Часть вторая 7 страница

Плечи и грудь тоже покрывали конопушки. Филипп торопливо натянул штаны.

— Может, ты откроешь? Это же твое жилье.

— Хорошо, — не споря согласилась колдунья, легко вскочила, прикрывшись покрывалом, и пошла к дверям. Покрывало шлейфом тянулось следом. Филипп затянул пояс ремня и влез в рубашку, путаясь в рукавах.

— Доброй ночи, Гуина. Спала?

— Что ты. Только готовлюсь. — Чародейка звонко рассмеялась. — Проходи, Майорин, будь как дома.

— Вижу, не я один тут… как дома…

Филипп покраснел, но продолжил деловито затягивать шнуровку рукавов рубашки.

— Что ты хотел?

— Забрать у тебя этого молодца. Мы уезжаем.

— Ночью?

— Ночью, милая моя. Так уж получилось.

— Я… Я хочу поехать с вами. — Чародейка блеснула глазами, умоляюще стиснув руки на груди. Простыня начала сползать.

Майорин изучил простыню и то, что она теперь не скрывала.

— Не сегодня. Извини.

— Но, Майорин! Неужели и ты будешь нести бред, что женщине не место на поле боя?

— Не буду. Нас и без тебя слишком много. Больше нельзя.

— Трое? — Зрачки чародейки расширились от смеси удивления и возмущения. — Вас только трое!

— Нас трое. А лучше был бы один я. Если хочешь помочь… действительно хочешь, поезжай на границу долины, мост у Бочажного погоста знаешь?

— Да.

— Вот там ждет весточки один старичок, колдун. Держи. — Майорин протянул ей заранее заготовленное письмо в плотно закупоренном от влаги медном футляре. — И не открывай. Он заметит. Ты оделся?

Филипп подвязал голенища сапог.

— Да.

— Идем. Нас ждут.

Мужчины вышли, спустились по лестнице на первый этаж, вышли на улицу, где стояли привязанные кони.

Они уже выезжали за ворота, когда молодой чародей решился спросить:

— Что в том письме?

— Ничего.

— В смысле ничего важного?

— В смысле ничего вообще.

— Стой! Ты ей не доверяешь?

— И не доверяю… и хочу вывести из-под удара молодую глупенькую ведьмочку.

— Из-под какого удара?

Майорин не ответил.

Столы убрали. Гости разбились на стайки по интересам. Девушки и юноши слушали Валью, который усердно отрабатывал заявленный гонорар. Маги постарше бродили парами, перебрасываясь незначительными на первый взгляд фразами.

Дарт отвел меня к Фарту, но маг, обсуждающий качество вина с Алимарном Яринием, отослал меня в сторону, предложив насладиться творчеством лучшего менестреля страны. Я приткнулась в уголке, стараясь не замечать пристального внимания Щегла, который тенью скользил за мной по залу.

Валья пел, посматривая в мою сторону. Слишком часто, чтобы это оставалось незамеченным. Киата пихнула его в бок. Опять.

В группе матерых магов наметилось легкое беспокойство, голоса стали выше и надрывнее. Яриний, холодно выслушивающий распаленного Кавеля Фарта, вежливо прибрал того под локоток и ненавязчиво потащил к неприметной дверце. Агний, ворча на ходу, потащился за ними. Стало тихо, отчего голос Вальи, которому больше не ставили препон, птицей разнесся по залу.

Валья пел «Ласковую кокетку», девушки были в восторге, парни скалили зубы. Каждый понимал балладу по-своему. Окончив петь, менестрель отложил лютню и соскочил с помоста. За ним последовала верная Киата, не раскрывшая за весь вечер рта даже для еды. Совершив три круга меж гостей и собрав ворох лести и похвал, менестрель остановился возле меня.

— Милсдарь Валья. Вы великолепны. — Щегол позади крякнул. — Моему спутнику, милсдарю Щеглу, — тот крякнул еще раз, — очень понравилось.

— Да-да, — выдавил маг, пожимая протянутую руку.

— Значит, вы Айрин из Инессы, — взяла инициативу в руки воительница, пока Валья соображал, что к чему. — Киата Воительница, я путешествую с величайшим певцом, охраняя его покой от злого умысла.

Я вежливо кивнула, громко восхищаясь талантом Вальи. Менестрель перестал очумело крутиться и начал слащаво и нескладно, к тому же привирая на каждом слове, воспевать вечер и все доступное взгляду, в том числе и меня. Щегол зеленел на глазах, давясь возражениями.

Когда менестрель кончил истекать патокой, я примерилась и вставила мучивший меня вопрос.

— И какими судьбами столичная зад… знаменитость, — исправилась я, — оказался в наших краях? Глушь ведь какую поискать?

— История моя долгая и сложная… Вели нас звезды за песнею звонкой, наш путь был достоин баллады, — изливался Валья.

Щегол зеленел, я давилась смехом. Валья продолжал дурачиться, удивляя и меня.

— Очаровательно. Звезды — это прекрасно. Вы путешествуете вдвоем? Без прекрасной спутницы?

— Один. Я совершенно один, моя любовь покинула меня в этих краях. Она променяла меня на последних мужланов, неспособных срифмовать и строчки.

— Как, сразу на двоих?

— На троих! — возопил Валья, косясь на меня, как заяц во время гона. — Распутница.

— И правда, — согласилась я.

Неприметная дверка распахнулась, и оттуда вылетел Агний Фарт. Маг подскочил ко мне и, ничего не объясняя, потащил прочь от менестреля.

— Больно много треплешь языком.

— Прикажете молчать? — Я не вырывалась, но брюзжала.

Вечер подошел к своему логичному завершению, захмелевшие гости стали группками исчезать в искристом проеме портала, красиво раскрытого в торцевой стене зала. Последним в переход шагнул его собственный сын.

— Благодарим за ужин, но нам пора, — откланялся Валья.

— Что вы, оставайтесь, куда вы ночью поедете, — ласково предложил хозяин замка.

— Да нет, спасибо, мы торопимся, — отнекивался менестрель.

— Вы не поняли, — усмехнулся Фарт. — Это не предложение. Взять их!

Щегол бросился Валье наперерез, менестрель увернулся, откатываясь в сторону. И упал.

Киата ловко ударила менестреля в скулу носком сапога и придержала его голову ногой, пока он не затих.

— Дурман, — пожал плечами маг. — С отлично замаскированным вкусом.

— Дрянь! — зашипела я, смотря, как мою последнюю надежду отволакивают в неизвестном мне направлении.

Радовало одно: для химеры Валья был слишком стар. Значит, его просто убьют. Печальная кончина известного менестреля.

Порыв ветра потревожил заснеженные ели, всколыхнул тяжелые темные ветви, запорошенные снегом. Белые слипшиеся комья посыпались на всадников.

Хорхе выругался, дергая плечами, — снег попал за шиворот.

— Надень капюшон, — посоветовал Филипп.

— В нем ни беса не видно, — буркнул воин. — Смотри лучше под ноги, тьфу. Под копыта!

— И что я должен там высмотреть?

Хорхе не ответил, соскочил с коня и закопался в сугробе, как охотничий пес, учуявший лисью нору. Полукровка любопытно вытянула шею.

Полдня медленной езды по заснеженному лесу без дороги и ясной цели мучили.

— Ну и куда дальше? — Велор покосился на победно потрясающего выдернутым с корнем ростком папоротника воина.

— На северо-запад.

— Что хоть означает твоя травка? — вздохнул эльф.

— Он зеленый!

— И?

— Тьма. Папоротник, проросший в ноябре! Под ним проходила вена источника. Папоротник не выносит чистую силу, но семечко, попавшее в землю, начало прорастать не ко времени, стоило силе уйти.

— Ахинея, — восхищенно цокнул языком колдун. — Ой, извини, Хорхе, хотел сказать: наука.

До ближайшего источника по карте было треть версты. Решили сделать небольшой крюк, посмотреть, цел ли источник. Все насторожились и потянулись к оружию, когда за деревьями показалась поляна, на которой мирно паслись белые мохнатые козочки, обгладывая ядрено-зеленую траву, выросшую на дармовой силе, струившейся из земли.

— Вот…

— И… — добавил Солен, дурной пример, как известно, заразителен, и парень начал перенимать самое доступное.

«Лучше бы он драться научился», — мрачно подумала Жарка.

Вяленые окуньки с подсохшим хлебом вязли в зубах, оставляя лишь дикую жажду и горьковатый привкус.

Растопленный снег с запаренными в нем травками расходился с куда большим успехом. Филипп расстелил замусоленную карту и страдальчески над ней навис, морща бледный лоб.

— Мы здесь, — подсказал Майорин, тыкая в пергамент черным хвостиком недоеденного окунька.

— Я знаю.

— Эй, Хорхе, отвлекись от своих сабель. Иди к нам.

Воин последний раз провел замшевым лоскутом по изогнутому лезвию и с маху вернул оружие в ножны.

— Велор! — позвал Майорин и эльфа, втолковывающего подопечной очередное поучение. Колдун поглядел на ее расстроенное личико, потом на поникшего у костра дворянина, который с безучастной физиономией ломал хворост. — Солен, Жарка, вы тут останетесь или соизволите узнать, куда мы дальше пойдем?

Дворянин вскочил с места, роняя ветки и щепки, и рванулся к кружку у карты, чуть не наступив на колдуна. Майорин задрал голову. Парень смутился и начал торопливо извиняться.

— Сядь. Итак, мы здесь. Вот этот и этот источники, — хвостик заездил по карте, перемещаясь от точечки к точечке, — и этот отведены. Здесь же не тронут.

— Может, они не знали о его существовании? — предположил дворянин. Все повернулись к нему. Парень опять затараторил: — Ну, на вашу карту источники вы наносили сами, в смысле в Инессе. А у цитадельцев могут быть другие карты. Ведь нет единой карты истоков?

— Нет, — согласился Майорин. — Есть только обозначение сел и деревень. Но ненайденные истоки являются великой ценностью, и мы не рвемся обмениваться с Цитаделью открытиями.

— По вашим словам, выходит, в Цитадели сидят идиоты, неспособные исследовать местность, — проворчал воин.

— Они могли его пропустить. Он довольно слабый, — вмешался Филипп.

— Будь я на их месте, я бы стягивал именно такие источники. Не слишком сильные, но и неизвестные. Уход которых не был бы особо заметен. А то, что произошло в Истоковицах, заметили все.

— Коварный колдун… — хмыкнул эльф. — Может, главный злодей — ты?

— И куда дальше? Хорхе?

— Пойдем на север, по всем приметам нам туда. Вот эти истоки на очереди.

— Вот и славно.

— А что это за кружок? — Солен кивнул в сторону карты.

— Это отпечаток от кружки. Я поставил… случайно. — Филипп провел пальцем по желтому следу.

— Да нет! Я имел в виду вот этот — маленький. Про кружку я сам догадался…

— Там замок, кажется. — Воин задумчиво ковырял коросту от зажившей царапины на руке.

Мужчины сталкивались головами, рассматривая черную загогулину, будто силясь разглядеть подробности. Жарка улыбнулась, наблюдая, как они воодушевленно разглагольствуют. Девушка встала, отошла от поляны, уминая ногами пушистое податливое одеяло свежего снега. Она поежилась под теплым плащом. В лесу ухнула птица, заскрипело дерево, трещал костер.

«Как могут жить в одном мире такие разные люди? — подумала она, наблюдая за своими спутниками. — Ведь мы все чем-то похожи. Наши желания, мысли очень схожи, так отчего мы не можем договориться? Найти ту точку равновесия, баланса, которая есть у хорошего клинка. Такую, что он легко держится на ладони. Мы все живем под одними звездами и под одним солнцем. Любим, верим, разочаровываемся. Так зачем все это? Химеры, мертвые дети… Неужели, просыпаясь, тот человек, который это затеял, видит то же, что и я? Разве такое возможно?»

Девушка постояла еще немного и неторопливо пошла к костру, мужчины угомонились и стали укладываться по лежакам. Ночевать нынче решили вповалку, экономя тепло и поближе придвигаясь друг к другу. Высокий костер из кедровой сушины ярко полыхал, отпугивая холод и лесную тварь. Девушка легла между Соленом и Велором.

Майорин сидел у костра, листая карманную книжку. Но никто не сомневался, стоит скрипнуть снегу, хрустнуть ветке, колдун окажется готов к обороне не меньше, чем броди он вокруг с обнаженным мечом.

Дворянин долго ворочался, не мог улечься удобно — ныла спина, зудела кожа, непривычная к грубой одежде и редкому мытью. Он мучился почти час, а потом встал и присел рядом с Майорином.

— Зачем ты позволил мне ехать с вами?

Колдун оторвался от книги, белесые глаза мерцали в темноте, заставив паренька внутренне содрогнуться.

— Ты сам хотел.

— Но ты мог мне отказать.

— Если честно… — Майорин запрокинул голову, на небе висела плотная пелена облаков. — Думал, ты сбежишь еще до поворота на Выбеленки.

— Ты серьезно?

— Да. А ты не сбежал. — Он опять заводил пальцем по странице, быстро читая мелкие убористые буквы.

— Я не думал, что окажется так… сложно. Я не о том, что мне тяжело ночевать в лесу, нет, я об этом читал и мог себе представить такую жизнь. Но в Вирице противостояние Цитадели и Инессы было игрушечным. А выяснилось, что вы действительно друг друга ненавидите. Я только не могу понять почему? Ведь и те и другие маги. И что плохого в химеризации? Я читал о химерах, были довольно интересные экземпляры, тот же крылатый конь. Красивый же зверь. И удобно, он может домчать тебя в несколько раз быстрее, чем обычный.

— На то существуют порталы. — Солен не заметил, когда колдун перестал читать и начал внимательно слушать пламенную речь паренька. — Ты видел химеру? Не на картинке, сам. Видел?

— Нет.

— Держи. — Майорин захлопнул кожаный переплет и передал книгу дворянину. — А теперь послушай. Химера стерильна — это раз. Она не способна размножаться. А сам процесс химеризации действо настолько мучительное, что переживает его только половина ему подвергнувшихся. Будь то зверь или человек. Нет, мальчик. Нет ничего хорошего в исправлениях ошибок природы. Потому как природа редко ошибается. Отчего лошадям не даны крылья? Посмотри, — колдун указал в сторону стреноженных дремлющих коней. Гайтан поднял черную голову, из ноздрей, как у дракона, вышли струи пара. — Они им не нужны. Лошадь должна скакать, а летать — птица. Человек наделен разумом, что же мешает ему думать? Нам дано даже больше, чем мы можем использовать, так куда рваться постичь неведомое, когда и ведомое не постигнуто?

— Ты колдун, — грустно сказал парень. — Ты никогда не был простым человеком, ты можешь помочь, когда я не могу, можешь телепортироваться, когда мне остается только бежать, можешь отбиться, когда мне суждено принять смерть!

— Я колдун. И я сильнее тебя. Ты прав, я могу все то, что ты перечислил. Но и не могу ровно столько же. Колдуну нужен источник силы, как тебе пища, подавленный дар мучает подавившего. Много достоинств, но немало и недостатков, Солен. Очень много. И еще… химер придумали колдуны, и поверь, приживляя детям крылья и когти, они не думали о том, что те будут защищать себя. Они думали, что смогут завоевать беззащитных.

Солен повертел в руках книгу, прочитал заглавие.

— «Тактика ведения магических поединков и сражений. Атака, отражение, осада и оборона». Ты готовишься к…

— Нет, пока я просто читаю. Пока… Иди спать, Солен, завтра мы пройдем верст тридцать самое меньшее, и не знаю, насколько длинными нам покажутся эти версты.

— Хорошо.

— Солен?

— Да?

— А что тебя побудило поехать с нами? Неужто только тяга к приключениям? Или что-то большее?

Парень покрутил в ладонях книгу, руки покраснели от холода.

— Нет, конечно. Просто я хочу тебя убить. Ты соблазнил мою сестру.

Майорин усмехнулся в бороду. Солен за его спиной возился с одеялом, спихивая с него раскинувшуюся полукровку.

— Мальчишки быстро взрослеют, — прошептал огню колдун.

— Как и девчонки, — прошептал костер в ответ.

Майорин удивленно вскинул брови. А потом нахмурился.

Показалось. Как часто кажется в ночном лесу всякое неясное человеческому разуму.

Я не сразу поняла, зачем она пришла.

Поглумиться над моей глупостью, посмеяться над доверчивым Вальей?

— Видишь ли, Айрин, — начала валькирия, без спросу усевшись на край моей кровати, — летом сего года ты убила одного человека. Лоренца Фарта, помнишь?

— Помню.

— Я, конечно, из Кордера, в этом я не соврала, но вот муж мой родился немного южнее. Он родился здесь, в родовом замке Фартов, в семье, которая много лет исследовала химер и истоки. И вот его опыты увенчались успехом, но сообщить об этом он не успел. Отгадай, о ком я говорю. — Я окончательно проснулась. Резко села, смотря во все глаза на Киату.

— Так это ты меня подставила?! Ты навела на меня Фарта!

— Сам он в жизни бы тебя не нашел. Твой колдун так тщательно оберегал тебя от магов, но не подумал, что от людей тоже нужно поберечь. Валью он проверил тщательно. Но про меня ничего не знал, даже о том, что я существую. Ну, живет менестрель с какой-то бабой, и живет… С вами сыграло злую шутку отношение твоего наставника к женщинам. Тебя-то он к ним явно не относит. Зато я за вами наблюдала.

— И зачем ты пришла?

— Я не люблю Фартов, Айрин. Должна тебя поблагодарить, я давно хотела избавиться от Лоренца, да случая не представлялось.

— Поблагодарила? Вали отсюда.

— Подожди. Тебе будет интересно, что я скажу. Они близко подобрались к Фарту, они и сами еще не поняли, насколько близко. Фарт не знает об этом. Он инстинктивно ожидает подвоха, скоро его соглядатаи заметят возню в долине, может, уже заметили. Но даже если они придут, даже если смогут прорваться в замок, даже с ними тебе отсюда не выбраться, а вот я могу помочь.

— Вот это да! Какое непревзойденное коварство! — почти искренне восхитилась я. Со здоровой долей иронии восхитилась.

— А ты можешь помочь мне. Потому что уйти отсюда живой я тоже не смогу.

— По-моему, ты преувеличиваешь, вон как по Вирице бодро шастала, очень даже живая.

— У них мой сын. И без него я отсюда не уйду.

— Не видела я тут детей. — Но тут же припомнила фуры, плотно затянутые чехлами.

— Они внизу. В подвалах. А мой сын в покоях Агния.

— Слушай, Киата, а ты не думаешь, что Фарт нас подслушивает, есть парочка заклинаний, неплохо действующих при должном умении.

Киата приподняла медальон на цепочке. Опал в центре был расколот.

— Инверсия, к сожалению, он одноразовый и действует недолго, так что предлагаю тебе меня выслушать.

— Вся внимание, — нахмурилась я, вникая в проблемы и планы сидящей напротив женщины, которая за последний месяц только и делала, что предавала доверившихся ей людей, устраивала ловушки и лгала. Она предлагала мне поверить ей, она предлагала помочь ей и принять помощь от нее.

Без гарантий.

Без подтверждений.

Для чего?

— Нельзя сказать, что Лоренц был плохим человеком. Когда мы познакомились, он казался несколько странноватым парнем, но очень приветливым. А у меня, как ты догадываешься, из женихов очередь не стояла. Кому нужна жена, которая на горбу тебя унесет и с одного удара прихлопнет? А время уже поджимало, все девчонки, мои ровесницы — уже замуж повыскакивали, да и мне двадцать первый год шел.

Я согласилась. И уехала сюда. Сначала все было хорошо, на руках он меня носить конечно, не мог, не поднял бы. Но цветочки, клятвы, поцелуи, первая брачная ночь — все было как у людей. Странный он был?.. Да, очень, его даже не особо раздражало, что я продолжала наемничать. Отлучалась на несколько месяцев, а Лоренц будто не замечал. Потом он меня все-таки обрюхатил. Пришлось дома осесть, вот тогда-то я начала подмечать, что здесь нечисто. То они детей привезут и из подвала по неделе не вылазят, то уезжают куда-то на груженых телегах. Дождалась я, пока они в очередной раз на свои вылазки уйдут, и пошла подвалы изучать. А там замок на замке и двери одна другой крепче. Я соблазнила одного из стражников и ключи у него сперла, знала, что не признается, за это тут и убить могут. Осуждаешь? Вижу, что осуждаешь. Не осуждай. Тебе бы даже в голову такого не пришло. Верно, Айрин?

Ты девочка из хорошей семьи, дочка Владычицы, все с тобой с самых пеленок носятся, глаз не спускают. Даже колдун твой, хороший мужик, хоть бабник страшный, все тебя опекал. Чтобы и спать не жестко, и кушать вкусно, и скучно тебе, милашке, не было. А я из простых, Айрин. Из тех, кто сам наверх царапается. Расплачиваясь тем, что имеет. А имеем мы, как водится, немного. Далеко я не прошла, только куда стражников пускают, дальше магическая защита стоит, я на чары всегда слаба была. Но мне и того хватило, куска потом в рот неделю взять не могла. Все воду пила и мужа к себе не подпускала.

У меня сын грудной в люльке плачет, да я и его боюсь, потому что знаю, чей он выродок. Они решили, что у меня расстройство послеродовое, отстали, на мое счастье. На это же счастье, у них там что-то получилось, и теперь они в своих подвалах безвылазно сидели и к ребенку не лезли. Я уж потом поняла, что он-то ни в чем не виноват, но ходу мне отсюда не было, это я сразу сообразила. Два года как в кошмаре прожила, а потом ты Лоренца и убила. Я впервые за эти два года расплакалась. Веришь, нет, Айрин, но плакала я от счастья. Да только недолго счастье это длилось. Еще двое их осталось, и уж они со мной церемониться не стали. Приказ был прост и понятен — я должна привести тебя к ним, иначе сына я не увижу. Я привела, но теперь я снова пленница у собственного свекра. Хотя домом я это место никогда и не считала.

— Ага, — выдавила я. — И что ты предлагаешь?

— Я хорошо знаю замок, стража ко мне тоже неплохо относится. Не косись так на меня. Другого выбора не было. Ключи у меня есть почти от всех дверей, но вот с магией мне не совладать, а ты, говорят, мастерица чары смывать.

— Кто говорит?

— Есть такие. Согласна?

— Я должна подумать — это раз. Надо освободить Валью, два. И мне нужны гарантии, что ты не врешь. Три.

— Моя жизнь — лучшая гарантия. Если хочешь, и Валью освободим. Зачем он тебе сдался только, трус он…

— Не тебе судить. А заманила его сюда ты.

— Мне нужно было прикрытие. А этот дуралей решил преследовать твоих дружков.

— Что мне с твоей жизни?

— Нет смысла тебя обманывать, Айрин.

— И мне нужны мои вещи. Это четыре.

Жарка сладко потянулась, выпростав руки из-под стеганого сукна. Стало холодно.

— Почему убийца? Странная профессия для женщины. — Полукровка распахнула глаза.

Рядом лежал Филипп, синяк слегка сошел, позеленев. Но молодой чародей все равно был хорош, как эльф. Бледная кожа светилась в темноте — до восхода солнца было еще далеко.

— Не убийца. Каратель. И это не твое дело.

— Такая красивая и убийца. — Филипп зевнул, повернулся на другой бок и зарылся поглубже в покрывало.

— Прекрати лезть к ней… — буркнули справа, где окопался Солен.

— Ты вызовешь меня на поединок? — закончил Филипп.

Жарка сдавленно хихикнула.

— Он может, — добродушно отозвался Хорхе, сидевший у костра, теперь была его очередь караулить.

— Ничего, я тебя научу, как переносить даты сражений, — не открывая глаз, вставил Майорин, который, казалось, крепко спал.

Первым засмеялся дворянин, за ним остальные.

Колдун натянул поводья, остановился. В мохнатом снежном ковре оставались полукружия конских следов, наполнялись талой водой, но снова подмерзали.

— По крайней мере, мы точно знаем, что здесь ничего нет. — Лошадь эльфа перешла на шаг, поравнявшись с колдуновой Потехой.

— Тоже нет, — добавил воин.

— Даже мне уже надоело! А если все это просто ловушка, и нас дурят! — Филипп приподнялся на стременах, рассматривая открывшийся пейзаж. На горизонте чернел разрушенный замок.

— Заткнись, — бросил Майорин. — Мы будем искать.

— Здесь вообще ничего нет, — сменил тему Велор, стараясь сгладить момент.

Замок превратился в груду закопченных камней, припорошенных снегом, магией здесь и не пахло, и источником тоже.

— Пойдем, прогуляемся. Эй, ребята! — Ребята, обрадованные долгожданной остановкой, уже спешивались. — Подождите нас немного.

— Мы пока воду найдем и привал устроим, — сказала Жарка. — Все равно дальше сегодня не поедем, скоро темнеть начнет.

— Мне с вами идти? — с неохотой спросил Филипп, он незаметно потирал спину.

Дворянин же вообще повалился на тюки и не двигался, надеясь, что ноющая боль в пояснице, вечно прилагающаяся к подвигам и боям, пройдет сама собой.

— Нет, оставайся здесь и окружи стоянку защитой. Мы вернемся — впустишь.

— Я пойду, — неожиданно сказал Хорхе. Уж кто-кто, а этот воин знал о боли в пояснице все, и о заднице в форме седла тоже. И знал, что надо это дело размять, лучше бы, конечно, нежными женскими ручками, но, на худой конец, сгодится и прогулка в компании колдуна.

Мужчины оставили коней и пошли к руинам.

Камни потемнели и прокоптились. Эльф легко вспрыгнул на здоровенный валун в половину своего роста.

— Слушай, Майорин, ну хорошо, замок снести я и сам могу, с армией, конечно, но источник? Опять отвели?

— Или закупорили, — подсказал Хорхе.

Колдун поднялся к эльфу. Для этого ему пришлось забраться сначала на фрагмент кладки, лежащий рядом, и только потом перепрыгнуть на валун.

— Здоров ты прыгать, Вел… как белочка, и хвостиком так же машешь.

— Вы, люди, — патетичность перемешалась со сдавленным смешком, и эльф чуть не подавился, — умеете чужие достоинства превращать в повод для насмешек. Ты-то так прыгать не умеешь.

— Ну, мне зачем, я же не белочка…

Почти в центре развалин уцелело несколько комнат. Спутники, перелезая через разбитые стены и обнаженные валуны фундамента, пробрались ко входу в бывший подвал. Здесь пришлось разобрать заваленный камнями дверной проем. Ступив на разбитые ступени, Майорин бросил вверх световой сгусток. Бледный свет заструился от низкого треснувшего потолка к стенам — стены были прокопчены отнюдь не готовкой жаркого, колдун растер в пальцах сажу.

— Магия, — подтвердил его вопросительный взгляд воин. — Похоже на руины последней войны. Давненько я такого не видел.

— Тут как кувалдой все разнесено. — Велор указал на мелкую сетку трещин, потолок угрожающе хрустнул.

— Большая, видать, была кувалда. — Хорхе что-то прошептал, и звук исчез. — Здесь был эпицентр силы источника.

Майорин зашел в соседнюю комнату.

— Или истока, — мрачно добавил он.

— Это еще подтвердить надо.

— Надо. Но подумайте сами, Айрин — дочка Владычицы, использовать ее — значит, объявить войну Инессе. А тому, кто и без того собрался воевать, незачем соблюдать осторожность.

— Думаешь, что химеры и похищение Айрин все-таки одних рук дело? — Эльф механически теребил мочку острого уха.

— Даже надеюсь. Иначе нам ее не найти.

— Но если они ее используют, то война превратится в бойню. И мы будем отнюдь не в роли забойщиков. — Хорхе присел на корточки, ковыряя землю. — Источник был здесь. Как обычно, выходил с водой.

— Вода есть?

— Нет.

— И что это значит? — Велор подошел к воину и встал у него за спиной.

— Что источник тоже отвели.

Пока не стемнело окончательно, Солен уселся у костра с книгой, которую вчера дал ему колдун. Филипп пытался заслать его за водой или хворостом, но дворянин довольно успешно отругивался, и на него махнули рукой. Жарка взяла фляги и котелок и пошла искать родник, который, по заверениям чародея, был совсем близко.

Филипп трещал ветками, ломая лапник.

Дворянин перевернул третью страницу, уже поражаясь, насколько принципы сражений обычных отличаются от магических.

Мор, проклятие, дальние и меткие сгустки пламени, плазмы, шаровые молнии, волны тлена, тьмы… — сам не заметишь, как начнешь просить о крыльях, чтобы улететь из этого хаоса.

Филипп принес охапку веток, бросил и ушел опять. Солен его не заметил.

Жарка обернулась и чуть не выронила котелок.

— Филипп! Что тебе надо?

— Решил проводить тебя до ручья, мало ли, места здесь неспокойные.

— Отвали. Сама справлюсь.

— Как грубо.

— Ну, извини. — Полукровка набрала воды из родничка и начала подниматься по тропинке к стоянке. Парень шел почти бесшумно, но убийца чувствовала его спиной.

— Может, все-таки объяснишь, почему ты выбрала такую жизнь?

— Не хуже других.

— Кошмары по ночам не мучают? Клиенты во снах не являются?

— Если убивать наверняка, то не являются. Хочешь, докажу? Убью тебя сейчас, прикопаю в тех кустиках и буду спать спокойно.

Серебристый клинок со свистом рассекает воздух, заканчивая аккорд победным звоном осыпающегося стекла разбившейся жизни. Маленькая девочка выползает из-за сундука, так и забыв встать на ноги, прямо на четвереньках торопится к лежащей на полу женщине. Молодой эльфийке. Та смотрит вверх, не моргая и не дыша. Некоторые эльфийские кланы жестоко карают своих собратьев, осмелившихся сблизиться с человеком. Не все, а точнее, только два. Девочка теребит мертвую мать, но, не дождавшись ответа, начинает тихонечко скулить. Отец лежит рядом, он тоже не дышит.

— Что там еще? — удивляется убийца.

— Ребенок.

— Человечий выродок? Прикончи его. — Но тот сомневается, смотрит в огромные серые глазищи перепуганной девочки. И медлит.

Стрела тоже свистит, рассекая пространство.

Но тише. И врезается в основание позвоночника. Убийца не дошел до ребенка, только кровь веером брызнула на льняную ткань платьица.

Главный был немного проворней, и вторая стрела завибрировала, глубоко уйдя в дерево.

Но третья попала.

Эльф выбежал к дому и как вкопанный встал, не доходя до крыльца, трупы было видно и с улицы. Девочка даже головы не подняла.

— Не успел. — Эльфийские кланы отказались от убийства оступившихся и их семей, попросту исключая неслухов из рода, потому что любовь смела и безрассудна и ей все равно, человек то или эльф. И не все близкие отрекаются от оступившихся. Даже те, кого когда-то отвергли, предпочтя человека. Эльф все же подошел к женщине, наклонился и закрыл мертвые глаза, потом мужчине. И только тогда заметил маленькую полукровку.

⇐ Предыдущая 44 45 46 47 484950 51 52 53 Следующая ⇒