельно взятый человек мечется между двумя полюсами, но и целые народы. Группа отражает проблемы индивидуальности, что для нашего времени весьма показательно. Например, у молодых людей, которые сегодня защищают баррикады в Алжире⁸⁷, сражаясь под флагом с кельтским крестом в виде мандалы, нет никаких практических планов! Я совершенно уверена в том, что большинство этих юношей просто наслаждаются полнотой жизни, чувствуя себя цельными личностями, героями и просто самими собой. У них нет никаких далеко идущих целей! Они ведут себя так, словно их поведением управляет некая эмоциональная целостность, но впоследствии оно перейдет в мучительную скуку от наступившего порядка. А что вы сделаете? Ничего. От порядка фон Шпата веет ледяной стужей.

⇐ Предыдущая 21 22 23 24 252627 28 29 30 Следующая ⇒