![]()
|
|||||||
Внимание!. Точка надлома. Н. Р. Уолкер. АннотацияСтр 1 из 16Следующая ⇒
Внимание! Текст предназначен только для ознакомительного чтения. Любая публикация данного материала без ссылки на группу и указания переводчиков и редакторов строго запрещена. Любое коммерческое и иное использование материала, кроме предварительного чтения, запрещено. Публикация данных материалов не преследует за собой никакой коммерческой выгоды. Точка надлома Н. Р. Уолкер Серия «Переломный момент», книга вторая
Переводчик:Даша Гурьева Редактор:Ольга Третьякова Русификация обложка:Настёна Перевод выполнен для группы https://vk.com/beautiful_translation в 2020 году.
Аннотация
Борьба за правое дело становится борьбой за собственную жизнь. Мир Мэтта Эллиотта превращается в хаос, а его самого поглощает чувство вины. Чем сильнее он пытается удержать ситуацию под контролем, тем быстрее всё утекает сквозь пальцы — и он не в силах это остановить. Попадая в сферу подпольных боёв без правил, Мэтт начинает сражаться за справедливость. Но чем дальше заходит, тем сильнее его гложет вина — и тем больше боли он берёт на себя в наказание. Пока бой не становится важнее закона. Мэтт борется за любовь. Он борется за свою жизнь. Глава 1
Это был обычный пятничный вечер в баре. Но всё же не обычный. Со мной рядом сидели напарники Митч, Курт и Тони. Мой парень Кира тоже присутствовал, как и начальник Беркман, и большинство коллег из отделения. Тосты, удары по барной стойке и поздравления раз за разом. Я должен был радоваться. Отчасти, так и было. Но лишь отчасти. Улыбка на лице и смех над шутками парней казались фальшивыми, но становилось проще с каждым стаканом. — Вот оно! — закричал кто-то. — Сделайте громче. Внимание всего бара обратилось к телевизору, когда бармен увеличил громкость. «…в срочном выпуске: после одиннадцати лет службы в полиции Лос-Анджелеса, детектив Мэттью Эллиот объявил о своей отставке…» В баре раздались крики и аплодисменты, несколько ребят похлопали меня по плечу. Кира сжал моё бедро под столом. Я улыбнулся и поднял стакан с пивом в приветствии, прежде чем сделать глоток. Я терпеть не мог пресс-конференции. Испытывал здоровую неприязнь к СМИ и папарацци и ненавидел выкладывать личную жизнь на обозрение публики. И всё же, вот он я, стоял перед дюжиной камер и ещё большим количеством журналистов, готовясь сделать самое громкое заявление в карьере. «Иронично, что самое большое дело стало моим последним». С экрана я сообщал законопослушным жителям Лос-Анджелеса и прочим, не столь добропорядочным людям, что больше не работаю в полиции. Я больше не часть «Великолепной четвёрки». Я больше не детектив. Начали задавать вопросы, и я услышал из телевизора, как выдаю хорошо отрепетированные ответы. За время работы в лос-анджелесском отделении по борьбе с наркотиками я поучаствовал в дюжинах пресс-конференций. И даже не представлял, что однажды буду стоять и сообщать, что покидаю единственный мир, который когда-либо знал. Тем не менее, я сделал именно это. Вопросы на экране продолжались. «Можете назвать причину? Детектив Эллиот, почему вы увольняетесь?» — спросил один из репортёров. «Это имеет отношение к прошлогоднему разоблачению вашей ориентации?» «Что будет с «Великолепной четвёркой? Вам нашли замену?» «Вы планируете заняться политикой?» Над этим вопросом я рассмеялся: и на экране, и за столом в баре. Сидящий напротив меня Митч тоже расхохотался. — Не хочешь баллотироваться на место мэра? Давай, — пошутил Митч. — Из тебя бы вышел отличный политик. Я допил пиво и указал в его сторону пустой бутылкой. Вместо того, чтобы посоветовать ему отвалить от меня, я сказал: — Моя очередь покупать. Ещё одну бутылку? — Конечно, если ты платишь, — пробормотал он. Я обернулся к Кире, склонился ниже и спросил: — Выпьешь, детка? Он помотал головой. Должно быть я пьян, если назвал Киру деткой прямо перед парнями. Блядь. — Не, мне хватит, — ответил Кира. — Кто-то должен доставить твою задницу домой в целости и сохранности. — Прсти, — попытался извиниться я. — Бльшой был день. Кира грустно улыбнулся. — Знаю. Я кивнул и встал со стула. Качаясь, направился в сторону бара. Я напился. День выдался эмоциональным. Как и прошедшие несколько недель после моего объявления об уходе. Было непросто. Одно из самых сложных решений, которое я когда-либо принимал, но правильное. Напарники Митч, Курт и Тони отнеслись к этому удивительно спокойно. Шеф предлагал передумать, но, в конце концов, согласился, что я сделал верный выбор. Но Кира… Кире идея совершенно не понравилась. Он не понял, почему я ухожу из управления. Не важно, какую причину я называл, Кира не верил. Он знал, что я любил работу. Говорил, что она — часть меня. Всё это стало между нами камнем преткновения. Не то, чтобы Кира не поддерживал. Он просто не понимал. Я объяснил, что думал над решением весь прошлый год, с момента, когда его похитили, мучили, избивали и держали в заложниках из-за меня. И я не врал. Просто говорил не всю правду. Признаться я не мог. Кира знал, что есть нечто большее. Конечно, он знал. Мы жили вместе почти год. Он знал меня. А я никогда прежде ему не врал. Не было необходимости. И он понимал, что я недоговаривал. Кира затихал каждый раз, когда я заводил речь об увольнении, ждал объяснений, но я их так и не предоставил. Наша первая настоящая ссора произошла в тот вечер, когда я сказал, что отдал заявление об уходе. Кира кричал, я кричал в ответ, он кинул стакан в раковину, а я хлопнул дверью. После мы не разговаривали два дня. И это меня почти уничтожило. Тяжёлый хлопок по руке и большая ладонь на плече вырвали меня из воспоминаний. Мой начальник — точнее, бывший начальник — Беркман встал позади меня и бросил на бар несколько двадцаток. — Пусть парень выбирает, — сказал он бармену. Я заказал несколько стопок бурбона под внимательным взглядом мужчины, заменившего мне отца. Посмотрел в ответ и выдал самую уверенную улыбку, которую только мог изобразить. — Ты уверен? — тихо спросил Беркман. Я кивнул. — Ага… Мужчина сжал челюсть и шумно выдохнул носом. — Но? Я оглянулся на Киру, сидящего с Митчем и остальными ребятами. — Никогда ему не врал, — проговорил я, внезапно почувствовав всё выпитое. Беркман кивнул. — Будет нелегко. — М-м-м… — согласился я, раскачиваясь на месте. Не хотелось обсуждать это прямо сейчас. Во всяком случае, не здесь. Хотя Беркман бы не проговорился. — Нужно ещё выпить, — пробормотал я, поднимая новый шот. Проглотив бурбон, я опустил стакан, но барная стойка оказалась не так близко, как мне думалось. Беркман подхватил меня, удерживая на месте. Чёрт, я напился. — Отнесу их за стол, — сказал Беркман, указывая на стопки на стойке. Потом он развернул меня лицом к Митчу и Кире. — Иди туда. В баре было людно и шумно. Пересекая его, я то и дело натыкался на знакомые лица, меня хлопали по спине, желали удачи и всего наилучшего. Беркман с напитками дошёл до стола быстрее меня. Когда я, наконец, добрался, все смотрели на меня с улыбками. Я обхватил рукой плечи Киры, и он помог мне сесть на стул и передал стопку. Я поднял шот, Митч, Курт и Тони подняли свои. Кира держал содовую. Мы чокнулись стаканами. — За Мэтта, — объявил Беркман. — За будущее и за то, куда оно тебя заведёт. Мы желаем тебе счастья. — Ура! — За Мэтта! Я опрокинул шот и резко вдохнул, ощутив жжение. — Блядь. Завтра мне будет хреново. — Но тебе не нужно идти в офис к восьми! — воскликнул Курт. Он выглядел настолько же пьяно, насколько я себя чувствовал. — Ты можешь выспаться! Я рассмеялся. — Никаких больше ночей на работе, никаких двойных смен. С этим дерьмом покончено. Митч покачал головой. — Ты и вправду увольняешься, — пробубнил он. — Тебя на самом деле завтра не будет? Я закивал. — Ага. — Пиздец, — невнятно сказал Митч. Он указал на меня пальцем. — Если в напарники мне назначат какого-нибудь новичка-неформала, я надеру тебе задницу. Я хохотнул. — Полюбовался бы на попытку. Митч помотал головой. — Реально хочешь заняться боями? Я широко улыбнулся и поднял кулаки, изображая защиту подбородка. — Верно. — Чёрт побери, ты свихнулся, — высказал Митч, продолжая качать головой. — Да уж, может он поэтому и уходит, — произнёс Курт с язвительной усмешкой. — Эй, Беркман, — позвал он шефа. — Эллиот провалил психологический тест? Мужчина фыркнул. — Вы все провалили тесты. Окружающие засмеялись, даже Кира улыбнулся, замотав головой. — Так когда ты начинаешь? — поинтересовался Тони. Уверен, что уже рассказывал. — Твою новую карьеру. — В понедельник, — ответил я. — Завтра планирую болеть, возможно, вплоть до воскресенья. Но первая официальная тренировка — в понедельник. — Знаешь, — задумчиво проговорил Митч. — Если ты хочешь платить за побои, мог бы нанять и меня. — Долбаный бокс, — сказал Курт, качая головой. — Не бокс, — поправил я раз в двадцатый. — Это ММА. — Смешанные боевые искусства. Да пофиг вообще. — Курт закатил глаза. — Наказание, вот что это такое. — Фрэнки. — Тони обратился к Кире по прозвищу. Большинство ребят продолжали его так называть. — Фрэнки, втолкуй парню немного здравого смысла. — Уже пытался, — ответил Кира тихо, передвигая по столу стакан с содовой. — Думал, вам повезёт больше. Меня он слушать не стал. Я вздохнул. — Мы не начнём по новой. Всё решено, — заявил я. — Взбодритесь, парни. Вот моё прощальное слово. — Я сменил тему. — Чья очередь покупать мне выпивку? Мы играли спектакль. Каждый принимал участие. У каждого была собственная роль. У каждого, кроме Киры. И это разрывало меня на части. Поэтому было настолько тяжело. Я прежде бывал в секретных операциях. Отслужил своё время под прикрытием. До того, как наша небольшая компания стала «Великолепной четвёркой», и наши лица появились на каждом экране и в новостных сайтах, газетах и таблоидах. Фактически, была исключена любая возможность снова куда-либо внедриться. Разве что один из нас перестанет быть полицейским. Если кто-то из четвёрки покинет полицию, уйдёт из-под света софитов и откажется от привычного мира, то сможет добраться до секретов наркокартели, выслеживаемой несколько месяцев. Но история должна стать достоянием общественности. Нельзя допустить утечки информации. И ради поставленной задачи нужно, чтобы всё было по-настоящему. Никто не должен узнать. За исключением Митча, Курта, Тони и Беркмана никто не должен узнать, что я ухожу работать под прикрытием. Даже Кира. Он не может стать частью плана, ради его же собственной безопасности. Кира знал, что решение уволиться далось мне нелегко. Он просто не понимал причины. Я сказал, что с меня хватило. Последние двенадцать месяцев после его похищения и избиения прошли тяжело. Не только для нас с ним, но и для всех окружающих. Я объяснил, что осознал: несмотря на любовь к работе, Киру я люблю больше, и никогда вновь не буду рисковать его безопасностью. Признание было честным, но полную правду рассказать я не мог. Кира не одобрял идею в целом. Господи, как же мы ругались. Но, в конце концов, мне необходимо было выполнить задачу. Я не знал, что будет для нас значить эта работа. Не знал, куда она заведёт нас или сколько времени займёт. Месяцы, год… невозможно предугадать. Я любил Киру, знал, что он любит меня, и всего лишь надеялся, что этого окажется достаточно. Взглянув на Киру, я сжал его бедро. Я выпил слишком много и действительно должен был пойти домой. Несмотря на опьянение, мне почти не хотелось окончания вечера. Потому что я понимал: с утра меня настигнет не только похмелье. Вдобавок я стану просто Мэттом Эллиотом. Не полицейским, не детективом. Я не понимал, каково это — не иметь защиты и товарищей. Моих братьев. Вот что я чувствовал. Будто теряю братьев. — Парни, люблю вас, — заявил я. — Ой, чёрт, — произнёс Митч, вставая. — Он перешёл к признаниям в любви. Для Мэттью Эллиота это знак «Я напился». Пора вести его домой. — Не надо так, — помотал я головой. Я знал, что пьян. Знал, что мои слова неразборчивы, и что не получается нормально стоять. Но понимал, каково значение вечера. — Вы — моя семья, мои братья, — проговорил я, задыхаясь от нахлынувших чувств. — Буду по вам скчать. Посмотрел на Митча. — Бльше всего по тебе, сукин ты сын. Митч улыбнулся и сказал что-то, вероятно, забавное, но, обнимая меня, стиснул изо всех сил. А после прошептал на ухо: — Я тоже буду по тебе скучать. Кира встал рядом, и Митч передал меня ему в руки. — Забирай его домой, — сказал он. Глаза Митча влажно поблёскивали, а его улыбка была печальной. — Господи, Эллиот. Никогда бы не подумал, что буду расстроен видеть твою спину. Я получил ещё несколько хлопков по спине, очередной залп аплодисментов от присутствующих полицейских. И после мою жалкую задницу потащили к двери. Я обнял на прощание Тони, Курта и Беркмана, который снова передал меня Кире. Видимо, чтобы не дать упасть. Я повторил, как всех люблю, и признался, что покидать управление не так плохо, как расставаться с ними. — Мы ведь прощаемся не навсегда, — мягко произнёс Курт. — Ты постоянно будешь с нами видеться. Соберёмся на барбекю, покер или что-нибудь подобное. — Точно, ужин у нас с Анной на следующих выходных, помнишь? — добавил Митч. — Боже, не забудь, а то она меня прибьёт. Тони обнял меня. — Да, и увидимся, когда кто-то из нас выпишет тебе штраф за парковку, нарушение правил или переход в неположенном месте… Они дружно расхохотались, но я нахмурился: — Не смешно. — Очень смешно, — ответили они в унисон и, в очередной раз рассмеявшись и попрощавшись, усадили в машину к Кире. А после остались стоять на тротуаре, пока мы выезжали с парковки. И это было странно. Я знал, что выражение их лиц отпечатается у меня в памяти, несмотря на обилие алкоголя. Я откинулся на спинку сидения и громко выдохнул. — Буду по ним скучать. Кира долго молчал, и я повернулся взглянуть на него. Он тоже на меня посмотрел, а потом перевёл глаза на дорогу. — Тогда почему уходишь? Я вздохнул. Последняя стопка бурбона кружила голову. — Ты знаешь почему. Я рассказал тебе. Я был пьян и устал повторять один и тот же разговор. Скорее всего, мои слова прозвучали грубее, чем задумано. Кира покачал головой. — Пофиг. «Пофиг». Он, блядь, сказал мне «пофиг». Что же, пошло оно всё. Решив, что прямо сейчас мне катастрофически нужен свежий воздух, я попытался опустить стекло, но маленькая кнопка не сработала. — Что не так с проклятым окном? — Ничего, — спокойно ответил Кира. — Оно было заблокировано. — Потом он нажал кнопку, и стекло неожиданно начало опускаться. Я вздохнул. — Не важно. Остаток поездки прошёл в тишине. Кира припарковался у дома, открыл мою дверь и предложил помочь выйти. — Сам могу выбраться, — отрезал я и почти выпал из машины. Добравшись до ступеней крыльца, споткнулся об них. — Мне не нужна твоя помощь, — заявил я, так что Кира прошёл мимо, поднялся по лестнице и открыл дверь. Крыльцо казалось высотой в километр. — Детка? — позвал я, чувствуя, что раскачиваюсь и шатаюсь. Кира остановился и повернулся ко мне лицом. — Нужна твоя помощь. Он попытался не улыбаться и спустился. — Ты вроде бы сказал, что я тебе не нужен. — Нужен. Кира поддержал меня, когда я споткнулся. — Вижу. — Прости, я напился, — проговорил я. — Всё в порядке. — Извини за то, что наговорил. Кира помог мне подняться по ступенькам. — Всё в порядке, Мэтт. — Прости, детка, — вновь извинился я. — Прости, я люблю тебя. Он затащил меня в дом и захлопнул входную дверь. Остановился и удержал меня, чтобы заглянуть в глаза. — Не извиняйся за это. Я взял в ладони его лицо. — Я пьян. — Знаю. — Мне жаль. — Знаю. Кира приобнял меня рукой и повёл в спальню. Хотелось только лечь, но он держал меня вертикально и снял мою футболку. — Люблю тебя, — сказал я. — Знаю. Я покачнулся, и Кира меня поддержал. — Очень-очень пьян. — Знаю. — Кира расстегнул мои джинсы и стащил с бёдер. — Слишком пьян для секса, детка, — признал я. Кира рассмеялся. — Знаю. Я свалился на кровать. Он стащил с меня ботинки и джинсы. Комната закружилась. Даже закрытые глаза не помогали. Я простонал. — Люблю тебя. Я почувствовал его губы на виске. — Знаю.
* * * * Господи, пульсирующая боль в моей голове была невероятна. Так же как и тошнота. Я точно не выспался, и всё же почему-то решил проснуться. — Мэтт? — Хм-м. — Мэтт, проснись. — Нет, — прохрипел я. — У меня для тебя кое-что есть, — откуда-то поблизости прозвучал голос Киры. Я решился открыть глаза. Свет раннего утра пронзил мозг. — Ох. Кира усмехнулся и похлопал меня по ноге. — Садись. Я тебе кое-что принёс. Я простонал снова, перекатился. Аккуратно поднялся, и на меня вновь накатила волна тошноты. — Блядь. Кира сидел на кровати и держал маленькую коробочку. — У меня есть подарок. — По какому поводу? — В честь твоего первого дня гражданской жизни, — жизнерадостно сказал он и протянул коробку. — Открывай. Не хотелось показаться неблагодарным, но меня будто пнули по голове. — Кира, детка. Чувствую себя дерьмово. — Открывай. Я взял подарок и разорвал упаковку, больше сконцентрированный на головной боли, чем на содержимом коробки. Пока её не открыл. Пара тренировочных перчаток для ММА. Черные, с обрезанными пальцами и защитными пластинами. Они не были чем-то необычным или выдающимся. Но их значение — было. Кира с самого начала высказывался против моего желания драться в клетке — и всё же преподнёс символ принятия. — Не собираюсь и дальше спорить с тобой. Если ты хочешь именно этого… Я поднял на него взгляд от перчаток. — Кира… — Я не мог найти подходящих слов. — Спасибо. Его улыбка угасла. — Ты правда хочешь? Я кивнул. — Да. Кира поднялся, и я заметил, что он надел спортивную форму. — Тогда вставай. Тренировки начинаются сегодня. До завтрака тебе нужно пробежать пять километров.
|
|||||||
|