Утопленник

Утопленник

Человеку по его природе нужна путеводная звезда. Без нее человек невозможен. Без цели он попадает во власть инстинктов и превращается в умное животное. «Ад — это когда не знаешь, для чего ты живешь» (к/ф «Город грехов»).

В роли такой звезды может быть только цель за рамками земной сиюминутности. Ни одна цель в рамках быта (деньги, вещи, соответствие стандартам и установкам) не может быть звездой не потому, что ее нельзя объявить главной целью. Можно. Наш мир и его обитатели-обыватели тому пример — вся их жизнь подчинена бытовой рутине, каждый стремится к своей цели из серии новый телефон купить, денег заработать, семью создать и прочее. Зачем они к этому стремятся — для такого вопроса у них нет места в голове. На все такие вопросы у них один ответ — надо. Это в прямом смысле человеческое стадо…

Такая масса никогда не будет социальным потоком, движущимся одним курсом. Она никогда не будет рекой, но всегда будет болотом — растекшейся во все стороны рекой. Для концентрации людей и ресурсов нужна цель не на земле (быт) а на небе — звезда, цель мировоззренческого масштаба. Только тогда рассеянный свет станет лазерным лучом.

Когда целью становится быт, все опускают голову вниз. Все смотрят не вверх на небо, а в землю — под ноги. Общество перестает быть единым организмом. Социальная конструкция оплывает и расплывается, а ее ресурсы распыляются в бытовой плоскости.

Обществу нужен образец для подражания — супергерой и суперзлодей. Позавчера в роли первого выступал Бог, а в роли второго сатана. Образцом для общества были святые с пророками и чудотворцами. В том обществе юноши мечтали пойти в крестовый поход освобождать Гроб Господний, а девушки стать христовыми невестами — монашками.

Вчера роль супергероя исполняла идея равенства и братства, а в роли суперзлодея образ эксплуататора трудящихся. Образцом для общества были борцы за счастье народное. Юноши и девушки того периода мечтали летать в космос и колонизировать Марс.

Сегодня, когда идея ушла и ориентиром стала вещь, в роли Бога выступает Джекпот. Супергероем является Бетмэн, а суперзлодеем Джокер. Уровень геройства главных героев в рамках быта. И что особо показательно, современный суперзлодей пользуется не меньшей симпатией общества, если не большей, чем суперзлодей. Освободившиеся места святых и героев заняли богачи. Они стали кумирами и образцами для подражания. Даже те, кому чужда всякая торговля, настроены на то, что успех в первую очередь понимается в материальном смысле. Состояться, значит, успешно торговать. Слово «миллиардер» сакрально. Его говорят с тем же придыханием, с каким вчера говорили о святых.

Святой — это всегда слуга своего божества, высшей силы. Вчера в роли такой силы был Бог, святой позиционировал себя его слугой. Сегодня это финансы. Современный святой (миллиардер) слуга своих капиталов. И не может не быть иначе, потому что если иначе, капитал не удержать. Но современные святые предпочитают позиционировать себя не слугой, а хозяином. По при этом «хозяин» отдает львиную долю своих сил и времени не себе, а обслуживанию своих активов. Деньги периодически отпускают его потреблять напоказ. Со стороны в глазах обывателей он выглядит святым. Но чтобы реально понимать картину, представьте акробата, несколько минут выступающего перед публикой, удивляя ее своими пируэтами. Публика видит номера, но не видит объем работы за кулисами.

Бытовое обустройство было желательно во все века, но его не позиционировали как высшую цель. Всегда была цель, официально позиционированная бесконечно выше быта, не важно, в рай попасть или коммунизм построить. Сегодня такой цели нет, что лишний раз указывает — мы в конце эпохи. Как в эпоху идеи купец невозможен в роли кумира, так в эпоху вещи в роли кумира возможен только купец. Политика и творчество привязаны к деньгам, и потому это тоже вид коммерции — политической или творческой. Тот факт, что хороший тон не предполагает акцента на этом, не меняет ситуации. Люди политики, науки и творчества в своем большинстве есть не слуги народа, не служители науки и музы, а коммерческие люди. Направление их деятельности определяют деньги. В итоге, например, творческие люди не толпу стараются поднять до своего уровня, а опуститься до уровня толпы и приноровиться к ее потребностям. Одно опускает другое, двигаясь на дно. И как это ни странно прозвучит, выход не в том, чтобы прекратить движение вниз, а наоборот, в ускорении этого движения. Нужно пробить дно и выйти в иную ситуацию. Про это я буду детально писать во второй книге, касающейся практики. А пока фраза: «Все великое в мире должно появляться сначала в форме чудовищной, ужасающей карикатуры, чтобы навеки запечатлеться в сердце человеческом» (Ницше «По ту сторону добра и зла»).

Атеизм родил новорожденного, который выкрикнул претензию на всемогущество и бессмертие. Он успел заявить намерение преодолеть самую главную проблему, висящую над человечеством всю историю — победить смерть. Но текущие дела его закружили. Он утерял ориентир и плюхнулся в бытовое болото, где наглотался гнилой воды и захлебнулся. Идеи больше не стало. Вышедший из болота человек утратил само понятие идеи. Все цели теперь сводились к потреблению в моменте без учета своей смертности.

Если смотреть в максимальном масштабе, игнорируя бантики, социум вернулся в эпоху, предшествовавшую мистической — в первобытное состояние. Общество из таких людей уподобилось стаду, идущему за знаменем, на котором ничего не написано. На нем проглядываются остатки старых стертых смыслов, но разобрать ничего нельзя. Человечество на более высоком витке спирали вернулось в точку, с которой стартовало тысячи лет назад. С той разницей, что теперь его знания тянут не вверх, а вниз.

Далекий предок палкой сбивал банан. Его потомки создали бананособирательную машину под это дело. Но цель все та же — банан. С той разницей, что предку он был нужен для утоления голода и выживания, а его потомку для изысканного приготовления с целью удовольствия. Он сыт, но так как не знает иной цели, кроме как кушать, все его ресурсы уходят на создание изысканной еды, одежды, быта и прочих подобных ценностей.

Чтобы отличаться от морализаторов, осуждающих само потребление, обращаю (не первый раз) внимание читателя на то, что я не против потребления. Оно приятно и несет массу удовольствия. Я против видеть его смыслом жизни, отдавать ему все время и силы. Я против превращения людей в трубы, используемые системой для разгона экономики.

Чтобы увеличить пропускную способность людей-труб, система сделала доступным кредит. Она побуждает покупать вещи «которые нам не нужны, за деньги, которых у нас нет, чтобы впечатлить людей, которые нам не нравятся» (цитата из к/ф Бойцовский клуб).

Одно дело, когда человек замерз и голоден. Тогда все его мысли направлены на тепло и еду. Но если он согрелся и наелся, и не переключился на иную деятельность, если продолжает тратить силы на добычу еды в широком смысле, это уже диагноз.

Животное в сытости, тепле, безопасности и комфорте довольно жизнью и больше ни к чему не стремится. Человек организован сложнее. Он предается простым радостям с удовольствием и излишеством, если перед этим остро испытывал дефицит базовых благ. Когда он до них дорывается, то насыщается с избытком. Но однажды наступает предел, еда (в широком смысле) в него больше не лезет. Питания перестает нести радость. И чем умнее человек, тем сильнее он чувствует бессмысленность посвящать жизнь питанию. На него накатывает ощущение пустоты и бессмысленности. Статистика утверждает, что среди богатых обывателей самый высокий процент депрессивных состояний.

«Ибо тайна бытия человеческого не в том, чтобы только жить, а в том, для чего жить. Без твердого представления себе, для чего ему жить, человек не согласится жить и скорее истребит себя, чем останется на земле, хотя бы кругом его все были хлебы». (Достоевский).

Нет вины людей в том, что система делает из них трубы, по которым течет поток товаров. Нет вины и системы, ибо она хорошо себя чувствует, когда потребительская активность постоянно растет. Системе нужно не столько люди, сколько потребители.

Человек умнее системы, а система бесконечно последовательнее человека. Она ему денно и нощно внушает, что главное в жизни — потреблять как можно больше. Как капля точит камень, так такие установки формируют сознание. Так потребление становится идеей фикс — религией и алтарем, на которой он кладет всего себя, время и таланты. Но как сказал по этому поводу Роджер Уолш: «Если за счастьем вы лезете по лестнице успеха, то в конце с удивлением замечаете, что лестница стояла не у той стены».

Человек — зеркало среды. И если среда создает культ потребления, человек против него бессилен. Вирус потребления помимо нашей воли рождает в нас соответствующие желания. Мы все носители шаблонов среды обитания. Люди всегда молятся тому, чему им предписано молиться, ориентируются ценности, на какие предписано ориентироваться.

Если бы мы выросли в атмосфере древней Спарты, где культивировалось презрение к богатству, а смыслом жизни заявляли воинскую доблесть и верность традиции, мы с тем же рвением стремились бы к аскетизму и подвигу, с каким сейчас стремимся потреблять.

В средние века образ полного счастья крестьянину рисовался в обладании коровой, теплом в избе и быть у барина на легкой работе. Сегодня мы полагаем, что счастье — это последняя модель телефона и аксессуары (для мужчин и женщин свой набор аксессуаров).

Вообразите, папуаса, которому предлагают две пары штанов, одни за сто рублей, другие за тысячу долларов. Функционал и качество одинаковы. Единственное отличие — бренд. Ему говорят: если берешь штаны без бренда, бери и носи. Если с брендом — тогда купи. А деньги на покупку надо заработать — нужно не один месяц в офисе по восемь часов сидеть, занимаясь неинтересным тебе делом. Как вы думаете, какой вариант выберет глупый папуас? А какой вариант выберете вы? И чей выбор, по-вашему, умнее?

По теории вероятности, вы занимаетесь тем, что сейчас высмеяно. Вот вы прочитали про папуаса, согласились с его правотой… Ну и что скажете в свое оправдание? Сделаете вид, что эта аналогия к вам не относится? Почему? Потому что вы не зациклены на брендовой одежде? Так речь же не об одежде. У каждого свои «штаны с брендом». Для кого-то это супермаркеты с ресторанами и многозальными кинотеатрами, где на каждом углу магазины и кофейни, и они ходят среди всего этого, как раньше ходили по лесу. Для кого-то это сидение в офисе по 14 часов и делание карьеры. Для кого-то это радость обладания автомобилем, дачей и прочее. Что есть ваши «штаны с брендом» — не имеет значения. Имеет значение, что у вас нет цели выше этих «штанов». Критическое число людей с целями в этом уровне — показатель потребительского общества.

Еще показатель, что разумом человек может понимать, что нелепо жить так, как он живет, но продолжит жить той жизнью, которую сейчас на миг посчитал нелепой. Потому что ему так хочется, он привык. Ему в голову не придет, что можно жить иначе.

Людей страшит мысль о перемене стиля жизни. Умом можно понимать, что глупо всю жизнь ходить на работу и обратно, имея взамен вещи, без которых вы вполне можете обойтись. Но привычка сильнее ваших рациональных умозаключений.

Я в данный момент живу в полузаброшенной горной деревушке. Сюда иногда едут люди отдохнуть — чистый горный воздух экология, виды. Пробыв тут несколько дней, они с сожалением уезжают в стандартную квартиру, чтобы ходить на ненавистную работу.

Ради чего же? Ради штанов, сзади которых пришит бренд (в широком смысле штанов). Если бы не эта потребность, они могли бы постоянно отдыхать. Все разговоры, что жить на что-то нужно, и потому они ходят на работу — пустое самооправдание. У каждого есть активы, позволяющие изменить образ жизни. Я это на своем опыте говорю. Потребляю в сто раз меньше, здоровья в сто раз больше. И плюс ощущение счастья… В первую очередь от того, что найден смысл жизни. Не лозунг и чьи-то на веру принятые слова, а осознанный смысл жизни, понятый и принятый как истинный.

Люди боятся думать об изменении жизни, потому что запрограммированы жить для ношения штанов с брендом. Стоят ли штаны того? Очевидно, нет. Каждый подсознательно это понимает. Потому люди не позволяют таким мыслям появляться в своей голове.

Выше я говорил, что желание не нуждается в рациональном основании. Все желания самодостаточны. Они возникают в человеке помимо его воли, как мурашки по коже от холода. И возникнув, громко требуют насыщения. Стучат прямо изнутри в грудную клетку, как право имеющие, как незаконно заключенные, требующие освобождения. Если разум говорит голодному, что есть нельзя, диета, голод от этого никуда не денется. Вы можете силой воли не выполнять желание, но оно все равно не исчезнет. Вы будете желать еды.

Это утверждение касается абсолютно всех желаний. Не важно, чего вы хотите: помочь страждущему или купить модный аксессуар, отомстить обидчику или снискать популярности, жениться или ремонт на кухне сделать. Мы можем понимать несуразность, несвоевременность или вредность своих желаний, это ничего не меняет. Как дети требуют кормления, так желания требуют удовлетворения.

Если вы хотите купить новый смартфон или утюг, но умом понимаете, что в покупке нет смысла, от ваших аргументов желание новой вещи не исчезает. Силой воли вы можете его подавить, но пока в вас сидит потребительский вирус, желание потреблять никуда не исчезнет. Будучи не удовлетворенным, оно превратится в источник дискомфорта.

Умом несложно понять: если даже человек получит в собственность весь мир, что в этом толку, и какой смысл, если в итоге его ждет смерть? «Какая польза человеку, если он приобретет весь мир, а душе своей повредит?» (Мф. 16, 26). Но понимание еще никого не побудило отказаться от своих желаний. Как ни крути, а хочется сильнее знания.

У живущих в тропиках степень загара зависит от особенностей кожи. У живущих в мире потребления одержимость вещами зависит от особенностей личности. Но как у всех в тропиках загоревшая кожа, так у всех в обществе потребления желание обладать тем, чем система предписывает. В том числе и у тех, кто выступает против потребления.

Какие бы слова мы ни говорили, а в каждом из нас сидит потребительская жажда. Мы хотим всего, что нам предписано. Когда у нас нет возможности насытить желания, мы сочиняем оправдания, рассказывая, что выше этого. Но стоит появиться возможности, как мы прекращают свой пост. Аскетов по своей воле, а не в силу обстоятельств, очень немного. Ими являются люди, кто от аскетизма испытал большее удовлетворение, чем от потребления. Но такие люди — серьезная редкость. Большинство аскетов стали такими не по своей воле, а ситуация принудила. Но так как людям не ловко это признать, на помощь приходят оправдания и платные семинары, где рассказывают о пользе духовности.

Можно как угодно унижать потребительский образ жизни, но если человек погружен в среду, культивирующую смыслом жизни потребление напоказ, у него не может быть большей мечты, чем «срубить бабла». Не важно как: украсть, заработать, накопить, выиграть. Морализаторствуют на эту тему те, у кого не получается. Но если вдруг на них свалятся хорошие деньги, морализаторство сразу уступает место потреблению. Импотент, вернувший эрекцию, оставляет рассуждения о нравственности. Ему теперь некогда …

Главную ценность эпохи можно назвать «религией эпохи». Религия нашей эпохи —вещи. Наше служение им — потребление. «Мы — потребители, Джим. Покупай побольше и ты — хороший гражданин. Но если ты не покупаешь, не хочешь покупать, то кто ты после этого? Психически больной. Это факт, Джим, факт» (к/ф «12 обезьян»).

Абсолютное большинство людей живет по программе, генерирующей их хотения. Они не знают, зачем всю жизнь бегут в том или ином направлении, и что в итоге, в самом последнем итоге, хотели бы получить. Киногерой Джокер выразил это состояние фразой: «Я знаешь кто? Я пёс, бегущий за машиной. Я бы не знал, что делать, если б догнал...».

Люди не принадлежат себе. Люди принадлежат желаниям. Генерируются желания имеющимися в человеке программами — инстинктами и шаблонами. Сокращая цепочку, получаю: люди принадлежат тому, кто создает программы. И создатели точно не люди. По линии инстинктов человек принадлежит природе. По линии шаблонов — системе. Она вплетает свои шаблоны в инстинкты, и совокупность этого есть человек.

Все люди делятся на три типа. Первый тип: тот, кто ничего не знает, и знать не хочет. Его цели не идут дальше списка покупок в ближайшие выходные. Этот тип людей «просто живет». Потом «просто помрет». Вот, собственно, и вся его стратегия жизни.

Второй тип людей: тот, кто знает, чего НЕ хочет, но понятия не имеет, чего хочет. Он как покупатель в магазине, не знающий, чего ему нужно. Его взгляд скользит по витринам, в голове мелькают мысли: «Это не надо, не надо, не надо». Насколько его движения хаотичны по магазину, настолько и по жизни. Общие слова помогают ему быть никем. Он горазд до рассуждений «человек — это звучит гордо», но на этом все.

Третья категория людей: у кого есть осмысленная цель, а не лозунг или шаблон от системы. Но когда мир погружен в идейный вакуум, таким людям неоткуда взяться. Все сиюминутно, пусто и бессмысленно. Большинство прекрасно приспособилось к такой жизни, обустроилось в ней и не испытывают ни малейшего дискомфорта.

⇐ Предыдущая 31 32 33 34 35 363738 39 40 Следующая ⇒