Рэйчел Кейн 9 страница

Путь прямо в ад. Даже дальше, чем брал меня Патрик.

Здесь, в этой реальности по-настоящему и пространства-то не было.

Но выбора у меня не оставалось, и я обнаружила, что уже двигаюсь. Почувствовав, как рука Льюиса в последний раз мягко коснулась меня, я умчалась, плывя, как быстрая изящная русалка, через море все более и более истончающегося сопротивления.

Оставшуюся часть пути я заставляла себя двигаться плавно, и через некоторое время увидела то, что искала. Не столько присутствие чего-либо, сколько отсутствие; пространство здесь было огромным и пустым, индифферентно серым, с мимолетными искрами силы, передаваемыми из одного места в другое. Я замедлилась, раскинулась тонким маревом под едва чувствовавшимися прикосновениями Солнца и стала изучать проблему. Пустота на этом плане никак себя не проявляла, мне нужно было перейти на более высокие уровни, чтобы увидеть ее.

Над эфирным планом располагались другие, но Дэвид как-то предупреждал меня, чтобы я не занималась исследованиями без проводника. С другой стороны, Дэвида нигде не было видно, а надо мной висело принуждение.

Тремя слоями выше находился самый высокий из возможных уровней известного мироздания, или, по крайней мере, наиболее высокий из доступных для исследования. Здесь царили наиболее примитивные, изначальные формы. Черно-белый прообраз для шестнадцати миллионов цветов, используемых на Земле. Здесь было сложно сфокусировать взгляд на чем-нибудь достаточно долго, потому что здесь не было привычных ориентиров, ничего такого, что соответствовало человеческому восприятию. Только воронки, потоки и вихри. Я даже не могла ощутить ритм этого места, хотя и была уверена, что он существует. Пульсация оказалась или настолько проста и неуловима, что не поддавалась определению, или же наоборот — настолько комплексна и многогранна, что я не могла и надеяться на то, чтобы ее осознать.

Я наблюдала, и внезапно на меня снизошло понимание того, что в этом хаосе имеется своего рода порядок.

Все куда-то перемещалось.

Иногда начинало двигаться по кругу, но всегда строго против часовой стрелки, словно следуя порывам изменчивого ветра или течения.

Но было одно место, где движение шло в обратном направлении. По часовой стрелке. Я сосредоточилась на нем, пристально вглядываясь, и почувствовала ущербность, словно какой-то бесцветный беспорядок. Эта штука не хотела, чтобы ее обнаружили. Это была ловушка, дверь в наш мир, и она намерено оставалась скрытой. Я медленно плыла через нее, двигаясь против течения, и затормозила на другом конце спирали.

Я ощутила словно бы... ничего. На самом деле, я даже не была уверена, что вообще ее касалась, если бы не визуальное подтверждение в виде постепенного изменения окраски тумана. Он становился голубоватым там, где соприкасался с моей нематериальной сущностью. Было ли это хорошо? Я не смогла бы ответить. Мои чувства вообще не способны помочь мне с этой штукой. Насколько я могла сказать, этот вихрь ничем не отличался от множества других таких же вихрей, кроме того, что закручивался вправо, а не влево. Не такие уж большие отличия. Я бы предпочла большую симпатичную табличку с надписью «ЗДЕСЬ НАЧИНАЕТСЯ ПУТЬ В ПУСТОТУ», но полагала, что придется соглашаться на то, что есть.

Я зачерпнула из горячего золотистого потока энергии Льюиса и начала странную работу по штопанью дыры. Я взяла образец нормального пространство возле разрыва и начала постепенно накладывать его на поврежденное место. Это чем-то походило на заплатку — берем хороший материал, натягиваем его над прорехой и фиксируем.

Но это давалось тяжело. Вещество норовило избежать моих прикосновений, выскользнуть прочь. Определенно, это была не просто дыра. Эта штука казалась живой, и я ей очень не нравилась. Я упорствовала. Она сопротивлялась. Мало-помалу я наступала.

Дело уже практически было сделано, когда она изогнулась в последнем конвульсивном телодвижении, и что-то выскочило прямо через ткань пространства и ворвалось в меня.

Если бы это происходило в реальном мире, я бы отскочила назад, завизжала и постаралась бы отбросить эту штуку подальше от себя; она была определенно, до ужаса живая. Еще хуже то, что я толком не могла ее почувствовать. И если я сейчас потеряю ее из виду...

Я обхватила ее обеими руками — или тем, что сейчас заменяло мне руки — и начала скручивать. Вся потенциальная энергия Льюиса, наполнявшая меня, сконцентрировалась в захвате, придавая ему мощь, способную разрушить весь мир.

Я почувствовала, как штуковина уступила с резким негромким хлопком. Она растворилась в дожде серебристого света, холодного и искрящегося, и, оказавшись за пределами моей ауры, стала полностью неразличимой.

Я уже видела такое прежде. Где?.. С Дэвидом. На эфирном уровне. Ему тогда это показалось странным.

Теперь я узнала, откуда это появляется.

Разрыв раскрылся опять и снова стал вращаться по часовой стрелке. О боже... это меня совершенно не устраивало. И как только я провела рукой по этой поверхности, тут же увидела искры снова, обнаружила, что эти светлячки упорхнули — прямо вглубь изначальной сущность мира.

Это было очень, очень неправильно.

И теперь, имея дело с вновь раскрывающимся разрывом, я ощущала волновой эффект. От дыры по всем планам расходились ударные волны энергии — я чувствовала их словно акустическую бомбу, разорвавшуюся в душе.

Я ушла с этого плана и рванулась глубже, и то, что я там увидела, мне совсем не понравилось. Закручивающиеся спиралью облака серебристого тумана уровнем ниже. Горячей ветер с запахом серы — на следующем. На эфирном плане силовые потоки напоминали пыльную бурю.

Я спустилась к Льюису, который пытался контролировать ситуацию — задача слишком сложная для одного Хранителя, каким бы сильным он ни был — и бросилась ему на помощь, замедляя движение заряженных частиц, изменяя частоту вибраций, преобразуя форму волн. Наконец мне удалось погасить колебания, создав свои собственные, находящиеся в противофазе, и почувствовала горячее одобрение Льюиса. Есть! Мы сделали это вместе, выравнивая, разглаживая, выливая жир — в переносном смысле, на воду — в самом прямом.

Я подхватила Льюиса и опустила на уровень физической реальности. Он упал в свое тело со звуком, напоминающим звон струны, очень тихим, доступным разве что слуху джинна. Я повторила представление «привет-я-не-одета-а-вот-теперь-уже-да» на глазах у заинтересованного Патрика и обнаружила, что мои руки находятся на груди Льюиса. Мм... Ощущение горячей дрожи его тела через прохладный, шершавый хлопок рубашки...

Если считать, что только что я парила в облаках, то сейчас на меня свалилась сила тяжести. Тело дрожало и гудело, как будто после самого потрясающего секса в моей жизни.

— Bay! — вырвалось у меня. Я покраснела, отдернула руки и отступила на шаг. — Эм... мы не...

— Боюсь, нет, — сказал Льюис. Уж не румянец ли выступил на его щеках? Точно! — Разрыв все еще здесь. Я чувствую. Но сейчас нам нужно позаботиться кое о чем другом.

— О волнах? — я имела в виду не океан, а эфир.

Он пояснил:

— Произошли серьезные нарушения равновесия, причем, на всех планах. Выросло давление под земными пластами в Калифорнии. В Атлантическом океане формируется ураган. В Йелоустоне начинаются лесные пожары.

Я вспомнила. Йелоустон очень чувствителен к разрушениям, и теперь, раз уж они начались, только объединив все свои силы, Хранители Огня смогут справиться с ними. Хранители Земли не смогут помочь Огненным бороться с пожаром, а Хранители Погоды не предотвратят наводнение. И у первых, и у вторых и у третьих — свои собственные, одинаково трудные задачи.

Он, не отрываясь, смотрел на меня.

— Я просил тебя об одной услуге. Не о двух. — Он вынул из кармана флакон. — Я сдержу слово.

— Я знаю. — Я действительно знала. Льюис не святой, слава Богу, но, вне всяких сомнений, он всегда был человеком чести. — Я освобождаю тебя от слова. Я не закрыла дыру, и, кажется, даже напортачила там. Так что я тебе еще нужна. А вообще, все это как-то очень странно.

Он склонил голову в старомодном жесте одобрения и благодарности. Мне пришла в голову странная и запоздалая мысль о том, что внутри он такой же, как и снаружи. Льюис есть Льюис, с какой стороны на него не посмотри. Мне всегда интересно было увидеть человека его собственными глазами: обычную девушку — соблазнительной красавицей, простого парня — рыцарем в сияющих доспехах. И только Льюис не создавал вокруг себя иллюзий, не носил масок. Он просто был.

— Приступим к работе, — сказал он голосом хриплым, низким и полным чувств, которые он не хотел мне показывать.

Льюис занялся тем, в чем был сильнее всего — воздействуя на землю, вытягивал из нее энергию, чтобы предотвратить взрыв, грозящий снести Калифорнию в океан. Я отправилась в море.

Атлантический океан и в лучшие свои дни не такой мирный, как Тихий. Даже свет здесь другой. Волны прозрачнее, острее, и нельзя избавиться от чувства, что что-то постоянно движется под поверхностью воды. Я пронеслась сквозь эфир, воплотилась в человека, и зависла в десяти футах над водой, нащупывая энергетические потоки. Ничего не изменилось. Инстинкты Хранителя Погоды остались при мне, несмотря на отсутствие настоящего тела.

Океан подо мной простирался холодным и беспокойным, что-то ворчал на языке силы. Здесь ощущалась нечто тревожное, не имевшее никакого отношения к нарушениям круговорота воды на уровне тропосферы и мезосферы. Нет, было что-то еще. Что-то, что я не могла распознать, и это волновало меня. Я проследила цикл охлаждения-нагревания. Солнечный свет падает на поверхность, вода испаряется, пар поднимается, капельки воды притягиваются друг к другу, образуя облака, облака сгущаются в тучи, высвобождается энергия... теплый воздух поднимается, холодный опускается, вытесняя облака в энергетически насыщенные слои.

Ничего особенного. Но что-то было не так.

Что-то в облаках. Что-то, чего там быть не должно!

Это было — что?

Я поднялась выше, чувствуя, как туман оседает на коже, сначала невидимым дождем, потом каплями, которые просачивались сквозь мою джинсовую рубашку. Я потяжелела от влаги. У воздуха был металлический привкус озона, он оцарапал мне горло, когда я глубоко вздохнула.

Краем глаза я заметила голубой отблеск.

И я поняла.

Дерьмо!

Я взлетела, стремительно скрылась в тумане, переформировалась, а потом на всех парусах помчалась к Льюису.

Я едва не столкнулась с Патриком, который слонялся по дому, угрюмо разглядывая свой политкорректный потолок. Я не подумала извиниться, а проскользнула сквозь него, затормозив рядом уже в человеческой форме. На этот раз получилось намного лучше. По-видимому, паника поднимает мою самодисциплину.

— Опять эти искры! — закричала я.

Льюис отсутствовал; по крайней мере, отсутствовал его дух. Он был вне тела, на эфирном плане. Я подскочила на уровень, проследовала вдоль нити и обнаружила его занимающимся примерно тем, чем занимаются Хранители Земли, когда гасят землетрясения. Не то, чтобы меня не волновал ущерб, который могут причинить толчки, но раз уж я нашла его, то схватила за шиворот, выдернула из эфира и отправила обратно в тело.

Он пошатнулся, одной рукой ухватился за спинку кожаного дивана, другой потер лоб. Упс. Кажется, я сделала ему больно.

— Что такое? — рявкнул он на меня.

— Опять эта чертова голубая дрянь! Волшебная пыльца! Искры! — ответила я, перекрикивая его. — Слушай, когда я пыталась запечатать эту штуку, из нее вырвалось нечто. Свечение. Отблеск. Я и не думала, что это что-то серьезное. Но оно здесь!

— Что? — все еще недоумевал он. Ладно, вторая попытка.

— Оно здесь, в облаках. И эта гадость — странная, Льюис. Я не чувствую ее, только вижу, когда прикасаюсь к ней. И выглядит она как искры.

— Искры? — его глаза потемнели. — И ты прервала меня и притащила сюда из-за каких-то искры? Ты шутишь?

— Послушай! — выкрикнула я. — Оно везде! Во всем! Но его не должно быть здесь!

До него начало доходить, и раздражение в его глазах сменилось непритворной тревогой.

— Я не знаю, какого хрена оно тут делает, и каким хреном его остановить. Скажи мне, что ты это знаешь.

Он открыл рот, но ответа не последовало. Похоже, ответить ему было нечего.

— Вот черт... — заключила я за нас обоих. — Я рада, что ты здесь командуешь. Потому что, насколько я могу судить, мы по уши в дерьме.

* * *

Следующая остановка: Нью-Йорк в панике. Все ждут Апокалипсиса.

Огромная проблема. Никаких нарушений в погодной системе над Атлантикой — это увидел бы любой, у кого есть хоть капля способностей Хранителя. Урагана не должно было быть здесь с точки зрения физики. Полная бессмыслица. По своему опыту Хранителя я знала, что сейчас идет совещание, на котором эту штуку рассматривают со всех сторон и пытаются понять, что за ерунда происходит. Интересно, видят ли они искры, подумала я, и решила, что нет. Чем бы эта гадость ни была, она излучает волны в диапазоне, доступном джиннам, а вот людям — вряд ли. Нет, я догадывалась, что они ее не обнаружат.

Остаемся я и Льюис; может быть, Патрик. Или любой другой джинн, которого мы уговорим посмотреть.

— Ясно, — сказала я после того, как мы с Льюисом и Патриком сравнили впечатления. — Эта гадость чужда нашему плану. Ты ее видишь?

Вопрос был адресован Льюису, и тот ответил отрицательно:

— На эфирном уровне все выглядит нормально.

— Да. Именно это и пугает меня. Потому, что для меня все выглядит совершенно ненормально. — Я не могла усидеть на месте. Я встала и принялась расхаживать туда-сюда, сожалея о том, что в моем гардеробе нет ничего кроме рабочей одежды. Ситуация категорически требовала черного кожаного плаща и высоких ботинок. «Эти ботинки созданы для ходьбы...» — Эта штука похожа на какую-то дьявольскую пыльцу. Кто знал, что она просеется через три тонких плана и так быстро попадет сюда?

— Если только она не просочилась сквозь щель, — Льюис. — Такое тоже возможно. Ты ее видишь, но еще не значит, что с ней можно что-то сделать. Если эта вещь настолько тонкая, что ее невозможно обнаружить, то у нас куда больше проблем, чем казалось.

— Это не пыльца, — заявил Патрик. Он стоял в дальнем углу гостиной и поправлял пейзаж Моне, висящий под утопленными в стену светильниками. — Судя по описанию, это больше похоже на радиацию. Ты говоришь, Дэвид пытался заключить это в энергетический пузырь?

— Да. Ничего не вышло.

— Очень интересно, — сказал Патрик и отступил назад, чтобы полюбоваться Моне издалека. — Значит, обычный эфирный барьер не может остановить это, поскольку состоит из энергии. Это... Свечение, раз уж не нашлось слова получше... кажется очень опасным.

Льюис оторвался от разглядывания ковра.

— Мы даже не знаем, опасен ли он вообще.

— Он просочился из дыры, ведущей в Пустоту, в мир, где обитают демоны, — уточнил Патрик. — Вряд ли предмет такого происхождения окажется волшебной пыльцой счастья.

— Не хочу сказать, что сомневаюсь в тебе, но ты уверена, что это не из-за неумения разобраться в новых ощущениях? — спросил Льюис. Вопрос был вовсе не глупым.

— Не знаю, — куда менее самоуверенно и куда более честно, чем обычно ответила я. — Спроси его. У него преимущество в пару столетий.

Патрик снова бродил по квартире и выглядел мрачным и потерянным. Разумеется, он просто набивал себе цену. Он без проблем вернул бы квартире прежний вид, если бы захотел. Может быть, именно к этому он и готовился.

— Что еще? — спросил он, хотя, я уверена, слышал каждое слово. Мы ему были куда интереснее, чем китайская ваза, стоящая на кофейном столике. — Я не смогу этого сказать, пока сам не увижу.

— Тогда идем, — я протянула ему руку, которую он проигнорировал, вместо этого приобняв, а заодно и облапав меня. Эффект, к счастью, смягчался практичной джинсовой одеждой, которую выбрал для меня Льюис. Я, даже не взглянув на него, убрала руку и поднялась вверх. Он последовал за мной.

— Ну, — сказал Патрик тем способом, которым джинны разговаривают в эфире, — теперь другое дело.

Мы задержались там на некоторое время, наблюдая, как буря то стихает, то нарастает, то тут, то там озаряясь звонкими белыми вспышками — как фейерверки на празднике. Хранители за работой. Теперь они казались мне на удивление слабыми, но я чувствовала горячую голубую пульсацию — еще одного джинна, который фокусировал и распределял силу, направляя ее на решение задачи.

Единственная проблема состояла в том, что здесь нечего было исправлять — не было ничего такого, что можно было бы исправить. Буря нарастала. Я уже перепробовала все известные способы — разрушала конвекционный механизм, который подпитывал процесс; добавляла холодные слои, чтобы сдержать восходящие потоки; добавляла потоки сухого воздуха, чтобы раздробить структуру урагана.

Ни один не сработал. И Хранители теперь явно пели по тем же нотам, так что скоро мы услышим второй куплет, который, в соответствии с бессмертными словами «Herman's Hermits[1]», станет повторением первого.

— Смотри, — сказала я Патрику, рассредоточилась и направила крошечную часть себя сквозь туман.

Там, где я коснулась его, вспыхнула искрящаяся голубая карманная галактика. Я отряхнулась — откуда могли взяться мурашки по коже, если у меня нет тела? — и светящееся нечто поплыло само по себе ярким ядовитым облачком. Бледная пульсирующая аура Патрика отшатнулась от него.

— Что это за черт? — спросила я. И почувствовала в ответ горячую оранжевую вспышку тревоги. — Это как-нибудь называется?

— На английском — никак, — отозвался он. — Ближайший эквивалент такой: «Ни хрена не понимаю. И не хочу понимать. И не жажду ближе знакомиться с этим. И, надеюсь, ты тоже поспешишь унести отсюда свою задницу. Сейчас же».

Он исчез. Сказал, что сваливает — и времени терять не стал. Никогда не слышала, чтобы у джиннов были приступы паники, но, похоже, с Патриком именно это и случилось. И, черт возьми, со мной, кажется, тоже. Теперь мне тоже было не по себе.

Я кинулась за ним и до самого дома бежала по его следу. Мы одновременно приземлились в перестроенной мною квартире, и на этот раз мое воплощение можно было демонстрировать даже «детям до шестнадцати». Если подходить к проблеме с точки зрения математики, то все, что от меня требовалось — это расширить свое уравнение, включив в него одежду. Даром, что ее можно было варьировать. Измени переменную здесь и здесь, и получишь подходящий прикид для звездной вечеринки. Или огородное пугало.

Единственное, с чем я никак не могла справиться — это волосы. Впрочем, в этом я не была специалистом и в своей смертной жизни. Может быть, я обречена на кудряшки?

Патрик не думал о моих волосах. Он думал о том, что увидел и от чего сбежал. Он ткнул в меня дрожащим пальцем, но так и не нашел, что сказать, потом обернулся к Льюису, который перестал мерить шагами комнату и уставился на нас.

— Ты! — рявкнул Патрик. — Если бы ты хорошенько подумал...

Льюис не ответил, и снова начал расхаживать туда-сюда.

— Причем тут Льюис? — возмутилась я и поняла, что это сделала. Очевидно, что очень даже причем, потому что это он отдал мне приказ. Вот черт. — Давай не будем. То есть... что нам теперь делать?

— Звать на помощь. Громко. Много раз. — Патрик бросился к телефону — скромная модель вкусного кремового цвета взамен его старого «Харли-Дэвидсона» — и начал набирать номер. — А потом уехать в отпуск, подальше и на подольше.

Это все равно бесполезно, подумала я, потому, что если эта дрянь просочилась сюда так быстро, то она уже есть и на верхних уровнях. Правда, может, он имел в виду Арубу, где от искр не спрячешься, но которая очень хороша в это время года.

— Я поговорю с Хранителями, — сказал Льюис. — Но предпочту сделать это сам. Джо?..

— Кому ты звонишь? — спросила я у Патрика, поскольку Льюис не облек свое требование в форму приказа и был чересчур вежливым, чтобы сделать это в ближайшие пять минут. Патрик закончил набирать номер, по длине которого совершенно невозможно был определить, в какую страну Земли он звонит. Он не говорил, а просто держал трубку у уха. Инстинктивно я поняла, что он делает — не использует реальную телефонную связь, а с помощью аппарата, как метафоры, посылает сообщение через эфир — что-то вроде симпатической магии. И я даже поняла, с кем он разговаривает. — О, Боже, ты звонишь Джонатану.

— Который и носа сюда не покажет, — Патрик скривил губы, а я подумала о том, какой удобной должна быть такая связь. — Он не покинет дома.

— Почему?

— Потому, что этот дом не существует ни на одном из планов. Это нечто вроде... — Патрик задумался. — Пузыря, наверное, можно так сказать. Это для нашей же безопасности. Если Джонатана поработить, последствия... скажем так, ничего хорошего не выйдет. Совсем ничего хорошего.

Возможно, уютное убежище Джонатана — не его выбор. Я задумалась над тем, кто же из моих новых родных и близких в действительности за кем присматривает. Политика. Ненавижу. От политики джиннов голова у меня болела еще больше, чем от человеческой.

Секунд десять спустя я почувствовала какое-то движение в комнате, какое-то нарушение энергетического баланса Оно было едва заметным, но я насторожилась...

…и Рэйчел вышла из хозяйской спальни, с небрежным изяществом критичным взглядом изучая свои когти. Она подняла глаза, поприветствовала Патрика, сверкнув белыми зубками, и неторопливо оглядела комнату.

— Новый дизайн мне нравится, — сказала она. — У тебя вряд ли появился вкус с тех пор, как мы виделись в последний раз, так что, подозреваю, за этим стоит сестра Белоснежка. Правильно?

Ее улыбка померкла, когда мы заговорили. Короткое путешествие в эфир — чтобы показать Рэйчел загрязнение, и возвращение в реальность — чтобы увидеть, как она недовольно хмурится. Ее глаза вспыхнули расплавленным золотом, и сама она выглядела... сильной. Достаточно сильной, чтобы одним только взглядом превратить меня в липкое пятно на ковре.

— Прошу прощения, — сказала я совершенно ни к месту.

Она и глазом не моргнула.

— Ты не виновата, — ответила она к моему удивлению. — Я тоже никогда не видела ничего подобного. Я сделала бы то же самое, получив такой приказ. Скорее всего, с тем же результатом.

— И что мы делаем? — спросил Льюис.

Короткая, многозначительная пауза. В ее взгляде не было угрозы, но он пронизывал, как лазер.

— Я думаю, — произнесла она медленно и посмотрела на Льюиса, — что мне нужно поговорить с Джонатаном и найти способ выяснить, что происходит. Вы остаетесь здесь. Чем меньше тех, то побывал на эфирном плане, тем лучше до тех пор, пока мы не поймем, как это на нас влияет.

— Я тоже пойду, — сказала я.

Рэйчел оглядела меня, и в ее глазах промелькнули узнавание и недовольство.

— А, — произнесла она. — Я не сразу это заметила, потому что ты очень мало изменилась. Но ты теперь в рабстве, правильно? Ты связана.

— Это не так уж плохо, — сказала я. — Все пучком. Я ожидала намного худшего.

— У хорошего господина хороший слуга. — Слово «слуга» она произнесла с явным презрением. — Я не думаю, что это была хорошая идея. Льюис, ты-то должен знать.

— Я не стал бы порабощать ее, если бы ты оставила мне выбор.

Ого! Их взгляды скрестились как клинки искуси фехтовальщиков — выпад, защита, ответный удар — быстрее мысли. Льюис чувствовал себя вполне комфортно в компании джиннов. Интересно, что эти двое не поделили?..

— Я не твой раб, — казала Рэйчел.

— И ты, похоже, не веришь, в сотрудничество ради общего блага.

— Шш! — это походило не столько на звук, сколько на электрический разряд, на щелчок кнутом. Но Льюиса не впечатлило. Он даже не вздрогнул. — Джинны не создавали этот портал, не притаскивали сюда эту грязь. Люди вмешались в то, чего не понимают — и вот вам результат Хаос.

— Джинны абсолютно безупречны.

— Куда безупречнее, чем...

— Простите, — перебила я. — Может, мы вернемся к проблеме? Если уж на то пошло, теперь это не имеет значения.

Рэйчел выглядела разъяренной. Еще бы — сопливому полу-джинну не положено быть таким наглым.

— Где Дэвид? — спросила я.

Она ответила мне презрительным смешком.

— Бежишь к своему спасителю? — спросила она голосом сладким, как пригоревшая сливочная помадка. — Джонатан нашел для него занятие. Учись летать сама, птичка.

— Отлично. Тогда идем к Джонатану, — заявила я.

Она жестом остановила меня. Неужели ее ногти стали еще длиннее и острее? Да. Определенно.

— Рабам там не место.

— Простите?

Короткий взгляд на Льюиса.

— И людям тоже. Пойду только я. Без вас.

— Она не раб, — проговорил Льюис и шагнул к Рэйчел. Он был выше, шире в плечах, но вряд ли сильнее. По сути, у него не было против нее никаких шансов. — Она — союзник. Похоже, что ты не понимаешь.

— Союзник, который обязан выполнить любой твой приказ, каким бы унизительным он ни был? У которого не бывает иного выбора, кроме как подчиниться? — Рэйчел припечатала меня взглядом. — Не обманывай себя, Белоснежка. Раб у доброго хозяина — все равно раб. — Взгляд переместился на Льюиса. — И хозяин раба не заслуживает уважения.

— Может быть, я сумасшедшая, но у меня такое чувство, что если мы не решим проблему, то будет уже неважно, свободна я или нет. Мы все в одно дерьмо вляпались.

— Похоже, что ты права. — Она наклонила голову таким странным, кошачьим движением, что я подпрыгнула — Но все равно я тебя с собой не возьму.

Прекрасно. Я плюхнулась на удобный коричневый кожаный диван и положила ноги — прямо в ботинках — на кофейный столик.

— Тогда я посижу и понаблюдаю, как кто-то сожрет мир. Да, не забудь позвонить мне, когда начнется Апокалипсис. Мне еще надо успеть купить пленку на тридцать шесть кадров, чтобы сделать побольше снимков.

Она что-то буркнула мне в ответ и исчезла. Уф. Какое- то дуновение — дрожание воздуха — и я обратила взгляд на Патрика. Вид у него был смущенный и даже скромный. Надеть на него красный тулуп — и можно отправлять раздавать конфеты на празднике и спрашивать у детишек, что они хотят получить от Санты на рождество.

— А ты не пойдешь? — спросила я.

Он прочистил горло.

— Скажем так, меня не жалуют в этих кругах.

— Из-за того, как ты стал джинном?

— Кроме всего прочего. — Он пожал плечами. — Я привык к неприятностям. — Он вытянул руки, и на нем появилось легкое пальто желтовато-коричневого цвета, очень подходящее для весеннего дня. — Однако я не привык к этой... новой обстановке. Так что пойду прогуляюсь. Позвоните, когда начнется конец света, будьте любезны.

Он исчез. Я уставилась на то место, где он только что был, насупившись и жалея, что уже не живу в мире, где люди пользуются дверями.

Льюис не торопясь подошел и устроился рядом со мной.

— Так, — сказал он.

— Так, — согласилась я. — Такое вот дерьмо.

— Это обо мне?

— Это вообще.

— А. — Он потер руки. — Мне лучше вернуться к работе. В районе Сан-Андреаса напряженность земных пластов снизилась, но работа для Хранителей Земли еще осталась. И Хранителям Огня требуется консультация относительно пожаров в Йелоустоне.

Он посмотрел на меня, подняв брови.

— Что? — спросила я.

— Это я так намекаю, что мне нужна помощь.

— Ты хочешь, чтобы я была у тебя на посылках? Ущипни меня, Льюис. — После провокационных выступлений Рэйчел против рабства мне уже не хотелось быть особо послушной. — Разве разрыв у нас не на первом месте?

— Не знаю, — ответил Льюис. — Как сказала Рэйчел, это нечто непонятное. Я тоже ни о чем подобном не слышал. Случалось, что демонам удавалось поместить Метку на человека. Когда Метка созревает, они получают возможность проникать на человеческий план напрямую, минуя, эфирные уровни. Так для них безопаснее. Но эта штука...

— Наверное, ее можно разрушить.

— Но мы даже не знаем, как она действует.

— Да, но думаю, лучше придерживаться теории Патрика: ничего хорошего из Пустоты прийти не может... Я замолчала. Здесь было что-то...

— Джо? — он встревожено смотрел на меня. Интересно, как ярко сейчас горят мои глаза?

— Оставайся здесь, — сказала я и отправилась на поиски.

Первым, кого я обнаружила, зайдя на кухню, оказался ифрит Патрика, прячущийся в темном углу. Наблюдающий за мной. От этого хищного взгляда у меня волосы встали дыбом.

— Эй, — позвала я, приближаясь на шаг. Она вжалась еще глубже в тень — сегодня она была неагрессивна и совсем не похожа на разъяренного визжащего монстра, которого Патрик спускал на меня вчера для тренировки. — Не бойся. Я не сделаю больно.

— Я боюсь не тебя, — ответила она. — Не осуждай его. Он не понимает.

— Не понимает чего?

— Это убьет вас всех.

Я сразу поняла, что она имеет в виду.

— Ты видишь его? Этот свет? Ну, эти отблески? — Она кивнула. По крайней мере, мне так показалось. — Ты знаешь, что это такое?

— Да. — Глубокий выдох. Я напряглась. — Но знание не поможет вам.

— Почему?

Мне оно не помогло. Чудесно. Оказывается, ифриты становятся такими же изворотливыми, как и джинны, когда дело доходит до важных вещей.

— Просто скажи мне, если ты знаешь. Что это такое? Как его остановить?

— Это жизнь, — прошептала она. — Это любовь. Это смерть.

⇐ Предыдущая 4 5 6 7 8910 11 12 13 Следующая ⇒