Приложение 5 страница

Учителя могут передавать все сведения о мире, но тем не менее нам нужно развивать интуицию и инстинкт, чтобы лично знать как, где и когда применять их.

Ритуал – это уход

На духовном пути как спонтанность, так и повторение могут быть ценными инструментами. Первая связана с откликом в моменте с полной душой, второе – сознательным углублением намерения и молитвы.

Повторение хорошо для ритуализации наших намеренных действий и особенно важно для недисциплинированного и потакающего себе современного человека. Но всегда имеющая важность природа учит, что когда ритуал становится неосознанным и механичным, он теряет свой смысл. А когда он теряет смысл, то становится больше театральным представлением, чем ощутимой магией, перестает быть ритуалом – становится привычкой. Более того, вечное следование моделям, правилам, образцам и схемам поведения нередко отвращает нас от индивидуальной ответственности. В иных случаях разрушение шаблонов поведения может выступать исцелением.

Миф о «совершенных» учениях

Во вселенной нет закрытых систем, за исключением целостности самой вселенной. Все остальное – это подгруппы, действующие во взаимных отношениях. Таким образом, модели, верования, человеческие существа, целые биорегионы, даже Земля – это все открытые системы, которые сбрасывают вещества, энергию и идеи, при этом постоянно набирая новый материал. Как часть этого великого Целого мы завершены только в соединении со всем, что входит в нас и составляет нас, в интимном слиянии со всем, что есть.

Точно так же не важно, что говорят нам наши учителя или религиозные лидеры, границы любого учения изменчивы и их можно преступать. Они подвержены новым влияниям, новым фактам и откровениям. Именно таким образом разбиваются иллюзии, в то время как настоящие истины не только утверждаются, но расширяются и дополняются.

Все настоящие истины являются нерушимыми и неприкосновенными частями вечно развивающейся и вечно проявляющейся мозаики. Поскольку истины имеют много измерений, серьезный ищущий будет вечно поворачивать их под разным углом, раскрывая прежде нераспознанные грани и способы применения. Есть элемент творческого разрушения, и верное решение становится наиболее трудным, когда мы видим множество сторон одной ситуации, множество перекрывающих друг друга интерактивных истин... но в самой истине нет противоречий . На дальней стороне каждой части можно найти не противоположность, но в равной степени ценные качества, которые обеспечивают равновесие.

Полное понимание невозможно для нас, но чувство полноты и связи возможно. Чем с большего количества сторон мы снимаем вуали, тем лучше мы можем видеть, как каждая истина находит свое место в большой картине, и понимаем ее и свое место в этой волшебной вселенной, на или в живущей Земле, с теми или в тех повторяющихся моделях, которые порой называют предназначением или судьбой.

Когда растение перестает расти, оно умирает. То же самое происходит с религиями, философиями, сектами и ценностями. Красота здорового учения в том, что, по общему признанию, оно всегда незавершенно – всегда расширяется как вселенная, практика, накапливающая опыт, – простая и решительная, как помудревший чародей, с широко открытыми глазами и сердцем как у ребенка.

Погоня за отсутствием привязанности

Как традиционные, так и новые духовные парадигмы восхваляют отсутствие привязанности к физическому телу и к физической Земле, тогда как Земля учит нас привязанности и сама воплощает привязанность, взаимодействие и взаимозависимость. Здоровая жажда – это притяжение к наиболее реальному, значительному и нужному... приводящее не к болезненному разочарованию, но к воссоединению и целостности.

Неверная интерпретация покоя

Согласно классическим организованным религиям, внутренний покой является результатом полного принятия и следования догме. В некоторых формах альтернативной духовности внутренний покой синонимичен спокойному состоянию. Но в терминах Гайи покой – это состояние удовлетворенности и центрированности – даже перед лицом лишений и катастроф. Покой – это глубокое удовлетворение, которое возникает из знания и принятия себя. Это внутреннее равновесие, которое, как гироскоп на корабле, обеспечивает личный баланс, вне зависимости от того, как нас качают внешние шторма, бушующие вокруг.

Покой является более продуктом духовной концентрации и обязательств, чем какого‑либо соглашения. Больше всего мы находимся в покое с собой и своими убеждениями, когда они могут выдержать вызов клеветников, противоречить соглашениям, пережить несогласие и продолжают расти без внешнего одобрения и поддержки.

Внутренний покой является не результатом выполненного действия, а скорее знания, что мы сделали все, что могли... и что мы делали это из самых великодушных и значительных побуждений. Он приходит, когда мы отдаем больше, чем, возможно, могут принять другие, и чувствуем себя комфортно, принимая то, что другие дают. Он приходит из ощущения связи со всем остальным миром. И из исполнения нашей самой значительной цели.

Цель выхода за пределы

В старых парадигмах выход за пределы приходит вместе с нашей смертью и воскрешением. В новых он приходит через практику, в этой жизни. Для Гайи – некуда выходить, и нечего превосходить.

При каждой возможности нам нужно расширять свои воображаемые границы, чувствовать, как наша энергия и душа выходит за пределы границ кожи и проникает в каждое существо, которое составляет это Гайянское Целое, бытие, которое выходит за ограничения времени к состоянию вечного единства. Но концепция выхода за пределы является опасной. В своих крайностях она вызывает отрицание сакрального, чувствующего, смертного тела и отстраненность от наших фундаментальных желаний. Земля отчаянно хочет, чтобы мы снова научились жить в своих телах и на своей земле, а не выходить за их пределы.

Выйти за пределы означает покинуть, хотя мы до сих пор еще не вспомнили, как быть и как оставаться. В реальности, наиболее важное место, в которое нам следует идти, находится прямо «здесь», с ощущением своего полного жизни присутствия и абсолютной связи с живой пульсирующей вселенной, принятием ответственности за свои жизни и свою планету.

Наиболее таинственное из всех путешествий – это путешествие возвращения к своему подлинному чувствующему «Я» и к драгоценному ощущению места. Как всегда, настоящий духовный путь – это тот, что ведет нас назад к наставлениям Земли и Духа – путь, ведущий домой.

Глава 13

Под можжевеловым древом: интервью о буддизме и Новой Природной Духовности

Я думаю, что настоящее чудо – это не ходить по воде или эфиру, но ходить по земле.

Тик Нат Хан

Интервью у автора было взято практикантом проекта Земная духовность по имени Майя14 декабря 2000 года.

Майя : Ваши работы и учение превозносят Природу как превосходящий все источник руководства и вдохновения. Большая часть ваших работ решительно имеет буддистское звучание.

Джесси Хардин Волк : Каждое озарение, которое «имеет звучание истины» – не важно, какую форму оно примет, – возникает из одного и того же источника: Духа, включающего в себя все, наиболее сокровенным образом воплощенного и выраженного через проявления мира природы. Возможно, природа является чистейшим каналом к мудрости и переживанию Духа, где истина проявлена в своем текущем, исконном контексте. И десятки лет, проведенных близко к Земле, показали мне, как каждое создание является совершенным существом, каждая лиса – это видящий, каждый медведь – бодхисаттва, каждая колибри – посланник просветления и нового рождения. Бросающие вызов откровения – и определенное смирение – «под можжевеловым древом».

Из основных религий мира дзен‑буддизм и «Дао Де Цзин» ближе всего к тому объяснению мира, как он был раскрыт мне Духом... через живую планету, через конкретный речной каньон и особое священное место, которое дано мне для восстановления и возрождения его сакральности. И буддизм, и язычество или Новая Природная Духовность основное внимание уделяют отношению... а в лучшем своем проявлении – важности «правильного действия».

М : Скажите мне, что впервые привлекло вас к буддизму?

ДХВ : Все началось с паломничества с целью повидать Алана Уоттса – «проблемного» подростка. Я лелеял свои видения и мечты, путешествуя на незарегистрированном мотоцикле. На меня оказали влияние те, кто говорил как о дхарме, так и о биологическом разнообразии, признавая пути, в которых как качество дикости, так и сам ее факт имели непосредственное отношение к истинности, жизненности и святости великого Колеса Жизни. И я начал понимать тот резонанс, который я чувствовал с буддисткой способностью сопереживать, в большинстве своем благодаря работам Гари Шнайдера, Билла Деваля и Джоанны Маси.

М : Что вы считаете целью своей жизни?

ДХВ : Работу на благо истины и осознанности. Демонстрацию благодарности за каждый дар, урок и вызов. Применение магии в служении.

М : Служении какого рода?

ДХВ : Высшему «Я», целостности подвергающегося опасности Творения. Это служение, движимое состраданием, выражаемое через искусство и проявляемое в действиях.

Мое намерение остается одинаковым, вне зависимости от того, пишу я или учу, или пересаживаю местные деревья – улучшать свою связь с несущим послание одухотворенным миром... и помогать другим превращаться из чужаков, обязанных всем самим себе, в преданных близких людей. Мои слова – это стрелки‑указатели на пути дикости, на духовном пути, ведущем нас от выдуманной отделенности к полностью осознанной совместной цельности.

М : Так много страдания – это результат этой отделенности и даже более того, результат ненависти, которую создает отделенность.

ДХВ : Я не считаю, что страдание – это продукт ненависти, скорее это дар любви. Мы переживаем физическую боль, поскольку мы благословлены ощущениями и научились любить их. Наше одиночество – это любовь, ищущая подтверждения. Сопереживать страданиям других – это действие любви и сострадания. Когда мы полностью сознательны, полностью заботливы, мы начинаем болеть за исконные растения и животных, места которых занимают наши города, страдать за вымершие виды и обедневшие леса – из великой и личной любви. И при этом, поскольку сопротивление и вызовы тяжелых ситуаций делают человека сильнее или избирательнее, страдание, которое мы переносим, делает вклад в силу любви и наше назначение. Для Будды страдание было помощью и учителем, вдохновением для его божественного сострадания.

Как вы знаете, социальный, экологический, психологический и духовный дисбаланс является следствием отнюдь не «первородного греха», но «первоначальной разделенности» – трагического момента нашего первого воспринимающего, эмоционального и духовного дистанцирования. Разделенность – это способность и тенденция чувствовать себя одиноким и действовать независимо от всего остального Гайянского Целого.

М : Если есть какой‑либо «закон Природы», это может быть закон единства, когда все ищет свою истинную природу и конечную гармонию. В одной из наших традиций для взаимосвязи используется метафора, в которой каждый аспект Целого отражает все остальные...

ДХВ : Да, сеть Индры – искусно сотканная осмысленным Духом, работающим через лапы зачарованного паука. Ее бесчисленные соединения украшены утренней росой. У природы нет «законов», только намерение, направление и модель. Дхарма Гайи – это мандат взаимоотношений, интереса, взаимного проникновения, взаимодействия и взаимозависимости... взаимного обмена и ответственности.

М : Как вы определяете ответственность и взаимность?

ДХВ : Принцип взаимности требует отдавать Целому количество, равное дару возросшей осознанности. Сознание и сострадание делают нас участниками, нравится нам это или нет. И им сопутствует определенная ответственность – способность и готовность откликаться. Откликаться на мольбу оскорбленных женщин, голодающих детей и заключенных в лечебницах и домах престарелых. Или мольбе истребляемых волков, гор, разоряемых разработками, рек, путь которым перекрывают плотины, которые не может преодолеть ни один лосось.

Столкнувшись с продолжающимся разграблением всей священной планеты, мы начинаем действовать более решительно, чем если бы на кону стояли только наши жизни и собственность. Практикующие «сострадательный буддизм» наряду с поиском спокойного внутреннего центра активно ищут пути создания условий для здоровой Земли. Признание непостоянства формы может заставить нас ценить все формы, вместо того чтобы становиться равнодушными к судьбе какой‑либо из них. Плыть с потоком означает сдаваться намерению, направлению и скорости воплощенного в Земле Духа – а не сдаваться уводящим с дороги и разрушительным силам.

М : Однако разве активизм не увеличивает сопротивление и конфликт, а следовательно, разделение?

ДХВ : Что важнее: обязательство ненасилия и невмешательства или возможный вред и зло? Иногда невозможность вступиться порождает еще больший вред.

Вместо того чтобы действовать с целью ослабить страдание «другого», социальный активизм может работать с болезнью Целого. Вместо того чтобы действовать на благо чего‑то внешнего, экологический активизм может действовать на защиту целостности высшего, Гайянского «Я» человека.

М : В своей книге «Родственные Духи: Священная мудрость Земли» вы обсуждаете роль растений и животных как учителей, навыки для воссоединения с Землей и надзора над ней и то, что вы называете личным и глобальным «возвращением к дикости».

ДХВ : Западные цивилизации придали негативный оттенок слову «дикий», приравнивая его к взрывоопасным вещам, не поддающимся контролю, несущим угрозу... В действительности дикость – это качество истинного бытия и настоящей Природы, иллюстрируемое танцем дикости. И дикость – это также наше естественное, изначальное и обостренно‑чуткое состояние. Это активное и гиперсознательное состояние единства с телом, душой и местом. Это воплощение наших желаний, потребностей, ощущений, интуиции, инстинктов и мечтаний. Быть диким – это быть нетерпимым к тем вещам, что угрожают нашей жизни, крадут нашу ответственность и не уважают святое, и настаивать на величайшем исцелении, отдаче, взаимосвязи и радости.

М : Мне целиком нравится эта идея сознательного, сострадательного, благотворного возвращения к дикости. Но одновременно не является ли терпимость важным качеством для развития и существенным для любых отношений?

ДХВ : Что существенно для здоровых отношений – это признание «Я» в других, уважение и правильный отклик. Проявлять терпимость – это принимать или игнорировать диссонанс, вред или неуважение.

Человек игнорирует, отрицает или подавляет, скорее чем «проявляет терпимость» – те аспекты «Я», с которыми ему некомфортно. Человек может проявлять терпимость к тому, что, как он воображает, существует вне его «Я». Таким образом, терпимость может в действительности усилить восприятие дуальности.

М : Джек Корнфильд пишет, что «без терпимости у нас было бы общество постоянного конфликта, мир сектантства и племенного обособления, войн и геноцида».

ДХВ : Миром терпимости может быть и мир, в котором человеческие существа научились отодвигать в сторону свои природные предпочтения и ритмы, чтобы функционировать все более абстрактной и безрадостной жизнью. В пейзаже, где большая часть покрыта бетоном и асфальтом, где место наших учителей‑растений, животных ролевых моделей и священных мест силы заняла безвкусная коммерческая культура и бесконечно растущее население.

Принять что‑то – это значит признать его реальность, и будь она хорошей или плохой, принять ее в себя, признать свою связь даже с наиболее разрушительным и предосудительным. Мы принимаем каждое существо, обстоятельство, нарушение и трудность как дар.

Большая часть отличий, о которых мы здесь говорим, это вопрос терминологии. Я уверен, Корнфильд согласился бы, что принятие реальности и каких‑либо уроков не означает, что мы будем делать меньше, чтобы ликвидировать угрозу и исцелить то, что не цельно... что мы не привнесем тишину в какофонию и истину в тишину.

Что касается племенной обособленности – хотя она делает возможным сектантский конфликт, она также является прибежищем для культурного разнообразия, этики Земли и личного кодекса целостности и чести. Племенная обособленность одновременно является частью любого всеобщего возврата к равновесию и единству, а также – источником различий и раздоров.

Мне кажется, что отсутствие конфликта – это не то же самое, что покой. Покой – это удовлетворенность и сознательное единство перед лицом естественных и иногда неизбежных конфликтов. Более того, конфликт, как и согласие, может способствовать силе, пониманию и росту.

М : Что вы имеете в виду под «вопросом терминологии»? Вы говорите об определении слов или относительности контекста?

ДХВ : И о том и о другом. Даже когда мы разделяем общий язык, историю, место и обстоятельства, озарения, которые дает Дух через портал Земли, выражаются на том наречии, которое преимущественно для нас, в терминологии нашего личного опыта. Все истины Вселенной доступны нам в любое время, в той глубине и в том качестве, в которых мы способны услышать, принять и поддержать их. Мы передаем их через слова, ритмы и интонации, доступные нам, выражаем их красками нашего индивидуального присутствия и наших принципов.

М : Американский буддизм отличается от азиатского, а у женщины, медитирующей рядом со мной, такая практика, которая в каких‑то отношениях уникальна для нее одной.

ДХВ : Я могу посочувствовать духовным лидерам, которые высмеивают потакание и «чувствительность» и игнорируют традиции, которые возникают, когда практика адаптируется к новым местам и новому времени. Но в то же время способность практики соединять нас с собой, Землей и Духом зависит от субъективной значимости. В Новой Природной Духовности мы открываемся изначальному источнику всех озарений и единства, наставлениям Духа и места. Мы объединяем старшин американских индейцев древности и друидских жрецов, шаманов Хоурани Эквадора и святых лам Тибета в призыве к воссоединению и воссозданию практики, которая будет истинной для нашего смешанного наследия и вновь найденных домов, истинной для текущих нужд сущности и Земли в это современное время.

Глава 14

Тутовые истины

Убеди меня, что у тебя есть там зерно, и я готов ждать чуда.

Генри Дэвид Торо

Нет более богатого хранилища для мудрости и вдохновения, чем мир природы. Ищите, и вы найдете мужество и сострадание в действиях животных, удовлетворение в объятиях движущихся облаков или бирюзового моря... и просветление в уроках одного тутового дерева.

Ухоженные фруктовые сады впечатляют, но своеобразие и самобытность диких тутовых деревьев делает их наиболее особенными.

Ищите друзей и возлюбленных, дела и занятия, места и мгновения, которые воплощают в себе характер и смысл – а не которые способны лучше приспосабливаться или приносить наибольший доход.

Как известно, занятые разговором путешественники прошли как раз под ветвями дерева, не заметив его ягод.

Весь природный мир постоянно пытается увлечь нас, дать наставление и насытить. Нас везде окружают уроки, дары и чудеса, только бы мы проснулись и открылись им.

Поверните или наклоните голову хотя бы чуть‑чуть, и вы увидите ягоды, которые вы прежде не видели.

В жизни даже малейшее изменение перспективы часто приносит плоды.

Самые сладкие ягоды гнездятся на самой вершине дерева, и раздобыть их может быть рискованно.

Особые награды приходят к тем, кто готов рискнуть падением.

При этом мы прилагаем излишние усилия, чтобы сорвать ягоду, которая кажется нам особенной, только чтобы обнаружить более сладкую как раз у себя под носом.

Далекое и экзотичное выглядит хорошо издалека, но часто величайшие сокровища в жизни находятся на расстоянии вытянутой руки.

Мы скорее причиним себе боль, если постараемся дотянуться до ягод, находящихся на конце какой‑нибудь тоненькой ветви. Однако вместо этого мы можем притянуть ветку к себе.

Может казаться, что вещи, которые нужны нам в жизни, находятся вне нашей досягаемости. Но иногда, оставаясь верными своим ценностям, убеждениям, задачам и цели, мы можем притянуть к себе людей и ситуации, которые хотим.

Когда осторожный собиратель находится высоко на дереве, он крепко держится той рукой, что не занята сбором плодов.

Когда мы рискуем и меняем что‑то – когда мы проецируем что‑то в будущее или протягиваем руку в неизвестное – мудрее всего держаться другой рукой... схватившись за здесь и сейчас, за реальное и надежное, проверенное и верное.

Проверяй ветку, за которую собираешься взяться, прежде чем перенести на нее весь свой вес.

Если мы не хотим расшибиться, следует тщательно учитывать любые преграды и неровности на пути жизни, прежде чем полностью вверять себя чему‑либо.

Если дерево не получает дождя, оно умрет; но если на него прольется слишком много воды, его плоды станут бесцветными и слабыми.

Человеку, будь это ребенок или взрослый, требуется питание и внимание. Но те, над кем трясутся и кого душат заботой, никогда не научатся обходиться без нее, и часто это наименее интересные и плодотворные люди.

Из одной ветви, сломанной от снега, вырастают две новые.

Если наши жизни укоренены в истине и месте обитания, травма принесет новую осознанность и рост. Мы тянемся, как ветви, в ответ на каждое неудавшееся усилие, увеличивая в два раза количество подходов и попыток.

Некоторые дикие плоды портятся быстрее остальных. Именно поэтому белки приносят большую часть желудей домой в нору, но съедают все найденные ягоды.

В жизни есть время запасать и сохранять и время поедать.

Для каждого плодоносящего времени года существуют месяца подготовки.

Тутовое дерево дает ягоды только в течение короткого трехнедельного периода, тогда как остальное время года оно отдыхает, впитывает соки Земли, залечивает свои раны и накапливает сладость.

Иногда самые маленькие тутовые деревья дают лучший вкус.

В культуре, которая провозглашает «чем больше, тем лучше», бывает хорошо обратить внимание, сколько вкуса можно найти в маленьком, близком и доступном.

Чем мягче ягода, тем она обычно слаще.

Мы надеваем эмоциональный доспех и культивируем силу, но жесткость несет в себе определенную горечь.

Дереву требуется много корней, чтобы стоять прямо во время неистовых весенних ветров.

Семья, сообщество, история, традиция и отношения с местом обитания – вещи, которые помогают нам быть заземленными перед лицом разрушений и перемен. Для равновесия требуется сколько же ветвей, сколько корней.

Мысли об изобильном урожае прошлого года не дают ценить то, что находится на дереве сегодня.

Когда мы мысленно пребываем в прошлом или будущем, нам сложно с полным наслаждением вкушать плоды настоящего.

Семена тутового дерева съедают и пропускают сквозь себя птицы; деревья распространяются по Земле именно таким образом.

Мы разбрасываем семена озарения, которые пережили длительный процесс переваривания внутри нас. Те, что остаются жизнеспособными, – мы передаем. И, как птицы, мы можем никогда не увидеть, какие ростки они дадут.

Птицы и белки приходят издалека, чтобы попировать ягодами, а змеи и совы приходят, чтобы попировать ими.

В охоте за любовью, мудрее быть ближе к тому, чего ищет любовь.

Некоторые самые вкусные ягоды можно найти на земле.

Вместе с сахаром может попасть немного песка. Хотя некоторые дары требуют от нас подняться на цыпочки, чтобы принять их... самые спелые призывают нас опуститься на колени.

Тутовые ягоды появляются на диком дереве только на короткое время, и добросовестные собиратели будут внимательны, чтобы не упустить его.

Каждый из нас здоров и находчив только на короткий период, полный славы. Поэтому будет немудро позволять себе уходить от полнейшего проживания жизни даже на один день. Мы также не сможем собрать ее изобильных плодов, пока не сможем отдавать ей своего полного внимания... прославлять ее своей благодарностью и возвращать дань своими поступками.

Глава 15

На краю обрыва: ода дикости

В мире шамана дикость и бессознательность становятся аналогами друг друга: тот, кто знает и легко себя чувствует в одном, будет и в другом чувствовать себя как дома.

Гари Шнайдер

Дикость – это наш жизненный край, точка отсчета и место нового начала, арена и источник магии. По сравнению с захватывающими дух и изумляющими вольными дикими местами, механическое существование в доминирующей парадигме цивилизации может показаться одновременно сводящим с ума и убивающим. Вы можете увидеть это в отличии между искрой в глазах ребенка, неотягощенного прошлым или будущим, откликающегося на все окружающее, и пустыми зрачками стареющего актера, навсегда потерянного в строках, которые он никогда не писал и никогда не проживал. Это отличие между простым существованием и полной жизнью, между равнодушным отношением к своим инстинктам и храбрым проживанием того, о чем мы мечтаем.

Дикая природа – это намного больше, чем введенное законом значение. И больше чем девственные луга и чистые потоки, хотя это сама суть благоприятных условий. Именно фундаментальный союз Земли и пространства, будь это жесткая пустыня или неприступная гора, каким‑то образом сохраняет жизненную способность к дикости, несмотря на все, что человечество делает с ним.

Дикая природа – как всплеск холодной воды в заливе или безошибочное хрюканье кабанихи – обладает способностью пробуждать в нас наши собственные природные чувства. Заставить наши сердца биться, а кровь циркулировать, как мощные реки, что текут к морю. Пробудить нас к необходимости делать выбор, обращать внимание на знаки и делать практику. Как внезапный страх, радость или удивление, как столкновение со смертью и счастливое ее избежание, как основная животная страсть, дикость может настолько заполнить нас пробужденностью и любовью жизни, что не останется места ни для чего другого!

Дикость – это необходимость, а не роскошь, и разве есть для нее другая причина: слишком многие представители человеческого рода, оставив дикую Природу и дикую часть себя, все больше и больше заменяют глубокий опыт интеллектуализацией и отвлечением. Некоторые спорят о тонкостях экологических тем так же, как они обсуждают относительные достоинства фильмов о космосе или моделей одежды, футбольных матчей и лифтинга для лица – как будто что‑то во всем мире может значить больше, чем сам мир!

Дикость – это не только магия, это сама суть реальности – потому что нет ничего реальнее, чем дикость. Нет ничего, что так живо переживается каждой частью нашего существа. Ничего! Это пробуждающее заклинание, возвращающее нам удовольствия, что несут нам наше слушание, видение и душа.

Итак, примите нас, боги и богини. Примите нас, Земля и Дух. Прими нас, сладкая дикость! Выведи нас из этих ловушек стен, что мы возвели вокруг себя, ловушек умиротворения и комфорта. Драгоценная жизнь так коротка! Возьми нас на самый гребень, уведи от толпы и сиюминутных проблем, туда, где ветра встречаются в игре безграничной страсти. И позволь нам испить изумления, которое есть наше право по рождению. Сидящая внутри дикая сила, платой за которую будут иллюзии и гордыня. Красота, которая стоит только наших сердец.

О! Пусть восхищение наполнит наши поры и взъерошит наши перья, как у молодых орлов, готовящихся к полету на грозовом восходящем потоке. Именно на самом краю, руководимые местом и Духом, омытые полнотой момента, оживленные возможностью, мы снова становимся собой – наиболее истинными и исполненными волшебства.

Это необходимый элемент в нашем возвращении к ответственной практике и священной цели. Именно на омытой дождем гладкой скале случается предназначенный нам танец. И именно с этого обрыва мы прыгаем.

Глава 16

Святая Земля

...В тот момент, когда я ощутила связь с Землей, в тот момент, когда я стала заземленной, вся моя жизнь переменилась. Мое окружение стало путем, а путь стал мной.

Кэти Хеннеси

Ты не можешь быть заземленным по‑настоящему, не пройдясь босиком по земле!

⇐ Предыдущая 4 5 6 7 8910 11 12 13 Следующая ⇒