Главная

Контакты

Случайная статья

• Автоматизация
• Антропология
• Археология
• Архитектура
• Биология
• Ботаника
• Бухгалтерия
• Военная наука
• Генетика
• География
• Геология
• Демография
• Деревообработка
• Журналистика
• Зоология
• Изобретательство
• Информатика
• Искусство
• История
• Кинематография
• Компьютеризация
• Косметика
• Кулинария
• Культура
• Лексикология
• Лингвистика
• Литература
• Логика
• Маркетинг
• Математика
• Материаловедение
• Медицина
• Менеджмент
• Металлургия
• Метрология
• Механика
• Музыка
• Науковедение
• Образование
• Охрана Труда
• Педагогика
• Полиграфия
• Политология
• Право
• Предпринимательство
• Приборостроение
• Программирование
• Производство
• Промышленность
• Психология
• Радиосвязь
• Религия
• Риторика
• Социология
• Спорт
• Стандартизация
• Статистика
• Строительство
• Технологии
• Торговля
• Транспорт
• Фармакология
• Физика
• Физиология
• Философия
• Финансы
• Химия
• Хозяйство
• Черчение
• Экология
• Экономика
• Электроника
• Электротехника
• Энергетика

Таинственный мир глазами художника. Теодор Северин Киттельсен.

Таинственный мир глазами художника. Теодор Северин Киттельсен.

Вот вы и познакомились с таинственными существами, населяющими Норвегию, и знакомство началось с самого про­славленного обитателя норвежских гор и лесов — тролля.

Троллей многие считают злыми, уродливыми, глупыми и непре­менно старающимися навредить людям. С этим, конечно, можно поспо­рить — ведь порой и сами люди выглядят не лучше. Да и как бы, например, вы отнеслись к тому, что какой-нибудь замухрышка-человечек явился в ваш лес, где вы и ваше семейство мирно проживаете уже лет этак пять­сот, — а этот негодяй ещё вздумал шуметь и рубить ваши деревья? Но как бы то ни было, тролли мало кому кажутся привлекательными. Впрочем, увидеть их удаётся далеко не каждому, тем более в наши дни.

И здесь на помощь приходят люди, чья творческая сила и своеобразное мировосприятие открывают нам глаза на таинствен­ные и загадочные явления, на которые в обыденной жизни мы почти не обращаем внимания. Именно таким человеком был замечательный норвежский художник Теодор Северин Киттельсен (1857-1914).

Считается, что во многом благодаря Киттельсену и его рисункам норвежцы узнали, как выглядят настоящие тролли. Даже самых, казалось бы, диковинных персонажей художник изобразил с такой убедительностью, что нам не приходится сомневаться: он ви­дел их своими глазами. А однажды он прямо сказал об одном из своих коллег-художников: «И он рисует троллей? Он? Который ни разу в жизни не видел ни одного тролля?»

Киттельсен родился 27 апреля 1857 года в Крагерё — ма­леньком городке, застроенном причудливыми старинными деревян­ными домиками, городке, где, по словам самого художника, «в каждом уголке и закутке пряталась сказка». Теодор был вторым из восьми детей в купеческой семье. В приморском Крагерё каждый местный мальчишка на вопрос, кем он хотел бы стать, уверенно отвечал: «Мо­ряком!» Но только не Теодор: уже с ранних лет он увлёкся рисовани­ем и мечтал сделаться художником или скульптором. Его школьный учитель как-то сказал, что, если б мальчик учился так же хорошо, как рисовал, — из него бы вышел большой человек. Кроме того, Теодор, как и его сверстники, обожал страшные истории, а впоследствии при­знавался, что для них, мальчишек, не было ничего более волнующего и захватывающего, чем наблюдать за непогодой на море. Там, за бу­шующими волнами, в глубине, в чаще водорослей, играл свою песню морской царь — хавман. А какие прекрасные цветы росли в тех кра­ях! Теодор запомнил их на всю жизнь и был уверен, что нигде он не ви­дел цветов красивее, чем в окрестностях родного Крагерё.

Но кроме сказки детства, в жизнь вторгалась и жестокая дей­ствительность. Когда Теодору было одиннадцать лет, отец будущего художника, Юханнес Киттельсен, умер, и семья в скором времени обед­нела. Теодору рано пришлось зарабатывать на жизнь — он пошёл в помощники к часовщику. Уже тогда его рисунки вызывали интерес и вос­хищение земляков. Особенно ему удавались зарисовки из жизни и ка­рикатуры. Среди знакомых семейства Киттельсенов нашлись те, кто убедил Теодора отправиться в Кристианию — как тогда называлась сто­лица Норвегии — и помог ему деньгами на поездку. Там Киттельсен побыл учеником маляра, но работа оказалась слишком тяжёлой и со­всем не такой, как он ожидал, и Теодор уехал домой, решив, что теперь ему не избежать участи быть моряком. Он бродил по берегу, смотрел на пароходы, но больше его взгляд привлекала красота природы род­ных мест, к которой он с детских лет чувствовал особую привязанность.

Уже много лет спустя в книге «Колдовство» Киттельсен пи­сал о том своеобразном отношении к природе, которое сызмаль­ства было свойственно его землякам — норвежцам. По словам ху­дожника, «лес, бескрайний и дикий, оставил в нас свой след». По вечерам, когда заходило солнце и лес словно замирал в тихом без­молвном ожидании, сердце мальчика начинало учащённо биться. Оно просило сказки, которая была одним из немногих утешений и развлечений скудной повседневности. «И лес дарил нам сказку. Она бесшумно подкрадывалась, будто на мягких кошачьих лапах. Всё, что до этого точно окаменело, теперь начинало двигаться».

За деревьями и камнями просыпались неведомые силы, таинственные существа, внушавшие одновременно и страх, и не­одолимое любопытство. Открывает глаза лесной тролль и в тиши­не подкрадывается всё ближе — вот-вот настигнет и схватит! Этот страх приводил мальчика в восторг, и он мечтал, подобно сказоч­ному Аскеладу, подразнить тролля, сразиться с ним и отнять его не­сметные богатства. Теодор осознавал, что, невзирая на страх, он не может представить себе жизни без этой жуткой и волнующей сказки. А что, если попробовать запечатлеть её, показать детям и взрослым, каков этот тролль на вид? Так Киттельсен окончательно решил во что бы то ни стало сделаться художником.

Однако сначала ему опять пришлось трудиться учеником ча­совщика — на сей раз в городе Арендале. Работа не приносила особой радости мальчику, который в свободные минуты пытался заняться лю­бимым делом — рисованием. Его хозяин, немец по фамилии Штейн, хо­рошо относился к ученику и говорил, что из него никогда не выйдет ча­совщика, но может получиться художник. Как-то раз он попросил у Тео­дора его рисунки — не сказав, для чего они ему нужны. Тот с радостью собрал многое из того, что успел нарисовать, не подозревая, чего хо­чет добрый часовщик. И вот однажды Штейн торжественно сообщил мальчику: на его рисунки обратил внимание Дидрих Мария Ол — чело­век состоятельный, знавший толк в искусстве и помогавший талантли­вым землякам. Ол пригласил Теодора к себе домой, где долго беседо­вал с ним. Он пытался предостеречь Киттельсена, уверяя его, что путь художника — один из самых трудных и вряд ли принесёт ему спокойную и беззаботную жизнь. Но Теодор был непреклонен, и Ол, убедившись в твёрдости намерений юноши, объявил, что Киттельсен может отправ­ляться в столицу Кристианию на учёбу в школу искусств. О плате за его обучение Ол уже позаботился. Конечно, учёба в столице стоила нема­лых денег, и он не мог собрать их в одиночку, но многие состоятельные арендалцы откликнулись на его призыв, и нужная сумма была собрана. Потрясённый, Теодор не знал, как благодарить за подарок. Так, словно по мановению волшебной палочки, для будущего художника началась новая жизнь. Осенью 1874 года он во второй раз отправляется в столи­цу — теперь уже с твёрдой целью стать художником.

В Кристиании Киттельсен становится учеником известного архитектора Вильхельма фон Ханно, одновременно посещая занятия в классе Юлиуса Миддельтуна. Он многому научился у них, но этого было недостаточно. В те времена считалось, что по-настоящему хоро­шее образование норвежский художник может получить только за границей. По этой причине осенью 1876 года Теодор поступает в Ака­демию художеств в Мюнхене, где вместе с ним учатся его молодые зем­ляки-норвежцы — Эрик Вереншёлл, Эйлиф Петерссен, Герхард Мюнте и другие. Особенно он сдружился с Вереншёллом, вместе с кото­рым впоследствии иллюстрировал норвежские народные сказки.

Жизнь в Мюнхене была оживлённой и подчас более раз­нообразной и весёлой, чем на родине. Друзья-художники часто по­сещали местные таверны и кабачки, где сталкивались с самыми разными людьми. Пристально всматриваясь в окружающих, их ха­рактеры и особенности, Киттельсен почерпнул немало идей и вдох­новения для своих работ. В свободное время он старался выбрать­ся на природу, хотя виды Альп и окрестностей немецких городов не могли сравниться с видами норвежских гор и лесов.

В эти годы Киттельсен активно работает в жанре анималистики — изображения животных. Он рисует их везде, даже укра­шает ими протоколы заседаний общества скандинавских художни­ков! Мелкие зверушки — лягушки, мыши, жабы; насекомые — кузне­чики, жуки и другие — становятся его излюбленными персонажами. Киттельсен старался «очеловечить» их, сделать похожими на лю­дей. Однажды он изобразил их своими восторженными почитателя­ми, собравшимися вокруг его собственного портрета. Кто-то, рас­крыв рот, тычет пальцем: смотрите-ка, вот он каков! Кто-то усердно строчит на бумаге так, что чернила разливаются по полу. А малень­кий лягушонок, возясь на полу за спинами родителей, не упускает случая подраться с жуком.

Но благополучная жизнь Киттельсена в Германии не могла продолжаться долго. Тяжёлым ударом в 1879 году явилось известие о том, что Дидрих Мария Ол больше не имел возможности поддержи­вать его материально. Отныне Теодору пришлось справляться само­му. А прокормить себя одними рисунками было крайне сложно.

К 1880 году положение Киттельсена становится настолько бедственным, что он вынужден вернуться на родину. За два года пре­бывания там он успевает отслужить в армии и подготовить иллюстра­ции к нескольким изданиям, самое известное из которых — двухтомник норвежских народных сказок. Коллега и однокашник Киттельсена, уже известный к тому времени художник Эрик Вереншёлл, реко­мендовал своего друга как человека, обладающего «живым воспри­ятием» и «необузданной и необычайно изобретательной фантазией». Правда, собиратель сказок Петер Кристен Асбьёрнсен поначалу опасался того, что рисунки Киттельсена могут напугать маленьких чи­тателей, так что художнику даже пришлось кое-что переделывать.

В этой книге мы уже встречаем Киттельсена-сказочника, который, смело фантазируя, не боится изображать самых страшных и загадочных существ, в частности троллей. Несмотря на то что ху­дожник в эти годы находится в поиске и только начинает вырабаты­вать свою манеру рисования, его иллюстрации позволили норвеж­цам по-новому воспринять свои сказки и сказочных героев: теперь каждый мог увидеть их своими глазами! Забегая вперёд, скажем, что Киттельсен и в дальнейшем охотно иллюстрировал норвежские сказки, — последующие их издания не обходились без его рисунков.

В 1883 году Киттельсен, получив стипендию, едет в Париж, однако французская столица принимает его чересчур холодно и не­приветливо. Поэтому год спустя художник снова оказывается в Мюн­хене, где его рисунки публикуются во многих изданиях, в том числе в трёхтомной «Книге сказок для детей» (1883-1887). Несмотря на успех и признание публикой его таланта, Киттельсен по-прежнему испыты­вает материальные трудности — иногда он вынужден подбирать капу­стные листья с поля, чтобы не умереть с голода. По его признанию, от голода и тоски по родине он чуть не сошёл с ума. В одном из писем он признаётся: «Мне более всего по душе таинственное, сказочное и ве­личественное в нашей природе, и, если я не смогу впредь совмещать свою работу с изучением природы, я боюсь, что невольно отупею в своих чувствах. Мне становится всё более и более ясно, что я должен делать, у меня всё больше и больше идей — но я должен вернуться до­мой, иначе из этого ничего не выйдет». Таким образом, Киттельсен оп­ределяет стезю своего творчества и осознаёт своим главным делом изображение загадочной и прекрасной норвежской природы.

Но, чтобы вновь увидеть родные края, нужны были деньги на билет, а у художника их не было. Лишь благодаря норвежским друзьям, собравшим необходимую сумму, Киттельсен весной 1 887 года возвращается в Норвегию — теперь уже навсегда.

Какое-то время он живёт в родном городке Крагерё у сво­ей сестры Tea и её мужа Иммануэля Скёйена, которые держат сте­кольную лавку. Вскоре, однако, лавка закрывается, а Иммануэлю предлагают работу смотрителя маяка на Лофотенах, куда он отправ­ляется вместе с сестрой и Теодором. Там, на маленьком островке Скомвэр, со всех сторон обдуваемом холодными ветрами, Киттельсен с головой окунается в работу: он иллюстрирует собрание швед­ских сказок, драму Хенрика Ибсена «Пер Гюнт» и книги датчанина Эрнста Бойесена. Кроме того, он наконец воплощает давно заду­манные замыслы: «Жизнь в стеснённых обстоятельствах», «С Лофотенских островов» и «Колдовство» становятся первыми книгами, це­ликом созданными им самим. Помимо иллюстраций, Киттельсен пуб­ликует тексты собственного сочинения, обнаруживая незаурядный писательский талант.

Книга «С Лофотенских островов» — гимн природе северной Норвегии, людям, живущим в нелёгких условиях, и загадочным сущест­вам, их окружающим. Среди иллюстраций — как бытовые зарисовки, так и картины природы, приоткрывающие её потаённую жизнь (с. 10,32).

Как мы видим, Киттельсен с самого начала творчества пошёл несколько иным путём, нежели большинство художников. Обыч­но при слове «художник» мы сразу представляем человека с кистью, палитрой и мольбертом, автора монументальных картин, высота кото­рых может быть больше человеческого роста (как, например, у всем известной картины «Три богатыря» русского художника В. Васнецова). Киттельсен же в основном работал как иллюстратор, то есть его про­изведения изначально должны были появиться на страницах книг. По­этому они, как правило, небольшого размера (с книжную страницу) и многие из них — чёрно-белые. Кому-то это может показаться не столь интересным, как, скажем, большие и красочные полотна, но у избран­ного Киттельсеном жанра было важное преимущество: его рисунки публиковались в книгах, а книги выходили большими тиражами. Таким образом с творчеством художника могло познакомиться множество людей, и для этого вовсе не обязательно было посещать выставки и картинные галереи. Хотя, наряду с этим, Киттельсен, конечно, создавал и более привычные для нас большие цветные полотна — такие, как, на­пример, «Эхо» (1888) (с. 6), а многие его рисунки выходили как в цвет­ном, так и в чёрно-белом варианте, — например, изображение водя­ного, сверкающего бездонными глазами на фоне чёрной глади озера.

В 1889 году в жизни художника происходит поворотное собы­тие: он встречает девушку по имени Инга Кристине Дал, родом из города Дрёбака (где, как ты уже знаешь, обитает юлениссе — норвежский Дед Мороз). Она была на одиннадцать лет младше Теодора. Они полюбили друг друга и поженились уже через два месяца после знакомства. Их ско­рый брак оказался счастливым, и у них родились девять детей! Прокор­мить такое большое семейство было очень нелегко, особенно художни­ку. Хотя Киттельсены постоянно испытывали денежные затруднения, Инга до конца жизни была опорой семье и поддержкой своему му­жу. Она была талантливым ор­ганизатором и помогала мужу устраивать выставки, а для де­тей была также и домашней учи­тельницей. Сам же отец семей­ства никогда не упускал случая поделиться с ними секретами художественного мастерства.

Семейство Киттельсенов неоднократно переез­жало. Самым долгим и счаст­ливым было пребывание в имении Лаувлиа в долине Сигдал. Они построили свой дом, обставив и украсив его так, что каждому было ясно: здесь живут люди творческие! Киттельсен оказался искусным резчиком по дереву — стоит только взглянуть на шкафчики и стулья, украшенные причудливыми изображениями троллей и древних королей, чтобы это по­нять. Благодаря своему причудливому убранству усадьба напомина­ла прямо-таки сказочный терем, где сама обстановка навевала вдохновение. В таких благоприятных условиях художник работает весьма плодотворно, выпуская одну книгу за другой. О некоторых из них следует сказать особо.

Как мы уже говорили, ещё во время пребывания в Германии излюбленной темой рисунков Киттельсена становятся животные. И вот в 1893 году выходит целая серия таких рисунков, объединённых общим заглавием «Есть ли у животных душа?». Жабы, лягушки, птицы, насеко­мые изображены здесь в ситуациях, весьма характерных для человече­ской жизни: праздники, пирушки, сватовство, семейные отношения, детские игры — и иллюстрируют свойства и типы человеческого харак­тера. Глядя на эти рисунки, мы невольно догадываемся, что ответ на не­простой вопрос: есть ли у зверушек душа? — может быть только утвер­дительным: да, конечно есть! Тем более если они изображены с душой. Скажем больше: под пером Киттельсена почти все становится оду­шевлённым, живым и близким. Особенно интересно то, что некоторые из зверушек становятся «коллегами» Киттельсена — самыми настоя­щими художниками, на которых находятся и «критики».

В 1900 году Киттельсен выпускает свою самую «страшную» и, пожалуй, самую значимую книгу — «Чёрная смерть», над которой он на­чал работать в 1894-1895 годах. Это иллюстрированная поэма, вклю­чающая 15 стихотворений и 45 рисунков и повествующая об одном из самых трагических событий в норвежской истории — эпидемии чумы, раз­разившейся в Средние века и унесшей жизни больше половины норвеж­цев. Образ главной героини — самой Чумы, с метлой и граблями опусто­шающей города и сёла, — был навеян не только фольклором, но и ре­альными обстоятельствами жизни Киттельсена. В первые месяцы после женитьбы они с Ингой жили в доме в Скате, недалеко от тех мест, где ро­дился художник. Там их иногда навещала одна старуха, столь же без­образная внешне, сколь и мерзкая по характеру, которую в округе так и прозвали: Чума. Судя по всему, Киттельсен представлял себе эту стару­ху, создавая страшный образ Чумы. Удивительно, что все объекты на иллюстрациях к «Чёрной смерти» изображены так, как будто художник (а вместе с ним и зритель) смотрит на них с высоты детского роста! Это мы видим, в частности, на таких рисунках, как «Чума на лестнице» (с. 157).

Другая книга, вышедшая в 1900 году, — «Тирилиль Тове» — вновь погружает нас в тайны природы. Зоркий глаз художни­ка, всматриваясь в, казалось бы, обыкновенные пни, деревья и кор­ни, видит в них пугающие и завораживающие образы. Грань между реальным и фантастическим практически невидима.

Заслуги художника перед Норвегией были отчасти возна­граждены ещё при его жизни: в 1908 году за свою деятельность он был удостоен рыцарского ордена Святого Олава — высшей госу­дарственной награды Норвегии. Но, к сожалению, даже активная работа и столь высокое признание не спасли Киттельсена и его се­мью от постоянной нужды. В 1910 году местный банк отказал им в поддержке, и они с болью в сердце вынуждены были продать свой дом в Лаувлиа — дом, где каждая половица была пропитана их ду­хом, духом Искусства. Последние годы художник и его семья жили сначала в пригороде Осло, а затем в местечке Йелёйа, недалеко от города Мосс. Несмотря на одолевавшую его болезнь и тяжкое сознание того, что он не в силах прокормить семью, Киттельсен ра­ботал до последних дней. И он навсегда остался в сердце норвеж­цев как художник поистине народный, сумевший запечатлеть то, что жило в душе и в сердце у каждого соотечественника. Благода­ря его творчеству не только норвежцы ближе знакомятся со своими сказками, преданиями и природой родной страны, но и люди из многих других стран переживают волнующее знакомство с Норве­гией, полной сказок и первозданной красоты природы.

Старый друг Киттельсена художник Кристиан Скредсвиг посвятил ему следующие слова: «Киттельсен оставил после себя пустоту. Он был уникален — и не будет никого, кто бы мог сравнить­ся с ним. Даже тролли исчезли вместе с ним навсегда. Во всяком случае, я с тех пор их никогда не видел». На самом деле тролли ни­куда, разумеется, не исчезли. Мы всегда можем увидеть их благода­ря Киттельсену — сначала на его картинах, а потом, чего доброго, в лесу или в горах нам вдруг покажется чей-то сверкающий и под­мигивающий глаз... И мы уже будем знать, что эти тролли вовсе не такие злые и страшные, какими порой кажутся.