Послесловие 10 страница

– Слишком удобное место для засады.

– О, прославленное чутье Стражей… – отозвался Марко. Он шел впереди, переступая через лужи. – Разумеется, будет засада.

– Ты как‑то очень весел… – Силач неободрительно покачал головой.

– Тебя погубит твоя германская серьезность. – Марко закрыл зонтик, поглядел в небо. – Мы ввязались в абсолютно безнадежное предприятие. Нарушили все законы Магуса. Вспомни, многие поколения наши предки веселили простой народ. Живи легко. Надо встречать судьбу с отважной улыбкой. А вот, кстати, и она…

Людвиг обернулся.

В переулке, позади них, стоял невысокий человек в черном кожаном пальто, по виду явно латиноамериканец.

– Не люблю такие фокусы, – поморщился Людвиг. – Не было там дверей, когда мы мимо прошли.

– Я Эмилио, – сказал латиноамериканец. – Мистер Фреймус ждет.

Он открыл дверь в стене – простую синюю дверь:

– Заходите.

…Они шли темным коридором, вдоль обшарпанных стен с клочьями голубой краски. Редкие лампы росли из углов, будто уродливые грибы, их свет резал глаза и заставлял щуриться. Двери, бесконечные двери, пустые комнаты, сломанная мебель, повороты, углы, углы, углы…

Под ногой Людвига хрустнула половица, он нагнал Марко.

– Здесь жутко.

– Людвиг, ты что?

– Мне не страшно, если ты об этом. – Людвиг Ланге был спокоен, даже немного отрешен. – Просто такое чувство, что само здание умерло. Мы внутри его высохшего трупа.

– Домовых здесь нет, – подтвердил Франчелли.

Ланге прошел немного, потом сказал:

– Я слышу их .

– Кого?

– Их , – шепот Людвига шуршал как бумага. – Глас легиона . В здании одержимый. Их метка… она сосет жизнь. Но я буду стоять, Марко. Сколько потребуется.

Франчелли притормозил, положил руку в серой тонкой перчатке на плечо атлета. Холод растекался под его ладонью.

– Обещаю – столько стоять не потребуется.

Очередная дверь распахнулась, Беглые люди Договора вошли в темноту. Там было темно и тихо.

– Марко…

– Секунду. – Людвиг ощутил, как пальцы Франчелли пробежали по его руке, коснулись лица и глаз.

Темнота прояснилась. Пространство раздвинулось, расчертилось смутными колоннами, контейнерами, обрывками цепей, сетей и бог знает еще каких предметов.

Остро пахло морем.

– Мы совсем рядом с портом, – шепнул силач. – Говорил же, засада.

– Сколько их?

– Много. Я слышу двух стрелков под крышей. Десяток внизу. Еще этот Эмилио. И мертвец. И кажется… Калеб.

– Доставай молот, – распорядился Марко.

Под потолком затрещали, прогреваясь, лампы. Яркий белый свет ударил по глазам. Марко и Людвиг стояли на краю пустой площадки, а вокруг них громоздились контейнеры. В центре площадки находился Эмилио.

Люди Договора никак не отреагировали на его драматическое появление.

Пауза затягивалась.

– Мой шеф, мистер Хампельман, сожалеет, что не может встретить вас лично, – начал первым колумбиец. – Он просил передать вам свои извинения.

Циркачи молчали.

– У вас есть вещь… – вкрадчиво начал Эмилио.

Фокусник поднял руку:

– С вами я разговаривать не буду. Где Щелкунчик?

– Кто?!

– Хозяин твой где? – пояснил Людвиг.

Широкое лицо колумбийца потемнело от гнева:

– Мистер Фреймус не может…

– До свидания, – сказал Марко. Он положил руку на плечо Людвигу, а другую сунул в карман. И исчез.

Эмилио Санчес моргнул, не веря своим глазам. Затем выхватил пистолет и, деля пространство на секторы обстрела, начал пятиться.

– А ну прекратите свои фокусы! – рявкнул он. – Иначе девчонке мало не покажется. Немедленно появитесь!

– Достаточно. – Альберт Фреймус вышел вперед. Он был сильно разочарован. Разумеется, темник не ждал, что Эмилио заменит его дорогого Хампельмана, его любимую куклу. Но столь низкого уровня он не ожидал.

Почему Клаус так долго возится с этой девчонкой? Он ему нужен здесь!

– Дальше я сам.

Эмилио склонил голову и отошел в сторону, стараясь держать себя в руках. «Улыбчивый Эмилио», Бритва Санчес, как его называли в колумбийской наркокартели «Черная Роза», никого, ничего и никогда не боялся. Раньше он был уверен, что повидал все в этом мире. До тех пор, пока не поступил на службу к Альберту Фреймусу. Живые мертвецы, чудовищные животные и непредсказуемый, как молния в поле, хозяин – слухи, ходившие о его новой работе, врали. Они не отражали и половины того ужаса, который видел Эмилио. Но когда он подписывал контракт, слухи его не волновали. Где его билет на самолет и сколько ему будут платить – все, что волновало тогда сеньора Санчеса. На хвосте висели и братья Родригес, и боевики ФАРК[26], и наемники ЦРУ, и ему надо было смыться в Старый Свет как можно скорее. Только потом Санчес понял, куда он попал. И порой уже думал, что оказаться в руках Родригесов или даже цэрэушников было бы предпочтительней. Они все‑таки люди и его бы просто и по‑человечески убили. А вот для Альберта Фреймуса твоя смерть – только начало.

«Надо бы в церковь зайти, поговорить с падре, – озабоченно подумал Эмилио. – Есть в Англии хоть один стоящий священник?»

Глава 19

Дженни и Арвет ехали сквозь снежную тьму. Луч от фар раздвигал ее с усилием, тьма нехотя отступала, выпуская навстречу острые пики елей, колющие глаза блеском серебра, и кусты можжевельника, с натугой поднимающие на покатых плечах белые искрящиеся глыбы.

Дороги не было, было лишь направление – от приюта в ночь и вверх, к черным горам, вписанным гравировальной иглой в мерцающее небо, к горам, с вершин которых кто‑то насмешливый метал в них ледяные копья. Дженни сидела позади Арвета, обхватив его руками, ветер задувал ей под куртку колючую ледяную пыль, запихивал за шиворот хлопья снега. Но Дженни было плевать. Рюкзак Йоханны болтался за спиной, она смотрела вперед, щурясь от ветра. Сердце ее пело – она снова в пути, она свободна, и Арвет, Арвет приехал за ней! Она все же не одна, она кому‑то нужна. Дженни надвинула капюшон на голову и прижалась к Арвету, чтобы спрятаться от ветра. Ей было все равно, куда ехать, но что‑то подсказывало, что на край света путь неблизкий.

Тьма, снег и ветер – вот что запомнила девушка той ночью. Дорога шла вверх и круто петляла по склону. Потом мелькнула табличка на цепи, которая перегораживала дорогу, Арвет резко бросил снегоход вбок, на узкую обочину, обходя заграждение по краю пропасти. Перед глазами пронеслись черные буквы на желтом фоне. Дженни не знала норвежского, но как выглядит закрытая дорога, понимала прекрасно. Очередная граница, которую она перешла, еще один шаг от себя прежней. Она уже почти забыла, каково быть той девушкой. Той, что любила Гэп[27], лакрицу и высокие гетры, которая жила в маленьком цирке и не умела говорить со стихиями.

«Я ветер», – шепнула Дженни, и морозный воздух унес шепот к тонким иглам звезд. Они вышли за пределы расчерченного, обжитого мира и все дальше уходили в первобытную пустоту. Девушка оглянулась. Тьма мчалась следом, хватала за плечи цепкими пальцами, но мотор ревел, снегоход взрывал сугробы, и в пасть тьмы летела лишь ледяная крошка, а они мчались вперед.

Арвет остановился уже сильно за полночь, когда позади давно погасли последние огни и вокруг стояла неразбавленная норвежская ночь. Фары осветили небольшой бревенчатый домик на склоне, спрятавшийся среди елей, распушивших белые широкие лапы. Толстый слой снега лежал на крыше, по краю ее выкручивалась из‑под снега береста, закатанная ледяными наплывами.

Дженни поняла, что крыша – земляная, такая же, как в сеттере Торвальдсонов во фьорде. Это ей понравилось, она вообще любила старинные вещи, дома, города, старинных, уже поживших людей. Дженни слезла со снегохода и тут же провалилась по колено.

– Я бы подвез к крыльцу, – сказал Арвет. – Но там камни. Так что придется идти.

Дженни, проваливаясь при каждом шаге почти по пояс, подобралась к дому, взобралась на крыльцо. Расчистила доски. Села, вытянув ноги. Снега в сапоги набилось с избытком, и он слепился в плотные, похрустывающие комки, которые Дженни, не долго думая, принялась выковыривать пальцем. Палец тут же порозовел и предательски заныл.

Арвет заглушил мотор, выключил фары, и ночь на пару с тишиной обступила их. Дженни подняла голову и задохнулась от красоты, обрушившейся на нее. Высокое небо, полное темного хрусталя, вращалось над ней, чуть слышно звеня мириадами осколков, вкрапленных в небесную тьму. Лес вставал за ее спиной, безмолвный, черно‑серебряный, строгий. Арвет пошел к ней в темноте, озаряемый лишь светом звезд и темными клубами дыхания. Обстучал ботинки о ступеньку, встал рядом. И замер.

– Эти ели похожи на молитву, – сказал он, когда Дженни уже забыла о том, что он стоит рядом, когда она уже ушла в глубину неба, как рыба, сорвавшаяся с крючка. – Погляди, как они спокойны. Тишина течет в них, как смола. Покой, сосредоточение и простота. Так надо жить.

Он поднялся по ступенькам. Загремел замок, потом затрещала печь, из окна на синий снег лег зыбкий золотой прямоугольник – это Арвет зажег керосиновую лампу, потом потянуло свежим дымом – он растопил печь, а Дженни все сидела на крыльце, уже потихоньку замерзая. Но все никак не хотела уходить. На плечи ей упал спальник.

– Чай еще греется. – Арвет сел рядом.

– Подожду. – Дженни закуталась плотнее. – Как красиво…

– Иногда мне кажется, что я бы мог так прожить всю жизнь, – сказал он. – В таком вот домике, даже без электричества. Мы веками обходились без него. Олени, снега, свобода – все, что нам было нужно.

– Как ты меня нашел?

– Позвонил в полицию, сказал, что ты вещи забыла и что я хочу передать.

– Ясно… – Следующий вопрос девушка не хотела задавать, но он сам сорвался с языка:

– А зачем?

– Хампельман…

Дженни опешила:

– А ты откуда про него знаешь?

– Кристин ему звонила. Сказала, он твой опекун. Это правда?

– Нет.

Арвет поднялся:

– Пойдем в дом, замерзнешь. Там печка.

Он подал руку, помогая подняться, и она пошла с ним по террасе. Спальник тянулся следом королевской мантией, а ее холодные тонкие пальцы грелись в его ладони. И ей не хотелось их вынимать.

– Где мы? – Дженни угнездилась в плетеном кресле возле печки. Она начинала дремать.

– В заповеднике Йотунхеймен. – Арвет присел возле печки и подбросил одно короткое полено. Пламя на миг озарило его лицо. – Летом здесь много туристов. Хайкеры, рыбаки, просто любители пожить в глуши. Тут такая растительность… – Он пошевелил пальцами, вспоминая английское слово. – Среднее между тундрой и лугами. Мхи, кустарники, невысокие деревца. Красиво. Особенно летом.

– Невысокие? – поразилась Дженни. – Да здесь ели больше, чем на Трафальгарской площади под Рождество! А елку туда каждый год привозят из Норвегии.

Арвет улыбнулся:

– Мы еще внизу, в долине Утладален, в ложе реки Утла. Ты же видела большую реку, когда сюда ехала?

– Ревело что‑то внизу, – зевнула Дженни.

– Ваш приют в одном из отрогов долины, почти в самом конце дороги. – Арвет погрел ладони. – Дальше нет пути – только пешие треки. Дальше Йотунхеймен. Но мы попробуем проехать днем. Срежем через заповедник и выйдем на трассу 55 в районе Кроссбю.

– А потом?

– Там поймаем машину. Хорошо я придумал?

– Неплохо, – признала Дженни. – А откуда у тебя ключи от домика?

– Я его арендовал.

– А деньги откуда? – пытливо прищурилась Дженни. – Снегоход, домик – все это недешево, в канун Рождества‑то! Сказка, да и только.

– Заработал! Ну… и папа немного выдал. На Рождество. Хотел, чтобы я как следует отдохнул. С Бьорном повеселился. Вот уж оторвались мы с ним…

– Я не думала, что ты вернешься за мной, – прямо сказала девушка.

– Ты не слишком доверяешь людям. Даже тем, кто спас тебя. Дважды.

– Жизнь отучила. – Дженни потянулась. – Но ты меня спас, это верно. Я могла замерзнуть насмерть. А ты бы оплакивал мое хладное тело, когда нашел? А?

Последние слова она бормотала, уже перебравшись в кровать и опускаясь в сон.

Арвет посидел немного, ожидая, пока она заснет окончательно, и накрыл ее еще и пледом. Встал у окна с керосиновой лампой и зашептал слова молитвы – такие простые, знакомые и понятные.

– Я все правильно делаю, ведь так? – Арвет задул лампу, поглядел на светлое небо с искрами звезд. – Даже если я не прав, я не мог ее бросить. Предательство – худший грех. Тебе ли не знать, Господи.

Глава 20

– Где моя внучка? – Голос Марко звучал ниоткуда, просто из застоявшегося воздуха склада.

– Поразительный артефакт. – Альберт с любопытством огляделся. – Я полагаю, вы используете пресловутого светоеда, мистер Франчелли. Я бы не отказался взглянуть на него.

– Где моя внучка?! – Голос фокусника гремел под потолком.

– А где моя печать?! – повысил голос колдун. – Покажитесь, иначе я не буду разговаривать.

Долгая пауза. Затем, ни хлопка, ни вспышки, и фокусник с атлетом снова стали доступны зрению в трех метрах от того места, где стояли раньше. Марко по‑прежнему держал за плечо Людвига.

– А теперь положите молот, мистер Ланге, – потребовал колдун. – На пол.

Силач неохотно подчинился.

– Мистер Франчелли, выньте руки из карманов. Я не хочу сюрпризов. Мы должны доверять друг другу. Вот мои руки.

Темник, доверительно улыбаясь, повертел кистями, затянутыми в серую замшу перчаток.

Итальянец выполнил требование.

– Где Дженни? – хмуро спросил он.

– Я держу обещания. – Альберт щелкнул пальцами. Колдун не мог сдержать радости. – Клянусь всеми своими предками и Темным искусством, что выполню свою часть сделки. Передайте мне печать, а я освобожу Дженни Далфин.

– Я тоже держу обещания. Печать при мне. А где Дженни?

Колдун широко и неприятно улыбнулся Людвиг понял, почему его называют Щелкунчиком. Злые блеклые глаза и квадратные мелкие зубы действительно делали темника похожим на старинную механическую куклу.

– Дженни в надежном месте, разумеется, – сказал он. – Печать, будьте любезны.

– Просто так? Без свидетельств? – удивился фокусник. – А вы мне потом отдадите Дженни? Я был о вас лучшего мнения, господин Фреймус.

– Не вам ставить условия. – Колдун щелкнул пальцами, и из‑за его спины выступила одержимая. Та самая девушка в светлом плаще с пустыми глазами. Она не смотрела на Людвига, но Страж побледнел. – Отдайте печать добровольно.

– Марко… – предостерегающе сказал Людвиг, но фокусник его не слушал.

– Кажется, мы в тупике, – заметил он.

– Хватит. – Колдун начинал терять терпение. – Вы рискуете не только жизнью внучки, но и своей. И жизнью вашего товарища. Вы должны заплатить за нападение на мою резиденцию. Синяя печать фейри за вашу внучку и полное прощение – достойная цена.

– Зачем вам артефакты Магуса? – Фокусник был невозмутим, словно на них не было направлено по меньшей мере десять стволов, а одержимая не стояла за плечом колдуна, как ангел смерти.

Эта наглость больше всего раздражала Альберта Фреймуса. Позерствовать на краю могилы – какая нелепость. Мысль о том, что циркачи что‑то задумали, колдун отверг. Не в их положении затевать новую войну. После поражения во Фреймус‑хаусе циркачи разбежались, как тараканы. По сообщениям одержимых, беглые Ловцы отправились в Шотландию, а следы Бардов вели во Францию. Кроме одного Стража, Марко не на кого положиться. Не станет же он обращаться на Авалон, в Службу Вольных Ловцов. Те его первыми арестуют. Так что Марко Франчелли блефует. Это очевидно. Но утомительно.

– Довольно, – сказал колдун. – Печать!

Он протянул открытый ларец черного дерева.

Марко обменялся взглядами с Людвигом.

– А я тебе говорил, что не получится, – сказал Страж. – На что ты рассчитывал?

Людвиг не понимал, что происходит, и его это беспокоило. Он был уверен, что у Марко есть план. Фокусник отказался посвящать его в детали, и Страж ему поверил. Когда Марко использовал амулет, чтобы скрыть их от наблюдения, Людвиг следовал его почти беззвучным указаниям. Шел, куда сказано, молчал и старался не производить ни малейшего шума, пока Марко что‑то рисовал на полу алмазным пером. Это было не так просто – фокусник строго‑настрого приказал держаться за него, иначе Ланге снова будет доступен зрению.

– Зачем вам печать фейри? – с нажимом повторил фокусник. – Как вы сумели вызвать демониев? Что вы задумали?

– Марго, убей их, забери печать и принеси мне. – Колдун потерял терпение.

Девушка качнулась вперед, и фокусник торопливо сказал:

– Хорошо!

Он медленно снял перстень с руки. Людвиг застонал. Это непоправимая ошибка!

«Надо прорываться». Одержимые быстры, но он успеет поднять молот. А там – будь что будет!

– Не дергайся, – одними губами прошептал Марко. – Я знаю, что делаю.

Он вытянул руку с перстнем.

– Калеб? – негромко распорядился колдун, и юноша пошел вперед. Он шел медленно, словно надеялся, что фокусник передумает, но все когда‑нибудь кончается, тем более какие‑то десять метров.

Калеб встал перед фокусником и на мгновение закрыл его от взгляда Альберта.

– Мистер Франчелли, не надо, – прошептал он. – Это ловушка, Дженни, она уже…

– Делай свою работу и не вмешивайся. – Калеб не верил глазам. Марко улыбался. Еле заметно улыбался.

– Возьми перстень и отнеси своему хозяину, – продолжал Франчелли. – И поживей, пока он ничего не заподозрил. Работаем, Калеб, работаем!

– Понял вас, сэр. – Калеб негнущимися, холодными пальцами взял перстень – показалось ли ему или в камне на миг вспыхнул прозрачный синий свет?

Колдун протянул ларец, куда Калеб послушно уронил перстень. Альберт был благоразумен, чтоб не касаться подобных артефактов голыми руками. Он захлопнул крышку, словно боялся, что перстень выпорхнет, как бабочка.

Людвиг Ланге смотрел на это не верящими глазами. Что творит Франчелли?

– Чудесно. Сегодня мой второй день рождения. – Темник сунул ларец подмышку. Он был настолько взволнован и обрадован, что слегка приподнял маску своей обычной надменной холодной невозмутимости. И Калеб, который пристально следил за ним своим двойным взором – взглядом человека и химеры одновременно, увидел под ней обыкновенного мальчишку, которому удалась злая проказа.

– В чем дело? – Миг откровенности миновал, и на Калеба Линдона сквозь черные дула зрачков взглянул страшный глава ковена.

– Фокусник, сэр. – Калеб склонил голову, надеясь, что темник не заметил его ухмылки. – Он ждет.

Марко Франчелли пользовался в цирке репутацией человека, с которым шутить не стоило ни при каких обстоятельствах, и юноша сомневался, что даже потеря единственной внучки сможет его выбить из седла настолько, что он расклеится и будет готов на все условия шантажиста.

«Дженни сбежала и выжила. Альберт продает кота в мешке и думает, что он самый умный на этой ярмарке. Но это не так…» – Сердце Калеба стучало.

Он балансировал на грани изменения и отходил в тень все глубже. Что‑то должно было случиться, Марко Франчелли ни за что так просто не явился бы в очевидную ловушку. Только человек, откровенно презирающий Магус, мог так подумать. Только темник, со своим высокомерием и непомерной гордыней, мог попасться в собственную ловушку!

– Теперь ваша часть сделки, – невозмутимо сказал фокусник. – Где моя внучка?

«Словно он только что не совершил величайшего предательства Магуса…» – подумал Страж. Сейчас начнется, понял он. Не таясь, Людвиг поднял молот.

Темник негромко засмеялся:

– Не думал, что это будет так легко. Я был честен с тобой, старик. Дженни Далфин на свободе. Где‑то в Скандинавии. Но едва ли ты увидишь ее. Марго, убей их, как хочешь.

Одержимая сорвалась с места и в следующий миг встала перед фокусником. Людвига скрутило от дикой боли в плече. Марго потянулась к горлу Марко…

– Я позабочусь о Дженни, – пообещал Альберт, поворачиваясь к выходу.

– Ты поклялся предками и Темным искусством, что отпустишь ее, – возразил Марко – слишком спокойно для человека, которого вот‑вот задушит мертвец. – Значит, ты солгал. За тобой не исполненные обязательства, Альберт.

«Началось!» Калеб отступил за контейнер и дал волю изменениям . Если интуиция его не обманывала – а она помогла ему выжить во время бойни в Дартмуре, то сейчас события понесутся со скоростью японского экспресса на магнитной подушке, у которого сорвало тормоза.

Колдун резко обернулся:

– Я сказал, убей их!

Маргарет застыла перед Марко. Ее холодная рука тянулась к горлу, тянулась, но не доставала. Белые глаза ворочались в зрачках, рот беззвучно открывался и закрывался, но она не могла сдвинуться с места.

– Во время визита к вам в резиденцию, мистер Фреймус, я никак не ожидал увидеть демониев. – Марко обошел вокруг одержимой, которую начала бить мелкая дрожь. – Только поэтому вам удалось схватить мою внучку. Но сегодня я подготовился. Людвиг?

– Я в порядке. – Силач выпрямился.

– Тогда круши все.

Надо отдать должное темнику, он бы не стал главой ковена, если бы туго соображал. Альберт Фреймус прекрасно знал, когда следует сражаться (когда преимущество на твоей стороне, а сам ты в безопасности), а когда следует отступать.

– Эмилио, разберись! – скомандовал он и припустил к выходу. Загремели выстрелы: суетливый треск автоматических пистолетов и короткие удары винтовок. Эмилио Санчес с радостью принялся исполнять приказ – самый понятный из всех. Впрочем, темник сильно сомневался, что у колумбийца получится.

Загремел молот, врезаясь в железо и бетон, и в этом грохоте тонул визг пуль и вопли боевиков Санчеса. Альберт припустил еще быстрее. Главная задача решена, Синяя печать в его руках. А это была именно она. Альберт чуял эманации фейри даже сквозь экран ларца. Казалось, перстень кого‑то звал.

«Это всего лишь магический артефакт! Он не живой, разумеется», – отмахнулся колдун от таких мыслей, и в этот момент потолок склада начал рушиться. Словно какой‑то невидимый великан, увеличенная в десятки раз копия Людвига Ланге, бил остроконечным молотом по крыше.

В полумраке склада солнечный свет столпами упирался в пол, и в вихре обломков вниз падали человеческие фигуры, затянутые в одежды цветов зелени и солнца.

– Служба Вольных Ловцов Авалона! – Пронзительный женский голос отразился от пробитого потолка и упал обратно, раздробился эхом в лабиринте контейнеров и ящиков. – Немедленно прекратите сопротивление!

Колдун нырнул в узкую щель между двумя высокими ящиками и затаился. Если повезет, его не найдут.

«О чем я? Ищейки Авалона меня не найдут? – Альберт посмеялся бы над собственной наивностью, если бы обстановка располагала. – Согласно договору между темниками и Магусом у меня есть иммунитет. Если не будет доказательств преступления против Магуса. А доказательства…»

Он сжал ларец.

«Надо спрятать печать!»

Шорох над головой заставил сжаться. Альберт присел, выставил над головой черный стек из обсидиана. Огромные желтые глаза распахнулись над ним, длинные когти впились в доски, удерживая поросшее белой шерстью тело. Колдун едва сдержал крик. Крик радости.

– Калеб, наконец‑то! Спрячь как можно лучше. Ты понял?!

Химера кивнула уродливой головой и бережно приняла ларец.

– Улетай! – распорядился Альберт. – Я найду тебя сам.

Соволемур подпрыгнул, распахнул прозрачные крылья и взмыл под потолок, лавируя между балками. Темник проводил его взглядом, пока тот не затерялся в полумраке под потолком. Калеб способный парнишка, он выпутается. А теперь…

– В чем, собственно, дело?! – громко возмутился Альберт и вышел на свет. С благоразумно поднятыми руками. – По какому праву СВЛ вмешивается в мои частные дела? Потрудитесь объясниться!

– О, мистер Фреймус! – обрадовалась худощавая девушка с короткими черными волосами в ярко‑зеленом плаще. В руках она держала флейту черного дерева, позади нее огромный леопард когтистой лапой прижимал к земле Эмилио Санчеса.

– Босс! – обрадованно захрипел колумбиец. Он дернулся было к колдуну, но леопард коротко рыкнул, и Эмилио тут же затих.

– А мы вас обыскались. Все ваши подчиненные в сборе, а вы потерялись. – Девушка кивнула в сторону стены, вдоль которой в бессознательном состоянии были сложены боевики. Рядом же в художественном беспорядке валялись разнообразные огнестрельные орудия убийства. – Будьте любезны, опустите свой стек. А то мой напарник нервничает.

Леопард оскалился, демонстрируя белоснежные клыки – мол, еще как нервничаю. Где‑то внизу, у самого пола, послышался торопливый шепот: «Святая Мария, матерь Божия, молись о нас, грешных…»

Фреймус опустил руки. Печать все еще у него. Калеб сможет ее укрыть. Значит, все можно переиграть, ничего еще не потеряно.

– Простите… – Он с легким презрением оглядел окруживших его оперативников СВЛ. – Госпожа…

– Опер‑ловец Германика Бодден, – отрекомендовалась девушка. – Вы интересно проводите время, мистер Фреймус. В людей стреляете…

Она повертела смятую пулю. На мягком свинце остывали отпечатки пальцев. Ее пальцев.

– Вы так внезапно ворвались. Причем без приглашения. Охрана попыталась обеспечить мою безопасность. И потом – с каких пор СВЛ выполняет функции полиции?

– Вы вольны играть во что угодно, – пожала плечами Германика и выбросила пулю. – Но попытка убийства членов Магуса, контрабанда ледяной химеры, незаконное содержание редких магических животных – это как раз по нашей части. Не говоря уже о попытке выкрасть Синюю печать фейри.

– Я понятия не имею, о чем вы! Какая печать, какие животные? Как вы смеете судить меня по своим законам?

– С этими законами согласились ваши предшественники, – парировала Германика. – И с момента окончания Темных веков их не пересматривали. Так что проводите мистера Фреймуса – со всем нашим уважением, конечно, к выходу. Мы поговорим с ним на Авалоне.

– Я глава ковена! У меня иммунитет!

– СВЛ соблюдает правила, и ваш иммунитет неприкосновенен, – согласилась Германика. – Но на вашем месте я бы не стала осложнять свое положение. Мы обнаружили достаточно улик в Дартмуре. А с учетом этого существа… я бы крепко подумала о том, чтобы изменить поведение.

Она кивнула в сторону Маргарет, которая все еще стояла на месте, как приклеенная. Вокруг нее хлопотали два оперативника СВЛ. В лучах закатного солнца колдун отчетливо разглядел тончайшие, едва заметные глазу линии на бетоне, которые складывались в простой, но эффективный вариант печати Соломона, в центре которой, как в паутине, замерла одержимая. У Фреймуса потемнело в глазах. Так просто… Когда же Франчелли успел начертать печать?!

– Ты ее не найдешь, – с холодной яростью сказал Альберт. – Дженни Далфин сгинет во тьме.

– Не трать силы, они тебе понадобятся на следственной комиссии Магуса, – сказал Марко. Он сидел на ящике, чудом уцелевшем в самом эпицентре сражения, и вытирал платком лицо. – Жарко здесь.

Следом за негодующим колдуном подхватили и повлекли под белы руки Эмилио Санчеса, который пребывал в полном расстройстве чувств. Леопарды, пули, застывающие в воздухе, исчезающие и появляющиеся люди, оборотни, многотонные контейнеры, разлетающиеся от ударов человека, – для одного пасмурного зимнего дня это было слишком.

Людвиг Ланге сидел, прислонившись спиной к груде обломков. Его длинные руки устало лежали вдоль тела. Молот покоился рядом, на бетонном полу и слегка дымился. Силач наблюдал, как команда зачистки выносит боевиков Эмилио Санчеса на свежий воздух. Их ожидал интенсивный сеанс Малого забвения и выпавшие из памяти шесть‑семь часов. Оперативники СВЛ обходили Стража по широкой дуге и поглядывали на него с некоторой опаской. Статус этих двоих был до конца неясен, но никому из группы захвата не хотелось, чтобы они оказывали сопротивление. Во‑первых, потому что они были своими, из Магуса, а во‑вторых… лучше бы они пошли добровольно. В противном случае возникала вероятность, что муниципалитет Плимута сильно потратится на восстановление этого квартала из руин.

– Красиво, – сказал Ланге, глядя, как большой леопард прыгает меж пятен света и пропадает в тени. – Мне понравилось, как работал этот мальчик. У него большой потенциал.

– Его зовут Жозеф. Только не называйте его мальчиком в глаза – он очень честолюбив. – Германика встала перед ними. Глядела она строго мимо Марко. – Вы Людвиг Ланге, Страж Магуса Англии?

– Верно, фройлян Бодден. Я знавал вашего отца. Примите мои соболезнования по поводу его кончины.

Когда Людвиг хотел, он мог быть весьма галантным, заметил про себя Марко. Немного старомодным, но обитатели Магусов вообще консервативны.

– Спасибо. – Германика старалась сосредоточиться на работе. Она не была знакома ни с кем из Ланге, но, разумеется, слышала об этом прославленном роде. Она давно оплакала отца, и сердце не болит… Если не напоминать. Нет, работа, работа и еще раз работа. Это подозреваемые. А она оперативник СВЛ.

– Я передам Жозефу вашу оценку, ему будет приятно. Ваша работа его тоже очень впечатлила.

– Спасибо, – сказал Ланге. – Но парень просто не сталкивался с настоящими Стражами. Видел бы он моего деда, или отца, или братьев. Да даже меня, когда я в форме. Вот это впечатляет…

Людвиг поморщился.

⇐ Предыдущая 6 7 8 9 101112 13 14 15 Следующая ⇒