Приложение 8 страница

Следы – это истории, написанные копытами и когтями, грязью и песком. Точка в снегу, окруженная перьями и отметками крови, рассказывает о ястребе, напавшем на американского кролика. Другие следы говорят о любопытстве и ухаживании и о жизнях, прожитых полностью. Когда нам не удается разглядеть эти едва заметные знаки и намеки‑указатели, это означает, что, скорее всего, мы сами сбились с пути. Для наших предков способность читать след могла означать разницу между голодной смертью и кучей кусков вяленого мяса, сушащегося на крючках‑сучках сосны, между тем, поймаем ли мы что‑то на обед или окажемся сами пиршеством какого‑нибудь игривого гризли. Для нас, современных людей, искусство следопыта все еще может служить способом для оттачивания своих чувств, повышения осознанности по отношению к деталям и подсказкам окружающего нас реального мира. Возвращаясь домой после дня такого ориентирования и поиска на местности, мы не можем не заметить, насколько слаще стала звучать музыка для наших посвежевших ушей. Глаза, научившиеся различать мельчайшие детали знаков, лучше способны ценить содержательные элементы психоделической картины. Носы, которые трепещут от тончайших ароматов леса, готовы воспринять запахи тела возлюбленного или своеобразной кухни.

...Были почти сумерки, когда наконец‑то я повернулся, направившись домой тем же самым путем, что и пришел. Я увидел их, когда только начал соскальзывать в мыслительную деятельность, поглощаясь событиями прошлого, грядущими ужинами и манящими кадками с горячей водой. Там, поверх моих собственных свежих отпечатков обуви появился различимый след, дающий мне очевидное доказательство, что лев, в свою очередь, следовал за мной!

Для осознанного следопыта каждый поворот в пути подобен перевороту страницы. Вселенная видится богатой впечатлениями, пропитанной не только лирической красотой, но посланием, моралью, целью. Нам не нужно уходить далеко в поисках опыта, ведь маленькие чудеса находятся лишь в паре шагов на каждом заднем дворе и в каждом парке.

Знак – это своеобразное очарование или волшебство, ведь он может увести нас глубже в ощущение Страны Чудес, а в самом процессе – глубже в наше собственное очарованное существо. Внимательная практика поиска знаков поддерживает наше погружение в «здесь и сейчас», в лежащий рядом мир инстинктов и интуиции, обостренных чувств и чуткости. Инструкторы этого тонкого искусства иногда называют его «дзен‑трекинг»: великое пробуждение – как к нашему ожившему «Я», так и к всегда пробужденному миру, неотъемлемой частью которого мы являемся.

Преследуйте себя. Преследуйте жизнь. Преследуйте магию.

Земля меняется

О Ха Ле

Я жду перемен.

Предсмертная песнь Джеронимо

Она находит способы любить свою мать. Она обнаруживает, как любить через стихийное бедствие.

Лоба

Земля – это магический набор процессов... и бурлящий котел, вечно подверженный циклам естественных стрессов и катастроф. Некоторые горные гряды были рождены в результате крупного, наполненного дрожью подъема, а другие – грозной вулканической волны... и благодаря их постепенному крошению мы получаем и песок, и почву. Во время всей долгой истории этой Матери‑Земли Гайи появление новых жизненных форм часто было знаком исчезновения старых. Тем не менее трудно назвать период во времени, сопровождающийся таким разнообразием природных и рукотворных бедствий, происходящих одновременно или так быстро следующих один за другим.

Наиболее вызывает тревогу современное ускорение событий, влияющих на весь мир. Это межличностное насилие и политические репрессии – разрушение Мирового торгового центра и войны, которые вызвало это событие. Волна бандитских убийств и избиение жен. Рост авторитарного правительства и отмена гражданских прав и свобод. Систематически случающийся религиозный, расовый и культурный геноцид. А также финансовый крах: непостоянство международного рынка акций и взрыв экономик России, Южной Америки и Юго‑Восточной Азии, приводящий к голоду и социальному беспокойству. А также возросший риск заболеваний и эпидемий: распространение рака, СПИДа, острой чувствительности к окружающей среде, пищевых аллергий, псориаза и болезней сердца, безудержного алкоголизма и лекарственной зависимости. Плюс экологический кризис: растущее перенаселение и доминирующая глобальная культура, несущая в массы иллюзии и безумие. Заражение Великих Озер с полосатыми мидиями и загрязнение озера Байкал в Сибири. ПХБ (полихлорбифенилы) в воде, приводящие к появлению белых медведей‑гермафродитов. Ядовитые гербициды и пестициды, ведущие к истощению пахотных земель, полное уничтожение экологически важных хищников и полное вырубание хрупких экосистем тропических лесов. Повсеместное исчезновение лягушек и земноводных видов и генетические манипуляции с животными и растениями. Загрязнение воздуха и непокаянное разрушение озонового слоя. Пчелы‑убийцы и перелов морской рыбы... Разрушительные пожары.

Службы помощи по всему миру докладывают, что им никогда не приходилось так разбрасывать свои силы, чтобы облегчать одно человеческое бедствие за другим. Шельфовый лед Антарктики вскрывается, ураганы усиливаются, а голодный сезон в Африке повторяется слишком часто. Когда я пишу это, на западе Америки пятый год подряд фиксируют засуху, хроническое состояние, которое лишь слегка облегчается милосердными зимними дождями. Как никогда нас осаждают сильные лесные пожары, а неумолимые жуки‑короеды поселились во многих из оставшихся стволов. Известная река Рио‑Гранде заполняет русло только на часть от своего нормального объема, в то время как Юго‑Запад практически смыт побивающими все рекорды наводнениями. Происходит так, словно Земля и Дух прыгают вверх‑вниз, все громче и пронзительней взывая к нашему вниманию. И воистину это так! Шуршащие на ветвях листья манят нас обратить внимание на свою пышную красоту и грандиозность красок, пока осень не заставит их опасть вниз. Точно так же трагедии призывают нас проснуться... и каждому лично повернуться к их нуждам, корням, причинам, прежде чем будет слишком поздно. Существует возможность определенных последствий, если человечество не прислушается к мольбе существующих шаманов и старцев, а также к внушающим ужас знамениям нашего коммуникативного мира. Они отражаются в много раз предсказанном падении Вавилона, в молитвах тибетцев и пророчествах гопи. В ядерных бурях темных богов Тескатлипока[28] и Уитцилопочтли[29], обещании Кетцалькоатля[30] и в легенде викингов о Рагнареке: человеческий род – систематически «лишающийся членства» в сакральном «Я», в Земле и Духе – может заплатить ненужно трагичную цену.

Обратите внимание, что заплатить цену – это не одно и то же, что заплатить штраф или выполнить епитимью[31], это просто вопрос ответственности: дурные результаты нашей коллективной неспособности ответить. В противоположность определенным социальным и религиозным высказываниям нас не проверяют и не наказывают. Сказать точнее, руководящая одухотворенная Земля прощупывает возможность нового исцеления, новых способов бытия и отношений, которые вернут Целое в равновесие. Она пробует это ради тех драгоценных чувствительных людей, которые могут услышать ее крики, почувствовать ее нужды и ощутить накопленную ей боль. И она пробует в поисках реакции, словно задает вопрос: «Есть ли кто‑то дома? Кто‑то заметит? Кому‑то есть дело?»

Значение земных изменений настолько велико, а состояние общества настолько безотлагательно, что существует искушение отвергнуть свою причастность и отказаться от задачи. Конечно же, гораздо проще обвинить во всем злых духов, свалить на козни инопланетян, на происки адского сатаны, возмездие разгневанного Бога... или на общее состояние глухоты и безразличия. На определенном уровне происходит облегчение, когда мы представляем, что силы разрушения неодолимы, злоумышленники слишком могущественны по сравнению с нами, чтобы озаботиться попыткой вмешаться. Но касается ли это человека или организации, мы разделяем определенную меру вины и находим как возможность для проявления активности, так и шанс для исправления ситуации. А если беспорядок и трагедия запускаются чем‑то большим, чем наш смертный человеческий род, мы все еще можем признать, что в этой игре и у нас есть партия... внести свой вклад, как в создание самого дисбаланса, так и в глобальное исцеление, которое должно за ним последовать.

Каждый из нас родился с телом, которое регулирует свои внутренние потребности и температуру, запускает стремление к производству потомства и исцеляет свои порезы и раны. Телесная лихорадка – это целебный отклик на опасную инфекцию. Хотя лихорадка потенциально может убить пациента так же, как и болезнь, это не какие‑то темные силы, которые выходят, чтобы захватить нас. Точно так же сильные землетрясения и вспышки вирусов работают как земная лихорадка, которая выявляет и иногда способна помочь устранить неравновесие и нездоровье, угрожающее общему земному телу. Мы также являемся неотъемлемыми частями и участниками планетарного бытия, планетарного изменения, и каждый день нам сообщают о выборе: быть либо частью проблемы, либо частью исцеления. Незнание – это не недостаток информации: это намеренное нежелание знать о воздействии нашего стиля жизни, о результатах того, что мы сделали, и того, что нам до сих пор не удалось сделать. Нежелание знать о затухающих криках падающих спелых лесов, о сотнях видов, ежегодно обрекаемых на вымирание.

Нежелание знать о мольбе бездетных матерей, оскорбленных жен и голодных и бездомных, ночующих на улицах. Нежелание знать об исключительной миссии нашего рода и времени, состоящей в объединении, воспоминании, возвращении сакральности и восстановлении. Хотя в определенных моментах этот путь более труден, служение истине Гайи и исцелению Гайи дает некоторые немедленные и длительные вознаграждения. Большая часть этой работы состоит в том, чтобы снова оживить наши животные тела и полный жизни настоящий момент, в котором с помощью каждого из шести органов чувств мы можем полностью проживать разворачивающийся вокруг нас мир. Именно здесь мы открываем не только проблемы и вызовы, но и пользу и решения, приходящие от них. Здесь мы чувствуем вкус нашей еды и вдыхаем аромат наших любовников. Когда мы бросаем в землю семена или саженцы, мы сажаем сами себя во время и место. Каждый круг, который мы проводим, каждый ритуал, который мы практикуем или изобретаем, создает магию, и ей не требуется действие или оценка в будущем, чтобы быть завершенной. Обучение и исцеление оказываются ритмичными и мелодичными, когда мы начинаем кружиться в экстазе, делясь с погрустневшей культурой своей первобытной увлеченностью и блаженством. Даже необходимый для нас активизм и наше настойчивое сопротивление являются частью этого танца. И нет иной такой радости, чем радость помогать другим людям, другим видам, другим проявлениям Природы, быть подлинно реализованными, свободно расцветать и нестесненно развиваться. Нет большего удовлетворения, чем помогать им сиять! Именно здесь и сейчас мы делаем выбор – полететь или упасть... игнорировать или принять участие в этом творческом процессе.

Возможно, на Земле никогда не наступит период всеобщего мира, и истина в том, что мы становимся сильнее и чище в испытаниях. Но может и должно произойти возвращение к равновесию, которое поддерживает цветение и благословение Целого. Необходимое исцеление будет включать в себя полную трансформацию ощущения себя, сообщества, цели и места. Она потребует новые формы обучения, в центре которых будет находиться Земля, и учителей, которые будут одновременно заземленными и прозорливыми. Будущее, основанное на благодарности и неугасимой надежде. И возврат к чувствительности, восприимчивости и ценностям нашего священного племенного прошлого. Мы можем остановить большую часть разрушения, обнажая факты, через наши наиболее осознанные, бескорыстные действия. Даже землетрясения и засухи можно усмирить, если не приручить, через глубину нашей благодарности, искренность наших ритуалов и силу молитв.

Убивая оленя для еды, наши примитивные предки любой расы выражали благодарность. Американские индейцы раскладывали кукурузные зерна перед застывшим ртом животного. Находящиеся на другом берегу океана, ранние индоевропейцы зажигали дымовые палочки, описывая поваленной добыче своих голодных детей, и обещали воспевать выносливость и красоту животного в песнях, спетых всем племенем. Настало время и для нас раскладывать священную желтую кукурузу или слезы уважения у ног множества наших даров. Время для сочинения новых песен источнику нашей чувствительности и средствам пропитания, блаженства и восторга. Время для приношения всех заблуждений и колебаний в жертву на чудесном алтаре жизни.

Если вымирание человеческого рода когда‑либо случится, это произойдет потому, что мы пренебрегли Землей, не смогли исполнить свою Гайянскую и эволюционную роль. И если мы переживем изменения Земли и самые потрясающие ошибки своего собственного рода, это произойдет потому, что мы научились применять сопутствующие уроки так, что это принесло пользу не только нам, но и Земле. Именно тогда мы воистину расцветем, телом и душой... служа ей, как ее возлюбленные и защитники, творцы ритуалов и реставраторы, полные обостренного чувства настоящего и сопереживания.

Глава 23

Реинтеграция: здоровье и целостность себя и Земли

Что длится вечно:

Сильное желанье, как мускул, как скала…

Скелет, что пьет из грязи,

Или любовник из бесчувственной кости…

Что длится вечно?

Годы, листья, лица…

Барбара Мор

Земля постоянно теряет виды живых существ, они вымирают: песни птиц, которые больше никогда не будут слышны. И, как и Земля, я тоже потерял части себя – только чтобы возродить их через практику, молитву, личную настойчивость и время. Такие вещи, как готовность смеяться и способность плакать. Глубины агонии и крайние пределы радости. Свое внутреннее животное и причину бытия. Склонность играть и терпение в остановке. Это хорошо, потому что чем дольше я здесь, тем лучше я способен слышать волю и шепот Земли... и тем более становиться собой.

Воистину здоровье означает целостность: уравновешенный союз даров и потребностей, сердца и ума, видения и действия. Гайя учит, что хорошее здоровье – это не отсутствие травм и боли, но скорее наиболее полное воплощение нашего настоящего «Я». Глубина чувствования, эмоций и переживания. Полнота выражения и отклика. Осуществление своей страсти и цели, своей судьбы и мечтаний. Это то, как мы живем, а не как долго. «Благополучие» означает жить в благости: сознательно и сострадательно, с искусством и целенаправленно.

Не болезнь делает нас нецелостными, потому что боль позволяет нам больше осознавать свои тела и чувства и то, как наш стиль жизни и непосредственная окружающая среда влияет на нас. Страдание закаляет наши способности, проверяет наше решение и укрепляет волю. Бессилие учит нас смирению, а недомогание рекомендует терпение. Потеря одного из органов чувств приводит к обострению работы остальных. В самом худшем случае смертоносный вирус не делает ничего, кроме возвращения нас к Земле, из которой мы поднялись, продолжением которой мы стали и которой принадлежим. Нас делает нецельными не смерть, но неспособность целостно жить. То, что разбавляет нашу концентрацию, ослабляет наше внимание или бесчестит наш дух. То, что заставляет нас сомневаться в своих инстинктах или интуиции, значимости и ценности. Нас делает нецелостным подавление своих чувств и подавление своих потребностей. Покорение своего животного существа.

Нам нужно отказаться от некоторых аспектов и частей нас самих, чтобы соответствовать форме, по которой отливают в обществе. Именно потеря или неуважение этих частей составляет наше величайшее нездоровье: наша воображаемая отделенность от остального живущего мира. И вспоминание о мире и возвращение его принадлежности нам – это первый из многих шагов на пути к необходимому исцелению.

И точно так же Земля не станет меньше – или менее здоровой – из‑за эрозии горного утеса в почву плодородной долины или гибели американского кролика в челюстях лисицы. Или даже из‑за сжигания лесов извергающимся вулканом, ведь они достаточно быстро вырастут снова. Даже естественное вымирание видов это только возвращение частей в Целое, и каждая утрата приводит к новому всплеску роста, возможности для нового цвета и формы. Степень ослабления зависит не от уничтожения индивидуальных жизненных форм, но от общего сокращения биологического, культурного и топографического разнообразия. Вымирание видов без иной причины, чем забвение и жадность. Экспансия цивилизации. И генетические манипуляции с жизнью. И речь идет не только об убийстве исконных певчих птиц, но о сотнях утраченных исконных языков. Об обезображивании планеты асфальтом и обесчестивании ее пластиком. О нашей неспособности замечать каждое чудо и дар Гайи, каждый намек ветра, раскрытие цветка у дороги, танца дрейфующего листа. И о том, что мы забыли благодарить. Мы делаем мир больным своим пренебрежением к себе и планете, оскорблением Духа и концептуальным и физическим разделением того, что было единым.

Мы говорим, что если любая часть структуры деградирует или убирается, опасности подвергается ее «сохранность». Так же дело обстоит и с человеком или экосистемой. Здоровье людей или мест растет с разнообразием и амплитудой их выражения. Таким образом, каждое уменьшение разнообразия посягает на сохранность Целого – и в роль социальных и экологических активистов входит не только сопротивление, но и возрождение, и возвращение к жизни.

Наше будущее личное, социальное и экологическое здоровье может быть тесно связанным с нашей личной сохранностью и поддержанием целостности мира природы, который мы любим.

Как искорененный мексиканский серый волк или опороченная пятнистая неясыть, мы ищем только одного – быть и принадлежать. Для нас быть частью целого – это быть принятыми заново в суть Гайянского Целого, существовать и действовать в гармонии с племенным человеческим сообществом и сообществом Природы. Принадлежать – это больше, чем чувствовать себя оседлым, приветствуемым и даже преданным. Это состояние бытия в единстве с потребностями, выражением и Духом живущей, дышащей Земли.

Учась целостному служению, мы намеренно объединяем Целое. И благодаря этому воссоединению несоизмеримых и поврежденных частей – частей себя и Земли – нам никогда не придется чувствовать себя одинокими.

Глава 24

Гармония и Покой: точка зрения Гайи

Все, что происходит, одновременно естественно и непостижимо.

Е. М. Циоран

Когда я пишу это, страна находится на пороге еще одной войны против режимов и организаций, которые различными путями бросали вызов политической и финансовой гегемонии государства. И одновременно мы продолжаем вести войну на Земле.

Вы вспомните, что европейцы «открыли» в Америке континент, уже заселенный миллионами исконных народов и миллиардами других природных видов. С искренней серьезностью европейцы стали «успокаивать» коренное население, «приручать» реки и «завоевывать» девственную дикую природу. Аналогия с экологической военной зоной слишком реальна, если смотреть из центра опустошенного Орегона с вырубленными лесами, слушать звуки взрывов на очередной плотине или оказаться очевидцем проводимой Лесной службой бомбардировки вьетнамским напалмом лесов восточного Техаса с целью «спасти» их от насекомых. Даже наша пастушеская система дорог – это настоящая могила для жизненного сообщества, которое она покрывает.

Как эмпатик я не могу не отпрянуть от насилия, которое совершается против кого‑либо или чего‑либо, и я сворачиваю со своего пути, чтобы найти согласие или убежище... но я должен признаться, что я не пацифист. Без сомнения я с силой буду сопротивляться при покушении на свою жизнь, жизни тех, кого я люблю, и, возможно, даже природные системы, от которых зависим мы и эволюция. Несмотря на то что я могу чувствовать и понимать внутреннюю боль и страдание атакующих меня, я неизменно ценю свою жизнь больше, чем я ценю их. И мое противостояние последним военным зондированиям не основано ни на какой идеализации того, что мы обычно называем «мир». Концепция мира слишком часто используется властями, чтобы скрыть усмиряющие или контролирующие действия, конформизм или застой, порядок или признание.

Во многом этот мир является ложным идеалом, именно поэтому мы так легко находим его в списках и провозглашениях воюющих государств. Мир становится их отговоркой, решением, ради которого якобы ведутся все войны. Армии «сражаются за мир». А мир – это то, как некоторые описывают времена успокоения между конфликтами, когда контроль и агрессия перенимается населением, когда взяточничество и принуждение замещают грубую силу... и, следовательно, когда власть над индивидуумом становится полной. Нравится вам это или нет, мир был кооптирован самими заинтересованными группами, которые получают политическую и финансовую прибыль от страдания и подчинения других.

Мой словарь дает определение миру как «свободе от конфликта и беспокойства». Но те, кто занимается Новой Природной Духовностью, знают, что нигде в природном мире такого мира не встретить. Океан, который называется Тихим[32], что означает его спокойствие, является каким угодно, но только не спокойным. То, что кажется мирным, это иногда спокойная поверхность, скрывающая могучие внутренние течения. Разнообразные выражения Природы – это результат определенной индивидуации. Многие формы жизни возникают от напряжения между противоположными силами. Жизнь существует, кормя жизнь, это агрессивный акт хищничества. Ученые продемонстрировали то, что примитивные люди знали давным‑давно: даже растения чувствуют боль. Вегетарианство кажется мирным большей частью оттого, что нам не удается услышать их крики.

В мире Гайи краснохвостые сарычи питаются дерущимися американскими кроликами, самцы оленя сталкиваются друг с другом во время гона, форель прогоняет другую рыбу далеко от места своего нереста, а белки защищают свои норы злыми укусами. Агрессия оказывает службу миру природы, добывая каждому виду его еду, обеспечивая определенную передачу более сильных генетических черт, выживание молодых, неприкосновенность их экологической ниши и целостность их танца жизни, неподвластного манипуляциям.

За исключением случаев охоты в поисках пропитания агрессия в животном мире редко приводит к смерти. Стаи волков не образуют союзы с целью привести свою дичь к вымиранию. Даже среди племенных народов союзы ограничивались биорегионами, а величайшей честью в конфликте было посрамить другого воина задев его, но не убив – «подвиг индейца». Современные военные действия, наоборот, это безличностная агрессия – наделенное законным статусом насилие в массовом масштабе.

Развитие потрясающей новой технологии вооружения идет параллельно с обесчеловечиванием агрессии и обесцениванием жизни. У нас есть термоядерные боеголовки, обладающие силой во много раз большей, чем необходимо для уничтожения всех живых существ на планете, находящиеся в готовности, чтобы бить по людям, для насилия над которыми мы никогда не найдем достаточной причины. Цивилизация фальсифицировала нашу враждебность, украла у нас нашу истинную природу. Она привела нас к страху без понимания, потреблению без чувства голода, похоти без любви и убийству без страсти.

Воистину современная война имеет основу и питание в отчужденности и абстрагировании, а не в гневе. Солдат учат не испытывать эмоций, когда они «нейтрализуют» свои цели. Массовый геноцид – это продукт скорее нашей деперсонализации, чем нашего гнева. А гнев его жертв и свидетелей может подпитывать сострадательное, но силовое сопротивление громоздкой машине разрушения. Сойти с ума – это действенный и, возможно, решающий ответ на вырубание последних древних красных деревьев, уничтожение последнего дикого волка или ракетные атаки на любой народ или землю. Достойным противоядием являются сотни честных протестующих, которые каждый год попадают под арест за незаконное проникновение на ядерный полигон в Неваде. Конечно, в тени петли Армагеддона самое неправильное – это вообще ничего не чувствовать и ничего не делать.

У народа гопи есть слово для текущего технологического века отделенности: «Койянаскваатси», которое означает «мир вне равновесия». Война закончится не когда мы «установим мир», но когда мы вернемся к жизни в равновесии, к равенству не только между собой, но и человечеством и остальными силами Природы. В танце это называется хореография. В музыке мы называем это гармонией – балансированием и сочетанием различных звуков, в поисках приятной высоты и вибрации. Гармония между людьми будет означать, что разнообразные силы человечества каким‑то образом научились действовать вместе ради высшего блага. И в противоположность тому, что расхваливают как «внутренний покой», внутренняя гармония – это скорее не окончание борьбы и двойственности, а успешное сочетание в оркестре наших собственных противоборствующих голосов, спорящих друг с другом приоритетов, и иногда противоречащих потребностей.

Сепаративное заимствование черт другой культуры уводит нас от естественной структуры. Как общество мы все больше отделяемся от тональной симметрии, гармонии смежных элементов, находящихся друг с другом в совершенном балансе. Цель Новой Природной Духовности – не только найти покой – эти моменты тишины между нотами, – но также гарантировать перераспределение людей внутри «движения жизни». Это может быть наше искусство менестрелей, вклад в равновесие в отношениях и мелодичное сопротивление. По мере того как мы переходим от ведения счета в войне к музыкальному счету, мы выполняем свою ритмическую задачу и снова входим в величайшее «устройство» неразделимой Природы.

Во времена разрушения, не имеющего себе равных, последнее, что нам нужно – это больше просто принятия, бездарно растраченная терпимость или умиротворение. Мир, в который мы верим, активен, а не пассивен, динамичен, а не наполнен статикой. Это состояние активного взаимодействия между разными частями «Я» или разными людьми, группами или нациями.

Нас всех призывают пробудиться и удвоить наши попытки, переоркестровать сумасшествие, которое довела до совершенства наша цивилизация. В этом героическом служении дирижерская палочка нашего маэстро становится еще и волшебной палочкой... настойчиво заклиная возвращение к равновесию динамического, душевного и гармоничного Целого.

Глава 25

Духовное сердце активизма

Человек, имеющий благоговение перед жизнью, не будет просто произносить свои молитвы. Он бросит себя на битву за сохранение жизни по той простой причине, что он сам является продолжением окружающей его жизни.

Альберт Швейцер

Тот, кто совершает героическое действие, соединяет себя со сверхъестественным. Наградой героизму является не личная слава и богатства. Награда – это мечты.

Гари Шнайдер

Наиболее сильный общественный и экологический активизм получает вдохновение, питание и поддержку от духовной чувствительности и магической практики. А наиболее сильная духовность или практика неизбежно коренится в месте: это прослеживалось на протяжении всей человеческой истории.

Периодически в течение 15 лет я испытывал страдание, когда мне приходилось покидать каньон, которому я принадлежу, но это происходило по правильным причинам. Я изъездил эту страну вдоль и поперек, проводя беседы и давая концерты, которые привели не только к образованию нескольких активистских групп, росту поддержки и средств для различных региональных кампаний, а также вдохновения аудитории... но часто и к участию людей в непосредственных действиях после выступлений. Мои компаньоны и я включили искусство и ритуалы в список для служения горам Оканаган, которым несут угрозу горные работы по добыче цианида, для защиты ареала обитания медведей гризли и восстановления прибрежных зон. Сборы обычно завершались совместными объятиями, мощными кругами ищущих с глазами, полными слез, плачами и танцами, которые начинаясь в школьных залах, а продолжались прямо на траве и под дождем. Когда одного из студентов попросили описать, в чем состоит целебное представление глубокой экологии, он сказал: «Это было как жизнеутверждающая церемония, ритуал, пробуждающий мою силу сделать что‑то с множеством проблем, с которыми мы сталкиваемся».

Консервативные носящие костюмы экологи‑профессионалы отметают все ритуалы как бессмысленные «сотрясания воздуха». Однако они могут не осознавать этот факт, но большая часть, если не все экологические активисты знают и получают вдохновение от эмоциональной, клеточной и энергетической связи с находящейся в опасности Землей. Создатель новой этики Земли, Альдо Леопольд описывал свой опыт убийства волчицы, «наблюдая зеленый огонь в ее умирающих глазах», как духовное прозрение. Джон Мьюр, дедушка американского движения по охране природы, был ирландцем с горящими глазами, преданным драматичным восклицаниям и действиям. В книгах выгравированы черно‑белые образы стареющего мужчины, сидящего за своим столом, позирующего в студии фотографии или безмятежно стоящего на обзорной точке реки Йеллоустоун вместе с невозмутимым президентом Теодором Рузвельтом. Но я представляю его в том состоянии, когда он был наиболее активен, с гиканьем и криками плывя по мелководью на самодельном плоте, восторженно взаимодействующим с линией лесных муравьев или остановившись, затаив дыхание от потрясающего нового вида. Сидя высоко на тонкой вершине гигантского хвойного дерева посреди бушующей грозы, качаемый ветром в сторону гигантской дуги, с глазами, в которых горели вспышки молний, – вот это образ человека, чьи исследования природного мира были не менее чем разоблачительными. Во всех отношениях он был восторженным. Он нашел глубокий союз с растениями и животными, и это откровение включало в себя призвание защищать и охранять то, что он полюбил через собственный рост.

⇐ Предыдущая 7 8 9 10 111213 14 15 16 Следующая ⇒