Лекция 10 15 страница

Христианство учит, что на самом деле зла не существует, и если человек невиновен, у него все будет хорошо. Но если толковать этот постулат неверно, он лишь сделает нас инфантильными, лишив нас инстинктивного отношения к жизни. Все мы стараемся быть невинными овцами, но став ими, вполне естественно превращаемся в беспомощных существ. Здесь мы снова сталкиваемся с проблемой барашка Сент-Экзюпери, психологией овцы и инфантилизмом. Такова одна из разновидностей ложной христианской установки, которая состоит в том, что если человек невиновен, с ним ничего не случится, поскольку он находится под защитой своего ангела-хранителя. Но реальная жизнь входит в противоречие с таким учением, так как невиновность не помогает жить ни в человеческом мире, ни в дикой природе. Невинность лишь служит приманкой для волков.

Итак, у меня не много информации по обсуждаемому случаю, поэтому мы перейдем к вопросу о том, как проблема комплекса puer aetemus отражена в Германии. С этой целью я возьму книгу Бруно Гетца «Царство без пространства» (Das Reich ohne Raum), впервые изданную в 1919 г. Второе издание увидело свет в 1925 г. Примечательно, что книга была написана и издана до зарождения нацистского движения в 1933 г., задолго до того, как Гитлер начал формулировать свои болезненные идеи.

Без сомнения, Бруно Гетц обладал пророческим даром и, как мы увидим, его история во многом предугадала события, связанные с нацистским движением, пролив свет на проблему фашизма с точки зрения пуэра. Гетц предсказал даже то, что происходит в Германии в настоящее время, и я уверена, что с помощью этой истории мы доберемся до цели, которую я поставила: мы выясним религиозную сторону и раскроем временной аспект проблемы puer aeternus.

Лекция 9

Бруно Гетц родился 1885 г. в Риге. Повествование в романе «Царство без пространства» начинается с двух стихотворений, которые я хочу процитировать:

Когда все, что мы знали, распадется и превратится в руины,

Заключенный в объятия всесильной смерти

Наш пылкий дух устремится вперед

Благодаря мечте, ведущей нас вперед.

Вдали от дома и родной земли,

Наш корабль мчится по коварным волнам.

Весело смеясь, мы смело мчимся вперед,

Так же, как викинги плыли к неизвестным землям.

А если ночью нас охватит ужас, ТЫ споешь

Нам песни о других берегах,

И тогда в слабой дымке тумана исчезнут призраки,

И мир растворится в ритме танца,

Звездный свет укажет нам на долгожданную удачу,

И солнце осветит нам Царство без пространства.

Затем следует второе стихотворение, посвященное Фо, который, как мы впоследствии увидим, является в романе персонажем-пуэром..

Когда темная туча

Не скрылась с небес,

И от всего мира,

Солнце исчезло,

Из глубины

Появился новый свет,

И даже во сне мы знали,

Что там был Ты.

О, восходящее солнце

Из глубины твоих глаз!

О, потоки любви,

Струящиеся из твоих губ!

Сквозь пучину океана вечности

Сияние твоих рук

Воспламеняет нас

Отвагой и мужеством.

Вечная юность,

Окруженная музыкой сфер,

Дарительница умиротворения,

Сияющая, свободная и прекрасная.

Мужчины и женщины

Танцуют, осененные твоей славой,

Направляясь к смерти.

Чтобы тебя узреть.

Всегда объятые светом,

Твои белые очертания вызывают

Одну волну за другой,

И мы не состаримся никогда⁶⁸.

Как я уже сказала, второе издание этой книги было опубликовано в 1925 г. Мне не удалось достать первое, но в конце второго издания сказано, что роман впервые публикуется в неискаженном варианте. Первое издание книги вышло в отсутствие автора, и либо потому что произведение слишком потрясло издателя, либо по какой-то другой глупой причине тот изъял некоторые главы (я скажу позже, какие именно), поэтому первое издание книги оказалось неполным. Тогда роман произвел ложное впечатление политического памфлета.⁶⁹ Вернувшись, автор настоял на том, чтобы произведение было напечатано в полном объеме и, давая комментарии к обоим изданиям в конце последнего, отметил, что никогда не считал свой роман политическим памфлетом.

Следует вспомнить, что эта книга была написана сразу после Первой мировой войны, закончившейся полным поражением Германии, во время массовой безработицы и других послевоенных бедствий. Как раз в это время один безумный мечтатель, солдат по имени Шикельгрубер (позже известный под именем Гитлер) пытался собрать вокруг себя группу молодых людей, привлекая их экстатическими, почти сумасшедшими политическими заявлениями. Книга Гетца была издана за четырнадцать лет до того, как фашисты захватили власть в Германии, хотя во время написания романа они уже вели подпольную работу. Это был период осознанного социального отчаяния и отсутствия цели, время полной социальной дезориентации; тот период, в некотором смысле похож на то, что мы переживаем сейчас. Так как первое издание книги появилось в 1919 г., и автору понадобилось время, чтобы ее написать, можно предположить, что роман был создан сразу после войны, поэтому руины, о которых говорится в первом стихотворении, скорее всего, отражают катастрофу того времени. Автор упоминает мечту, исполнения которой он так страстно добивается, устремляясь через моря к новым землям, к какому-то неведомому ужасу, а затем пишет о тех, кто поет о новой земле и о том, что его взору открывается «царство без пространства».

Второе стихотворение в книге начинается с того же мотива: небо закрыто темными тучами, и хотя солнце исчезло, сквозь темноту пробивается исходящий из глубин новый свет, невидимое присутствие которого ощущают все еще спящие люди. Это невидимое присутствие описывается как «вечная юность, охваченная музыкой сфер». Автор дает понять, что в «царстве без пространства» правит вечная юность, и для того чтобы лицезреть правителя, нужно умереть: мужчины и женщины танцуют экстатический танец смерти, чтобы всецело ощутить трансцендентную сферу. Таким образом, становится очевидно, что автор переманивает людей из одного мира в другой, искушает их смертью.

В первой главе под названием «Shimmelberg» («Гора белой лошади») говорится, что жители маленького городка Шиммельберг, в котором есть Шиммельбергский Университет, хорошо помнят старого морского капитана Вильгельма ван Линденгуса (Wilhelm van Lindenhuis). Это имя, распространенное в северной Германии, имеет датские корни и образовано от слов Linde (lime — лимон) и Huis (house — дом), т. е. «дом из лимонного дерева».

О его внезапной смерти ходили разные слухи. Сначала умерла его добрая, печальная и болезненная жена, и люди заметили, что сразу после ее смерти он перестал вечерами выходить на прогулку. Но когда они увидели, что в доме зажегся свет и в окне появилось его худое, покрытое глубокими морщинами лицо, они подумали, что, должно быть, он какое-то время болел, но теперь поправился, и перестали беспокоиться о нем.

Однажды вечером появились двое неизвестных в кожаных кепках и в одежде, которую автор называет «надетой по погоде», то есть с поднятыми воротниками для защиты от дождя и ветра. Они позвонили в колокольчик капитанского дома. Прохожие говорили, что, заметив юношей, он сначала отпрянул от окна, как бы поразившись чему-то, затем впустил их в дом, а через четверть часа они снова вышли из дома.

На следующее утро почтальон, позвонив утром в дверь, не получил никакого ответа; ответа не было ни днем, ни вечером, поэтому он известил соседей. Взломав дверь, они обнаружили старика сидящим мертвым в кресле. Было очевидно, что умер он ненасильственной смертью от сердечного приступа. В доме на столе его сына Мельхиора (Melchior) нашли корону с рогами и крест из слоновой кости. Так как на предметах не было пыли, люди пришли к выводу, что их положили недавно, потому что все остальное в доме было покрыто толстым слоем грязи. Были предприняты многочисленные усилия сообщить Мельхиору (Мельхиор — главный герой нашей истории) о смерти отца; ему посылали в Рим письма и телеграммы, но они вернулись, не найдя адресата. Его так и не удалось найти. Люди всегда называли Мельхиора странным молодым человеком и рассказывали о нем следующую старую историю.

Когда ему было лет пятнадцать, он дружил с Отто фон Лобе (Otto von Lobe) и Генрихом Вундерлихом (Heinrich Wunderlich). Отто фон Лобе был худым, вежливым, белокурым юным аристократом, а Вундерлих — смуглым, сильным, отважным юношей. Став друзьями, они организовали тайный клуб. Друзья читали много алхимической и масонской литературы и проводили алхимические опыты с целью найти эликсир, выпив который, человек мог бы изменить свой внешний вид. После многих попыток они поверили в то, что им удалось создать этот эликсир. Каждый из друзей хотел испытать его первым, и так как они не могли прийти к согласию, то созвали заседание всего своего мистического клуба. Другие юноши были скорее очарованы романтическим ужасом самого предприятия, чем его деталями, оставив их на откуп троим друзьям, которые не имели никакого представления о ядовитом воздействии эликсира. Бросили жребий, и он выпал Отто фон Лобе. Друзья решили устроить ночное празднество, во время которого их фантазии устремились в будущее: они представляли, какие возможности сулит им эликсир, мечтали, что, подобно волшебникам, они смогут менять свой внешний вид; они грезили о начале новой эры — эры трансформации всего человечества. Они впадали в экстаз все больше и больше, а ранним утром побежали к морю и обратили лица к востоку. При первых лучах солнца Отто фон Лобе вскочил на ноги, разорвал на себе одежду, и, счастливо смеясь заре нового дня, выпил эликсир. Спустя несколько минут он умер.

Было проведено строгое расследование. Мельхиора исключили из школы, не дав ему сказать ни слова в свое оправдание; другие участники тоже понесли суровое наказание.

Вундерлих, стройный смуглый юноша, который был третьим в их союзе, очень изменился после этого происшествия. Бросив все мистические опыты, он стал приземленным циником, при этом язвительным и высокомерным. Он изучал медицину, а по окончании университета уехал врачом общей практики в маленькую деревню, где вел жизнь циничного, весьма практичного человека, не имея никакого желания иметь дело с мистическими фантазиями.

В этом описании мы можем узнать многое из того, о чем говорили на предыдущих лекциях, а именно: Икар, испытавший порыв творческой фантазии и потерпевший неудачу, окончательно впал в обыденность и банальность жизни.

Итак, Отто фон Лобе погиб, а третьего члена троицы, Мельхиора, исключили из школы. Он отправился домой, заперся в своей комнате и не выходил оттуда в течение долгих месяцев. Его отец, который очень интересовался магией, трудами розенкрейцеров и алхимией, простил сына. Даже мать тихо оплакивала трагедию, но не сказала сыну ни слова. На самом деле отец был польщен, что сын, разделяя его интересы, сможет довести до конца дело, которое долгие годы увлекало его самого.

Сначала Мельхиор, предоставленный своим мыслям, часами сидел в своей комнате, куда ему приносили еду. Постепенно у него стало появляться доверие к отцу, с которым он вел научные споры; его отец, при всем своем интересе к магии и подобным вещам, не верил в возможность химических превращений человека. Он считал, что если бы даже такое превращение было возможно, оно все равно не имело бы смысла. Но такова была фантастическая идея его сына: только ради самой идеи и безо всякой далеко идущей цели он желал превратить в пепел изначальную форму человека, сделав его прозрачным, «зеркалом звезд», как он это называл.

Отец Мельхиора больше интересовался астрологией, и сын считал, что отец засорил себе мозги. Вскоре они стали ссориться все чаще и чаще. Несмотря на общие интересы, они не соглашались друг с другом. Они постепенно отдалялись друг от друга, и наступило время, когда они совсем перестали разговаривать.

Затем Мельхиор стал заходить в гости к Генриетте Карлсен (Henriette Karlsen), пятнадцатилетней дочери директора местного музея. Это была очень красивая, белокурая и стройная девушка с бледным лицом, янтарными глазами и аристократически безвольными длинными пальцами. Однажды, сидя в своей комнате, Мельхиор увидел, как она переходит улицу. На следующий день он впервые вышел из дома, и они встретились в музее. Она к нему подошла, взяла его за руки и долго на него смотрела, не говоря ни слова; в глазах ее стояли слезы. Мельхиор отвернулся от девушки и заторопился домой. После этого они ежедневно встречались в музее, но на протяжении их встреч Генриетта становилась все бледнее и печальнее. Однажды старый директор случайно услышал, как Мельхиор рассказывал ей о том, что с раннего детства его преследует видение: каждую ночь он видит лицо, заглядывающее в окно его дома. Еще ребенком он однажды вечером услышал стук в окно. Подняв голову, он увидел смотревшего на него через окно смуглого мальчика с глазами, похожими на его собственные. Когда он подбежал к окну, видение исчезло. Он сел и проплакал несколько часов.

Со временем видения прекратились, но когда он с друзьями создавал смертельный эликсир, мальчик появился вновь, на сей раз в компании других мальчиков, смотревших на него через окно и строивших ему рожи. После смерти несчастного Отто они исчезли.

«Слава Богу», — сказала Генриетта.

Ее ответ привел Мельхиора в ярость: как же она могла такое сказать, ведь с тех пор как исчезли мальчики, он оставался в полном одиночестве, и никто из окружающих не мог ему помочь! Отто погиб исключительно потому, что слишком торопился принять эликсир, в силу которого верил недостаточно. Генрих предал их дружбу. Отец ничего не смыслит в алхимии. Он, Мельхиор, бесконечно одинок.

Генриетта ответила, что если он любит ее, то должен пообещать ей забыть обо всем, а если мальчик-видение позовет его за собой, Мельхиор за ним не последует.

В отчаянии Мельхиор изумленно спросил, как же он может ей это пообещать, да и как она могла просить его об этом! Все, что он хочет — это отправиться вслед за ним, взяв с собой Генриетту, и разгадать все загадки.

«Никогда! — закричала Генриетта, и в ее голосе слышался смертельный страх. — Ты хочешь меня убить так же, как убил Отто?»

Мельхиор пришел в ярость и, назвав ее трусихой, бросился вон из комнаты мимо испуганного директора музея.

В этот же день Мельхиор упросил отца отослать его в школу соседнего города, и отец согласился; в дальнейшем Мельхиор приезжал домой лишь изредка, всего на несколько дней, но, поступив в университет, совсем перестал навещать родительский дом. Все, что о нем знали, было то, что Мельхиор изучал химию, весьма успешно, и в конце концов получил степень доктора наук в Оксфорде. В тот же год, когда он стал доктором наук, Генриетта умерла от туберкулеза. Она, не желавшая смерти, переставшая общаться с Мельхиором, потому что понимала, что мальчик-видение — не что иное, как воплощение смерти, умерла.

За год до смерти матери Мельхиор вернулся в Шиммельберг и прожил там три дня, а затем уехал за границу и долго путешествовал по Индии и Китаю. Вскоре в газетах напечатали, что известный профессор Кукс (Cux) из университета Шиммельберга пригласил Мельхиора к себе в качестве ассистента для участия в химических исследованиях. Мельхиор вернулся в родной город, где всем было любопытно посмотреть на человека, о юности которого ходило так много странных слухов.

Когда Мельхиор вернулся, то к всеобщему разочарованию, казался совершенно нормальным. Он был холоден, безучастен и необычен, и если бы не странный взгляд его серых неподвижных глаз, он казался бы человеком вполне приятным и даже производившим глубокое впечатление.

В первый же день профессор Кукс рассказал Мельхиору о смерти отца и о странном появлении двух юношей, оставивших в доме рогатую корону и крест из слоновой кости. Когда профессор упомянул о юношах, Мельхиор, казалось, был поражен, но, быстро взяв себя в руки, заявил, что не имеет об этом ни малейшего представления. Он лишь заметил, что у отца иногда возникали странные идеи, поэтому ему приходилось общаться с незнакомцами, но Мельхиор ничего не знает об этих людях.

Мельхиор переехал в отцовский дом, отремонтировал его и стал вести весьма светскую жизнь. В его доме собирался весь свет города, прежде всего из любопытства, но, как мы увидим впоследствии, и по другим причинам. Каждый день устраивались многолюдные приемы, но сам Мельхиор рано их покидал и, извиняясь, поднимался в свой кабинет, где оставался далеко за полночь.

Постепенно назревал скандал: Мельхиор перестал уделять внимание своей научной деятельности и стал все больше принимать участие в общественной жизни, которой увлеклась его жена. Благодаря его вмешательству жизнь города совершенно изменилась. Людей возмущала насмешливая манера, в которой он отзывался о государственных и церковных институтах, но больше всего их расстраивало постоянно возрастающее влияние Мельхиора на студентов, которых он пытался настроить против науки и научного мышления, внушить им радикальный скептицизм в отношении научных основ и результатов исследований, а также института церкви. Он рассуждал о науке как о современной форме интеллектуальной иллюзии, утверждая, что в ней не больше определенности, чем в вере, поскольку наука, как и вера, также является псевдорелигией. Сначала люди считали, что этому может положить конец профессор Кукс, но постепенно они убедились в том, что тот совершенно очарован своим ассистентом. В конце концов, они оба были вынуждены прекратить лекции, потому что профессор поддерживал Мельхиора в его взглядах на науку. Он говорил, что его ассистент совершенно прав: что представляет собой наука? Ничего! Люди принимали все это за шутку до тех пор, пока престарелый профессор втайне не женился на молоденькой танцовщице. Горожане покачали головой и решили, что он совершил это под роковым влиянием идей определенного круга лиц. Постепенно люди отстранялись от Мельхиора, только несколько человек оставались верны ему.

Этот «определенный круг лиц» продолжал встречаться раз в неделю в доме Мельхиора ван Линденгуса. Говорили, что собрания носили весьма эксцентричный, разнузданный характер, и хотя слухи были преувеличены, говорили, что на этих вечеринках царит распущенность. Люди были просто изумлены, узнав, что господин Сильверханиск (Silverharnisk — silver harness, «серебряная сбруя»), либерально настроенный пастор лютеранской церкви, тоже присоединился к этому кружку, оправдывая свои посещения тем, что изучает дезориентацию и оторванность современной души от корней! Как можно догадаться, истинная причина его посещений была иной.

Сам Мельхиор становился все более эксцентричным, он полностью отстранился от диких вечеринок, проходивших в его доме. В ноябре жители заметили странных, необычно одетых молодых людей. Вот тогда горожане вспомнили загадочные обстоятельства смерти отца Мельхиора и рассказы старого директора местного музея о разговоре Мельхиора с Генриеттой, когда той было шестнадцать лет. Люди пришли к выводу, что за всем этим кроется какая-то страшная тайна, а потому напряжение и раздражение только возрастало.

Вторая глава романа называется «Встреча».

Мельхиор в дурном расположении духа сидел на скамейке, наблюдая за тем, как падают крупные капли дождя. Он не мог заставить себя пойти домой, так как был уверен в том, что его жена намеренно забыла затопить камин в его кабинете, чтобы вынудить его присоединиться к вечеринке. Поэтому он предпочитал мерзнуть на улице.

Звук шагов по гравию дорожки вывел его из состояния апатии. Мельхиор в полном изумлении и даже потрясении увидел мальчика в кожаной кепке и пальто с высоко поднятым воротником. Мальчик, не торопясь, двигался по аллее городского парка вдоль деревьев, с которых уже облетела листва. Когда мальчик приблизился, Мельхиор увидел маленькое смуглое лицо, на котором отчетливо выделялись робкие, блестящие серые глаза, смотревшие прямо перед собой. Мальчик дошел до сидящего на скамейке Мельхиора, поравнялся с ним и, бросив на него быстрый взгляд, улыбнулся и исчез. Мельхиор тихо вскрикнул, его охватила внезапная дрожь. Затем на другом конце аллеи появился высокий мужчина. Он неуверенно огляделся вокруг, сделал несколько шагов, затем снова остановился и снова огляделся.

Прежде чем мужчина смог заметить мальчика, тот вдруг быстро подбежал к Мельхиору. Он шепнул Мельхиору, чтобы он взял его за левую руку, быстро надел перчатку, ничему не удивлялся и ничего никому не говорил.

В голосе мальчика чувствовалась паника, глаза лихорадочно блестели, а когда он говорил, его прекрасно очерченные губы дрожали от страха. Мельхиор невольно взялся за руку, протянутую мальчиком. В тот же момент ребенок исчез, словно растаял в воздухе, а

Мельхиор увидел, что на большом пальце его руки оказалось массивное серебряное кольцо. Все еще находясь под влиянием внезапной просьбы мальчика, Мельхиор вытащил перчатку и надел ее на руку. Затем, не зная почему, он вдруг испытал ощущение огромного счастья: наконец исполнилось то, о чем он так долго мечтал. Его депрессия исчезла совсем, и он, совершенно уверенный в себе, смотрел на высокого мужчину, от которого прятался мальчик.

Увидев Мельхиора, незнакомец в нерешительности остановился. Он был гладко выбрит, хорошо пострижен, у него были несколько поблекшие черты лица и выдающийся вперед, энергичный подбородок. Крупный тонкий рот, небольшой кривоватый нос, впалые щеки и глаза, похожие на яркие прозрачные камни, завершали общий портрет. Когда незнакомец поднял шляпу, Мельхиору открылся высокий лоб и густые светлые волосы.

«Простите, — произнес незнакомец, — Вы не видели здесь мальчика?»

«Я никого не видел», — рассеянно ответил Мельхиор.

«Неужели? — сказал мужчина. — Простите. — Он сел на скамейку рядом с Мельхиором. — Я немного устал. Целый день бегаю по городу в поисках своего ученика».

«Как он выглядит?» — спросил Мельхиор, улыбнувшись против своей воли.

Незнакомец весьма подозрительно посмотрел на Мельхиора и сказал: «Но ведь Вы его видели? Он с Вами разговаривал? Ведь это был он?…»

«Я никого не видел, — прервал его Мельхиор. — Я уже сказал Вам об этом».

«Судя по вашему вопросу, я решил, что Вы что-то вспомнили, — сказал незнакомец. — Значит, не видели… Как жаль! Простите мою назойливость, но я крайне обеспокоен».

Сидя рядом, Мельхиор продолжал рассеянно разглядывать незнакомца. Лицо мужчины, которое внешне казалось застывшим, уже за секунду могло сменить свое выражение. Оно то казалось лицом старика, то вдруг на нем появлялась детская улыбка, но иногда его выражение становилось строгим и грозным, а взгляд — сверкающим, холодным, проницательным.

Мужчина встал и произнес: «Еще раз прошу прощения. Хочу попросить вас об одном одолжении. Не знаю почему, но меня не покидает ощущение, что мальчик встретится именно Вам. Я знаю, он заговорит с Вами. Не слушайте его: то, что он скажет, будет неправдой. Не берите его за руку, если он попросит об этом. Это может навлечь на Вас беду. Предупреждаю вас! А если все-таки Вы его увидите, будьте так любезны, сразу сообщите мне. Не откажите мне в моей просьбе».

На это Мельхиор ничего не ответил.

«Меня зовут Ульрих фон Шпат, — сказал незнакомец. (Ulrich von Spät, spät значит «поздно»), Я остановился в Гранд-отеле и занимаюсь поисками ребенка. Вы можете принять меня за сумасшедшего, и я не могу Вам всего объяснить, но, пожалуйста, поверьте мне на слово и сделайте, о чем я прошу. Если Вам повстречается мой ученик, Вы узнаете его по худому смуглому лицу, твердому взгляду серых глаз. Он носит кожаную кепку и пальто с высоко поднятым воротником. Вы обязательно его узнаете. Его появление может поразить Вас…»

В этот момент Мельхиор задумчиво склонил голову, но ничего не ответил. Фон Шпат на секунду задержался, посмотрел на Мельхиора, вздохнул, а затем повернулся к нему и сказал: «Что ж, будем надеяться! До свидания!»

Внезапно Мельхиор ощутил огромную симпатию к этому человеку, почувствовал глубокую внутреннюю связь. Забыв о предупреждении мальчика, он снял перчатку и тепло пожал руку господину фон Шпату, и тогда тот увидел кольцо. На какой-то момент его глаза вспыхнули, но он подавил в себе волнение и быстро пошел прочь.

Вспомнив о кольце на пальце, Мельхиор почувствовал себя так, словно предал мальчика. Только осознав, что незнакомец мог не заметить кольца, он немного успокоился, но так и не простил себе своей беспечности.

«Что все это может значить? — подумал он. — Я теряю над собой контроль. Все это происходит со мной, словно во сне. Кто такой этот незнакомец? Какую власть он имеет надо мной, что я так его полюбил, забыв, кто он такой? Он — мой враг!»

Третья глава называется «Фо» («Fo») — по имени таинственного мальчика.

По дороге домой у Мельхиора появилось ощущение, что он дематериализовался. Окружавшие его улицы, стены, дома казались высокими и странными, будто сделанными из воздуха. Ему чудилось, что он проходит сквозь них. Стены раздвигались перед ним, как занавеси, и снова смыкались, словно облака или туман. Все изменилось: стоявшие раньше здания исчезали, а потом вдруг появлялись снова. Этот город был уже не тем, по которому он шел недавно.

Казалось, что и люди тоже изменились. Он ловил на себе беглые взгляды и чувствовал себя так, словно смотрел в свое зеркальное отражение. Улыбка и взмах руки казались ему полными особого значения, приветствием, знаками скрытого смысла.

У железнодорожной станции под гигантским зонтиком сидела толстая торговка яблоками. Он купил пару яблок, положил их в карман, а затем похлопал ее по сморщенным щекам, вызвав ее необычайное изумление. «Да, да, — сказал он, сияя. — Мы знаем друг друга. Мы старые друзья. Вы видите у меня на пальце это кольцо? Раньше вы никогда его не видели. Его больше никто не может видеть. Это значит, что я собираюсь убраться прочь отсюда очень далеко. Вы знаете, как это бывает, когда кто-то хочет отправиться далеко-далеко, и вот это время приходит, и человек исчезает».

Похоже, женщина ничего не поняла и чувствовала себя очень неловко.

«Я знаю, — продолжал он, — что мне не следует Вам все это говорить. Мы так хорошо знаем друг друга. Мы с Вами уже давным-давно знакомы, с самого детства…»

Женщина, которая, видимо, нервничала все больше и больше, осмотрелась вокруг и наконец, придвинувшись к Мельхиору, прервала его. «Как вам не стыдно все это говорить пожилой женщине?» — спросила она.

«Вы меня не знаете? — удивился Мельхиор. — Почему это вдруг Вы делаете вид, что не знаете меня? Вы всегда сидите на этом углу, когда я прохожу по улице. Я всегда вижу Вас, когда прихожу куда-то или откуда-то ухожу. Разве не помните, как Вы сидели на станции в Генуе с пестрым попугаем на плече, и как я купил у вас апельсины? А в Вене? В Санкт-Петербурге? В Стокгольме? В сотне других городов! Вы всегда сидите и протягиваете мне фрукты, когда я приезжаю и смотрите мне вслед, когда я уезжаю».

Мельхиор посмотрел ей прямо в глаза и покачал головой. Затем, понизив голос, он сказал: «Я понимаю. Вы осторожны. Вы не хотите, чтобы нас подслушали. Наш враг, незнакомец, находится где-то здесь. Заговорив с Вами, я проявил беспечность. За Вами могли следить. Я был так рад, что увидел Вас. Теперь мне понятно, что я должен уйти».

В это время он заметил мальчика, проходившего за палаткой женщины, который пристально на него посмотрел и предупредительно приложил палец к губам, а затем быстро повернул за угол. Это никак не мог быть тот, исчезнувший мальчик, поскольку лицо нового мальчика казалось мельче, смуглее и наглее. Похожим оставался только спокойный взгляд серых глаз.

Мельхиор кивнул женщине на прощанье и быстро пошел прочь. «Кто же меня предупреждал? — думал он. — Он был одет так же, как и исчезнувший мальчик. В какой круг я попал? Что окружает и так пленяет меня? Иногда я все это вижу во сне. Много доверчивых лиц на улице, много подмигиваний, кивков и приветствий, два мальчика, незнакомец… Но я не могу вспомнить… А торговка яблоками… Зачем я ей все это сказал? Это полный идиотизм! Откуда ей меня знать? На железнодорожных станциях всегда сидят старухи. Но при этом одно и то же лицо, одни и те же волосы, те же морщины, тот же голос…»

Придя в сумерках домой, Мельхиор неподалеку увидел группу мальчиков, которые при виде его разбежались в стороны, спрятались за угол дома и с любопытством за ним наблюдали. «Все становится еще больше запутанным, — подумал он, — теперь уже их целая ватага!»

Вдруг в окнах его дома на первом этаже зажегся свет. Оттуда слышался смех, обрывки фраз, музыка. Ему показалось, что среди этого множества голосов он узнал голос фон Шпата. Затем до него дошло, что он никогда не называл фон Шпату своего имени и не говорил, где живет, поэтому откуда ему здесь взяться? Мельхиор решил, что ошибся.

Чтобы остаться незамеченным, он прошел с черного хода и поднялся прямо к себе в кабинет. Там было темно и холодно. Он включил свет и, не снимая с себя мокрого пальто, лег на диван; кольцо свободно соскользнуло у него с пальца и упало на пол. Испугавшись, он стал его искать.

Исчезнувший мальчик стоял и, улыбаясь, смотрел на него. «Тебе холодно, — сказал он. — Я разведу огонь». Он разжег в камине огонь, затем сбросил свое пальто, снял кепку и встал перед Мельхиором.

⇐ Предыдущая 12 13 14 15 161718 19 20 21 Следующая ⇒